Текст книги "Young and Beautiful (ЛП)"
Автор книги: Velvetoscar
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 45 страниц)
Он толком не успевает насладиться своими глупыми мыслями, так как Гарри поворачивается, аккуратно ставит миску на стол, склоняет голову и возвращается взглядом к Луи.
– Но почему? – неожиданно спрашивает он, его нахмуренность возвращается. Луи это не то, чтобы расстраивает, скорее заставляет сердце невольно сжаться.
– Почему что? – спрашивает он, искренне не понимая.
– Почему тебя это радует?
Вот и все. Тихий вопросительный тон голоса Гарри, способный раздробить кости Луи за одно мгновение.
Он удивленно поднимает брови из-за неожиданно резкого вопроса и неподдельного любопытства, кладет руки в задние карманы, покачивается на пятках, пытается сделать наиболее равнодушный вид.
– Потому что. Мне правда нужен репетитор.
Короткий маленький смешок вновь вырывается из Гарри (сейчас, возможно, взорвется Солнце), он сразу же перебивает себя, оставляя лишь слабую улыбку на губах, запихивает глубоко внутрь смех и сажает на привязь, скрывая от мира. Так нельзя, ну же, так нельзя. Он не должен скрывать свой смех и улыбку. Он должен поднять подбородок к небу и освещать улыбкой мир.
– И. Ну, – Луи замолкает, побаиваясь сказать следующее. – Ты мой друг.
Вот. Все. Он сказал. Он смог.
Гарри поворачивается, внимательно смотрит на Луи, брови нахмурены сильнее.
– Луи… Я не завожу друзей.
Луи выпускает струю воздуха, покачивается на пятках еще раз, трясет головой с преувеличением – делает все, чтобы скрыть разочарование.
– Я даже не знаю, Кудряшка. Будет довольно неловко, если ты скажешь это парням. – Он кидает взгляд на Гарри, наблюдающего за недвижущейся чашей с ягодами, наполовину повернутого от Луи. Он чувствует – чувствует границу, на которой они балансируют. Он знает, что один неосторожный шаг отшвырнет Гарри в противоположную сторону, отгородит его от попыток Луи сблизиться, таких аккуратных и незначительных шажков для него самого, но таких сильных, резких и интенсивных для мальчика, который едва может принять идею, что кого-то заботит его присутствие в этом мире. Луи улыбается, заканчивает музыкальным голосом: – И я даже не буду говорить о том, как грубо это с твоей стороны, ведь я стою прямо перед тобой и объявляю себя ‘другом’.
Гарри поднимает на него взгляд.
Луи ждет оправдательный приговор.
– Ты не будешь есть ягоды? – внезапно спрашивает Гарри, Луи может только моргнуть, нет, это не то, что он ожидал, но… раз сработало, то ладно. Гарри все еще в комнате, не хлопает дверьми, не выталкивает его из квартиры, не строит стены неведомого равнодушия в своих глазах.
– Конечно, буду, – отвечает Луи сразу же, несмотря на парализующее удивление, и закидывает их в рот, игнорируя острые морщинки Алоизиуса, чувствуемые языком. Он жует, сначала решительно, потом вдумчиво, сок наполняет рот. – Знаешь, должен признаться, – невнятно говорит он, – это самая лучшая пережеванная ягода, которую я когда-либо ел.
С лица Гарри исчезают беспокойство и неловкость, раньше обрамляющие его, и вместо них рисуется маленькая глупая улыбка.
– Она не пережеванная! – настаивает он, тон такой детский, что Луи непроизвольно улыбается.
– Это был корм твоей совы? – продолжает он, увлекшись, и короткое фырканье Гарри рассеивается по комнате и распадается на части, падает на кожу Луи и заставляет ее гудеть. – Поэтому тебя так долго не было? Искал своего Хедвига? Теперь кормишь меня тем, что она оставила и улетела?
Гарри закатывает глаза, но на губах по-прежнему играет улыбка, он подходит к серванту.
– Давай выйдем наружу. Занятие подождет до следующего раза. Сегодня прекрасный день, – он открывает стеклянные двери шкафа и рассматривает чашки.
Луи ничего не отвечает, наблюдая за мрачным небом и холодным дождем за окном.
– Эм.
