Текст книги "Черная река (СИ)"

Автор книги: . Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 54 страниц)

Мимо, шипя и размахивая хвостом, прошёл Альвин. Он остановился рядом с Натаниэлем, хотел что-то сказать, но из горла вырвался только рык.

– Нам бы купить припасов, – нерешительно заговорил с ним Квомта-Риу. – Не осталось ли чего в городе?

– Да вон, в подвале возьмите, – махнул хвостом Альвин. – Нам всё не унести. Рыба, солонина и сласти…

– И всё за так? – недоверчиво прищурился Натаниэль.

– Десяти кун хватит, – взгляд жреца немного прояснился. – Не брал бы, но нам ещё новый храм строить.

– А может, не нужно будет строить, – в голосе хеска не было уверенности. – Речник Фрисс…

– Попроси Уэй Киаукоатля, чтобы нашёл ему место у небесных рек, – досадливо шевельнул усами Иурриу. – И я попрошу, как дойдём до стоянки. Вот беда, везде одно и то же – что в Хелгионе, что в Мейтоне, хоть иди в сухие земли…

Кесса вздрогнула и резко выпрямилась, хотела окликнуть жреца, но он уже ушёл и сейчас пререкался с кем-то из переселенцев, окруживших навьюченную алайгу.

– Он что, пожелал Фриссу смерти?!

– Нет, вовсе нет, – Натаниэль поспешно замотал головой. – Альвин – добрый жрец, но им тут всем страшно… Ты не сиди на земле, у нас ещё дел много…

– А-а… Да, много, – кивнула она, рассеянно перебирая бахрому на куртке. – Натаниэль! Ты видел Мьоля… Есть для него какое-нибудь лекарство? У него с глазами что-то…

– У него помутнился рассудок, – вздохнул хеск. – Лекарства-то есть, но с ними одна беда – он должен выпить их по доброй воле. А как ты его уговоришь?

…Фрисса не было, и за городом стояла зловещая тишина – только треск раскалённых панцирей нарушал её. Кесса не знала, ушли ли горожане, но стража на склонах холма ещё чего-то ждала, и рёв напуганных ящеров над холмом не умолкал надолго. Алайги трубили в свёрнутые рога-раковины, и Кесса вздрагивала, заслышав их голоса. «А вот интересно,» – она покосилась на выжженную равнину, – «Войксы молчат, или их из-за ящеров не слышно?»

Мьоль был в своей тёмной хижине, у холодного очага, и Кессе померещилось, что он так и сидит недвижно, склонив голову и глядя в пустоту. Он не шевельнулся, когда чужеземцы вошли, и «Речница» тронула пальцем его плечо – только тогда он мигнул, и его ухо дрогнуло.

– Воин Мьоль! Ты не пугайся, мы хотим помочь тебе, – Кесса заговорила первой. Натаниэль стоял в дверях, настороженно глядя на хеска.

– Кто стоит за твоей спиной? Плохо видно, – поморщился тот.

– Не знаю, – вздохнула Кесса. – Он не признаётся… Почему ты тут один? Где твои родичи? Ты не уходишь из города?

– Я буду смотреть на пламя, – качнул головой Мьоль. – Идите, куда шли.

– Пламя! А я тоже видела пламя, – похвалилась Кесса. – Я была там, где рождается весь Живой Огонь. У разлома Джасси. Его там ловят на лету, как бабочек. Целое море Фиэноска…

Мьоль мигнул. Теперь он смотрел на пришелицу – но что он видит, Кесса не знала.

– Это далеко?

– Очень, – кивнула та. – За двумя великими границами. Вот, посмотри сюда. Зеркало Призраков тоже видело Живой Огонь! Может, оно вспомнит отражение…

Странные обломки и детальки, привязанные к оправе, тихо звякнули. Мьоль положил Зеркало себе на колени и замер, склонившись над ним. Кесса заглянула следом, но огня не увидела – только травы, стремительно вырастающие из опалённой земли. Они сплетались стеблями и тянулись ввысь, выпуская сотни побегов, вспыхивали соцветиями и рассыпались прахом, сменяясь раскидистыми кустами, а следом рванули к небесам чешуйчатые стволы хвощей и замшелые папоротники. Мох пробивался сквозь кору, и тонкие грибы на изящных ножках вставали в изумрудных зарослях. Мьоль мигнул и потыкал пальцем в стекло.

– Вайнег! Что это за штука, и почему она тут… – он поднял взгляд на Кессу и удивлённо мигнул. – Чёрная Речница?! Я что, у небесных рек?

