Текст книги "Good Again (СИ)"

Автор книги: titania522

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 50 страниц)

Ох, а я-то собирался получить удовольствие от подобного зрелища.

– А вы, ребята, я смотрю, сегодня начали с десерта? – сказал я максимально громко, разве что не крича. Китнисс подпрыгнула чуть ли не на метр от земли, а Пит залился таким густым румянцем, что стоило опасаться – не порвется ли у него какой-нибудь сосуд. Да, ради таких моментов я и живу.

– Я подожду там, – ухмыльнулся я, направляясь в гостиную. – Не забудьте помыть руки.

– Тебя не учили стучаться? – воскликнул в кухне распаленный Пит.

– А вас не учили закрывать дверь? – парировал я.

Я слышал, как они возятся, приводя себя в порядок. Ещё до меня доносилось недовольное бормотание Китнисс, и рокочущий голос Пита, который пытался ее утихомирить. Видно, это она оставила дверь открытой, так как ей было уже невмоготу запустить кое-куда руки и далее по списку. Какие же они были милые. И сколько раз уже я заставал их обжимающимися в саду и на крыльце? Но сегодня вышло просто нечто.

Чуть позже, сидя за столом и передавая мне блюдо с рыбой, Китнисс отчаянно избегала зрительного контакта. Я осторожно обсасывал рыбьи кости.

– Вкусно, – сказал я, не прекращая жевать. – Но, бьюсь об заклад, вы оба на вкус еще лучше, – добавил я, чтобы её позлить.

Вилка из ее руки со звоном упала на тарелку, у нее покраснела даже шея.

– Можешь ты просто есть? – пробормотала она.

– Да это просто чудо, что я еще в состоянии есть. Так вы травмировали мою психику, – продолжил я её подкалывать.

Серые глаза, которыми она меня сверлила, полыхали гневом.

– Знаешь, если тебе что-то не нравится, можешь взять и засунуть это себе в…

– Китнисс! – воскликнул Пит, прервав её тираду. А я просто зашелся от хохота. Черт, мне и впрямь нужно было сегодня посмеяться от души.

– Я просто сказал. Не хочу, чтобы микробы и всякое такое…

– Хеймитч, в следующий раз стучись, ладно? Возьми это себе за правило, даже если дверь открыта, – Пит явно на меня давил.

– Хорошо. Но помните: гигиена – превыше всего.

Китнисс прожгла меня убийственным взглядом. Уверен, не сиди рядом с ней Пит, и она могла бы запросто ткнуть в меня вилкой.

Ухмыляясь, я продолжил есть. Из этого лимона я уже выжал весь лимонад, какой мог.

Обедали мы в тишине. лишь Китнисс время от времени бросала на меня взгляд, прежде чем вернуться к трапезе. Молчание нарушил Пит.

– Эффи хочет нам помочь с открытием пекарни, – произнес он. Китнисс лишь тряхнула головой, все еще избегая встречаться со мной глазами. – Нам это совсем не помешает.

– Когда у вас это дело намечается? – спросил я.

– Мы думали, стройка продлится до декабря, но все неожиданно ускорилось, мы у строителей, видимо, на особом счету, так что мы планируем открыться к Празднику Урожая, – пустился в объяснения Пит.

– Но это все равно еще через месяц с лишним, – и какого черта она приезжает на месяц раньше?

Он лишь пожал плечами.

– Понятия не имею, но мы надеялись, что ты ее займешь как-нибудь. Нам так много всего нужно сделать, и мы не против ее присутствия, но ты же знаешь, порой её бывает слишком много…

– Я? Она вообще-то ради вас приезжает, – возмутился я.

И тут Китнисс наконец подняла на меня глаза, и ее угрюмость прорвала легкая усмешка.

– Да, но вы же ней старые приятели не разлей вода. У нас с Питом будет сумасшедший месяц, и ты же знаешь, до чего она бывает чувствительна. Ей понадобится ее собственный сопровождающий, – она смотрела на меня не отводя глаз, и в этом взгляде запросто читалось: В расчете, сукин сын.

Я состроил мрачную мину.

– Не собираюсь я с ней нянчиться. Я столько не выпью…

Пит обернулся ко мне.

