Текст книги "A Beautiful Lie (СИ)"
Автор книги: tekis
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 44 страниц)
– Если вы не были близки с Дамблдором, чем вы объясните тот факт, что он упомянул вас в своем завещании? Индивидуальных наследников там названо совсем немного. Наибольшая часть его собственности – библиотека, магические инструменты и иные личные принадлежности – оставлена Хогвартсу. Почему же он выделил вас, как вы полагаете?
– Я… не знаю, – промямлил Уизли. – Я… когда я сказал, что мы не были близки… ну, то есть, я думаю, он хорошо ко мне относился…
– Не скромничай, Рональд, – сдавленно улыбнулась девушка. – Дамблдор тебя очень любил.
А вот это уже было натяжкой, да еще и чрезмерной. Насколько знал Гарри, Рон и Дамблдор ни разу не встречались один на один, да и другие их встречи можно было пересчитать по пальцам. Однако Скримджер, похоже, их уже не слушал. Он сунул руку под мантию и извлек оттуда мешочек – гораздо больше того, который Хагрид подарил Гарри. Вынув из мешочка пергаментный свиток, Скримджер развернул его и начал читать вслух:
– «Последняя воля Альбуса Персиваля Вулфрика Брайана Дамблдора»… да, вот здесь… «Рональду Билиусу Уизли я оставляю мой делюминатор собственного производства в надежде, что он озарит ему путь, когда будет казаться, что впереди лишь мрак».
Руфус достал из мешочка вещицу, которую Гарри уже случалось видеть, – она походила на серебряную зажигалку, однако могла одним щелчком высасывать из любого помещения весь свет и возвращать его обратно. Скримджер наклонился вперед и протянул делюминатор Рону, тот ошеломленно взял его, повертел в пальцах.
– Это очень ценная вещь, – серьезно сказал Скримджер, не сводя с рыжего глаз. – Может быть, даже уникальная. И определенно сконструированная и сделанная самим Дамблдором. Почему он оставил вам такую редкость?
Рон в совершенном недоумении покачал головой.
– У Дамблдора были тысячи учеников, не меньше, – настаивал министр. – И из всех них он упомянул в завещании только вас троих. Почему? И как вы намерены использовать делюминатор, мистер Уизли?
– Наверное, свет им буду гасить, – неопределенно пробормотал он. – На что еще он может сгодиться?
По–видимому, и у Скримджера идей на этот счет не было. Несколько секунд он, прищурясь, вглядывался в Рона, а затем снова обратился к завещанию Дамблдора.
– «Делии Роуз Вальбурге Блэк я оставляю собственный экземпляр маховика, способный перемещать волшебника в пространстве и времени в надежде, что она будет использовать его с умом и большой осторожностью».
Поттер и Уизли недоуменно уставились на министра, а блондинка с дотошной внимательностью вглядывалась в длинную золотую цепь с крохотными сверкающими песочными часами.
– Как вы думаете, мисс Блэк, почему Дамблдор завещал вам эту вещь?
– Он… он знал, что я люблю трансфигурацию, – еле выдавила из себя Слизеринка, вытирая глаза рукавом.
– Но почему именно маховик? Ведь они опасны, последствия перемещения во времени могут быть слишком непредсказуемыми.
– Я не знаю. Наверное, Дамблдор знал, что он мне пригодится.
– Вы когда–либо обсуждали с Дамблдором тему трансфигурации?
– Нет, не обсуждала, – продолжая вытирать глаза, ответила девушка. – И если Министерство за тридцать один день не смогло обнаружить в маховике какое–нибудь тайное послание или что–то запретное, сомневаюсь, что это удастся мне.
Она подавила рыдание. Трое друзей сидели на софе, прижавшись друг к другу так плотно, что Гарри с трудом удалось выпростать руку, чтобы обнять девушку за плечи. Скримджер снова уставился в завещание.
– «Гарри Джеймсу Поттеру, – начал он, и внутри у парня все сжалось от волнения, – я оставляю пойманный им в первом его хогвартском матче по квиддичу снитч, как напоминание о наградах, которые достаются упорством и мастерством».
Министр вынул из мешочка крошечный, размером с грецкий орех, золотой шарик, с довольно вяло трепетавшими серебряными крыльями, и Поттер поневоле ощутил себя обманутым в ожиданиях.
