Текст книги "Абсолютная Власть. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Александр Майерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 56 страниц)

Глава 9
Паутина

с. Михайловка

Поместье барона Успенского

Прошлой ночью

Машина подъехала к крыльцу ровно в полночь. Успенский с облегчением взглянул на стены родной усадьбы и обратил внимание, что в гостиной на первом этаже горит тусклый свет. Будто забыли выключить одну из настенных ламп. Какого демона слуги жгут электричество?

Леонид с трудом сглотнул. В горле стоял привкус желчи – всю дорогу его мутило от унижения и страха. Он чувствовал себя загнанным зверем, которого окружили охотники.

С одной стороны, ему было стыдно за собственную подлость, за то, что он предал род Градовых. Александр Петрович был великим человеком, а теперь он мёртв – и в этом была часть вины Успенского.

С другой стороны, он боялся, что если (или когда) граф Муратов узнает о согласии Леонида снова помогать Градовым, на него обрушится вся мощь альянса.

Отказаться поставлять ресурсы он тоже не мог – того требовал договор. Владимир Градов оказался жёстким человеком, чего Успенский никак не ожидал от юноши, которому едва перевалило за двадцать.

Да и в любом случае, оставлять позорное проклятие в действии было нельзя – ведь после смерти Леониде оно перейдёт на сыновей…

Со всех сторон ловушки. Никогда в жизни барон не ощущал себя таким беспомощным.

Эти мысли не давали покоя. Успенский точно знал, что ему предстоит тяжёлая бессонная ночь, и даже снотворное вряд ли поможет.

Водитель открыл дверь, и барон вышел из автомобиля. Моросил холодный дождь. Леонид нахлобучил шляпу и запахнул пиджак, но порывы ветра всё равно пробирались под одежду.

Дворецкий открыл двери и с поклоном принял шляпу, а затем шёпотом протараторил:

– Ваше благородие, в доме гости.

Прозвучало это так, будто слуга предупреждал барона о смертельной опасности.

Леонид Олегович замер, чувствуя, как капли дождя стекают по шее за воротник. Горло сдавило, во рту появился кислый привкус. Кем бы ни был ночной визитёр, с чем бы ни приехал – это вряд ли порадует барона.

– Кто? – выдавил он.

– Он не представился, господин. Но у него кольцо с гербом рода Муратовых.

Успенский ощутил, как по спине пробежал холод. Такое чувство, будто змея скользнула вдоль позвоночника – та самая змея, что обвивала меч на гербе Муратовых.

Сердце колотилось так, что Леониду показалось, будто его вот‑вот настигнет приступ. Он скинул обувь, схватил дворецкого под локоть и прошипел:

– Что ему нужно? Он сказал?

– Нет, господин, – вздрогнув, ответил слуга. – Он приехал несколько часов назад и сказал, что будет вас ждать. Мы не посмели отказать.

– Он один?

– Да.

Успенский сглотнул и отпустил руку дворецкого. Заметил, что пальцы дрожат, а ладони вспотели. Вытерев их о брюки, он поправил пиджак и сказал:

– Никого к нам не впускать. Включите подавитель магии в подвале. На всякий случай.

– Как прикажете, ваше благородие, – поклонился дворецкий, всё ещё держа в руках мокрую шляпу.

Пройдя через анфиладу комнат, барон задержался у зеркала. Поправил волосы, чтобы скрыть залысины. Пальцы по‑прежнему дрожали, а в глазах стоял страх.

Когда он вошёл в гостиную, то никого не увидел. На миг ему представилось, будто человек Муратовых сейчас возникнет у него за спиной и полоснёт кинжалом по горлу. Или ударит заклинанием, которое мгновенно оборвёт жизнь.

Заклятие будет столь сильным, что технологическое поле поместья не сможет противостоять ему… А подавитель магии не успеют включить.

Леонид мотнул головой, прогоняя эти жуткие непрошеные фантазии.

В просторной комнате горел лишь один светильник. Гостиная была затянута полумраком, будто паутиной гигантских теневых пауков. Успенский слышал, что бывают такие разломные монстры.