– Мы не просим тебя быть нянькой. Мы рады, что она приедет, и будем с ней проводить время. Но ты же знаешь, она склонна во все совать свой нос, все проверять, если ей дать это делать. Просто помоги нам в этом смысле, хорошо?

Я был готов порвать их за это. Но, честно говоря, я не мог бы отказать Питу, когда он о чем-то просит. Может, дело было в том, насколько самоотверженно, бескорыстно он любил Китнисс, или в том каким честным, не поддающимся дурному человеком он был, или в том, как он обо мне заботился, несмотря на всю безнадегу моей жизни, но этот малыш проник мне в самое сердце. Однако я не собирался так легко с ним соглашаться. Не стоило раскрывать свои карты, давая понять, что я готов плясать по его дудку как влюбленная девочка.

– Я буду делать это от случая к случаю. Идет? – уступил я.

Пит просиял такой дурацкой широкой улыбкой, как будто только что развернул подарок, о котором только и мечтал.

– Только об этом мы тебя и просим, правда, Китнисс?

Она все так же пялилась на меня через стол серебристыми, как ртуть, и такими же, как она всепроникающими глазами. Она меня насквозь видела. Как всегда. После Клариссы, она была первой, кто сразу же меня раскусил.

– Только не оставляй её с нами наедине, – взмолилась она. – Кроме того, у нас есть ящик кое-чего стоящего твоего внимания в подполе.

Вот так они меня в это и втянули.

***

Нагрянула она в пятницу вечерним поездом. Не знаю, чего я ждал, но вид женщины, которая вышла из вагона, меня удивил. Вместо броской карикатуры, которой она была когда-то, теперь это была просто миниатюрная особа лет сорока. Я даже не сразу ее узнал, потому что прежде спрятанные под париком и забранные кверху волосы – как оказалось, блондинистые, даже льняные – теперь струились по плечам. Она оставалась ухоженной и хорошо одетой: тесно облегающий девичью фигурку синий костюм с золотыми пуговицами, наманикюренные пальчики, тщательный макияж. Но даже в нем сквозила некоторая сдержанность, так что главным украшением этого четко очерченного лица теперь были блестящие, как бриллианты, голубые глаза. Прежде я никогда не замечал ее прозрачных светлых глаз. Может, они и не могли сравниться по голубизне с небесными очами Пита, и все же они потрясали своей чистотой. Мне вдруг стало не по себе, и я весь внутренне напрягся от того, насколько она была теперь другая.

– Ну, поезда нынче уже не те, что прежде. Сервис нынче такой… – она недовольно сморщила личико, – ненавязчивый.

И она отряхнулась, прежде чем расцеловать Китнисс в обе щеки, да так крепко, что я, наконец-то, узнал в ней прежнюю Эффи. Держа нашу подопечную за плечи, она обозрела ее с ног до головы, включая хлопчатые мешковатые штаны, и утепленную рубашку с длинными рукавами и V-образным вырезом – этот наряд идеально подходил для охоты по осени, и Китнисс так все время ходила. Эффи же зацокала языком.

– Нам нужно сделать что-нибудь с твоим гардеробом, дорогая, – Китнисс закатила глаза, адресуясь к рядом стоящему Питу.

Эффи же, повернувшись к мальчишке, тут же растаяла. Принялась целовать в знак приветствия и его тоже, поглаживать его лицо своей маленькой ручкой, но была к малышу гораздо снисходительнее.

– Мой, мой… – вот всё, что она смогла поначалу выдавить, заметно тронутая его появлением. – Ты выглядишь гораздо лучше, чем в нашу последнюю встречу. Хороший мальчик, – Эффи уплыла от него прочь, оставив Пита озадаченным, но польщенным.

Мне же она лишь сухо пожала руку.

– Ну, Хэймитч, тебя приятно видеть как всегда, – улыбка у нее была вымученная, но, честно говоря, раз речь шла об Эффи, я мог с это пережить. И буркнул что-то в ответ. Мы все пошли прочь, но на выходе со станции она вдруг остановилась.

– У нас будет машина? – спросила она.

Китнисс смерила ее убийственным взглядом.

– Хм, нет. Тут можно дойти пешком. Дистрикт Двенадцать не такой уж и большой.

