Текст книги "Абсолютная Власть. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Александр Майерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 56 страниц)

Глава 4
Одинокая дружина

Когда мы въехали в земли, некогда принадлежавшие роду Градовых, дождь наконец-то прекратился. Серые предрассветные сумерки позволили разглядеть первые признаки того, что здесь шла война.

Повсюду виднелись разрушенные дома, почерневшие от огня. Окна зияли чернотой, слепо взирая на изрытую воронками дорогу. В полях валялись исковерканные остовы повозок, а кое-где я заметил ржавые останки боевых машин.

Я уже знал, что мой род атаковало сразу несколько других. Если верить словам Артёма, главой альянса был графский род Муратовых. Ещё один род – фон Берги, чьи дружинники оккупировали эту часть моих земель.

– Ты слышал что-нибудь про род фон Бергов? – спросил я.

– Не-а, – ответил Артём, объезжая воронку от снаряда.

– Это ведь не русская фамилия?

– Ну да, немецкая, наверное. Или австрийская, я не разбираюсь.

– Что немецкий дворянин делает на Дальнем Востоке?

– А это я знаю, на уроках истории учили, – гордо сказал рыжий. – Во время Мировой магической войны Германская империя от нас люлей получила, и сюда кучу пленных сослали. И дворян, и простых людей. Большинство здесь и осталось.

– Мировая магическая война? – уточнил я.

– Только не говори, что ты и про неё ничего не помнишь, – Артём обеспокоенно посмотрел на меня через зеркало заднего вида.

– Кое-что помню, – ответил я, хотя в памяти были только обрывки.

Глобальный конфликт в начале девятнадцатого века, после которого этот мир полностью изменился.

Похоже, именно тогда появилась магия, и Земля перестала быть прежней. Кажется, даже один или два континента были уничтожены в ходе этой войны.

А ведь я видел из космоса гигантский архипелаг на одном из полушарий. Но тогда и в мыслях не возникло, что это – последствия боевых действий.

Артёму снова и снова приходилось объезжать воронки от снарядов, и в нескольких местах мы с трудом пробирались по обочине, потому что дорога представляла собой решето.

Кроме того, повсюду я чувствовал отголоски мощной магии, когда-то творимой здесь. Да и двигатель начал троить, думаю, магия воздействовала на него. А один раз я заметил на горизонте лазурный вихрь, который медленно кружился в нескольких метрах над землёй. Магическая аномалия.

Чем дальше мы продвигались, тем больше разрушений встречалось на пути. Вырубленные леса простирались на километры – победители не стеснялись пользоваться ресурсами захваченных земель.

Я видел уродливые угловатые здания, утыканные высокими дымовыми трубами. Похоже, что враги построили здесь фабрики с грязным производством, наверняка эксплуатируя не только ресурсы, но и местных жителей.

Может, война по факту и закончилась, но следы её присутствия были везде. Разграбленные деревни, заросшие поля, горы мусора вдоль дороги – всё это говорило о том, что победители не собирались восстанавливать эти края, а лишь стремились извлечь из них максимальную выгоду.

Рассвет окончательно вступил в свои права, когда мы заметили далеко впереди границы земель, где всё ещё действовал Очаг. Воздух там дрожал, словно от летнего зноя, хотя утро было прохладным. Магия пульсировала в воздухе, создавая едва заметные блики, которые появлялись и тут же исчезали, как видения.

Машина начала тарахтеть как ржавое ведро. Казалось, она вот-вот заглохнет. Но пока ещё держалась.

Ближе к границе навстречу нам проехал военный грузовик, в кузове которого сидело несколько дружинников. Они проводили нас взглядами, но ничего не сделали.

Магия Очага становилась всё ощутимее. Она давила на виски, заставляла волосы на затылке вставать дыбом. Я чувствовал, как энергетические потоки сплетаются в сложную сеть, защищая территорию от чужаков.

