Текст книги "Абсолютная Власть. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Александр Майерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 56 страниц)

Глава 2
Совет рода Градовых

Когда мы вошли в усадьбу, Базилевский не смог скрыть огорчения. Он застыл на пороге, оглядываясь и придерживая очки. В холле царил полумрак – свет проникал лишь через окна. На потолке висела кристальная люстра, но лишних мана‑камней у нас для неё не было. Светлый ковёр под ногами забился пылью, а на стене возле лестницы потрескалась штукатурка.

Рабочих рук и ресурсов, чтобы поддерживать дом в приличном состоянии, не хватало. И несмотря на то, какой удручающей была эта картина, восстановление усадьбы пока что не стояло в числе моих приоритетов.

– Демоны меня возьми, – тихо произнёс Базилевский. – Не могу поверить, что этот заброшенный дом и усадьба вашего рода – одно и то же место.

– Вы ещё не были на втором этаже, Филипп Евгеньевич, – сказал я. – В женской половине обрушилась крыша, часть комнат сгорела.

Юрист рассеянно помотал головой, будто не мог в это поверить, а затем вздохнул и сказал:

– Простите, ваше благородие. Я слегка шокирован. Видеть всё это собственными глазами больно. Не представляю, каково было вам, когда вы вернулись из Тибета.

– Хорошо, что мне было куда вернуться, не правда ли? – пожал плечами я. – Всё могло закончиться куда хуже.

– Завидую вашему оптимизму. Впрочем, вы правы! Худшее позади.

– А впереди у нас много работы, – я жестом пригласил Базилевского в гостиную.

Служанка принесла нам фирменный Бабулин чай с листьями смородины. В качестве закуски подали свежий козий сыр, кислую вишню и овсяное печенье.

Едва мы успели наполнить чашки, как в комнату вошёл Никита. В своём безупречном мундире он выглядел уже не таким ослабленным – хотя тёмные круги под глазами всё же выдавали его состояние.

– Простите за ожидание, господа, – воевода щёлкнул каблуками. – Разрешите присоединиться.

– Отбрось формальности, – сказал я и хлопнул по дивану рядом с собой. – Садись.

Мы выпили по чашке чаю и перекусили, а затем я сказал:

– Итак, давайте подведём небольшие итоги. Что мы имеем? Я официально принял титул, получил магическую силу и связал себя с Очагом. Благодаря Филиппу Евгеньевичу мы добились прекращения огня, а моего брата прямо сейчас везут в надёжное место, где его будут охранять имперские солдаты.

Базилевский и Никита молча смотрели на меня, не перебивая. Они оба понимали, что это лишь вступление.

– Но это светлая сторона, – продолжил я. – А есть и тёмная. Уровень Очага упал до первого, потому что я взял его силу для активации своего Истока. Купол уменьшился вдвое, прочность тоже сильно упала, как и атакующая мощь Очага. Сейчас мы можем не бояться нападения, но как только суд будет окончен – война возобновится.

– Позвольте перебить, Владимир Александрович, – сказал Базилевский. – Есть шанс, что по итогам разбирательства правительство примет решение остановить войну.

– Этого не будет, – качнул головой я.

– Почему?

– Хотя бы потому, что меня не устраивает такой вариант. Я намерен разбить альянс и вернуть все наши владения.

– Только победа, – ухмыльнулся Никита.

Переплетя пальцы, Филипп Евгеньевич с сомнением оглядел нас обоих.

– Понимаю ваше рвение, господа. Но как вы собираетесь одолеть врагов на поле боя? Почти все земли Градовых захвачены. Дружины нет. Оружия и артефактов нет. Экономика в руинах…

– Пока идут судебные тяжбы, нам предстоит нарастить силы, – сказал я. – Для этого мы здесь и собрались – чтобы обсудить, как сделать это наиболее быстро и эффективно.

Базилевский собирался сказать что‑то ещё, но я приподнял ладонь, и он уступил мне слово.

– Давайте начнём вот с чего. Как по‑вашему, Филипп Евгеньевич, сколько времени у нас есть? Когда суд вынесет решение?

