Текст книги "Young and Beautiful (ЛП)"
Автор книги: Velvetoscar
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 45 страниц)
Луи был настолько рад за неожиданную тишину, что действительно чуть не поцеловал пол. Ну ладно, может, он действительно это сделал, не стыдно.
Время шло, и вместо того, чтобы вдоволь наслаждаться Временем Луи, как планировалось… ему было скучно. Очень скучно.
И Луи с ужасом заметил, что несколько часов, которые он знал Найла, были приятны ему, что ему нравилось разговаривать с этим парнем. Он же все-таки был общительным человеком, ему нужно разговаривать с людьми, ирландцы они или нет.
Но этот ирландец – избалованный ребенок с тягой к сигарам, гольфу, пиву, виски и гитаре. Ох, и пианино. Не нужно забывать о пианино. Чертово пианино, заинтриговавшее Луи настолько, что он даже решился сесть на скамейку и пройтись пальцами по клавишам. С любопытством, совершенно ему не свойственным.
И когда Луи уже начал более-менее комфортно чувствовать себя возле этого пугающего чудища из черного дерева, пришел Найл.
– Ты играешь! – громко вскрикнул он, скидывая обувь, быстро шагая в сторону Луи, вскочившего со скамейки как пружина.
– Я не.. Я просто присел, – пытался оправдаться Луи.
Но Найл пропустил его слова мимо ушей, садясь на скамью, от ветра, который он создал, повеяло сладким запахом одеколона и пота.
– Садись, буду учить.
Инстинктивно Луи хотел запротестовать. Но как только он услышал трепетание разноцветных нот, наполнившее пространство их музейной квартиры, Луи уселся рядом с Найлом поудобнее, думая о том, что всегда сможет отрицать случившийся инцидент.
И это стало днем, когда Найл дал Луи первый урок на пианино. Вроде как урок.
После огромного количества повторений, бессмысленной речи и ошибок из-за волнения Луи раздраженно убрал руки с клавиш.
– Это намного сложнее, чем выглядит, – вскочил со скамьи, скрестив руки в упрямом протесте.
– Вовсе нет, – ответил Найл с той легкостью, с которой бы ответил любой, кто учится этому с рождения.
Луи уставился на него злым взглядом.
– Конечно, тебе легко! Ты еще не родился, а уже играл.
– Уверен, в мамином животе не было пианино.
– Да? А что ты туда не заказал ни одного?
Найл прыснул от смеха.
Их первый день знакомства для Луи был днем сенсорной перегрузки. И с тех пор это было словно испытанием. Кто кого? Терпение Луи или оживленность Найла?
Два дня неугомонного и громкого Найла. Вот кто кого.
*
Луи просыпается под аккомпанемент тихих звонких нот—второй день подряд, блять, как можно вообще любить музыку—проходящих через приоткрытую дверь прямо в комнату; комнату, где слишком мало света, чтобы хоть как-то назвать сегодняшний день “утром”.
– Ты замечательно играешь, – фальшиво улыбается Луи, оголяя зубы; волосы растрепаны, пижама помята; голос грубый, еще не отошедший ото сна; он смотрит вниз на не заметившего подвоха в словах ирландца.
– Спасиб, приятель! – сияюще улыбается Найл, не отрывая пальцев от клавиш. Он одет, блять, в халат. Где этот парень себе одежду покупает?
– Ты закончил?
– Не совсем, еще одна часть.
Нет, ну он, блять, серьезно что ли?
Глаза мальчика блестят, явно не беспокоящиеся или просто не понимающие, почему Луи так зол. И нет, он не будет терпеть это. Луи тут же кладет свои руки на руки Найла, обхватывает их и убирает от пианино, смотря прямо в глаза.
– Найл. Чувак. Прекрати. Играть. На. Пианино. – Луи держит его руки, пока до него не доходит.
– Ох, – Луи тут же его отпускает.
Он закрывает глаза, наслаждаясь тишиной, и поворачивается обратно, собираясь воссоединиться с кроватью и укутаться в гору одеял.
– Хочешь позавтракать?
Луи глубоко вздыхает и выдыхает, со страданием на лице и в голосе:
– Найл!
– Мы пешком пойдем, солнце только вышло.
– Я никуда так рано не выхожу, я очень устал! Сначала ты меня будишь своим скрежетанием, и ТЕПЕРЬ ты—
– Я плачу́!