А ещё чуть ближе к границам мы увидели впереди блокпост и внушительные укрепления – система траншей, наблюдательные вышки и пулемётные точки. Повсюду виднелись бродящие туда-сюда дозорные, а в стороне стояли длинные дома, которые не могли быть ничем иным, как казармами.

Артём побледнел и начал сбавлять скорость.

– Здесь нас точно не пропустят, – проговорил он.

– А мы не будем спрашивать.

– С ума сошёл? Здесь же целая армия!

– Когда-то была. Ты ведь сказал, что война случилась год назад. Думаешь, враги моего рода до сих пор держат здесь армию, тем более в такой близости от границ Очага? – спросил я.

– А это, по-твоему, кто⁈ – воскликнул парень, указывая через лобовое стекло.

На блокпосту появилась дюжина солдат. Похоже, нас заметили с наблюдательной вышки. А может, те дружинники на грузовике как-то передали своим, что в их сторону едет неопознанный автомобиль.

В любом случае нас встречали, и явно с недобрыми намерениями.

– Газуй, – приказал я.

– Что, прямо на них⁈ – Артём повернулся ко мне. Его глаза стали размером с блюдца.

– Прямо на них.

– Они же стрелять будут!

– Пускай стреляют. Мы доберёмся до границы, а дальше нас не станут преследовать, – уверенно сказал я. – Жми!

– Так ведь и мы за границу не проедем, – проскулил парень.

– Что было сказано насчёт моих приказов? – с нажимом спросил я. – Гони!

– Говорила мне воспиталка, что долго я не проживу, – вздохнул Артём и переключил передачу.

Мотор прочихался и взревел. Машина рванула вперёд, подпрыгивая на колдобинах. Солдаты на блокпосту метнулись в стороны, срывая с плеч винтовки. Первые выстрелы просвистели мимо, но затем пуля пробила лобовое стекло, оставив дыру.

Артём закричал и одновременно надавил на клаксон, но не сбавил скорости.

– В сторону! – крикнул я, увидев, как один из противников наводит пулемёт.

Парень дёрнул руль влево. Пули застучали по кузову машины, одна из них ударила в радиатор, и из-под решётки вырвалась струя пара, перекрыв обзор.

– Твою мать, твою мать! Куда ехать⁈ – вопил Артём, цепляясь за руль так, что костяшки побелели.

– Прямо! – рявкнул я.

Мы врезались в шлагбаум, разнеся его в щепки. Деревянные обломки застучали по днищу, а затем машина выскочила на прямую дорогу, ведущую к мерцающей границе Очага. Вопли солдат остались позади, но они продолжали вести огонь. Заднее стекло разлетелось, с громким хлопком лопнула покрышка, и машина пошла в занос.

Артём кое-как удержал её на дороге. Струя пара к тому времени иссякла, а рыжий крикнул, глядя на приборы:

– Бак пробили! Бензин вытекает!

– Ничего, мы почти на месте, – сказал я и обернулся.

Дружинники продолжали стрелять, но не решились покинуть блокпост. Как я и думал, они слишком боялись силы Очага.

Неудивительно. Чем ближе мы оказывались к границе, тем мощнее и агрессивнее было давление.

Внезапно мотор захлебнулся. Рёв сменился хриплым кашлем, и машина начала терять скорость.

– Вот и всё, – обречённо произнёс Артём. – Магия глушит движок.

– Остановись и бежим, – скомандовал я, на ходу распахивая дверь.

Мы выскочили на улицу под свист пуль. Артём, пригнувшись, бежал следом за мной, его рыжие волосы трепетали на ветру.

Граница Очага пылала в нескольких метрах впереди. Воздух дрожал, как раскалённый, а магия сдавила грудь, будто невидимый великан сжал меня в своём кулаке.

– Дальше… Не могу… – замедляясь, прохрипел Артём.

