Текст книги "Абсолютная Власть. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Александр Майерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 56 страниц)

Впрочем, одной из машин не повезло. Граната удачно (или неудачно, смотря с чьей стороны взглянуть) угодила в основание башни, где был расположен боекомплект. Взрыв был оглушительным. Башня подлетела в воздух и упала рядом, над застывшим танком мгновенно взметнулся столб дыма.

У второго танка подавитель магии, повреждённый осколком или близким разрывом, затрещал, заискрил и погас. И этого было достаточно.

С карцевских позиций, с самого гребня, ударил прицельный выстрел из лучемёта. Синий, сконцентрированный до невероятной плотности сгусток энергии, не встречая больше сопротивления, прожёг броню повреждённого танка как раскалённый нож – масло. Внутри что‑то взорвалось вторично, и машина окуталась морем огня, из которого никто не выбрался.

Третий танк, окружённый дымом и хаосом, отчаянно пытался развернуться, ведя беспорядочный огонь из пулемётов и орудия. Но его участь была предрешена. Гранатомётчики били без промаха. Гусеница была перебита, и он встал как вкопанный, превратившись в неподвижную мишень.

Атака захлебнулась. Конница, уже готовая ринуться в прорыв, замерла в нерешительности под шквальным огнём, который обрушили на них карцевские артефактчики, воодушевлённые успехом. Пехота Роттера залегла, прижатая к земле свинцом и магией.

Константин с силой сжал рукоять своей сабли. От бешенства он перестал дышать, в горле стоял ком горечи и беспомощности. Он видел отступление своих магов, откатывающихся под напором воды и льда. Видел горящие, искорёженные танки. Видел мёртвых и умирающих солдат, которых санитары пытались вытащить из‑под огня.

– Прекратить атаку, – проскрежетал он, разворачиваясь к бледному как полотно адъютанту. – Всем вернуться на исходные позиции. Немедленно!

Роттер резко повернулся спиной к полю боя, не в силах больше смотреть на это поражение. В ушах ещё стоял оглушительный грохот, крики, шипение магии, рёв моторов и взрывы.

План был хорош. Тактически безупречен. Но враг оказался хитрее, или просто удачливее.

Теперь нужно было думать, что делать дальше. Как выиграть эту войну.

И на ум приходил только один вариант…

Глава 8
Свобода

Светлана‑Жила медленно опустила руку со статуэткой. Пламя в её глазах колыхалось, словно от незримого ветра.

– Нам предстоит непростой путь, смертный, – прозвучал низкий, вибрирующий голос. – Я могу достичь великой силы, но это будет долгий и трудный путь, на котором мне понадобится твоя поддержка.

– И я готов её оказать, – кивнул я.

– Дослушай. Этот путь должен начаться с того, что мне нужен сосуд.

Провидица, через тело которой со мной говорила Жила, обвела себя рукой.

– Это тело проклято собственной силой. Её Исток изъеден изнутри той мощью, которую не в силах вместить. Эта женщина слабеет с каждым днём. Боль мучительна. Я могу занять её тело… Исцелить и сделать сильнее, чем когда‑либо. А душа этой женщины обретёт, наконец, покой. Она заслужила его.

Мысль была понятной и логичной, но чудовищной. Предложение, от которого у любого другого кровь стыла бы в жилах. Но я был знаком с моралью магических существ – точнее, отсутствием морали в человеческом понимании.

Что для них человеческая жизнь? Ничто. Они не жили в том смысле, который в это вкладываем мы, люди. Они не ведали смерти, и потому не ценили жизнь.

Не говоря уже о том, что Жила, даже малая её часть, была существом иного порядка. Вселение в тело смертной, даже с благими намерениями, могло иметь непредсказуемые последствия.

– Нет, – сказал я твёрдо. – Это плохое начало пути. Есть иное решение.

– Говори, – чуть прищурив глаза, ответила Жила.

– Мой род обладает источником силы, который мы называем Очагом. Это магическая аномалия, связанная с кровью моего рода. Его мощь глубока, а благодаря тебе может стать ещё глубже.

– Ты предлагаешь мне стать частью твоего Очага?

– Не совсем. Я предлагаю тебе сделать мой Очаг своим домом. Ты обретёшь форму, гораздо более подходящую для существа твоего уровня, чем хрупкое человеческое тело. Ты сможешь развиваться, черпая энергию из источника моей родовой магии.

