Текст книги "Абсолютная Власть. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Александр Майерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 56 страниц)

– Ура! – поддержали его и начали скандировать: – Гра-дов! Гра-дов! Гра-дов!

Я кивнул, принимая почести, которые они мне оказывали. Затем жестом попросил затихнуть и велел:

– Разберите все трофеи. Оружие и артефакты – в казарму. Провиант – на кухню Бабуле. Всё остальное сложите в холле, потом разберёмся.

– Так точно, ваше благородие!

Никита подошёл ко мне и протянул руку. Я пожал её, а Добрынин вдруг обнял меня и сказал:

– Спасибо, Володя. Для меня и всех парней эта победа много значит.

– То ли ещё будет, – подмигнул я.

– И что же будет? – поинтересовался Никита. – Какой у тебя план?

– О-о, воевода, – я слегка улыбнулся. – Тебе понравится.

Глава 8
Чистый лист

Бабу Машу будить не стали. Артём вызвался приготовить рагу из тушёнки, хвастаясь, что знает изумительный рецепт, которому его научили в детдоме. Дружинники разожгли во дворе костёр, водрузили над ним котелок, и рыжий приступил к готовке, перед этим пробравшись на кухню и взяв необходимые приправы.

Бойцы собрались у огня, притащили со склада бочку кваса и начали праздновать. Первый тост прозвучал за возрождение Градовых, второй за сегодняшнюю победу, а третий и последующие – за всё подряд.

Артём, хлопоча у котла, развлекал дружинников анекдотами и добродушно подшучивал над их прозвищами. Он легко влился в компанию суровых мужчин, и теперь мне стало понятно, почему в банде Зубра он был своим, пока не пришло время действовать.

Парень, судя по всему, легко мог найти общий язык с кем угодно.

Мы с Никитой тем временем решили оценить, насколько богатым у нас получился улов. С блокпоста Карцевых, к сожалению, бойцы смогли забрать только пятерых коней, поскольку сам блокпост после удара лучемёта превратился в руины.

Получилось захватить немало огнестрельного оружия и патронов, а также луки и стрелы к ним, в том числе магические. Было немало провизии, включая два мешка муки и ящик той самой тушёнки, из которой Артём готовил рагу. А из обычных вещей взяли радиостанцию, одежду и кое-какие предметы быта.

Трояк умудрился стащить тяжеленное резное кресло – вероятно, из офицерской комнаты. И не лень же ему было тащить.

Но гораздо интереснее были артефакты. На блокпосту Муратовых захватили лучемёт и десять кристаллов к нему, россыпь мелких камней маны, а также десяток хороших защитных амулетов.

Похоже, дружинники Муратова не любили их носить, и это было понятно. У обычных людей от постоянного ношения артефактов болела голова и случался упадок сил. Но в итоге это привело врагов к смерти – будь они в амулетах, их не убил бы первый же залп магическими болтами.

Самым дорогим приобретением стала офицерская кираса, зачарованная элементом Огня. В такой можно было спокойно выходить сражаться против огненного мага или голыми руками разгребать пылающие угли. До той поры, конечно, пока кристаллы на внутренней стороне кирасы были полны маны.

Я внимательно изучил нанёсенную на броню магограмму – последовательность глифов, благодаря которой обычный предмет и становился артефактом.

Конечно, сами символы зачарованием не являлись, иначе делать артефакты мог бы любой дурак, вооружившись набором штампов. Всё было гораздо сложнее, но магограмма являлась кодом, который направлял ману в нужное русло.

Мне было интересно, почему артефакты в этом мире вынуждены работать от кристаллов. Ведь, по идее, ничто не мешало связать их с общим магическим полем, чтобы питание было постоянным.

Я спросил у воеводы, почему так делают, но он лишь пожал плечами:

– Рад бы тебе ответить, но понятия не имею, я же не маг. Артефакты на кристаллах работают, это всем известно. Если бы можно было без них, давно бы уже сделали, наверное.

Думаю, он был прав. В целом магограмма была продвинутой, глифы отчеканили с идеальной чёткостью и нужным расстоянием между символами. Но зачем, демоны меня возьми, использовать недолговечные кристаллы маны?

Развивать эту тему я не стал, всё равно Добрынин не разбирался в магии. Предстоит найти кого-то, кто мог бы мне всё объяснить в деталях.