Я схватил его за шиворот и потащил за собой. Каждый шаг вперёд давался как подъём в гору. Пули дружинников взрывали землю вокруг, но замедлялись у самой границы, падая в траву безвредными кусками свинца.

Я почувствовал на себе пристальное внимание, будто чей-то взгляд был обращён на меня одновременно со всех сторон.

«Ты чужой», – прозвучало в голове. Это был не голос, а будто чья-то посторонняя мысль, возникшая в мозгу.

«Я наследник Градовых, – мысленно ответил я, вкладывая в слова всю волю. – Пусть моя душа иная, но кровь принадлежит роду».

Пауза.

Давление ослабло вместе с вниманием Очага, но я всё равно ощущал, как будто кто-то наблюдает за мной издалека. Очаг смирился, но не принял меня.

Пули снаружи перестали долетать, будто врезались в невидимую стену, и через несколько секунд выстрелы прекратились.

– Я живой? – спросил лежащий на траве Артём. – Только честно.

– Живой, – ответил я, глядя, как дружинники у границы машут кулаками, но не решаются даже шагнуть в нашу сторону. Их крики терялись в гуле магии, словно доносились из другого мира.

– Вставай, – сказал я. – Всё позади.

– Знаешь, Владимир, – рыжий вдруг широко улыбнулся. – Что-то мне подсказывает, что всё только начинается.

Поместье Градовых

В то же время

Никита Добрынин сидел в своей комнате и чистил саблю. Он всегда вставал до рассвета и первым делом проверял своё обмундирование – начиная от сапог и пуговиц на кителе, заканчивая оружием.

Так его научил отец.

«Офицер всегда должен быть безупречен», – эти слова и сейчас звучали в голове, будто отец стоял рядом.

Никита как раз убрал саблю в ножны и встал перед зеркалом, чтобы осмотреть себя, когда Очаг ударил в сознание. Такое чувство, будто в голове раздался звон колокола. Холодный ветер пролетел сквозь мысли, оставив после себя одно слово: «Чужаки».

– Тревога! – вскричал воевода, распахивая дверь, и повторил, несясь по коридору: – Тревога!

Когда он вбежал в солдатскую спальню, дружинники были уже на ногах. Они все одновременно посмотрели на него – пятнадцать пар глаз, уставших, но всё ещё полных упрямой решимости.

– Дружина, к бою, – уже спокойнее произнёс Никита, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо.

Ему было всего двадцать три, и каждый из солдат был старше его. Но после войны Добрынин остался единственным офицером в поместье Градовых, поэтому принял командование. С тех пор прошло уже семь месяцев, и никто из подчинённых ни разу не усомнился в его праве на лидерство.

Вот только сам Никита до сих пор не мог смириться с той ролью, что вручила ему судьба. Он достойно исполнял свой долг, но по-прежнему считал себя самозванцем, которому случайно выпало вести за собой людей.

– Разведка донесла? – спросил Максим по прозвищу Секач, снимая притороченные к койке парные тесаки.

– Очаг, – ответил Никита, и взгляды бойцов сразу посуровели.

Время от времени на территорию ухитрялись пробираться мародёры, надеясь поживиться чем-нибудь в поместье Градовых. Иногда забредали монстры. Таких нарушителей Очаг либо давил сам, либо вовсе игнорировал, не считая за угрозу.

По-настоящему он реагировал только в тех случаях, когда к поместью приближалась настоящая опасность.

В последний раз такое случилось три месяца назад, когда границу смог преодолеть сильный разломный монстр. В том бою Одинокая дружина, как они сами себя называли, потеряла двух своих братьев.

Поэтому от тревоги, объявленной самим Очагом, они не ожидали ничего хорошего.

– Кто там? – буркнул Трояк, беря в руки двуручный молот. Шрам на лысой голове солдата напоминал цифру три, за что он и получил такое прозвище.

