Текст книги "Young and Beautiful (ЛП)"
Автор книги: Velvetoscar
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 45 страниц)
Зейн слабо улыбается, смотря на него.
– Мы же говорили, что ты нам нравишься, – говорит он, будто это все объясняет.
– Вау, – смеется Луи, возвращая ноги из скрещенных в нормальное положение, поправляет края рубашки. Он не сентиментальный человек, но не может отрицать – он польщен и поражен. – Я даже не знаю, что сказать. Спасибо, милый. Думаю, мы поладим очень хорошо. – Он широко улыбается, надеясь, что голосом смог сдержать эмоции в узде.
– Совершенно согласен, – отвечает Зейн в своем привычном шелковом тоне, он собирается сказать что-то еще, но звук приближающегося двигателя прерывает его.
Они оба поворачиваются и видят подъезжающий матовый черный автомобиль, затемненные окна контрастируют с мирной теплой обстановкой.
Водитель выходит, грациозно подходит к другой стороне машины и открывает дверь;
разочарование Луи колет тело, настроение падает на ступень ниже, потому что приехать может только один человек.
И да.
Гарри Стайлс в сапфирово-голубом бархатном костюме и серебряном галстуке-бабочке выходит из машины с букетом белых лилий, его густые кудри развеваются на ветру, подчеркиваются солнечным светом, ядовитая улыбка цветет, глаза оглядывают всех вокруг.
Но он не один.
За ним следуют пять девушек.
Пять.
Луи запивает в себе всплеск раздражения, что обрушивается на него как штормовая волна, большим глотком терпкого вина.
– Будет весело, – выдыхает он сквозь стиснутые зубы, замечая, что Зейн смотрит на него с легкой ухмылкой.
– Гарри, – лениво здоровается Зейн, наклоняя голову набок.
– Привет всем, прекрасные, – урчит Гарри, передавая одну из лилий Зейну, сопровождая приветствие поцелуем в губы. – Держи ее весь пикник. Лилии все делают лучше, и я отказываюсь разговаривать с любым, кто ее не держит.
Ну, блять, еще что.
Луи глотает вместе с вином еще один всплеск отвращения. День будет длинным.
Он сидит рядом, Гарри и Зейн разговаривают, стукаются краешками стеклянных бокалов сильнее, чем требуется, Луи ждет неизбежное “Луи Томлинсон” и наигранную невинность, которая всегда его преследует. Наверное, он удвоит свои усилия очаровать Луи, если учесть, что вчера все пошло так плохо.
Гарри последний раз широко улыбается Зейну и прекращает разговор.
– Вы выглядите прекрасно, кстати. Хорошо, что я схватил вас сразу же, как появился шанс. Я ведь сделал правильный выбор, леди? – ухмыльнулся Гарри, руками скользя по плечам двух девушек по бокам от него, улыбка Зейна тут же погасла (странно).
– Мы все очень впечатлены, – тихо говорит Луи, закатив глаза.
Вот и вырвалось. Сейчас включится классический Гарри, и Луи придется столкнуться с—
– Лиам, милый! – звонко зовет Гарри, смотря прямо через Луи, и проходит мимо него, будто прошел мимо насекомого, сидящего на большом бревне.
Какого хера?
В смятении, Луи поворачивается в его сторону, смотрит на него и его гарем, опасаясь, что его челюсть сейчас упадет.
Поворачивается обратно к Зейну.
– Он просто проигнорировал меня! Этот мудак просто меня проигнорировал!
Зейн пожал плечами.
– Иногда он так делает. Наверное, это даже к лучшему.
– Разумеется. Нет, разумеется, ты прав. Я счастлив, что он со мной не разговаривает, – Луи поддельно смеется, углубляясь в ленивый разговор с Зейном, пытаясь игнорировать возмущение и оскорбленную гордость, засевшую в нем.
***
Оставшийся пикник Гарри полностью игнорирует Луи. Он решил раздать лилии всем (даже официантам), кроме Луи.
Даже когда Луи выкидывает комментарий, переполненный сарказмом, в ответ ему вторит лишь безразличная тишина. Гарри в ту же секунду решает проверить свой телефон, глотнуть вина или уткнуть свое хихикающее лицо в шею одной из девушек.
Прекрасно. Нет, серьезно, это великолепно.
Луи пишет Найлу.
“ЭТОТ УБЛЮДОК ВЕДЕТ СЕБЯ БУДТО МЕНЯ НЕ СУЩЕСТВУЕТ. ОН МЕНЯ ИГНОРИРУЕТ !!!!!!!!”
