Текст книги "Черная река (СИ)"

Автор книги: . Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 54 страниц)

– Н-нет, – покачала головой Кесса. – Хотела бы я увидеть этого знорка с Чёрной Реки! И эльфы… Речник Фрисс говорит, они и теперь живут. В Замке Астанена бывают эльфы-посланцы.

– А, я слышал, – шевельнул хвостом Ингейн. – Речник Фрисс хорошо рассказывает. Это другие. Те называются Авлар. Живут скрытно. Сима, что ты сидишь? Ты учишься?

– Ага, – закивала Сима, выставляя ладони вперёд. – Ал-лийн!

Клубок белого тумана свился над её руками, стремительно скручиваясь и густея – и пролился на циновки крупными водяными каплями. Кесса медленно подняла Зеркало и спрятала под одеждой. Больше древнее стекло ничего не показывало – ни Тлаканту, ни Хесс, ни даже пещеру Фирлисов.

…Тихий свист у входа в пещеру повторился. Кесса еле слышно свистнула в ответ и опустила крышку плетёного ларя.

– Всё собрано и сложено, – сказала она, повернувшись к Кирин. Та сметала в кучу очёсы стрякавного волокна – немало жёсткого травяного сора осталось после вычёсывания кудели, немало мохнатых мотков было уложено в ларцы – до поздней осени, когда найдётся время сесть за прялку.

– Скорей бы кончилась эта Стрякава, – проворчала Кирин, вытряхивая очёсы в короб для растопки. – Все руки уже исколоты. Кто там бродит в сумерках?

– Пойду гляну, – Кесса вышмыгнула из пещеры и, насвистывая, спустилась к опустевшим экхам. Вырезанные из камня кольца стояли одиноко – все корабли улетели в степь, а плоты к ним уже не привязывали – Река далеко отступила от обрыва.

– Ну что? – шёпотом спросила она, садясь на камни между двумя экхами.

– Ингейн сказал, что ты хорошо говоришь на Вейронке, – прошептала Сима, опускаясь рядом. – И что хески из разных племён общаются на этом языке между собой. А как говорят эльфы Авлар, он не знает.

– А про Великую Тьму? – Кесса придвинулась ближе. На обрыве она видела смутные тени – сторожа с оружием обходили берег.

– Он говорит, что это очень древние дела, – вздохнула Сима. – Трое тёмных богов сцепились тогда на берегу Бездны. Победил один. А пока они сражались, в Хессе погибло всё живое – даже растения. И то, что было над Хессом, едва не погибло. Тогда эльфы и знорки спустились в Хесс, чтобы прекратить всё это. И прекратили. Ингейн об этом рассказывать не любит. А по мне – это была бы лучшая из легенд.

– Трое тёмных богов, – еле слышно повторила Кесса. – Откуда их столько? Я слышала только о Вай…

Сима ладонью закрыла ей рот.

– Не надо поминать его, – прошептала она. – Это скверная примета. И дед тебя заругает.

– Ладно, не буду, – отозвалась Кесса, отведя руку Симы. – Хотя Речник Айому говорит так, когда ему что-то не нравится. И ничего не случается. А что ещё рассказал Ингейн?

– Сказал, что мы очень любопытные знорки, – нахмурилась Сима. – И он сам ничего не знает. Ни про Инальтеков, ни про Хальконов, ни про Существ Сиркеса. Выходит, Ингейн в своей стране не был Речником. Он такой же житель, как мы. Только умеет колдовать. А там, наверное, все умеют.

– Хорошо им, – вздохнула Кесса.

– Так что ты думаешь? – в нетерпении заёрзала Сима. – Ты пойдёшь?

– Завтра в ночь, – прошептала Кесса, оглянувшись на обрыв – сторожа прошли мимо. – Уйду, едва стемнеет. Пойду пешком вдоль берега – пусть думают, что ушла недалеко – а внизу найду плот или попутную хиндиксу. Немного денег у меня есть.

– Ага, ага, – сверкнула глазами Сима. – Хорошо! И ты не боишься?.. А куда пойдёшь?

– На станцию, – ответила Кесса. – К сарматам. Если увижу живьём древние строения, легче будет понять, что показывает Зеркало.

– А в Хесс? Ты не хочешь спуститься в Хесс? – снова заёрзала Сима. – Вдруг ты найдёшь живых Чёрных Речников! Как тот, кто помог родичам Ингейна…

– Я не успею, – вздохнула Кесса. – Меня раньше начнут искать. А было бы неплохо. Ты пойдёшь со мной?