– Почему Дамблдор оставил вам снитч? – натянуто спросил Скримджер.
– Понятия не имею, – он пожал плечами. – По причинам, которые вы только что зачитали, я думаю… как напоминание о том, чего можно достичь, если ты упорен и так далее.
– То есть вы полагаете, что это подарок чисто символический?
– Наверное, – с сомнением ответил Гарри. – Каким же еще он может быть?
– Вопросы здесь задаю я, – оборвал министр и пододвинул свое кресло поближе к софе. Снаружи уже наступили настоящие сумерки, видневшийся в окнах гостиной шатер возносился над живой изгородью, как белый призрак. – Я заметил, что торт, испеченный на день вашего рождения, имеет форму снитча, – Скримджер в привычной манере приподнял подбородок, обращаясь к Гарри. – Почему?
Делия иронически хмыкнула.
– О, разумеется, торт не может быть всего лишь ссылкой на то, что Гарри – великий ловец, это было бы слишком просто, – с явной издевкой произнесла она, кусая губы. – В его глазури наверняка скрыто послание от Дамблдора!
– Не думаю, что в глазури что–либо скрыто, – безразлично отозвался Скримджер, – зато очень удобно скрывать маленькие предметы в снитче. Вы, разумеется, знаете почему?
Гарри пожал плечами. А вот Блэк ответила (Поттер подумал, что привычка отвечать на вопросы въелась в нее так глубоко, что она просто ничего не может с собой поделать):
– Потому что снитчи обладают телесной памятью.
– Чем? – в один голос удивились Гарри и Рон.
– Правильно, – подтвердил Скримджер. – До того как снитч выпускают в игру, никто к нему голыми руками не прикасается, даже его изготовитель всегда работает в перчатках. Снитч несет на себе чары, благодаря которым он узнает первого притронувшегося к нему человека – на случай, если возникнут какие–то споры о том, кто его поймал. Этот снитч, – он поднял золотой шарик повыше, – помнит ваше прикосновение, Поттер. И я подумал, что Дамблдор, который, при всех его недостатках, был изумительным магом, мог заколдовать снитч так, чтобы он открывался только для вас.
Теперь сердце Гарри билось намного быстрее. В правоте Скримджера он не сомневался. Как же ему извернуться и не притронуться к снитчу голыми руками на глазах у министра?
– Вы молчите, – нагло продолжал министр. – Возможно, вы уже знаете, что кроется в снитче?
– Нет, – Поттер покачал головой, продолжая гадать, как создать видимость прикосновения к снитчу, не трогая его. Если бы только он владел легилименцией, владел по–настоящему, если бы мог прочесть мысли Делии – Гарри практически слышал, как они буйно мечутся в ее голове.
– Возьмите его, – негромко приказал Скримджер. Гарри взглянул в желтые глаза министра и понял, что выбора нет – остается лишь подчиниться. Он протянул руку, и Руфус медленно и осторожно опустил мячик ему на ладонь. И ничего не произошло. Едва пальцы Поттера сомкнулись на снитче, усталые крылья встрепенулись и замерли. Скримджер, Рон и Делия продолжали жадно вглядываться в частично укрытый пальцами Гарри мячик, словно еще надеялись, что он превратится в нечто иное.
– Весьма драматично, – холодно произнес Поттер. Уизли с Блэк рассмеялись.
– Надеюсь, это все? – полюбопытствовала девушка, приподнимаясь с софы.
– Не совсем, – загадочно ответил Скримджер, теперь уже разозлившийся по–настоящему. – Дамблдор оставил вам еще один подарок.
Казалось, волнение, повисшее в воздухе, разгоралось с новой силой. На сей раз министр читать по завещанию не стал.
– Это меч Годрика Гриффиндора. К сожалению, Дамблдор не имел права распоряжаться этим мечом, поскольку это важная историческая реликвия, она принадлежит…
– Гарри! – вдруг вздернула подбородок Делия, складывая руки на груди и нарочито фыркая. – Он принадлежит Гарри. Меч попал к нему в самый важный момент в Тайной Комнате.
Повисло неловкое молчание. Рон натужно кашлянул и боязно взглянул на подругу.
– Меч может являться любому достойному Гриффиндорцу, и это не значит, что он принадлежит ему. В любом случае нынешнее нахождение меча неизвестно, – сурово сообщил министр.