– Идеальная погода для пикника, – продолжает Гарри, достает две чашки и мягко закрывает двери. Он поворачивается и ожидающе смотрит на Луи. – Что скажешь?
– Скажу, что ты сумасшедший, потому что снаружи пиздец холодно. И мокро. И мы можем умереть, если устроим там пикник, – отвечает Луи, все еще ощущая холодные капли на коже после его короткой прогулки до квартиры Гарри. Ну уж нет, он не собирается в конце ноября отправляться на пикник. И разве Гарри не относится к утонченным существам, любящим комфорт и тепло?
Гарри вздыхает, закатывает глаза и берет со стола чашу с клубникой обратно в руки.
– Не будь занудой.
– Я не зануда! – возмущается Луи, Гарри предлагает ему небольшую красную чашку с рисунком воробья.
– Твоя любимая, да? – спрашивает он, Луи смотрит на объект и кивает, принимая чашку.
– Я не буду устраивать пикник вместе с тобой, – заключительно говорит Луи, крутит фарфор на трех пальцах.
– Будешь. Я люблю дождь.
– Смешно, потому что я – нет. Наверное, правильнее сказать, что я его ненавижу. Это вообще дождем нельзя назвать – скорее снег. Учитывая, что уже зима.
Гарри даже не слушает его, уже выходит за дверь.
– Хей! Ты куда? – Луи устремляется за ним.
– К Зейну, – сразу же реагирует Гарри, голова высоко поднята.
– Зачем?
– Ради пикника. Хочу присутствие всех.
– Ты курил что-то?
– Конечно же нет, – легко отвечает Гарри, и разговор заканчивается, они поворачивают за угол к башне Зейна.
Луи следует за Гарри, быстро поднимающимся по лестнице, он не понимает, что происходит, его мозг категорически отказывается принимать это как что-то нормальное, они доходят до двери Зейна, открывают ее и видят Зейна, Лиама и Найла, распластавшихся в различных позициях, на их лицах либо скука, либо истощение от стресса.
– Мои дорогие! – напыщенно здоровается Гарри, разводя руки в знак приветствия. Луи закатывает глаза, наблюдая за ним. – Вы приглашены на пикник. Снаружи. Прямо сейчас. Возьмите свою чашку.
Луи фыркает.
– Ты правда считаешь, что кто-то согласит-
– Не такая уж плохая идея, – прерывает Зейн, смотрит на них со своего места, окруженный книгами и тетрадями.
Чего, блять?
Зейн поворачивается к Лиаму с вопросительным выражением лица – ждет его ответа.
– Отрицательный ответ, – автоматически отвечает Лиам, не отрываясь от бумаг, Луи облегченно вздыхает. – Знаешь, сколько всего мне еще нужно сделать? Я еще даже не начал заполнять программные бланки распределения, Зейн. Даже не начал, – настойчиво объясняет он, поднимая взгляд.
– Я за Пейна. Вы вообще были на улице? Там же ебаная Антарктида. Нет уж, я лучше здесь останусь, – поддерживает Найл – он с комфортом лежит в кресле и переписывается по телефону.
Зейн закатывает глаза, Гарри надувает губы, и Луи мысленно двигается в победном танце.
Внезапно Зейн встает, тянет Лиама за руки, пока он не оказывается в устойчивом стоячем положении.
– Давай, милый, тебе нужен свежий воздух. Будет весело. А оставшийся вечер, и, если понадобится, ночь, будем заполнять твои бланки, хорошо?
Лиам смотрит взглядом обиженного ребенка, глупо надувает губы, смотрит в умиротворяющие бассейны Зейна, которые кто-то может назвать ‘глазами’. Луи буквально видит, как красный чертик на его плече заставляет его сдаться, в поражении опустить плечи и устало кивнуть.
– Ладно, – говорит Лиам и смотрит на Гарри. – Я иду.
Гарри светится широчайшей улыбкой.
– А я нет, – бормочет Найл с кресла.
– Я куплю тебе стриптизерш, алкоголь и отмечу твои безупречные барабанные способности друзьям отца, – предлагает взятку Гарри нетерпеливым, настойчивым голосом.
Найл резко встает.
– Пикник так пикник.