– Ох! – выпалила она, обернувшись на каталку, которой я до этого не замечал. Та была с горкой завалена багажом. – Но как я дотащу вещи до Деревни Победителей? – сказала она, принюхиваясь, как будто это был самый важный вопрос на свете. Мы же втроем просто стояли и разглядывали гору чемоданов, поражаясь, что кому-то нужно столько вещей не то что на целую жизнь, а всего на месяц. Пит был вынужден в итоге вызвать грузовик, чтобы доставить все это на место. Когда этот драндулет прибыл, глаза Эффи еще больше расширились:

– А это безопасно, ехать на таком? – она тяжело задышала.

– Мы прогуляемся. А он привезет наши вещи, – объяснил Пит с безграничным терпением.

– Я бы с большим удовольствием проехалась, если вы не против, – фыркнула она.

Китнисс в ответ произнесла самым мягким голосом.

– Хорошо, Эффи, поедешь в кабине с водителем. Мы объясним ему, как проехать к твоему дому. Как устроишься, просто заходи к нам. У нас позади дома белый забор.

Эффи посмотрела на грузовик так, как будто он кишел вредителями. А мы поспешили закинуть её багаж в кузов. И, пока Пит объяснял шоферу что к чему, она успела забраться в кабину с предельно недовольной миной.

Стоило грузовику скрылся из виду, и мы молча переглянулись.

– Мать твою, – вот и все, что я смог из себя выдавить.

Пит уже был не в силах сдерживать веселье и широко нам улыбнулся.

– Пусть привыкает к сюрпризам. Мы же не в Капитолии! – все еще усмехаясь, он взял Китнисс за руку, и мы потащились обратно в Деревню.

– Не возьму в толк, отчего она не остановилась в гостинице в городе? Ей всяко было бы там приятнее, – заметила Китнисс.

Я ничего не ответил, ведь у меня у самого накопилось немало вопросов, и я собирался найти на них ответы.

***

Эффи пожаловала прямо к ужину, разряженная в пух и прах, сменив свой костюм на розовое трапецевидное платье с черным лакированным пояском и гармонирующих с ним туфлях на шпильках. Тонкие руки были затянуты в черные длинные перчатки, доходившие ей до локтей. Обувь была не столько экстравагантна как прежде, но высота каблуков все равно впечатляла. Хотя мне было даже жаль, что она больше не таскается на тех гигантских ходулях. Шагая по травке она бы наверняка навернулась, а я бы от души посмеялся. Китнисс тоже расстаралась в плане одежды по такому случаю и превзошла сама себя, нацепив длинный зеленый свитер с лосинами и стильными ботинками. Эффи снова смерила ее взглядом с макушки до пят и одобрительно кивнула. Потом она направилась в их незамысловатую бежево-зеленую гостиную. Пит и Китнисс уже успели отодрать прежние обои и перекрасить комнату в любимые цвета нашей охотницы, напоминающие ей о покое и уединении в лесной глуши. Столовая на первом этаже, где мы на сей раз обедали, ибо был особый повод, тоже претерпела изменения и теперь была желто-оранжевой, как на самом деле и многие другие уголки их дома – я только сейчас это заметил. Эффи прямо-таки рассыпалась в комплиментах. Войдя через арку на кухню, она сладко запричитала:

– О, Китнисс, этот дом просто очарователен. Ты должна провести мне по нему экскурсию. Так здорово подобраны цвета!

Китнисс обменялись многозначительными взглядами с Питом, прежде чем вновь повернуться к Эффи, и с заметной гордостью поблагодарила её.

– А ваша кухня! Пит, ты оборудовал ее по последнему слову техники, тут есть все на свете, – она потрогала самый маленький из его миксеров, обе встроенные духовки, гранитные рабочие поверхности. – Все очень профессионально. Не могу дождаться знакомства с твоей пекарней – представляю, какая там красота.

– На самом деле мы сейчас еще работаем над эстетической составляющей. Сначала надо закончить с установкой оборудования и зонированием, – объяснил Пит.

– Ну, я бы приглядела за оформлением помещения по моде. Я в этом знаю толк. У меня возле дома есть отличное кафе: хрустальная люстра, скатерти с ручной вышивкой, дизайнерские чашки. Такое очаровательное местечко! – она захлопала в ладоши, а Пит заметно побледнел.