– …
– Ну так что?
– И куда? – фыркает Луи, отказываясь сдаваться, скрестив руки на груди, недовольно смотря на Найла.
– Та кафешка на углу. Которую ты вчера видел – со светящимися шариками.
– Это были не светящиеся шарики, а декоративная подсветка.
– Похуй. Ну так что?
Луи смотрит на Найла, щурясь. Сон тянет его обратно в комнату.
– И я могу взять все, что захочу?
– Конечно!
– Дай мне десять минут, – пропевает он.
К черту гордость, если богатые детки хотят выкидывать свои деньги, уж лучше пускай выкидывают их на него.
***
День проходит точно так же, как и два прошлых: Луи пытается отгородиться от всего, что может его отвлечь (телефон, айпод, телевизор, сон), но каждый раз, когда он выкраивает хоть немного времени на отдых, в дверь стучатся, громко хохочут, приглашают поиграть в ФИФА или тишину разрывают звуки электрогитары.
Так вообще не отдохнуть.
– Хочешь покурить? – кричит Найл из другой комнаты прямо посреди оживленного монолога Луи, вслух обсуждающего контрастную привлекательность золотых и багряных штор.
Луи скрипит зубами и надувает ноздри.
– Тебе обязательно разговаривать со мной каждые десять минут? Ты что, ребеночек из садика?
– Это да или нет?
Да пошло оно все нахуй.
Раздраженный, Луи взвешивает все за (он сейчас может прекрасно провести время, хорошенько накурившись) и против.
И против – завтра начинается учеба.
Завтра!
Еще даже тетради не собраны. Хотя он никогда к такому не готовится.
Но это же приличный университет, и ему нужно думать трезво и правильно. Неважно, насколько сильно он хочет спустить деньги отца, он ответственен перед сестрами и мамой – особенно перед сестрами – и не должен испортить все к чертям. И, возможно, он понятия не имеет, что дальше, как дальше, и мысли об этом пугают, ему нужно сделать правильный выбор.
Нужно подготовиться к учебе.
– Найл! – внезапно кричит, наконец-таки сделав выбор. Выходит из комнаты и видит повернувшего голову в его сторону Найла с чипсами во рту и на штанах, с лаптопом на коленях. – Нам нужно подготовиться к началу учебы. Пакуй свои бедрышки, поедем в кофейню.
***
И зачем Луи пригласил Найла?
Пока Луи искал нужные тетради и блокноты, проверял эмайлы от друзей, Найл лишь смотрел в телефон, пихая Луи под нос несмешные картинки, найденные на тамблере.
Убить мало.
– Принесешь мне что-нибудь попить, Луи, – бормочет он, кликая по своему телефону.
Луи хмурит брови.
– Я тебе не цирковая мартышка. Сам возьми.
– Ох, ну пожалуйста, – молит Найл, смотря прямо в глаза; волосы в полном беспорядке и торчат во все стороны. – Я не знаю, что заказывают в таких местах.
Луи вздыхает.
– Ну, сын мой, ты можешь взять себе чай. Или кофе, представляешь.
– Не люблю их.
– Что? В смысле, не любишь?
– В прямом. У них есть джелато?
– Джелато? Ебанулся? Конечно, у них его нет! Ты думаешь, мы в ресторане каком-нибудь?
– Ну тогда возьми поесть что-нибудь, я проголодался.
– Ты недавно ел!
– Ну извини, блять!
Луи хочет выдернуть из руки Найла телефон и швырнуть его куда подальше, но вовремя вспоминает, что они в публичном месте, делает глубокий вдох и фокусируется на том, что ему нужно.
– Просто потому, что ты можешь купить себе чертов островок, не значит, что я буду тебе прислуживать. Есть такие люди, как ты – высасывающие жизненные силы общества. И есть такие, как я – которым бы нужно встать и—
– Давай пропустим твою речь. Просто возьми себе все, что захочешь, а заодно и мне прихвати.
И лишь потому, что его желудок урчит, а голова слишком болит для очередного спора, Луи неохотно соглашается.
Но лишь после:
– А какое волшебное слово, Ирландец?
– Пожалуйста, – губы изгибаются в ухмылке.
– Так чего тебе? Воды? Бисквита? Булочку? Сконы? Чувство приличия?
– Всего, кроме приличия. Купи все, – пауза, – пожалуйста.