Его телефон почти сразу же светится.
“Поздравляю! Цель выполнена! Повеселись х”
И это сообщение не помогло абсолютно.
Но Найл прав. Чертовски прав. Луи нужно ценить то, что самый отталкивающий человек на планете игнорирует его.
Набив щеки шоколадом, Луи встает и присоединяется к стоящим у пианино, Лиам все еще играет, лилия покоится на коленях, Зейн сидит рядом с ним, держит свою в руках, Гарри (у которого цветок не только в кулаке, но и в петле для пуговицы) стоит рядом, облепленный проститутками.
– Ты должен попробовать их. Они прекрасны. – говорит Гарри, нежно хватая одну из воркующих девушек за подбородок.
Блять, нет, вот так вот о девушках говорить нельзя.
Зейн трясет головой, слегка улыбаясь.
– Нам не интересны твои девушки, Гарри. Они все твои.
Окей. Вот и все. Больше сдерживаться Луи просто не может.
– Ты вообще понимаешь, что люди – не вещи, Кудряшка? Их нельзя “попробовать”, – злостно говорит он, скрещивая руки и смотря на Гарри ненавистным взглядом.
Улыбка Гарри замирает, глаза смотрят в сторону одной из девушек. Выражение лица из расслабленного превращается в раздраженное, но на Луи он не смотрит.
Блондинка поворачивает голову, смотрит на Гарри, абсолютно не реагирующая ни на его слова, ни на слова Луи, и очень нагло спрашивает.
– Кто это?
– Никто, – отрезает Гарри, возвращая свой взгляд на пианино.
Челюсть Луи напрягается. Раздражение вспыхивает с новой силой. Он повторяет в голове одну и ту же медленную и неуклонную мантру: “Я не буду нападать на Гарри Стайлса. Я не буду нападать на Гарри Стайлса. Я не буду нападать на Гарри Стайлса.”
Его это совершенно не успокаивает, но хотя бы снижает желание ударить Гарри в лицо и размазать по нему грязь.
Разговор, откуда Луи был нагло исключен, продолжается; иногда Лиам задает ему вежливый вопрос, широко улыбаясь, но все время Луи прерывают поверхностные и нелепые комментарии Гарри (например, “Я хочу напиться и посмотреть на себя” он шепчет одной из девушек, едва Луи открывает рот) и это лишь еще больше агитирует Луи.
– Что случилось с Клеопатриком? – как бы невзначай спрашивает Луи, развернувшись корпусом прямо к нему и смотря только на этого мудака.
Гарри делает глоток вина и смотрит на небо.
– Зейн нашел ему идеальный дом, – улыбается Лиам, – ему даже сохранили прежнее имя!
– Правда? – вмешивается Гарри, выглядя по-настоящему экстатически.
– Да, оно им понравилось!
– Ненавижу этот мир, – ворчит Луи, не добавляя больше ни слова.
Разговор продолжается в той же манере, Гарри рассказывает, что теперь его новый фетиш – индейские ожерелья и все время показывает свое, надетое под накрахмаленный воротник.
– У моего отца есть целая коллекция, а я даже не знал об этом. Теперь она моя, – подмигивает он, заправляя наконечник стрелы и перья обратно под ткань.
– Что означает “теперь она моя”? – вырывается из Луи, он уже успел несколько раз проклясть себя за отсутствие самообладания.
Не к удивлению, Гарри его полностью игнорирует.
– Дес вернулся домой? – спрашивает Лиам, отвлекаясь от Зейна.
Улыбка Гарри тут же сводится на нет. Он смотрит на Лиама потерянными глазами, наглое выражения лица сменяется на почти незаметную напряженность, но он едва встряхивает головой, закрывая глаза, возвращаясь в свой привычный облик.
– Да.
Ответ краток и сказан будто под давлением чего-то за гранью досягаемого, чего-то, что заперто в сундуке на дне моря.
Поведение Гарри застигает Луи врасплох – достаточно просто посмотреть на Гарри и слегка закушенную губу, можно понять, что что-то не так. Обычно очарование Гарри появляется сразу же, после секундного замешательства, сейчас же собрать себя в свой привычный габитус ему будто труднее.
Зейн пристально смотрит.
– Не хочешь спеть что-нибудь, Гарольд? – спрашивает он настолько нежно, что Луи моментально понимает – он плавает в океане какой-то загадки. Что знает он? Что знают все они? Найл упоминал, что Дес немного своенравен и резок, но в воздухе витает что-то неосязаемое, свидетельствуя о том, что эта история содержит в себе гораздо больше, чем рассказали Луи.
