Текст книги "Good Again (СИ)"

Автор книги: titania522

сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 50 страниц)

Я взглянула вверх, и отыскала глазами в неверном свете погруженной в темноту комнаты сонный взгляд Пита.

– Мы думаем о них, не о себе. Потому что же для нас важнее, верно? Пытаемся отыскать во всем этом смысл, понять, почему же так случилось, и, может быть, нам никогда не суждено найти ответ. Но после… – я замолчала, отчаявшись облечь свои мысли в слова.

Пит понял меня и без слов, как понимал – невероятно ясно – и многое другое.

– Но после того, как мы это сделаем нам только и останется…

– …жить хорошо, изо всех сил, на полную…

– …и любить друг друга, чтобы восполнить все, что мы утратили.

КОНЕЦ

Комментарий автора: Это все, ребята! Следующую главу я публикую лишь для того, чтобы собрать там все мои рекомендации и ссылки на поэзию и музыку, своеобразный «Everlark Playlist». Я испытала искренне удовольствие, пока писала этот фик и переживала этот опыт вместе с вами. Хочу попросить вас заглянуть еще и в следующую главу, где я собрала ссылки и музыкальные рекомендации. Возможно, я еще напишу и сиквел к этому произведению, который думаю назвать «Sealed With Salt Water» (Скрепленные соленой водой). Надеюсь получать от вас комментарии по этому поводу. И я буду скучать по процессу описанию этой части их (видимо, эверларк) жизни.

Комментарий переводчика: Неужели это все? Какое счастье! Этот фик, опрометчиво выбранный мной в августе как средство скоротать время до появления следующей главы «Ничейного» (которая, увы, так и не появилась, несмотря на посулы автора seemaree) – стал для меня настоящим забоем, в котором надо отбить киркой и переворошить тонны руды, чтобы отыскать хоть крошечный золотничок. И то, что я не прочитала его до конца, прежде, чем взяться за перевод – единственная причина, почему я все-таки перевод закончила. Не считая постоянной горячей поддержки читателей. (Ну, и еще спасибо pinkdolphin за качественный подстрочник фрагментов нескольких последних глав!!!). Мои резоны недолюбливать филистерскую (пардон за книжное слово) прозу Титании – помимо ее местами откровенно графоманской природы – просты: лично мне не близок и не симпатичен американский образ жизни и вытекающий из него оголтелый консьюмеризм (по-нашему – потребительское отношение к миру). А именно он прозрачно читается во всех этих многословных описаниях предметов гардероба, обстановки, сервиса (в Панеме-то!) и еды. Тем более он не уместен в дистопическим мире Панема, и в изложении с т.з. Китнисс – я уверена, канонной Китнисс и дела не было до всех этих «побрякушек». А некоторые вещи вообще у меня голове не укладываются: как Пит (чужими руками, за деньги) мог обустроить дачу (cabin – в оригинале, то бишь загородным домик, обычно у воды) в заповедном месте на озере, да еще и дорогу туда проложить, так вот, между делом? В разрушенной стране… И Китнисс, найдя свое сокровенное озеро «обустроенным», пришла от этого в восторг? Держите меня семеро… Только американка могла такое написать!!! Доктор Аврелий применил методы психоанализа – и всем резко полегчало? Только американка, убежденная, что кресло психоаналитика для человека – такая же насущная необходимость, как кусок хлеба или мыла… Ну, вы уже в курсе. Китнисс балдеет от шампанского? Пусть все это будет на совести автора. И свадьба здесь с моим хеадканоном тоже не совпала. Мой, если что, похож на это https://ficbook.net/readfic/3490970

И я даже рада, что сиквел – обещанный автором в комментариях – так и не написан. Спасибо всем, кто был со мной и с этим переводом без малого четыре месяца! Мне тоже нужны ваши итоговые комментарии! И да пребудет с вами everlark!