– Ваше благородие, воевода, рагу готово, – в казарму, где мы Никитой осматривали артефакты, заглянул Секач.

– Будь добр, подай нам сюда, – велел Никита.

– Как прикажете.

Лично я не видел ничего плохого в том, чтобы поесть вместе с солдатами, но воевода был иного мнения.

Он привык, что дворяне дистанцируются от простых людей. И если отправиться вместе с ними на вылазку это было смело и благородно, то сидеть за одним столом считалось унизительным.

Даже то, что мы ели из одного котла, было не слишком приемлемо. Но, учитывая ситуацию в поместье, Никите приходилось с этим мириться.

Как военный офицер, он тоже был дворянином – правда, его дворянство было личным, то есть не наследуемым. Однако и его отец тоже был личным дворянином, поэтому воспитал сына соответствующе.

Секач притащил нам две миски с дымящимся рагу, а следом принёс свежих овощей, хлеба и кувшин кваса. Всё, кроме кваса, было трофейным. И это добавляло трапезе особого вкуса, вкуса начала наших побед.

– Приятного аппетита, – сказал я и принялся есть.

Горячее рагу обжигало губы и язык, но мне было всё равно. После удачного набега на блокпосты противников дико разыгрался аппетит.

– Так ты расскажешь мне, какие у тебя планы? – спросил воевода.

– Позже, – ответил я. – Цель у нас простая, прорваться через окружение и достичь Владивостока, чтобы встретиться с Базилевским.

– Кстати, об этом, – Никита положил передо мной одну из тех бумаг, что взял на заставе фон Бергов. – Здесь копия приказа. Сказано усилить гарнизоны и увеличить количество патрулей. Я так понимаю, уже утром прибудут свежие силы, так что мы вовремя атаковали. Думаю, что карцевские и муратовские получили такие же приказы.

– Ожидаемо, – пожал плечами я и захрустел огурцом.

– Владимир, они хотят тебя убить.

– Я тоже хочу их убить, вот и посмотрим, кто кого. Ешь, пока не остыло. Артём не обманул – очень вкусное получилось рагу, – сказал я.

– Не понимаю, почему ты так спокойно ко всему этому относишься, – покачал головой Добрынин, берясь за ложку.

– Потому что знаю, что мы выиграем.

– Как? Их в десятки раз больше, а мы заперты здесь, и ничего…

– Отставить, – мой голос лязгнул. – Пока не знаю, как, но мы выиграем. Другие варианты для меня не существуют. Поражение, компромисс, прочие полумеры – всего этого не будет. Только победа, и никак иначе.

Никита посмотрел на меня, приподняв брови, и медленно кивнул, а затем проговорил:

– Так точно, ваше благородие. Только победа.

Кивнув, я вернулся к еде. Воевода почесал свою мягкую бородку и тоже съел одну ложку рагу. Удовлетворённо что-то промычал, а затем произнёс:

– Извини за неуверенность. Просто я не вижу способа, которым мы могли бы победить. Но если ты не сомневаешься – я тоже не буду.

– Хорошо, – коротко ответил я.

– А ты изменился в Тибете, – отметил Никита.

– Можно и так сказать, – пожал плечами я. – Что насчёт плана, расскажу тебе завтра. Прикажи бойцам быть готовыми к новой вылазке. А у меня есть другие дела.

– Так точно, – ответил Добрынин, не став уточнять, что у меня за дела. Хотя вопросы явно вертелись у него на языке.

Когда мы закончили с едой, я попрощался со всеми и отправился спать. Ещё вечером велел слугам подготовить комнату на втором этаже, и теперь с удовольствием улёгся в тёплую и чистую постель.

Тело наполняла приятная усталость. Я улыбался, предвкушая новый день и то, что он принесёт. А трудности, которые судьба подбросила мне в новой жизни, я рассматривал лишь как трамплин на пути к величию.

Победа, одержанная из такого положения, позволит громко заявить о себе.

Эти мысли пролетели в моей голове, и сон накрыл меня быстрее, чем я успел накрыться одеялом.

Проснулся резко, как будто над ухом раздался выстрел. Но вокруг было тихо, только за окном звучали приглушённые трели птиц. Хотя прислушавшись, я различил идущее с первого этажа бряцание посуды. Должно быть, баба Маша уже проснулась и готовила завтрак.

Значит, скоро меня придут будить. Я даже знал точное время, во сколько это случится – семь двадцать утра. Потому что в семь сорок уже полагалось быть за столом, а в восемь приступать к делам.