– Здравствуйте, ваше благородие, – раздался вежливый голос.

По коже Леонида Олеговича вновь пробежали мурашки. Тёмный силуэт отделился от стоящего у окна кресла, и человек вышел на свет.

Успенский узнал его, и это не добавило барону радости.

– Здравствуйте, – прохрипел он и прочистил горло, – Альберт Андреевич.

Советник Игнатьев улыбнулся и слегка поклонился.

– Мне пришлось долго вас ждать. Что‑то случилось по дороге?

– Дождь, – барон с трудом сглотнул.

– Да, конечно. Дожди порой мешают. Из‑за них можно даже опоздать на решающую битву, – продолжая улыбаться, сказал Альберт.

Успенский ничего не ответил. А Игнатьев поправил тонкие кожаные перчатки и указал на кресло:

– Присаживайтесь. Как я сказал, мне пришлось дожидаться вас, поэтому перейдём сразу к делу.

Леонид подавил желание пройти к креслу. С трудом расправил плечи, чувствуя, как напряжено его тело, и спросил:

– Какое дело вы хотите обсудить?

– Возобновление вашего союза с родом Градовых, конечно же.

– Но я…

– Сядьте, – голос Альберта лязгнул, а затем он добавил чуть мягче: – Прошу вас. Обсудим всё в спокойной обстановке. Уверяю, вам нечего бояться.

– С чего вы взяли, что я боюсь? – задрав подбородок, выпалил Успенский.

– По вам это видно, – Игнатьев повёл рукой в перчатке. – Вы же неглупый человек и понимаете, чем грозит нарушение мирного договора с моим господином. Это нам и предстоит обсудить.

Советник уселся в кресло, положил руки на подлокотники и выжидающе уставился на барона. Тот, чувствуя себя униженным, прошёл через комнату и сел напротив Альберта.

Тот сложил пальцы домиком и произнёс:

– Поздравляю с удачной сделкой, Леонид Олегович. Могу предположить, что вы не согласились отправить Градову войска, и предпочли откупиться ресурсами. Я прав?

Успенский схватился за подлокотники, чтобы скрыть дрожь. Изо всех сил стараясь сохранять невозмутимость, он ответил вопросом на вопрос:

– С чего вы взяли?

– С того, что я тоже не глупец. Я догадывался, что у Градовых сохранился кровный договор, и что вскоре он вас призовёт. По поручению графа Муратова за вами следили и узнали, что недавно вы были в поместье Градовых. Надеюсь, вы не станете это отрицать?

– Не стану, – выдавил Леонид.

– Вот и хорошо, – улыбнулся Альберт. – Значит, я верно предположил? Владимир Александрович хочет получить от вас ресурсы? Что конкретно вы согласились передать?

– Я… не имею права об этом рассказывать.

– О, безусловно, честь не позволяет раскрывать секреты союзников. Но давайте проясним кое‑что, – советник наклонился вперёд, впиваясь взглядом в лицо Успенского. – Если вы не согласитесь сотрудничать, ваш род будет уничтожен. Ваша прекрасная усадьба, – он обвёл рукой вокруг, – станет вашей могилой.

– Как вы смеете угрожать мне в моём собственном доме! – сказал барон, пытаясь разжечь в себе гнев.

Увы, не получалось. В груди было так холодно от страха, что даже крошечная искорка не разгоралась.

– Мы знаем, где живут ваши сыновья в Москве, – невозмутимо продолжил Альберт. – Один приказ – и их убьют. Род Успенских прервётся. Ваша дочь, я слышал, беременна? Вы не увидите внука. Да и внук ваш не успеет увидеть мир.

Намёк на то, что его дочь убьют вместе с нерожденным ребёнком, всё же вызвал в бароне злость. Он до боли стиснул подлокотники и прокричал:

– Что ты себе позволяешь, безродный⁈ Да я прямо сейчас придушу тебя и отдам тело свиньям! Муратов даже не узнает, что с тобой случилось!