– Он не говорит, – прислушиваясь к мыслям, сказал Никита. – Похоже, что люди. Двое…

– Что же это за люди такие, – прошептал Ночник, цепляя к поясу колчан с арбалетными болтами, – если сам Очаг тревогу поднял.

– Сейчас мы с вами и посмотрим, – сказал Добрынин. – Ночник, Трояк, Моргун – за мной. Секач, ты здесь за главного. Держать оборону. Позволяю использовать магические болты и другие артефакты.

– Есть, – кивнул Секач. – Мужики, взяли арбалеты и по местам!

Никита по-строевому развернулся и побежал по коридору, придерживая висящую на поясе саблю. Названные бойцы поспешили за ним.

– Где противник, воевода? – поправив повязку на глазу, спросил Моргун.

– Южная граница, – ответил Добрынин, ведь так указывал ему Очаг.

– Поскачем?

– Отставить. Нарушители, похоже, двигаются в нашу сторону. Устроим засаду.

– Артефакты не будем брать? – прогудел Трояк.

– Нет, – мотнул головой Никита. – Возможно, среди этих двоих есть маг. Он не должен обнаружить нас раньше времени.

Они выбежали во двор. Рассветный туман цеплялся за обугленные стены родового дома.

Со стороны вдруг раздался быстрый топот и конский храп. Моргун и Ночник приподняли взведённые арбалеты, но сразу же их опустили, узнав своего.

– Воевода! – воскликнул сидящий верхом разведчик. – На юге что-то неладное. Стрельба была. Кто-то прорвался через блокпост фон Бергов на машине. Двое, кажется, идут сюда.

Никита замер, глядя на разведчика. Мысли вихрем проносились в голове. Кто мог прорваться через блокпост фон Бергов? И главное – зачем?

– Что за машина? – спросил Добрынин, нахмурившись.

– Не разобрал, воевода. Вроде бы гражданская, но она за границей встала.

Очаг снова коснулся сознания Никиты, указывая направление. Через перелесок, за оврагом.

– Оставайся здесь. Командует Секач, – приказал Никита разведчику и сказал остальным: – За мной.

Тропа петляла меж обугленных пней. Никита вспомнил, как когда-то здесь росла яблоневая аллея, где он бегал в детстве, играя с Володей и другими детьми. Теперь от этого, как и от рощи, остались лишь воспоминания.

«Зачем мы здесь? – подумал Добрынин. – Зачем продолжаем служить роду, которого больше нет?»

Он мотнул головой, прогоняя эти мысли. Да, порой накатывало отчаяние, и казалось, что проще выйти и сдаться. Вообще-то, так действительно было бы проще – прекратить борьбу и начать новую жизнь. Граф Муратов трижды предлагал оставить поместье и перейти на его сторону.

Обещал хорошее жалованье, новое звание, службу в спокойном месте…

Но как бы Никита чувствовал себя, если бы поступил подобным образом? Смог бы он жить, предав свою честь, память отца и клятву роду?

Нет, не смог бы. И хотя чем дальше, тем меньше оставалось надежды на счастливый исход, Никита продолжал бороться. И не позволял никому из оставшихся дружинников поддаться унынию.

А в первую очередь – не позволял себе.

Возможно, именно за несгибаемость и преданность долгу, дружинники и относились к Никите с таким уважением.

– Приготовиться, – негромко сказал воевода, когда они приблизились к оврагу перед берёзовой рощей. – Моргун, ты слева. Трояк, справа. Ночник, обходи с тыла. Я выйду им навстречу. Без моего приказа не атаковать.

– Есть, – в голос ответили бойцы и растворились в рассветной мгле.

Никита встал прямо, прислушиваясь, и скоро до него донеслись два мужских голоса. Один – спокойный и более низкий, который показался ему смутно знакомым. Второй – совсем юный, почти мальчишеский.

В тени рощи воевода разглядел обладателей этих голосов: высокий и темноволосый молодой мужчина в грязном дорожном костюме и рыжий парень в потрёпанной куртке, которая была ему велика. Никакого оружия на виду.