– Ты действительно хочешь все?
– Все.
– Все? Буквально все?
– Доверяю твоему решению, – заключает Найл, уставляясь в телефон, вместо лаптопа, лежащего перед ним, четко давая понять, что разговор закончен.
Ну что ж.
Если все так и будет продолжаться.
С самодовольной улыбкой Луи подходит к бариста.
– Привет, милая. Я возьму все, что у вас есть.
– Простите? – девушка недоверчиво смотрит.
– Я—дайте мне, пожалуйста, все, что у вас есть. До последней крошки, – он вытаскивает кредитку, которую ему дал Найл, – не волнуйтесь, я дам щедрые чаевые.
Когда Луи возвращается, к столу периодически подходят и уходят несколько официантов с подносами, принося выпечку за выпечкой – действительно все, что есть в кофейне; он ожидал услышать истерические вопли. Ну или хотя бы взгляд, полный раздражения.
И что он услышал?
– Блять! Охренительно! Спасибо, приятель! – парень громко смеется, и почти все, кто сидят в заведении, с любопытством на него смотрят. Найл хлопает Луи по спине, чуть не выбивая из него все органы. – Ты такой добрый, Томмо!
– Как ты назвал меня? – откашливается Луи, жмуря глаза, пытаясь восстановить дыхание, прежде чем сесть. Найл благодарит официантов кивком – нескольким подмигивает; зато теперь Луи ясно знает, что такое ирландский шарм – и уставляется на гору еды перед ним как ребенок в кондитерском цехе, что, в принципе, недалеко от правды.
– Ты должен злиться на меня. Я потратил на это много твоих денег, – многозначительно намекает Луи. Ну что за? Этот парень когда-нибудь злится?
– Но я же могу себе это позволить, – отмахивается Найл, предлагая Луи булочку.
Он смотрит на нее какое-то время, с поражением вздыхает и принимает, рвет на кусочки и закидывает булку в рот.
– Конечно, можешь, – бормочет он, жуя; Найл широко улыбается.
***
Они пробыли в кофейне часа два, Найл практически доел то, что им принесли, пока Луи нервно дергал себя за волосы, пытаясь не умереть от скуки.
– Ну что, пойдем? – спрашивает Найл в пятый раз, губы расплываются в довольной улыбке.
– Нет, я готовлюсь к учебе, – вздыхает Луи, пытаясь делать вид, что вчитывается в электронную почту. Письмо от профессора, стандартное приветствие. Он сможет, он пройдет через весь годовой ужас и не сдастся. “Приветствую Вас, будущие студенты!”
Блять.
Он открывает рот, чтобы попросить Найла купить ему еще один чай, но мысли перебиваются звуком открытия двери и внезапно заполняющим пространство отчетливым запахом богатства и глаженных, сшитых на заказ костюмов.
Ему не видно, кто заходит, но интерес просыпается мгновенно, жаль только, что из-за хихикающих модных девочек видно только периодически мелькающую шляпу и кремовые костюмы. На ум сразу же приходит воспоминание о старинном автомобиле, трех смеющихся парнях и бутылке шампанского. Луи не видит, но знает – это они, те самые.
Комната донельзя заполнена напыщенными людьми, снующими на выход или заходящими и проходящими к столам; Луи приходится вытянуть шею и наклонить стул так сильно, что он едва не падает.
– Ты чего! – восклицает Найл, немедленно вытягивая руку и хватая Луи за край брюк.
– Прости, – растерянно говорит он, все еще наблюдая за местом, где только что стояли интересующие его объекты, убирает руку Найла с него. Куда они подевались? – Ты видел тех, кто сюда сейчас зашел?
Найл выпучивает глаза и слегка привстает, внимательно смотря в толпу.
– Нет, а что?
– Да так.
Луи продолжает высматривать и наконец-то находит то, что пытался увидеть. Они сидят к нему спиной (закон подлости), довольно тихо разговаривают, но Луи чувствует – от них просто несет главенством иерархии. Тот, что в шляпе, с карамельной кожей и уложенными назад волосами, выглядывающими из-под головного убора, сидит в середине в окружении своих заботливых приспешников. (Грустно.) Слева от него – парень с гладкой светлой кожей и мягким профилем, он вежливо смеется и очень близко сидит с парнем в шляпе. Остальные – размытая масса посредственности и элитизма.
