Текст книги "Черная река (СИ)"

Автор книги: . Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 54 страниц)

– Где это мы? – тихо спросила она, выглядывая из-под крыльев. – Ни рыбьего хвостика не видать! Откуда в небе норы?!

– Тихо, детёныш, – Нингорс уткнулся носом ей в ухо, его жёсткие усы пощекотали шею. – Мы в ловушке Сиангов. Йяррх! Как они проковыряли небо?!

Он щёлкнул зубами, прихватив за крыло некрупного, но кусачего хеска, и отшвырнул его в кучу его соплеменников. Они затрепыхались, заверещали, и два десятка глаз зажглись во тьме синевато-белым светом. Кесса охнула, Нингорс опустил ладонь ей на макушку, заталкивая её под крылья.

Стены пещеры часто и громко залязгали, пол затрясся, и хески, погасив огонь в глазах, слились с темнотой, но ненадолго – из-под свода рухнула, освещая залу и накрывая мерцающим покровом копошащихся пленников, частая сеть из лиловых лучей. Она легла на загривок Нингорса, и хеск попробовал её на зуб и удивлённо фыркнул. Кесса протянула к ней руку, но потрогать не успела – своды пещеры сверкнули, и на всех, кто был внизу, обрушился огненный дождь.

Это были крохотные тёмно-медовые искры, и, пока они летели, Кесса завороженно глазела на них, не видя в них угрозы. Нингорс распознал её раньше, и Речница и мигнуть не успела, как оказалась в плотном коконе крыльев. Она рванулась было на волю, но тут искры долетели – и пещера наполнилась истошным воем и запахом жжёной шерсти. Нингорс вздрогнул, опустил голову, сворачиваясь клубком вокруг Кессы, и дёрнулся снова – она только услышала, как он тихо скрипит зубами, сдерживая стон. На перепонке крыла проступали выжженные прорехи.

– Ал-лийн! – вскрикнула странница, тыкая пальцем в обожжённое крыло. Руки вмиг отяжелели и налились болью, водяная взвесь повисла над ладонью, но тут же испарилась. Нингорс дёрнулся ещё раз, хрипло взвыл и прижал ладонь к носу. Запахло горелым мясом.

– Хаэ-эй! – крикнула Кесса, высовываясь из-под дрожащего крыла. Теперь она видела, что пещера, пока сыпались искры, заметно расширилась и «пустила корни» в скальную породу – от неё пучками расходились скупо освещённые туннели. В лиловом сиянии из полумрака проступали тени – высокие серокожие существа в лёгкой броне. Полосы раскраски на их лицах ярко блестели. Они стояли с копьями наперевес, внимательно глядя на прикрытых сетью пленников.

– Хаэ-э-эй! – заорала Кесса, выбираясь из-под крыльев Нингорса и размахивая руками. Хеск не мешал ей – он корчился от боли, прикрывая обожжённый нос.

Серые демоны переглянулись. Один – самый рослый, чьё лицо, не подсвеченное раскраской, сливалось с темнотой – протянул к пленникам копьё, и его наконечник вспыхнул золотистым светом.

– Отпустите нас! – крикнула Речница, подставляя Зеркало Призраков под жёлтое сияние. Отразившись, блик скользнул по стенам, высветил плосконосые лица серых хесков и пластины их брони. Существо с копьём изумлённо мигнуло.

– Вас? – оно покачало светящимся наконечником, выискивая в груде тел источник звука, наткнулось на Кессу и снова мигнуло.

– Нингорс ранен! Зачем вы жжёте существ живьём?!

– Родиться в воду! – существо повернулось к малорослым спутникам. – Тут знорка!

– Не лезьте к ней, – прохрипел Нингорс, рывком поднимаясь на ноги. Он развернул крылья и вздыбил шерсть на загривке, и сеть над ним всколыхнулась, как от сильного ветра. Самый высокий Сианг поддел её копьём, рассекая лиловые лучи.

– Вменяемый Алгана?! – копьё коснулось тёмного камня на плече Нингорса и качнулось в сторону. – Держись и не отпускай!

Ещё одно копьё поддело сетку, и они, скрестившись, замерли рядом с Алгана, чуть-чуть не дотянувшись до его груди. Кесса ухватилась за древко – оно не шелохнулось, даже приняв на себя её вес.