– Дистрикт Двенадцать – не то местечко, где можно повесить хрустальную люстру, и сделать вид, что так и надо, – пробормотал я. Китнисс, услышав это, захихикала, видно, представив кого-то вроде Сальной Сэй в растерянности глядящую на кружева и веселенький, аж обхохочешься, ситчик. Пит явно облегченно выдохнул оттого, что тема люстры в пекарне сама собой сошла на нет, и вернулся к приготовлению ужина.

– Конечно, но еще никому не мешало хотя бы отчасти показывать класс, – упорствовала Эффи.

– Пит собирается сохранить тот же стиль оформления, что был в прежней пекарне, – резко бросила Китнисс. – У нас будут столики, за которые люди смогут присесть, выпить кофе, чай и всякое такое, но это все еще пекарня. Мы там повесим кое-какие его картины, но все будет по-простому, – она слегка улыбнулась Питу, расставляя на столе приборы.

Эффи лишь пожала плечами и, осторожно стянув перчатки, ловко стала помогать с сервировкой. Такая непринужденная демонстрация навыков ведения домашнего хозяйства с её стороны полностью застала меня врасплох. Я-то считал, что Эффи привыкла, чтобы ей прислуживали, а сама и палец о палец не ударит. Даже Китнисс заметно опешила от этого предложения помощи, и просто передавала ей из рук в руки тарелки, вилки, салфетки.

Пит в этот вечер колдовал над кабачковым хлебом, и жареными перепелами с овощами нового урожая, которые сам же и вырастил. Еще он приготовил целую корзинку сырных булочек и даже мусс на десерт. Я вынужден признать – этот малыш король кухни. Еще на столе появилась пара бутылок красного вина, прямо из Капитолия, под названием каберне совиньон, как дополнение к превосходному ужину. Я постарался поставить одну из бутылок поближе к себе.

Эффи потчевала нас рассказами о переменах в Капитолии, например, о приватизации средств массовой информации, ЖКХ и прочих предприятий, которые работают на благо общества. Некоторая часть местного истеблишмента имела несчастье утратить монополии, но они были теперь не в том положении, чтобы качать права перед нынешнем правительством. Китнисс и Пит, похоже, не очень секли о чем это она толкует. В Дистриктах вообще мало кто понимал все эти термины, типа «частный» и «общественный», так что все это было для них пустой звук. Надо отдать им должное, они при этом умудрились скрыть от гостьи, что тема ни в малейшей степени им не интересна, так что она увлеченно продолжала болтать. В частности, об изменениях в общественном сознании в Капитолии:

– В Министерстве образования сейчас переписывают учебники истории для средней и старшей общеобразовательной школы. Раньше в них была сплошь идеология, пропаганда. Наша студия сделала серию документальных фильмов об искажении учебных материалов, и они вызвали огромный интерес аудитории, – Эффи гордо заулыбалась.

– Припоминаю, что видел пару-тройку серий, – вставил Пит, – Полагаю, все это было шоком скорее для капитолийцев, чем для тех, кто живет в Дистриктах.

Голос Эффи посерьезнел.

– Мы все учимся приспосабливаться к этой новой реальности, – она со значением посмотрела на Пита. – Безгласые были освобождены из кабалы специальным постановлением правительства. Они теперь ходят в специальные школы для немых, учатся общаться знаками, чтобы потом они могли снова влиться в общество. Конечная цель – полная реинтеграция. Согласно новому трудовому законодательству, каждый, кто работает может рассчитывать на минимальный размер оплаты труда, и на прожиточный уровень. Мы и об этом снимаем фильмы, – я заметил, что Китнисс схватила Пита за руку, а сам он опустил глаза в пол, и на его лице отразилось неподдельное страдание. Ему довелось видеть как Дария и еще одну безгласую пытали и замучили до смерти, так что, хоть Эффи и не хотела его задеть, ей это удалось —, а я так и не успел пнуть ее под столом ногой.

– Эти перемены тяжело дались многим капитолийцам, которые привыкли к совсем иному порядку вещей, – заключила Эффи, размахивая рукой с зажатым в ней бокалом вина.