______________

* В оригинале глава называется «All of Me» (Всего себя), так же, как песня Джона Легенда. Но я бы перевела самую известную строчку это песни скорее как «Все во мне любит все в тебе». Текст и перевод песни здесь http://www.amalgama-lab.com/songs/j/john_legend/all_of_me.html Шикарный женский вокал бразильянки Luciana Zogbi и субтитры здесь https://www.youtube.com/watch? v=WXv-kmhqH5c

**Джек Гилберт (1925-2012) – американский поэт, лауреат Пулитцеровской премии. Статья о нем в англоязычной Вики https://en.wikipedia.org/wiki/Jack_Gilbert Это первый (во всяком случае, из известных мне) перевод его стихов на русский.

***«May the road rise to meet you» – вольный перевод этой старинной ирландской свадебной клятвы взят отсюда http://magmarry.ru/articles/svadebnye-kljatvy-2.htm. Автор перевода, увы, неизвестен. Также существует перевод начала этого стихотворения Валентины Сокорянской. Доступно на: https://www.stihi.ru/30.11.2008/4968. Очень красивая мелодия на эти стихи в хоровом исполнении: https://www.youtube.com/watch? v=tn9hLK2nmPM&list=RD0pHlTssFpGk&index=6

**** Автор использовала тексты традиционных старинных ирландских свадебных обетов, которые показались ей очень уместными в данном контексте. Кстати, оказалось, что на русский они прежде не переводились. Во всяком случае, в открытых источниках найти не удалось. В оригинале это тоже верлибр, «свободный стих». Отмечу также, что высоко заплетенная коса – тоже часть ирландской свадебной традиции, по которой в косах заключена мистическая женская сила. Очаровательный материал об ирландской традиционной свадьбе здесь: http://hmwedding.livejournal.com/46518.html А для любителей everlart иллюстраций – вот очень похожий «семейный момент» обнимашек с Хеймитчем на свадьбе Пита и Китнисс. So cute! http://41.media.tumblr.com/06b3b1e3af44cad59ce9aadd21153049/tumblr_mvt5q4zm6Q1sb4xkdo1_1280.jpg

========== Глава 47: Плэйлист (доп. материалы, рекомендованные автором) ==========

Автор публикует свой объемный фаворитес-лист фанфиков по “Голодным играм” – в среднем по одному-два произведения на каждую из 46 глав. Однако не вижу смысла переводить его на русский. Интересующимся достаточно перейти по ссылке http://archiveofourown.org/works/1015070/chapters/6038720

Отмечу только, что по многочисленным просьбам читателей на русский был недавно переведен Aclathrate27 вот этот пункт из списка titania522 – “Пять слов, которые Пит произносит лишь ночью”. https://ficbook.net/readfic/3798041 Уже стал очень популярным. Рекомендую.

Плэйлист

Цитаты, эпиграфы, источники (перевод на русский и некоторые ссылки – см. в тексте и примечаниях соответствующих глав):

Глава 11 Речь мэра Гринфилда основана на речи ноболевского лауреата, выжившего в Холокосте, Элии Висела (Elie Wiesel’s Speech “The Perils of Indifference” http://www.historyplace.com/speeches/wiesel.htm)

Глава 16 Арка Победителей и Аллея Трибутов основана на идее Проспекта Прав Человека (Strasse der Menchenrechts) в немецком Нюрнберге. Декларация основана на тексте Всеобщей Декларации прав человека (1948)

Песня I’ll Stand by You by The Pretenders

Глава 18 Adrienne Rich

Глава 22 Young Sea by Carl Sandberg

Глава 23 Your Laughter by Pablo Neruda

Глава 28 Kindness by Naomi Shihab Nye

Глава 29 Kindness by Naomi Shihab Nye

Глава 30 Dust to Dust by The Civil Wars

Глава 32 Wave by Sonali Deraniyagala

Глава 34 Сонет 116 Уильяма Шекспира

Глава 35 Dazed and Confused by Led Zeppelin

Глава 36 Separate Lives by Phil Collins

Глава 37 We Belong by Pat Benetar

Глава 38 Dulce Locura by La Oreja de Van Gogh

Глава 39 Fell on Black Days by Soundgarden

Глава 40 Please Please Please, Let Me Get What I Want by The Smiths

Глава 41 My Love by Celine Dion

Глава 42 My Love by Celine Dion

Глава 43 I Love, You Love by John Legend

Глава 44 I Like For You To Be Still by Pablo Neruda

Глава 45 Стихотворение Absolution by Siegfried Sassoon

Речь Пита основана на идеях Виктора Франклина, изложенной в его книге «Человек в поисках смысла» (Man’s Search for Meaning) http://www.amazon.com/Mans-Search-Meaning-Viktor-Frankl/dp/0671023373.