– Чего ждёте? Хватайтесь! – потеряв терпение, крикнул один из Сиангов. Нингорс, недоверчиво оскалившись, взялся за оба древка – и копья взлетели к сводам пещеры и плавно опустили ношу на каменный пол. Алгана отпустил их, не дожидаясь, пока его ступни коснутся земли, и сдёрнул вниз Кессу. Она тут же повернулась к разрезанной сети. Никто не заделывал прорехи в ней, и пленные хески, толкая друг друга и жалобно повизгивая, лезли наружу. У прорехи, выстроившись цепью, стояли Сианги, и каждого выбравшегося тут же хватали две пары рук, а третий прикасался короткой палочкой к его лицу. Не успела Кесса приглядеться, как схватили и её, развернули к выходу и прижали тёплую рогульку к крыльям носа. Знакомое жжение расплылось по коже, и пыльный воздух пещеры вдруг показался Речнице свежим и чистым. Холодный камешек на другом конце жезла коснулся её лба, и она заметила фиолетовый отсвет – по её коже провели большим аметистом. Нингорс хрипло рявкнул, когда его схватили за плечи – и Сианг с жезлом вытянул руку и привстал на цыпочки, чтобы наложить печати на слишком высокого хеска, но уже не пытался заставить его согнуться. Алгана скрипнул зубами и лизнул нос – видно, Сианг задел свежую рану.

– Ищите, кому нужна помощь! – голос высокого хеска, гулкий и раскатистый, эхом отражался от стен пещеры. – Раненых и измождённых – к лекарям, остальных – в купальню!

Пленники, понемногу приходя в себя, вереницей потянулись к туннелю, кто-то уже пытался взлететь, и все мигали и мотали головами. Нингорс со вздохом склонил голову, провожая их взглядом.

– Хорошо, когда Агаль затыкается, – еле слышно сказал он.

– Пойдём, Нингорс, – Кесса потянула его за руку. – Нам тоже нужна купальня! И лекарь. Твой бедный нос… Покажи, что с ним?

Двое Сиангов с поднятыми копьями встали на их пути, и Речница вздрогнула и сощурилась от слишком яркого света. Ощупав чужаков подозрительными взглядами, хески переглянулись и жестами позвали их за собой. Третий туннель – тот, что не вёл ни к лекарям, ни в купальню – поглотил их и выплюнул под красным солнцем Хесса, на узкой лестнице, зажатой среди изрытых пещерами скал. Кесса замигала, прикрывая ладонью обожжённые глаза, – их опалило ещё в пещере, но только теперь она почувствовала боль.

– Мирный Алгана и знорка в полосатой броне, – Сианг обвёл их непроницаемым взглядом холодно мерцающих глаз. – О вас многие говорят. Чёрная Речница Шинн, Оседлавшая Волну?

Кесса вздрогнула и изумлённо мигнула.

– Вы знаете нас?!

– Знаем, что вы – не враги Дзэвсэга, – отозвался хеск, разглядывая раны на крыльях Нингорса. – Вы – гости. Можете идти, куда угодно. Если есть нужда в лекаре… или в защите – возвращайтесь сюда. Сейчас многим нужна такая помощь…

Он кивнул на пещеру, оставшуюся за его спиной. Там снова лязгали расползающиеся плиты, шипел оплавленный камень, и пахло горящей шерстью. Ловушка подцепила ещё каплю с гребня Волны.

– Вы очень добры, – склонила голову Кесса. – То, что вы делаете, – благородно и угодно богам… хоть и неприятно. А что вы потом делаете с пленными?

– Смотри, – Сианг невесело усмехнулся, указывая на лестницу. Она спускалась на улицу – такую же кривую и изрезанную ступенями, но более широкую. На углу прямо в скале зияла прикрытая циновкой дверь, ещё одна – десятком локтей выше, и на ступеньках, ведущих вниз, и на большой лестнице, и на каменных скамьях сидели и висели десятки существ. Кто-то дул на горячие лепёшки, кто-то неспешно цедил мутную жижу из глиняной кружки, кто-то задремал, улёгшись на скамью. Пятеро низкорослых Джаксов, ящер в жёлтой чешуе и двое Инальтеков играли в кости; сейчас проигравший хеск, надувшись, сел в центр круга, и остальные принялись щипать его. «Они играют на щипки!» – хихикнула про себя Кесса и потёрла предплечье – кожа загорелась от воспоминаний.