В кабинете повисла тишина. Светлана‑Жила разглядывала меня, будто пытаясь отыскать подвох.

– Ты отдашь источник своей родовой магии под мой контроль? – голос Жилы звучал с невероятным изумлением. – Смертный, понимаешь ли ты, что предлагаешь? Мне казалось, ты не настолько наивен.

– Так и есть, – улыбнулся я. – У тебя не будет полного контроля над Очагом. К тому же он обладает собственной волей и связан со мной. Если у тебя возникнут злые замыслы, я тут же об этом узнаю. Но я готов тебе довериться.

– Вот как. Значит, мне нужно решить, готова ли я довериться тебе, – задумчиво произнесла Жила.

– Как я и сказал, это будет взаимовыгодный союз. Мы с тобой будем помогать друг другу: я буду делать тебя сильнее, укрепляя Очаг. Ты, в свою очередь, будешь делать сильнее меня и мой род, став нашим самым могущественным союзником и защитником.

Она молчала. Сквозь глаза провидицы я видел, как в Жиле борются недоверие к смертному и соблазн от такого предложения.

– Ты уверен, что сможешь соединить меня с Очагом?

– Да, но для такого ритуала потребуется помощь проводника, – произнёс я. – Надеюсь, что именно Светлана поможет нам. Её великая сила поможет безопасно извлечь тебя из этой темницы, – я кивнул на статуэтку, – и перенести в Очаг.

– Это рискованно. Это может убить её… и меня.

– И может причинить вред моему Очагу. Мы все рискуем. Однако я уверен, что всё получится. Доверься моему опыту, Жила, но для начала позволь обсудить всё со Светланой.

– Хорошо. Я буду ждать. Это я хорошо умею, – ответила Жила.

Оранжевый свет в глазах провидицы погас, словно кто‑то задул свечу. Светлана ахнула, её тело дрогнуло, и она рухнула бы на пол, если бы я не подхватил её. Она была лёгкой, почти невесомой и холодной, как мрамор. Я бережно усадил её в кресло.

Она приходила в себя несколько минут, её дыхание было прерывистым, а всё тело дрожало. Наконец, она открыла глаза. Они снова были привычными – ярко‑голубыми, но пустыми от усталости и перенесённого потрясения.

– Пить… – прошептала она.

Я налил ей стакан воды. Светлана пила маленькими глотками, её руки тряслись так, что вода расплёскивалась.

– Вы слышали наш разговор? – спросил я, когда она немного пришла в себя.

Западня медленно кивнула, смотря куда‑то в пространство перед собой.

– Как будто со стороны. Это было похоже на спектакль, причём довольно увлекательный, – она невесело усмехнулась. – Правда, мне пришлось стать марионеткой в этом спектакле. Но я всё чувствовала. Силу Жилы, её боль и жажду свободы. Я прекрасно понимаю. Она заперта в холодной бронзе, а я – в умирающем теле… Даже не знаю, кому из нас хуже.

Провидица подняла на меня взгляд, в котором читалась не только усталость, но и решимость.

– Я согласна помочь, Владимир. Но… – она запнулась. – Надеюсь, это не прозвучит цинично. Я хочу знать, что получу взамен.

– Справедливо, – кивнул я. – Взамен я предлагаю исцеление, Светлана. Твой дар больше не будет тебя убивать.

Она вздрогнула и прошептала:

– Это возможно?

– Для меня – да.

– Я… я так устала от боли, Владимир Александрович, – тихо призналась она. – Каждый день – это борьба. Каждое видение – пытка. Если есть шанс… хотя бы маленький шанс… я готова рискнуть.

– Хорошо. Тогда нам лучше не терять времени. Пойдёмте.

Я помог ей встать. Я взял статуэтку Жилы, мы вышли из кабинета и двинулись по коридору в сторону Чертога. По пути я встретил одного из слуг.

– Найдите Ладу, – приказал я. – Скажите ей немедленно отправиться в комнату, где мы с ней проводим тренировки. Пусть садится медитировать и накапливает как можно больше энергии.

– Да, господин, – слуга кинулся выполнять приказ.

Когда мы вошли в коридор чертога, провидица побледнела и вдруг резко остановилась, схватившись за моё плечо.