Ох, посмотрите-ка. У этой школы есть собственные ‘дрянные девчонки’.
– Ненавижу богатых людей, – яростно бормочет Луи.
– И я тебя очень люблю, – сразу же реагирует Найл, лишь улыбаясь и даже не выглядя обиженным. – Что ж, пойдем тогда. Хочу успеть посмотреть игру.
– Да. Да, надо бы, – соглашается он, вставая с места и собирая свои вещи, дверь снова открывается, наверняка заходит еще один “пафосный богатенький мальчик”.
Луи старается не смотреть – ведь тогда станет понятно, что он в них заинтересован – но он ничего не может с собой поделать и бросает на них быстрый взгляд, прежде чем выйти за Найлом.
Это еще один парень, он очень высокий и одет в мятно-зеленый костюм (пиздец, а джинсы здесь кто-нибудь носит?), через секунду он теряется из виду из-за огромного количества людей, проходящих мимо.
Последнее, что видит Луи, прежде чем дверь закрывается – высокий стройный парень в мятном костюме нагибается и прижимает свои губы к губам парня в шляпе.
Дверь с легким звоном от колокольчика закрывается, и Луи выкидывает из головы всю произошедшую с ним сцену.
========== Глава 3. ==========
***
В первый раз Луи слышит о Зейне Малике, сидя в холле корпуса и ожидая первую лекцию; его телефон разрывают звонки от матери и непрекращающиеся сообщения от Найла – спрашивает, где его гитара. (Может Луи и знает, может, сам Луи и спрятал ее, потому что был разбужен громким голосом Найла и раздражающим звуком гитары, отдаленно напоминающим одну из песен Элиса Купера).
Он заходит на фейсбук – почему он вообще там зарегистрирован? Обновляющаяся лента раздражает еще больше. Рядом стоят девушки, хихикающие из-за какой-то ерунды и обсуждающие шанель. Через какое-то время, громко хлопнув дверью, приходят еще две и присоединяются к стайке, обнимаются, хихикают.
Луи – мастер в незаметном подслушивании разговоров.
– БОЖЕ МОЙ, – восклицает длинноногая блондинка, хватаясь за грудь; Луи подавляет в себе смешок, внимательно рассматривая картинку собаки, гоняющейся за собственным хвостом. Сейчас бы Луи с удовольствием погонялся за своим хвостом, а не сидел здесь.
Остроскулая брюнетка легонько толкает ее в плечо и улыбается.
– Тише! Он же может услышать!
На какой-то ужасающий момент Луи думает, что они говорят про него. Но—
– Он не услышит, сидит сейчас, наверное, за школой на траве.
Спасибо, господи.
– Кто ‘он’? Вы о ком вообще? – спрашивает еще одна, захлопывая чехол телефона наманикюренными ногтями.
– Зейн Малик!
И затем произносится куча стонов и визгов. Луи кажется, что где-то воет собака. Может даже собака на картинке.
– НЕТ!
– Не шучу!
– Господи! Он такой красивый!
– Вблизи он еще лучше!
Вблизи? Кто этот парень? Луи никогда о нем не слышал. И именно потому что не слышал, он еще сильнее прислушивается, быстро листая новости. Ну, да, ему немного интересно.
– Да ладно? Он что-нибудь говорил?
– Нет…
– Я вообще не думаю, что он разговаривает с людьми.
– Он разговаривает только с парнями, теми самыми.
(Теми самыми парнями?)
– Это же очевидно.
– Почему я не знала, что он теперь здесь учится?
– А что ты еще хотела? Ты знаешь, кто его отец? Канцлер.
Оу, а вот это уже интересно.
– Это его первый год.
– Живет он тоже здесь?
– Ага, у него квартира в башне.
– Я думала, это для преподавателей.
– Но не тогда, когда здесь учится Зейн Малик.
Черт.
Любопытство Луи разгорается.
Он спокоен. Ему плевать. Он НЕ будет спрашивать о Зейне Малике и просто дождется своей лекции.
***
– Кто такой Зейн Малик? – спрашивает Луи тут же, как заходит в квартиру.
(Окей, он сдался. Но он слышал это идиотское имя весь день и не привык совать нос в чужие разговоры.)
С дивана, с сигарой во рту, выглядывает Найл; тарелка с кусочками сыра на коленях. На экране телевизора… Спанч Боб?