– Ничего не выйдет, – помотала головой Сима. – Завтра дед летит в Стрякавную Падь, и я с ним. Ты ведь ненадолго уходишь?

– На неделю, не больше, – ответила Кесса. – Если раньше не поймают. Посмотрю – и обратно. Ты присмотришь за Фейром?

– Ага, – кивнула Сима. – А Зеркало? У меня не выйдет взять его в степь. А тут из него без присмотра что-нибудь вылезет. Ладно ещё, если люди – а если крылатая гиена?

– Я заберу его, – качнула головой Кесса. – Покажу ему станцию. Может, оно вспомнит что-нибудь.

– У тебя есть вещи для путешествия? – забеспокоилась Сима. – Я постараюсь стянуть связку рыбы…

– Я поймаю что-нибудь в пути, – отмахнулась Кесса. – Надо взять хороший нож…

– Тот, что твой отец у куванцев отобрал! – сверкнула глазами Сима. – Тот, с рукояткой из зуба крысы…

– А! – усмехнулась Кесса. – Да, это хороший нож. И гребень из кости дракона – помнишь, дед купил его у синдалийцев?

– Да, это нужная вещь, – закивала Сима. – Главное, не забудь броню Ронимиры! И… не нападай там ни на кого, ладно? Всё-таки мы ещё не очень хорошие воины…

– Я разойдусь со всеми мирно, – пообещала Кесса. – Как Речник Фрисс. Никому не будет стыдно за меня. А ты, как вернёшься из степи, расскажи моим родичам, где я… если вдруг я не вернусь к тому времени.

– Само собой, расскажу, – Сима протянула Кессе руку. – А потом ты вернёшься – и тоже будешь рассказывать. Чёрная Речница Кесса… ты придумаешь себе прозвище?

– Это не так просто делается, – хмыкнула та, обнимая Симу. – Сначала я стану Речницей. И мы встретимся тут, в Фейре, и я буду Чёрной Речницей, первой за триста лет, а ты – великой колдуньей. Тебе тогда тоже понадобится прозвище!

Что-то зашуршало на обрыве, посыпалась земля, и девицы шарахнулись в самую густую тень, но тут же облегчённо хихикнули. Вниз по скалам спускался не человек – по откосу сползал, перебирая коротенькими лапками, Ифи, и мех со спины падал ему на голову, но Ифи полз проворно – и секунду спустя уже бежал к воде. Он казался ожившим пучком длинных волос – длинный мех прикрывал и тело, и лапы, глаз не было видно вовсе. Не задержавшись ни на миг, Ифи прыгнул в Реку, и течение понесло его на юг.

– Вот и я туда пойду, – прошептала Кесса, глядя ему вслед.

Кессе казалось, что этот вечер растянулся на целую вечность – всё семейство собралось в очажной зале, осушая чашу за чашей, мешая прошлогоднюю кислуху со свежей, с тополёвым мёдом и сосновой смолой. Медленно, один за другим, жители расползались по лежакам, кто-то побрёл в верхнюю спальню, но, не добравшись, улёгся на циновки посреди коридора, кто-то устроился прямо на лестнице. Гевелс, Каннур и сам Сьютар Скенес сидели у очага, отставив в сторону недопитые чаши, и о чём-то толковали – бурно и несвязно, путаясь в словах и махая руками. Кесса лежала в своей постели, прикрывшись одеялом с головой, и вполглаза следила за ними.

– Так мы и сделаем, – громко сказал Сьютар, опустив дрожащий кулак на очажный камень. – Вот так!

Его повело в сторону, голова мотнулась, и он растянулся на циновках. Гевелс осоловелыми глазами посмотрел на него, откинулся к стене и захрапел. Каннур с трудом, будто всё его тело налилось свинцом, отполз от очага и подложил под голову низенькое сидение – и тут же уснул, не успев закрыть глаза. Теперь по пещере разносилось многоголосое сопение.

«Ну, хвала Маровиту!» – облегчённо вздохнула Кесса. Дурман сделал своё дело, иного и ожидать не следовало. Сбросив одеяло, Кесса на прощание окинула взглядом пещеру и, стараясь не шуметь, отодвинула дверную завесу и вышла на берег.