– Блять, огромное спасибо, парни, – Луи вскидывает руки в воздух, парни начинают утепляться, надевая более теплую одежду – стильные свитера и кожаные ботинки. Он осматривает свое одеяние – бордовые узкие джинсы, белые конверсы и серую толстовку на молнии, сделанную, грубо говоря, не из самого толстого материала. Не то чтобы он одет не по погоде, но по сравнению с одеждой остальных – словно голый, честное слово. – Я умру от переохлаждения, – он поджимает губы и бросает на Гарри злой взгляд.
– Чтобы этого не случилось, тебе нужно пить много чая, – объясняет Гарри, инструктор хренов, Луи с широко открытыми глазами и приоткрытым ртом наблюдает, как парни начинают метаться по комнате, реально заваривают чай в чайнички.
Луи массажирует виски.
Пиздец, во что превратилась его жизнь?
***
Они вышли на улицу, покрапывает ледяной дождь (или, как сказал Найл “Это ледяной гигант писает”), и единственная причина, по которой Луи вытащил свою задницу на улицу – это лицо Гарри. Лицо Гарри, сияющее как елка в новогоднее время, Луи никогда не видел его таким раньше, поэтому самоотверженно терпит холод, якобы не понимая, что завтра может проснуться с не самым лучшим самочувствием. Потому что, блять, если Гарри наконец-то вернулся, его отец нашелся, и он кажется счастливым, то устроим гребаный пикник в разгар зимы. Почему нет. Даже сказать больше нечего.
По крайней мере, Лиам взял с собой мяч для футбола. К ужасу Гарри.
– Мы же договаривались на пикник, – настаивает он со стоном, стоит в своем красном костюме, вертит в руках чашечку, розовый румянец облизывает щеки и кончик носа.
Но все его игнорируют, делятся на две команды – Зейн и Лиам против Луи, Найла и Гарри – и начинают накидывать и пасовать мяч друг другу.
Они играют около часа, бегают, окутываются в серый холодный воздух, который насквозь мочит их свитера и пачкает обувь. Зимний холод бодрит, призывает замороженные конечности двигаться, и, если честно, Луи благодарен, что Гарри настоял на своем и вытащил их в такую погоду на улицу. Их кожа бледная, щеки раскрасневшиеся, они смеются, выдыхая теплый пар в морозный воздух, заполняют тишину лужайки перед университетом возгласами и криками, делают все ярче и смешнее, хлопают руками, шлепают по задницам, хвалят и насмехаются над навыками друг друга. Все идет хорошо: Лиам, как всегда, великолепен – “Я в команде, ты же знаешь”, – перед игрой сказал он, – и Зейн, к неудивлению, хорошо умеет управлять мячом, Найл хорошо натренирован, и Луи, разумеется, не новичок в спорте, но Гарри… Ну.
Один раз он пытался ударить по мячу и тут же запнулся, распластавшись по земле.
– Черт, – шипит он, сидя на траве, слегка покрытой инеем, рассматривает ладони и грязный костюм. Конечно же он надел костюм для ‘пикника’, несмотря на то, что был предупрежден об игре. Конечно же.
– В следующий раз повезет, Стайлс! – игриво кричит Найл, пробегая мимо на другую сторону газона к Зейну и Лиаму.
Луи было хотел побежать за ним, но что-то завораживающе жалкое было в неуклюжей позе Гарри на земле, в его косолапо поставленных ногах, траве и грязи, покрывающей почти каждый дюйм костюма. Его надутые губы и расстроенное выражение лица, пока парень пытался встать, заставили Луи глубоко вздохнуть.
– Хватайся, Кудряшка. Пока не примерз, – сказал он, предложив руку и не в состоянии скрыть улыбку.
Гарри затормозил, посмотрел на него снизу вверх сердито-детским взглядом, его щеки горели то ли от холода, то ли от смущения, но он все же схватился за руку и неуверенно поднялся на ноги.
– Футбол глупый, – бормочет он и трет место, где находятся часы. Наклоняет голову и рассматривает ноги.
– Футбол веселый, – поправляет Луи.
– Я плохо играю, – хмурится Гарри и смотрит куда-то вдаль. – Всегда плохо играл. – Поднимает взгляд на Луи, тот задержал дыхание, замер, поставив руки на бедра, не обращая никакого внимания на шапку, которая вот-вот упадет с головы из-за пары резких движений. Гарри неуверенно тихо продолжает. – Мне никогда особо спорт не нравился. Мой отец хотел, чтобы я был в этом хорош, я думал, что… Я даже в школе… – он прерывается на каждом слове, ковыряет ботинками землю и с силой сжимает запястье. Наконец, он снова смотрит на Луи несчастным беспомощным взглядом. – Я абсолютно не понимаю, что делаю.