Луи смотрит на Гарри, на его глаза, не показывающие ничего.
– Я не пою днем. Прошу меня извинить, парни, – говорит Гарри привычным тоном, но взгляд не такой, как обычно, понимая это, он отворачивается к девушкам.
***
Вскоре Гарри возвращается к своему нормальному самодовольному состоянию, шутит плохие шутки, делает странные замечания; все беспокойство Луи испаряется, на его место встает привычное раздражение.
Именно в это время Гарри обращается к Луи в первый раз, ну, больше к Зейну, чем к Луи, но он тоже включен в разговор, так что это считается.
– Зейн, дорогой, – Гарри урчит, перебирая звуки слов, – может, у тебя есть джазовый каннабис? – Улыбка становится слишком лукавой.
Что за херню он сейчас попросил?
– Нет, у меня нет. Прости, приятель.
Гарри надувает свои губы, пристально смотрит на Зейна, плечи напряжены.
– А у него есть? – спрашивает он, указывая большим пальцем в направлении Луи.
Ого.
Зейн смотрит на Луи.
– Луи, у тебя есть травка?
– Нет, – говорит Луи, наполняя короткое слово всем раздражением, скопившимся в нем.
Гарри хмурит брови.
– А таблетки, что-нибудь такое? Они у него есть? – спрашивает он Зейна, который сейчас, по-видимому, играет почтового голубя.
Зейн снова смотрит на Луи.
– У тебя есть таблетки или-
Луи улыбается сквозь раздражение, нежно кладет руку на плечо Зейна.
– Я слышал его, милый. – Зейн кивает, продолжая выжидательно смотреть на него, пока Гарри выжидательно смотрит на Зейна. – Нет, я никак не связан с наркотиками.
Гарри, нахмурившись, ставит бокал вина.
– Что ж, – вздыхает он, слизывая остатки алой жидкости с рубиновых губ, – спасибо за заботу, прекрасный. Но я лучше пойду.
– Так скоро? Я думал, ты споешь нам, когда зайдет солнце, – мечтательно произносит Зейн.
– А я думал, что ты, – противится Гарри, тыкая пальцем в грудь Зейна. – Я скучаю по твоему профессиональному фальцету.
– Я тебя ждал, – подмигивает Зейн, и они улыбаются друг другу.
Гарри проводит кремовыми костяшками пальцев по скулам Зейна.
– Это делает тебя еще более прекрасным. Напиши, когда вернетесь.
С этими словами он целомудренно прижимается к губам Зейна и поворачивается на каблуках в сторону машины, позволяя солнцу освещать бархатную спину костюма и безвольно висящую в руке лилию.
– Думаю, я тоже пойду. Мне нужно делать домашнюю работу.
В эту же секунду Гарри оборачивается.
– Знаешь что, Зейн, я все же останусь. Девушки развлекаются, не хотелось бы отвлекать.
Блять, замечательно.
– Как умно, – Луи смотрит на Гарри, тот хоть и не показывает виду, что слышал его, заметно ухмыляется.
Зейн сжимает губы, наблюдая за парочкой, Лиам присоединяется к разговору.
– Ты не уходишь, да? – спрашивает он Луи, широко открыв глаза.
– Мне действительно пора. Домашняя работа, понимаешь. Я же все-таки студент.
– Ты не можешь нанять кого-то, чтобы он сделал это за тебя? Хотя бы на один вечер?
– Эм…
– Он хороший студент, наш Луи. Ему нравится, когда он всю домашнюю делает сам, правда? – интересуется Зейн.
– Не совсем так, совсем нет. Но нужно хотя бы попытаться, потому что я хочу быть хорошим студентом. Итак, парни, было очень приятно провести время, – улыбается Луи, хлопая Зейна и Лиама по плечам.
Гарри занимает себя собственными запонками.
– До завтра, – успевает сказать Лиам, пока Луи не успел уйти, – чайная вечеринка в три. В комнатах Зейна. Ты обязан прийти. Напишу тебе сообщение.
Луи кивает, шагая в сторону дороги, достает телефон, чтобы позвонить Найлу.
– Звучит круто, увидимся там, парни.
– Давай я довезу тебя, – внезапно зовет Лиам, подбегая к нему.
– Ох, – удивленно отзывается Луи, – ты не обязан.