Глава 46 Horses Without a Moon at Midnight by Jack Gilbert

Название главы – песня All of Me by John Legend

========== PS: Рождественская булочка ==========

Little Christmas Bun

– Взял бы да и помог бы мне тут, чего расселся? – выпалила Джоанна, подтягиваясь на раскладной лестнице, и пытаясь расправить и повесить елочную гирлянду на пушистом дереве.

– Я ж говорил тебе… – досадливо отмахнулся от нее Хеймитч, так и не потрудившись встать со своего кресла, и, само собой, и пальцем не пошевелив, чтоб ей помочь. – Закинь ее повыше да просто походи вокруг…

– Тогда она будут висеть криво! – фыркнула в ответ Джоанна. – А тебе лишь бы сидеть на попе ровно, пока я тут ломаюсь.

Джоанна все так же тщетно сражалась с упрямой гирляндой, пока ей на помощь не подоспела ее спутница жизни – Зара, которая тут же взялась за другой конец. С типичным для жителей ее родного Одиннадцатого Дистрикта тягучим говорком Зара увещевала Джо:

– Хватит уже тебе кидаться на Хеймитча, – она и ему дурашливо покачала головой – мол, «ай-ай-ай», – позвала бы сразу меня, как все тут у тебя запуталось. Я ж тебе сто раз говорила… – кудрявая темнокожая красотка хлопотала и вилась вокруг Джо так, как делают только те, кто прожил вместе долгие годы и знают другого как свои пять пальцев. Наблюдавшей этой возней Китнисс подумалось, что наверняка и они с Питом примерно так же смотрятся со стороны – полжизни вместе, проведенных в любви и… ну да, в согласии. Как и у Пита с Китнисс, у Джоанны и Зары случались порой размолвки, но время и взаимное терпение сгладили острые углы, и все пришло к такой вот идиллической картинке.

– Ты бы не вел себя так, будь тут Ровена, – процедила сквозь зубы Джоанна в сторону Хеймитча, явно не собираясь так просто оставлять его в покое.

– Ровена мне не указ, – парировал тот резко, но не особо убедительно.

– Ага, конечно! Да наш дорогой доктор из тебя веревки вьет, старый дуралей, разве нет? – принялась подтрунивать над ним Зара. Хеймитч скривился, хотя тут же невольно усмехнулся. Зара также не стеснялась в выражениях, как и Джоанна, но все же была гораздо мягче. Ведь ей не пришлось пройти через ад двух Голодных Игр и жизни Победителя, да еще и через пытки в застенках Капитолия во время Революции. Но вообще-то они с Джоанной были два сапога пара – недаром же столько лет были неразлучны.

Китнисс забавлялась про себя, глядя на то, как Хеймитч из кожи вот лезет, чтобы сохранить лицо в подобном споре, Хотя всем было очевидно -именно Доктору Агулар он обязан тем, что до сих пор жив и даже трезв нынче как стеклышко. Он мог сколько угодно делать вид, что она им не командует, но на самом деле дела обстояли именно так – он был в ее руках податлив как кусок свежей глины, и вроде бы сам не имел ничего против. Чего же удивляться, что все, кому не лень, подкалывают его почем зря, когда ее нет рядом.

– Кстати, а правда – где же Ровена? – спросила Китнисс.

– Срочно вызвали в приют. Будет попозже, – проворчал Хеймитч, все еще раздраженно зыркая на Джоанну и Зару.

Тем временем Эффи со своим мужем Окли, бывшим местным мэром, а нынче – одним из четверки Представителей Дистрикта в национальном парламенте, усердно накрывала на стол. И этот процесс тоже был отягощен некими трениями, так как Эффи была склонна сделать сервировку куда более вычурной и пышной, чем было нужно к такому случаю.

– Эффи, незачем раскладывать на столе все это столовое серебро, – терпеливо втолковывал жене Окли. – Это ведь не официальный ужин.