– Воин Мьоль! – радостно усмехнулась та. – Нет, ты жив. Черви не сожгли тебя, но обморочили, и ты себя не помнил с самого утра. Только бормотал что-то про огонь.

– Вайнегова Бездна! – Мьоль поднялся, едва не уронив Зеркало, и ощупал себя, бросил взгляд на валяющийся на полу нагрудник и с сердитым шипением поднял его и бережно отряхнул. – Что сейчас? День?

– Тот же день, только клонится к вечеру, – наконец решился заговорить Натаниэль. – Тут ещё твоя палица валяется. Как теперь, в голове прояснилось?

– Да вроде бы, – Мьоль легонько похлопал себя по макушке и потряс ушами. – Только внутри мочёный локк, и ноги не держат. Ты не из мейтонских лекарей? Где-то я тебя видел.

– Ага, лекарь я. Ну-ка, съешь корешок, – велел Натаниэль, доставая из поясной сумы что-то чёрное, скрюченное и на вид обугленное. – Закусишь вот этим листом. Ничего, что горько. Воды дам, но позже.

Кесса, смахнув пылинки с Зеркала Призраков, повесила его себе на грудь. Теперь в нём отражалась только хижина – живых существ оно показывать не хотело.

– Больше я к червям не ходок, – скривился Мьоль, запивая снадобья водой из кессиной фляжки. – Так своё имя забудешь! А что в городе? Слышу, ящеры голосят…

– Это Флона, – хмыкнула Кесса, выглядывая из хижины. – Флона! Иди сюда, я тебе дам травы!

Двухвостка лишь громко фыркнула и прибавила ходу. Она бежала к сторожевым постам, и на её рявканье отзывались городские алайги.

– Она видит Фрисса! – охнула Кесса. – Пойдём, пойдём скорее!

– Фрисса? Это кто? Не червяк, надеюсь? – насторожился Мьоль. Он уже крепко стоял на ногах – и, подобрав палицу, пошёл следом за Натаниэлем. Кессу они догнали уже у самой ограды.

Речник уже поднялся по лестнице и теперь стоял наверху, пошатываясь. Его качнуло чуть сильнее, и он вцепился в ограду, но палки, оплетённые ветвями папоротника, не удержали его, и он опустился на дощатый настил. Кесса бросилась к нему, обхватила за плечи, с ужасом глядя на побелевшее лицо, покрытое испариной. От Речника пахло горелой кожей и едким сернистым дымом.

– Речник Фрисс, не падай! Что с тобой? Тебя ранили?!

– Черви… они уйдут, – прохрипел он и уткнулся макушкой ей в грудь. – Найдут… другое место.

– Хаэ-э-эй! – заорал кто-то из Иурриу, и мимо чужеземцев пробежали десятки жителей. – Они уходят! Уходят!

Земля мелко дрожала от сотен зарывающихся в неё тел. Кесса бросила взгляд на стену и увидела огненный вал, распадающийся на толстые нити. Черви ныряли в землю, один за другим, и пламя на равнине стремительно угасало.

– Кесса, пусти его! – Натаниэль крепко прижал пальцы к шее Речника и коротко вскрикнул. – Надо положить его, снять эту кожуру…

Он дёрнул ремни, скрепляющие доспех, и жёсткая кожа прищемила ему палец.

– Сейчас, сейчас… – Кесса, помогая себе зубами, ослабила ремешки, и Натаниэль стянул с Речника доспехи. Тот слабо зашевелился, открыл глаза.

– На Флону поднимите… – прошептал он. – Грудь болит… дышать…

Он прижал руку к сердцу и скрипнул зубами.

– Дыши глубже, – велел Натаниэль, подхватывая тяжёлое тело подмышки и втаскивая на панцирь Двухвостки. Кесса подсунула дорожную суму под голову Речника. Он дышал редко, прерывисто, и его бледная кожа была холодной, как родниковая вода.

– Это пройдёт, – Натаниэль прижал одну руку к груди Речника, поверх его ладони, второй прикоснулся к шее и что-то быстро шептал. – Воды принеси, умой ему лицо!

– Сейчас, сейчас, – пробормотала Кесса, мокрой ладонью утирая Фриссу лоб. Водяной шар стекал по его волосам, по панцирю Двухвостки, капая на дощатый настил.

– Фрисса ранили, да? Это черви?

– Ранили. Прямо в сердце, – буркнул Натаниэль. – Но он крепкий. Теперь его нельзя тревожить.