– Простите?
– Меч пропал, – неожиданно для всех в голосе Скримджера появились обеспокоенные нотки. – Я не знаю, что вы задумали, мистер Поттер, но в этой войне вы не сможете сражаться в одиночку. Он слишком силен.
И министр, пристально вглядываясь в лица друзей, почесал плохо выбритую щеку:
– Как вы думаете, почему…
– Дамблдор захотел отдать меч мне? – стараясь сдержать гнев, прыснул Поттер. – Возможно, он полагал, что он будет хорошо смотреться у меня на стене.
– Это не шутка, Поттер! – рявкнул Руфус. – Может быть, Дамблдор верил в то, что лишь меч Годрика Гриффиндора способен поразить наследника Слизерина? Не хотел ли он отдать меч вам, Поттер, потому, что считал, как считают многие, что именно вам предназначено уничтожить Того–Кого–Нельзя–Называть?
– Интересная теория, – вставила Делия, тяжело дыша от негодования. – А никто не пробовал пырнуть этим мечом Волан–де–Морта? Может быть, Министерству стоило бы выделить несколько человек для выполнения этой задачи, вместо того чтобы тратить время на разборку делюминаторов. Так вот, значит, чем вы занимались, министр, заперевшись в своем кабинете, – пытались вскрыть снитч? Люди гибнут, а от Министерства никто не услышал об этом ни слова, не так ли? И вы все еще надеетесь, что мы станем вам помогать?
– Вы заходите слишком далеко! – закричал, вставая, Скримджер; Делия тоже вскочила на ноги. Она скривила губы, ощущая неприкрытую ярость. Министр, прихрамывая, подступил к ней и с силой ткнул ее в грудь своей палочкой.
– Вы… вы чего? – растерялся Рон, тоже вскакивая и поднимая палочку, но Гарри остановил его:
– Нет! Ты же не хочешь дать ему повод для ареста всех нас?
– Не забывайте, что вы не в школе, понятно? – прорычал Скримджер прямо в лицо Гарри. – Не забывайте, что я не Дамблдор, который прощал вам наглость и неподчинение. Вы можете носить свой шрам, как корону, Поттер, однако не вам, семнадцатилетнему мальчишке, указывать мне, как я должен исполнять свою работу! Пора бы вам научиться проявлять уважение к людям!
– Пора бы и вам заслужить его! – зашипел Поттер с таким ожесточением, что министр на секунду замер в непонимании. Вдруг пол дрогнул, с крыльца донеслись торопливые шаги, дверь гостиной распахнулась, и в нее влетели мистер и миссис Уизли.
– Нам показалось, что мы слышали… – начал мистер Уизли, явно встревожившийся, увидев министра и друзей стоящими буквально нос к носу.
– Разгоряченные голоса, – выдохнула миссис Уизли.
Скримджер отступил от Гарри, Делии и Рона на пару шагов. Похоже, он уже сожалел о том, что сорвался.
– Это… нет, ничего, – пророкотал министр. – Меня огорчает ваша позиция, – быстро сказал он, еще раз прямо взглянув Гарри в глаза. – Вы, видимо, думаете, что Министерство не желает того, чего желаете вы… чего желал Дамблдор. Нам следовало бы работать плечом к плечу.
– Мне не нравятся ваши методы, министр, – грубо напомнил Гарри. – Вы не забыли?
Лицо Скримджера окаменело. Не сказав больше ни слова, он повернулся и, прихрамывая, покинул гостиную. Молли Уизли поспешила за ним, слышно было, как она остановилась у задней двери. Примерно минуту спустя она крикнула:
– Ушел!
– Что ему было нужно? – оглядывая Гарри, Рона и Делию, поинтересовался Артур, пока его жена торопливо возвращалась в гостиную.
– Отдать нам завещанное Дамблдором, – нехотя ответил Гарри. – Они только теперь рассекретили его завещание.
Несколько позже, в огороде, три отданных им Скримджером вещи, передаваемые из рук в руки, обошли столы по кругу. Каждый восторгался делюминатором и маховиком времени, высказывал сожаления о том, что Скримджер отказался отдать меч, но никто не смог предложить толкового объяснения того, что Дамблдор оставил Гарри старый снитч. Когда мистер Уизли уже в третий раз осматривал делюминатор, его жена робко сказала:
– Гарри, милый, все страшно проголодались, мы же не могли начать без тебя… может, я подам обед?