– Трудно сказать, господин. Подобные дела могут тянуться годами, но это явно не наш случай. Думаю, Муратов будет стараться завершить всё как можно скорее. Даже более того, я уверен, что он готов понести определённый ущерб, лишь бы прекращение огня отменили как можно скорее.

– Граф Муратов не дурак, – кивнул Никита. – Он понимает, что мы будем наращивать силы, и постарается этого не допустить.

– Выходит, в наших интересах затянуть разбирательство, – сказал я и снова спросил у Базилевского: – На какой срок мы можем рассчитывать?

– Я боюсь ввести вас в заблуждение, Владимир Александрович. Если брать наилучший расклад – думаю, пара месяцев. Или того меньше. Но Рудольф Сергеевич может пойти ва‑банк и просто признать свою вину. Ему придётся заплатить немалый штраф государству за нарушение правил войны, освободить Михаила, репутация серьёзно пострадает… Но зато он сможет немедленно повести свои войска на штурм.

– Погодите, но ведь Муратов не один, – поправив воротник кителя, сказал Добрынин. – Судят не только его, но и фон Берга с Карцевой.

– Верно мыслишь, воевода, – улыбнулся я. – И я мог лично убедиться, что между членами альянса есть разлад. Фон Берг идиот, который легко поддаётся на провокации и наверняка жаждет отомстить за завод. Карцева вообще не хочет воевать. Муратов – единственный разумный человек среди них, и поэтому самый опасный.

– Поверьте, остальных тоже стоит опасаться, – качнул головой Филипп Евгеньевич.

– Не подумайте, что я недооцениваю наших противников, – я взял со стола чашку и сделал глоток. – Просто уже придумал, как с ними бороться. Общая стратегия такова, господа, послушайте внимательно.

Я сдвинул тарелки и чашки к краям стола. Взял печенье и положил его по центру.

– Первое – наше поместье. Никита, мы должны построить укрепления и в целом организовать оборону. Это твоя задача. Приготовь план, составь список того, что тебе понадобится – от строительных материалов и количества рабочих рук до боевых артефактов.

– Есть, – кивнул Добрынин.

– Дальше, Очаг, – я положил сверху на печенье кусочек сыра. – Это моя забота. Необходимо повысить его уровень хотя бы до второго. Простейший для этого способ – использовать ядра аномалий. Так что необходимо создать несколько поисковых отрядов, которые пройдутся по глуши и отметят на карте места, где есть аномалии.

– Вихревик рядом с поместьем может помочь? – спросил воевода.

– Конечно, и я уже знаю, как достать его ядро. Займёмся этим в ближайшее время. Слушайте дальше. Филипп Евгеньевич, у вас две основные задачи. Во‑первых, затянуть разбирательство, чтобы у нас было больше времени. Во‑вторых, добиться того, чтобы враги получили как можно больший урон. Как материальный, так и репутационный.

– Сделаю всё, что смогу, ваше благородие, – поправив очки, сказал Базилевский. – Но понадобятся ресурсы.

– Деньги на взятки?

– Как ни прискорбно это говорить, но да. И не только на взятки – мне не помешает нанять дополнительных помощников, плюс различные пошлины, нотариальные услуги и так далее.

– Хорошо, – кивнул я. – Отец оставил в банке четыреста тысяч рублей, я потратил совсем немного. Двести тысяч хватит?

Юрист приподнял брови:

– Это даже много, господин.

– Думаете, наши враги станут экономить ресурсы? Используйте все возможности и наймите столько помощников, чтобы вы могли полностью сосредоточиться на главном, – сказал я. – Только убедитесь в их верности.

– У меня есть на примете надёжные люди, ваше благородие.

– Прекрасно. Ещё кое‑что. Дело фон Берга об эксплуатации гражданских идёт отдельным иском, не так ли? – спросил я.

– Да, и никак не относится к прекращению огня, – ответил Базилевский.

– Отлично. Тогда с ним, наоборот, поторопитесь. Выбейте из фон Берга всё, что можно – удар по кошельку станет для него самым болезненным. А мы с воеводой потеребим эту хрюшку с других сторон, – усмехнулся я. – Но об этом позже.

Я взял из миски несколько вишен и положил их рядом с печеньем, которое изображало поместье.

– Дружина.

Получилось символично, ведь у наших войск бордовые мундиры, чуть темнее вишнёвого цвета.