– Ты никогда о нем не слышал? – удивленно спрашивает он, почесывая себя через штаны и пытаясь съесть сыр, не уронив сигару изо рта.
Примечание: деньги не делают из тебя джентльмена.
– Нет, в жизни не слышал. Я не состою в твоем маленьком светском клубе, тусуюсь с обычным народом, – произносит Луи, на ходу скидывая сумку с плеч и обувь с ног.
– Ну, у него отец – канцлер.
– Это я уже слышал, что-нибудь новенькое, – Луи садится рядом с Найлом на диван, отнимает сигару и затягивается. Чуть не задохнувшись от кашля.
– Полегче, спортивный ты наш, – смеется Найл, хлопая по спине и не предпринимая никаких попыток отнять сигару, когда Луи снова затягивается, – ну так вот, его отец канцлер, поэтому он и знаменит, ну, не только поэтому, еще он – один из самых богатых ебанатов, которых я знаю—и определенно самый богатый здесь—а еще, его мама, ты только, блять, представь, Мира Уиллс.
Луи опять давится, выкашливая клубы дыма и, наверное, свои легкие.
– Мира Уиллс? Актриса?? – он без понятия, почему он так потрясен, учитывая престижную родословную Найла, о которой тот всегда рад рассказать (на днях этот парень предложил показать Луи его фамильный замок, ну что за), но в то же время он ошарашен, вспоминает каждый фильм с ней и каждый раз, когда, через слезы, кричал ‘Эта женщина заслуживает все награды в мире, потому что она умеет играть’.
Возможно, он ее фанат.
– Ты серьезно? – откашливаясь, восклицает Луи; Найл смеется, громко и заразительно, и предлагает Луи кусочек сыра, резко мотая головой вверх, поправляя челку.
– А что здесь такого? Он, кстати, вроде бы больше с ней не живет. Всегда с отцом.
– Они разведены?
– О да, – присвистывает Найл, – был огромный скандал, может слышал. Даже в таком мире не стоит делать подобного дерьма. Та еще была полемика, особенно, когда обсуждали, почему он вообще на ней женился.
– Даже в таком? – Луи ухмыляется, Найл пожимает плечами и сползает с дивана, направляясь к холодильнику. На спине его белого поло от Ральфа Лорена сверкают солнечные зайчики, отражающиеся от паникадило. Да, у них есть паникадило. Луи никогда не привыкнет к такой жизни.
– Общество такое не одобряет. Так делать чертовски глупо, но общество все равно не одобряет. Из-за статуса отца у него должна быть полноценная здоровая семья и все такое, а жениться на актрисе, которая не ладит ни с кем из своих родственников – удар по репутации и под дых. Так что можно представить реакцию после их разрыва.
– Бля, я будто в Дневниках Принцессы, – Луи поднимает брови и кривит рот, – он же не принцесса, надеюсь?
Еще один заливистый смех наполняет комнату, пока Найл наливает себе бокал виски.
– Технически, нет. Но он богат, пиздец какой влиятельный, у него громкое имя, и он устраивает просто охуенные вечеринки. Немного тихие, разве что. На самом деле, я никогда с ним не разговаривал лично.
– Почему он не живет со своей матерью? – спрашивает Луи, и ему не хочется быть таким заинтригованным, но черт, интересно же. И это гораздо занимательнее, чем читать 5 глав “Истории Сцены”.
– Какое-то время он жил именно у нее, но переехал, когда она вышла за Деса Стайлса. Затем они расстались, СМИ занялись разведкой информации, и отец забрал его к себе. Кстати, этот Хан Малик еще тот говнюк. Канцлер-то он хороший – с профессиональной точки зрения, но сам… – Не закончив предложение, он одним глотком выпивает виски.
Значит так. Зейн Малик – богатый, влиятельный, сын бессердечного миллиардера с королевскими связями. Его мама – лучшая актриса современного кино. Перспективненько.
Также есть Найл Хоран с обувью от Армани, безграничным запасом сигар и виски, с фамильным замком, мамой с огромным наследством из аристократической семьи, и папой, владеющим собственными звукозаписывающими компаниями и предоставляющим миру самых больших звезд.