Он всунул Речнику в рот свернутый лист, пахнущий остро и резко, и Фрисс, пару раз сглотнув, передёрнулся и попытался встать. Его лицо уже не было белым, как мрамор, но дышал он ещё с трудом.

– Ложись, – Натаниэль надавил ему на грудь, укладывая обратно на циновки. – Вот тебе вода, пей, сколько сможешь. Лежи неподвижно, отдыхай.

– Червяки уползли! – Кесса хлопнула себя по бёдрам, вскакивая на ноги. – Ты видел?! Речник Фрисс прогнал их всех и вернулся живым!

Флона подняла голову и взревела, и дружным рёвом откликнулись алайги. Они стояли неподалёку, в улицах, выходящих к ограде. Хозяева забыли о них – плотным полукольцом они окружили чужеземцев и так стояли, перешёптываясь.

– Кесса! – Натаниэль посмотрел на один из тюков на панцире Флоны, схватил что-то и показал страннице. Это был свёрнутый лист, внутри которого пересыпались семена Кууси – сотни три, не меньше.

К Двухвостке подошли двое хесков. Они несли большую корзину. Поставив её в паре шагов от ящера, они поспешно отступили в толпу, а когда Кесса повернулась к ним, попрятались за чужими спинами. Толпа всё так же мерно гудела, и слов было не разобрать.

– Это еда, съестное, – Натаниэль привязал корзину к шипам Двухвостки. – Они принесли нам еду.

– Что с ними такое? – нахмурилась Кесса. – Не нравится мне это кольцо…

– Видать, обиделись, – прохрипел Речник, приподняв голову. – Где Альвин?

– Я вижу его, – кивнул Натаниэль. – Лежи! Я спрошу, что они там бормочут.

Он вернулся быстро, и с ним пришёл Альвин. Следом подошли двое стражников с копьями наперевес, остановились в стороне, хмуро переглядываясь.

– Теперь не надо уходить из Келиона, – сказала Кесса, поднимая на него взгляд. Она сидела рядом с неподвижным Речником и гладила его руку. Он лежал, прикрыв глаза, и его лицо покрывала испарина.

– Теперь тут не будет ни червяков, ни пустыни. Речник Фрисс отвёл беду. Его ранили, и он лежит без сил. Почему вы толпитесь вокруг и шепчетесь, и никто не поможет нам?

– Вам следует уйти из Келиона, – сказал жрец, глядя в землю. – Прямо сейчас. Мы не тронем вас, если вы это сделаете, но если вы задержитесь…

– Что?! – Кесса изумлённо мигнула. – Это ваша благодарность?!

– Вы – святотатцы, – сверкнул глазами Альвин. – Вы погасили священный огонь. Мы и так проявляем великую благодарность, сохраняя вам жизнь! Уходите, не испытывайте наше терпение!

– Сейчас я его так испы… – вскинулась Кесса, но Натаниэль, зашипев на неё, силой усадил её на панцирь Двухвостки.

– Хватит злиться. Мы уходим. Спустите нас с холма.

Подъёмник заскрипел, поворачиваясь на деревянной ноге, стражники пропустили под брюхом Флоны толстые ремни. Натаниэль осторожно обернул верёвками плечи и ноги Речника, крепко привязал его к шипам. Тело Фрисса безвольно покачивалось на панцире Двухвостки, и его ладони по-прежнему были холодны.

…Вода капала с мокрых ветвей, туман оседал на листьях папоротников и ручьями сбегал вниз по моховым прядям, и фамсы сновали вокруг, задевая путников плавниками. Сросшиеся ветки расступались неохотно, и Натаниэль, расцепляющий их, то и дело останавливался на отдых. Кесса сидела на панцире Флоны, под навесом из кожистых листьев, и с тревогой вглядывалась в лицо Речника. Он по-прежнему был бледен, и если бы верёвки не удерживали его, давно упал бы в мох.

– Дремлет? – тихо спросил Натаниэль, подойдя к странникам.

Кесса покачала головой.

– Я жив, – скрипнул зубами Речник. – В голове туман.

– Съешь что-нибудь, – хеск запустил руку в корзину и достал жареную лягушачью ногу. – Вот, к примеру, еда… хорошая еда!

– Нет, – прошептал Фрисс. – Не надо. Разве что… Кислуха там есть? Любое хмельное пойло…

– Прости, но нет ни капли, – Натаниэль развёл руками. – Небесные воды! Альвин совсем потерял стыд. Выставить путников за ворота за три дня до Семпаля!

