Текст книги "A Beautiful Lie (СИ)"

Автор книги: tekis

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 44 страниц)

– Другие преподаватели этого не потерпят. МакГонагалл, Флитвик, Стебль – все они знают правду, знают, как умер Дамблдор. Они не примут Снейпа в директора. А кто такие Кэрроу? – негодуя, спросил Рон.

– Пожиратели Смерти, – прыснул Гарри. – Там дальше есть их портреты. Они были на башне, когда Снейп убил Дамблдора, так что теперь все старые друзья в сборе. К тому же, – с горечью продолжил он, – не думаю, что прочим профессорам есть из чего выбирать, они могут только остаться в школе. Если за Снейпом стоит Министерство и Волан–де–Морт, им придется либо остаться и преподавать, либо провести несколько лет в Азкабане – да и то при условии, что им повезет. Думаю, они не уйдут и попытаются хоть как–то защитить учеников. Ну, что же, по крайней мере, теперь мы точно знаем, где найти Снейпа, – Поттер перевернул газету, чтобы не видеть лица новоявленного директора Хогвартса.

– Гарри, выслушай меня, – лепет, почти детский, почти неслышный. Делия, дрожа всем телом, вытаскивает из кармана записку. – Снейп прислал письмо.

Резкое движение. Она зажмурилась – рука его взметнулась в воздух. Сердце вторило бьющим в голове словам, а тело сжалось. Внезапный рывок крепких пальцев – и бумага громко зашуршала.

Со страхом приоткрыв один глаз и задыхаясь от колотящего в горле сердца, Блэк уставилась на его напряженный профиль, а затем взгляд упал на пергамент, что все еще располагался в его руках.

– Гарри, он хотел…

– Ни слова, Делия. Ни одного гребанного слова в его защиту, – он почти что цедил, с остервенением всучив ей записку. Дыхание было неровным, рваным. Руки сжимались и разжимались, а затем метнулись вверх, зарываясь в черные волосы. Рон и Делия молча смотрели за четкими движениями своего друга.

– Он предупредил нас.

– Что? – рявкнул Поттер, поворачивая к ней голову и уничтожая взглядом. – Эта безжалостная скотина убила Дамблдора! А теперь вдруг блещет своей долбанной заботой?

– Гарри…

– Почему ты защищаешь его? – прорычал он. Его взгляд вцепился в ее собственный, и Слизеринке показалось, что воздух в комнате зазвенел от раздражения. – Он тебе небезразличен, да?

– Я не понимаю, о чем ты, – ее губы скривились.

– Ты все прекрасно понимаешь, – взвился он, подпрыгивая на диване, но твердая рука Рона рывком усадила Поттера на место. Тот беспомощно застонал, глядя на свои ладони.

– Ты не о том думаешь, Гарри, – тихо произнесла Делия, вздрагивая от легкого шороха за спиной и оборачиваясь. Филина на шкафе уже не было, он ловко лавировал вокруг люстры, а затем вылетел в приоткрытое окно. Становясь черной уменьшающейся точкой в небе, набирающей высоту. – Снейп, прежде всего, шесть лет занимал должность моего декана. Он был добр со мной, но наши отношения никогда не выходили за грань «преподаватель–ученица». И то, что ты подумал о большем, это возмутительно!

И тут же в ее голове промелькнули такие ненужные воспоминания: прикосновения Снейпа будто вновь разорвались под кожей, и она неосознанно почесала щеку, качая головой.

– Это я еще не припомнил тебе бал в честь Хэллоуина, – Гарри едва не подавился своим ядом, выплевывая эти слова. Ненавидя себя за дурную привычку устраивать разборки в неподходящее время.

– Это школьная традиция – старосты танцуют со своими деканами, – она говорила, бросая беспомощный взгляд на Рона. Мысленно умоляя рыжего угомонить неуравновешенного друга.

– Что–то я не припомню, чтобы Перси танцевал с МакГонагалл, – голос Поттера показался слишком громким. То ли потому, что он действительно громко говорил, почти орал ей на ухо, то ли потому, что отработанный за последние несколько лет капитанский бас намертво въелся в его голосовые связки.