И Луи. С потворствующей депрессивной матерью, которая все время смотрит на себя в зеркало грустными глазами, время от времени исчезая на несколько дней, никого не предупреждая, с отцом-подонком, прославившимся как безжалостный адвокат для богатеньких, и с пятью сестрами, которые были воспитаны всегда и во всем друг друга поддерживать.
Он понимает, что поправить или полностью изменить ничего нельзя, но во рту остается неприятный привкус, а глаза больше не могут фокусироваться на глазах Найла.
– Я пойду в библиотеку, – немедля говорит он, чувствуя, как его трясет, голос ломается, но Найл не спрашивает, а он не объясняет.
– Окей. А я наведаюсь в дом-лодку. Что-то захотелось греблей позаниматься. Тебе ужин оставить? – и он имеет в виду деньги, что лишь заставляет Луи скривиться еще больше.
– Не, не надо. Попью чай, поем тосты. Не особо голодный.
– Ну тогда ладно, я пошел, увидимся.
И пока Луи осматривает шикарную обстановку вокруг него, Найл запрыгивает в ботинки, бездумно напевая одну из песен Нирваны. Опасаясь сказать что-нибудь грубое и абсолютно необязательное (“твое существование мешает моему, так что прекрати делать это”), он идет в свою комнату и закрывает дверь, немного громче, чем хотелось бы, рассматривает свое отражение в высоком позолоченном зеркале шкафа.
– Блять, и что такой как я здесь забыл? – бормочет он про себя, но слова настолько громкие, что можно услышать, как они отскакивают от потолков и арок. Луи не желает слышать их снова и ложится в постель. Дверь в прихожей захлопывается, оставляя лишь Луи и его горькие мысли.
***
Найл все равно оставляет ему ужин.
Ну как, “ужин”.
На самом деле это наполовину выпитый виски, дорогой шоколад и круассан. Рядом лежит записка корявым почерком “Чай – это дерьмо. Лучше выпей это.” И даже если Луи пытается ненавидеть всех в этой школе, Найла Хорана ненавидеть невозможно.
***
Когда Найл возвращается, он приносит с собой запах травы, пота и парфюма. Очень вкусного парфюма. Будто сделанного из пыльцы эльфов и слез единорога.
– Это что? – спрашивает Луи, хватая Найла за руку, беззастенчиво принюхиваясь к его запястью. – Великолепный запах. Какая-то новая коллекция чего-то крутого?
– Недавно получил. Прямиком из Франции. Хорош, да? – тараторит он, вырываясь из хватки Луи, на ходу снимая поло и включая музыку.
– Что за парфюм?
– Никогда не запоминаю названия. Если хочешь, можешь забрать. Держи, – не успевая договорить, Найл бросает Луи золотую бутылочку, а он еле успевает поймать ее.
Луи широко открытыми глазами смотрит на упаковку, затем на Найла.
– Что ты имеешь в виду? В смысле, я могу забрать? Смеешься надо мной? Мы ведь уже обсуждали это, я на такое не покупаюсь.
– Что сказал, то и имею в виду. Он твой, Томмо, – Найл переступает через кучку смятых вещей и бродит по комнате полуголым, пытаясь найти чистую футболку и совершенно не обращая внимания на реакцию Луи от его прозвища.
– Но я не собираюсь брать это. Ненавижу подарки.
– Чушь. Ты обожаешь подарки.
– Ну вот а теперь нет. Не возьму.
– Забери и все. Если мне понадобится, я легко достану еще один.
– Ох, ну конечно, я и забыл. А что, у тебя теперь отец и парфюмом занимается? – И Луи говорит это, подразнивая, больше риторично, чем действительно спрашивая, но Найл воспринимает это как обычный вопрос.
– Нет, моя тетя.
Идиллия в семье.
– Тетя твоя, значит. Ха, прекрасно, – раздраженно отвечает Луи, – почему я вообще все еще удивляюсь? Никакой страной ты не владеешь? А в семье Луну еще никто не приобрел?
– Пока что нет. Просто возьми гребаный флакон.
– Окей! Но я не буду говорить ‘спасибо’! Ты заставил меня взять подарок, – он отвечает надменно, забирает флакончик и уносит в комнату.
А позади слышит фыркающий смех Найла.
Не может удержаться и улыбается, ставя флакон на комод рядом с лосьонами и гелями для волос.
– Почему не ты известен на весь университет, Хоран? – кричит из своей комнаты. – Как кто-то может говорить о Зейне Малике, когда есть Найл Хоран?