– Необходимо срочно нарастить численность войск. Набрать, подготовить и оснастить, – я подсыпал щедрую горсть новых вишен.

– Это будет непросто, – качнул головой Никита. – Где набрать столько отчаянных людей? Все прекрасно знают, в каком мы положении.

– Люди знают только то, что слышали. Скажи им, что Градовы переломили ситуацию. Что барон фон Берг потерял завод, а графиня Карцева вот‑вот покинет альянс. Скажи, что Владимир Градов лично убил сильнейшего мага в дружине Муратовых. Что сам граф Муратов вынужден оправдываться в суде, а генерал‑губернатор выступил против альянса. Скажи, что у людей есть шанс стать частью великой победы – и они с радостью встанут под наши знамёна!

– Даже мне захотелось вступить в дружину, – с улыбкой сказал Базилевский.

– Мне тоже, хотя я уже в ней, – Никита коротко рассмеялся. – Ты прав, Владимир! Набором в дружину заняться тоже мне?

– Нет. Артём с этим отлично справится.

– Рыжий? Ты уверен? – Никита потёр шею сзади.

– Ещё бы. Он легко находит общий язык с кем угодно. Я тебе не рассказывал, как он продал машину в порту? Это было впечатляюще. А теперь последнее, – я отыскал в кармане монету и положил её на стол. – Экономика. Нам нужны источники средств. Те деньги, что оставил отец, закончатся быстро. Филипп Евгеньевич, у нас остались какие‑то финансовые активы?

– Малая часть из того, что было, – ответил юрист. – Много потратили во время войны, что‑то по разным причинам потеряли… Остались акции и другие ценные бумаги. Имеется счёт в Центральном имперском банке, но сейчас он заморожен. Я как раз занимаюсь тем, чтобы вы могли получить к нему доступ.

– Сколько там денег?

– Сто тысяч с небольшим.

– Прекрасно. Я придумаю, как грамотно ими распорядиться.

Взяв чашку, я откинулся на спинку дивана. Перечисленные задачи – далеко не всё, что предстоит сделать. Только самое основное. Мне необходимо увеличивать личную силу, расшатать альянс изнутри с помощью интриг, постараться найти союзников…

Кстати, о союзниках.

– У вас есть вопросы, господа? – спросил я.

Никита помотал головой. Базилевский, подумав, ответил:

– Пока что нет, Владимир Александрович.

– Хорошо. Тогда сейчас вернусь.

Я поднялся в свою комнату и взял два запечатанных свинцовых тубуса, в которых хранились договоры с союзниками. Документы были магическими, подписанными кровью – потому я и не торопился вскрывать их ранее. Чтобы заново активировать договор, глава рода должен был обладать магической силой, а я приобрёл её лишь прошлой ночью.

Вернувшись в гостиную, я сел на прежнее место и сорвал печать с одного тубуса.

– Давайте посмотрим, на каких условиях мой отец заключил союзы.

г. Хабаровск, поместье графа Муратова

Несколько часов назад

В полной тишине подземелья любые звуки казались слишком громкими. А громкие – оглушающими.

Но Михаил Градов редко слышал что‑то новое. Он привык, что каждое утро и каждый вечер где‑то далеко гремит замок. После этого хлопает дверь. Постепенно приближаются ленивые шаги надзирателя. Если это Тимур – он будет что‑то гнусаво напевать себе под нос. Если Демид – шаги будут чуть тише и быстрее.

Окна в камере не было. Часы? Смешная шутка. Высшим благом цивилизации здесь являлось ведро, в которое полагалось справлять нужду.

Но несмотря на отсутствие солнца и часов, Михаил точно знал, во сколько ему приносят еду утром и вечером. Организм приспособился, и Михаил всегда просыпался за несколько минут до того, как загремит замок.

Сегодня он загремел гораздо раньше. Это разбудило Градова и сразу же заставило напрячься. Он сполз с жёсткой койки и подошёл к решётке, прислушиваясь.

До него донеслись голоса, которые о чём‑то спорили. Что‑то говорилось про графа и приказ. А затем – шаги. Быстрые шаги. Много шагов. Они дробным эхом разносились по подземелью, и от этого единственная ладонь Михаила покрылась холодным потом.