Китнисс смерила ее тяжелым взглядом, но промолчала. Я был почти впечатлен тем, как она сегодня вечером умудрялась держать себя в руках. Обычно она не стеснялась в выражениях, если что было не по ней. Хотя, должно быть, слушать, как капитолийка рассуждает о том, как им там «тяжело дались перемены», было для неё по меньшей мере оскорбительно. А я-то думал, что я самый главный придурок за этим столом.

– Полагаю, все это не сравнится с необходимостью хоронить останки своих бывших соседей в общей могиле и отстраивать заново весь Дистрикт. Вот что я назвал бы «тяжело дались перемены».

Стоило мне это произнести, и вся кровь отлила от лица Эффи. Ее голос стал совершенно нетипично для нее напряженным.

– Я не утверждала, что наши нынешние трудности могут сравниться с тем, что переживают в Дистриктах. И мне не нравятся намеки, что я, мол, не сочувствую тем жертвам режима, которые и сейчас продолжают страдать. Но есть вещи, в которых обе стороны должны идти друг другу навстречу, и не все из них такие уж безболезненные, – никто из нас не знал, куда девать глаза после такого заявления. Китнисс потянула Пита за рукав, когда вставала, чтобы собрать грязные тарелки. И он был явно благодарен за возможность к отступлению, когда последовал за ней на кухню, чтобы принести десерт.

А я просто смотрел на нее, меряя глазами. Было что-то в ее речи, что давало мне понять – высказывается она отнюдь не только теоретически. Она встала, чтобы отнести свою тарелку на кухню, но я ее остановил, коснувшись ее руки.

– Что происходит, Эффи? Ты ведь здесь не только ради пекарни?

Она заметно вздрогнула и снова уселась за стол. И снова запела явно с чужого голоса:

– Мне нужно собственными глазами убедиться, что с ними все в порядке. Или, ты думаешь, я тут ради Плутарха? – она как будто иронизировала. – Возможно, я готовлю один из тех супер-роликов, в которых ты так преуспел во время Революции. Ты это хочешь от меня услышать, Хеймитч? Так тебе будет проще потешаться над глупой Эффи за моей спиной?

Её гнев застал меня врасплох.

– По любому, за что ты так дуешься? Вообще-то тебе надо было бы сказать спасибо, что ты не сгнила в капитолийской тюрьме. Или еще чего похуже.

Она шумно вдохнула.

– Я очень сильно на тебя дуюсь, но сейчас я не собираюсь это обсуждать. Я хочу провести приятный вечер в обществе Пита и Китнисс, потому что я некогда полагала, что больше уже их не увижу. И если кто и должен кое-что объяснить, то это вы, мистер! А теперь, дай-ка мне отнести все это, пока я окончательно не расстроилась, – она гордо задрала нос, собрала тарелки и потащила их на кухню.

Я слышал, как они втроем там весело болтают, как бежит из крана вода, как время от времени раздаются взрывы смеха, но даже не пытался уловить, о чем они болтали. Ясно было, что нынешняя Эффи совсем не та, что прежняя, и, видно, у нее были со мной счеты.

Следующий месяц обещал быть долгим.

Комментарий к Глава 19: Паршивей некуда (POV Хеймитч)

Комментарий автора: Вы когда-нибудь задавались вопросом: что произошло с Эффи в Капитолии? У меня есть некоторые мысли на этот счет, и, я надеюсь, она вам понравятся.

Комментарий переводчика: Не назвала бы этого «Хеймитча» и эту «Эффи» канонными. По мне, так они оба довольно плоские. К тому же тут есть то самое «не верю»: не мог старый ментор ТАК вникать в детали чужого гардероба – по-бабьи это как-то и не в характере. Хотя, наверняка, я несколько предвзято к ним отношусь: я все еще в плену очарования моего «первого» Хеймитча, из «Дедушки-ментора» https://ficbook.net/readfic/3209801 . Старая любовь не ржавеет. Тот Хеймитч, реальный, пронзительный и крепкий как хорошее пойло, на мой взгляд, недооценен русскоязычным фэндомом, тогда как в англоязычном вся трилогия The Ashes of District Twelve – уже вечная фанфик-классика.