– Обо мне достаточно говорят, не волнуйся. Тащись сюда и покури со мной. Хочу надрать тебе задницу в ФИФА.
Луи, улыбаясь, идет в гостиную, даже не пытаясь отговориться.
– Мне? Ваша уверенность поражает меня, юноша.
– Я родился для того, чтобы надирать задницы таким, как ты, – широко улыбается Найл и передает джойстик Луи.
– Но нам нужно начинать учиться, как никак, начался семестр, – вспоминает Луи, поудобнее устраиваясь на мягком диване.
– Завтра, – обещает Найл, поднимая бокал
.
– Завтра, – соглашается Луи и делает фотографию. Он отправляет ее Стэну со словами ‘Моя жизнь круче твоей!!!’, затем кладет телефон в карман и погружается во вселенную футбола.
***
В первый раз Луи видит Зейна Малика, опаздывая на лекцию.
Он стоит у стойки в кофейне, наскоро делая свой заказ (Йоркширский чай, немного молока, без сахара) и торопит бариста – ему очень нужно спешить, нельзя снова опаздывать на лекцию, но организм требует кофеина. Он настолько поглощен мыслями об опоздании, что даже не замечает фигуру позади него и шепот, пробегающий по всей кофейне.
Проверяя свои часы в третий раз, он видит, что его заказ, наконец-то, делают и слышит громкое приветствие.
– Малик! Привет, чувак! – и хлопки рукопожатий.
Любопытство вытесняет все его истощение от беспокойного сна – когда-нибудь он разобьет это пианино и заставит Найла на это смотреть. Учитывая то, сколько он слышал о Зейне Малике (а это очень много, страшные и восторженные истории о нем летают по всей школе), он уже подозревает, что знает этого парня и теперь хочет проверить, тот ли это, о ком он думает.
Потому что в его голове ясная картинка из воспоминаний: костюмы пастельного цвета, грохот старинной машины, густой запах богатства. Черт возьми, Луи ужасно заинтригован.
С грацией кошки (они ведь грациозные, да?) Луи поворачивается и видит шляпу, густые черные волосы и раздражающе безупречную карамельную кожу. И ресницы. И прекрасные карие глаза. И скулы.
Блять.
Вот же блять.
Зейн Малик ненастоящий. Зейн Малик – голограмма.
И да, Зейн Малик именно тот, о ком Луи думал, только теперь одет в сиреневый свитер и кремовые брюки, идеально подходящие для его комплекции. Сегодня он не такой, каким обычно видит его Луи – со своими “мальчиками”, он один, в руке нет бутылки шампанского, рядом не стоит один из обожателей.
На самом деле открыв рот, Луи разглядывает парня перед ним, чьи глаза, невозмутимые и спокойные, равнодушно смотрят на баристу, чего-то ожидая.
Внезапно на столе появляется рука, едва не сталкиваясь с рукой Луи, и ставит стакан. И это определенно не йоркширский чай.
– Мистер Малик, – тихонько говорит девушка; парень забирает напиток, кивает в знак благодарности, и, ни слова не говоря, уходит.
И как это понимать?
– Минуточку. Минуточку, блять. Я первый заказал, – визжит Луи (позже он скажет, что такого не было), обиженно смотря на шокированную девушку.
– Но это же Зейн—
– Я знаю, кто это, но какого хера он забирает напиток первым? Да он даже ничего не заказывал!!
Теперь девушка смотрит на него растерянно, определенно потеряв дар речи.
– Черт с ним. Просто, пожалуйста, сделайте мне мой чай. Все равно уже опоздал, минутами раньше, минутами позже, какая разница, – ворчит он, наблюдая, как девушка, все еще растерянная, начинает выполнять заказ.
– Невероятно, – он вздыхает, качая головой.
И, в какой-то степени, Луи все же может понять, почему другие так боятся богатых – то, как молчаливо они руководят, их негласное требовательное поведение. Он ведь даже не моргнул, как ему уже протянули напиток, даже не прося плату. Что-то в этом Зейне есть загадочное, мощное и очень, очень скользкое. Найл – дракон, с огнем, спящим в животе, румянцем на щеках, с яркими глазами и блестящими ногтями, Зейн же – змея, лениво свернувшаяся на солнце и в любой момент готовая атаковать, если спровоцируют, с шелковой кожей и пронзительным взглядом.