– А тут неплохо, – задумчиво пробормотала она. – Хорошо, что их не убивают и не…

Она осеклась и посмотрела на Сиангов… туда, где они только что стояли. Там уже не было ни их, ни приоткрытого выхода из ловушечной пещеры. Тяжёлая плита с грубо вырезанными знаками неизвестного языка опустилась и закрыла туннель.

– Попасть в ловушку Сиангов! – Нингорс фыркнул и облизал распухший нос. – Что за дичь… Чего мы ждём, детёныш?

– Эхм… – Кесса огляделась по сторонам. Перед ней была единственная дорога – крутая лестница, ведущая вниз. «Дзэвсэг! Вот что это за город,» – подумала она. «Не вдруг повторишь такое название…»

– Тебе очень больно, Нингорс? Может, найдём лекаря? – она с тревогой взглянула на его нос.

– Мне нужно поесть, этого хватит, – фыркнул хеск. – Где тут еда? Я ничего не чую!

…«Наверное, их выгнали с равнины,» – думала Кесса, в сотый раз взбираясь вверх по лестнице. «По доброй воле сюда никто не полез бы!»

Улочки Дзэвсэга – самые ровные из них – клубком змей извивались между скал, множество переулков-лестниц вело вверх и вниз, в каждой горе зияли пещеры. Стены пестрели вывесками, нарисованными прямо на камне яркой охрой и углём. В тёмных тупичках громоздились горы циновок, и кто-то дремал там, не замечая прохожих. В глубоких тенистых нишах тихонько бурлили вмурованные в стену водяные чаши, там же в поисках прохлады скрывались переселенцы – самые разные создания из сотен племён. Первое время Кесса вертела головой, выискивая знакомые лица, потом устала.

– «Торговая Гора», – вслух прочитала Речница, запрокинув голову. Вход в огромную сеть пещер находился на два десятка локтей выше, ворота были распахнуты, и оттуда тускло мерцали огни, и доносился непрерывный гул. Две горы стояли друг напротив друга, их подножия были изрыты норами и уставлены широкими скамьями. Рядом прямо на тёплой мостовой сидели хески, лениво переговариваясь и отхлёбывая из больших кружек. Из ближайшей ниши пахло хмелем – там у бочки с чем-то мутным и пенящимся сидел Сианг и наливал пойло всем, кто подходил к нему.

– Смотри! – Кесса указала на запылённого Джакса, подошедшего к бочке. Он показал торговцу маленький значок, привязанный к поясу – и Сианг, кивнув, налил ему кружку. Так и не заплатив, Джакс выбрался из ниши и уселся на скамью, свистом подзывая соплеменников – они как раз показались из туннеля на той стороне улицы.

– Аметист, – буркнул Нингорс, на мгновение убрав руку с носа. – Он показал аметист. И белая пыль на его волосах. Это хуллак. Видно, рабочий с шахты.

Отряхиваясь на ходу от серебристой пыли, подошли другие Джаксы, обступили торговца и разошлись с полными кружками. Заметив взгляд Кессы, Сианг лениво помахал рукой.

– Сок медовой хрулки, листья медовой хрулки! Для тех, кто устал от работы или заблудился в Торговой Горе! Идите сюда, бойцы, если вы наняты в Дзэвсэге, я не возьму с вас денег.

– Мы не наняты, – покачала головой Кесса. – Но Нингорс очень голоден. Где тут кормят?

– Подними взгляд, посмотри наверх, – широко ухмыльнулся Сианг. – Вся еда там.

…«Грибы и бобы,» – Кесса поковыряла ложкой застывающее варево. Чуть остыв, оно затвердело, и теперь впору было резать его ножом. Из чего оно состояло, Речница даже не пыталась гадать, но половины чашки хватило, чтобы насытиться… хотя бы ей. Нингорс сосредоточенно вылизывал стенки большого котла, заедая остатки варева солёной рыбой. Один хвост достался и Кессе. Костей и соли там было больше, чем мяса, – кто-то наловил самых жёстких ро и засолил со всеми плавниками и потрохами. «А вкусно,» – думала странница, обсасывая хребет. «Наверное, в Фейре насолили на зиму Листовиков. Сейчас бы съела добрый ломоть икеу…»

– Эррх, – Нингорс высунул морду из котла, с сожалением заглянул в пустую посудину, проглотил оставшуюся рыбину и облизал нос. Тонкая кожа уже затянула прорехи на его крыльях, и Кесса видела, как под прозрачной нежной плёнкой прорастают и переплетаются алые жилки.