– Сколько агрессии, – не шевельнувшись, произнёс Игнатьев. – Если бы вы так же рьяно помогали Градовым, возможно, война повернулась бы иначе. Рекомендую не совершать глупостей. Если я умру – то всё, что я сказал, неизбежно сбудется. Рудольф Сергеевич прекрасно знает, где я нахожусь и с какой целью, так что если я не вернусь…

Советник откинулся на спинку кресла и щёлкнул пальцами. В этом щелчке Успенскому послышался грохот рушащегося дома. Он с трудом сглотнул комок в горле и спросил:

– Чего вы хотите?

– Сотрудничать. Со мной напрямую. Вы станете докладывать обо всём, что планирует Градов. А я… – Альберт сделал короткую паузу, – не расскажу графу Муратову о вашей щедрости.

– Как это? – выдавил Леонид.

– Очень просто. Я скажу ему, что кровный договор утерян, и Владимир пытался уговорами привлечь вас на свою сторону. Вы отказались. Вот и всё.

– Но поставки боеприпасов…

– Значит, Градов хочет получить от вас боеприпасы? – перебив, усмехнулся Игнатьев. – Наверняка ещё оружие и пушки?

Барон промолчал, но ему казалось, что советник легко читает ответ в его глазах.

– Интересно. Зачем магическому роду огнестрельное оружие? – Игнатьев встал, подошёл к витрине с фарфором. Взял статуэтку восточной танцовщицы, провёл пальцем по обнажённой груди. – Мои условия вам понятны, Леонид Олегович?

– Это шантаж, – проговорил Успенский. – Я…

– Вы уже знаете, что случится, если откажетесь. Думаю, выбор очевиден. Вы согласитесь и будете делать то, что я вам скажу.

Это был не вопрос, но барон всё равно обречённо пробубнил:

– Хорошо.

Как его угораздило очутиться посреди этого ужаса? Градов, Муратов, теперь ещё и подлец–советник… Кто бы мог подумать, что этот человек ведёт свою игру и может быть настолько жесток и коварен.

– Прекрасно. Тогда немедленно отдайте приказ об отгрузке. Артиллерию поставляйте разобранной, машины отправляйте ночью и делайте крюк через восточные земли Градовых. Там стоит дружина Карцевых – точнее, стояла. Графиня отвела почти все войска, оставив несколько блокпостов.

– Я понял, – задыхаясь от унижения, прохрипел Успенский.

– Вот что ещё вам нужно сделать, – Альберт повернулся к нему. – Отправьте Градову отряд дружинников. Оснастите их лучшим вооружением и скажите, что это своего рода извинение за прошлые недоразумения.

– Зачем это?

– Среди них будут мои люди. – Игнатьев поставил статуэтку танцовщицы на место и поправил перчатку. – Очень полезные ребята. Уверен, Владимир Александрович оценит ваш жест.

– Хорошо, – прошептал он. – Я сделаю всё, как вы скажете. Но если кто‑нибудь из моего рода…

– Тише, тише, – Игнатьев приложил палец к губам. – Вы не в том положении, чтобы ставить условия. Вы подчиняетесь мне, барон, и если вздумаете нарушить нашу маленькую договорённость – пожалеете. До встречи.

С этими словами Альберт направился к выходу.

Леонид Олегович сидел, не шевелясь, пока не услышал, как скрипят за окном ворота конюшни и удаляющийся цокот копыт. Только затем он вскочил, сорвал с себя пиджак и швырнул его на пол.

А затем упал обратно в кресло и закрыл лицо ладонями.

Теперь он понимал, что такое настоящая беспомощность.

Поместье барона Градова

Настоящее время

Когда мой ворон погиб, я мгновенно вернулся в своё тело. Голову пронзила острая боль, перед глазами всё поплыло. Стиснув зубы, я встал и быстрым шагом направился к главному входу.

Добрынин стоял во дворе, наблюдая за дорогой. Я перевёл взгляд туда и увидел грузовики, вокруг которых копошились солдаты.

– Барон Успенский прислал первую партию, – заметив меня, сказал Никита. – В одном грузовике две разобранные пушки, в другом – боеприпасы к ним. Ты в порядке?