И после того как все торопливо насытились, несколько раз прокричали хором: «С днем рождения!» – и проглотили торт, празднование завершилось. Хагрид, приглашенный на завтрашнюю свадьбу, но слишком большой, чтобы ночевать в и без того уже переполненной Норе, отправился на соседнее поле – устраиваться на ночь в шатре.
– Встретимся наверху, – шепнул Поттер Блэк, пока они помогали миссис Уизли приводить огород в обычный вид. – После того как все улягутся.
В мезонине, пока Рон изучал делюминатор, Гарри наполнял ишачий мешочек Хагрида – не золотом, но вещами, которые он ценил больше всех прочих, вещами, по–видимому бесценными, хоть они и сводились всего лишь к Карте Мародеров, связноскопу и некрологу о Дамблдоре. Затянув мешочек и повесив его себе на шею, он присел, держа в ладони старый снитч, наблюдая за его слабо трепещущими крыльями. Наконец Делия стукнула в дверь и на цыпочках вошла в комнату.
– Оглохни! – прошептала она, махнув палочкой в сторону лестницы.
– Ты вроде бы не одобряла это заклинание, – как бы между прочим бросил Гарри, даже не глядя в ее сторону.
– Времена меняются, – девушка неопределенно пожала плечами. – Ну–ка покажи нам делюминатор, Рональд.
Рон немедленно подчинился: держа делюминатор перед собой, щелкнул им, и единственная горевшая в комнате лампа тут же погасла.
– Дело в том, как мы уже поняли, – в темноте Делия стиснула холодные ладони перед собой, – что такого же результата можно добиться с помощью Перуанского Порошка Мгновенной Тьмы.
Послышался тихий щелчок, и на потолке снова загорелась, залив их светом, шаровидная лампа.
– Все равно вещь клевая, – словно оправдываясь, пролепетал Рон. – И все говорят, что ее сам Дамблдор изобрел!
– Я знаю, но не для того же он выделил тебя в завещании, чтобы помочь нам тушить свет!
– Думаешь, Дамблдор знал, что Министерство конфискует завещание и проверит все, что он нам оставил? – спросил Гарри, на секунду зажмурив глаза. Ощущая, как по позвонку пробегают мурашки.
– Наверняка, – коротко кивнула Блэк. – Написать в завещании, зачем он нам их оставляет, Дамблдор не мог, но это не объясняет…
– Почему он не намекнул нам на это, пока был жив? – внезапно опомнился рыжий, серьезно поглядывая на друзей.
– Вот именно, – девушка вертела в руках золотую цепочку. – Раз эти вещи настолько важны, что он передал их нам под носом у Министерства, Дамблдор, наверное, мог дать нам знать, чем именно… если только не считал это очевидным.
– Ну, если считал, значит, ошибся, так? – предположил Уизли. – Я всегда говорил, что у него не все дома. Блестящий маг и все прочее, но чокнутый. Оставить Гарри старый снитч – на черта он ему сдался?
– Понятия не имею, – неопределенно буркнула Слизеринка. – Когда Скримджер заставил тебя взять его, Гарри, я была совершенно уверена – что–то произойдет.
– Ну, да, – отозвался Поттер и, чувствуя, как учащается его пульс, поднял перед собой снитч. – Правда, особенно лезть из кожи вон на глазах у министра мне не стоило, верно?
– Что ты хочешь этим сказать?
– Это снитч, который я поймал в самом первом матче, – почти не размыкая собственных губ. Почти мысленно. – Помнишь?
Слизеринку вопрос поставил в тупик, ведь в те времена они даже не общались, и Делия лишь грезила величием собственного факультета. Зато Рон ахнул и начал отчаянно тыкать пальцем то в Гарри, то в снитч, пока наконец не совладал со своим голосом:
– Это же тот, который ты чуть не проглотил!
– Правильно, – согласился он и – сердце его забилось еще чаще – прижал снитч к губам. Однако снитч так и не открылся. Разочарование и горечь вскипели в Гарри, он опустил золотой шарик, но тут вскрикнула Блэк:
– Надпись! Посмотри, на нем появилась надпись!