Она замялась, почувствовав укол обиды. Но виду не подала. Лишь гордо вздернула подбородок. И благодарила Салазара за то, что голос звучал уверенно:

– Если ты не заметил, это не значит, что он не танцевал! Я, между прочим, вот видела! – блондинка повернула голову, и Рональд согласно закивал. Конечно, она врала самой себе, потому что на самом деле ничего не видела. Да и как можно было озираться по сторонам, когда перед тобой находился Снейп?

Гарри открыл было рот, но тут же осекся, потому что в следующий миг в окно комнаты вновь влетел серебристый Патронус. Опустившись на пол, горностай заговорил голосом Артура Уизли:

– Вы остановились не в самом безопасном месте. Антонин Долохов родился в Голдэн–Мейнсе, и поэтому может оказаться там в любую секунду. Ждите Люпина. Он поможет вам.

И горностай растворился, оставив за собой еле заметное свечение. Они услышали негромкий удар по двери, а следом металлические щелчки и скрежет цепи.

Гарри показалось, что каждый его нерв натянулся до отказа. Он выхватил волшебную палочку и направил ее в сторону выхода. В комнату вошел и закрыл за собой дверь человек в черной мантии.

За спиной Гарри встали Рон с Делией и направили, как и он, палочки на неизвестного, который стоял, подняв руки.

– Не стреляйте, это я, Римус!

– Хвала небесам, – слабо произнесла Блэк и повела палочкой в сторону окон–портьеры со стуком задернулись, погрузив комнату в полумрак. Рон тоже опустил палочку и щелкнул делюминатором – зажглись старомодные газовые лампы.

– Покажись! – крикнул Гарри. Люпин вышел под свет ламп, продолжая держать руки над головой, точно он сдавался победителю.

– Я Римус Джон Люпин, оборотень, известный также под прозвищем Лунатик, один из четверых создателей Карты Мародеров, женатый на Нимфадоре, известной так же как Тонкс, и это я научил тебя, Гарри, как создать Патронуса, принявшего затем облик оленя.

– Да, все в порядке, – выдохнул, опуская палочку, Поттер, – но надо же было проверить, верно?

– Как твой бывший преподаватель Защиты от Темных Искусств, не могу с тобой не согласиться, проверить было надо. А вот вам, Рон и Делия, не следовало так быстро отказываться от обороны.

Все трое подбежали к нему. Люпин, завернутый в темную, плотную дорожную мантию, выглядел усталым, но видеть их был явно рад.

– Уже в курсе, кто занял пост директора Хогвартса? – отдуваясь, спросил Лунатик.

– К сожалению, – ответил Гарри. – Что происходит? Все целы?

– Да, – кивнул Люпин, – только за всеми следят. Кстати, возле Блэк–манора маячит парочка Пожирателей Смерти.

Слизеринка ахнула, прислонив руки к груди. На что Римус поспешно отмахнулся.

– Твоя мать, Делия, успела трансгрессировать во Францию прежде, чем Пожиратели заявились в Годрикову Впадину, они не смогли отследить ее.

Девушка облегченно выдохнула, а губы ее дрогнули в улыбке.

– Пожиратели расставлены по всем местам, хоть как–то связанным с вами, Гарри и Делия. Пойдем за стол, мне многое нужно вам рассказать, да и я хочу узнать, что с вами было после того, как вы покинули Нору.

Они прошли к дивану. Делия наколдовала всем по бокалу сливочного пива.

– Так вы направились со свадьбы прямо сюда? – Люпин с грохотом приземлился на жесткий стул.

– Нет, – ответил Гарри, – сюда мы направились после того, как столкнулись в кафе на Тотнем–Кортроуд с парой Пожирателей.

Люпин выплеснул большую часть своего сливочного пива на грудь.

– Что?

Они рассказали ему о случившемся, и под конец их повествования Римус выглядел сильно напуганным.

– Но как им удалось отыскать вас с такой быстротой? Проследить того, кто трансгрессирует, невозможно, если только не вцепиться в него в последний момент.

– Однако и на то, что они просто гуляли по Тотнем–Кортроуд, не похоже, верно? – вставил Рон.

– Мы вот подумали, – неуверенно произнесла Делия, – а вдруг на Гарри все еще распространяется Надзор?

– Это невозможно, – Люпин покачал головой, и Рональд гордо выпятил грудь, а Поттер почувствовал огромное облегчение. – Помимо прочего, будь Гарри под Надзором, Пожиратели Смерти точно знали бы, что он здесь. И все же я не понимаю, как им удалось проследить вас до Тотнем–Кортроуд. Меня это тревожит, очень тревожит.