Там давно смерклось, лишь пять крохотных лун освещали белые скалы, отражаясь в волнах. В кустах у Птичьих Скал раздавался плеск кислухи и стук чаш – четверо стражей Фейра собрались там и праздновали чьё-то возвращение из степи, и не было рядом Речника Айому, чтобы призвать их к порядку. Речник, как и старейшины Фейра, спал беспробудным сном в пещере Скенесов, в самом дальнем углу очажной залы, мёртвой хваткой зажав в руке рыбью голову. Вспомнив его широкую улыбку и затуманенный взгляд, Кесса тихо хихикнула. «Да уж, Речник Айому хорошо защитит Фейр от фарков и драконов! Скорей бы возвращался Речник Фрисс…»

Три насечки чернели на белесой древесине причала – кто-то заглядывал сегодня в тайник и что-то оставил там. Кесса запустила руку в дупло и вытащила связку из шести вяленых рыбин. Довольно хмыкнув, она залезла в отверстие по плечо – на самом дне тайника лежали куда более ценные вещи…

Тонкая чёрная броня была там – со всеми своими ремешками, и там же лежал припрятанный до поры куванский нож, рядом с гребнем из драконьей кости и фляжкой со свежей цакунвой. Эта пряная смесь не настоялась ещё, как подобает, в каменном чане, многих трав там не хватало, но в избытке было давленой Усатки и листьев Нонкута. Кесса порылась по карманам и вынула вчерашнюю лепёшку, кремень и огниво, скребок для шкур и камешек с перламутровой раковиной внутри.

Быстро и бесшумно Кесса оделась, рассовала ценности по карманам – место нашлось для всего, и для трёх ножей, и для камешка, и для россыпи мелких семян-монеток. Золотистые бусы легли на грудь поверх чёрной брони. Кесса с сомнением покосилась на Зеркало Призраков и спрятала его под одеждой.

– И вот мы теперь пойдём, – пробормотала она, отворачиваясь от причала. Ей было не по себе, и сердце стучало часто и гулко.

– Пойдём… – еле слышно выдохнула Кесса, тихо ступая по каменному крошеву, по песку и травяному сору, не убранному с берега, по засохшей тине и снова по камням. У подножия Дуба – там, где из земли выпирали могучие корни, и их отростки бугрились под ногами, преграждая путь – Кесса не выдержала и обернулась. Она и не заметила, как далеко успела уйти – огромная коряга у пещеры Фирлисов стала маленьким поленом, вход в пещеру Скенесов и вовсе было не различить, и растаяли во мгле кусты у Птичьих Скал. Кесса судорожно вздохнула и отвернулась.

«Надо всё время идти по Правому Берегу,» – думала она, перелезая через толстые корни и взбираясь на пригорок за Дубом. Над ней покачивались на ветру подвесные лестницы древесного города. Зоркие скайоты следили за Рекой и степью – по слухам, даже ночью их стражи видели, как днём, и ничто не могло от них укрыться. Кесса помахала им рукой и ускорила шаг. Тут уже не было жилых пещер, и у воды поднимался стеной высокий тростник, а мягкая приречная трава сплеталась в колтуны. Где-то под ней извивалась тропа, и она вела Кессу прочь от Фейра, мимо покинутых чайками гнёзд, мимо низкорослых Ив и лепящихся к обрыву Деревьев Ифи. Мохнатые существа ползали в траве, не отличая ночь от дня. Ещё десяток шагов – и берег снова оголился, а вдоль обрыва потянулись прикрытые завесами ниши. Отсюда начиналась Фьялла, и Кесса вновь остановилась, завороженно глядя на скалы. «Фьялла! Это так близко, оказывается,» – покачала головой она. «А днём кажется – не дойдёшь…»

Завесы над пещерами Фьяллы трепал лишь ветер, и вода тихо плескалась у прибрежных камней. Хиндиксы дремали, крепко привязанные к причальным кольцам, лодки лежали на песке. Никого не потревожили тихие шаги, никто не вышел на порог, чтобы взглянуть на пришельца.

На южной границе Фьяллы росла Высокая Ива, и густой лес побегов теснился на её корнях. Её ствол не обхватили бы и четверо жителей, но до облаков он не поднимался – чуть выше кромки обрыва он когда-то переломился, и теперь там топорщилась «метёлка» из тонких прутьев. Ствол зиял дуплами, и в самом большом из них что-то шевелилось и булькало. Кесса замерла, на цыпочках подошла к Иве – и разочарованно хмыкнула. И тут, в Фьялле, сторожа занимались не тем, чем велено! И в тайном дупле им было куда удобнее делить между собой кислуху, чем на продуваемом ветрами берегу.