– А ваш Очаг силён…

– Раньше был ещё сильнее, – ответил я и повернулся к двери Чертога. – Пропусти её.

Как будто с недовольством, но Очаг подчинился, и Западня через минуту пришла в себя.

Мы вошли в Чертог. Насыщенный магией воздух встретил нас осязаемым сопротивлением. Очаг в центре зала пульсировал тревожным, неровным светом, будто чувствуя приближение чего‑то чужеродного и могущественного. Я запер массивную дверь изнутри и применил перстень, чтобы нам точно никто не помешал.

Наступила тишина.

– Приступим.

– Что нужно делать? – тихо спросила Светлана.

– Я покажу формацию, которая соединит Очаг и Жилу. Вам нужно создать её и затем влить как можно больше энергии. Элемент Предсказания, который в вас очень силён, поможет двум магическим существам обрести связь, – объяснил я.

Провидица кивнула:

– Хорошо. Я готова.

Я вывел в воздухе перед собой сложный светящийся узор из переплетающихся линий и рун. Он висел в пространстве, вращаясь и переливаясь.

Провидица внимательно изучила формацию, а затем глубоко вздохнула и сказала:

– Хорошо. Я готова.

Она подняла руки, и от её пальцев потянулись тонкие нити энергии, копируя мою формацию. Структура вспыхнула перед ней, такая же сложная и красивая.

– Теперь энергия, – велел я.

Светлана зажмурилась. Её тело напряглось до дрожи. Я почувствовал, как мощный поток силы хлынул из неё. Формация ожила, загудела, наполнилась невероятной мощью. Одновременно я ощутил яростное сопротивление Очага. Он возмущался, не желая принимать в себя чужеродное, пугающее своей силой сознание.

Я надавил на Очаг своей волей. Это была борьба на два фронта: поддержка Светланы и усмирение Очага.

Провидица из последних сил удерживала формацию. Из её носа протянулись две алые струйки, но она не прекращала вливать в заклинание всю себя без остатка. Чёрные пятна на её ауре вздулись, будто пришли в ярость от такого напряжения.

И вдруг связь состоялась. Раздался звук, похожий на чистейший хрустальный звон, смешанный с рёвом бури. Формация вспыхнула так ярко, что на мгновение ослепила меня. Тонкий, но крепкий луч вырос между статуэткой и Очагом.

Аномалия вздрогнула, когда к нему от статуэтки устремилась незнакомая энергия. Несколько мгновений спустя Жила растворилась в Очаге, и всё закончилось.

Формация погасла. Ноги Светланы подкосились, и она едва не рухнула на каменный пол.

Я бросился к провидице. Её аура, и без того изъеденная, теперь буквально разваливалась на глазах. Чёрные пятна расползались с чудовищной скоростью, пожирая последние островки светлой энергии.

Она умирала. Отдав все силы, Западня больше не могла сопротивляться своему проклятию.

Я подхватил её на руки, вылетел из Чертога и бегом понёсся по коридорам.

Ворвавшись в нужную комнату, я увидел Ладу. Она сидела в центре комнаты в позе лотоса и медитировала, как я и приказал. Воздух вокруг неё звенел от накопленной энергии.

Увидев меня с безжизненным телом на руках, девушка вскочила. Её глаза расширились так, что заняли половину лица.

– Владимир Александрович! Что… что случилось⁈

– Она умирает, – без обиняков сказал я, укладывая Светлану на пол перед испуганной целительницей. – Ты должна её спасти. Сделай то, чему я тебя учил.

– Ум‑мирает? – заикаясь, переспросила Лада.

– Ты справишься, – уверенно сказал я. – Сможешь спасти её жизнь. Давай, времени нет!

Девушка, побледнев, кивнула. Страх в её глазах сменился сосредоточенностью. Она опустилась на колени, положила дрожащие руки на грудь Светланы и закрыла глаза. Аура целительницы вспыхнула. Золотистый свет затопил комнату, сконцентрировался вокруг её рук и устремился в тело умирающей провидицы.

Но этого было мало. Чёрная зараза сопротивлялась, отступая, но не сдаваясь. Я присоединился. Положил свои руки поверх рук Лады, вливая в заклинание свою силу. Наша энергия слилась в единый поток – нежный, целительный свет Лады и сокрушительная мощь моей магии.