Лунатик был взволнован, но Гарри считал, что эта тема может и подождать.

– Расскажите, что произошло после нашего ухода. Папа Рона сообщил нам, что семья в безопасности, но больше мы ничего не знаем.

– Нас спас Кингсли, – серьезно сказал Люпин. – Благодаря его предупреждению большинство гостей трансгрессировали еще до их появления.

– Кто это был, Пожиратели или люди из Министерства? – почти неслышно, одними губами выдохнула Блэк.

– Смешанная компания. Впрочем, по существу, разницы между ними теперь уже нет, – закивал Римус. – Их прибыло около десятка, однако они не знали, Гарри, что и ты там. До Артура дошел слух, что Скримджера пытали, прежде чем убить, старались вызнать, где ты. Если это правда, он тебя не выдал.

Гарри взглянул на Рона и Делию – их лица выражали те же ужас и благодарность, какие ощущал он. Скримджера он никогда не любил, но если сказанное Люпином правда, последним деянием этого человека была попытка защитить его, Гарри.

– Пожиратели Смерти обыскали Нору сверху донизу, увидели упыря, но подходить к нему близко не стали, а потом два часа допрашивали тех из нас, кто остался в доме. Они пытались выведать что–нибудь о тебе, Гарри, но, разумеется, никто, кроме членов Ордена, не знал, что ты был там. Одновременно с их появлением на свадебном пиру другие Пожиратели вломились во все, какие есть в стране, дома, связанные с Орденом. Никто не погиб, – опережая вопрос, быстро добавил Люпин, – но вели они себя грубо. Сожгли дом Дедалуса Дингла, однако его, как вы знаете, там не было. Ударили заклятием Круциатус по родителям Тонкс, опять–таки пытаясь выяснить, когда ты был у них в последний раз. Оба чувствуют себя хорошо – потрясены, конечно, но живы–здоровы.

– Выходит, Пожиратели Смерти пробились сквозь все защитные чары? – удивился Поттер, вспомнив, как хорошо работали эти чары, когда он свалился с неба в парк родителей Тонкс.

– Пойми, Гарри, теперь на стороне Пожирателей вся мощь Министерства, – нервно напомнил Люпин. – Они могут использовать самые жестокие заклятия, не опасаясь, что их разоблачат или арестуют. Им удалось пробить всю установленную нами защиту, и действуют они теперь совершенно открыто.

– Но хоть как–то применение пыток для того, чтобы выяснить, где Гарри, они объясняют? – звенящим голосом спросила Делия.

– Ну… – неопределенно произнес Люпин. Он помялся, потом вытащил из–под мантии сложенный в несколько раз номер «Ежедневного Пророка». Через стол подтолкнул газету к Гарри. – Ты все равно рано или поздно узнал бы. Это их предлог для охоты на тебя.

Поттер расправил газету на столе. Всю первую страницу занимала его огромная фотография. Заголовок над ней гласил:

«РАЗЫСКИВАЕТСЯ ДЛЯ ДОПРОСА ОТНОСИТЕЛЬНО ОБСТОЯТЕЛЬСТВ СМЕРТИ АЛЬБУСА ДАМБЛДОРА».

Рон с Делией гневно вскрикнули, но Гарри промолчал. Он оттолкнул от себя газету, читать статью ему не хотелось – и так было ясно, что в ней сказано. Никто, кроме людей, присутствовавших в миг смерти Дамблдора на вершине башни, не знал его настоящего убийцу, а Рита Скитер уже оповестила волшебное сообщество о том, что через несколько секунд после того, как Дамблдор упал с башни, Гарри видели убегавшим оттуда.

– Прости, Гарри, – выдавил Лунатик.

– Выходит, «Ежедневный Пророк» тоже теперь в руках Пожирателей? – вскинулась Блэк.

Римус кивнул.

– Но люди–то понимают, что происходит?

– Переворот прошел гладко и практически бесшумно, – ответил Люпин. – По официальной версии Скримджер просто подал в отставку, его сменил Пий Толстоватый, а на нем лежит заклятие Империус.

– Но почему же сам Волан–де–Морт не объявил себя Министром Магии? – подал голос Уизли.