– Да, но соображения приличия и общий дизайн подсказывают, что оно тут необходимо, – Эффи уже едва держала себя в руках и почти задыхалась, – иначе…

– Иначе что, любовь моя? – переспросил он все тем же выдержанным тоном. – Нас поразит удар молнии? Китнисс, ты что, угрожала Эффи, что порвешь нас на кусочки, если мы не разложим каждому по пять комплектов вилок рядом с ложками для супа? – принялся острить Окли, озорно стреляя голубыми глазами в сторону Эффи. За все эти годы, что эти двое были женаты, Китнисс ни разу не видела, чтобы Окли досадовал на Эффи, даже когда ее полузабытый капитолийский гонор и перфекционизм снова поднимали голову.

– Вот уж не знаю, Эффи, – поддразнила ее и Китнисс. – Наверное, придется тебя выгнать из дома прямо на снег, если на столе вдруг не окажется у всех персональных ножей для масла.

Эффи сконфуженно улыбнулась, собрала упомянутые приборы и вернула их в посудный шкаф.

– Меня снова заносит, да? – спросила она, явно смущенная.

Но Окли, который взирал на Эффи так нежно и зачарованно, будто она была соткана из лунного света, разложив оставшиеся у него предметы сервировки, взял жену за маленькую руку и поднес ее к губам.

– Ты хочешь, чтобы все было как следует. Что ж в этом плохого?

Китнисс бесшумно от них ускользнула, чувствуя, что ее присутствие больше не требуется, и, вернувшись на кухню, встала у большой печи и обхватила себя руками, чтобы совладать с нервами. Здесь она следила за тем, как готовится еда, пока все остальные хлопотали в столовой в ожидании появления Пита. Муж должен был вернуться из пекарни вместе с Томом и Делли. Китнисс нынче гораздо больше обычного волновалась о том, как пройдет праздничный ужин в их доме.

Стоило Китнисс проверить степень готовности доходивших в печи булочек, как распахнулась задняя дверь и оттуда с мороза явился Тристан, сын Энни и Финника, которому уже стукнуло шестнадцать. Он притащил из города кучу продуктов.

– Можно я поставлю это здесь, Тетя Китнисс? – вежливо уточнил он, и она невольно ему заулыбалась.

– Конечно, оставляй, я сама все разберу.

Пока он ставил пакеты на кухонный островок, Китнисс подумала: его растрепанные и припорошенные снегом волосы в точности того же оттенка, что и у его отца. Сын Финника поспешил открыть и придержать дверь для матери и забрать у нее пакеты, которые та несла. Энни даже спустя столько лет оставалась прежней в своей хрупкой бледной красоте. На ее маленьком носу даже зимой не исчезали веснушки. Волосы все так же вились буйной копной. После смерти Финника она так и не вышла замуж, и, хотя ей удалось практически в одиночку вырастить своего мальчика таким нежным и заботливым, но отстраненность и надмирность в ней по-прежнему присутствовали – казалось, временами она забывает кто она и где находится.

– Снег так и валит, – она пыталась отдышаться, отряхиваясь на коврике у входа, прежде чем шагнуть в дом. Китнисс поспешила снять с нее теплое пальто.

– Я сделала горячий шоколад. Он вот там, в турке на маленьком огне, – сказала им Китнисс, развешивая оба их пальто сушиться. Раз в несколько лет зима в этих местах случалась особенно снежная зима, когда природа ополчалась на людей вьюгой и трескучими морозами – нынешняя зима была как раз такой.

– Как здорово. Спасибо, Китнисс. Тристан, хочешь чашечку горячего шоколаду? – Энни повернулась к своему высоченному уже сыну, который был – вылитый Финник, разве что кожа посветлее, да черты лица немного мягче.

– А как же! Само собой, – воскликнул тот, направляясь к буфету, чтобы взять там пару чашек.

– Снес бы ты шоколаду и Уэсли, на второй этаж, – предложила Китнисс. Уэсли был сыном Окли от первого брака, его мама погибла во время бомбежки Двенадцатого. И Уэсли частенько играл и сидел с Тристаном, когда его привозили сюда из Четвертого. И, несмотря на разницу в возрасте, они и потом не перестали дружить.