– Стоять! – выкрикнул Никита, выходя на тропу, и обнажил саблю. Клинок блеснул в рассветных лучах. – Назовите себя.

– А кто спрашивает? – поинтересовался темноволосый. Его лицо было скрыто тенью, однако взгляд необычных золотых глаз мерцал, как у хищника.

Добрынин почувствовал, как по спине пробежал холодок. Чёрт возьми, похоже, это маг… И вполне возможно, очень сильный, раз он смог преодолеть границу, и сам Очаг предупредил о его появлении.

– Никита Добрынин, воевода дружины Градовых, – твёрдо ответил молодой офицер. – Я отвечаю за безопасность этих земель, поэтому повторяю: назовите себя!

Незнакомец хмыкнул и сделал несколько шагов вперёд. Никита напрягся, готовый к схватке.

А когда мужчина вышел из тени, воевода чуть не выронил саблю.

– Здравствуй, Никита. Рад тебя видеть, – сказал Владимир Градов.

Поместье Градовых

Несколько минут назад

– И я такой: а-а-а! А ты такой: в сторону! И пулемёт как начал шмалять: та-та-та-та! – Артём с упоением пересказывал мне всё то, в чём я только что сам участвовал.

Я ему не мешал. Парню явно хотелось поделиться эмоциями. После того как до него дошло, что у нас всё получилось, и мы сумели прорваться без единой царапины, он не затыкался.

Идя по этим землям, я чувствовал себя странно. С одной стороны, всё вокруг казалось знакомым. Куда ни глянь – накатывали ностальгия и обрывки воспоминаний.

Но, с другой стороны, я был здесь впервые и делал холодные неутешительные выводы.

Род Градовых однозначно проиграл. С треском, как выразился Артём. Земли поместья были не опустошены, но заброшены. Небольшое поселение сразу за границей Очага пустовало, дорога заросла, не было видно света и не слышно звуков. Мёртвое, печальное зрелище.

Следы войны были и здесь. Похоже, в какой-то момент врагам удалось прорваться в зону действия Очага. Сожжённые здания и обрывки магических формаций, витающие в воздухе, ясно говорили об этом.

Впереди, на холме, показалась усадьба – главное здание чернело на фоне светлеющего неба, как неприступная крепость. Только в одном окне на первом этаже горел тусклый свет. Рядом стояло ещё несколько строений, и все они тоже казались заброшенными.

Артём продолжал тараторить, а Очаг продолжал за нами следить. Я чувствовал его неустанное внимание, как у сторожевого пса, готового в любой момент броситься на незнакомца.

Я не думал, что Очаг обладал разумом, хотя это было не исключено. Но свойства у него были весьма интересные. И да, он был силён – я это прочувствовал при переходе границы. Причём то давление было даже не в десятую часть силы.

Поэтому неудивительно, что враги держали поместье в окружении, но не решались атаковать. Вероятно, даже объединённые силы трёх родов не смогли бы взять штурмом последние владения Градовых.

Тропа привела нас с Артёмом в берёзовую рощу, и я сказал ему:

– Всё, успокойся. Мы уже возле усадьбы.

– Это хорошо, – кивнул парень. – Ты сам-то как? Тяжело, наверное, видеть, что с твоими родными землями сделали.

– Я в порядке.

– А мне вот не по себе, – Артём поёжился. – Такое чувство, что по кладбищу идём. Тишина такая… неправильная.

– Да, это место должно быть полно жизни, – согласился я. – Но кое-кто здесь всё же есть.

– Кто?

– Ты сам говорил, остатки дружины. Вот он, например, – я кивнул вперёд, на мужчину в офицерской форме, который стоял перед рощей.

Мужчина шагнул вперёд и выкрикнул:

– Стоять! – отточенным движением он обнажил саблю. – Назовите себя.

