Текст книги "Абсолютная Власть. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Александр Майерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 56 страниц)

– Давайте взглянем, – согласился я и открыл второй тубус, с буквой «С».

Я развернул договор, начал его читать и хмыкнул.

– Очень интересно.

– В чём дело, барон? – уточнил Филипп Евгеньевич.

– Это договор не с Серебряковыми. У нас есть ещё один союзник.

Дорогие друзья!

История рода Градовых продолжается. Мне будет приятно, если вы оставите под книгой небольшой комментарий. Заранее спасибо! Прода завтра:)

Глава 3
Новый день

с. Михайловка

Поместье барона Успенского

Снадобье было неприятным на вкус. Ладно, если уж начистоту – оно было отвратительным. Но Леонид Успенский глотал его с удовольствием и радостным предвкушением. Всё потому, что оно позволяло ему чувствовать себя гигантом.

Не в буквальном смысле. Но определённая часть тела через пять минут после употребления зелья становилась очень большой и крепкой. Такой мощи эта часть не всегда достигала даже в далёкие дни юности.

Барон допил снадобье, вытряхнул на язык последние горько‑терпкие капли и выбросил флакон в мусорное ведро. Опершись на раковину, Леонид посмотрел на себя в зеркало. В ванной комнате стоял полумрак, разгоняемый слабым электрическим светильником.

В этом тусклом свете Успенский видел все морщины на своём лице, каждую складку на дряблой шее, каждое пятно под залысинами.

– Ты стар, демоны тебя возьми, – проговорил он сам себе, приглаживая редкие седые волосы. – Стар, но ещё достаточно бодр, не так ли?

Он улыбнулся сам себе и расправил плечи. Поправил шёлковый халат, расправил плечи и улыбнулся.

– Ещё бы, – сказал он, продолжая увлекательный диалог с самим собой. – Сил во мне хоть отбавляй! Здоровье в норме. Дела процветают. Дочь удачно выдал замуж, сыновьям организовал хорошие должности в Москве. Чего ещё желать?

Ну, например, можно через день развлекаться с разными красотками. Раз деньги позволяют, а супруга уже в могиле – почему бы и нет?

– Ваше благородие, мы уже заждались, – раздался из‑за двери мелодичный женский голосок.

– Ах вы развратницы, – улыбнувшись, пробормотал себе под нос Леонид.

Снадобье уже начало действовать. Казалось бы, никакой магии, чистая наука, достижение химиков и фармацевтов. Но эффект поистине волшебный – барон ощущал, как его орудие готовится к бою. Подмигнув отражению, он выключил свет и вышел из ванной.

В роскошной спальне, где кровать с балдахином занимала почти всё пространство, его ждали две куртизанки. Рыжая и брюнетка. Обе молодые, с прекрасными фигурами, изумительной кожей… Готовые на что угодно за деньги.

А денег они получили немало.

Изгибы спелых прелестей освещал горящий в углу абажур. Из патефона, стоящего на тумбочке, доносилась лёгкая музыка. Фортепиано и скрипка, ничего лишнего.

Брюнетка лежала на кровати, и всё, что на ней было надето – это кружевные чулки. Рыжая сидела рядом с ней и была полностью обнажена. Увидев барона, рыженькая улыбнулась и на четвереньках поползла по кровати в его сторону:

– Наконец‑то, ваше благородие… Нам с Дашей не терпится начать…

– Я вся горю, – с придыханием подтвердила Даша, проводя рукой по своему прелестному телу.

Успенский знал, что всё это игра. Но играли девочки хорошо – и это жутко заводило. Пожалуй, тут и снадобье бы не понадобилось. Но с ним любые осечки были исключены, и клинок барона был готов к неравному бою с двумя развратными куртизанками.

– Я вас не разочарую, красавицы, – сказал Леонид, сбрасывая халат.

– О‑о, – восхищённо выдохнули девушки при виде его достоинства.

Переглянувшись, они вульгарно улыбнулись друг другу, и Даша сказала:

– Чур, я первая.