– Да ну его… – Речник шевельнулся, попытался перекатиться на бок, но не смог. Кесса и Натаниэль вдвоём повернули его, поправили над ним навес.

– Может, я пойду резать ветки? – Кесса потрогала серебристый мох, потянула отростки в разные стороны, но они не поддались. – У меня есть длинные ножи…

– Сиди с Фриссом, – отмахнулся Натаниэль. – Ему тяжко сейчас.

Речник притих. Кесса легла рядом и прижалась к нему, вслушиваясь в прерывистое дыхание. Сердце Фриссгейна билось так часто, словно он ещё бежал по обугленной равнине.

– Если будут ещё битвы, Речник Фрисс, я пойду с тобой, – прошептала Кесса. – И прослежу, чтобы никто тебя не ранил. Я ничего не испугаюсь, Речник Фрисс…

Это был первый привал, на котором Фриссгейн смог подняться без помощи Натаниэля и дойти, почти не покачиваясь, до густых кустов. Сам он и вернулся обратно, вот только на панцирь Флоны не сел, а упал, задыхаясь от усталости. Кесса обняла его, беспомощно глядя в затуманенные глаза.

– Тут есть сладкие бусы, – она достала из корзины нить желтоватых блестящих шариков. – Может, съешь их? Хоть чем-то надо поддержать силы!

– Давай, – буркнул Речник, раскусывая шарик. – Правда, вкусно. Я сейчас опомнюсь, не надо так смотреть. Бояться нечего уже, вот только пользы от меня…

– Ты спас город, – нахмурилась Кесса. – И лес. Эти Иурриу – просто неблагодарные… крысы!

– Да, что там говорить, – поморщился Натаниэль. – Так и есть. Я боюсь, они и в Хелгион нажаловались. Кто вообще делает жрецами таких юнцов, как Альвин?! Ещё бы годовалого котёнка в храме главным поставили! Наши старейшины никогда не сделали бы такой ерунды!

– А! – Речник махнул рукой. – За то, что я всюду лезу, мне никто не обещал платить. Так ты боишься, что в Хелгионе тебя назовут святотатцем?

– Сами позвали, – фыркнул Квомта-Риу. – Там мор, а я – лекарь. Не нужен – могу уйти. Я боюсь за вас. Могут что-нибудь учудить…

– Не учудят, – покачал головой Фрисс. – Я сейчас не воин, а куль с соломой. Иди в Хелгион, Натаниэль, мор ждать не будет. А мы поедем своей дорогой. Ты к священному огню не прикасался, к тебе не привяжутся…

Лес расступился снова – в паре десятков шагов от холма, утыканного кольями и увенчанного сторожевыми башнями. Заросли под стенами Хелгиона были тщательно вычищены, но сквозь угли и утоптанную землю уже пробился папоротник, а из нетронутой чащи тянулись ветви серебристого холга. Жёсткие синеватые побеги торчали из папоротников, – лес отступил ненадолго, и Кессе невольно представлялось, как моховые дебри со всех сторон наползают на городской холм и захлёстывают его, как волны.

В последний раз оглянувшись, Натаниэль быстрым шагом пошёл к холму и закричал, размахивая руками. Его услышали – с башни полетела верёвочная лестница. Фрисс сидел на спине Двухвостки, смотрел на город и как будто собирался с силами, чтобы идти дальше.

– Речник Фрисс! – Кесса потянула его за рукав. – Хелгион так назвали в честь Келги Лучника? Он тут был, да?

– Да, должно быть, – кивнул Фриссгейн. – Этот город тоже помнит людей. В каком из тюков мой шлем?

– Зачем шлем? – мигнула Кесса, глядя, как Речник влезает в доспехи и соскабливает с пояса зеленоватую плесень. – И броня… Тут и так жарко! Тебе тяжело будет, Речник Фрисс…

– Ничего, – отмахнулся тот и встряхнул поводья. Двухвостка удивлённо фыркнула и потопала вперёд, с каждым шагом ускоряясь, пока не перешла на бег. Кесса, подпрыгивая на панцире ящера и цепляясь за шипы, оглянулась в последний раз на Хелгион. Смутная тень виднелась на дальней сторожевой башне – Натаниэль так и стоял там, провожая взглядом Двухвостку. Моховые заросли затрещали под ударом тяжёлого бронированного тела – и расступились.