========== Глава 20: Паршивей некуда (POV Хеймитч) Часть 2 ==========

По окончании застолья было решено, что именно я должен проводить Эффи до дома. Мне это явно не улыбалось, особенно после того, как Эффи ясно мне дала понять, что у нее на меня зуб. Однако нам с ней все же было по пути, а деткам явно уже не терпелось заняться тем, чем они там обычно занимались в уединении, чтобы ни их ментор, ни бывшая сопровождающая не маячили поблизости. Эффи расточала чрезмерные благодарности и щедрые прощальные поцелуи, и обещала оделить всех капитолийскими гостинцами как только распакует вещи. Вечер был довольно свежий, и Эффи в ее тоненьких туфельках на шпильках явно пробирал холодок, она уже дрожала. Я предложил ей свой пиджак, но она только носик сморщила и быстро замотала головой. Надо же, не думал, что так все плохо – я ж только-только его постирал… Ну, ладно, вру, я его в жизни не стирал, но думал, что он все же нормально пахнет, чтобы сходить в нем на ужин.

Мы молча шли с ней бок о бок, и единственным звуком, нарушавшим тишину, было совиное уханье в лесу за оградой. Через несколько минут Эффи все же заговорила:

– Как хорошо их снова видеть в добром здравии, такими сильными. И они так по-домашнему смотрятся! – она могла бы снова начать бить в ладоши, но, видно, удержалась от этого. – Думаешь, они поженятся?

Я крякнул.

– Я ничего об этом пока не слышал, но, мне кажется, Китнисс будет непросто принять для себя такую перспективу. И они оба еще не до конца восстановились, знаешь ли.

– По мне так они выглядят отлично, – запротестовала Эффи. – И хорошая свадьба – прекрасный повод отпраздновать этот прогресс. Каких-нибудь пару сотен гостей: только ближайшие друзья и разные сановники… ничего слишком грандиозного. Я даже могла бы заказать для них гигантский хрустальный…

– Какого дьявола ты городишь! – взорвался я. – Слушай, Эффи, не вздумай это с ними обсуждать, ладно? Им пока за глаза хватает дел с пекарней и своей терапии, не нужно ещё и тебе накалять обстановку, – я не собирался рассказывать ей ни о приступах Пита, ни о паршивой привычке Китнисс чуть что сбегать и прятаться в лесу или в каком-нибудь чулане. – Сейчас у них все идет как по маслу. Но ты и представит себе не можешь, что они из себя представляли сразу по возвращении из Капитолия.

Эффи кивнула и посерьезнела.

– А где сейчас мать Китнисс? Я была уверена, что она живет здесь.

Я покачал головой.

– Думаю, после смерти Прим она была просто не в состоянии сюда вернуться.

– Так Китнисс была здесь совсем одна? – спросила Эффи.

– Ага, ну, не считая Сальной Сэй и меня. А я захаживал нечасто. Она вообще ничего и никого вокруг не замечала месяца два кряду.

Эффи заметно вздрогнула.

– Это ужасно. Бедная Китнисс! Разве матери так поступают? – негодующе выплюнула она.

В некотором смысле я думал так же. Но как человек, который и сам по жизни здорово облажался, я не мог заставить себя осуждать за это миссис Эвердин. Если я что и знаю, так это то, что невозможно угадать – как человек среагирует на трагические повороты судьбы. И даже Китнисс с некотором смысле была в чем-то похожа на свою мать.

– Люди, знаешь ли, по-разному справляются со свалившимся на них дерьмом.

Эффи воззрилась на меня.

– Поэтому ты бухаешь как сволочь и смердишь как выгребная яма? – лицо ее при этом было таким бесстрастным, что ушам своим не мог поверить – она и такое ляпнуть!

– Ух ты, и где же ваши манеры, мисс Бряк? – ухмыльнулся я.

– Я сейчас не на рабочем месте, так что не обязана быть милой. В любом случае, – она вздохнула. – На одних только манерах далеко не уедешь. Взять хотя бы тебя. С твоим-то мерзейшим характером, беспробудным пьянством и зловонием, а стал революционным лидером. Ну, а куда мои манеры привели меня? В ледяную камеру с бесконечными побоями, – я похолодел, подавленный тем, с каким отстраненным, невозмутимым видом она это произнесла, как будто просто говорила о расстоянии от Дистрикта Двенадцать до Капитолия.