Стражи Фьяллы что-то услышали – плеск прекратился, из дупла показалось копьё, а следом и перевязанная ремешком голова. Кесса отпрянула, быстро, почти бегом преодолела ивовую чащу и нырнула в тростники на той стороне.

«Да уж, далеко я забралась,» – Кесса поёжилась – никогда раньше она не заходила южнее Фьяллы, а впереди всё тянулся и тянулся пологий берег, а над ним нависали белые скалы, и не было видно конца участкам. Как называется тот, по которому она идёт, Кесса не знала – но где-то к югу от него посреди Реки лежали Острова Кудин, а ещё южнее в Великую Реку впадала Яска. «Всё время идти по Правому Берегу,» – повторила про себя Кесса, ступая на незнакомую землю. «Туда, куда течёт Река.»

Едва небо над обрывом окрасилось зеленью, над Рекой поднялся туман. Он колыхался вокруг Кессы, волнами набегая на скалы, и она поневоле замедлила шаг. Вокруг шуршала тонкая прибрежная трава, пахло тиной, издалека тянуло дымом очагов – жители неведомых участков жарили рыбу. Кесса сглотнула слюну и огляделась в поисках камня или коряги – пора было отдохнуть. Она шла без остановки с тех пор, как покинула Фейр, и сейчас, в тумане, она не могла понять, что вокруг. «Где-то тут должны быть Острова Кудин,» – Кесса растерянно вглядывалась в дымку над водой. «Или не тут. Какая всё-таки длинная эта Река…»

Ещё десять шагов – и под ногами захрустел битый известняк, а из тумана выплыли очертания огромной драконьей головы. Кесса охнула и изумлённо замигала, но тут же поняла, что на берегу, у самой воды, лежит вовсе не череп дракона, а обычная глыба белого камня. На «макушке» поднимался невысокий гребень – причальное кольцо-экха, выточенное прямо в валуне. Кесса проворно взобралась на «лоб» дракона и встала там, высматривая в тумане дорогу. Дымка не спешила развеиваться.

– Хвала Великой Реке за воду и пищу, – прошептала Кесса, разламывая пополам вяленую рыбину. Ей хотелось услышать чей-нибудь голос. Ещё она хотела спать – после бессонной ночи и блужданий по берегу в голове звенело, а ноги подкашивались. Туман медленно сползал к воде, и из-под него проступали разбросанные у кромки воды валуны. Зелёный цвет неба неспешно сменялся белесым.

«Где же острова?» – Кесса забралась на гребень экхи и встала на цыпочки, но увидела только тёмные воды. Над Рекой – высоко в небе – проплыла хиндикса, и Кесса кубарем скатилась в тростники и выглянула, лишь когда корабль пролетел мимо. Посмотрев ему вслед, она облегчённо вздохнула – шар хиндиксы был окрашен в незнакомые цвета, а значит, летела она не из Фейра и не за Кессой.

«Та-ак…» – она растерянно хмыкнула и пожала плечами. «Хвала богам! А что, если…» Она посмотрела на север – ещё одно тёмное пятнышко появилось на небосклоне. «Попробую…»

– Хаэ-эй! – закричала Кесса, встав во весь рост на «макушке» каменного дракона, и замахала подобранным листом Высокой Ивы, как флагом. – Хаэ-э-эй!

Незнакомая хиндикса, клюнув носом, плавно пошла к земле. На просмолённых бортах не было никаких узоров, только за кормой тянулся недлинный хвост из красных и жёлтых кистей. Белый шар, исчерченный когда-то синими полосами, почти выцвел – сейчас они скорее были серыми, в цвет пасмурного неба.

– Хаэ-эй! – Кесса выронила лист и спрыгнула на «нос» валуна, готовясь поймать канат. Хиндикса в небе качнулась с борта на борт и снизилась ещё немного. Двое в синевато-серых плащах стояли, опираясь о фальшборт, и смотрели на Кессу во все глаза.

– Силы и славы! – крикнула Кесса, приложив ладони ко рту. – Возьмите меня на борт!

Корабль покачался на месте – и нырнул носом вниз, едва не ударившись килем о камень. Шар судорожно раздулся и засвистел. Кесса подпрыгнула и схватилась за чьи-то руки. Мгновение спустя её втащили на палубу, и хиндикса стрелой рванулась в небо.

Глава 09. Начало пути

Небесный корабль вилял в воздухе, и ветер хлестал по его бортам, раскачивая лёгкую «посудину», и некому было выровнять её полёт. Трое корабелов – и двое юнцов в серых плащах, и почти седой сингел с тёмным, обветренным лицом, что сидел у печи и подбрасывал дрова – замерли на месте и глазели на Кессу. Она поднялась на качающейся палубе и едва успела схватиться за снасти – корабль приплясывал на месте и норовил вытряхнуть людей в воду.