…Мох сплетался со всех сторон. Его давно никто не тревожил, и толстые ветки не с первого раза поддавались даже ударам Речника. Флона сердито ревела и грызла стебли, но проку было мало. В лесном полумраке не понять было, идёт дело к полудню, или солнце вот-вот сядет. Кесса оглядывалась и не видела позади никакой тропы – мох срастался снова, стоило веткам дотянуться друг до друга.

– Да, тут не разбежишься, – сказал Речник Фрисс, утирая лоб, и опустился на панцирь Двухвостки. Он тяжело дышал, и кровь снова отлила от лица. Кесса испуганно замигала.

– Это последние преграды, – пояснил Речник, отламывая ветку холга. – Ближе к Гелангу мох расступится, а там начнутся дороги Вайморов. Они не дают лесу воли. Жаль, я не Маг Огня, а так было бы удобно…

С тяжёлым вздохом он встал на ноги и взмахнул мечом, рассекая сплетения ветвей. Кесса, закусив губу, ударила ножом по закачавшейся моховине – и охнула, схватившись за запястье. Кинжал зазвенел, упав на панцирь Флоны.

«Из чего только сделан этот холг?!» – Кесса, подобрав нож, ударила по ветке ещё раз, оставив небольшую царапину.

– Постой, – Речник перехватил её руку и осторожно поправил рукоять в ладони. – Так не выронишь.

Кесса вспыхнула и уткнулась взглядом в землю.

– Вот, держи, – Фрисс выловил из зарослей мясистый лист локка и насадил его на один из шипов Двухвостки. – Ветки жёсткие, а у тебя руки пока что слабоваты. Будешь учиться на таких листьях, пока запястья не окрепнут. Режь и коли его, как вздумается… как Чёрная Речница в бою.

Кесса покосилась на Речника – не смеётся ли он?

– Речник Фрисс… Так ты сделаешь меня Речницей? Научишь меня?

– Кто-то же должен, – пожал плечами тот. – Если тебе так нравится это занятие… Я начну, а толком обучат тебя уже в Замке. Попрошу Вайринхенга взять тебя в отряд…

Заночевать им пришлось в моховой чаще, и Кесса боялась закрыть глаза – а ну как за ночь холг оплетёт их тела и прорастёт насквозь?! Но мох не тронул их, а вскоре после рассвета серебристые заросли поредели, и земля под лапами Флоны стала твёрже. Сухие листья огромных папоротников устилали её, а из них торчали широкие пеньки. Они с хрустом ломались под ногами, источая острый грибной запах. Флона с интересом обнюхала один из них, взяла в пасть крупный обломок – и тут же выплюнула, с отвращением тряся головой.

Фрисс сорвал со ствола прядку мха, размял в пальцах и лизнул.

– Ага, совсем рядом, – пробормотал он, оглядываясь на Кессу. – Влезай в скафандр. Подъезжаем к Гелангу.

– Геланг! – Кесса поёжилась. Она ещё не успела забыть едкую реку, тяжёлые маслянистые волны и шипение растворяемых травинок.

– Речник Фрисс, а ты?!

– Йудан пишет, что Геланг в низовьях становится пресным, – Фриссгейн задумчиво разглядывал мох. – Пить из него нельзя, но глаза уже не выедает. Если поторопимся, никто не отравится.

Когда впереди заблестела широкая река, Флона остановилась, принюхалась к прохладному ветру и взревела. Эхо подхватило её вопль, и десятки голосов откликнулись со всех сторон, – трубный рёв, и рык, и сердитое рявканье. Фыркнув, Двухвостка опустила нос к земле и побрела к берегу.

Тут не чавкала под ногами болотная жижа, и чёрные ветки не гнили на мелководье, не было и ошмётков тины. Мелкие окатанные камешки похрустывали под ногами, и воды Геланга, искрящиеся на солнце, выглядели мирными и совсем не опасными. Чуть поодаль, за резными сваями высокого моста, белели паруса, – большие корабли стояли у каменного причала, а за ним, оттеснив чахлые папоротники, высился маяк. Огромный бирюзовый кристалл сиял на высоком шпиле, и синие блики дробились на волнах реки, дрожали на парусах и путались в прядях мха, свисающих с моста. Каменные сваи держали его над водой, но наверху были всё те же локковые тросы и всё тот же настил из веток и листвы, и неистребимые медузы липли к перилам, обвешивая всё вокруг блестящей икрой.

– Ой! – Кесса посмотрела на мост, потом на воду. – Флона не может плыть в отраве!

– Я её и не пущу, – хмыкнул Речник. – Мост выдержит нас всех. Это строили Вайморы.