– А кто спрашивает? – поинтересовался я, глядя ему в глаза. Голос и лицо мужчины показались мне знакомыми.

– Никита Добрынин, воевода дружины Градовых. Я отвечаю за безопасность этих земель, поэтому повторяю: назовите себя!

И тут я узнал его. В голове промелькнули сцены из детства и юности Владимира. Никита был его ровесником и другом. Сын офицера, он всегда мечтал пойти по стопам своего отца – и вот, видимо, пошёл.

Но ведь он мой ровесник, слишком молод для воеводы. Мягкая бородка выглядит совсем юношеской. Выходит, ни одного другого офицера в дружине не осталось.

Как бы там ни было, меня охватили приятные эмоции от встречи со старым другом. Я не стал сопротивляться этому чувству, хотя это был не мой друг.

Сделал несколько шагов вперёд, выходя из-под тени берёз. Никита крепче стиснул саблю, не спуская с меня глаз. А когда узнал моё лицо, то застыл и приоткрыл рот.

– Здравствуй, Никита. Рад тебя видеть, – сказал я.

Несколько мгновений Добрынин молча смотрел на меня, а затем вдруг рассмеялся и побежал навстречу, на ходу убирая саблю в ножны.

– Володя! Ты вернулся! – выкрикнул он и крепко обнял меня.

Я тоже невольно улыбнулся. По груди разлилось тепло, и руки сами обняли Никиту. Хоть я и мог контролировать любые свои эмоции, но не всегда это было нужно. Радость, которую я ощущал, была бесценна.

Поэтому я, напротив, насладился этими мгновениями.

Никита отступил на шаг и осмотрел меня с ног до головы.

– Неужели это ты? – продолжая улыбаться, спросил он. – Не верится. Как ты? А что с глазами? Это благодаря Тибету? У тебя получилось? – на последнем вопросе его голос чуть не дрогнул.

– Нет, – ответил я, и улыбка друга медленно погасла. – Но не всё так плохо. Лучше скажи, когда ты успел стать воеводой?

– Мне пришлось, – сказал Никита, и его голубые глаза будто бы потускнели, став цвета стали. – Других офицеров не осталось.

– Я так и подумал. Знакомься, это Артём. Он помог мне сюда добраться.

– Здрасте, – кивнул рыжий. – Сначала, правда, я чуть его не закопал, а потом да, довёз господина Градова в целости и сохранности.

– Чуть не закопал? – Никита изогнул бровь.

– Обо всём по порядку, – усмехнулся я.

– Хорошо, идёмте! – сказал Никита и свистнул. – Отставить боевую готовность! Это Владимир Александрович!

– А я думал, мне кажется, – вдруг раздался шёпот за спиной.

Я обернулся и увидел, как из зарослей вышел смуглый дружинник с арбалетом в руках.

– Здравствуйте, ваше благородие, – так же шёпотом произнёс он и поклонился.

Появилось ещё два бойца. У одного из них на глазу была повязка, а лысый гигант нёс на спине большой двуручный молот. Они тоже поклонились, глядя на меня со смесью удивления и недоверия.

Выглядели они как лесные разбойники. Форма была потёртой и покрытой заплатками, а у одноглазого были сапоги разного цвета. Только оружие было ухоженным, и это о многом говорило.

Кстати, любопытный контраст. Вражеские солдаты вооружены огнестрелом, а дружина Градовых – арбалетами и холодным оружием.

Впрочем, объяснение этому было простое. В пределах действия Очага огнестрельное оружие не работало, даже если оно у них было.

– Здравствуйте, бойцы, – сказал я. – Благодарю за верную службу.

– Спасибо, ваше благородие, – вдруг смутившись, пробормотал здоровяк.

– Идёмте! – повторил Никита, хлопнув меня по плечу. – Так это вы через блокпост прорвались? Не ранены?

– Мы целы, – ответил я, направляясь в сторону усадьбы. – А вот у вас дела явно не очень.