Память Владимира подсказала мне, что Мария Николаевна всегда следила за порядком в доме. Ни дворецкий, ни даже сам барон не обладали такой особенной властью над жителями усадьбы.

Именно Бабуля, сколько Владимир себя помнил, определяла распорядок дня: во сколько завтрак, обед и остальные приёмы пищи, во сколько пора ложится спать. И все, включая главу рода, беспрекословно её слушались.

Ещё тогда, в детстве Владимира, Мария Николаевна уже была Бабулей. Интересно, сколько ей лет? Точно больше восьмидесяти. Поразительную ясность ума она сохраняет для своего возраста.

Я поднялся с постели, чувствуя себя на сто процентов бодрым и выспавшимся. Открыл окно, впуская свежий утренний воздух, и сделал разминку, после чего ощутил себя ещё бодрее.

Тело радовало своей гибкостью и отзывчивостью. Энергия молодости струилась по жилам, как огонь, и я поистине наслаждался своим, так сказать, приобретением. Было бы жаль, если бы столь красивое и сильное тело закопали в безымянной могиле.

Ровно в семь двадцать в дверь раздался стук, а за ним сонный голос Артёма:

– Ваше благоро… – слово прервал богатырский зевок, – благородие. Вставать пора, баба Маша за стол зовёт.

Я открыл дверь, и Артём удивлённо уставился на меня своими большими и заспанными глазами.

– Доброе утро, – сказал я.

– Доброе, – рыжий с трудом подавил очередной зевок и посмотрел на меня как-то удивлённо. – Ты… вы что, уже проснулись?

– Как видишь. Что на завтрак? – я быстрым шагом направился к лестнице.

– Не знаю. У меня на завтрак были тумаки, – пожаловался Артём, семеня следом. – Бабуля нет чтобы нормально разбудить, половником своим треснула. Ругалась, что приправы с кухни стырил.

– Так не надо было.

– А как бы я тогда рагу приготовил? Невкусно бы получилось. Ладно, оно того стоило, – парень с улыбкой потёр рыжую голову.

Проходя по коридору, я увидел в окно, как пятеро гвардейцев садятся на коней и разъезжаются в разные стороны.

Хорошо. Я уже знал, что пять всадников постоянно патрулируют границу Очага, сменяясь утром и вечером. Ночная посиделка не нарушила распорядок – я позволил бойцам праздновать в том числе и затем, чтобы посмотреть, как это отразится на дисциплине.

Никак не отразилось, и это меня порадовало.

Когда мы вошли в столовую, Бабуля выглянула с кухни и расплылась в улыбке.

– Доброе утро, – я не удержался и улыбнулся в ответ.

– Доброе утро, Володенька. Садись, сейчас всё будет! – с теплотой в голосе произнесла баба Маша, а затем рявкнула совсем другим тоном: – Рыжий, а ну, поди сюда!

– Чего сразу рыжий, – проканючил тот.

– Бегом, я сказала!

– Иду, иду…

Через минуту Бабуля вынесла и поставила передо мной гигантскую тарелку с овсяной кашей. Сверху таял кусочек масла. Следом вошёл поникший Артём, внося поднос с хлебом и мисками с вареньем.

– Кушай, дорогой, – Бабуля погладила меня по плечу и вручила ложку. – Худющий какой, без слёз не взглянешь.

– Перестань, баба Маша, я в отличной форме.

– Тоже мне, в отличной форме. Кости сквозь одежду видать! Ешь давай, и чтобы всё до последней крошки, – строго сказала Бабуля. – И варенье не забудь, а я сейчас чаю тебе принесу.

Каша оказалась вкусной, но соли не хватало. Соль в усадьбе была в дефиците, поэтому баба Маша и сердилась так на Артёма.

По вкусу я понял, что каша приготовлена не на коровьем, а на козьем молоке. Значит, кроме кроликов, у нас здесь остались ещё и козы. По крайней мере, одна, молока которой хватало даже и на масло.

По большому счёту, сидеть под куполом Очага мы могли бы ещё годами, у нас была и провизия, и несколько колодцев, и другие ресурсы.

Было только одно, но – мой брат Михаил находился в плену у врагов. А сейчас он оставался единственным человеком с магическим даром в роду Градовых. Если он умрёт – Очаг угаснет. Граф Муратов до сих пор не прикончил его лишь потому, что хочет получить силу нашего Очага.