Лунатик усмехнулся:

– А он в этом не нуждается, Рон. По существу, он и есть Министр, только зачем ему сидеть в Министерском кабинете? Его марионетка, Толстоватый, занимается всеми текущими делами, позволяя Волан–де–Морту свободно утверждать свою власть за пределами Министерства. Многие, естественно, разобрались в происходящем: в последние дни политика Министерства изменилась очень круто, пошли разговоры, что за этим стоит Волан–де–Морт. Но в том–то все и дело – только разговоры, да еще и шепотом. Никто не осмеливается говорить с другими откровенно, не знает, кому можно доверять, каждый боится раскрыть рот – вдруг его подозрения верны, а родные уже намечены в жертвы. Да, Волан–де–Морт ведет игру очень умную. Обнаружь он себя – и могло бы начаться восстание, а оставаясь в тени, он насаждает замешательство, неопределенность и страх.

– Крутое изменение в политике Министерства подразумевает, что теперь волшебному сообществу говорят, будто опасен не Волан–де–Морт, а я? – прошептал Поттер, чувствуя, как через сетчатку глаз наружу рвется заряд яростных искр.

– Это, безусловно, часть целого, – выдохнул Люпин, – и ее следует признать мастерским ходом. Теперь, когда Дамблдор мертв, ты – Мальчик–Который– Выжил – мог бы стать символом и опорой для любого сопротивления Волан–де–Морту. А внушив всем, что ты приложил руку к смерти героя, Темный Лорд не только получил возможность назначить цену за твою голову, но и посеял сомнения и страх среди тех, кто мог бы тебя защитить. А тем временем Министерство начинает принимать меры против тех, кто рожден от маглов, – и Римус ткнул пальцем в номер «Ежедневного Пророка». – Посмотрите на второй странице.

Делия с отвращением перевернула газетный лист.

– «Регистрация магловских выродков, – вслух прочитала она. – Министерство Магии проводит расследование деятельности так называемых магловских выродков, имеющее целью выяснить, как им удалось овладеть магическими секретами. Недавние исследования, проведенные Отделом Тайн, показали, что магическая сила может передаваться от человека к человеку только при рождении от истинного волшебника. Следовательно, так называемые магловские выродки, не имеющие магической родословной или не способные ее доказать, скорее всего, получили магическую силу посредством воровства либо насилия. Министерство полно решимости искоренить этих захватчиков магической силы и потому предлагает каждому магловскому выродку явиться для собеседования в только что учрежденную Комиссию по учету магловских выродков».

– Люди такого не допустят, – заявил Рон.

– Уже допустили, – обреченно объявил Люпин. – Пока мы тут разговариваем, идут облавы на тех, кто родился от маглов.

– Но каким, интересно, образом они могли «уворовать» магические способности? – не понимал Уизли. – Это же духовная сила, ее нельзя украсть, иначе бы и сквибов никаких не было, ведь так?

– Согласен, – ответил Римус. – И однако же если ты не можешь доказать, что с тобой состоял в близком родстве по меньшей мере один волшебник, считается, что магическую силу ты получил незаконным путем и потому заслуживаешь наказания.

– Рон, мы же в бегах вместе с Гарри Поттером, главным находящимся в розыске преступником страны, по–моему, для нас все это не важно. Среди нас нет грязнокровок. Кстати, а как Волан–де–Морт собирается поступить с Хогвартсом? – Делия слегка хмурится, глядя на Римуса.

– Учеба стала обязательной для любого юного волшебника и волшебницы, – прохрипел тот. – Об этом объявили вчера. Серьезная перемена, раньше никого учиться не заставляли. Конечно, почти каждый чародей и чародейка Британии заканчивали Хогвартс, однако родители имели право обучать их и дома или посылать, если им так больше нравилось, за границу. А теперь все волшебники будут находиться под присмотром Волан–де–Морта с самого раннего возраста. Помимо прочего, это еще одна возможность устранять тех, кто рождается от маглов, поскольку ученики школы, прежде чем попасть в нее, будут получать сертификат о Статусе Крови – то есть доказывать Министерству, что они происходят от волшебников.

Гарри ощущал отвращение и гнев – именно в этот миг одиннадцатилетние дети с восторгом роются в только что купленных учебниках по волшебству, не зная, что они никогда не увидят Хогвартса, а может быть, и своих родителей.