Он невольно отступил к стене, пытаясь проглотить комок в горле. Демоны его возьми… Неужели это всё‑таки случилось? Граф Муратов не выдержал и отдал приказ казнить пленника?

Что же, пускай. Он обещал убить Михаила десятки раз. Когда так долго ждёшь смерти, то её приход уже не кажется чем‑то значительным.

Но как ни крути, всё равно страшно…

Из‑за поворота появился свет. Необычный, оранжевый. Надзиратели пользовались кристальными фонарями, свет которых был голубым.

Силуэты приблизились, и Михаил невольно сощурился. Фонарей было несколько, и все керосиновые, судя по запаху.

– Доброе утро, Михаил Александрович, – раздался незнакомый голос. – Собирайтесь.

– Собираться? Предлагаете забрать с собой ведро? – прикрывая глаза от света, усмехнулся Градов.

– Вы поедете с нами, – невозмутимо ответил голос.

Это не предвещало ничего хорошего. Но и на казнь тоже не походило. В голове узника завертелись десятки предположений, от самых радужных до самых мерзких и безнадёжных.

– Куда? – спросил он.

Голос не ответил. Заскрежетал ключ в замке камеры – почти забытый, непривычный звук. В последний раз Михаил покидал подземелье очень давно, когда Муратов снова пытался уговорить его сдаться и взять замуж свою племянницу.

Когда же это было? Тяжело считать дни, когда не видишь даже солнца.

Решётка открылась, противно заскрипев. Градов так и остался стоять у стены, прижав к груди культю, которая осталась от правой руки. Будто зверь, который слишком долго просидел в клетке и не понимал, что можно выйти на свободу.

Да он и был таким зверем.

– Вы можете идти сами? – спросил голос.

Глаза немного привыкли к свету, и Михаил смог разглядеть тех, кто к нему пришёл. Военные. Один, судя по погонам, был офицером. Остальные – солдатами. А на груди у каждого были двуглавые орлы.

Имперская армия? И куда же они собираются его везти?

– Михаил Александрович, вы меня слышите? – с нетерпением повторил офицер. – Вы можете идти самостоятельно?

– Могу. Но не быстро.

– Тогда пойдёмте.

Градов хотел было снова спросить, куда, но решил, что это будет ниже его достоинства. Он всё равно не в том положении, чтобы отказываться.

Страх ослаб до тревоги. Имперцы вряд ли имеют какие‑то претензии к его роду – но что происходит, Михаил всё равно не понимал, и это заставляло беспокоиться.

Хотя, с другой стороны, что может быть страшнее, чем провести в этой камере ещё один день? А потом ещё один день и ещё… Недели, месяцы… Вроде бы уже почти год он здесь.

Отлипнув от стены, Градов вышел в коридор. Солдаты расступились, а затем сомкнулись вокруг. Офицер развернулся на каблуках, и они все тесной кучкой направились к выходу из подземелья.

Длинный проход, поворот, ещё один проход, чуть короче… Михаил быстро устал. Он старался не забрасывать себя, ходил по камере туда‑сюда, делал приседания и другие упражнения. Но всё равно махом вымотался. Ступни заболели, колени задрожали, даже дыхание сбилось.

В нескольких метрах от двери, которая вела к выходу из подземелья, он больше не смог сделать ни шагу. Резко остановился, заставив идущего сзади солдата врезаться в него, и едва не упал. Опёрся плечом на солдата слева и сказал, хватая ртом воздух:

– Похоже, я могу идти не только медленно, но ещё и недолго.

– Помогите ему, – офицер мотнул гладко выбритым подбородком.

Дальше Михаила повели под руки – без грубости, но и без особых церемоний. Когда они вышли за дверь, Градов столкнулся взглядом с Тимуром. Один из тюремщиков, который иногда с ним болтал и даже порой угощал чем‑то сверх положенного пайка.

– Прощайте, Михаил Александрович, – сказал он.

– Куда меня везут? – спросил Градов, но ему опять никто не ответил.

– А может, и не прощайте! Кто знает, как всё повернётся! – выкрикнул вслед Тимур.