От изумления и волнения Поттер едва не выронил снитч. Блондинка была права. На гладкой золотой поверхности, где еще секунду назад не было ничего, появилась гравировка – четыре слова, написанные наклонным почерком, в котором Гарри узнал дамблдоровский: «Я открываюсь под конец». Гарри едва успел прочитать их, как слова исчезли снова.
– Я открываюсь под конец – что это?
Делия и Рон недоуменно покачали головами.
– Я открываюсь под конец… под конец… я открываюсь под конец…
Однако сколько раз и с какими интонациями они ни повторяли эти слова, никакого смысла из них вытянуть не удалось.
– А тут еще меч, – напомнил Рон, когда они наконец отказались от попыток проникнуть в пророческий смысл надписи на снитче. – Зачем ему понадобилось, чтобы меч был у Гарри?
– И почему он не мог мне об этом рассказать? – негромко спросил Поттер. – Весь прошлый год меч висел во время наших разговоров на стене его кабинета! Если он хотел, чтобы меч оказался в моих руках, почему просто не отдал его?
Он чувствовал себя так, точно сидит на экзамене, глядя на вопрос, ответ на который должен знать, но голова у него варит туго и ни на какие понукания не отзывается. Может быть, он упустил что–то из тех долгих разговоров, которые вел с Дамблдором в прошлом году? И должен хорошо знать, что все это значит? Или Дамблдор просто надеялся, что он и сам все поймет?
– Да, а уж этот маховик, – блондинка закатила глаза, шумно сглотнув. – Я, конечно же, слышала о них и знаю, насколько они опасны. При всем при этом маховик времени – очень редкая вещь, которая находится в исключительно министерском ведомстве. Не буду спрашивать, откуда маховик у Дамблдора, но почему он завещал его именно мне?
Внизу что–то хрустнуло.
– Наверное, Чарли крадется куда–то, чтобы, пока мама спит, заново отрастить волосы, – нервно пробубнил Рон.
– Так или иначе, нам пора спать, – прошептала Блэк. – А то будем ползать завтра как сонные мухи.
– Да уж, – согласился рыжий. – Зверское тройное убийство, совершенное матерью жениха, может немного подпортить свадьбу. Свет я сам выключу.
И как только Блэк вышла из комнаты, он щелкнул делюминатором.
Комментарий к Chapter XX. Course 7
я рада представить Вам вторую часть моего фанфика) в надежде, что Вам понравится) прошу оставлять отзывы, потому что мне действительно важно знать, интересно ли Вам. спасибо, что остаетесь со мной!
p.s. music: Chase Atlantic – Friends
========== Chapter XXI. Wedding ==========
Назавтра в три часа по–полудню Гарри, Рон, Фред и Джордж стояли у разбитого в фруктовом саду огромного белого шатра, ожидая появления свадебных гостей. Все четверо держали в руках планы рассадки, которые должны были помочь им разводить людей по нужным местам. Целая орда официантов в белых мантиях появилась часом раньше вместе с одетым в раззолоченные костюмы оркестром. Сейчас вся эта волшебная братия сидела неподалеку под деревом, Поттер видел, как над ними поднимается синеватый трубочный дымок. За спиной Гарри находился вход в шатер, а за входом открывались ряды хрупких золоченых стульев, стоявших по обеим сторонам пурпурной ковровой дорожки. Столбы, на которых держался шатер, были увиты белыми и золотистыми цветами. Точно над тем местом, где Биллу и Флер предстояло вскоре стать мужем и женой, Фред и Джордж разместили гигантскую связку золотистых надувных шариков. Снаружи неторопливо порхали над травой и шпалерами бабочки, пролетали жуки, летний день был в самом разгаре. Однако же Гарри всем своим нутром испытывал некоторое неудобство.
– Когда буду жениться я, – ворчал Фред, оттягивая ворот синей мантии, которую его заставила одеть миссис Уизли, – я подобной дури не допущу. Все вы оденетесь, как сочтете нужным, а на маму я наложу Цепенящее заклятие, и пусть лежит себе спокойно, пока все не закончится.