– Он прислал легковые машины? – спросил я.

– Да, пока что две. В багажниках часть винтовок из обещанных… – воевода нахмурился. – Ты в порядке? Выглядишь усталым.

– Срочно прикажи кому‑нибудь взять машину и ехать во Владивосток. Немедленно.

– Что‑то случилось?

– Выполняй приказ, – ответил я, направляясь в дом.

Я был уверен, что с моим братом всё в порядке. Надсмотрщик открыл дверь, и Миша наверняка успел покинуть камеру. Даже если неизвестные выпустили ещё один снаряд, Михаила они уже не смогли бы задеть.

Кто посмел устроить подобное? Это же не просто попытка убить моего брата, это нападение на государственную колонию. Очень рискованное мероприятие – на такую глупость мог решиться разве что фон Берг, но он бы скорее использовал пороховое оружие. А по тюрьме стреляли из магической бомбарды.

Конечно, Генрих специально мог найти магическое орудие, чтобы… Чтобы что? Подставить своих союзников? Сомневаюсь.

Карцева? Нет, вряд ли. Графиня слишком умна для такого поступка. Она должна понимать, что первой попадёт под подозрения. Не думаю, что она настолько опустилась бы в своём желании отомстить за смерть отца.

Атаковать тюрьму вполне мог тот, кто уже тайком помогал мне. Неизвестный, что уже помог мне получить титул, подкупив Лапшина. Возможно, этот таинственный помощник решил подставить альянс?

Не исключено. А то, что при этом под угрозу была поставлена жизнь моего брата – вполне логично. Этот неизвестный – враг альянса, но мне он вовсе не был другом. Кто‑то вёл свою игру.

И теперь, когда этот кто‑то чуть не убил Михаила, он стал врагом и мне.

Я ворвался в кабинет, достал из ящика стола свинцовый тубус, в котором хранился договор с Успенским. Вытащил договор и положил внутрь череп ворона – один из тех, что успел улучшить.

Когда вновь оказался на улице, рядом с Никитой уже ждал солдат. Лицо было знакомым – человек из Одинокой дружины.

– Слушаю приказ, ваше благородие! – боец отдал честь.

– Бери одну из машин, – я кивнул на автомобили, что прислал Успенский, и сунул дружиннику тубус. – Передашь лично Базилевскому.

– Есть!

Когда машина, плюнув сизым дымом из выхлопной трубы, тронулась с места, Никита спросил:

– Ты расскажешь мне, что случилось?

– Мишу хотели убить.

– Что? Но он же в имперской колонии. Кто‑то смог туда пробраться?

– Хуже, – ответил я. – Они стреляли по тюрьме из магической бомбарды. С моря.

Добрынин даже растерялся:

– Это… безумие какое‑то. Нападать на имперский объект, чтобы убить Михаила? Кому такое в голову пришло?

Я только пожал плечами, но Никита сам сразу же ответил на свой вопрос:

– Карцева! Она давно хочет убить твоего брата, чтобы отомстить за отца.

– Сомневаюсь, – сказал я. – Эмилия только кажется дурой, а на самом деле она очень умная женщина. Она бы не стала так подставлять себя и весь альянс.

– Тогда кто?

– Хороший вопрос. И я очень надеюсь узнать на него ответ в ближайшее время… – задумчиво произнёс я.

Несмотря на усталость, спать я не отправился. Немного помедитировал, чтобы восстановить силы, а затем отправился в спальню и снова взялся за работу с артефактами.

Как только я закончил очередной вороний череп, Исток будто вспыхнул. По телу разлилась волна приятного тепла, и всю усталость долгого дня как рукой сняло. Я сосредоточился, заглянул внутрь себя и убедился: только что я получил первый ранг силы в элементе Призыва.

Теперь я смогу использовать базовые заклинания этого элемента. Конечно, мой прозрачный Исток и опыт прошлой жизни позволяли создавать магию любой школы. Но без уровня силы в конкретном элементе это могли быть только самые примитивные формации. С этой минуты я уже мог призывать слабых существ из других измерений, а призывающие артефакты вроде этих черепов станут сильнее.