– Я был бы счастлив, – прямо говорит Лиам, показывая идеальные зубы. – У нас появится шанс поговорить.
Тогда ладно.
Луи смеется, засовывая телефон обратно в карман.
– Как тебе захочется, милый. Спасибо.
Лиам расплывается в улыбке и открывает для Луи дверь.
– В любое время, – отвечает он, смотря на Луи немного дольше, чем это необходимо, затем садится на место водителя, заводит двигатель.
***
– Лиам Пейн только что спросил меня, хочу ли я тройничок с ним и Зейном Маликом! – кричит Луи, врываясь в квартиру.
Найл отрывает свой взгляд от ведерка мороженого, которое он поедает, отодвигает одну из амбушюр огромных наушников от уха.
– Что?
– Лиам Пейн только что спросил меня, хочу ли я тройничок с ним и Зейном Маликом!! – повторяет Луи, говоря на октаву выше.
Найл непонимающе смотрит, мороженое падает с ложки, и он сотрясается в смехе.
– Это не смешно! – визжит Луи. – Что, если это единственная причина, по который они ко мне мило относились? Пригласить меня в их извращенные сексуальные игры? Я для них просто тело?
– Приятеееель, – воет Найл, хохоча вдвойне сильнее. – Это прекрасно! Самая лучшая вещь, которую я когда-либо слышал!
Луи скрещивает руки, недовольно смотря.
– Ты закончил?
– Нет! – выкрикивает Найл, стуча кулаком по столу.
– Замечательно, – выдыхает Луи и закатывает глаза. – Я рассказываю тебе серьезные вещи, Найл. Что это за люди такие? Мне они только начали нравиться!
– Уверен, их причина не сходится с твоей! – выдает он, пытаясь свести смех на нет, вытирает слезы с уголков глаз. – Ты согласился?
– КОНЕЧНО, НЕТ!
– Он хорошо это воспринял?
– Да. Наверное… да. Все с ним в порядке. Это было просто какое-то невзначай брошенное предложение. Даже не думаю, что он планировал нечто подобное сказать и вообще, – не заканчивает Луи, садясь в одно из бархатных кресел, чувствуя головокружение.
– Как это было?
– Ну, он говорил о его с Зейном отношениях, потом спросил, одинок ли я, потом спросил, почему, а потом вот это!
– Это было приглашение из жалости? Потому что ты одинок? – спрашивает Найл, закрывая мороженое и убирая его обратно в холодильник.
О боже.
Луи сжимается в ужасе.
– О БОЖЕ. Думаешь так и было, да? Он думает, что я жалок? Настолько одинок, что он предложил себя и своего парня мне? – Луи обдумывает сказанные слова, внезапно прижимая руку к груди, – Боже мой, это прекрасно! – Он смотрит на Найла сияющими глазами.
Найл стоит прямо перед ним и смотрит, брови затерялись где-то на лбу, под волосами.
– Прекрасно? Ты серьезно? Томмо, это ты? Ты пьян? – он широко открывает глаза, подходит к Луи и подозрительно осматривает его лицо.
– Серьезно, Найлер! Если он и правда имел это в виду, это безумно мило!
– Не особо. Обычно это называют как-нибудь по-другому, блять, жутко, например.
– Жутко, да, но гораздо меньше, чем когда я думал, что он предложил лишь из-за моего идеального тела. Он же просто был вежливым, – чувственно восклицает Луи, с энтузиазмом хлопая Найла по руке. – Ооооу, вы, ребята, и ваши напыщенные манеры. Кучка психов, но мне кажется, что вы нравитесь мне все больше и больше.
Найл взмахивает головой и смеется, вытягивая Луи из кресла, ставя его в стоячее положение. – Забавно, что тебе пришлось понять это таким способом, через сексуальное предложение, а не через нашу дружбу. Но я даренному коню в зубы не смотрю, так что, давай поиграем в приставку.
– А потом поужинаем? Я выбираю? – спрашивает Луи, поднимая бровь.
– Ты выбираешь, – соглашается Найл, прыгает на спинку дивана и скатывается вниз, Луи повторяет за ним, довольно ухмыляясь.
Комментарий к Глава 8.
Примечание автора:
Окееееей. Итак. Я вас предупреждаю, что собираюсь творить с персонажем Гарри ужасные вещи, потом он станет лучше. Чувствую себя немного виноватой, потому что настоящий Гарри – солнышко и цветочек, но я знатно повеселилась, вписывая такого Гарри в эту историю. Вы предупреждены, в следующей главе он будет просто УЖАСНЫМ.