– Утром она была не так уж и плоха, – заметил Джордж. – Поплакала малость из–за того, что Перси не будет, хотя кому он, спрашивается, нужен? О, черт, началось, они уже здесь – глянь–ка…
На дальнем краю двора одна за другой стали появляться ярко расцвеченные фигуры. Прошло всего несколько минут, и из них образовалась целая процессия, которая, извиваясь, двинулась по огороду в направлении шатра. На шляпках волшебниц колыхались экзотические цветы и подрагивали крыльями зачарованные птицы, на шейных платках волшебников посверкивали самоцветы; толпа их приближалась к шатру, и гул возбужденных разговоров все усиливался, заглушая жужжание жуков.
– Отлично, по–моему, я вижу нескольких кузин–вейл, – обрадовался Джордж, вытягивая шею, чтобы приглядеться получше. – Надо бы помочь им разобраться в наших английских обычаях, вот я прямо сейчас этим и займусь.
Девушки захихикали и действительно позволили ему проводить их в шатер. Фреду только и осталось, что заняться пожилыми волшебницами, Рон взял на себя заботы о престарелом министерском коллеге мистера Уизли Перкинсе. Что касается Гарри, на его попечении оказалась глуховатая пожилая супружеская чета.
– Приветик, – произнес, когда Гарри вышел из шатра, знакомый голос, и он увидел стоявших во главе очереди Тонкс и Люпина. Тонкс обратилась по случаю праздника в блондинку. – Прости за вчерашнее, – шепотом прибавила она, когда Поттер вел их по проходу. – Министерство отрастило на оборотней здоровенный зуб, и мы решили, что наше присутствие никакого добра тебе не принесет.
– Все в порядке, я понимаю, – коротко кивнул Гарри, обращаясь больше к Люпину, чем к Тонкс. Люпин вяло улыбнулся ему, но, когда он отвел взгляд в сторону, Поттер увидел, что лицо его снова стало несчастным. В чем дело, он не понимал, однако задумываться над этим ему было некогда: Хагрид уже успел произвести некоторые разрушения. Неверно поняв указания Фреда, он уселся не на магическим способом расширенный и укрепленный стул, поставленный для него в заднем ряду, а на пять обычных, и теперь они напоминали горстку позолоченных спичек. Пока мистер Уизли устранял повреждения, а Хагрид громогласно извинялся перед всеми, кто его слушал, Гарри поспешил обратно к входу в шатер и обнаружил там Рона, разговаривавшего с на редкость чудаковатым волшебником. Он был немного косоглаз, с белыми, сильно смахивающими на сахарную вату волосами до плеч, в шапочке с кистью, которая болталась перед самым кончиком его носа, и в желтой, цвета яичного желтка, мантии, при одном взгляде на которую начинали слезиться глаза. На золотой цепи, облекавшей его шею, висела странная эмблема, похожая на треугольный глаз. Поттер тут же догадался, что это загадочные Дары Смерти, и судорожно сглотнул.
– Ксенофилиус Лавгуд, – сообщил он, протянув Гарри руку. – Мы с дочерью живем по соседству, за холмом. Как мило, что добрейшие Уизли пригласили нас. Впрочем, с моей Полумной вы, насколько мне известно, знакомы, – подметил он, обращаясь к Рональду.
– Да, – ответил Рон, – но где же она?
– Задержалась немного в вашем очаровательном огородике, чтобы поздороваться с гномами, они у вас там кишмя кишат, чудесно! Мало кто из чародеев понимает, сколь многое мы можем почерпнуть у мудрых маленьких гномов или, если называть их как должно, у Gernumbligardensi.
– У наших можно почерпнуть множество ругательств, – недовольно буркнул Уизли, – но, по–моему, они и сами почерпнули их у Фреда с Джорджем.
Он повел в шатер компанию чародеев, и тут появилась Полумна.
– Привет, Гарри! – весело сказала она.
Полумна, подобно отцу, облачилась в желтую мантию, к которой добавила воткнутый в волосы цветок подсолнечника. После того как глаза привыкали к яркости ее костюма, он начинал казаться вполне приятным. По крайней мере, на этот раз с ушей Полумны не свисали редиски. Ксенофилиус, углубившийся в беседу со знакомым волшебником, этот обмен репликами между Полумной и Гарри прослушал. Попрощавшись с волшебником, он обернулся к дочери, и та, воздев один палец, вздохнула:
– Смотри, папочка, меня гном укусил!