Но если он вдруг решит, что ему надоело ждать, то достаточно будет убить Михаила, и тогда купол исчезнет. И это та проблема, которую мне нужно решить в первую очередь. Я должен разобраться со своей магической инвалидностью.

Если её вообще можно таковой назвать. В моём мире не было подобного понятия – любые врождённые нарушения легко устранялись. Я лично изобрёл немало методик, и проблема, которой якобы обладал Владимир, тоже была мне знакома.

Покончив с завтраком, я поблагодарил бабу Машу, поднялся в спальню за поющей чашей и затем отправился к Чертогу. По пути выглянул во двор и посмотрел, как Никита с дружинниками тренируются. Звенели сабли, щёлкали арбалеты, болты с характерным звуком вонзались в мишени.

Раздетый до пояса Трояк приседал, водрузив на плечи большой мешок с песком. Судя по размеру, тот весил килограмм пятьдесят, но дружинник только на моих глазах присел десять раз и останавливаться не собирался.

Я вновь порадовался, что мне достался такой ответственный воевода и такие дисциплинированные бойцы. С радостью бы присоединился к их тренировке, но задача, что стояла передо мной, была важнее.

При подходе к Чертогу на меня накатили уже знакомые тяжесть и холод. Такое чувство, будто я оказался посреди зимы. Да ещё и с рюкзаком на плечах, который весил тяжелее, чем мешок Трояка.

– Тише, тише. Это я, твой хозяин, – проговорил я, приближаясь к окованной двери. – Мы же только вчера обо всём договорились. Будь паинькой.

Быть паинькой Очаг явно не хотел. Чем ближе я подходил к двери, тем сильнее становилось давление.

Такое чувство, будто он проверял меня на прочность. Вчера смирился, но сегодня снова показывал зубы – словно пёс, который хотел понять, не дал ли хозяин слабину.

Нет, не дал. Но придётся это доказать.

Дверь Чертога поддалась не сразу. Казалось, будто она весит целую тонну – Очаг сопротивлялся, не желая меня впускать.

Я шагнул внутрь, держась прямо, а мышцы горели от напряжения. На плечи словно набросили плащ из свинца. Очаг пульсировал в центре комнаты и бился будто в такт моему сердцу, выдывая всплески энергии, похожие на солнечные выбросы плазмы. Вообще, Очаг весьма напоминал звезду в миниатюре.

– И почему ты так себя ведёшь, позволь узнать? Не любишь гостей? – спросил я, усаживаясь на пол. Камень обжёг холодом даже через одежду. – Напомню, что это ты в моём доме, а не наоборот. Отныне я глава рода Градовых, так что подчиняйся.

Висящий в воздухе шар энергии возмущённо вспыхнул и усилил давление. Но когда понял, что я не собираюсь уходить, то постепенно успокоился. Воздействие ослабло, но не исчезло полностью, ведь концентрация магии внутри Чертога была слишком плотной. Даже если Очаг вёл себя мирно, здесь было непросто находиться.

– Смотри, что у меня есть, – я приподнял поющую чашу. – Тебе понравится.

Начал неспешно водить специальным пестиком по краям чаши. Начал раздаваться продолжительный глубокий звук. Очаг на несколько мгновений замер, словно прислушиваясь, его всполохи утихли. А затем он стал вибрировать в такт пению чаши.

Так я и думал. Этот звук сам по себе не обладал никакой магической силой, но мог настроить на нужный лад.

Продолжая водить пестом по чаше, я закрыл глаза и погрузился в медитацию.

Внутри – тишина. Там, где должна была клокотать магия, у меня зияла пустота. Или так казалось раньше.

Пробираясь всё глубже в себя, я дошёл до Истока. Мысленно провёл пальцами по невидимой глади. Считалось, что у каждого мага в этом мире Исток окрашен в некий цвет, который определяет склонность к тому или иному элементу магии. Красный – Огонь, серебристый – Металл, белый – Целительство и так далее.

Мой же был прозрачным, как вода в холодном горном озере.

От осознания по коже пробежали мурашки. Прозрачный не значит пустой, как думают многие здесь. Мой Исток – чистый лист, на котором можно нарисовать что угодно.

Я вовсе не был магическим инвалидом! Совсем наоборот, я обладал уникальным даром, перспективы которого были невероятны.