Скамья под Речницей едва заметно дрожала, и вся улица сотрясалась от тяжкого гула. Гудела соседняя гора. Это был не приглушённый расстоянием и стенами грохот дробилки – к нему Кесса уже привыкла. Так гудели, сотрясая землю, подходящие к пристани подземные корабли-халеги.

– Тут где-то пристань, – заметила странница. – Это отсюда привозят хуллак? Я видела доспехи из него… и рукавицы, и щиты.

– Сианги копают его, – проворчал Нингорс. – Только они не умирают от хуллаковой пыли. Им даже печати не нужны.

Он потрогал чёрно-алую корку, покрывшую его нос, и поморщился. Кесса сочувственно поцокала языком.

– Всё ещё болит? Тебя отвлечёт немного, если я причешу твою шерсть? – она копалась в сумке, разыскивая гребень.

– Не думаю, – фыркнул хеск, отряхивая с крыльев пепел. Его мех, когда-то рыжевато-бурый, почти почернел от копоти и грязи, дым огненной реки въелся в него намертво. Чёрные несмываемые полосы нарисовались и на куртке Речницы, и на сапогах, подошвы вовсе почернели, и в них впились мелкие осколки земляного стекла. Кесса задумчиво вынимала их и заталкивала в расселину скалы.

– Когда тут спят? – спросила она, выискивая на небе солнце. Его давно не было – город спрятался под чёрным куполом, прорезанным алыми сполохами, но на улицы мгла не просочилась – везде горели крупные цериты, вмурованные в стены, а мостовые мерцали от церитовой пыли. Дробилка всё так же грохотала вдалеке, где-то шелестела вода, текущая по проложенным в скалах туннелям, и торговец-Сианг по-прежнему разливал сок хрулки по кружкам. В его глазах не было и намёка на дремоту.

– Я слышал, что они совсем не спят, – прошептал Нингорс, оглянувшись. – Никогда.

– Нуску Лучистый! – охнула Кесса. – Никогда не спят?!

– Да отстань ты от богов! – рявкнул хеск, недобро сверкнув глазами. – Они-то чем тебе помогут?!

Кесса, надувшись, отвернулась от него, но тут же забыла обиду – на скамье у скалы, разложив на сухих листьях рыбу и плошки с жареными грибами, устроились Оборотни. Они были угрюмы и переговаривались вполголоса. Только двое из них носили бороды. Один, круглолицый и гладкощёкий, делил снедь между двумя «волчатами». Они и впрямь были похожи на зверей – остроухие, до пояса покрытые клочковатым мехом, только лица, почти человеческие, белели из шерсти. Ухватив одну рыбину с двух сторон зубами, они начали тянуть и дёргать её – но один из бородатых Оборотней ущипнул их за уши, и они притихли.

– Маленькие Оборотни, – хмыкнула Кесса. – Все в шерсти. Вот что странно – тут столько Сиангов, а где их дети? Да и женщин я не видела… Или мне их не отличить?

– Есть большие Сианги и мелкие, кто-то из них – самка, – пожал плечами Нингорс. – Обычное дело. Но дети… Я слышал, они рождаются прямо из скал – сразу взрослыми.

– Хаэй! Хватит болтать о наших делах, – прикрикнул на него торговец-Сианг. – Своими займись.

Нингорс повернулся к нему, прижав уши. Сианг показал в ухмылке четыре клыка. Из переулка мягкими неслышными шагами выбирался патруль – четверо воинов, цериты, вставленные в наконечники их копий, горели ровным золотым огнём. Кесса покосилась на них и толкнула Нингорса в бок.

– Пойдём, поищем ночлег. Во сне у тебя быстрее всё заживёт.

Хеск нехотя отвернулся от насмешника и поднялся со скамьи. Его котёл и кружка Кессы вместе со множеством других опустевших посудин повисли на верёвке с крючьями – подъёмнике, свисающем из окна харчевни. Сианг, заметив возвращение котла, потянул за трос, втаскивая всю посуду в дом.

«Всё-таки тут принято спать,» – думала Кесса, с любопытством заглядывая в глухие переулки и тупики. Чем бы они ни были раньше, сейчас они стали огромной спальней под открытым небом. Вороха циновок и старых вытертых шкур были разложены там, и в них завернулись разнообразные хески. Кто-то дремал, прилепившись к стене или ухватившись когтями на край крыши. Сианги проходили мимо, не обращая на чужаков внимания.