Я встал как вкопанный у самой ее двери и повернулся к ней.

– О чем ты говоришь? Что там с тобой случилось?

Эффи, склонив голову набок, смерила меня жестким взглядом, сложив руки на груди – так она защищалась от холода, а, может быть, и от меня.

– А ты не думал, что не только вам здесь пришлось зализывать раны? – она горько усмехнулась. – Или, по-твоему, я недостаточно чувствительная личность, чтобы переживать о том, что меня бросили в застенок и там допрашивали с пристрастием. А все оттого, что думали – я что-то знаю. Хоть я об этих ваших делах понятия не имела. Возможно, я слишком тупая, чтобы доверить мне дело Революции, или я для тебя просто винтик капитолийской машины?

Ее взрыв меня потряс.

– Шутишь? Ты злишься на меня за то, что я участвовал в заговоре, и не сказал тебе об этом? Ты серьезно? – мое лицо исказила усмешка.

Мой сарказм явно её уязвил, но она лишь распрямила спину и сжала ладошки в маленькие, крепкие кулаки.

– Ты доверился Плутарху Хэверсби, это ж надо? А ведь мы работали с тобой вместе 15 лет. Так неужели я не заслужила хотя бы капельки правды? Неужто ты думал, что, когда Пита и Китнисс тащили на Квартальную Бойню, я получала удовольствие, участвуя в этом?

Я был настолько ошарашен тем, из-за чего она на меня злилась, что зашелся истерическим хохотом. Смеялся так истошно, до коликов, что вынужден был в итоге осесть на ступени крыльца, чтобы не обмочить штаны. Мне никогда и в голову не могло прийти, что эта размалеванная штучка возбухнет, что я не пригласил ее присоединиться к мятежу. Это было уже слишком.

– Слушай… Эффи… – от смеха я не мог даже толком говорить.

Эффи же от этого стала белее мела и, развернувшись на пятках, потопала вверх по ступеням своего нынешнего дома. Приподняв цветочный горшок, она выудила из-под него ключ и сунула его в замочную скважину. Она уже была на полпути внутрь, когда схватила с пола глиняный горшок и запустила им в меня. Мне удалось увернуться и не получить этим снарядом в голову, но плечу моему здорово досталось.

– Ну, ты уже все мне сказал. И мне на тебя начхать, я здесь по любому не ради тебя! – заорала она на меня и с силой хлопнула дверью.

Тут мой смех и оборвался.

Потирая плечо, я отправился к себе домой. Побои? Допросы? Я знал, что она побывала в тюрьме, но и представить себе не мог ничего подобного. Черт, отчего я чувствую себя так паршиво, что хуже некуда. Я развернулся и, вновь оказавшись у её двери, громко в нее заколотил. Внутри послышался шорох, я уже понял руку, чтобы постучаться еще раз, когда дверь приоткрылась. Через щель я заметил, что взамен своих туфель она надела пушистые голубенькие тапочки на каблучке. Мне захотелось расхохотаться снова, но я знал, что тогда уже будет не избежать пощечины или чего похуже.

– Ладно, слушай. Мне жаль. Я не собирался над тобой смеяться, – она просто пристально смотрела на меня блестящими глазами. Ей нужно было что-то еще. Набрав побольше воздуха в легкие, я сказал. – Я был бесчувственной скотиной и должен был больше тебе доверять. Хочешь об этом поговорить? – еще больше виниться перед ней я не собирался.

Эффи пялилась на меня еще пару секунд, а потом открыла дверь пошире и отступила, пропуская меня внутрь. Она еще и дня здесь не провела, а все вокруг уже пропиталось её парфюмом, на всех горизонтальных поверхностях были расставлены ароматические свечи. Направившись в гостиную я, прежде чем присесть, распахнул окно – этот дом был еще хуже моего.

– Тут что, взорвалась бомба с духами? Да здесь воняет! – у меня уже глаза слезились.