Его песня – “Hook & Line” by the Kills. Несомненно. Чтобы прочувствовать атмосферу и понять персонаж Гарри, послушайте эту песню. И, просто так скажу, “This Boy” by Franz Ferdinand – песня Найла. Очень хорошо его описывает. :)
Спасибо за чтение, вы потрясающие!<3
[Переводчику добавить нечего, она полностью согласна. ]
========== Глава 9. ==========
Комментарий к Глава 9.
эта глава переводилась несколькими поздними ночами жутко уставшим человеком, поэтому, если заметите какие-то ошибки, укажите на них, пожалуйста.
Утро начинается с Шопена. Луи просыпается от красивой игры на пианино, вскоре понимая, что играет Найл. Этот день он проводит как самый лучший студент в мире: посещает все лекции с выполненной домашней работой, внимательно слушает и записывает каждое слово профессоров, даже не рисует никаких каракулей в тетрадях.
Только он собирается поощрить себя, позвав Найла на булочки и шотландский скотч, звонит телефон. Тишину перебивает “Имперский марш”.
Мама.
Черт.
У него есть выбор: положить телефон обратно в карман и больше никогда не говорить ни слова этому номеру… или ответить. Он выбирает второе, нервничая от одной только мысли.
– Мама, – фальшиво здоровается он бодрым голосом, поворачивая ключ в замочной скважине.
– Мишка Бу, – тихо отвечает она. Слишком тихо. Черт.
– Что случилось? – немедля спрашивает Луи, стараясь звучать спокойно, и открывает дверь плечом.
Найл сидит за пианино, куря сигарету; на заднем фоне звучит телевизор.
Луи кивает ему, здороваясь, возвращая внимание обратно к телефону.
– О… ничего. Я просто… – На другом конце провода повисает пауза, затем слышен резкий вздох и всхлип. – Я скучаю по тебе, милый.
Блять.
Ему известно, что за этим стоит.
– Мам. Мам, ты присматриваешь за девочками? Ты где?
– Снаружи. Сейчас мне нужно побыть одной.
– Где девочки? Когда ты пойдешь проверить, как они?
– Они в порядке, Луи. Я скучаю-
– Мама. Мэгги только ЧЕТЫРЕ. Возвращайся домой прямо сейчас. Тебе нужно за ними следить.
– Я не хочу, – всхлипывает она и начинает рыдать, Луи подносит палец к виску и массирует его – нервы скоро не выдержат.
– Дело не в том, чего хочешь ты. Ты – их мать. Ты можешь это сделать. Быть точно такой же, какой ты была до того, как ушел Чарльз… ты можешь быть хорошей мамой без него. Давай.
На линии тишина, заполненная лишь приглушенным шумом и глубокими вздохами.
– Ты прав, милый. Ты всегда был мудр не по годам.
Луи кивает, стиснув зубы.
– Мне приходится. Теперь, пожалуйста, возвращайся назад. Пожалуйста.
– Хорошо. Я прямо сейчас пойду к ним, Луи. Я буду хорошей мамой. И ты будешь мной гордиться.
– Сделай это для себя, а не для меня, так, чтобы ты сама могла собой гордиться, – отвечает он, стараясь держать эмоции под контролем, его голос опасно близок к повышенному.
Найл смотрит на него, нахмурив брови, Луи пытается игнорировать его пристальный взгляд, идет к ряду низко посаженных окон, смотрит на траву, залитую солнцем, студентов, слоняющихся вокруг, и смутно отмечает, что он стоит на том самом месте, куда недавно вырвало Зейна.
– Хорошо, – тишина, – скучаешь по мне, Луи?
Луи закрывает глаза.
– Да, мам. Теперь, иди домой, пожалуйста. Пожалуйста. Люблю тебя, – добавил он, сделав паузу.
– Люблю тебя. Будь на связи.
И затем интервальный писк брошенного вызова.
– Черт побери, – бормочет он, кладет свой телефон на стол и падает в ближайшее кресло.
– Это была твоя мама? – спрашивает Найл с удивлением, смотрит на Луи через всю комнату, положив руки на колени.
– Ага.
– Что с ней не так?
– Все.
Найл все еще смотрит, не отрываясь.
Луи закатывает глаза, понимая, что придется объяснить.