– Это ещё мягко сказано, – помрачнел ещё больше Добрынин. – Ты, наверное, толком не знаешь, что произошло.

– В общих чертах.

– Да мы по дороге насмотрелись, что здесь произошло! – вмешался Артём.

– А что там происходит? – Никита посмотрел на него. – Мы больше полугода за границы Очага не выходили.

– Леса повырубали, фабрик каких-то вонючих настроили, и засрали всё! – ответил рыжий.

Молодой воевода нахмурился, а дружинники переглянулись. Смуглый покачал головой, а лысый ругнулся под нос и сплюнул.

– Моргунов, беги к дому, – приказал Никита. – Доложи, что всё в порядке. Ложная тревога. Хотя это странно…

Одноглазый кивнул и убежал вперёд.

– Что странно? – уточнил я.

– Очаг сказал, что на территорию проникли чужаки, – ответил Добрынин, взглянув на меня так, будто я должен был что-то объяснить.

– Похоже, он меня не сразу узнал, – отшутился я.

Никита понимающе улыбнулся и не стал допытываться. Хотя сомнение в его глазах осталось.

Скоро мы приблизились к холму, на котором стояла усадьба. У подножия с одной стороны раскинулся затянутый тиной пруд, с другой – были расположены хозяйственные и другие постройки, включая конюшню.

Часть из них была заброшена, несколько строений стояли обугленными после пожара. Рядом с дорогой был разбит огород с теплицами, где росли капуста, фасоль и другие овощи.

– Так и живём, – Никита кивнул на грядки. – Порой через границу дичь забегает, хотя нам кажется, что Очаг сам изюбрей приманивает.

– А вон в том сарае у нас кролики, – тихо добавил смуглый.

– Сколько вас? – спросил я.

– Двадцать человек вместе со мной, – ответил воевода. – Все, кто остался. Большая часть дружины погибла, а кое-кто нас предал и перешёл на сторону врагов.

– Роттер, падла, – пробурчал лысый и снова сплюнул.

– Следи за языком, Трояк! – резко осадил его Добрынин.

– Простите, воевода, – покаялся тот.

Фамилия Роттер казалась мне смутно знакомой. Кажется, это был один из офицеров дружины Градовых, и Владимир знал его с детства. Однако в критический момент он, видимо, оказался слаб духом и пошёл на измену.

А то, что Никита заставил лысого Трояка замолчать – это правильно. Рядовой дружинник не имеет права говорить в подобном тоне об офицерах, даже о предателях.

Дружинники, которым одноглазый Моргунов уже доложил о нашем прибытии, сгрудились перед поместьем. Я окинул взглядом их суровые, покрытые шрамами лица. Настоящие воины, которые одним своим видом вызывали уважение. Потрёпанные и уставшие, но не сдавшиеся.

– Дружина! – объявил Никита, ускоряя шаг. – Владимир Градов вернулся!

Секунда тишины сменилась радостным возгласом. Солдаты вопили, подняв кулаки и оружие в воздух, кто-то даже на радостях стал обнимать товарищей.

Их восторг был понятен. Много месяцев они сидели здесь, со всех сторон окружённые врагами, и не знали, закончится ли когда-нибудь эта осада. Моё возвращение дало им надежду.

Я вышел вперёд и поднял руку, призывая к тишине.

– Стройся! – приказал Добрынин.

Бойцы мгновенно умолкли, выстроились в шеренгу и все как один уставились на меня. Никита, Трояк и тот смуглый присоединились к строю.

Мысленно пересчитав бойцов, я увидел, что здесь неполный состав. Остальные, видимо, находились в дозоре или выполняли другие задачи.

Дружинники смотрели на меня прямо-таки с жадностью, готовясь внимать каждому слову. В их глазах сияла вера в то, что с моим возвращением всё наладится.