Его проволокли по лестнице наверх, и они оказались на улице. Тут‑то Михаил и ослеп – солнечный свет резанул по глазам, как лезвие. Слёзы водопадом хлынули по щекам, глазные яблоки начали пульсировать, будто вот‑вот собирались лопнуть. Михаил стиснул зубы и закрыл ладонью глаза.

Где‑то рядом раздавалось тарахтение мотора. Пахло бензином. Негромко скрипнул металл, и Градова усадили в тесное и жаркое помещение, где бензином пахло ещё сильнее. Кто‑то другой сел рядом.

– Мы в машине?

Михаил чуть‑чуть приоткрыл глаза, но не увидел ничего, кроме расплывчатых силуэтов. От запаха бензина вверх по горлу ползла тошнота.

– Да, – ответил офицер. Похоже, именно он сел рядом.

– Хорошо, что на мне эта дрянь, да? – Градов вслепую коснулся пальцами антимагического ошейника. – Иначе далеко бы мы не уехали.

В ответ прозвучало молчание. Несколько раз хлопнули двери, и машина тронулась. Михаила сразу же начало укачивать, и тошнота усилилась, хотя сегодня он ещё ничего не ел.

Глаза понемногу стали привыкать, и уже не горели так невыносимо. Проморгавшись, Михаил откинул с лица чёлку и посмотрел на сидящего рядом офицера. Тот был довольно молод – может, ровесник или на год‑другой старше.

– Как вас зовут, лейтенант? – глянув на погоны, спросил Градов.

– Григорий Антипов, к вашим услугам, – сухо ответил тот.

– Вы меня освободили, Григорий?

– Нет. Официально вы по‑прежнему пленник графа Муратова.

– Тогда какого демона происходит? Куда вы меня везёте?

– У меня приказ, – ещё суше произнёс Антипов.

– Приказ держать меня в неведении? – хмыкнул Михаил. – Уже в который раз спрашиваю: куда мы едем?

– На юг.

– Это понятие обширное. На юг можно поехать в Уссурийск, а можно в Корею или даже во Вьетнам при желании. Вы бывали во Вьетнаме, лейтенант?

– Нет.

– Я тоже. Значит, едем туда? Говорят, там вкусные фрукты и ручные слоны, как в Индии.

– Мы не едем во Вьетнам, – нахмурившись, пробурчал Григорий.

– Жаль. Тогда куда?

– Узнаете.

– Это уж наверняка, – устав от разговора, Михаил откинулся на сиденье и потеребил дыру в своей грязной робе.

Аромат бензина уже не так резал нос, и тошнота понемногу улеглась. Так что он спросил:

– У вас есть еда? В это время я обычно завтракаю. Если найдётся что‑то кроме пресной овсянки – буду признателен.

Антипов вытащил откуда‑то из‑под сиденья банку тушёнки. Снял с пояса штык‑нож, открыл банку и вручил её Градову.

От запаха мяса рот наполнился слюной и закружилась голова. Михаил с трудом сглотнул и спросил:

– Ложка найдётся?

Лейтенант покачал головой и, подумав, протянул нож рукоятью вперёд:

– Надеюсь на ваше благоразумие, господин Градов. Мы не враги.

– Думаете, что я захочу пырнуть вас, потом рядового на переднем сиденье, потом водителя, а потом выкину трупы из машины и поеду куда глаза глядят?

– Вроде того, – буркнул Антипов, а водитель покосился на них через зеркало заднего вида.

– Это вряд ли. Знаете почему?

– Почему?

– Потому что неудобно одной рукой вести машину и переключать передачи. Да и вообще, я не умею водить. Я маг. Если снять эту штуку, – Михаил мотнул культёй в сторону шеи.

Он зажал банку коленями, взял нож и принялся жадно поедать тушёнку. Глотал, как утка, не жуя. Мясо закончилось предательски быстро, и после этого заболел живот.

– Было вкусно, но мой желудок отвык от говядины, – пробормотал он, возвращая лейтенанту штык.

– Запейте, – Григорий протянул ему флягу.

– Спасибо, – Градов сделал несколько глотков воды, вернул флягу и откинулся на сиденье, закрыв глаза.

Сам не заметил, как уснул. А когда проснулся, день был уже в самом разгаре. Солнце пекло через металлическую крышу машины. Было душно, и Михаил вспотел. Он протёр лицо ладонью и повернулся к лейтенанту. Тот как будто не пошевелился за всё время, пока Градов спал.