Мы работали в полной тишине, нарушаемой лишь прерывистым дыханием Светланы. Я чувствовал, как тело провидицы под моими руками постепенно согревается, видел, как чёрные пятна на её ауре тают под напором объединённых сил, рассыпаясь в прах и исчезая.

Вдруг Светлана глубоко, судорожно вздохнула, её глаза распахнулись. Они стали чистыми, ясными, как весеннее небо. Западня посмотрела на меня, потом на Ладу с выражением глубочайшего непонимания на лице.

– Всё получилось, – выдохнул я, убирая руки. Усталость накрыла волной, но это была приятная усталость.

– Получилось? – прошептала Светлана, садясь и оглядываясь. Она прикоснулась к своему лицу, к груди, как бы проверяя, что цела.

– Всё, – улыбнулся я. – Жила теперь в моём Очаге. А вы исцелены, Светлана. Ваш дар больше не убивает вас.

Она замерла, осознавая смысл моих слов. Потом её глаза наполнились слезами. Она попыталась что‑то сказать, но вместо слов из её груди вырвались лишь рыдания. Провидица схватила мою руку и прижалась к ней лбом, беззвучно плача.

Лада тем временем смотрела на свои руки, на которых ещё играли остатки золотистой энергии. На её лице застыло изумление. Она сделала то, что считала невозможным.

– Отведи Светлану в спальню, – распорядился я, обращаясь к Ладе. – Она нуждается в отдыхе. И ты тоже. Вы обе сегодня совершили нечто великое.

Лада кивнула, всё ещё не в силах вымолвить ни слова, и осторожно, почти благоговейно, помогла подняться Светлане. Они медленно вышли из комнаты, опираясь друг на друга. Одна – исцелённая, другая – навсегда изменившаяся.

Вечер выдался тихим и тёплым. Я сидел в кабинете и работал над очередным черепом ворона. Работа успокаивала, позволяя упорядочить мысли после бурного дня.

Вдруг родовой перстень на моём пальце дрогнул, а затем отчётливо потеплел. Знакомый сигнал. Перед мысленным взором всплыл образ – пышные каштановые волосы, насмешливый взгляд, чувственные губы. Карцева.

Я отложил резец и череп, откинулся в кресле и закрыл глаза, полностью сосредоточившись на связи. Сознание легко и привычно унеслось прочь.

Перед внутренним взором возникло внутреннее убранство полевой палатки, освещённой голубоватым светом кристальных фонарей. Бархатные подушки, походный столик с бутылкой вина.

Эмилия полулежала в складном кресле, закинув ногу на ногу. На ней был обтягивающий костюм для верховой езды, который сейчас выглядел скорее как костюм для соблазнения. Рубашка была расстёгнута настолько, что открывала бо́льшую часть груди, и графиня даже не пыталась это скрыть. В руке она лениво вертела полупустой бокал.

– Ну наконец‑то, – прозвучал её игривый голос. – Я уже начала думать, вы меня игнорируете, Владимир Александрович. Или, может, у вас есть дела поважнее, чем разговор со мной?

– Ваше сиятельство, – мысленно ответил я. – Вы застали меня за работой. Но для вас я всегда найду время. Что случилось?

– А разве должно что‑то случиться, чтобы просто поболтать? – она надула губки, делая вид, что обижена, но в её глазах плясали весёлые искорки. – Хотя… да, кое‑что случилось. Ваш план, дорогой мой союзник, сработал просто блестяще. Этот болван Роттер попытался сегодня утром атаковать, используя танки с подавителями магии.

Эмилия сделала глоток вина и откинула волосы, обнажая шею.

– Мы отбили атаку. Костя понёс большие потери. Горящие танки – это такое красивое зрелище, вам не кажется?

– Мне кажется, что это зрелище эффективное, – ответил я. – Рад, что мои скромные советы принесли пользу.

– Скромные? – Карцева рассмеялась. – Да вы скромничаете, Владимир Александрович! Это был гениальный расчёт. Ваши советы бесценны. Я вам чрезвычайно благодарна. Полагаю, что без вашей помощи мне уже пришлось бы капитулировать.

Она томно потянулась, и движение это было отточенным, как у хищной кошки, демонстрирующей себя во всей красе. Я не стал отказывать себе в удовольствии полюбоваться изгибами её тела – тем более что графиня всем своим поведением приглашала это сделать.