И, да, возможно, он красивый. Очень красивый. Но он забрал то, что должен был получить Луи и официально заслуживает звание мудака. Луи ненавидит всех.
Он набирает Найлу сообщение.
– Ненавижу эту школу и всех, кто в ней есть. Богатые люди должны умереть.
Через секунду экран озаряется светом.
– Не могу умереть, я бессмертный. Не хочешь прогуляться и покурить под деревом за кампусом?
Луи бы очень хотел отказаться.
– Каким деревом? – вместо этого пишет он.
Потому что его день начался плохо, домашние задания можно показать профессорам. Никто не пострадает. Тем более, первая неделя учебы – это же не считается, да?
Да.
Наконец, получив свой чай, он разворачивается на пятках и выходит, не в состоянии скрыть улыбку в предвкушении самопроизвольного выходного.
Комментарий к Глава 3.
Автор выбрала песню для Зейна – “Hot One” by Shudder to Think
Ну и, разумеется, песню для всего фика – Lana del Rey’s “Young and Beautiful”, автор предлагает всем послушать ее и влиться в атмосферу элитного общества.
========== Глава 4. ==========
Найл рушит его жизнь.
Каждый вечер они обещают себе, что пойдут в библиотеку и будут прилежно учиться.
И каждый вечер они выезжают в город и в хлам напиваются.
Надо бы сбавить обороты.
– Не могу опять куда-то идти. Не могу. Сегодня на лекции я чуть не умер. Ты хочешь, чтобы я подох, эгоист? Я ведь не преувеличиваю – уже открываю дверь в иной мир.
– Хватит все драматизировать!
– Я говорю правду!
Найл широко улыбается, открывая одну из коробок еды на дом – только что пришла, еще теплая – и запрыгивает на пианино (он не может есть в нормальном месте как приличный человек), наливает себе стакан виски и открывает на рядом стоящем лаптопе звуковую программу, напоминающую кардиомонитор.
– Правду или нет, но сегодня пятница. Ты прекрасно знаешь, что ничего делать не собираешься, тем более, с тех пор, как ты здесь, ты и так ничего не делал, – он вздергивает бровями и кидает чипсы в рот. Смотрит на Луи выжидательно – кто кого – надутые от еды щеки и падающие на лоб светлые волосы придают ему невинный вид, вдобавок на нем надета футболка с гигантским грибом и спортивные штаны. Его часы, ну никак не подходящие под его повседневную одежду, сверкают каждый раз, когда он двигает рукой, будто хвастаясь тем, что у их владельца весь мир может быть у ног, стоит только захотеть.
Луи пытается схватить вилкой чипсы (нет настроения потом облизывать руки от соли), не получается, и он кидает их в лоб Найла.
– ТЫ НЕ УБЕДИШЬ МЕНЯ, МУДАК МАНИПУЛИРУЮЩИЙ. ПЯТНИЦА, НЕ ПЯТНИЦА – Я ВСЕ РАВНО ПРОВЕДУ ВЕЧЕР КАК НАСТОЯЩИЙ ПРАВИЛЬНЫЙ СТУДЕНТ. ТВОИ СЛОВА БЕССИЛЬНЫ. – Он рычит во весь голос, заставляя Найла отпрыгнуть, чипсы высыпаются из тарелки, некоторые попадают на лицо и шею.
Найл смотрит на чипсы, затем на Луи. Гнусно улыбается.
– Мой друган сказал, что там – место именно для тусовщиков. Там пиздец красиво и дают бесплатную выпивку, если сможешь привлечь кого-нибудь. Я обязательно проверю это на себе. А после мы можем вызвать Нельсона, – шофер Найла, – он покатает нас по городу, мы будем слушать Джастина Бибера, пока не отрезвеем. И с Рори, – помощник Найла, – съездим за кексиками. Но теперь уж без того дерьмового вина, которое было на вкус как прокисшее молоко.
Этот парень рушит его жизнь.
Луи ненавидит богатых. Ненавидит всем своим сердцем. Они все поверхностные. Ненавидит. Ненавидит. Ненавидит.
– Конечно, блять, я хочу пойти, – взрывается Луи, хлопая ладонями по столу. – Но я не могу! Мне нужно учиться, Найл. Прекрати дразниться, – скулит и стонет, прислоняясь лбом к столу с характерным громким стуком удара.