Большинство магов были вынуждены жить со своей предрасположенностью и делать упор на один, максимум два элемента магии. Практиковать элементы из другой школы магии им было слишком тяжело. Маг Огня лишь с огромным трудом смог бы овладеть элементом Телепатии или Алхимии.

А я при желании мог освоить что угодно.

Однако проблемы всё же были. Каналы маны, по которым магия покидала Исток и могла формироваться в заклинания, действительно были порваны. Шрамы от старых ритуалов, попыток «исцелить» Владимира и впихнуть в него чужую магию.

Они не были разорваны насовсем. Просто ссохлись, как мускулы после длительной болезни. А Исток… Исток не требовал конкретной стихии. Он был нейтрален. Универсален.

Теперь картина стала ясной. Инвалидность Владимира – миф. Его калечили общепринятыми ритуалами, пытаясь втиснуть в рамки, но Исток сопротивлялся. А чтобы это использовать, нужно было восстановить каналы и активировать Исток.

Для этого потребуется много энергии. Я знаю, какой обряд нужно провести, а энергию смогу взять у Очага, но потребуется катализатор.

Лучше всего подойдёт камень души сильного монстра. Твари, рождённые аномалиями, конденсировали в таких камнях дикую магию. Один достаточно сильный камень – и каналы можно «сшить». А дальше…

Я остановил пест, и пение чаши медленно стихло. Очаг молчал, а его свет теперь напоминал сияние костра – спокойный и ровный.

– Спасибо, – кивнул я и вышел.

Оказавшись в коридоре, я неожиданно обнаружил сидящего перед дверью кота. Тот самый Варвар, которого я видел вчера. Он смотрел на меня исподлобья, сверля тяжёлым взглядом жёлтых глаз.

– Привет, пушистый. Тебе нормально здесь? Даже люди не хотят в этот коридор заходить, – я наклонился, чтобы погладить кота, а он угрожающе заурчал.

Я не остановил руку, но Варвар отстранил голову, не позволив себя погладить. Обнюхав мои пальцы, он повернулся и зашагал прочь, раздражённо дёргая поднятым трубой хвостом.

– Какой недотрога, – проговорил я, выпрямляясь. – Ничего, с тобой мы тоже подружимся.

Я оставил чашу в спальне и собрался было выйти во двор, когда вдруг раздался взрыв. От него дрогнули стёкла. В тот же момент я ощутил, как Очаг возмутился и укрепил защиту вокруг поместья.

Выглянув в окно, я увидел, как в небе расцветают огненные цветки. Купол замерцал и сгустился, став заметнее.

– Тревога! Обстрел! – раздался с улицы возглас Никиты.

Хмыкнув, я направился вниз, и в холле чуть не столкнулся с Моргуном. Поправив повязку на глазу, он вытянулся в струнку и доложил:

– Ваше благородие, нас…

– Вижу и слышу, – перебил я. – Это фон Берги?

– Так точно. Только у них пороховая артиллерия имеется.

– Отлично, – улыбнулся я.

– Простите, но что же здесь отличного? – удивился дружинник.

– А то, что теперь я знаю – барона фон Берга легко вывести из себя и спровоцировать на глупые поступки. Это ответ за наш ночной налёт, вот только полностью бессмысленный, – ответил я, выходя на улицу. Моргун последовал за мной. – Они же понимают, что купол им не пробить, но всё равно впустую тратят снаряды.

– Ну так это, психологическое давление оказывают, – проговорил солдат.

Я посмотрел на него через плечо и усмехнулся:

– И что, сильно на тебя это давит?

– Да вообще ни капельки, – рассмеялся Моргун.

– Вот именно. Воевода! – воскликнул я, увидев Никиту, который выбегал из казармы. За ним спешили остальные бойцы, уже вооружённые.

– Стройся! – рявкнул он своим, а затем спросил у меня: – Каков приказ, ваше благородие?

– По коням. Взять лучемёт, луки и магические стрелы. Выдвигаемся.

– Так точно!

Через несколько минут мы уже скакали к границе под аккомпанемент продолжающихся взрывов. Сожжённый ночью блокпост фон Бергов до сих пор слегка дымил, а рядом с ним собралось около сотни солдат. Два взвода с офицерами, не меньше.

При виде нас они тут же рассыпались по окопам и другим укрытиям. Артиллерия была слишком далеко – пушки стояли на горизонте и били, видимо, на пределе своей дальности. Над ними то и дело поднимались облачка дыма, а через несколько секунд в небе грохотали взрывы.