– Может, мы лучше вдвоём? – предложила рыженькая, и брюнетка согласно кивнула.

Девушки поманили его пальчиками к себе, и рыжая прошептала:

– Идите сюда, барон. Мы хотим доставить вам неземное наслаждение…

Леонид с готовностью шагнул вперёд, когда у него вдруг резко кольнуло сердце. Перед глазами на миг потемнело, по телу пробежал какой‑то потусторонний холод. Такое чувство, будто кровь на секунду превратилась в ледяную воду.

Стоящий в углу абажур заморгал, а затем с хлопком погас. Запахло палёной проводкой. Пластинка на патефоне резко застыла, и музыка прекратилась с противным визгом.

Девушки снова переглянулись, на этот раз без капли вожделения в глазах.

Рыженькая несмело спросила:

– Всё хорошо, барон?

Успенский опустил глаза. Он и так это почувствовал, но не хотел верить. Однако теперь он видел, как могучая башня стремительно рушится, превращаясь в никчёмный сморщенный отросток.

– Ничего страшного, ваше благородие, – проворковала брюнетка. – Идите сюда, мы всё сделаем…

– Пошли вон, – прохрипел Леонид.

Куртизанки в очередной раз переглянулись, на этот раз с недоумением.

– Вон, быстро! – рявкнул Успенский. – Бегом!

Красотки поспешно схватили свои вещи и выскользнули в коридор, даже не одевшись.

У барона затряслись колени. Он сел прямо на пол и обхватил седую голову.

Всё‑таки это случилось… Он слышал, что Владимир Градов вернулся, но не думал, что у него сохранился договор. Леонид Олегович заставил себя поверить, что после смерти Александра Градова договор потерял силу или ещё что‑то. Или что техника вокруг защитит от заклятия.

Самообман был успешным, но правда оказалась иной. Магия кровного договора была сильнее технологической ауры в поместье. И теперь барона постигло мужское бессилие, которое не излечить ни одним снадобьем… Более того, это проклятие настигнет и его сыновей!

– Он активировал договор, – чуть не плача, пробубнил Успенский. – Он его активировал! Как он вообще смог⁈ Он же инвалид, а Михаил в плену! – Леонид обхватил руками голову. – И что мне теперь делать? Вступать в войну на его стороне или мириться с вот этим⁈

Он воззрился на своё мгновенно иссохшее достоинство.

Да уж, выбор был непростым…

Поместье барона Градова

– Это договор не с Серебряковыми? – переспросил Никита.

– С неким родом Соболевых, – кивнул я, не отрываясь от чтения. – Поэтому и буква «Ш» на тубусе… Неудивительно, что мы подумали про род моей матери.

– Соболевы? – Базилевский сдвинул брови. – Александр Петрович никогда не рассказывал, что заключил с ними союз.

– И это вполне понятно. Потому что условия союза очень необычны. Благодаря пророчеству мой отец знал, что погибнет, и подготовился к этому. Возможно, это ещё не все сюрпризы, которые он мне оставил.

– Возможно, – сухо проговорил юрист. – Но я всё равно не понимаю, зачем он скрывал от меня это.

– Он скрывал это от всех. Судя по всему, о союзе знали только он и граф Соболев, – я поднял взгляд. – Вы расстроены, Филипп Евгеньевич?

Базилевский невозмутимо поправил воротник рубашки, не торопясь с ответом. А затем всё же сказал:

– Мне слегка обидно, ваше благородие. Я юрист рода Градовых, доверенное лицо… А ваш отец скрыл от меня столь важные вещи.

– На то были причины. Вот, читайте, – я протянул договор.

Базилевский взял документ и пробежался по нему глазами, затем хмыкнул, поправил очки и принялся читать более вдумчиво.

– Я тоже что‑то не пойму, – сказал Никита. – Если Соболевы наши союзники, почему не помогали во время войны?

Филипп Евгеньевич посмотрел на меня поверх очков, и я кивнул – мол, можете объяснить.