– И чтобы выразить свою благодарность… – наконец, она перешла к главному, – я согласна на ту маленькую махинацию, что вы мне предложили. Только что подписала те бумажки, которые прислал ваш милейший Базилевский.

– Я благодарен за это решение, графиня, – мой ворон кивнул. – Рад, что мы с вами продолжаем находить общий язык.

– О, общий язык мы находим превосходно, – Эмилия облизнула губы. – Мне даже начинает казаться, что мы можем найти… не только язык.

– Теперь ждите от Роттера тех манёвров, о которых я говорил, – сказал я, игнорируя её намёки. – Он атаковал в лоб и проиграл. Теперь он попытается обойти вас. Есть два вариант: внезапный удар с фланга или попытка обойти вашу оборону и атаковать поместье. Будьте готовы.

– О, я всегда готова, – улыбнулась Карцева. – Уже не терпится разбить этого предателя окончательно… И потом отпраздновать победу. Возможно, даже с вами, Владимир Александрович. Вы ведь не откажете даме в таком удовольствии?

– Победу мы, безусловно, отметим, – сухо ответил я. – Но сейчас сохраняйте бдительность.

На её лице на мгновение мелькнула досада, но тут же сменилась привычной игривой ухмылкой.

– Как скажете, мой союзник, – она нарочито сладко произнесла эти слова, вновь делая глоток вина.

– До следующего раза, графиня, – мысленно сказал я на прощание.

– До скорого, Владимир, – проговорила она, и её образ окончательно растворился.

Я открыл глаза в тишине своего кабинета. Перстень на пальце остыл. Передо мной лежал незаконченный череп ворона.

Уголки моих губ дрогнули. С Карцевой было, как всегда – предсказуемо в своей непредсказуемости. Должен признаться, общение с ней так или иначе интриговало.

Значит, она подписала бумаги… Прекрасно. Это даст мне очередной козырь в войне против Муратова и очередной повод его позлить…

Форт на острове Русский

Два дня спустя

Книга была старой, потрёпанной и пахла пылью и чужими руками. Сборник стихов какого‑то забытого имперского поэта, чьи вирши о море и свободе казались особенно язвительной шуткой в стенах тюрьмы.

Михаил перелистывал страницы. Читал он медленно, без особого интереса, больше чтобы занять время, чем насладиться слогом. Камера, впрочем, и правда была лучше муратовского подземелья: с узким, забранным решёткой окном, через которое доносился шум прибоя и врывался солёный ветер, с койкой, на которой можно было лежать, вытянувшись в полный рост. И да, с нормальным туалетом в углу.

Он уже почти погрузился в ритм строк, когда снаружи послышались чёткие, уверенные шаги. Непохожие на ленивую поступь надзирателя, приносящего пайку. Шаги замерли у его двери. Ключ звякнул в замке, и дверь открылась.

В проёме стоял знакомый тюремщик – мужчина с бесстрастным, выветренным лицом.

– Михаил Александрович, – вежливо произнёс он. – Прошу вас, следуйте за мной.

Градов медленно опустил книгу на колени и поднял взгляд, уголки его губ дрогнули в насмешке.

– Куда это? На прогулку? Рано, вроде бы. Или на расстрел? Тогда вообще не по расписанию.

– Меня не уведомляли о расписании расстрелов, ваше благородие, – без тени улыбки парировал надзиратель. – Прошу вас. И не забудьте вещи.

– Какие там у меня вещи? – Михаил махнул культёй, указывая на голые стены. – Одно богатство – душа да совесть. И то и другое при мне. Пойдём.

Они прошли по чистому, пахнущему хлоркой коридору, спустились по лестнице и вышли через тяжёлую железную дверь во внутренний двор.

Солнце ударило в глаза, и Михаил на мгновение ослеп, заслонившись ладонью. Когда глаза привыкли, он увидел, что во дворе, кроме надзирателей, есть ещё один человек. Он стоял спиной, вглядываясь в линию горизонта за стеной, но его фигура, цвет волос, манера держаться…

Сердце Михаила дрогнуло и замерло. Он не мог поверить в то, что это правда. Казалось, будто он видит перед собой призрака – призрака, который невероятно похож на погибшего отца.

Человек обернулся.