– Силы и славы! – широко улыбнулась Кесса. – А-ай, кора-абль!

Хиндикса качнулась с борта на борт, плавники заскрежетали вразнобой. Сингел с гортанным воплем указал на рычаги на носу, и один из молодых летунов – чёрноволосый и широколицый – метнулся к ним.

– Вверх! – сингел подбросил в печь охапку сухой травы. Пламя, загудев, протянуло бесцветные языки к надутому шару. Что-то мерно похрустывало под палубой, и хиндикса понемногу выравнивалась. Несколько мгновений спустя она быстро летела к югу – ровно, как по лезвию, над Великой Рекой. Тот, кто стоял у рычагов, то и дело оборачивался через плечо на Кессу. Второй юнец, изумлённо мигая, протянул руку к бахроме на чёрной куртке.

– Ветер нынче сильный, – заметила путешественница. – Моё имя – Кесса, о славные путники. Кто вы, и куда вы летите?

Сингел мигнул, жестом велел юнцу убрать руку от чужой одежды и выпрямился во весь рост.

– Чёрная Речница! – выдохнул он, устремив немигающий взгляд на Кессу. – Мать Макега, Вайнег и его Бездна! Чёрная Речница, настоящая! Вы вернулись?!

Кесса зарделась от смущения, но всё же выдержала его взгляд, не потупившись.

– А… мы и не уходили, – ответила она. – И не надо так пугаться.

– Настоящая, – прошептал чёрноволосый юнец, незаметно пощупав бахрому на куртке Кессы. – А я подумал сначала – примерещилось…

– Моё имя – Гарт, – сингел протянул Кессе руку. – Гарт Гьоррен с устья Дзельты. Туда мы и летим. Эти двое – Свейн и Гийма. Хаэй! Вперёд гляди!

Гийма и ухом не повёл на его окрик. Хиндикса и так летела хорошо, не вихлялась и высоты не теряла, – так что ещё нужно?!

– Вы летите к Дзельте? – Кесса хотела вспомнить карту Реки, но от волнения всё вылетело из головы. – Мимо сарматских станций? Отвезёте меня на «Флан»?

Гарт и Свейн переглянулись.

– Завтра к полудню будем там, – кивнул сингел и хмуро посмотрел на юнца. – Смени Гийму. Гийма, достань хорошую шкуру!

– Ага, – чёрноволосый метнулся к плетёным ларям, выставленным на корме. Сверху на них лежали тяжёлые покрывала из коры – Кесса не сразу даже поняла, что внизу.

– Вот, – Гийма вытянул из-под покрывал мохнатую бурую шкуру, встряхнул её и расстелил на корме. – Это тебе, Речница Кесса. Тут мягко.

– С-спасибо, – растерянно мигнула та. – А ты куда?

– Пусть за берегом следит, – нахмурился Гарт. – Пока не улетели прямо в Олданию… Отдыхай, Чёрная Речница. Знать не знаю, сколько ты прошла, и чего на пути насмотрелась!

– А расска… – заикнулся было Свейн, но седой сингел рявкнул на него так, что с береговых скал взвились напуганные чайки.

– Отдыхай, – повторил Гарт. – Ты голодна?

– Нет, – мотнула головой Кесса. Ей не по себе было под изумлёнными, восхищёнными и настороженными взглядами. Свейн выворачивал голову, и глаза у него были большие и круглые, Гийма то и дело порывался потыкать пальцем – не видение ли перед ним? – а старший Гьоррен хмурился и косился на пришелицу с опаской.

– У меня есть еда, Гарт Гьоррен, – заверила Кесса, ощупывая длинный мех на драгоценной подстилке. Это была шкура товега – цельная, недавно снятая и хорошо выделанная, мягкая, с блестящей и прочной шерстью. Кесса оглянулась на плетёные сундуки – от них тянуло выделанной кожей.

– Хаэй! – закричал Гийма, перегнувшись через борт. – Яска!

– Хвала Макеге, – пробормотал Гарт, с трудом поднимаясь на ноги – он сильно хромал. – Посмотри, Чёрная Речница, мы пролетаем устье Яски. Да, ей всё же далеко до Великой Реки!