– Потому что таковы условия договора, – сказал он. – Тайный союз. Соболевым запрещено вмешиваться в любые боевые действия на стороне Градовых, покуда глава рода сам не попросит их об этом. Они обязаны поддерживать определённое число людей в дружине, боевых артефактов и так далее…

– Сколько? – тут же спросил воевода.

– Немало. Несколько полков солдат, весь необходимый офицерский состав, боевые маги, – ответил Базилевский. – Здесь довольно большой и дотошный список того, что должно у них быть. Артефакты, боеприпасы, мана‑кристаллы…

Улыбка на лице Добрынина с каждым словом становилась всё шире. Бледное лицо просветлело – такое чувство, что он был готов начать скакать от радости.

– Это же отлично! – воскликнул он, хлопнув ладонью по колену. – С такими силами уже вполне можно дать бой!

– Маловато, – сказал я. – У врагов гораздо больше войск.

– Но зато это гораздо лучше, чем ничего! – парировал Никита. – Минуту назад у нас было двадцать дружинников, а теперь есть несколько полков!

– Это не наша дружина, – напомнил я. – Может, Соболев и связан договором, но мы не знаем, насколько он сейчас готов нам помогать. К тому же в договоре есть загвоздка.

– Какая?

– Александр Петрович обещал выдать свою дочь за сына графа Соболева, – сказал Базилевский, постукивая ногой по полу. – И этот пункт договора мы не в силах выполнить.

Добрынин сразу же помрачнел. Издав разочарованный стон, он поднял взгляд к потолку и откинулся на спинку дивана.

– Демоны, – процедил он. – Моя радость оказалась преждевременна.

– Не всё так плохо, воевода, – произнёс Филипп Евгеньевич, возвращая мне документ. – Если нет объективной возможности выполнить условия, всегда можно договориться о новых. Даже в случае с кровным договором.

– Но не факт, что граф Соболев станет нас слушать, – скривился Никита. – И что он вообще продолжал поддерживать свою дружину, когда узнал о нашем поражении.

– Не факт, – согласился я. – Но говорю ещё раз: мой отец прекрасно понимал, чем обернётся война.

– То есть он знал, что почти все Градовы погибнут? – посмотрел на меня Добрынин.

– Вряд ли. Пророчества не бывают настолько детальными – но насчёт своей смерти он был уверен, я знаю это из письма. Поэтому не сомневаюсь, что отец предусмотрел запасной вариант. Так или иначе, надо встретиться с этим Соболевым, – сказал я и коснулся перстня.

В отличие от договора с Успенским, печать здесь была неповреждённой. Договор никогда не был активирован, и в нём не было предусмотрено никакое наказание. В том числе по этой причине я предполагал, что между отцом и графом Соболевым была заключена иная договорённость – основанная прежде всего на чести.

– Здесь написано, что через два дня после активации договора главы родов обязаны встретиться на Васильевском озере в полночь, – сказал я, сворачивая бумагу.

– Надеюсь, разговор сложится удачно, – кивнул Никита.

За окном уже начало темнеть. Я потянулся, чтобы включить кристальный фонарь, когда раздался стук, и в гостиную заглянула служанка.

– Разрешите потревожить, – сказала она. – Ужин почти готов. Баба Маша сказала, что ждёт вас к столу через пятнадцать минут.

– Передай, что мы уже идём, – ответил я и поднялся. – Предлагаю на сегодня закончить с делами, господа. Давайте поедим и побеседуем о чём‑нибудь приятном.

Бабуля порадовала нас жарким из крольчатины, тушёными овощами, а также свежим хлебом. После вкусного ужина мы разошлись – Никита отправился в свою комнату в казармах, для Филиппа Евгеньевича приготовили спальню на втором этаже рядом с моей. А я, вместо того, чтобы отправиться спать, пошёл к Чертогу, взяв с собой череп ворона.

Я ведь обещал Базилевскому кое‑что дать перед отъездом. И это кое‑что необходимо было сначала сделать.

Ещё сегодня утром я порыскал в хранилище артефактов в подвале и нашёл там необходимые инструменты. А именно тонкий стальной резец, покрытый пылью из мана‑кристаллов, и кожаный коврик с вытисненными на нём рунами.