И Луи взрывается в смехе. Что заставляет губы Гарри совсем немного дернуться, а лицо расслабиться.
– Не смешно, – спорит он, но губы растягиваются, а Луи только и может, что смеяться, запрокинув голову назад и обвив руками живот. Гарри пытается сохранять угрюмый вид.
– Хей! Чуваки! Вы играете, нет? – внезапно кричит Лиам, напоминая о еще троих людях на поле.
– Да, да! Минуту! – наконец Луи подавляет смех и кричит в ответ.
Взгляд Гарри возвращается обратно к земле. Он кусает губы.
– Знаешь, я могу научить тебя, – слегка улыбается Луи.
Гарри поднимает голову.
– Может я не хочу, чтобы меня учили.
Луи пожимает плечами.
– Тогда просто игнорируй меня. Я все равно научу.
Гарри продолжает смотреть.
Луи принимает это за зеленый свет.
– Окей, во-первых, твоя поза совершенно неправильная. Тебе нужно переместить свой вес, вот так, – Луи кладет свои руки на руки Гарри, и слегка тянет вперед, чтобы Гарри встал в соответствующую позу.
Захваченный врасплох, Гарри смотрит на лицо Луи, не моргая, близко, Луи смотрит на их ноги, показывая, как нужно встать. Но Луи продолжает говорить, и его руки все еще ненавязчиво лежат на руках Гарри, тот следит за каждым движением, в глазах – что-то неопределимое, на лице беспокойство, спустя пару мгновений он резко отстраняется от Луи. Черты лица напряженные, сухие, холодные, он оглядывает горизонт и двор, на Луи не смотрит.
– Я хочу поиграть в новую игру, – внезапно объявляет он, отходя от Луи, голос слегка дрожит.
Луи моргает. Что только что случилось? Он осматривает Гарри – ноги того словно дрожат, руки пытаются себя чем-то занять.
– Эм, в какую игру? – спрашивает он, не понимая, что еще говорить, подносит руки к бокам, пытаясь унять чувство жжения под кожей из-за внезапных перемен. До него смутно доходит, что остальные стоят далеко от них и нетерпеливо ждут.
Но ответа он не получает, Гарри уже почти бежит через двор к парням.
– Гарри! – кричит он, но тот не поворачивается, ускоряя шаг и целеустремленно куда-то двигаясь.
Пиздец, что случилось-то?
– Куда это он? – спрашивает Лиам тут же, как Луи к ним подбегает.
– Он типа обиделся, потому что дерьмово играет в футбол? – предлагает Найл.
Луи вздыхает, натягивая шапку на уши.
– Я вообще не понял. Он просто… ушел. Сказал, что хочет сыграть во что-нибудь другое.
– Прятки.
Все поворачиваются к Зейну.
– Прости? – Луи поднимает брови.
– Он играет в прятки, – спокойной уточняет Зейн, кивая в сторону, куда отправился Гарри. – Хочет, чтобы мы его нашли. Он всегда так делает.
Разумеется. Почему бы и нет.
– Блять, давайте просто найдем этого мудачилу и вернемся в тепло. Я ебать как замерз, – жалуется Найл, дергая за веревки капюшона.
И они расходятся.
***
Гарри находится очень быстро. Вот только теперь Луи хочет, чтобы столько же времени ушло на их поиски, потому что прямо сейчас они прячутся как кучка испуганных кошкой мышек (потому что никто не может отказать Гарри Стайлсу, когда он смеется, холод облизывает его щеки, а в глазах блестит солнце, затеняющееся облаками), и Луи ужасно устал играть, потому что он неудобно устроился на дереве, задница неприятно покалывает от долгой неудобной позы, руки горят от соприкосновения с корой, по которой он нечаянно проехался руками.
Да, сегодня Луи реализовал то, что вряд ли бы сделал на трезвую голову: в рекордные сроки забрался на дерево. Где-нибудь за это ему должны выдать значок. Но сейчас ему абсолютно похуй на значки, Гарри нигде не видно, и он не уверен, что его вообще ищут, Луи холодно, он хочет вернуться внутрь и набить живот горячим супом; адреналин, присутствующий в нем ранее, теперь сменился на глыбы льда, постепенно его поглощающие.