Глядя, на то, как Тристан спешит налить шоколад и отнести его своему другу, Китнисс вспомнилось, как она впервые увидела его фотографию. Это было почти пятнадцать лет назад, когда они еще только начинали писать свою Книгу Памяти во имя тех, кто погиб на Играх и в огне Революции. Тогда он был крошечным комочком на руках своей мамы, и Китнисс тогда до дрожи боялась за него, малыша, который при таких трагических обстоятельствах пришел в этот жестокий мир. И вот какой он стал: такой большой, почти ни капли не задетый былыми ужасами. Он вырос в безопасном, светлом мире. Как будто в ответ на ее мысли в животе что-то радостно поднялось, и она поспешила сдержать этот внутренний восторг, прижав ладонь пониже талии.

– Энни, он такой красавчик, умница! – сердечно сказала Китнисс, стоило Тристану выскочить из кухни.

– О, я счастливица, – ответила та. – Но я должна благодарить за то, что он такой еще и твою маму.

Как бы они ни боялась за этого малыша прежде, сейчас Китнисс ощущала лишь беспримесную радость за Энни и ее мальчика, живое продолжение Финника, существовавшее вопреки всем ужасам Игр и войны. К счастью, после войны миссис Эвердин перебралась в Четвертый, и помогла Энни растить Тристана. Теперь уже Китнисс больше не возмущал тот факт, что ее мать некогда предпочла печься о других, а не о своей сломленной дочери, хотя прежде у нее было такое чувство, что мать для нее как будто умерла. То были темные дни, когда ей казалось, что мать снова ее бросила. Они остались в прошлом.

– Китнисс, – позвала ее мама, прервав поток ее мыслей. И она обратила свой взгляд к этой светловолосой, голубоглазой женщине, на которую при ближайшем рассмотрении была так похожа Прим. Теперь она уже совсем не злилась на мать, после стольких лет терапии. Просто больше не находила этого гнева в сердце, и точка.

Хотя там все еще плескалась бесконечная печаль, ибо она была неисцелима. Порой Китнисс все еще поддавалась ее темным чарам, и тогда было трудно даже встать с постели. Хотя приступы депрессии с течением времени, которое отделяло ее от былых событий, случались все реже. И теперь Китнисс не находила в себе ни злого пламени, ни гнева, ни жажды мести, которые ее некогда питали.

– Ты встревожена, – заметила миссис Эвердин. Она слегка приобняла Энни и обменялась с нею заговорщицким взглядом, прежде чем вновь повернуться к Китнисс. – Не переживай. Пит будет на седьмом небе, – сказала она, проверяя булькающие горшки и поднимающееся у печи тесто.

– Знаю, просто… – замялась Китнисс. – Ну, у вас с папой тоже так было? Вы тоже постоянно были так напуганы?

Миссис Эвендин попыталась поймать взгляд Энни, но та была в этот момент где-то вовсе не здесь и явно не следила за ходом беседы.

– Тогда были другие времена, и нам не выпало на долю пережить то, что выпало вам с Питом. Но да, всегда боишься, что случится что-нибудь плохое. Это старо, как сама жизнь. – миссис Эвердин обратилась к Китнисс, которая заметно побледнела. – Но мы справлялись, по крайней мере, пока был жив твой отец. Да, плохое случается. Тебя отправили на Игры… А Прим… – голос миссис Эвердин сломался, и Китнисс ощутила, насколько и ее матери в жизни пришлось нелегко.

Взяв себя в руки, миссис Эвердин продолжила:

– Но жизнь не стоит на месте, и вот такой сюрприз! Пит и понятия не имеет, что его ждет. Хотела бы я посмотреть на его лицо, когда он узнает от тебя эту новость… Как же он тебе подходит, – глаза матери блеснули, и Китнисс была с ней более чем согласна.

Пятнадцать лет совместной жизни с Питом легли бальзамом на ее душевные раны. Поначалу у них было немало темных дней – боль была еще такой свежей, что они не мола взглянуть друг другу в глаза. Однако Пит своим примером научил ее тому, то жизнь снова может дарить радость, и в мире больше добра, чем зла. Он так о ней заботился, что и она научилась заботиться о других. Его терпение по отношению к ней и ее научило быть терпеливой. А его невероятная способность прощать и видеть в людях лишь хорошее, и ей придала веры в людей. Она никогда не могла похвастаться такой открытостью и степенью доверия другим, какими отличался он, но он научил ее рисковать в этом направлении гораздо больше, чем она сама бы когда-либо решилась.