Довольно примитивные приборы, но свою задачу они выполнить могут, и это главное.

Коридор Чертога встретил меня прохладной тишиной. Давление магии здесь ощущалось слабее, чем раньше – первый уровень Очага всё же не третий, но и его силы хватало, чтобы наполнить пространство особой энергией.

Я не стал заходить в сам Чертог. Устроился у массивной двери в позе лотоса, расстелил кожаный коврик и положил череп ворона в центр рунного круга. Направил в руны немного маны, и они засветились, создавая необходимую ауру. Она защищала от случайных магических воздействий, чтобы в магограмму не попало ничего лишнего.

Работа предстояла тонкая. На череп уже была нанесена магограмма – символы, вырезанные с точностью до миллиметра, образовывали замкнутую цепь. В неё нельзя было добавить новые символы – это бы просто испортило артефакт.

Мне предстояло добавить второй, внутренний круг, который значительно усилит связь с призываемой птицей. Я смогу сливаться с вороном на очень большом расстоянии.

Каждый символ требовал точного расчёта и немалого расхода маны. Я настроил течение маны так, чтобы через резец проходило стабильное количество энергии. Кристальная пыль на кончике замерцала, и я приступил к делу.

Холодная сталь оставляла на кости тонкие, но глубокие бороздки. После нанесения они ненадолго вспыхивали и тут же гасли.

С каждым новым символом я чувствовал, как растёт напряжение Истока. Мана уходила стремительно, но близость Чертога помогала восполнять потери. Очаг, словно живой организм, чутко реагировал на мою работу.

Когда последний символ замкнулся в цепь, череп засветился изнутри холодным голубым светом. Магограмма заработала, наполняя артефакт новой силой. Теперь связь с духом ворона станет намного крепче, а расстояние для призыва увеличится в несколько сотен раз.

Я приложил череп к родовому перстню и закрыл глаза. Сосредоточившись и накопив достаточно маны, я сформировал связующее заклинание. Кольцо так ярко вспыхнуло алым, что вспышка резанула даже через закрытые веки.

Готово.

Открыв глаза, я оценивающе осмотрел череп и кивнул сам себе. Убрал инструменты и направился в спальню. Уже почти полночь, и мне нужно было отдохнуть перед завтрашним днём.

Это будет день, когда начнётся рассвет рода Градовых… И день, в который зародится моя новая Империя.

– Вам ведь знакомы такие артефакты, Филипп Евгеньевич? – за завтраком я вручил Базилевскому череп, над которым трудился ночью.

– Да, конечно, – кивнул юрист. – Я умею ими пользоваться, если вы об этом.

– Я слегка улучшил этот череп, с его помощью мы сможем держать связь. Как только захотите со мной поговорить, вам надо будет выехать за пределы Владивостока, вставить мана‑кристалл и призвать ворона. Кольцо отреагирует, – я приподнял правую руку, – и мы с вами обсудим все необходимые вопросы.

– Превосходно, ваше благородие, – Базилевский аккуратно убрал артефакт во внутренний карман. – Я как раз думал о том, как же нам поддерживать связь. Ведь придётся много советоваться по поводу аспектов дела.

– А как вы поддерживали связь с моим отцом?

– В нескольких километрах от поместья стоял таксофон, а рядом с ним – технологический подавитель магии. Но приходилось договариваться о времени звонка, это не всегда было удобно. Да и связь, несмотря на подавитель, была ужасной.

– С птицей будет удобнее, – сказал я и принялся за кашу, приготовленную Бабулей.

Помимо прочего, надо будет обязательно купить продукты. Каша каждое утро – это питательно и полезно. Но хочется разнообразия.

Когда мы закончили завтрак, Базилевский отправился обратно во Владивосток. А я отыскал Артёма – парень рубил дрова, наверняка по поручению бабы Маши.

– Доброе утро, – сказал я, подойдя.