– Это… это… – выдавил он, пытаясь найти слова, способные выразить охватившие его ужас и ярость, однако Люпин негромко произнес:

– Я знаю, – он как будто поколебался немного, а затем сказал: – Гарри, я пойму тебя, если ты ничего мне не ответишь, но у Ордена сложилось впечатление, что Дамблдор поручил тебе некую миссию.

– Поручил, – кивнул Поттер. – И Рон с Делией знают о ней и идут со мной.

– Ты можешь посвятить меня в подробности?

Гарри взглянул в его изрытое преждевременными морщинами лицо, обрамленное густыми, но уже поседевшими волосами, и пожалел о том, что может дать Люпину только один ответ.

– Не могу, Римус, простите. Если Дамблдор не сказал вам этого, значит, не вправе сказать и я.

– Я знал, что ты так и ответишь, – разочарованно бросил Люпин. – И все–таки я могу оказаться полезным вам. Ты знаешь, кто я и на что способен. Я могу отправиться с вами и защищать вас. А говорить мне, что вы собираетесь сделать, не обязательно.

Гарри заколебался. Предложение было очень соблазнительным, хотя, как они смогут не посвятить в свою тайну Люпина, если он постоянно будет рядом, представить себе было трудно. Зато Делия пришла в недоумение.

– А как же Тонкс?

– А что Тонкс? – переспросил Люпин.

– Ну, – насупилась Блэк, – вы ведь женаты. Как она отнесется к тому, что вы уйдете с нами?

– Тонкс в полной безопасности, – заверил он. – Она сейчас у своих родителей.

Что–то непонятное чуялось в его тоне, почти холодное. Да и мысль о том, что Нимфадора будет сидеть у родителей, тоже казалась странноватой, как–никак она состояла в Ордене и, насколько знала Делия, предпочитала находиться в самой гуще событий.

– Римус, – неуверенно окликнула его девушка, – у вас все в порядке… ну, вы понимаете… между вами и…

– Спасибо, все хорошо, – с подчеркнутой резкостью ответил Люпин.

Слизеринка порозовела. Повисла еще одна неловкая пауза, а затем Лунатик сказал с видом человека, признающегося в чем–то ему неприятном:

– Тонкс ждет ребенка.

– Ой, как здорово! – взвизгнула Делия.

– Великолепно! – с восторгом добавил Рон.

– Поздравляю, – немного нервно отозвался Гарри.

Люпин соорудил натужную улыбку, больше походившую на гримасу, затем поинтересовался:

– Так вы принимаете мое предложение? Могут трое обратиться в четверых? Не думаю, что Дамблдор был бы недоволен, в конце концов, он сам выбрал меня, чтобы я преподавал вам способы Защиты от Темных Искусств. И должен сказать, что, по–моему, нам придется столкнуться с такой магией, какой никто еще не видел и даже вообразить не мог.

Рон и Делия тревожно взглянули на Гарри.

– Просто… просто ответьте мне для полной ясности, – сдавленно добавил тот.

– Вы хотите оставить Тонкс у родителей и уйти с нами?

– Ей там ничто не грозит, родители позаботятся о ней, – Люпин старался говорить спокойно.

Окончательность принятого им решения, о которой свидетельствовал его тон, граничила с безразличием.

– Гарри, я уверен, Джеймс хотел бы, чтобы я был рядом с тобой. И Сириус тоже, Делия.

– Что ж, – замялся Поттер. – А вот я этого не хочу. И совершенно уверен, что отцу было бы интересно узнать, почему вы решили быть рядом со мной, а не со своим ребенком.

Люпин побелел. Казалось, температура в комнате упала градусов на десять. Рон оглядывался по сторонам с таким выражением, точно ему необходимо было запомнить ее в мельчайших подробностях, глаза Делии метались с Гарри на Люпина и обратно.

– Ты не понимаешь, – Римус опустил голову. – Я совершил ошибку, женившись на Тонкс. Я сделал это вопреки моему рассудку и с тех пор страшно жалею об этом.

– Понятно, – прыснул Поттер, – и потому вы собираетесь бросить ее с ребенком и сбежать с нами?