– Она не в порядке с тех пор, как несколько лет назад ушел Чарльз. Иногда она просто улетает в свои облака и забывает о нас, своих детях. Все, что она делает – это плачет и надеется на людей, которых нет в ее жизни. Поэтому теперь мне постоянно приходится напоминать ей о том, кто она и что должна делать, потому что дома лишь я следил за всеми. – Луи слышит собственную горечь, облеченную в слова, и надеется, что Найл не будет углубляться и задавать еще больше вопросов.
К счастью, он не задает.
– Блять. Да, скверно, приятель.
Луи пожимает плечами.
– Что есть, то есть. Ладно, какие у тебя планы на сегодня? Потому что мы должны прийти на чайную вечеринку.
Найл улыбается, мгновенно освещая все комнаты своим светом.
– Окей.
– Окей? Никаких оправданий? Никакой гребли? Ты серьезно пойдешь?
– Да. Я вчера ушел от них. Там пиздец скучно. Пойдем на гребаную чайную вечеринку! – он вскакивает с табурета у пианино и прыгает в свою комнату с громкими звуками.
Луи улыбается. Возможно, сегодня действительно будет прекрасный день.
***
Когда они подходят к комнатам Зейна, одетые в неуклюже сочетающиеся наряды (они поняли это, лишь когда подошли уже почти к двери), Луи уже весь как на иголках.
– Найл Хоран, ты прямо сейчас вернешься в квартиру и переоденешься. Мои подтяжки соответствуют цвету твоих брюк. ЭТО неприемлемо.
– Наши рубашки тоже сочетаются.
– НАЙЛ!
К счастью, Найл на эмоции людей слеп.
– Тук, тук! – кричит Найл по другую сторону дубовой двери, живое воплощение анти-застенчивости.
– Это грубо. Я должен был это сделать, – хмурится Луи.
– Почему?
– Потому что я их знаю.
– Я тоже их знаю!
– Не так хорошо, как я!
– Я знаю их дольше.
– Эта фраза здесь не работает – вы все, богатенькие, знаете друг друга или даже кровно связаны! Это будто инцест!
Голос прерывается.
– Заходите! – пропевает Лиам, смотря в примерную точку, где стоит Найл; Луи открывает дверь.
Комната, как всегда, изумительна. Столовый сервиз в Викторианском стиле, фарфор, кидающий блики из-за обилия солнечного света, что ложится в каждый темный уголок комнаты, свежие розы и гортензии, отдыхающие в стеклянных вазах. На элегантных позолоченных подносах аккуратными горочками сложены булочки, печенье и бисквиты. Сквозь бордовые атласные портьеры веет теплый ветер, принося с собой пьянящий запах травы, обвитой по стенам университета. Великолепно. Луи ужасно жалеет, что пианино стоит нетронутое, неоткрытое – немного приятных нот идеально бы вписались в картину.
– Ты снова себя превзошел, Зейн, – здоровается Луи, Зейн улыбается, сидя во главе стола, смотрит на Лиама, наливающего ему чай.
– Луи! – радуется Лиам, сверкая улыбкой и накрахмаленной рубашкой.
– Привет, привет. Это вот-
Луи не успевает сказать.
– Привеет, парни! Рад снова вас видеть, – шокирует Найл, нежно пожимая руку Зейна и повторяя действие с Лиамом, выглядящим в восторге от всего происходящего.
– Рад видеть, Хоран. Как там старик? – спрашивает Лиам с наигранным этикетом.
Найл улыбается так, будто бы сейчас громко рассмеется, руки расположены на бедрах, позиция властная. Дракон вышел и готов играть.
– Прекрасно. Заходи как-нибудь, сам проведаешь. Обычно он в студии.
– Да, мне бы следовало. Так много времени прошло, с тех пор как мы устраивали встречу, – четко прозвучали слова Лиама, его манера говорить тошнотворно аристократическая, интересно, учили ли его читать, следуя наставлениям этикета.
В отличии от Найла с красивыми часами, огромными белыми туфлями и разинутым ртом.
– Да. Ты ему действительно нравишься, он будет рад твоему присутствию. Ты можешь прийти вместе с Биллом!
– Какая прекрасная идея! Отец не был в неформальной обстановке вечность – из-за работы он всегда очень занят. Он с удовольствием посетит Джонатана.
Господи.
– Я же говорил, он дружит лишь с мужчинами среднего возраста, – ухмыльнулся Зейн, поднося стакан воды к своим идеальным губам.
Чем больше Луи смотрел на Лиама и Найла, тем больше чувствовал себя не в своей тарелке.
– Достаточно. Ну что ж, чай? – он садится по правую сторону Зейна, как на том первом ужине, моментально подносит чашку к Лиаму, беззастенчиво хлопая ресницами.