«Яска?!» – Кесса вскочила и кинулась к фальшборту. Внизу – так далеко, что и представить было страшно – вздымались белые скалы, и Высокая Трава над обрывом казалась низенькой прибрежной травкой. Чуть правее темнела Река, и зелёные островки теснились среди её волн. Кесса не сразу поняла, что за серо-жёлтые заплатки виднеются среди кустов, но пригляделась – и увидела крыши домов, настоящих каменных домов – такие она видела только на картинках. А левее строя островков в могучий тёмный поток вливалась синяя лента, вскипая белыми гребнями, и белые скалы обступали её с двух сторон. Яска впадала в Великую Реку, разрезая надвое степное плато, и над пещерами, вырытыми в каждом из берегов, курились тонкие дымки, и Кесса видела каждый берег на пять участков вдаль. Она зажмурилась и встряхнула головой, возвращая зрению и мыслям ясность.

– Яска! – прошептала она. – Белая пена, как пух на воде! А внизу – Острова Кудин, да?

– Они, – кивнул Гарт. – Свейн, бери правее! Пойдём вдоль Великой Реки.

– Лучше напрямик, – помотал головой Гийма, нехотя отведя взгляд от степи. – Быстрее.

– Ночь застанет над травой – что делать будем? – фыркнул сингел. – Поворачивай правее! Успеем ещё заблудиться.

– А откуда вы летите? – спросила Кесса. Она колебалась – то ли вернуться на шкуру, то ли остаться у борта и смотреть на реки и острова. Гарт, кряхтя, уселся у печи, поворошил внутри палкой и кивнул на сундуки.

– Из межречных степей. Олда поставили там шатры. Торговали рыбой, привезли им стекло и перламутр. Теперь везём обратно шкуры и рога. Гийма, покажи Чёрной Речнице товар.

Он потёр колено и поморщился. Чёрноволосый хмыкнул.

– Снова разболелось?

– Эти ваши скачки на бешеных тварях! – снова поморщился Гарт. – Обещал ведь к товегам близко не подходить!

– Так ты же не упал, – пожал плечами Гийма. – И сам говорил, что нога болит с зимы. А теперь тебе товеги не угодили.

– Хорош! – нахмурился сингел. – Отстань от меня, олда. Покажи, что мы везём.

Олданец приподнял тяжёлые покрывала и запустил руки в огромный сундук. Кесса восхищённо присвистнула. Тут была не одна шкура, а десятка два, а то и больше, – бурые и пегие, в подпалинах; а рядом, в соседнем коробе, свалены были рога – короткие, толстые рожки диких килмов, грозные длинные рога товегов, а в малом ящичке – Гийма открыл и его – лежали россыпью вываренные белые костяшки. Олда покосился на Кессу, хмыкнул и достал из сундука странную штуку – пучок плоских серых лезвий на толстой чешуйчатой верёвке. Он взялся за основание пучка и с силой встряхнул его. Лезвия с громким треском развернулись в шипастый веер.

– Ох ты! – Кесса удивлённо мигнула. – Что это?

Гийма снова встряхнул веер – тот с треском закрылся.

– Хвост Двухвостки, – ответил олда. – Такими погремушками встречают богов.

– Двухвостки? – эхом повторила Кесса, осторожно прикасаясь пальцем к лезвиям. Это были плоские иглы, намертво вросшие в кожу хвоста, и они шевелились вместе со шкурой. Каждая из них была широкой, как лезвие ножа, и такой же длинной.

– Это маленький хвост, – Гийма забрал вещь у Кессы и спрятал обратно в сундук. – Я видел большой. Там каждая игла с локоть длиной. Тот хвост – от большого, старого зверя. А это был детёныш.

– Как они теперь без хвостов? – вырвалось у Кессы, и она тут же прикусила язык. «Их, должно быть, убили,» – подумала она. «Вот жалость!»

– На пастбищах Кигээла им дали новые, – серьёзно ответил Гийма. – А старый зверь прожил очень много. И в стойбище был траур, когда он умер. Нас тогда чуть не прогнали от шатров…

– Хэ-э, – поморщился Гарт. – Олда опять говорит о скотине. Хорошо, его семейство не притащило на берег ни Двухвостку, ни товега! Тебе, Гийма, придётся нести меня, когда мы долетим. Я не могу скакать на одной ноге!

– Как скажешь, – пожал плечами олданец, накрыл сундуки и ушёл на нос, к Свейну.

– Гарт, а что с твоей ногой? – тихо спросила Кесса. – Товег ударил тебя?

– Да он с зимы хромает, – ответил с носа Свейн. – Это от холода.