– Мы ещё не приехали? – почёсывая грязную шею, спросил он.

– Как видите, Михаил Александрович.

– И долго нам ещё ехать?

Григорий взглянул на карманные часы и ответил:

– Ещё часов пять.

– До Вьетнама за это время точно не успеем. Могу предположить, что мы едем во Владивосток.

Лейтенант промолчал, да Градов и не рассчитывал на ответ. Он взял лежащую на сиденье флягу и промочил горло, а затем взглянул в окно.

Пейзаж был знакомым. Слишком знакомым, и от этого вся кожа покрылась мурашками.

Градов прильнул к стеклу, его сердце колотилось, как у загнанного зверя. Вот теперь он был готов к бегству. Даже подумал, а не выпрыгнуть ли из машины на ходу. Но это было бы глупо. Всё равно он не убежит – путь из темницы по коридору дал ясное представление о физических возможностях Михаила.

– Это владения Градовых, – сказал он, ткнув пальцем в стекло, как ребёнок. Улыбался он точно так же, широко и наивно. – За теми холмами начинаются наши земли.

– Да, – произнёс Григорий.

– Это был не вопрос.

Михаил увидел, как на горизонте поднимается дым. Чёрный, маслянистый столб, который издалека казался неподвижным. Как мрачная колонна, подпирающая небо.

– Что происходит? Снова война?

– Может быть, – помедлив, ответил лейтенант. – Ваш брат Владимир принял титул.

Сначала Михаил обрадовался, что Владимир не сидит без дела. Он давно не видел брата, и понятия не имел, каким тот стал в Тибете. Но, похоже, по возвращении он не стал прятать голову в песок, а наоборот, принялся мстить за убитых родных.

Это хорошо. Месть – это прекрасно. Если есть на свете что‑то лучше открытых пространств, свежего воздуха и яркого солнца – так это кровавая месть.

Но следом за радостью Михаила окатил ледяной страх. Снова война.

Война.

Смерть и хаос. Мёртвые друзья. Стонущие кони, разорванные бомбами. Кричащие люди, растерзанные магией. Стрелы. Пули. Пламя. Кровь, кровь и кровь.

Михаил сглотнул ком в горле. Он вспомнил запах горелой плоти под Орловкой и холмы, усеянные трупами от подножия до вершины. Вспомнил колоссальный огненный вихрь, который маги Муратовых обрушили на один из полевых штабов – там погибли воевода и майор Добрынин, отец Никиты.

Вспомнил, как он узнал о гибели отца. Будто снова услышал об этом впервые. Ощущение, словно в горло забили ледяной кол.

Михаил вспомнил, как после Орловки они отступали две недели подряд, постоянно подвергаясь атакам. Последний бой у поместья – грохот боевых артефактов, крики, предательство капитана Роттера и внезапная атака кавалерии Карцевых.

Та страшная вспышка магии, отсёкшая ему руку…

Градов с трудом сглотнул и обхватил культю уцелевшей рукой.

Граф Карцев сполна отплатил за это. Михаил продолжил сражаться и обезглавил его. Рука на голову – неплохой размен, если подумать.

Машина дёрнулась, выбивая из воспоминаний. Градов помотал головой и закрыл глаза. На языке вертелись десятки вопросов, но он уже понял, что у имперцев нет желания давать ответы. А может, и самих ответов нет.

К вечеру, проехав через Владивосток, прибыли на место. Местом оказалась колония на острове Русский. Она пряталась среди скал и встречала посетителей тяжёлыми воротами с имперским гербом. Красное солнце заходило прямо над ними, рисуя довольно зловещую картину.

– Четыре, шесть, семь… Восемь, – сказал Михаил.

– Что вы считаете? – надевая фуражку, спросил Антипов.

– Пулемётные вышки. Здесь содержатся особо опасные преступники или вроде того?

– Да.

– Превосходное местечко. Из одной тюрьму в другую. Стоило ли вообще проделывать весь этот путь?

– Здесь вам ничего не угрожает, Михаил Александрович.

– Как будто под поместьем Муратова мне что‑то угрожало. Если не считать самого Муратова, я мог умереть только от скуки.