– Нингорс, ты нигде не видишь свободного места? – тихо спросила Кесса. Спальные переулки тонули во мгле, даже те маленькие цериты, что были приделаны к стенам, сейчас обернули сухими листьями или повесили на них потрескавшиеся чашки. Как Речница ни щурилась, она не видела ни одной пустой циновки – под каждой что-то бугрилось, дрожало, ворочалось…

– Слишком много хесков, – буркнул Нингорс и свернул на лестницу, уходящую по склону горы к другой, более узкой улице. – Может, там тише…

Он был угрюм, часто морщился и облизывал нос. Встречные Сианги обходили его стороной, без страха, но с оглядкой.

– О! Тут, кажется, есть свободная циновка, – заметила Кесса, заглянув в тупичок. Вороха подстилок были набросаны у стены, часть растащили по дальним углам – оттуда на возглас странницы ответили недовольным ворчанием. Она виновато кивнула и приложила палец к губам.

– Здесь? – Нингорс подозрительно огляделся по сторонам, облизал нос и принюхался. – Хм… Может быть.

Соседняя стена с оглушительным лязгом дрогнула, и по камню протянулась длинная тонкая трещина. Дикий вой пронёсся по улице, и Нингорс, оскалившись и прижав уши, повернулся к разбитой стене. Та лязгала и содрогалась – покорёженная дверная плита ползла вверх, но её перекосило, и камень громко скрежетал о камень. Вой оборвался рявканьем, из пролома полыхнуло зеленью.

– Что?! – чёрная грива Нингорса поднялась дыбом, он сцапал Кессу на плечо и оттолкнул к дальней стене. – Какой ещё Рух, и какие ещё обещания?!

Дверь наконец открылась, и наружу кубарем выкатился встрёпанный Алгана. За ним, направив на него копья, вышли трое Сиангов. Хеск, не успев долететь до стены, извернулся и вскочил на ноги. Его мех вздыбился, глаза горели багровым огнём. Он хрипло взвыл.

– Отродья Руха! Я знаю, это он затеял, это его ловушки! Ему что, мало?! Скупая тварь, бесчестная падаль! Отпустите меня, вы, Руховы прихвостни!

– Хоатиг, – еле слышно обронил Нингорс, пригибаясь к земле, и стиснул зубы так, что на губах выступила кровавая пена. Кесса изумлённо мигнула.

– Кто тебя держит?! – раздражённо пожал плечами самый рослый из Сиангов. – Возьми аметист и проваливай! Дверь зачем было ломать?!

Алгана отступил на шаг и пригнулся, сверкая глазами. Он готов был к прыжку, и Сианги, увидев это, разом наклонили копья.

– Тихо! Я сказала – ты можешь лететь! – рявкнул самый рослый из них, и Кесса вновь изумлённо мигнула. – Тут нет никакого Руха, иди, ищи его где-нибудь ещё!

Алгана взвыл.

– Я знаю, что он здесь! Кто ещё ловит себе рабов?! Это он, его воронка… Пусти меня к нему, серая тварь, я буду говорить с ним!

Его пальцы налились изжелта-зелёным огнём, и Сианги с воплями досады вскинули копья. В переулке заворочались, разбуженные хески выглянули наружу и тут же попрятались, во весь голос поминая Вайнега.

– Хоатиг! – Нингорс шагнул вперёд, и Алгана, вздрогнув всем телом, развернулся к нему. Тут же его глаза сверкнули ярче прежнего. Двое хесков стояли друг напротив друга, прижав уши к голове и оскалив клыки, и Кесса, поёжившись, шагнула назад. «Нуску Лучистый! Хоатиг – это же тот, кто…» – она зябко вздрогнула и тихо, стараясь не звенеть подвесками, взялась за шнурок Зеркала. «Ох, не договорятся они миром…»

– Ты?! Я знал, что это дом Руха! Так он оставил тебя себе? – Хоатиг выплюнул последнюю фразу и осклабился, но тут же ошарашенно фыркнул. – Почему не в цепях? Почему…

– Твой колдун мёртв, – ухмыльнулся Нингорс. – Это не его дом. Отвечай за себя. Что ты сделал со мной?

– Ты?! Ты, ты… Как ты мог… как он, проклятый знорк… – Хоатиг, не договорив, скрипнул зубами. – Никому нет веры! Всё сам, всё я должен был сделать сам! Почему тебя оставили в живых?!