– Доброе, господин! – улыбнулся рыжий и вытер со лба пот. – Конфетку хотите?

Он сунул руку в карман, но я отрицательно помотал головой и спросил:

– Хочешь заняться чем‑то более интересным и важным?

– А то! – Артём с готовностью отбросил топор и пригладил волосы. – Что надо делать?

– Я поручаю тебе набрать добровольцев в нашу дружину.

– Ого. Добровольцев? Где ж я их возьму?

– Где хочешь, – я оглядел парня, вытащил из кармана приготовленную пачку купюр и сказал: – Первым делом подстригись, купи себе хорошую одежду и обувь. Ты должен выглядеть достойно, поскольку будешь представлять род Градовых.

– Мне уже нравится, – улыбнулся рыжий, принимая деньги.

– Также купи бумагу, ручку и хороший кожаный портфель. Передай воеводе, что я велел дать тебе с собой двух дружинников. Садитесь на лошадей и отправляйтесь по деревням. Сначала в наших владениях, затем по всем прочим – только не заезжайте в земли других дворян.

– Погодите, так ведь наши… то есть ваши владения под оккупацией, – сказал Артём.

– Всё правильно, наши. Ты служишь мне и можешь с полным правом так говорить.

– Спасибо, – широко улыбнулся рыжий. – С ума сойти, я личный помощник барона! У моей воспиталки из детдома глаза бы на лоб полезли.

– Наши владения оккупированы, но гражданские по‑прежнему считаются подданными рода Градовых. И они свободные люди, войска альянса не вправе ничего им запрещать. Если что‑то такое встретишь – не спорь с ними, но потом расскажи, где такое произошло и чьи дружинники тебе мешали.

– Запомнил! – кивнул Артём.

– Затем отправляйтесь в города. Твоя задача – набрать как можно больше надёжных и крепких людей. Преступники и забулдыги нас не интересуют. Записывай их полные имена и паспортные данные, скажи отправляться в поместье. Как уговорить вступить в дружину – сам придумаешь, я в тебя верю. Обстановку знаешь и так.

– Конечно, знаю! Мы кучу раз обвели врагов вокруг пальца, а они только зубами могут скрипеть, – рассмеялся парень.

– Вот именно, – кивнул я. – Скажи людям, что их ждёт непростая, но честная служба. Достойная оплата, бесплатное питание, работа для семей прилагаются. Всё понял?

– Понял.

– Молодец. Можешь собираться, – сказал я.

Развернувшись, я увидел бедно одетого парнишку, который со всех ног бежал по дороге в сторону поместья. Он держался за правый бок и задыхался, но всё равно продолжал бежать.

– Кажись, случилось что‑то, – пробурчал Артём.

– Похоже на то, – сказал я и отправился навстречу мальчику.

Увидев меня, тот резко остановился и чуть не упал. Лицо его было багровым, паренёк с трудом хватал воздух ртом и пытался что‑то сказать. Секач и пара других дружинников тоже обратили внимание на парнишку и направились к нам.

Я сел рядом с ним на корточки и взял за плечи.

– Не торопись, приди в себя. Дайте ему воды, – повернувшись к бойцам, сказал я.

Секач снял с пояса флягу и дал мальчику. Тот сделал несколько жадных глотков и спросил:

– Вы барон Градов?

– Да.

– Там это, господин… – он указал рукой за спину. – Наших бьют.

– Что ты имеешь в виду?

– Я из посёлка, – пытаясь выровнять дыхание, ответил он. – Возле завода. Где пожар вчера был. Солдаты толтяка… то есть, барона фон Берга озверели совсем! Сегодня утром пришли и всю деревню арестовали. Из домов не выпускают. Мужиков наших бьют и хотят знать, кто пожар устроил.

– Степан Кожемяко из вашей деревни? – нахмурившись, спросил я.

Мальчик закивал.

– Спасибо, что принёс вести. Иди в дом и скажи, что я велел тебя накормить, – я встал и повернулся к Секачу. – Доложить воеводе о случившемся. Оставить шесть человек на охране, всем остальным по коням, быстро!