Глава 18. Города из камня

Папоротники бросали зыбкую тень на дорогу, но сомкнуться над ней не смели, и даже серебристый холг отступил подальше от просеки. Поднятая на высокую насыпь, дорога, замощённая каменными плитами, прямая, как стрела, летела вперёд, прочь от порта, и цериты на придорожных столбах сверкали на солнце. Мимо Флоны, то навстречу ей, то в обгон, катились стремительные повозки. Кесса зачарованно смотрела на их разрисованные борта и высокие колёса, на цветные паруса, похожие на растопыренные крылья, и на дым, идущий из труб.

– Вот это корабли! В одном таком весь Фейр поместится, и ещё останется место! – усмехнулась она, оглядываясь на Речника Фрисса. – А как они разукрашены… Посмотри, там нарисованы драконы! А у той – пернатый хвост!

Огромный колёсный корабль, на ходу сворачивая странные перепончатые паруса, прогрохотал мимо, едва не зацепив ободом колеса Двухвостку. Флона испуганно фыркнула, шарахаясь к обочине, – корабль, едущий следом, был ещё больше. По его палубе прохаживались Вайморы в белой одежде поверх бирюзовой чешуи. Этот корабль не дымил, трубы у него не было вовсе – ни пятнышка сажи не оставалось на одеяниях.

Двухвостка снова зафыркала – её притёрли к поребрику так, что шипы чиркнули о камень. Ваймор подошёл к фальшборту, посмотрел вниз и издал короткое шипение. Его сверкающий гребень качнулся с громким треском. Второй хеск подошёл к нему. Теперь они смотрели на Двухвостку вдвоём и тихо шипели.

– Хаэй! – Кесса помахала им рукой. – Красивый у вас корабль!

Ваймор вновь шевельнул гребнем и отошёл от ограждения. Второй, смерив чужаков брезгливым взглядом, последовал за первым. Кесса удивлённо мигнула.

– Чего это они?

– Тут не принято ездить на зверях, – махнул рукой Фрисс. – Да им и ни к чему. Сто-ой! Вон туда иди, прямо к камню!

Мимо, постукивая костяными лапами, проползла чужеземная повозка, из-под навеса над ней кто-то сверкнул на чужаков глазами, но останавливаться не стал. Кесса проводила его настороженным взглядом. «Некромант! А на него-то не косятся…»

– Хм… Понятно, – протянул Речник, разглядывая огромную мраморную плиту, испещрённую странным узором. – Река тут, а это наша дорога… Иди сюда, Кесса. Смотри, это дорожная карта Лайона.

– Ух ты! – Кесса удивлённо мигнула. – Это город?!

– Город тут, – Фрисс очертил пальцем огромный выпуклый квадрат со множеством борозд и выступов. – Он держится над болотом на сваях. Тут тянутся каналы… А сюда нам нужно пробраться. Торговый пригород, сюда прибывают все караваны.

«Торговый? Как Роох?» – Кесса в задумчивости закусила губу. Переполненные проулки, Дом Сосновой Ветви, толкотня и рёв обозлённых ящеров, – всё тут же ей вспомнилось. «И тут так же… Храни нас Река-Праматерь!»

– Торговый пригород? Речник Фрисс, а зачем мы туда едем?

– Ищем постоялый двор, зачем же ещё? – хмыкнул тот. – Не на улице же нам ночевать?

– Не надо постоялый двор, – мотнула головой Кесса. – Поищем дом с веткой Тунги! Я не хочу в торговый пригород, Речник Фрисс. Я их уже видела.

– Вот дела! И что в них плохого? – недоумённо спросил он. – Все торговцы живут там, а они себе не враги.

– Вот именно! – сверкнула глазами Кесса. – Торговцы! Если мы пойдём туда, все великие деяния закончатся. Начнётся всякая ерунда… езда на повозках, возня с тюками, починка чего ни попадя и торговля за каждую дохлую лягушку! И ничего больше, Речник Фрисс. Только всё вот это.

– Да? Так этим мы и… Постой! Какие ещё великие деяния?! – он положил руку ей на плечо и взглянул в упор.

– Спасения городов и мирных существ, – прошептала Кесса. – Сражения с армиями. То, что возвращает славу Великой Реке. Там, где ты идёшь, свершаются такие деяния. А там, где хожу я, только повозки и поломанные железки!

– Вот оно как… – протянул Речник. Ему было что сказать, но он медлил и только судорожно сглатывал, как рыба на берегу.