Гарт смерил его недобрым взглядом и покачал головой.

– Верно, растянул, – он отодвинул голенище и закатал штанину, показывая припухшую и покрасневшую кожу. – Биться – не бился. Надо было в стойбище найти лекаря, да кто же знал…

Кесса сочувственно хмыкнула. «Была бы здесь Эмма! Она что-то говорила про такие штуки…»

– Тут, внизу, много участков, – сказала Кесса, посмотрев на берег. – И на каждом есть колдун. Сядем здесь! Нам в помощи не откажут.

Свейн и Гийма переглянулись и дружно фыркнули.

– Гарт боится воров, – пояснил молодой сингел. – Жаден ты, Гарт Гьоррен, не в меру, вот что!

– Тихо там! – рявкнул старик. – Куванцы по весне – сущее проклятие, ничего нельзя оставить. Чем выше по Реке, тем их больше. А тут ещё эта новая напасть – фарки… Ты слышала о них?

– Да, мерзкие создания, – покивала Кесса. – Нападать толпой на безоружного… Прокляни их Река! Но… что вы делаете ночью? Так и спите на лету?

– По очереди, – хмуро откликнулся Гийма. – А всё оттого, что Гарт…

– Рот закрой! – старый сингел поднялся на ноги и потянулся к его уху, но олданец проворно отступил.

– Так не годится, – покачала головой Кесса. – Надо нам сесть. Едва стемнеет, садитесь на первый же участок. Пусть Гарту полечат ногу. А я останусь на корабле и постерегу его. Если куванцы сунутся, живыми не уйдут!

Она многозначительно постучала пальцем по рукояти лучшего из ножей. Свейн присвистнул и толкнул в бок Гийму – тот таращился на Кессу во все глаза, только что рот не разевал. Гарт нахмурился.

– Что ты хочешь за помощь, Чёрная Речница?

– Вы же помогли мне, – пожала плечами Кесса, надеясь, что её покрасневшие уши надёжно спрятаны под волосами. «Что я несу?!» – запоздало подумала она и покраснела ещё сильнее.

– Мать Макега! Хоть поспим как люди, – выдохнул Свейн, поворачивая нос корабля направо, вслед за Рекой. – На участке не поверят…

Кесса не думала, что заснёт до заката – солнце светило ей в глаза даже сквозь полосатую ткань надутого шара – но небо понемногу затянули тучи, и она провалилась в сон. Сквозь дрёму она чувствовала, как хиндикса, покачиваясь, заходит на посадку, как содрогается, привязанная к причалу, и как нехотя ложится на брюхо. Потом снаружи послышались незнакомые голоса, и Кесса приоткрыла один глаз и выглянула в щель между сундуками. Сверху её прикрывали от посторонних взглядов плетёные покрывала – их настелили поверх криво поставленных ларцов, спрятав и сундуки с товаром, и спящую среди них Кессу. Снаружи было темно, корабль покачивался под чужими шагами. Потом кто-то на берегу зажёг лучину, и Кесса увидела затылки людей, склонившихся над чем-то, и пушистые серые перья в волосах одного из них.

– К утру поправим, – сказала женщина с перьями, выпрямляясь. – Вы, втроём, отнесите его ко мне. На ногу ему наступать нельзя. Кто ещё с вами?

– Это караульный, – ответил, судя по голосу, Гийма. – Он спал полдня, а ночью обещал смотреть за хиндиксой. Я ему еды принесу.

– Ну, пусть смотрит, – покачала головой колдунья. – Куванцы нам не докучают, но сейчас все Речники в отлучке – а плотовщикам того и надо. Хаэй! Смотрите за берегом!

– Хаэй! Смотрим! – нестройно отозвались три голоса откуда-то сверху – верно, с обрыва. Кесса повернулась на другой бок и закрыла глаза. Она не хотела выбираться из-под покрывал, пока берег не опустеет.

Когда Кесса покинула укрытие, вокруг было тихо – только шелестела над обрывом Высокая Трава, да Река шуршала прибрежными камешками. Накинув серый плащ, странница встала на носу корабля и вгляделась в темноту. Из одной из пещер вышла едва различимая тень, поравнялась с хиндиксой и постучала по обшивке.

– Держи, – Гийма протянул Кессе укрытый листьями горшок, от которого пахло варёной рыбой и листьями Нонкута. – Гарту разрисовали колено какими-то узорами. Смех, да и только! Свейн спит уже. А кислухи нам не дали. Тебе нужно ещё что-нибудь?