– Есть! – рявкнул тот.

Уже скоро отряд во главе со мной галопом скакал в сторону деревни. Мы пронеслись через блокпост Муратовых, даже не взглянув на солдат.

Через двадцать минут мы уже были на месте и убедились, что мальчик не соврал. На окраине деревни стояли автомобили с гербом фон Берга – грузовик, в котором приехали солдаты, и офицерская легковушка.

Дружинники барона находились на въезде, патрулировали единственную улицу, дежурили возле домов. При нашем приближении они напряглись. Откуда‑то из переулков появились ещё солдаты, кто‑то снял с плеча винтовку, и это повлекло цепную реакцию – через несколько секунд все бойцы держали оружие в руках.

Резко остановив тяжело дышащего коня, я спрыгнул на землю и спросил:

– Кто командир?

Ответом стало молчание. В тишине я чётко расслышал, как откуда‑то из глубины деревни раздался вопль боли.

– Я спросил, кто командир? – я вонзил взгляд в ближайшего солдата.

В моём голосе было столько металла, что дружинник вытянулся в струнку и сразу ответил:

– Капитан Спицын!

– Сюда его, быстро, – потребовал я. – Всем остальным советую убрать оружие.

Мои дружинники тоже спешились и встали рядом со мной. Они вели себя подчёркнуто спокойно, и арбалеты у них в руках не были заряжены. Бойцы фон Берга нервно переглядывались, не торопясь опускать винтовки.

Я отыскал глазами старшего, которым оказался ефрейтор. Под давлением моего взгляда он застыл, как кролик перед удавом, а затем первым повесил винтовку на плечо и сиплым голосом приказал:

– Взвод, убрать оружие! Без команды ничего не предпринимать.

В конце улицы показался усатый офицер, который быстрым шагом спешил к нам. Он шагал прямо, как на параде, начищенные сапоги блестели под солнцем.

Недовольство офицера ощущалось издалека. Он даже не пытался скрыть неприязнь, хмуро глядя на меня из‑под насупленных бровей. В руке он держал короткую казачью плётку, и это заставило нахмуриться уже меня. Этой плёткой офицер только что бил кого‑то из моих людей.

На ходу всучив плётку одному из своих солдат, он спросил:

– Барон Градов, полагаю?

– А вы капитан Спицын?

– Так точно, ваше благородие, – едва разжимая губы, ответил офицер.

Он смотрел на меня так, будто между нами пылала давняя вражда. Я понятия не имел, в чём причина, но не собирался выяснять. Существовали более важные вопросы.

– Извольте объяснить, капитан, что здесь происходит, – потребовал я.

Спицын помедлил, прежде чем ответить. Смерил меня взглядом, как будто решал, стоит ли вообще что‑то объяснять.

– Как вам должно быть известно, на заводе моего господина вчера случился сильный пожар. Несколько складов с порохом и готовыми боеприпасами были…

– Меня не волнует, что случилось вчера на заводе. Я спросил, что происходит здесь и сейчас, – перебил я.

Капитан цыкнул зубом и ответил:

– Мы считаем, что жители деревни могут быть причастны к пожару. Все они работают на заводе и…

– У вас есть доказательства?

– Пока нет, но…

– Тогда по какому праву вы арестовали моих людей? – давя офицера взглядом, спросил я. – По какому праву вы смеете применять к ним насилие? Может, вы считаете, что их некому защитить?

Я шагнул вперёд, заставляя Спицына отступить, и продолжил:

– Это мои владения. Мои люди. Ни вы, ни ваш барон не имеете права устраивать здесь произвол.

– Есть подозрения…

– Подозрения не дают вам право избивать моих подданных, – мой голос лязгнул. – Даю вам выбор, капитан: либо вы немедленно приносите извинения и убираетесь отсюда, либо вам придётся ответить за свои преступления кровью. На размышления у вас есть десять секунд.

– Действует прекращение огня! – выпалил Спицын.

– Вот именно. И нападение на моих подданных я расцениваю как его нарушение. Дружина, к бою!