Вот отчего сегодня вечером она хотела собрать вокруг всех, кого любит, и отчего этот праздничный ужин имел для нее особое значение.

***

Выпив свой шоколад, Энни отправилась с миссис Эвердин наверх, где они принялись в четыре руки заворачивать в яркую бумагу подарки. Китнисс видела, как ее мать, встретившись на лестнице с Тристаном, запечатлела поцелуй у того на щеке. Что бы ни случилось, она навсегда будет для него его «На-на», а он для нее – первым внуком, даже если их не связывают узы крови. Но узы тоже никуда не исчезают. И когда миссис Эвердин встретилась взглядами с дочерью, она вдруг чуточку зарделась, в уголках губ запорхала улыбка – в знак их общего секрета, того, что испокон веков соединяет мать и дочь.

Резкий порыв ледяного ветра, влетевший в коридор, знаменовал собой приход Пита, Делли, Тома и их подросших уже сыновей. Стоило им появиться в доме, и он наполнился радостным гвалтом, вечным спутником юных созданий. Тристан в один прыжок одолел оставшиеся ступеньки лестницы и вместе с Уэсли поспешил приветствовать своих закадычных дружков, Джорджа и Фрэнка, с которыми с детства зависал, когда приезжал в гости в этот дом. Пит же, еще только снимая пальто, тут же принялся оглядываться по сторонам, и при виде Китнисс так улыбнулся, что у нее в сердце что-то дрогнуло и захотелось петь.

– Притащил тут кое-что, – сказал он вместо приветствия, когда Китнисс, привстав на цыпочки, чмокнула его в заледеневшую щеку.

– Вижу, – улыбнулась она, принимая краткое объятие, в которое он заключил ее, прежде чем водрузить свою ношу на кухонный стол и начать все разбирать.

– А, вот как ты теперь нас окрестил, «кое-что», да? – воскликнула Делли в притворном возмущении. У Делли с Томом помимо шумного потомства уже много лет как был свой магазин, и теперь она была настоящей дородной матроной, живым воплощением материнства. Китнисс невольно сравнила ее округлые формы со своими, гораздо менее выдающимися, и невольно задалась вопросом – станет ли и она такой же. И решила, что готова если что принять на себя такое дополнительное бремя.

– Но это стоящее «кое-что», конечно, – ответила она на восклицание Делли, обнимая по очереди и ее, и Тома в знак приветствия. Делли тут же заозиралась в поисках точки приложения своих сил и тут же поспешила на помощь Джоанне и Заре, которые все еще украшали елку, а Том принялся болтать с Хеймитчем.

– Прости, что задержался, – Пит уже успел вымыть руки и схватиться за свой кухонный передник. – В пекарне была прорва народу до самого закрытия. Как будто никто никогда и не слыхал о предзаказе! – сказав это, он фыркнул.

– Знаю. И снег так и валит. Энни с Тристаном чуть не замело, – ответила Китнисс, осторожно забирая у него передник. – Мы уже все сделали. Эффи накрыла на стол, скоро начнем раскладывать еду. Так что сходил бы ты лучше принять душ и переодеться, а?

Пит взглянул на нее смущенно, явно горя желанием последовать ее указаниям.

– Ты уверена? Я не хочу вешать все хлопоты на тебя одну.

– Не переживай! Если что – сами себе все положат. Тут нет сегодня никого, кто прежде не спал под этой крышей или не пасся у нашего холодильника, – Китнисс видела, что от ее слов его беспокойство испарилось. Она так хорошо его знала. – Иди, у тебя полчаса, чтобы привести себя в порядок.

Пит обнял ее и поймал ладонью кончик косы. Его губы нашли теплое чувствительное местечко у нее за ухом, и он прошептал:

– Хочешь пойти со мной наверх и помочь?

Китнисс усмехнулась, сжимая его в ответ. Искушение было велико, но в доме было полным-полно народу.