– Чудесно! Слюна гномов благотворна до крайности! – проинформировал мистер Лавгуд, хватаясь за палец дочери и оглядывая кровоточащие прокусы. – Полумна, любовь моя, если тебе захочется блеснуть сегодня своими талантами – вдруг тебя охватит желание пропеть оперную арию или почитать что–нибудь на русалочьем языке, – не противься ему! Это может оказаться даром Gernumbli!
Рон, как раз в это время проходивший мимо, громко фыркнул.
– Рон может смеяться сколько угодно, – невозмутимо пожала плечами Полумна, когда Гарри провожал ее и Ксенофилиуса к их местам, – но отец провел очень серьезные исследования магии Gernumbli.
– Вот как? – Гарри в натужном удивлении приподнял брови, давно уже решивший для себя, что оспаривать странноватые воззрения Полумны или ее отца дело пустое. – А ты не хочешь перевязать чем–нибудь палец?
– О, нет, все хорошо, – заверила Полумна, с мечтательным выражением посасывая укушенный палец и оглядывая Поттера с головы до ног. – А ты хорошо выглядишь. Я сказала папочке, что большинство гостей скорее всего придут в парадных мантиях, но он считает, что на свадьбу лучше всего облачаться в солнечные цвета – на счастье, понимаешь?
Парень согласно кивнул.
– Кстати, Гарри, а где твоя подружка со Слизерина? – Лавгуд против воли улыбнулась. – Я заметила, что вы стали очень близки. Она, наверное, хорошая, не так ли?
– Она? – он запнулся, что говорило об активной работе мыслей. Однако в следующий же момент собрался и нахмурился. – Да. Делия замечательная.
Поттер заметил скептическое выражение лица Когтевранки и, раздраженно передернув плечами, поднял подбородок, как делал всегда, когда был чем–то недоволен.
Полумна, похлопав Гарри по плечу, поплыла к отцу. Тут же объявился Рон со старенькой, цеплявшейся за его руку чародейкой. Крючковатый нос, глаза в красных ободках и розовая шляпка с перьями придавали ей сходство со сварливым фламинго.
– И волосы у тебя слишком длинны, Рональд, я тебя сначала за Джиневру приняла. Мерлинова борода, во что это вырядился Ксенофилиус Лавгуд? Вылитый омлет. А ты же… – гаркнула она и на секунду замерла от удивления, завидев Гарри.
– Ах, да, тетя Мюриэль, познакомьтесь, это Гарри Поттер.
– Какой милый мальчик! Что ты меня с ним знакомишь, Ронни? Его и так все знают! – проворковала старушка. – Представляешь, я только что научила невесту, как ей лучше носить мою диадему! Гоблинская работа, знаете ли, хранилась в семье веками. Девочка она красивая, но все же француженка. Ну, ладно, Рональд, найди для меня место по–лучше, мне все–таки сто семь лет, я не могу долго стоять на ногах.
Рон, проходя мимо Гарри, сокрушенно взглянул на него и на какое–то время пропал. Когда он снова появился у входа, Поттер успел развести по местам с десяток гостей. Шатер уже почти заполнился, а очередь у входа наконец иссякла.
– Мюриэль – это какой–то кошмар, – заметил Уизли, отирая рукавом лоб. – Раньше она к нам на каждое Рождество приезжала, но, слава богу, обиделась после того, как Фред с Джорджем прямо во время обеда взорвали под ее креслом навозную бомбу. Папа твердит, что она вычеркнет их из завещания. Можно подумать, что их это волнует – при их темпах они все равно станут самыми богатыми в нашей семье людьми. Ух–ты! – прибавил он и заморгал, глядя на приближавшуюся Делию. – Роскошно выглядишь!
– И ведь вечно этот удивленный тон, – произнесла Блэк, но, однако же, улыбнулась. На ней было сиреневое развевающееся платье, туфли на высоком каблуке, гладко расчесанные волосы сияли. – Твоя двоюродная бабушка Мюриэль с тобой не согласилась бы. Я совсем недавно столкнулась с ней на верхнем этаже – она вручала Флер диадему. Увидев меня, она сказала: «плохая осанка и костлявые лодыжки».
– Не обращай внимания, она всем грубит, – буркнул рыжий, прикусив губу.