Люпин вскочил на ноги, стул его кувырком полетел назад. Он уставился на всех троих с такой лютостью, что Гарри впервые в жизни увидел проступившие за его человеческим лицом признаки волчьей натуры.

– Ты не понимаешь, что я сделал со своей женой и своим еще не родившимся ребенком! Я не должен был жениться на ней, я обратил ее в прокаженную! – Люпин лягнул перевернувшийся стул. – Ты всегда видел меня только среди членов Ордена или в Хогвартсе, под опекой Дамблдора! И не знаешь, как относится к тварям вроде меня волшебное сообщество! Узнав о моей болезни, со мной и разговаривать–то перестают! Ты понимаешь, что я натворил? Даже ее родные пришли от нашего брака в ужас. Да и какие родители захотели бы, чтобы их дочь вышла замуж за оборотня? А ребенок… ребенок… – и Римус буквальным образом вцепился себе в волосы, сейчас он казался просто помешанным. – Подобные мне обычно не размножаются! Уверен, он родится таким же, как я. И как мне простить себя, передавшего свою болезнь ни в чем не повинному ребенку? А если он чудом и не пойдет в меня, лучше, в сотни раз лучше будет, если он вырастет без отца, которого ему придется стыдиться!

– Римус! – прошептала со слезами на глазах Делия. – Что вы говорите? Как может ребенок, любой ребенок стыдиться вас?

– Ну, не знаю, Делия, – рассвирепел Гарри, – вот мне, например, за него стыдно.

Поттер и сам не понимал, что пробудило в нем такой гнев, но и он тоже вскочил на ноги. Люпин смотрел на него так, точно Гарри ударил его.

– Если новый режим считает мерзостью даже магловских выродков, что же он сделает с полуоборотнем, отец которого состоял в Ордене? Мой отец погиб, пытаясь защитить мою мать и меня. Вы считаете, он согласился бы на то, чтобы вы бросили свое дитя и ушли с нами на поиски приключений?

– Как… как ты смеешь? – процедил Люпин. – Речь идет не о стремлении к опасности или славе… как ты смеешь предполагать такую…

– Я предполагаю, что вы считаете себя отчаянным сорвиголовой, – ответил Поттер. – Не занимайте место Сириуса Блэка. Вы прекрасно видели, до чего доводит безрассудство! До Азкабана!

– Мой отец не виноват, – сквозь зубы всхлипнула Блэк, с отчаянием глядя на друзей. Рон крепко сжал ее руку, покосившись на Гарри.

– Я и не утверждаю, что твой отец виноват, – голос Лунатика почти звенел от ярости. – Мы были лучшими друзьями. Я всегда доверял Сириусу.

– Лучшими друзьями? – она задыхалась, сжимая зубы. Слова слетели на нее как камни. Стучали в голове, почти оглушая. Наравне со стуком сердца.

– Я Лунатик, Джеймс – Сохатый, Сириус – Бродяга и Питер – Хвост. Мародеры, – Римус потирает лоб, тяжело вздыхая.

– Карта Мародеров, – голос Поттера тихий, а в нем – осуждение на самого себя. За свою глупость. Хлесткое, резкое, острое, смешанное с долей раздражения и злости. Какой–то отчаянной и бессильной. Каждый оттенок бьет по лицу, давай заслуженные пощечины. Ему страшно поднять голову, но он решается.

Делия смотрела почти со страхом. В ее зеленых глазах – догадка. Осознание и непонимание, полное, убежденное. Странное недоверие.

– Верно, – твердо произнес Лунатик, так резко вскидывая голову, что волосы хлестнули по щекам. – Но Питер предал всех нас.

– Докажите, – блондинка едва шевелила онемевшими губами. Сжала руки перед собой, выпрямляя спину до боли. Гарри смотрел на Люпина, прищурив глаза. Римус махнул рукой, и Поттер вновь расположился на софе, соприкасаясь плечом с Делией. А Люпин сел на ладан дышащий стул.

– Многие видели, как Петтигрю погиб, – сказал Рон, повернувшись к Люпину. – Была целая улица свидетелей.

– Да ничего они не видели! Они только думают, что видели… – снова разъярился Римус, мрачно наблюдавший, как друзья переглядываются между собой. – Действительно, все были уверены, что Сириус убил Питера. Я и сам так думал до некоторого времени. Четыре года назад, Гарри, я отобрал у тебя Карту Мародеров. Она никогда не лжет. Питер жив. Он анимаг.