К счастью, внезапно, любопытная голова Гарри появляется почти под деревом, он осторожно шагает вперед, сощурив глаза, внимательно осматривает весь двор.
Луи наблюдает за парнем сквозь голые ветки – тот бесцельно бродит вокруг, осматривает ствол дерева и, походу, собирается идти дальше.
Ну уж нет. Луи хочет, чтобы его нашли. Здесь холодно.
Он шумно кашляет.
Гарри делает резкий круг.
– Я тебя слышал! – поглощенный игрой, почти кричит он, глаза пристально рассматривают лужайку, слепо ищут источник звука и даже не догадываются посмотреть наверх.
Луи громко вздыхает, выдыхая все свои страдания.
– Ты понимаешь, что просто ужасно играешь в эту игру? – говорит он, одной ногой свисая с ветки и слегка покачивая.
Гарри резко поднимает голову и встречается с ним взглядом.
– Ты что там делаешь? – удивленно спрашивает он.
– Без понятия, – улыбается Луи, слегка двигаясь от некомфортного сидения. – Но хуже то, что я без понятия, как слезть. – Он смотрит вниз – не так уж высоко – перекидывает другую ногу, приподнимается на руках и слегка пересаживается ближе к стволу.
– Я не думал, что ты любитель деревьев, – говорит Гарри, наблюдая за неуверенными действиями Луи.
– Правильно думал, – он цепляется рукой за ветку, слегка тянется вниз, ноги предательски дрожат. Настал его смертный день.
– Ты любитель футбола, – Гарри внимательно следит за каждым действием.
– Не самый ярый, так скажем, – он обхватывает ствол, готовый прыгнуть. Неловко шлепается вниз, едва не падает на землю, фиксирует тело в самой нелепой и странной позе.
Блять, он ненавидит деревья.
После того, как он устанавливает баланс и убеждается, что прочно стоит на ногах, он замечает, что две ладони держат его по обе стороны талии. Руки держат нежно, едва касаясь, и они… принадлежат Гарри. Гарри Стайлсу.
Луи смотрит на руки и плавно переходит на лицо – находящееся очень близко к нему; видимо, Гарри хотел поймать Луи, когда тот прыгал – смотрит на тонкие черты лица и большие глаза, внутри которых бушует шторм и оставляет все таким же неясным, как и небо над головой, вместо крови по венам текут разбуянившиеся эмоции, замерзшее тело непривычно льнет к теплым касаниям, дисгармонируя с этическими соображениями Луи.
Но Гарри убирает свои руки и плавно отступает назад, на лице маска спокойствия. Он молчит, в глазах шумят тучи, заполняющие почти все пространство.
– Спасибо, друг, – словно придушенно говорит Луи, он чувствует, что улыбается, щеки напрягаются от улыбки без его контроля. Он хочет пошутить о рукоприкладстве или убедить, что не нуждается ни в чьей помощи, но просто продолжает улыбаться и смотреть на Гарри в красном костюме, испачканном травой и грязью, насквозь пропитанном дождем и прилипающем к телу. Его кожа призрачно-бледная, почти сливается с белой тоскливой атмосферой, на шее видны венки, а в кудрях за левым ухом запутался желтый сухой листок.
Он выглядит как осень.
Луи рефлекторно протягивает руку и мягко вытягивает листок, стараясь не потянуть ни один волосок, Гарри внимательно наблюдает за его рукой, но позволяет дотронуться, слегка недоверчиво смотрит.
Луи показывает ему листок.
– Листок, – без надобности объясняет он глупым голосом. Его кожа покрывается мурашками. Кажется, что в горле тоже все покрывается мурашками.
Гарри продолжает резать его взглядом.
А потом внезапно Гарри берет из рук Луи лист и бросает его в воздух, подкидывая, на его лице появляется развязная полуулыбка, стирающая странную атмосферу, неловкость и уныние.
Оба смотрят как лист лениво кружится и падает на сырую посеревшую землю, маскируя себя под грязь.
– Персефона вернулась к Аиду.
Луи не ожидал этого, он с глупым выражением лица смотрит на Гарри, поднимая брови.
– Что?