– Так ты хочешь ночевать в городе? – спросил он наконец. – Ну ладно. Дело вроде бы неопасное. Едем!

…Лес давно уступил место каменным плитам, глубоко ушедшим в землю, – даже мху не разрешалось тут расти – и тысячи лап сновали по этой мостовой, чтобы ещё надёжнее утрамбовать её. Кесса зачарованно глядела на громадный камень, будто повисший над провалом, и череду сияющих обелисков над ним. Дальше, покачиваясь в тумане, виднелись очертания домов и башен, многоскатных крыш и раскидистых крон. То, что удерживало огромнейшую из каменных плит в воздухе, было укутано дымкой. Тут, в полудесятке шагов от лап Флоны, земля, закованная в базальт, обрывалась, а снизу тянуло мокрым мхом и прелой листвой. Над затопленным провалом нависали длиннейшие мосты, и ни один из них не был пуст. Разные существа – кто с ношей, кто с пустыми руками – шли в город или уходили прочь, и Двухвостка стояла на пути толп, как остров в живой реке.

– Ой! Это очень узкие мосты! – сказала Кесса, испуганно глядя на Фрисса. – Если бы соединить их, Флона прошла бы, а так она упадёт!

– Она знает, – буркнул Речник, оглядываясь по сторонам. – Тут нужен подъёмник. Сиди здесь.

Он спешился и пошёл к беседке из жёлтого камня, слегка поросшего мхом. За проёмами меж её колонн блестела бирюзовая чешуя и сталь.

Фрисс вернулся не один – с ним были двое Вайморов в сверкающей серебристой броне. Обойдя Флону со всех сторон, один из них остановился сбоку от неё и задумчиво помахал хвостом. Хвост у Ваймора был странный – будто расплетающийся на множество чешуйчатых кос и прядей.

– Куда ты тащишь это животное? – спросил хеск, разглядывая Двухвостку. – Отпусти его в лес.

– Это не лесной ящер, – покачал головой Фрисс. – Ручной зверь в лесу не выживет. Где тут подъёмники для больших грузов?

– Такое животное может перегрызть канат, – снова помахал хвостом бирюзовый ящер.

– Или раздавить кого-нибудь из горожан, – добавил второй хеск. – Оно слишком большое, чтобы жить в городе. Зачем вы вообще на него уселись?

– Хватит ли десяти кун, чтобы найти прочный канат и надёжную балку? – ровным голосом спросил Речник. Стражники переглянулись.

– Этот ящер может быть злобным, – один из них поднёс древко копья к пасти Флоны, и Двухвостка обиженно фыркнула и подалась назад. – Или неуравновешенным. У панцирников обычно скверный нрав.

– Двенадцать кун, – Фрисс посмотрел себе под ноги. – В конце концов, мы можем поехать кружным путём.

– Пятнадцать кун, – щёлкнул пальцами Ваймор. Его товарищ устремился куда-то по мосту и вскоре пропал из виду.

– За мной, – велел стражник. Ещё один воин вышел из беседки и последовал за путниками – чуть в стороне, пронизывая их цепким взглядом.

– Где нам найти дом с веткой Тунги? – спросил Речник Фрисс. – Кто в городе принимает гостей?

– У нас на двери чертят цветок Мекесни, – качнул головой Ваймор. – С таким животным при себе… Гленн Серая Тень. Слушай, как найти его дом…

Сеть толстенных тросов сплеталась под мостами, и странные сооружения из металла и дерева свисали с неё, как пауки-переростки. Четверо Вайморов подогнали одно из них к «причалу» – мощёной площадке, в которую упирался широкий туннель. Наверху зашумели. Кесса увидела, как Вайморы толпятся на мостах и набережных и тычут пальцами в опоясанную канатами Двухвостку. Мощные «лапы» странной машины подхватили сеть, и Кесса крепче вцепилась в шипы Флоны. Ящер закрыл глаза и тяжело дышал, и Фрисс гладил его по макушке, пытаясь успокоить.

«А если бы Саркес пришёл сюда и решил наделать дел…» – Кесса посмотрела на переполненные мосты и поёжилась. «Он любит ломать и убивать – а тут и трудиться не надо…»

– Часто тут бывают знорки? – спросил Фрисс, пока Двухвостку готовили в путь. – Один бродячий Некромант по имени Саркес шёл сюда, но не знаю, дошёл ли.

– Знорки! Да, я только подумал – вы сюда зачастили, – кивнул Ваймор. – Да, заходил такой. Дней пять назад. Вы хорошо его знаете?