– Когда сработал портал, и я оказался на кладбище, там был человек, которого Темный Лорд называл Хвостом, – Поттер зажмурился, резко выдыхая через рот. Он не понял того одобрения, что мелькнуло в глазах Люпина, однако оно тут же сменилось настороженностью.

– Это и есть Петтигрю. Его анимагическая форма – крыса.

– Министерство Магии ведет учет всем колдуньям и волшебникам, которые могут превращаться в животных, – ее голос был тих. Практически безэмоционален.

– Ты права, Делия, – мирно согласился Люпин. – Но, видишь ли, Министерству невдомек, что в замке Хогвартс некогда чудили три незарегистрированных анимага.

– Где же вы прятались? – участливо поинтересовался Уизли.

– В Визжащей хижине.

– Там полно привидений, – заметил Гарри.

– Нет там никаких привидений, – он озадаченно смотрел на друзей. – Их не было никогда в Визжащей хижине. Вой и стоны, которые когда–то слышали местные жители, издавал я.

Он отбросил с лица седеющие волосы, задумался на мгновение и заговорил:

– Там, собственно, все и началось. Из–за того, что я стал оборотнем. Ничего бы не произошло, если бы не моя безрассудная тяга к риску. Меня укусил оборотень, когда я был совсем маленьким. Родители перепробовали все для моего исцеления, но в те дни таких лекарств, как сейчас, не было. Но до того, как волчье противоядие было изобретено, раз в месяц я становился настоящим монстром. И о Хогвартсе даже не мог мечтать. Какие бы родители согласились отдать ребенка в школу, где он будет учиться вместе с оборотнем. Но вот директором стал Дамблдор. Он отнесся ко мне с сочувствием, сказал, что я должен учиться и что он примет все меры предосторожности.

Люпин вздохнул и задержал взгляд на Гарри.

– Помнишь, я тебе говорил, что Гремучую Иву посадили в тот год, когда я поступил в Хогвартс. Дело в том, что ее посадили потому, что я приехал в школу. Визжащая хижина и туннель, ведущей к ней, были построены специально для меня. Раз в месяц меня отправляли туда из замка – на время превращения. А дерево поместили у входа в туннель, чтобы никто не мог попасть ко мне в дом, пока я опасен. В то время мои трансформации были ужасны. Превращение в оборотня очень болезненно; кусать было некого, и я царапал и грыз самого себя. Жители деревни слышали какой–то шум, завывания и думали, что это бушуют особенно неистовые призраки. Даже теперь, когда в хижине много лет все тихо, люди опасаются приближаться к ней. Но если не считать превращений, то, пожалуй, я был счастлив, как никогда в жизни. Впервые у меня были друзья, трое верных друзей – Сириус Блэк, Питер Петтигрю и, разумеется, твой отец – Джеймс Поттер. Естественно, мои друзья не могли не заметить, что раз в месяц я куда–то исчезаю. Я сочинял всевозможные истории – говорил, что у меня заболела мать и надо ее навестить. Больше всего на свете боялся, что, узнав, кто я такой, они бросят меня. Но в конце концов они поняли, в чем дело. Но друзья не покинули меня. Напротив, придумали нечто такое, отчего мои трансформации стали самыми счастливыми днями моей жизни – они сами стали анимагами.

– И мой отец тоже? – изумился Поттер.

– Конечно. Три года львиную долю свободного времени они тратили на то, чтобы научиться этому. Твой отец и Сириус были одни из самых одаренных студентов, да и вообще им повезло, ведь анимагическое превращение иногда приводит к страшным последствиям. Министерство Магии еще и поэтому зорко следит за всеми, кто пытается стать анимагом. От Питера было мало толку, но он целиком положился на своих умных друзей и тоже благополучно стал анимагом. В конце концов, на пятом курсе им удалось осуществить свой замысел – отныне каждый мог по желанию трансформироваться.

– Но чем это могло помочь вам? – недоумевала Делия.