– Дружина, к бою! – приказал я. – Готовь лучемёт, огонь по команде. Магические стрелы наложить!

– Есть!

Я специально приказал взять с собой именно луки, а не уставные арбалеты. Те обладали большей пробивной силой, и из них было легче целиться, но стрелять навесом было лучше из луков.

– У них дизельные генераторы, – Никита указал на дым, с двух сторон поднимающийся из окопов.

– Хочу своими глазами увидеть, что получится, – ответил я.

Генераторы враги запустили именно затем, чтобы противостоять нашей магии. И мне было очень интересно провести пару экспериментов.

Видя, что стрелы наложены, я кивнул воеводе. Тот поднял обнажённую саблю, и дружинники натянули тетивы. Добрынин резко опустил руку, и стрелы устремились вверх.

Зачарованные элементом Огня, в воздухе они замерцали оранжевым. На подлёте к позициям противников взорвались, обрушиваясь пламенем на окопы. Но не долетев до земли, пламя рассеялось в воздухе.

Ответной стрельбы не последовало – в отличие от барона фон Берга, полевые офицеры понимали, что это бесполезно.

Значит, вот как. Технологическое поле рассеивало магию точно так же, как магия не давала пороху детонировать. Взрыватели на своих снарядах враги настроили так, чтобы взрыв происходил в воздухе. Иначе бомбы просто падали бы на купол, как камни – ну а так били по нему осколками.

– Лучемёт готов, – сказал Моргун.

– Один луч, огонь по левому генератору, – велел я. – Стрелки, готовься!

Дружинник молча кивнул и настроил артефакт, после чего дёрнул рычаг. Заряженный кристалл вспыхнул, превратившись в подобие лилового цветка – а затем энергия выстрелила.

Сияющий поток пробил землю и вгрызся в окоп. Раздался взрыв, в воздух поднялся клуб чёрного дыма. Магия лучемёта оказалась сильнее технологического поля жалкого генератора.

– Стреляй! – тут же крикнул Никита, взмахивая саблей. Лучники спустили стрелы.

На этот раз магическое пламя настигло врагов, и раздались крики. Лошадь подо мной встревоженно зафыркала.

Один из вражеских солдат бросил винтовку и побежал, объятый огнём. Он был обречён – ведь это не обычное пламя, которое можно потушить водой, да и кататься по земле тоже бесполезно. Оно будет гореть, пока не иссякнет мана.

– Моргун, пять лучей по пятнадцать градусов! Огонь! – рявкнул я. Ночью успел немного разобраться, как работает артефакт.

– Есть! – ответил дружинник, который уже успел вставить новый кристалл.

Враги, пригнувшись, бежали по окопам туда, где работал второй генератор. Но успели не все. Пять потоков рванули вперёд, пропороли землю и настигли солдат.

Вновь раздались крики. Разделённый на пять лучей удар был не таким уж сильным, но бойцы фон Берга не могли носить амулеты, иначе бы винтовки у них в руках стали бесполезными дубинами. Потому солдаты были беззащитны перед магией.

– Целься во второй генератор, – повернувшись к Моргуну, велел я.

Тот молча кивнул, вставляя в артефакт новый кристалл.

Из окопов полетели дымовые шашки, и скоро всё вокруг заволокло густым серым дымом.

– Они бегут! – хрипло проорал Трояк и рассмеялся. – Бегут, как шавки!

– Моргун, отставить огонь. Стрельба обычными стрелами без команды! – выкрикнул я и тоже взял притороченный к седлу лук.

Дружинники фон Берга отходили под прикрытием дыма, поэтому мы стреляли наугад. Но сквозь тарахтение оставшегося генератора до нас донеслось несколько воплей – значит, кого-то наши стрелы всё же достали.

– Хватит с них, – сказал я, опуская лук. – Возвращаемся в усадьбу.

Когда мы подъехали к дому, взрывы в небе прекратились. Думаю, до артиллеристов дошли сведения о том, что мы атаковали в ответ. И, в отличие от них, нанесли реальный ущерб, поэтому командиры предпочли прекратить провокацию.

– Хороший бой, дружина! – воскликнул я, глядя на улыбки солдат. – Готовьтесь, ночью нам предстоит новое сражение.

– Ты хочешь устроить ещё одну вылазку? – негромко спросил Никита.