Гарри поворачивается к нему, мокрые ресницы спутались и собрались в темные клочки.
– Упал последний лист, – объясняет он, указывая на землю. – Деметра плачет, потому что ее дочь вернулась в подземный мир.
Луи продолжает смотреть.
Но Гарри, кажется, не замечает вопросительного взгляда, продолжает говорить в медленной томной манере, взглядом словно в другом мечтательном мире.
– Деметра – богиня плодородия и покровительница земледелия. Погода отражает ее чувства. – Гарри смотрит на серое небо с перистыми белыми облаками, жмурится от света и осадков. – Поэтому сейчас все серое и мертвое. Она грустит, потому что ей одиноко. Она скучает по своей дочери.
Луи наблюдает за ним и его губами, формирующими слова из воспоминаний.
– А холодно? Потому что она несчастна? – подхватывает Луи, взгляд мечется по лицу Гарри.
Тот кивает, по-прежнему уставившись в небо.
Луи не может объяснить, почему, но в его животе начинает колоть. Он не знает, связано ли это с Гарри – ведь он счастливее чем когда-либо – но что-то забирается под кожу неуверенным чувством неправильности, недосказанности.
Луи сжимает губы, наклоняется за листком и поднимает его.
Гарри опускает голову.
– Что ты делаешь?
– Заберу себе.
– Зачем? – испуганно спрашивает он.
– Когда Деметра будет скучать по Персефоне, я буду показывать ей этот листок, – объясняет он так, будто разговор логичный. Но Гарри не смеется и не закатывает глаза, Луи тоже этого не делает.
– Разве она не будет от этого грустить? – интересуется он с детской наивностью и любопытством.
Луи пожимает плечами.
– Не думаю. Это будет для нее как напоминание о том, что Персефона рано или поздно вернется.
И затем Гарри улыбается, светится настолько, что хватило бы для всей вселенной и заставило бы Луи забыть, что такое солнце и как оно выглядит. Его улыбка завораживает.
– Ребята! Мои яйца уже отмерзли! – неожиданно кричит Найл и подпрыгивает к ним, мокрый, тяжело дышит, на голове полный беспорядок.
– Мы че, до сих пор играем в эту ебаную игру, или кто-то из вас отморозил себе все мозги и забыл сказать, что его нашли?
Гарри и Луи смотрят друг на друга.
– Так и думал. Пойдем уже! Остальные ждут.
Последний раз посмотрев друг на друга, они идут в квартиру Зейна.
Остаток дня наполнен хорошим настроением.
Время от времени они что-то учат или пишут – или, скорее, Лиам что-то учит или пишет – развалившись на диване или креслах в теплой сухой одежде, уютно облегающей их тела. Гарри зажигает ароматические свечки ( “Разумеется, с ароматом клубники. Любой другой запах сводит меня с ума.” – объясняет он всем присутствующим), Зейн выдыхает сигаретный дым и рисует черным маркером маленькие картинки на коже других парней. На маленьких столиках тарелки с едой, на диване приставки, в воздухе – шутки, разбавленные смехом; смеются не столько от шуток, сколько от хохотаний друг друга, все так по-домашнему, так замечательно.
Луи счастлив.
Счастлив и стоит возле камина Зейна и пытается пригладить свои растрепанные волосы – сняв, наконец, с головы тусклую шапку, пахнущую травой и потом – когда к нему, внезапно, неторопливо подходит Гарри с чашкой чая в руках, одетый в бордовый джемпер и темно-коричневые штаны. Которые не должны, по идее, сочетаться, но на нем они сочетаются.
– Луи Томлинсон, – здоровается он и делает глоток чая, наблюдая за движениями Луи в зеркале. – Наконец-то решил уделить внимание своим волосам?
– Мне кажется, все как раз наоборот, – бормочет Луи, приглаживая несдающийся клочок волос. – Они решили уделить внимание мне.
Гарри ухмыляется, продолжая смотреть. Его взгляд спокоен и внимателен, и Луи старается продолжать то, чем он занимался, а не пытаться посмотреть в его глаза через зеркало. Даже если хочет сделать именно это. Даже если он уже чувствует довольную улыбку, расплывающуюся на его лице просто из-за того факта, что Гарри специально подошел к нему. Словно они всегда так делают.
Словно они друзья.