Лиам усмехается и наливает из чайника; Найл садится рядом с Луи.
– Спасибо, – улыбается Луи, подносит чашку к своим губам и делает большой глоток. И сразу же выплевывает.
– Это что за херня? – возмущается он, чуть не роняя бесценный фарфор.
– Что не так? – удивленно интересуется Лиам.
– Это виски? – Луи кашляет, испуганно хватается за горло.
Зейн сладко – под кайфом – улыбается.
– Не глупи, Луи. Это дарджилинг и скотч.
Ох, конечно же.
– Здесь точно есть дарджилинг?
Зейн смотрит на пожимающего плечами Лиама.
– Я наливал немного, вроде бы.
– Вроде бы?
– Это просто охуенно! – хвалит Найл, выпивая собственную чашку как стакан воды.
Луи изумленно смотрит, все еще ощущая жжение в горле.
Найл в своем репертуаре.
– Не все из нас вылезают из утробы с бутылкой виски, – Луи продолжает смотреть, втайне восхищаясь тем, что Найл сразу же пополняет стакан и заливает в глотку, даже не сморщившись.
– Прекрасно, – расплывается Зейн в улыбке, предлагая Найлу сигару.
– Спасибо. Это Black Petite Lancero? – принимает Найл, поднося ее к носу, чтобы зачем-то понюхать. Луи никогда не поймет богатых.
– Правильно. Единственные, что мне нравятся. По крайней мере, в августе, – добавляет Зейн; от заливистого смеха Найла его улыбка становится шире.
– За здоровье, приятель, – смеется Найл, поднимая чашку.
Сервиз звенит, когда Лиам и Найл стукаются чашками, он слащаво улыбается Лиаму, пока тот откусывает круассан, и Луи смотрит на них, вскинув брови. Как так получается, что Найл ладит с абсолютно. каждым. человеком. находящимся рядом? И что это за херня такая – Black Petite Lancero?
– Ты словно бабочка, питающаяся энергией людей как нектаром цветов, – вздыхает Луи, качая головой, Найл откусывает румяную булочку.
Найл пожимает плечами, намазывая на булку джем.
– Думаю, я больше стрекоза, чем бабочка, но хорошее сравнение.
Луи хочет остроумно ответить, но замечает, что Найл фокусирует взгляд на чем-то позади Луи.
– Гарри, дружище! – восклицает он, мгновенно вставая и приближаясь к источнику всего зла.
Луи поворачивается и видит Гарри, проскальзывающего в комнату в бледно-желтом костюме, индейском ожерелье (это больше похоже на ловец снов) и фирменной бабочке, выглядит он – в точности кот, наевшийся сметаны.
Ох, только посмотрите. Он снова привел гостей – в этот раз красивый парень и красивая девушка.
Как мило.
– Найл Хоран, – здоровается Гарри привычным бархатным голосом, пожимает руку и очаровательно улыбается. – Как поживаешь, мой мальчик?
– Не так хорошо, как ты, видимо. Как зовут твоих гостей?
– Ох. Это Рокси и Колыбел.
Колыбел? Существует такое имя? Серьезно?
– Кто из них Колыбел? – Луи смотрит на фигуры, стоящие по обе стороны Гарри и смотрящие на него, как на бога.
Похоже, Гарри все еще игнорирует существование Луи.
– Не отказывайте себе в удовольствии. После вас, мои дорогие. – улыбается Гарри, позволяя Найлу, Рокси и Колыбел идти вперед.
Прекрасная девушка с пышными голубыми волосами, в белом платье, спадающем с ее худых плеч. Парень еще прекраснее, его шелковистые золотистые волосы взъерошены и немного спадают на лиловые глаза – привет, контактные линзы. Его одежда искусно растрепана, лишь дорогая одежда может так сидеть.
– Как ты, Гарри? – спрашивает Зейн тихим голосом, заботливо рассматривая его лицо.
Луи встрепенулся, глазами сосредотачиваясь на подносе с оладьями, но навострив уши; вопрос звучал слишком искренне, не нужно показывать, что он это заметил.
Гарри лишь легко улыбнулся, элегантно разворачивая салфетку и кладя на колени.
– Дивно. Ты?
– Безупречно.
– Хорошо видеть тебя в отличном настроении, – сверкает Лиам, Луи смотрит и ожидает реакции Гарри, но ничего, кроме любезного одолжения не отражается.
– Разве он не всегда такой? – добродушно спрашивает Найл, Гарри смеется, все улыбаются, и не-совсем-чайная вечеринка начинается.