– Вы о Мюриэль говорите? – спросил Джордж, вышедший с Фредом из шатра. – Да, мне она сказала, что у меня уши какие–то кривые. Старая сова. Жаль, дяди Билиуса больше нет, вот кто умел повеселиться на свадьбах. Он был душой любого свадебного пира. Выдувал целую бутылку огненного виски, а после выскакивал на танцевальный настил, подбирал подол мантии и начинал вытаскивать букеты из…
– Да, человек и вправду очаровательный, – признала Слизеринка, пока Гарри сгибался от хохота в три погибели.
– А сам почему–то так и не женился, – печально оповестил Рон.
– Вот этим ты меня удивил, – отозвалась Делия.
– Кажется, пришло время усаживаться, – Фред махнул рукой в сторону позолоченных стульев, – не то о нас новобрачная споткнется.
Гарри, Рон и Делия заняли свои места – во втором ряду, прямо за Фредом и Джорджем.
Мгновение спустя в дальнем конце шатра возникли Билл и Чарли, оба в парадных мантиях и с большими белыми розами в бутоньерках; Фред присвистнул, заставив кузин–вейл захихикать. Зазвучала исходящая, казалось, прямо из золотистых шаров музыка, и все смолкли.
– Надо же! – выдохнула блондинка, повернувшаяся на стуле, чтобы взглянуть на вход. Общий вздох вырвался у всех гостей, когда в проходе появились мсье Делакур и Флер. Флер словно плыла, мсье Делакур подпрыгивал на ходу и радостно улыбался. На Флер было совсем простое белое платье, казалось, источавшее сильный серебристый свет. Как правило, рядом с ее сияющей красотой люди словно тускнели, сегодня же этот свет делал более прекрасными всех, на кого он падал. Джинни и Габриэль, обе в золотистых платьях, выглядели красивее обычного, а когда Флер приблизилась к Биллу, стало казаться, что он даже и не встречался никогда с Фенриром Сивым.
– Леди и джентльмены, – произнес певучий голос, и Гарри с легким потрясением увидел того же маленького, с клочьями волос на голове волшебника, что распоряжался на похоронах Дамблдора, – он стоял теперь перед Биллом и Флер, – мы собрались здесь ныне, чтобы отпраздновать союз двух верных сердец.
– Да моя диадема кого хочешь украсит, – звучным шепотом вставила тетя Мюриэль. – Однако должна сказать, вырез у Джиневры уж больно низкий.
Джинни обернулась, улыбаясь, подмигнула Гарри и тут же снова уставилась перед собой.
– Уильям Артур, берете ли вы Флер Изабелль в законные супруги?
Сидевшие в первом ряду миссис Уизли и мадам Делакур негромко рыдали в кружевные тряпицы. Трубные звуки, донесшиеся из задних рядов, давали ясно понять, что и Хагрид извлек из кармана скатерку, заменявшую ему носовой платок. Делия, повернувшись к Гарри, светло улыбнулась ему, и ее глаза были полны слез.
– В таком случае я объявляю вас соединенными узами до скончания ваших дней.
Волшебник с клочкастой головой поднял над Биллом и Флер палочку, и серебристые звезды осыпали новобрачных словно дождем, спирально завиваясь вокруг их теперь приникших одно к другому тел. Фред и Джордж первыми захлопали в ладоши, золотистые шары над головами жениха и невесты лопнули, и из них вылетели и неспешно поплыли по воздуху райские птицы и золотые колокольца, вливая пение и перезвон в общий шум.
– Леди и джентльмены, – провозгласил клочковолосый маг, – прошу всех встать!
Все встали, тетушка Мюриэль громко пожаловалась на причиненное ей неудобство; клочковолосый взмахнул волшебной палочкой. Стулья, на которых сидели гости, грациозно взвились в воздух, матерчатые стены шатра исчезли – теперь все стояли под навесом, державшимся на золотистых столбах, и прекрасный, залитый солнечным светом сад обступил гостей со всех сторон вместе с лежащим за ним сельским пейзажем. А следом из центра шатра пролилось жидкое золото, образовав посверкивающий танцевальный настил, висевшие в воздухе стулья расставились вокруг маленьких, накрытых белыми скатертями столов, приплывших вместе со стульями на землю, а на сцену вышли музыканты в золотистых костюмах.