– Только если ты хочешь, чтобы ужин отложился до завтрашнего утра. Тебе бы лучше поспешить, мой тигр, и потерпеть, когда пора будет разворачивать подарки – как все..

Он отпустил ее, смеясь.

– Ну, я надеюсь, у меня будет не как у всех, – он радостно заспешил наверх, громкие шаги эхом разносились по коридору.

– Нет, у тебя будет не как у всех, – прошептала Китнисс себе под нос, – не в этом году.

***

Желающих помочь хватало. Все (за исключением мальчишек и, конечно, Хеймитча) так и сновали из кухни в столовую, нося на стол еду. Китнисс, наголодавшись в юные годы, испытывала как всегда невероятное удовлетворение, наблюдая полные, с горкой, блюда и большой стол, ломящийся от яств. На нем красовалась запеченная индейка, жареная картошка, овощи во фритюре, запеканка из ямса, пироги с начинкой и картофельный салат. Кроме того, Зара приготовила невероятную смесь, которая назвалась рис джамбалайя, в которой были еще и пряные колбаски. Делли добавила к угощению фаршированную утку, а миссис Эвердин – тушеную говядину, десерты и пироги прибыли из пекарни. Когда Пит спустился вниз, все уже было подано.

Оглядев собравшихся, Китнисс забеспокоилась, что одно место пустует и что Ровена пропустить начало ужина. Но тут парадная дверь открылась, впуская ее в дом – доктор собственной персоной появилась, дрожа от холода.

– Батюшки, как у вас тут все… С Рождеством! Простите, опоздала, – сняв пальто. Она повесила его поближе к очагу, чтобы оно просохло. Потом, достав коробку, она продемонстрировала ее содержимое Китнисс. – Я тут соорудила кое-что из макарон, не то, чтобы мы часто это ели, но… Нужно только подогреть, – произнесла она, направляясь в кухню.

– Я займусь, – Хеймитч забрал у нее пакет и отвел и усадил ее в кресло, где только что расслаблялся сам. Китнисс заметила, как Зара и Джоанна обменялись понимающими взглядами, и промычали нечто вроде «Угум» так, чтобы Хеймитч слышал. Тот ничего не ответил, только насупился.

– Там, откуда я родом, это называют «он под каблуком», – громко произнесла Джоанна, и Зара прыснула. Китнисс только лишь с трудом сдержалась, настолько резко у Хеймитча на лице проступила мрачная досада.

– Поговорите у меня, – буркнул тот по пути на кухню. Когда же он вернулся, то сел рядом с Ровеной и вытащил из ее волос застрявший в них сухой листок, старательно избегая смотреть на Джоанну с Зарой, которые по-прежнему отпускали завуалированные намеки в его адрес.

Китнисс заняла свое место возле Пита, когда тот поднялся на ноги с ножом наизготовку.

– Ладно, ладно, Слушайте все, – он постучал металлом по стакану, чтобы привлечь к себе внимание. – Так, так! Как хозяин дома и глава семьи, я… – ему не удалось закончить свою мысль, так как его прерывал град смешков, который разразился вкруг стола. Громче всех хохотнул Хеймитч, он простонал что-то, в чем слышалось имя Китнисс. Эффи прикрыла рот рукой, шлепнув себя по губам, а миссис Эвердин отчего-то резко заинтересовалась узором на скатерти. Джоанна откровенно ржала, а Энни хихикала в ладошку.

Пит обозрел всех с притворным возмущением, озорно блестя глазами, и все-таки продолжил:

– Как я сказала перед тем, как меня так грубо прервали, я, как хозяин дома*, имею честь разрезать эту индейку и первым взять слово. Таким образом… – он прочистил горло, собираясь с мыслями.

Окли вставил:

– Может, тебе помочь, Пит?

Когда взрыв смеха вновь помешал ему закончить свою мысль, Пит вспыхнул:

– Да вам бы, ребята, прям цирковые клоуны. Слушайте, я просто хотел поблагодарить вас за то, что пришли в этот особенный вечер, чтобы разделить эту трапезу со мной и с Китнисс.