Антипов вышел и поговорил с охраной. Автомобиль досмотрели, а затем открыли ворота.

Когда машина остановилась во дворе, Градову открыли дверь. Он вышел, с трудом разгибая затёкшую спину. Отбросив с лица грязные волосы, он огляделся. Надзиратели ходили по стенам, а со стороны административного здания к машине приближался молодой мужчина в строгом костюме.

Пахло морем. Михаил глубоко вдохнул этот запах, и у него в который раз за день закружилась голова.

– Ладно, вынужден признать, что здесь всё же лучше, чем в подземелье у Муратова, – сказал он. – Надеюсь, мне дадут камеру с окном?

– Условия будут наилучшими из возможных, ваше благородие, – подойдя, сказал мужчина в костюме.

– Что, даже нормальный туалет вместо ведра? – осведомился Михаил.

– Э‑э, да, – слегка растерялся мужчина и затем поспешно поклонился. – Меня зовут Артур Сафонов, помощник господина Базилевского.

Выглядел он именно как юрист. Ухоженные руки, проницательный взгляд и ужасно скучная причёска.

– Базилевский… – произнёс Градов. – Если это какая‑то подстава, лучше скажите сразу.

– Никакой подставы, ваше благородие, – снова поклонился Артур. – Филипп Евгеньевич и ваш брат добились, чтобы вас переместили под охрану правительственных войск. На графа Муратова заведено дело о ненадлежащем обращении с пленным. Кроме того, сегодня днём было объявлено о прекращении огня.

Михаил осознал, что он стоит с открытым ртом. За время, проведённое в темноте, он потерял всякую надежду и теперь не мог поверить, что такое возможно. Что Градовы способны одержать хоть какую‑то победу.

– Не беспокойтесь, вы в безопасности, – Артур указал на здание администрации. – Пойдёмте, я познакомлю вас с начальником колонии. После этого вас проводят в душевую, приведут парикмахера и накормят. У вас будет отдельная камера со всеми удобствами.

– Так, теперь давайте серьёзно, – придя в себя, Михаил шагнул к юристу, положил руку ему на плечо и заглянул в глаза. – Только отвечайте предельно честно, хорошо?

– Конечно.

– Я сплю или умер?

– Ни то ни другое, ваше благородие, – улыбнулся помощник Базилевского. – Пойдёмте. Ваши мучения почти закончились.

Поместье барона Градова

В то же время

– Подождите, какие союзы? – спросил Никита. – Это кровные договоры?

– Да, – кивнул я.

– С кем? Серебряковы и Успенские?

– Насколько мне известно, Александр Петрович не заключал других союзов, – ответил вместо меня Базилевский и покачал головой. – Но Серебряковы, род вашей матери, были полностью истреблены.

Я уже знал об этом, но всё равно почувствовал, как по сердцу пробежал холодок. Усилием воли подавил неуместные эмоции и спросил:

– Как это случилось?

– Муратовы напали внезапно, ночью. У Серебряковых был Очаг первого уровня, они не смогли отразить атаку. После этого в усадьбе устроили резню, – мрачно объяснил Базилевский. – Вопиющее нарушение законов войны. Но граф Муратов сумел выкрутиться.

– Как?

– Утверждал, что все члены рода погибли в бою или при пожаре. Якобы его дружина пыталась их спасти, но не смогла. Может, часть правды в этом есть – большого смысла истреблять Серебряковых не было. Это был слабый род.

– После нашего визита в банк вы упоминали, что всё их имущество отошло государству и было распродано, – сказал я. – Но по сути я являюсь законным наследником, не так ли?

– Сложный вопрос, ваше благородие. Вы принадлежите к другому роду, но если не осталось других кровных родственников, то есть шанс получить наследство. Проблема в том, что земли, драгоценности, артефакты и всё остальное уже были проданы в пользу государства. Это стало…

– Своеобразной взяткой генерал‑губернатору, чтобы он закрыл глаза на жестокости войны. Помню, – кивнул я. – У нас есть какой‑то шанс вернуть хотя бы часть наследия? Это вопрос не только ресурсов, но и чести.

– Это означает вступить в конфликт с самим генерал‑губернатором, – Базилевский сдвинул брови. – Я бы не советовал делать это сейчас, Владимир Александрович.