Зелёный огонь растёкся по его запястьям, и Кесса бросила Зеркало Призраков в воздух – точно между двумя хесками, и в последний миг успела выпустить шнурок. Ослепительная вспышка хлестнула по глазам, осветив улицу ярче всех солнц и лун, и луч, не долетев до цели, впился в тёмную пластину древнего стекла. Повиснув на долю мгновения в воздухе, она упала на мостовую, накалившись докрасна. Оплавленная оправа шипела и потрескивала, и едкий дымок поднялся над ней.

Зеркало ещё летело, когда Нингорс прыгнул вперёд, а когда оно зазвенело на мостовой, двое хесков уже катились под уклон, намертво вцепившись друг в друга. Они не выли – слышен был только скрежет зубов и треск костей, и запах палёной шкуры растекался по переулкам. Дорога вела вниз по склону, обрываясь крутой лестницей, и Алгана летели к ней, оставляя на мостовой кровавый след.

– Хэ-э! – вскрикнула Кесса, бросаясь за ними, но копьё Сианга преградило ей дорогу. Больно ударившись о древко, Речница отпрянула.

– Их драка. Им и драться, – рослый Сианг протянул ей дымящееся Зеркало. – Держи, пока не прикипело к мостовой. Неохота отдирать.

Шнурок от страшного жара почернел и обуглился, но чудом не развалился. Кесса подняла Зеркало на вытянутой руке и быстрым шагом пустилась за дерущимися. Сианги, подобрав по дороге патруль стражи, шли следом, а вскоре и обогнали её. Из каждого переулка выглядывали потревоженные жители, кто-то вышел на крыльцо, покачал головой и ушел в дом, чтобы вернуться с оружием. Кровавые полосы протянулись до самой лестницы, и ступени покрылись тёмно-багровыми пятнами сверху донизу. Хески не смогли взлететь – прокатились по всем камням, хрустя вывернутыми крыльями, и теперь лежали внизу. Челюсти одного намертво сомкнулись на горле другого, и тот в отчаянии рвал когтями его плечи и бока, но смертельная хватка не разжималась. Хеск приподнялся, резко дёрнул головой вверх и помотал из стороны в сторону – снова, и снова, пока из порванных жил не хлынула кровь, а тело противника, вздрогнув, не обмякло. Выпустив горло врага, Алгана хрипло завыл и вновь впился в него зубами, раздирая плоть. Шея давно сломалась, вытянутые руки судорожно царапали мостовую, но победитель не отпускал врага. Ещё укус – и голова убитого, отделившись от тела, перевернулась и осталась лежать на мостовой. Сианги, серыми тенями замершие у входа в переулки, стояли неподвижно, и те, кто спускался по лестнице вместе с Кессой, остановились поодаль.

Нингорс, пошатываясь, поднялся на ноги. Кровь текла по его плечам и груди, на боках чернели ожоги, и кожа на них полопалась, крылья болтались драными тряпками. Слизнув с носа кровь, он запрокинул голову и завыл. Кесса замерла на нижней ступени, с ужасом глядя на него. Хоатиг на мостовой уже не дёргался, лужа тёмной крови растеклась и застыла. Один из Сиангов поддел копьём отгрызенную голову и подтолкнул к туловищу.

– Он это заслужил? – спросила у Кессы высокая стражница.

– Да, – выдохнула Речница, спускаясь со ступеньки. Она смотрела, как кровь сочится из рваных ран на груди Нингорса и стекает по жёсткой шерсти, окрашивая её в чёрное.

Алгана оборвал вой, склонил голову, глядя на мертвеца.

– Я выполнил обещание, – он оскалился, обвёл затуманенным взглядом сумрачные переулки и шагнул к лестнице. – Шинн?

Зеркало уже не дымилось, и Кесса дрожащими руками повесила его на шею и подошла к Нингорсу вплотную. Кровь уже не стекала вниз по рыжей шерсти – застыла тёмными сосульками.

– Нуску Лучистый… – прошептала странница, прикасаясь к горячей шкуре. Хеск вздрогнул, замигал, будто отгонял наваждение, и неуверенно опустил руку на плечо Речницы.

– Пойдём, детёныш. Нечего тут делать.

…Что-то шевелилось под чёрной кровавой коркой, и грудь Нингорса тяжело вздымалась. Он дышал хрипло, то и дело стискивая зубы, и иногда из его горла вырывался странный тоненький писк. Крылья, развёрнутые во всю ширь, колыхались и потрескивали, с тихими щелчками вставали на место кости. Кесса держала на коленях голову Нингорса и тихонько перебирала жёсткий чёрный мех.