Недолго думая, я продолжил работу. Минуло уже несколько часов с тех пор, как дружинник уехал во Владивосток. Когда за окном начал заниматься рассвет, родовое кольцо у меня на пальце потеплело, а перед внутренним взором появился образ Базилевского.

Я отложил недоделанный артефакт и связался с черепом.

Моё сознание перенеслось под Владивосток, и я увидел обеспокоенное лицо Филиппа Евгеньевича.

– Ваше благородие, вы меня слышите?

– Да, – ответил я через ворона. – Вы уже знаете, что случилось?

– Конечно. Уже весь город знает! Немыслимо, что кто‑то рискнул атаковать имперскую…

– Что с Михаилом? – перебил я.

– Он в порядке. Его переместили в административные помещения. Комендант колонии хлопочет вокруг Михаила, как наседка над яйцом. Сами понимаете – как начальнику, ему придётся ответить за случившееся.

– Вряд ли здесь есть вина коменданта. Нападавших поймали?

– Нет. Нашли катер и бомбарду, из которой вели стрельбу. Судно принадлежит некоему купцу по фамилии Харбин, однако подтвердилось, что катер был угнан.

– А бомбарда?

– Выясняется, – ответил Базилевский. – Полиция поднята на уши, преступников ищут. Начальник полиции собирается объявить это происшествие актом терроризма.

Филипп Евгеньевич посмотрел куда‑то в сторону и махнул рукой, а затем опять повернулся к ворону:

– Я сейчас поеду на Русский. Постараюсь добиться, чтобы Михаила переместили под нашу защиту.

– Читаете мои мысли, – сказал я. – В усадьбе он будет в безопасности. Нарушить прекращение огня альянс точно не посмеет.

– Вы думаете, альянс совершил покушение?

– Вряд ли. Я предполагаю, это наш таинственный помощник.

– Тот, что подкупил Лапшина? – хмыкнул юрист. – Я подумал о том же. И нельзя сказать, что нам это на руку. Неизвестный не помогает нам – он просто пытается разжечь огонь войны.

– Вы правы. Но думать всё равно будут на альянс.

– Конечно, – кивнул Базилевский. – Уверен, генерал‑губернатор будет в ярости от случившегося. Даже если это очевидная подстава – господин Высоцкий сможет использовать её как повод.

– Не сомневаюсь, – сказал я. – Разыграйте внезапный козырь как следует, Филипп Евгеньевич.

– Конечно, Владимир Александрович.

Я разорвал связь. Подошёл к окну и посмотрел на светлеющее небо.

Что, если нападавшие специально стреляли мимо? Нет, вряд ли. В первый раз они промахнулись, а второй снаряд летел точно в камеру Михаила. Они хотели убить моего брата – его гибель стала бы гораздо более сильным поводом для обвинения альянса в терроризме.

Какие‑то доказательства их вины ещё найдутся, я в этом не сомневаюсь. И даже если они будут притянуты за уши – как и сказал Базилевский, это станет поводом.

Паутина интриг становится всё запутаннее. Всё больше людей вмешивается в конфликт между моим родом и альянсом Муратова. И каждый из этих людей преследует свою выгоду.

Но что бы они ни делали – главная победа всё равно будет за мной.

Они просто не знают, насколько хорошо я умею распутывать чужие сети и плести собственные…

г. Хабаровск

Поместье графа Муратова

На следующий день

Рудольф Сергеевич сидел за столом своего кабинета. Его ладони лежали на полированной столешнице и постоянно шевелились, будто жили собственной жизнью. Альберт понимал, что граф так и хочет стиснуть кулаки в приступе гнева, но держится.

«Зачем сопротивляться своим эмоциям? – думал советник. – Давай, Рудольф. Прими свой гнев. Выплесни его наружу, сотвори какую‑нибудь глупость. Ну же, давай! Ты это можешь, я знаю».

Игнатьев поправил перчатки, под которыми скрывались ужасающие шрамы от ожогов.

– Как она посмела? – голос Муратова дрожал от тщательно скрываемой ярости. – Карцева сошла с ума. Она подставила весь альянс!