– Я завтра устраиваю вечеринку, – внезапно говорит он, его губы соответствуют джемперу – такие же большие и красные. – В честь конца семестра, разумеется.
– Разумеется.
– Тебе разрешено прийти.
– Оу, разрешено? Правда? – повторяет Луи, поднимая брови и поворачиваясь к кривящему в улыбке губы Гарри. – Смешно то, как ты это сказал. Как будто есть разница, буду я там или нет.
Гарри закатывает глаза и встряхивает головой, но губы дергаются в улыбке еще сильнее.
– Ты же знаешь, я не особо подчиняюсь, когда мне указывают, – напоминает Луи с ухмылкой и возвращается к зеркалу.
– Да. Знаю.
Остаток дня наполнен хорошим настроением.
***
В конце концов, Найл, Луи и Гарри собираются и покидают квартиру Зейна.
Найл идет между Гарри и Луи, держит их за руки и прыгает как с шилом в одном месте (он что-то выпил, пока никто не видел?), и Гарри слегка улыбается, идет за Найлом, тянущем его за руку, пока Луи посматривает на него и громко и язвительно шутит, пытаясь отвлечь себя и не смотреть.
Внезапно Найл рвется вперед и бежит на всей скорости, щелкая каблуками – вот сейчас он как никогда похож на лепрекона.
– Блять, ты ходячий стереотип! – кричит Луи, и Гарри по-настоящему смеется. Луи останавливается, поворачивается, опускает руки, которые только что прикладывал ко рту и использовал в качестве рупора, и пораженно на него смотрит.
Смех? От Гарри? Что? Найл и Луи подсыпал галлюциногенов?
Он смотрит на Гарри, пока тот с нежностью, забавой или даже с восторгом смотрит на Найла. Что заставляет Луи улыбнуться и тоже повернуть голову в сторону Найла – тот бегает кругами по мощенной тропинке.
– Я, наверное, должен догнать этого маленького придурка, – размышляет Луи, снова смотрит на до сих пор улыбающегося Гарри.
– Наверное, – кивает он.
– Но, эм, увидимся завтра, да? – спрашивает Луи, прочищая горло для вида безразличия и убирая волосы со лба.
– Да, – рассеянно говорит Гарри. – Да, встретимся в моей квартире в пять, как обычно.
– Значит, в шесть, да? – дразнит Луи.
Гарри ухмыляется, взглядом уставившись на вдалеке бегающего Найла.
Атмосфера достаточно спокойная, небо достаточно звездное, и крики Найла и сумасшедшие выходки достаточно комичные, чтобы продолжать разговор в менее-чем-серьезной модальности. Луи прочищает горло, трет нижнюю часть шеи и продолжает:
– Что ты, э, делаешь завтра днем? Ну, до наших занятий? – спрашивает он, кусает губу и поправляет шапку.
Гарри в замешательстве на него смотрит, слегка нахмурив брови.
– Что ты имеешь в виду? Днем? Я не знаю точно, – расспрашивает он. – А что?
– Ну, не знаю. Найл, наверное, будет, ну, ты понимаешь, Найлом. Весь день играть на барабанах и чем-нибудь еще. Курить. Пить. Кричать. Смеяться. Дрочить. – Гарри смеется снова, кратко и рвано, он прерывает себя, на мгновение смотрит вниз и вновь на Луи, улыбающегося в ответ. Мимо пробегает мысль, что он вполне может привыкнуть к такому Гарри. – И, эм, я думаю, что тогда наша схема сработала. Не причиню ли я много неудобств, если завтра ты опять меня примешь? Только на пару часов, мне нужно сделать кое-какие задания и переписать пару конспектов. Я принесу с собой ягодное вино, если ты все еще это любишь.
– Думаю, с ягодами покончено, – жмурясь, отвечает Гарри.
– О, круто. Это ведь все же летние фрукты? Тебе нужно что-то более зимнее, что-то, подходящее сезону.
Гарри поднимает брови.
– Что же?
– Я… не знаю. Что-нибудь уютное.
Гарри вздыхает и взглядывает на небо.
– Я не выбираю свои интересы, Луи, они выбирают меня.