Даже не верится, что прежде в подобный вечер лучшее, что люди могли себе позволить, была тарелка пустого супа и корка черствого хлеба, – он обратил многозначительный взгляд на мальчиков-подростков в дальнем конце стола, и Китнисс знала, что он старается им внушить мысль о том, как же им повезло родиться в столь тяжкие времена. И как это надо ценить. Озорное веселье за столом мгновенно сменилось задумчивым молчанием. И Пит продолжил:

– Не хочу никому сегодня портить настроение, но считаю, что мы не должны забывать, как нам повезло, что помимо всего остального, мы есть друг у друга, – Пит повернулся к Китнисс, и сказал уже только для нее. – У меня есть мое собственное сказочное «долго и счастливо», и я стараюсь никогда не забывать об этом, какие бы призраки на являлись к нам на порог.

Китнисс тоже встала и крепко сжала его руку. Что же он с ней делает сегодня…

Пит повернулся к внимавшей ему аудитории и подарил всем собравшимся теплую улыбку:

– Так что мой единственный совет всем на сегодняшний вечер, который знаменует собой нашу дружбу и щедрое изобилие… никогда не забывать о том, что нужно помнить, и не вспоминать о том, что лучше бы забыть.

В комнате все еще висела тишина – каждый осмысливал для себя истинны, которой были исполнены его слова. Пит разрезал индейку, а Китнисс все никак не могла отойти от благоговейного изумления от того, как он умудрялся снова и снова находить единственно верные слова при любых обстоятельствах. И от того, как сильно и яростно она любит своего мальчика с хлебом, который уже перестал быть мальчиком и стал мужчиной – и полностью раскрылся в том, как он всегда и был.

***

– Пойдем со мной на кухню, – прошептала она ему после ужина, пока все были увлечены разворачиванием подарков. Пит покорно встал и пошел за ней туда, наверняка полагая, что ей нужно, чтобы она что-то сделал по хозяйству.

Погасив на кухне верхний свет, Китнисс повернулась к нему и велела:

– Закрой глаза.

Пит растерянно улыбнулся:

– Что ты задумала?

– Хм-хм. Сюрприз. Закрой! – нервно рассмеялась она. Убедившись, что он не подглядывает, она подвела его к теплой духовке, на дверце которой теперь красовался большой красный бант.

– С Рождеством! – произнесла Китнисс дрогнувшим голосом. А что еще она могла ему сказать?

Пит глядел на свою духовку с недоумением, даже наклонил голову на бок.

– Хм, Китнисс, ну это же просто наша духовка, какая всегда была.

Китнисс скривилась от досады, уже почти не в силах держать себя в руках.

– Ради всего святого, просто открой!

Добродушно пожав плечами, Пит открыл дверцу. В духовке сам собой зажегся свет, когда он к ней склонился.

– Китнисс, а почему в духовке булочка**?

Китнисс перестала дышать и сглотнула болезненный комок в горле.

– Тебе лучше знать, ты же ее туда засунул.

– Нет, я не… Я… о… – он вдруг потерял дар речи, на лице застыло изумление. – О! – снова воскликнул он, поочередно очумело глядя то на духовку, то на выпечку, то на Китнисс. И то, как он выглядел в этот момент было самым забавным, что Китнисс когда-либо доводилось наблюдать.

– Так ты …? – Пит был даже не в состоянии произнести это, и у Китнисс от этого болезненно оборвалось сердце. Ведь они столько об этом спорили, и даже когда договорились, он, видно, так и не мог поверить, что все-таки станет отцом.

– Да, – сказала она, чувствуя, как страх вымораживает воздух в легких изнутри, хотя с этим льдом и боролся жар ее сердца, воспламенившегося оттого, что Пит был так безмерно счастлив. – С Рождеством!

На лице Пита все шире расплывалась невероятно радостная улыбка, в глазах заблестели от слез. И, подхватив ее и отрывая от земли, он издал такой громкий звук – нечто между криком и всхлипом – что привлек внимание всех из гостей. Они так и повалили из гостиной в кухню, и все пространство вокруг них оказалось в миг заполнено людьми.

– Что с вами, ребята? – тут же вмешался Хеймитч, и на его лице читалась подступающая паника. Ровена, которая, как врач, первой узнала о подозрениях Китнисс, успокаивающе положила ему на запястье свою ладонь.