Голос хеска не изменился, но взгляд стал цепким и колючим.

– Слышали, что он не в ладах с законом, – ответил Фрисс. – Пакостит и сбегает.

– Да, вы его знаете, – Ваймор в последний раз проверил «паука» и махнул хвостом. – Тяни!

На мостах толпились и галдели, и всё больше жителей собиралось на краю городской платформы, пока Двухвостка неспешно подплывала к ней. Кесса вертела головой, Фрисс сидел, разглядывая панцирь Флоны, и гладил существо по макушке. Он облегчённо вздохнул, когда под лапами ящера вновь оказалась земля, и ещё раз – когда толпа рассеялась в переулках, а путники спрятались за огромный дом.

«Ух ты…» – Кесса, изумлённо мигая, смотрела на гирлянды серебряных рыбок. Они свисали с каждого столба, поддерживающего церит-светильник, и эти столбы выстроились вдоль всей широченной улицы, а кое-где забрели и в переулки. Отовсюду слышалось журчание водяных чаш, тихий перезвон серебра, – а когда Флона выбралась на площадь, Кесса увидела, как вода течёт в небо.

Тут из резных мраморных чаш били фонтаны – и не один, а восемь, и их брызги орошали свившееся в кольца тело огромного змея. Кетт, повелитель всех вод, сделанный из синего стекла и увенчанный серебряным гребнем, дремал посреди площади под звон водяных струй. Кесса смотрела в его прозрачные золотистые глаза и не могла отвести взгляд.

– Кетт, всесильный в водах!

– Не оставь нас в пути, – прошептал Речник и тронул поводья. – Нам в ту сторону, к дому с белыми вьюнками.

Тут было очень много домов – столько, что Кесса потеряла счёт поворотам – и самые странные узоры и знаки пестрели на стенах и дверях. Тут не было завес – только двери и ставни из тёмного дерева.

– Всё это держится на иле и воде, – вполголоса удивлялся Фрисс, разглядывая мостовую. – Висит над бездонной топью! Как это построили, вот что узнать бы… Мы, наверное, никогда так не умели.

Несвязные, но очень сердитые вопли долетели до ушей Кессы, она огляделась – и её взгляд упал на тёмную дверь с полустёртым рисунком – белым цветком, плывущим по воде.

– Речник Фрисс! – тронула она его за руку. – Это наш дом? Что там творится?

Там, внутри, кричали и визжали, бились о стены и что-то ломали, – а мгновением позже клубок тел вылетел за дверь и скатился по лестнице.

– Ал-лийн! – вскинул руку Фрисс, и на дерущихся обрушился водопад. Существа отпрянули друг от друга, гневно зашипели, но вода всё лилась, и хески замолчали и поднялись на ноги, прикрывая глаза ладонями. Оба они были одеты сходно, и их одежды напоминали сарматскую броню – у одного она была тёмно-серой, у другого сиреневой, оба ходили босиком на перепончатых лапах, но у одного из них поверх чешуи змеился тонкий белесый узор. Привлечённый запахом чародейства, над крышей повис летучий Клоа, поводил безглазым рыльцем – и сгинул.

– Гленн, почему мы на улице? – спросил, утеревшись, тот, кто был покрыт узорами.

– Потому что ты не в ладах с головой! – фыркнул второй, сердито глядя на пришельцев. – А вы тут что забыли? Мы не продаём зелья!

Кесса опешила, но Фрисс и ухом не повёл – лишь указал на разрисованную дверь. Тот, кого звали Гленном, смахнул с гребня остатки воды и кивнул.

– Простите, странники, – его злость наконец остыла. – Наш дом ждёт вас. Я Гленн Серая Тень, Ангеасса – бывшая колдунья.

– Ничего не бывшая! – вскинулась та. – Заходите, не обращайте на него внимания. Зверь пусть тоже заходит, всё равно там разгром…

И это было правдой – и Флона, приютившаяся в дальнем углу, затерялась в грудах обломков и разбросанных вещей. Церит, прикреплённый когда-то к стене, упал и закатился под опрокинутую скамью и оттуда едва-едва светил – пока Ангеасса не нашла его и не подняла над головой с радостным воплем.

– Кесса! – нахмурился Речник, хватая странницу за плечо и водворяя обратно на панцирь Двухвостки. – Не щупай что попало!

– Хороший совет, – махнула хвостом колдунья. – И к себе его примени. Есть хотите?