– Жаль, что ты не мой детёныш, – еле слышно проворчал хеск. – Я бы научил тебя… научил всему. Летать, падать камнем, разрывать глотки и ломать кости… Так же, как Шинн… да, она всему научилась. Жаль…

– Ты найдёшь их весной, – прошептала Кесса, наклонившись к его уху. – И они обрадуются.

Нингорс не ответил, только скрипнул зубами от боли. Зеркало тихо звякнуло подвесками, коснувшись его плеча, и Кесса осторожно подобрала их, пряча медальон под одежду. Оправа остыла, но вмятины от булыжников мостовой остались на ней, и шнурки и верёвочки почернели от копоти. Зеркало не отражало ничего.

========== Часть 14 ==========

Глава 29. Пустынный Иррим

– Этот Семпаль мы называли Сытым.

Кесса вздрогнула – она не ожидала, что Нингорс заговорит. Он сидел на уступе, у свисающего с зубцов жёлтой скалы тела огромной бронированной змеи, и жадно вгрызался в мясо. Толстые пластины-чешуи, взломанные и содранные, валялись внизу, на камнях, и маленький пернатый ящер, учуяв исходящий от них запах крови, уже высунул зубастую пасть из расселины и настороженно принюхался. Нингорс отхватил ещё кусок от окровавленного тела, проглотил и повернулся к Кессе.

– Говорю – это день Сытого Семпаля. Так мы его называли.

Его морда была вымазана в застывающей крови. Существо, похожее на огромную бронированную змею, умерло недавно – когда хеск наткнулся на него в предгорьях, его хвост ещё вздрагивал, но глаза уже помутнели. Падальщики не успели обглодать его – им на равнине хватало поживы. Если бы Кесса взглянула вниз, она увидела бы их – серые сутулые тени, склонившиеся над разбросанными телами. Некому было сжигать их – воины Волны, обессилевшие и выброшенные из потока, умирали в одиночестве, и на их стоны откликались только ненасытные Войксы и осторожные пепельные харайги. Кесса видела их тени в расселинах и слышала тихие скрипучие голоса. Пернатые ящеры перекликались, и в их скрипе слышались досада и недоумение.

– Нингорс, ты… ты ешь, – склонила голову странница. – Пусть у тебя будет Сытый Семпаль.

Водяной шар, сорвавшись с её ладони, разбился о камни у подножия скалы и растёкся лужей на иссохшей глине. Тут никогда ничего не росло, никогда не было дождей, и маленькая харайга, увидев странное вещество, метнулась в укрытие. Очень нескоро она решилась выглянуть, а потом и выйти, осторожно обнюхать мокрую землю и лизнуть камни. Вскинув хохолок, она испустила протяжный скрип, и тени в расселинах задрожали. Один за другим ящеры выходили на свет, жадно слизывали влагу с земли, настороженно оглядывались и снова припадали к мокрым камням. Лужица растаяла, не успев впитаться. Последняя из харайг поскребла землю когтями, обнюхала ямку и с разочарованным скрипом спряталась в расселине. Ещё одна чешуйка мёртвой «змеи» упала со скал, но ни одна тень не шевельнулась среди камней.

Кесса посмотрела вперёд, туда, где трепетали на земле широкие полотнища багряных сполохов. Огненное озеро дышало жаром ей в лицо, туча пепла, не колеблемая ветром, висела над ним, и вокруг него земля окрашивалась в алый и чёрный. Вздыхающее озеро освещало багрянцем широкую чёрную «реку» – непрерывный поток из тысяч существ, поднимающийся вверх по равнине. Волна проложила себе прямую дорогу, и здесь, на мёртвой земле Иррима, ей ничто не мешало.

– Ничего живого, – прошептала Речница, вытирая со лба испарину. – Только огонь, холмы и камни. И стервятники.

Нингорс, громко фыркнув, вырвал из бока мёртвой змеи большой кусок мяса. Он изголодался, пока летел над границей, и впереди на бесплодных землях Иррима его не ждала удачная охота. Войксы, у которых он отнял змею, проводили его усталым шипением – только для них Иррим был сейчас гостеприимным, и они не жалели о потерянной добыче.