– Ты хотел поговорить, – пробормотала она, направляясь на кухню. И я услышал стеклянный звон. А следом она появилась с подносом – на нем стояли два бокала и графин с темно-коричневой жидкостью. Поставив все это на стол, она налила нам обоим. Потом с выпивкой в руках присела на диван, и бокал она сжимала так жестко, что даже костяшки пальцев побелели, тогда как вся ее поза выражала лишь спокойствие и расслабленность.

Мы так и просидели несколько минут в напряженной тишине, поочередно прихлебывая из наших бокалов. Ну, прихлебывала она. Я-то свой выпил залпом, а потом налил себе еще.

– Так как у тебя дела в Капитолии? – спросил я, не зная как еще начать этот разговор.

– Работа у меня очень хорошая, я ее люблю. Все время провожу на разных студиях, – сказала она.

– Друзья? – спросил я.

– Многих арестовали. Но все-таки у меня есть кое-кто, с кем я работаю, очень интересные люди и легкие в общении.

Потом тишина повисла вновь. Черт. И я решил взять быка за рога.

– Ну, и что же тебя на самом деле сюда привело?

– Хотела повидать Пита и Китнисс. Я тебе уже говорила, – она фыркнула.

– Но ты вроде сюда надолго. Тебя на работе не хватятся? – закинул я удочку.

Вздохнув, она вытерла ладони о платье. Они у нее, кажется, вспотели. Могу поклясться, но за столько лет нашего знакомство я ни разу прежде не видел, чтобы Эффи потела.

– Это вряд ли. У них там еще дюжина людей делает то же, что и я, – она помолчала. – На самом деле, меня туда Плутарх пристроил. Иначе, полагаю, вряд ли бы меня взяли на такую работу.

Я вопросительно поднял брови, ожидая дальнейших объяснений.

– Они все там бывшие повстанцы. Теперь на работе не склонны терпеть… капитолийцев, особенно если есть сомнения в их лояльности, даже если он пришли по личной протекции Плутарха, – она взмахнула рукой и сделала еще один глоток.

Я пару секунд обдумывал то, что она сказала. Может ее работа все же не была такой уж хорошей. Она снова наполнила свой бокал, а я мог лишь внутренне уповать, что она не станет пытаться угнаться в этом плане за мной.

– Просто, они не очень-то воспринимают меня всерьез. Или не доверяют. Раньше я знала все входы-выходы, но теперь, когда все так сильно изменилось, все уже не так просто.

Я недоверчиво переспросил.

– Я правильно тебя понял: ты скучаешь по тому, как все было раньше?

Она заерзала на месте, приканчивая второй бокал.

– Все сложно… Очевидно, то… что происходило… было неправильно. Аморально, – она снова себе налила.

– Я бы на твоем месте притормозил, – предупредил я её.

Полностью проигнорировав мои слова, она продолжила в том же духе, все больше распаляясь.

– Было так несправедливо посылать всех этих Победителей вновь на арену. Они заслужили то, чтобы дожить свой век в мире и покое, почивая на лаврах и купаясь во всеобщем обожании, – ее глаза округлились и засветились как два лунных диска, когда она вскинула руки, чтобы подчеркнуть свои слова.

Я же смотрел на нее, прищурившись.

– Отчего ты не сказала, что для начала было в принципе несправедливо посылать на арену детей?

Ее руки все еще парили в воздухе, как две неугомонные колибри.

– Да, конечно, но к тому времени это было для меня чем-то совершенно обыденным, нормальным, – она и щебетала как птица. – И мне досталась капелька славы и успеха после 74-х Голодных Игр. Я была так счастлива, что сопровождаю не одного, а сразу двух Победителей. Такого прежде никогда не случалось! Конечно, я по этому скучаю! – в конце она повысила голос. Этот звук был как скрежетание ногтем по грифельной доске.

– Но потом они объявили третью Квартальную Бойню. Так жутко! Так неправильно! Нас всегда учили, что люди в Дистриктах и не совсем люди – ты просто вырастаешь, думая так. Но вот теперь двое моих милых детишек! – она прижала руку к груди, как будто не могла даже дышать. – Двое моих дорогих Победителей должны были туда отправиться и я так страдала, – она уже не очень уверенно ткнула в пальцем в мою сторону. – Ты смог придумать, как все это изменить, и не дал мне даже шанса доказать свою храбрость, – алкоголь явно здорово её разгорячил, взяв над ней верх.