– Хотя бы прощупайте почву. Может, найдёте какую‑то лазейку.

– Да, попытаться можно. Есть законы о родовой собственности, которые касаются, например, фамильных артефактов… Попробую что‑нибудь узнать, – кивнул юрист.

Ненадолго воцарилось молчание. Солнце за окном уже клонилось к закату, и Базилевский взглянул на часы.

– Оставайтесь на ночь у нас, Филипп Евгеньевич, – сказал я. – Вернётесь в город утром. Кроме того, мне нужно ещё передать вам одну вещь.

– Какую?

– Увидите, – ответил я. – Она ещё не готова.

Никита хлебнул чаю и сказал:

– Итак, Серебряковы истреблены, а барон Успенский… Он, скажем так, ненадёжный сторонник. Вовсе не торопился прийти к нам на помощь. Если бы его войска были под Орловкой, всё могло повернуться иначе.

Я вспомнил, как Филипп Евгеньевич упоминал об этом. Якобы Успенский не успел добраться до места сражения, а затем его войска обстреляли на марше. Барон узнал о гибели моего отца и поспешил подписать с врагами сепаратный мир.

Поскольку глава рода Градовых погиб, и никто не принял титул. Не говоря уж о том, что документ был спрятан в свинцовом тубусе, да ещё и в городе технократов. По этим причинам магия договора временно потеряла свою силу.

Но теперь всё изменилось.

– Пускай ненадёжный, – пожал плечами я. – Но он обязан нам помочь, если того требует договор. А если он откажется его выполнять… Давайте узнаем, к чему это приведёт.

Я открыл крышку тубуса, на котором сверху была написана буква «У». Вытащил свёрнутый трубочкой документ и развернул его. Раздался приятный бумажный хруст.

Договор был написан от руки, а внизу стояла большая красная печать, от которой веяло магией. Однако заклинание было почти полностью рассеяно, что отражалось и на самой печати – твёрдый сургуч был покрыт тонкими трещинами.

– Договор военного союза между родом Градовых и родом Успенских, – прочитал я заголовок и пошёл дальше по тексту. – Так… Барон Успенский обязуется участвовать в боевых действиях на нашей стороне, а при невозможности сражаться – предоставлять ресурсы. В случае отказа от исполнения обязательств… Ого. Мой отец знал толк в унижениях.

– Что там? – Базилевский подался вперёд.

– Не хотел бы я оказаться на месте Леонида Олеговича, – я повернул документ в сторону юриста.

Базилевский приподнял брови. Никита тоже прочитал и зашипел, прикусив кулак.

– Сурово.

– Но если я правильно помню, барону Успенскому почти шестьдесят, – смахнув пылинку с рукава, заметил Филипп Евгеньевич. – Вряд ли его сильно волнует подобное наказание.

– Это ещё не всё. После смерти барона проклятие будет передаваться в роду по мужской линии, так здесь сказано, – прочитав до конца, сказал я.

– Разве договор на такое способен? – удивился Базилевский.

– Конечно, он ведь подписан кровью и добровольно. От последствий не избавит даже самый сильный целитель или маг крови.

– Это не соглашение, это рабство какое‑то, – пробормотал Никита. – Зачем вообще подписывать подобное?

– С нашей стороны тоже есть обязательства, – пожал плечами я. – Мы тоже обязаны воевать за Леонида Олеговича, если потребуется. А также отец обещал ему доступ к нашей угольной шахте.

– Ну, тогда понятно… Ты собираешься приехать к Успенскому и потребовать исполнения договора? – спросил Добрынин.

– Нет. Я просто активирую печать, а он это почувствует. Пусть сам приедет и объяснит, почему его войск не было под Орловкой, – сказал я и коснулся баронского перстня.

Тонкая извилистая струя маны вылетела из него и напитала силой печать. Трещины на сургуте срослись, а заклинание обрело силу. Печать сверкнула, и лёгкое мерцание пробежало по всему документу.

– Вот и всё, – сказал я. – В этот самый момент барону Успенскому должно стать очень неуютно.

– Взглянем на второй договор? – предложил Базилевский. – Просто из любопытства, какие условия были у Серебряковых?