Из-за скал, оттуда, где за туманной границей скрылось Царство Сиркеса, на камни падали косые алые лучи. Красное солнце Хесса из последних сил озаряло предгорья. Отвернувшись от него, Кесса сощурилась на сияющий белый шар высоко в небесах. Он горел гораздо ярче, и безжизненная равнина окрашивалась в нежно-розовый и охристый в его лучах.

– Какое яркое тут солнце! – удивлённо мигнула она. – Своё солнце для страны Иррим… Нингорс, а как так получилось? Откуда оно тут, и почему не светит другим странам?

– Откуда мне знать? – фыркнул хеск, отряхнувшись от вязкой крови. – Я не был в Ирриме. Спускался через Кваргоэйю. Там оно не светит.

– Оно скользит под сводом, а свод тут низкий, – заметила Кесса, прикрывая обожжённые глаза. – Ты можешь подняться к нему, и тогда мы посмотрим на солнце вблизи. Вот чудно! Увидеть и потрогать солнце…

– Дичь, – оскалился Нингорс. – Я не полечу, пока оно не уйдёт к окраинам. От тебя, детёныш, там не останется и пепла.

– Жаль, – вздохнула Кесса и обернулась на тихий шорох. На уступ влезла и теперь оглядывалась по сторонам пепельная харайга. Её хохолок тревожно вздрагивал. Она смотрела на тень Кессы, перечеркнувшую весь уступ, и Речница знала, что сама она для ящера невидима – но вот тень его тревожит. Он принюхался к запаху растёрзанной туши, переступил с лапы на лапу и тихонько заскрипел. Кесса шевельнулась, её тень дрогнула – и харайга, молниеносно развернувшись, прыгнула со скалы. Широко расставив оперённые лапы, она перемахнула на нижний уступ и юркнула за камень.

– Ал-лийн, – прошептала Кесса, подставляя ладони под водяной шар. Медленно он поплыл вниз и разлился глубокой лужей на нижнем уступе. В скалах зашуршали и заскрипели, маленькая пасть с острейшими зубами высунулась из расселины.

– Приманиваешь? – шевельнул ухом Нингорс. – Примани что-нибудь съедобное, детёныш. В харайге есть ничего – перья и когти…

– Пусть они утолят жажду, – качнула головой Кесса. – Тут мёртвая земля, и к живым она жестока. Не знаю, как их вообще занесло в эту пустыню…

«Может, тут текли реки? Или было озеро, окружённое зелёным лесом,» – Кесса положила на ладонь Зеркало Призраков, повернула его к ближайшей скале и с надеждой заглянула в тёмную гладь. «Или море… море с островками, и с водорослями, и с перламутровыми ракушками! Что-то же было на этой земле…»

Зеркало осталось чёрным. В нём ничего не отразилось, и ни одна тень не скользнула в глубине. Подвески тихо побрякивали, покачиваясь на горячем ветру, от оправы тянуло резким полузнакомым запахом – что-то похожее Кесса унюхала на сарматской станции…

– Что там? – Нингорс, оторвавшись от еды, вытирал морду о камень, а вздох Кессы заставил его навострить уши.

– Зеркало ранено, – склонила голову странница. – Теперь оно совсем ничего не показывает.

Нингорс, облизнув нос, понюхал древнее стекло и пожал плечами.

– Может, оно уже умерло? Пахнет скверно.

«Я отнесу его Речнику Фриссу,» – думала Кесса, убирая медальон под куртку. «Если он не вылечит – найду Гедимина. Он его сделал, он и поправит. А пока пусть отдохнёт…»

Нингорс, насытившись, растянулся на горячей скале, широко раскинув руки и крылья. Костяк змеи, кое-как скреплённый сухожилиями, остался висеть на уступе – больше от него нечего было откусить, но кто-то из харайг, выглянув из расщелины, принялся трепать маленький клочок мяса. Оно не годилось ящерам в пищу, но запах крови манил их, и противиться они не могли.

– В этом месяце мы собираем семена тростника, – тихо сказала Кесса, перебирая жёсткий рыжий мех на боку хеска. – Прямо над Рекой. Взлетаем на маленьких халгах, прицепляемся к початку и обрубаем стебель. Одна халга не удержит початок, и мы собираемся по трое. Но он такой тяжёлый, что тянет к земле, и мы садимся с ним на берег. Если повезёт, у самых пещер. У нас, на Правом Берегу, мало водяных злаков, а вот на Левом только их и едят. Зёрна, когда их вылущиваешь, пахнут водой…