– Вы правда думаете, что это она? – осторожно спросил Альберт.

– Кто же ещё? – граф так резко повернул к нему голову, что у него в шее щёлкнул сустав.

«Хотел бы я знать, – подумал Игнатьев. – Но кто бы это ни был, он и правда подставил альянс».

– Не знаю, ваше сиятельство. Я лишь думаю, что Эмилия Романовна не пошла бы на такую глупость.

– Правда⁈ Она всегда хотела убить Михаила Градова, – Муратов принялся загибать пальцы, – она хочет выйти из альянса и злится оттого, что на её род подали в суд!

– Но нападение на имперскую тюрьму сделало только хуже. Графиня не может этого не понимать.

– Не знаю. Она женщина, Альберт, – граф поморщился. – Следует зову эмоций, а не голосу разума.

– Может быть, вы правы, – покорно кивнул советник. – Я это выясню.

Рудольф Сергеевич с усталым вздохом откинулся на спинку стула и проговорил:

– Лучше скажи, что там с Успенским.

«О, с ним всё прелестно…»

– Барон Успенский отказался помогать Градову. Кровный договор утерян, Леонид Олегович не стал нарушать условия нашего с ним мира.

Ложь легла гладко. Граф удовлетворённо кивнул, в его глазах мелькнуло облегчение.

«Как легко ты в это поверил, – внутренне усмехнулся Игнатьев. – Глупец».

– Хорошо. Но Успенский не был серьёзной проблемой. Нам грозит обвинение в терроризме, вот что важно! – Муратов хлопнул ладонью по подлокотнику. – Ты говорил с Наумовым?

– Да, господин. Директор Дворянского ведомства отказался помогать, – честно ответил Альберт, сделав скорбное лицо. – Сказал, что «не вмешивается в межродовые склоки».

Рудольф Сергеевич фыркнул:

– Да, конечно. Раньше он прекрасно вмешивался, когда ему это было выгодно. Демон бы побрал этих чиновников! Получили дворянство, расшаркиваясь перед начальниками, и считают себя вершителями судеб. Ничтожества.

«Такие же ничтожества, как и те, кому дворянство досталось по праву рождения, – хмыкнул про себя советник. – Они хотя бы что‑то делали для того, чтобы войти в благородное сословие».

– Увы, господин, – сказал Альберт вслух. – На помощь чиновников мы не можем рассчитывать. Нашим юристам придётся нелегко, но даже если мы проиграем суд – всё равно победим на поле боя.

– Ты прав, – кивнул Муратов и постучал пальцами по подлокотнику. – Только вот членам альянса доверять больше нельзя. Я думал, фон Берг сотворит какую‑нибудь глупость, но Карцева его опередила… Это конец для неё.

Игнатьев нахмурился про себя. У Рудольфа, кажется, созрел какой‑то план.

– Что вы имеете в виду, господин? – спросил он.

– Мы избавимся от неё.

«Хм‑м… Рискованно, конечно. Но мне это нравится. Альянс будет ослаблен, союзник обернётся врагом… Я придумаю, как извлечь из этого наибольшую выгоду».

Альберт кивнул и произнёс:

– Я всё устрою, ваше сиятельство.

– Нет, – сказал Муратов, вставая. – Другой человек займётся.

Советник нахмурился, уже по‑настоящему, глядя на спину графа. А тот подошёл к двери, приоткрыл её и жестом подозвал кого‑то.

Из коридора раздались тяжёлые шаги. В кабинет вошёл высокий, широкоплечий человек. Переступив порог, он замер по стойке смирно, недвижимый, будто статуя. Угроза исходила от него, как от разломного монстра.

Игнатьев почувствовал, как кровь стынет в жилах.

«Демоны меня возьми. Он‑то что здесь делает? Он теперь служит Рудольфу?»

Игнатьев убрал руки за спину, сжимая одну ладонь другой. Кожаные перчатки тихо заскрипели.

«Плохо. Опасный человек, способный на многое, его участие рушит все мои планы… И что вообще задумал Муратов, раз решил его привлечь?»