И может потому что день хороший, а может из-за тона, которым Гарри говорит его имя, но Луи кажется, что, может, Гарри действительно слегка очаровательный, когда он не плюется отрепетированными строками или словами мнимого удовольствия. Может, он действительно немного милый. И, может, в нем гораздо больше подлинной жизни, чем думал Луи. Жизни, которую просто нужно заметить, позаботиться, обратить внимание. И, может, настоящий Гарри не так далеко, не затерялся в темных потемках собственного сознания.
Или, может, он был потерян, но теперь его что-то вытащило на свободу.
– Кто знает, возможно, я смогу убедить их, и они тебя полюбят. Я очень влиятельный человек, – улыбается Луи.
Взгляд Гарри возвращается к Луи.
– Возможно. Тогда до завтра, Томлинсон.
– Приду с утра пораньше, Стайлс.
Они обмениваются прощальными кивками – Луи улыбается, Гарри смотрит на ночное небо – и Луи идет в сторону, где недавно был Найл, но уже исчез из зоны видимости.
Он останавливается, поворачивается, смотрит на Гарри, чьи руки в карманах длинного черного пальто, а глаза устремлены в небеса.
– Приятно видеть тебя улыбающимся, Кудряшка. Почти пугающе и незнакомо, если честно – как если бы тебе понравились ножки шимпанзе – Гарри снова смеется, громко, резко и коротко, – но приятно.
Гарри не отвечает, медленно качает в ответ головой, закусывает в улыбке губы и поворачивается в сторону своего дома, длинные ноги уносят его в ночь.
Комментарий к Глава 21.
От автора:
УДАРЬТЕ МЕНЯ, Я ЖЕ ГОВОРИЛА. Я ТАК НА СЕБЯ ЗЛА.
Я слишком много пишу. Песня для главы The Bleeding Heart Show by The New Pornographers.
*здесь она долго, много и эмоционально благодарит людей за комментарии, рисунки, рекомендации песен и т.д.*
От переводчика:
так, окей, ура, глава выложена. простите за задержку.
в общем, двоякое у меня чувство. либо из-за того, что я читала 3 раза подряд текст, либо он действительно таковой, но мне кажется он сухим и… детским, что ли. не знаю, вот будто ребенок решил написать что-то и получился текст, который вы только что прочитали.
пожалуйста, скажите правду, текст правда получился суховатым или мне кажется? нет ничего лучше, чем конструктивная критика, тем более, желаемая.
спасибо за чтение <3
========== Глава 22. ==========
– Ты нахуя так рано встал?
Луи опешил от вопроса, он вышел из своей комнаты полностью одетый (по случаю первого декабря он решил надеть толстый свитер) и застыл, когда увидел Найла, наполовину одетого в одежду для гольфа, курящего сигару и наливающего себе что-то, что Луи бы хотелось считать виноградным соком.
– А ты? – наперекор спросил он, осматривая пространство в надежде найти свою обувь и игнорируя вопрос Найла. Потому что он не хочет признаваться, что планировал этот день с той минуты, как вчера вечером пришел домой, и он определенно не хочет говорить о своих планах – зайти в ближайшее кафе и взять Гарри кофе.
И уж точно не будет обращать внимания на тот факт, что сейчас всего лишь восемь, а он решительно настроен прийти к Гарри в течение часа. И это не дурной тон. И не навязчивость. По крайней мере, в этом уверен Луи, а свое мнение ему только и нужно.
– Я и не ложился, – ухмыляется Найл, выпивая стакан красного чтобытамнибыло.
– Почему?
Он пожимает плечами, вновь наполняя бокал.
– Я уехал только после того, как ты лег спать.
– Снова? Ты вообще когда-нибудь учебник держал в руках? Просто интересно, – спрашивает Луи, бросая укорительный взгляд, засовывает, одну за другой, ноги в кеды и бегает взглядом по комнате в поисках жакета и шарфа.
– Думаю, да, – не реагирует на издевку Найл, вытирает рот тыльной стороной руки и издает тихий звук отрыжки. – Пойдем позавтракаем. Я голодный, – говорит он решительным тоном, смотря на свои часы слегка красными глазами.
– Не могу, – Луи просовывает руки через рукава жакета – который, каким-то мистическим образом, оказался за диваном – и избегает настойчивого взгляда Найла. – Мне-эм-мне нужно заниматься.
– В половину девятого, – невозмутимо сообщает Найл. – Серьезно?
Черт.
Луи прочищает горло, накидывает на шею шарф.