– И да, и нет…

Оккупированные владения Градовых. В лесу на востоке от поместья.

Той же ночью.

Зубр сидел на поваленном сосновом стволе, обгладывая кость так старательно, будто это был последний ужин перед казнью. Мясо изюбря – чуть жёсткое, с дымком – было изумительным.

Да, убить изюбря на этих землях считалось браконьерством. Все животные здесь принадлежали Градовым – а сейчас тем, кто захватил их владения. Хотя Зубарев даже точно не знал, какой именно род из трёх оккупировал тот лес, где они с ребятами разбили лагерь. И браконьерство было самым безобидным из преступлений, которые он совершил в своей жизни.

Николай швырнул обглоданную кость в кусты, снял с пояса нож и принялся ковыряться остриём в зубах. Рядом потрескивал костёр, кто-то негромко храпел в палатке, и токовали ночные птицы. Красота. Как будто просто отдых на природе.

Лагерь наёмников ютился в километре от границ поместья. Люди Зубарева рыскали по округе, как волки: проверяли тропы, наблюдали за патрулями Градова внутри купола, ждали, когда дворянчик высунется.

Зубр знал – он высунется. У Градовых в жилах вместо крови упрямство. Вчерашний налёт Владимира на блокпосты ясно это показал. Прошлой ночью такой шум-гам стоял, как будто война возобновилась с новой силой.

Зубарев убрал нож в ножны, взял другой кусок мяса и откусил, размышляя.

Молодой дворянин, ещё мальчишка, про которого все почти забыли и считали бесполезным, вдруг вынырнул из ниоткуда и начал рубить сплеча. Вчера его люди разнесли три блокпоста, по одному на каждый вражеский род. Поубивали солдат, захватили припасы.

Смело. Глупо, но смело.

– Крепкий парень оказался. Борю с Васей прикончил, сука, – пробурчал Зубр, рукавом вытирая мясной сок с подбородка. – Чисто сработал. Ещё и рыжего на свою сторону переманил…

В ночи, со стороны поместья Градовых, вспыхнуло лиловым. Потом ещё раз. Ушей достигли крики, а вскоре вспышек стало больше, не только лиловых, но и других цветов. Магия.

Зубр отложил мясо и встал, вглядываясь в темноту сквозь ряды деревьев.

– Опять за своё, – хрипло усмехнулся он.

Грохот взрыва донёсся с опозданием. Земля дрогнула. Наёмники зашевелились, как муравьи, потревоженные палкой. Один уже лез на дерево, цепляясь за сучья, чтобы разглядеть бой.

С опушки раздались быстрые шаги. Кто-то ломился через заросли, громко дыша. Николай на всякий случай взял Громовержца и щёлкнул предохранителем, наставив двустволку на темноту.

– Командир! – запыхавшийся молодой наёмник выскочил из-за кустов. Когда он хватал ртом воздух, вытатуированный на шее паук двигался, как живой. – Всадники! Пяток, не больше. Прорвались через границу, сейчас на юг скачут!

На лице Зубра медленно расцвела улыбка. Он так и знал. Градов решил под прикрытием битвы вырваться из окружения и, скорее всего, отправился во Владивосток. Что ему там нужно – хрен знает. Может, рассчитывает получить какую-то помощь.

– Ну конечно, – Зубр опустил двустволку. – Дворянчик не стал отсиживаться. Поднимайтесь, ублюдки! – рявкнул он, и лагерь вздрогнул. – Пора поохотиться.

Наёмники засуетились, схватили оружие, стали отвязывать коней и заводить машины. Зубр шёл к своему коню не оглядываясь. В голове уже складывалась карта: перехватить всадников у брода дальше к югу, где они будут вынуждены замедлиться. Идеальная ловушка.

– Командир, а если это отвлекающий манёвр? – Паук догнал его, поправляя висящий на поясе револьвер, чей ствол был тронут ржавчиной. – Вдруг он знает, что мы его ищем, и сам ловушку приготовил?

– Тогда у дворянчика яйца размером с тыкву, – усмехнулся Зубр, залезая в седло. – Но это вряд ли. С дороги!

Наёмник отшатнулся, когда жеребец Николая фыркнул и щёлкнул зубами рядом с его лицом. Зубарев ткнул коня пятками в бока, и тот рванул вперёд.

Зубр оскалился, подставляя лицо ветру.

Охота началась.