– Нет, всё есть, – покачала головой Кесса. – Тут вроде тихо. Спите.

– А зачем ты летишь к сарматам? – тихо спросил, оглядевшись по сторонам, олданец. – К ним-то никто не полезет!

– Хочу узнать, светится ли вода под станцией, – ответила Кесса, не задумываясь. – От этого вред Реке.

– Она там всегда светится, – махнул рукой Гийма. – Речники говорят, что станцию заливает по весне. Тут ничего не сделаешь.

– Её чинили той осенью, – нахмурилась Кесса. – Заделали щели и дыры. Если и теперь вода светится, значит, отрава не сама вытекает. А травить Реку негоже.

– Вот как, – задумчиво протянул олда. – А можно её так починить, чтобы в степи никакая дрянь не валялась? У моего деда тем ядом отравилось полстада. Тогда отцу с сёстрами и пришлось уходить.

– Плохо, – покачала головой Кесса. – И вы теперь живёте на Реке?

– Я родился тут, – Гийма оглянулся на пещеру – её завеса снова зашевелилась. – Пойду я. А ты скажи сарматам про отраву в степи. Пусть своё себе забирают!

Ветер переменился – теперь дуло с востока, из степей, прогревшихся за день. Кесса сняла плащ и села на сундук. Подвески на Зеркале Призраков тихо зазвенели, и она покосилась на светлеющее стекло. Из синеватого сумрака проступали силуэты зданий, схожих с древесными стволами. Они жались гранёными боками друг к другу и тянулись к небу, и воздух над ними едва заметно дрожал. Тёмные прорези в стенах были едва различимы, Кесса начала их считать и тут же сбилась. Древний город замер по ту сторону стекла, покачиваясь в синеватом мареве. Кесса прищурилась, пытаясь разглядеть что-нибудь живое – хотя бы птицу на гребне искусственной скалы, или летучий корабль, проплывающий мимо, или пёстрые точки у подножия какой-нибудь башни. Но Зеркало не хотело показывать подножия – оно уткнулось взглядом в середину стены, а у его верхней кромки здания обрывались, и начиналось небо. Странным оно было – одноцветное, лиловое, без звёзд, без солнца, без туч…

Невдалеке от берега тихо всплеснула волна. Кесса, выронив Зеркало, спрыгнула с сундука и посмотрела на кромку воды. Там, у берега, лежал на отмели маленький плот, и четыре тени, едва различимые во мраке, шли от него к кораблю. Они не спешили, крутили головами, и тот, кто шёл первым, то и дело вскидывал руку, приказывая остановиться. В трёх шагах от корабля все четверо снова остановились, и первый указал на корму. Кесса увидела, как в звёздном свете блеснуло острое стекло – эти люди пришли с оружием.

«Куванцы!» – Кесса хотела закричать, но дыхание перехватило. Пальцы вцепились в рукоять маленького ножа. Корабль качнулся – первый из чужаков уже поднялся на палубу.

– Хаэй! – дыхание вернулось к Кессе, и лезвие, дрогнув в последний момент, скользнуло мимо бедра куванца и впилось в фальшборт. Пришелец вздрогнул.

– Прочь отсюда, воры! – Кесса схватила первое, что попалось под руку, и швырнула за борт. Тот, кто уже уцепился за ограждение и собрался перебраться на палубу, вскрикнул и скатился вниз. Первый куванец шагнул вперёд, и Кесса хотела отступить – но спиной она уже упиралась в сундуки.

– Прочь!

Зеркало отчаянно зазвенело, отразив удар, и налилось белым сиянием. Куванец поднял руку, прикрывая глаза и чуть попятился.

– Хаэ-э-эй! – закричала Кесса, одним прыжком взбираясь на сундуки. Зеркало на её груди полыхнуло так, что весь берег на миг побелел. Куванец, схватившись за лицо, выронил нож, те трое, кто остался внизу, закричали. В воздухе свистнула стрела, один из них взвыл и бросился к плоту. Куванец на корабле, не отнимая руку от глаз, прыгнул вниз, дёрнулся – стрела настигла его на лету – и упал на песок. Наверху на обрыве, уже кричали, хлопали дверные завесы, жители с копьями и дубинами выбегали на берег. Кесса метнулась в щель между сундуками и затаилась там. Зеркало уже не светилось. Кесса ощупала его и нашла едва заметную царапину на краю оправы – там, куда угодил нож куванца. «Спасибо,» – подумала Кесса и поёжилась от запоздалого испуга. «Река моя Праматерь! Это что же было?!»