Настолько мужественными и преданными людьми нельзя было разбрасываться. Поэтому я не хотел убивать их веру, но и давать ложную надежду не собирался. Прежде чем решать что-либо, я собирался узнать подробности о положении дел рода – хотя по пути уже успел сделать неутешительные выводы.

– От лица рода Градовых я благодарю всех вас за верную службу, – громко произнёс я. – Вы лучшие солдаты, о которых только можно мечтать. Ваша верность будет вознаграждена по достоинству. Воевода!

– Ваше благородие, – Никита выступил вперёд, чеканя шаг.

– Прикажи своим людям вернуться к обязанностям. А нам с тобой надо поговорить.

– Так точно. Дружина! За работу. Сменить разведчиков, остальное знаете сами. Выполнять.

– Есть! – рявкнули бойцы.

Не успели они разойтись, как за их спинами раздался скрипучий старушечий голос:

– Чего разорались с утра пораньше⁈ Кто у вас там приехал? А ну-ка, отошли!

Между дружинниками протиснулась маленькая старушка в косынке и кухонном переднике. В руке она держала расписной деревянный половник, которым ловко раздавала тумаки замешкавшимся солдатам.

– Баба Маша, – ласково сказал Никита. – Смотрите, кто домой вернулся.

Старушка посмотрела на меня и выронила половник, а её глаза тут же наполнились слезами.

– Ой, – выдохнула она. – Володенька, неужели это ты. Родненький!

Рыдая, баба Маша засеменила ко мне и обняла с неожиданной силой. Мария Николаевна Светлова, которую в усадьбе все называли бабой Машей или просто Бабулей, была Владимиру хорошо знакома. Поэтому встреча с ней тоже заставила моё сердце наполнится теплом – причём гораздо более глубоким и нежным.

Особенно учитывая, что баба Маша была неожиданным образом похожа на мою собственную бабушку из прошлой жизни…

– Что же ты так долго, – плакала Бабуля, прижимая седую голову к моей груди.

– Главное, что вернулся, – ответил я. – Ну всё, Бабуль, хватит. Нам с Никитой нужно серьёзно поговорить.

– Сразу за дела, это ты правильно. А то распоясались без хозяйской руки, – не уточняя, кто именно распоясался, баба Маша притянула меня к себе и поцеловала в щёку. – А я пока завтрак состряпаю. Эй, охламоны! Мясо у нас осталось ещё?

– Копчёное только, баб Маш, – ответил Трояк.

– Тащи давай! На копчёном добрая похлёбка получается.

– Ого, как тебя встречают, – с завистью произнёс Артём.

– А ты ещё кто такой? Доходяга, – старушка глянула на него так, что рыжий вздрогнул. Переведя взгляд на меня, он спросила: – Друга привёл?

– Вроде того. Помоги Бабуле по хозяйству, – сказал я парню.

– За мясную похлёбку? Запросто! – Артём засучил рукава.

– Давай-давай, поможешь мне печь растопить. Добро пожаловать домой, Володенька, – баба Маша ещё раз чмокнула меня в щёку и пошаркала в сторону дома.

Рыжий последовал за ней, солдаты разошлись по своим делам, а Никита жестом пригласил меня в пристройку, над дверью которой висел обшарпанный герб Градовых – золотой тигр на лазурном щите.

Мы вошли, и воевода проводил меня в свою комнату, в которой царил идеальный порядок. Заправленная кровать, аккуратно разложенные на столе карта и письменные принадлежности. Из всего этого выделялся висящий на стене меч со сломанным клинком. От него исходила магия, такая же разбитая, как и сам меч.

– Ну, – Никита отодвинул для меня стул, – что ты хочешь услышать?

– Всё, – ответил я. – От начала и до сего дня.

Добрынин снял саблю с пояса и аккуратно прислонил её к стене. Затем сел рядом со мной и вздохнул.

– Хорошо, слушай. Чем всё закончилось, ты сам видишь. А вот с чего всё началось…