– Очень многим. В своем обычном виде им тоже приходилось избегать меня. Как животные – они составляли мне компанию. Ведь оборотни опасны только для людей. Раз в месяц они ускользали из замка, укрывшись мантией–невидимкой Джеймса, и совершали превращение. Питер, как самый маленький, легко преодолевал ударную зону ветвей Ивы и нажимал сучок, который отключал дерево. Они спускались в туннель, и мы вместе проводили время. Под влиянием друзей я становился не таким опасным – тело было волчье, но разум сохранялся. Теперь, когда мы все могли превращаться в животных, открылись невероятные, захватывающие возможности. Мы покидали хижину на всю ночь и бродили в окрестностях школы или по деревне. Сириус и Джеймс перевоплощались в довольно крупных зверей и вполне могли при необходимости сдержать оборотня. Вряд ли в Хогвартсе был хоть один студент, знавший территорию школы и Хогсмид лучше, чем мы. Вот так нам и пришла в голову мысль составить Карту Мародеров и подписаться прозвищами.

– А в какое животное… – начал было Гарри, но Делия его перебила:

– Но ведь это же очень опасно! Гулять в деревне и вокруг замка с оборотнем… а вдруг друзья не смогли бы вас удержать, и вы укусили кого–нибудь?

– Эта мысль до сих пор мучает меня, – он замер. Голос почти не слышен, глухо, будто самому себе. – Было много раз – еще бы чуть–чуть и… потом мы хохотали над этим. Мы были молоды, неразумны и в восторге от своего ума, ловкости. Конечно, во мне иногда шевелилась совесть. Ведь я обманул доверие Дамблдора. Он принял меня в Хогвартс, чего не сделал бы никакой другой директор, и, наверное, мысли не допускал, что я нарушаю правила, которые он установил для моей и чужой безопасности. Он не догадывался, что по моей милости трое однокурсников стали нелегальными анимагами. Но каждый раз, когда мы обсуждали план очередных похождений в ночь полнолуния, совесть угодливо молчала. И оказалось, что с тех пор я мало изменился.

Люпин нахмурился, и в его голосе зазвучало отвращение к самому себе:

– Когда я узнал, что Сириус сбежал из Азкабана, а позже умудрился пробраться в Хогвартс, то я боролся с собой, задавался одним и тем же вопросом: рассказать ли Дамблдору, что Блэк – анимаг? Не пришел. И не рассказал. Почему? Потому что я слишком малодушен. Ведь это значит признаться, что я еще в школе обманывал его, что и других заманил на путь обмана, а доверие Дамблдора для меня – все. Он дал мне возможность учиться в Хогвартсе, когда я был мальчишкой. Дал мне работу, когда я уже отчаялся найти хоть какой–то заработок. И я убедил себя, что Сириус проникает в школу благодаря темным искусствам, которым выучился у Волан–де–Морта, а то, что он анимаг, никакой роли не играет.

– Почему Джеймс Поттер издевался над Северусом Снейпом? – сердце Делии едва не вылетело в гортань, когда она услышала собственные слова. Моргнула. Вопрос упал в разряженный воздух комнаты, словно камень в воду.

– Опять ты со своим Снейпом, – Гарри и не думает понижать тон, вглядываясь в бледное лицо девушки.

– Все в порядке, – небрежно отмахнулся Римус. – Сириус некогда сыграл с ним одну шутку, которая едва не убила его. Без меня там тоже не обошлось. Видите ли, Снейп учился вместе с нами. Шнырял вокруг, вынюхивал, чем мы, четверо, занимаемся. Жаждал, чтобы нас исключили. Северуса очень интересовало, куда это я пропадаю каждый месяц. Мы всегда недолюбливали друг друга. Особенно он терпеть не мог Джеймса – виновата, я думаю, зависть. Джеймс замечательно играл в квиддич, настоящий талант. И вот однажды Снейп подсмотрел, как в канун полнолуния мадам Помфри повела меня к Гремучей Иве. Сириус Снейпа заметил и шутки ради сказал ему, что всех–то и дел – ткнуть длинной палкой в шишку на стволе Ивы, и тогда он откроет мою тайну. Снейп, естественно, так и сделал. Представляете себе, что его ожидало в хижине: встреча с оборотнем со всеми вытекающими последствиями. Но твой отец, Гарри, узнав, что придумал Сириус, бросился за Снейпом, и, рискуя жизнью, увел его из подземного хода. Снейп все же мельком увидел меня – в самом конце туннеля. Дамблдор строго настрого запретил ему разглашать мою тайну. Но с тех пор он знает мою особенность.