***
Спустя сорок пять минут вечеринку приходится прервать, потому что все уже напились, а Гарри и Найл требуют игры в гольф.
Чай-ликер кажется бесконечным – Луи почти уверен, что Лиам солгал, когда сказал, что добавил дарджилинг в чайник. В чашках абсолютно точно налит лишь скотч и больше ничего – и маленькие булочки да куски пирога не могут заглушить эффект пьянения.
Элегантная чайная вечеринка со звенящими ложками и вздернутыми кверху мизинцами превратилась в дрянное шоу; лоб Луи сияет, он искренне и громко смеется от ужасной шутки, только что произнесенной Лиамом, пытается сделать фотографию, а он даже в трезвом виде в этом не мастер.
Зейн тоже весьма подвыпивший, закинул руки на Рокси и Колыбел будто на перила лестницы, говорит-пропевает строчки из любимых книг, волосы небрежно растормошились, пиджак смялся.
И самые шумные – Найл и Гарри, полуобняв друг друга, поют песни из пабов и буйно танцуют, резко поднимая чашки вверх, расплескивая ликер прямо на деревянный пол, представляющие угрозу для любого, кто пройдет мимо.
А всего-то 4.30 вечера
– Пойдемте играть в гольф! – внезапно кричит Найл, Гарри позади него повторяет фразу; щеки порозовевшие, глаза сияющие.
– Гольф? Ненавижу гольф! – протестует Луи, все еще обнимая Лиама за шею. Он замечает, что кто-то на него смотрит, встречается с взглядом Гарри и, так как Гарри не перестает на него смотреть, старается выглядеть настолько дружелюбно, насколько позволяет бушующий внутри алкоголь. Ублюдок.
– Мы можем посмотреть, попивая чай, – предлагает Лиам, наливая остатки из чайника в свою чашку. – Черт с ним, попьем вермут.
– Или вино, – протяжно говорит Зейн влажными губами.
– Или и то, и другое, – добавляет Луи, замечая восторженную улыбку и пьяные глаза Лиама.
– Я буду играть, Найл, – говорит Зейн, наконец отцепляя себя от гостей Гарри.
– Прекрасно! – гремит голосом Гарри, дико улыбаясь. – Рокси? Колыбел? Вы должны присоединиться. Мне нужна моральная поддержка, если я проиграю.
– Ты не проиграешь, малыш, – урчит мальчик.
– Я поддержу тебя, мой милый, – хихикает девушка.
– Я в хороших руках, – Гарри ухмыляется, обнимая их за талии.
Луи сейчас вырвет.
– Пойдем! – выкрикивает Найл, стремительно шагая к двери. – Я позвоню Нельсону!
– Кто такой Нельсон? – озадаченно смеется Гарри.
– Мой водитель!
– Великолепно! – Лиам сцепляет пальцы, и идет вслед за Найлом. Гарри хватает цветы, проходя мимо кувшина.
– Для создания атмосферы, – объясняет он, замечая взгляд Зейна.
Луи готовит себя к худшему.
***
Гольф – это пиздец.
Скучно, тихо, Луи даже не на что отвлечься, поэтому остается только наливать себе вино, передавать бутылку глупо смеющемуся Лиаму и отвечать отказом на его просьбу взобраться по дереву.
– Темнеет, – задумчиво произносит Луи, пьяный еще к тому моменту, когда смотрел, как Гарри “учит” своего блондинистого мальчика гольфу. Будто так сложно замахнуться клюшкой.
– Да. Мы скоро пойдем. Нужно найти какую-нибудь вечеринку, – улыбается Лиам, откидываясь на роскошное сидение гольф-машины.
– Давай ляжем на траву. Вся задница затекла.
Лиам усмехается и качает головой.
– Останутся пятна, Луи. Останемся здесь.
– Пятна? Минуту назад ты, блять, на дерево хотел забраться!
– Но не на траве же лежать.
– А на дереве ты бы протер себе всю одежду.
Лиам беспричинно смеется, закрывая лицо руками, Луи все равно ложится на землю.
Отсюда, по какой-то причине, чей-то смех, доносящийся издалека, кажется еще более звонким, всплески радостных эмоций – более громкими, бутылка все так же гуляет из рук в руки; яркое оранжевое солнце постепенно сменяется россыпью звезд; время от времени относительную тишину возле гольф-машины прерывает Найл, подбегающий, чтобы пощекотать Луи и убежать обратно.