Это был Владимир. Но… совсем другой. Не тот юноша, который когда‑то давно уехал в Тибет. Перед Михаилом стоял мужчина с жёстким, спокойным лицом, и пронзительным, твёрдым взглядом. Его глаза… они были странными. Чужими. Глаза цвета золота.

Михаил застыл на месте, не в силах пошевелиться, не в силах вдохнуть. И уж тем более не в силах вымолвить ни слова.

Владимир сделал шаг вперёд, и ещё один. Подошёл вплотную и, не говоря ни слова, обнял его. Крепко, по‑мужски, и Михаил почувствовал, как дрожь пробежала по телу. Он обхватил брата единственной рукой, вцепившись в одежду, будто боясь, что видение рассыплется.

– Вова? – его голос сорвался на хриплый шёпот. – Это правда ты?

– Я, – сказал Владимир, отступая на шаг, но не отпуская его плеч.

Его золотой взгляд изучал лицо брата, а тот смотрел в ответ и чувствовал, как предательски щиплет глаза.

– Что с твоими глазами? – выдавил, наконец, Михаил.

– Долгая история, – Владимир слегка улыбнулся. – Главное теперь – ты свободен, брат.

– Свободен?..

Михаилу казалось, что это слово из иностранного языка, которое он никогда не слышал. Разум понимал смысл сказанного, но отказывался его принять.

Миша огляделся по сторонам, ожидая какого‑то подвоха, ловушки, но видел лишь спокойное лицо брата и бесстрастного тюремщика, отошедшего в сторону.

– Как?

– Мы провернули один хитрый юридический фокус, – сказал Владимир. – Формально ты находился в плену не у Муратова. Тебя взяли в плен дружинники Карцевой. Если точнее, то охрана графа Карцева, которого ты убил.

Михаил судорожно сглотнул, в памяти всплыл кровавый хаос того последнего боя.

– Да, уж это я помню…

– Мы нашли тех, кто тебя пленил. Доказали, что официально ты содержишься в плену у Эмилии Романовны, а не у Муратова. А Эмилия согласилась тебя отпустить.

Михаил прекрасно слышал, что говорит Владимир, но всё равно не до конца понимал. Какая‑то бредятина. Может, он заснул за чтением стихов и ему всё это снится?

– Согласилась? Почему? Она что, с ума сошла? Или ты приставил ей нож к горлу?

– Многое изменилось, – ответил Владимир. – Можно сказать, что Карцевы теперь на нашей стороне. Едем, я всё тебе расскажу.

Старший брат положил ладонь на антимагический ошейник. Короткое, хлёсткое движение магии – и ошейник рухнул на камни. Мишу охватило давно забытое чувство – ощущение собственного Истока, который моментально воскрес и начал наполняться энергией.

Голова закружилась, и Михаил едва не упал. Владимир поддержал его, обнял за плечи и повёл к воротам, за которыми ждала карета. Миша шёл, почти не чувствуя под собой ног, ошеломлённый, оглушённый этим внезапным поворотом.

Когда карета тронулась, выезжая за тяжёлые ворота колонии, Михаил обернулся и в последний раз взглянул на место своего заточения. Затем его взгляд устремился на брата.

– Теперь объясни, как так получилось. Что значит, Карцева на нашей стороне?

– Я сумел сделать так, что они с альянсом Муратова стали врагами, – ответил Владимир и коротко объяснил, как провернул эту хитрость, и как нынче обстоят дела.

– Роттер, сукин сын, – процедил Михаил. – Я хотел бы лично оторвать ему голову.

– Не ты один. Никита тоже мечтает.

– Лейтенант Добрынин? Он жив?

– Живее всех живых, и теперь он майор Добрынин, – улыбнулся Владимир. – И наш воевода.

– Ну и дела, – Михаил покачал головой и посмотрел в окно.

Там было море. Чистое, бескрайнее. Красивое.

– Что делаем? – спросил он, не поворачиваясь. – Когда мы уничтожим Муратова?

– Скоро, – твёрдо пообещал Владимир, глядя на дорогу перед ними. – Я расскажу тебе свой план. Сначала отдохни.

– Я достаточно отдохнул в тюрьме.

– Что ж, тогда я расскажу тебе, как намерен победить, – кивнул брат.

Михаил слушал, стискивая кулак единственной руки, всё ещё не в силах поверить, что свободен. И чувствовал, как внутри него, разрывая оковы апатии и отчаяния, разгораются жажда жить и пламя мести.