Текст книги ""Фантастика 2024-110". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Сумасшедший Писака

25

Высокую цену заплатила таридийская армия за эту победу: порядка двенадцати тысяч солдат и офицеров навсегда остались в степях близ села Грушовка, да еще две с половиной тысячи тяжело раненных, тех, кто в лучшем случае останется калекой на всю оставшуюся жизнь. Таковы были печальные итоги битвы. И все-таки это была победа. Первая полноценная победа в большом сражении за неизвестно сколько лет, да еще над противником, наводившим страх на весь континент и, по всеобщему признанию, имевшим на то время лучшую сухопутную армию в мире, под командованием признанного гения военного дела.

У меня, правда, сложилось собственное мнение на этот счет, но я не спешил его афишировать. Ну никак не впечатлили меня действия так называемого короля-победителя на грушовском поле. Словно технически ограниченный боксер-нокаутер, не мудрствуя лукаво, он пытался решить исход боя несколькими мощными ударами. При этом Янош излишне полагался на несокрушимость своей пехоты и пробивную мощь тяжелой кавалерии и совершенно не считался с возможными потерями. Стоит ли говорить про недооценку противника и пренебрежительное отношение к артиллерии, в которой мы имели почти двойное превосходство? Одним словом, король Улории действовал нахраписто, решительно, но чересчур прямолинейно. Потому-то я и не склонен был переоценивать ни полководческий дар Федора, ни свой вклад в победу. Будь моя воля, по-другому бы действовала таридийская армия, по полной программе используя преимущества нашей артиллерии. Впрочем, все мы крепки задним умом – перед битвой я лишь молча смотрел на приготовления царевича Федора, пытаясь ухватить смысл подобной расстановки и не имея ни малейшего представления, как будет происходить столкновение двух огромных по численности армейских масс. Все-таки опыт – великая вещь, а имевшаяся за моими плечами победная тимландская кампания по масштабу была никак несопоставима с Грушовской битвой.

Ну, да ничего, бесценный опыт я получил, сумел внести ощутимый вклад в победу и, самое главное, остался жив и почти невредим. Теперь у нас будет время осмыслить всё произошедшее, обсудить, сделать выводы. Ох, чувствую, много придется общаться с оружейниками! Еще не знаю как, но я все соки из них выжму, чтобы добиться качественного скачка в нашем вооружении. Пусть в прежней жизни я не был ни инженером, ни изобретателем, ни военным, но я, по крайней мере, знаю, в какую сторону двинулось развитие огнестрельного оружия. А это уже немало. Даст бог, натерпятся еще от нас враги Таридийского царства!

Однако не зря говорят: «хочешь рассмешить Бога – расскажи ему о своих планах». Так вышло. Я вместе с нашей дружной компанией упивался победой: мы гарцевали на лошадях вдоль общего строя армии под громогласное «ура!», устраивали общевойсковой праздник, пировали со своими и пленными улорийскими офицерами. Наконец, мы рассуждали о дальнейших действиях. Янош Первый был разбит, его армия фактически уничтожена, Корбинский край лежал у наших ног. Все сходились на мнении, что более благоприятного случая вернуть эти земли в состав Таридии трудно представить. И царевич Федор отдал приказ армии готовиться к выступлению на Корбин, а сами мы с обоими наследниками престола и Григорянским решили воспользоваться возможностью перед новым походом побывать в столице. Кто-то жаждал получить свою минуту славы, кто-то просто хотел повидаться с близкими. Именно в дороге меня и настиг очередной удар судьбы.

Я долго не мог уснуть в эту ночь, в голову лезли всякие глупые мысли, никак не удавалось отключиться и найти удобное положение для тела. Плотные занавески ограждали комнату от яркого света полной луны, и на постоялом дворе давно уж воцарилась тишина, нарушаемая лишь мерно похрапывающим у противоположной стены Игнатом, а я всё ворочался в постели. Лишь далеко за полночь удалось-таки забыться коротким беспокойным сном с сумбурными сновидениями, которые на утро невозможно вспомнить. Разбудил меня шум прибытия новых постояльцев. Как-то чересчур громко захлопали двери, на лестнице и в коридоре раздался топот множества ног, тут и там слышались чьи-то возбужденные голоса. В крайнем раздражении приоткрыв глаза, я заметил, как безмолвной тенью выскользнул из комнаты Игнат – а я и не заметил, когда он перестал храпеть.

Подождав минуту-другую, я вновь уронил голову на подушку и тут же провалился в сон. Мы путешествовали с вполне достаточным эскортом, чтобы переживать за свою безопасность. Да и верный Игнат сумел бы предупредить в случае тревоги, так что я не придал происходящему на постоялом дворе особого значения – мало ли кого еще ночь застала в дороге.

Не знаю, сколько времени мне удалось проспать на этот раз, по моим ощущениям – так минуты две всего, как я был разбужен своим денщиком, активно трясшим меня за плечо.

– Михаил Васильевич, ваша сиятельство, проснитесь, беда!

– Чего тебе, Игнат? – пробормотал я сонно.

– Наталью Павловну похитили!

Вот тут уж весь сон с меня как рукой сняло! В мгновение ока я оказался на ногах посреди комнаты, да еще изловчился вытащить шпагу из висевших на спинке кровати ножен.

– Миша, успокойся! – раздался от порога голос старшего царевича. – Нужно всё обдумать на холодную голову!

– Что случилось? – с трудом выдавил я из себя, возвращая шпагу в ножны.

А случилось ни много ни мало нападение на эскорт царевны Софьи! Дело было примерно так. Переполняемые желанием скорее увидеть новоиспеченных победителей Улории, царевна Софья со старшей дочерью, графиня Ружина и наставница детей царевича баронесса Энхвальд выехали нам навстречу, но к вечеру первого же дня пути попали в засаду. В ожесточенном, но скоротечном бою все тридцать человек охраны оказались перебиты троекратно превосходящими силами противника, после чего царевну с ребенком бесцеремонно высадили из кареты, а Наталью с баронессой увезли в неизвестном направлении. София Александровна два часа шла в сгущающихся сумерках в поисках ближайшего жилья, но место для засады было выбрано чрезвычайно удачно, и брести бы супруге наследника престола еще столько же, кабы не случайный всадник. Он помог царевне с ребенком добраться до постоялого двора и поднял тревогу. Курьеры помчались и в столицу, и в ближайшие населенные пункты. Уже рано утром местные дворяне организовали погоню за разбойниками, которых София Александровна, несмотря на маскарад и намеренное немногословие, уверенно называла улорийцами.

Взять след не составило труда, нападавшие и не думали его прятать. Но вел он кратчайшей дорогой к границе с Корбинским краем. На следующий день на берегу Титовицы была обнаружена брошенная за ненадобностью карета. Естественно, пустая.

Очуметь! Просто очуметь можно! Сотня улорийцев менее чем в дне пути от Ивангорода устраивает нападение на карету семьи наследника престола! Безопасность на высшем уровне! Того и гляди по столице нужно будет ходить с оглядкой. Я обхватил голову руками в попытке сдержать рвущиеся наружу эмоции. Какой сейчас прок от их выплеска? Нужно думать, что делать. Необходим план действий, а для этого нужно мыслить конструктивно. Но как, скажите, пожалуйста, в такой момент сохранить голову холодной?

– Это еще не все плохие новости, – подал голос из-за плеча Федора полковник Матвеев, один из главных помощников Глазкова по Сыскному приказу.

– Неужели?

– Сегодня утром посол Фрадштадта заявил, что кабинет его величества считает недопустимым нарушение территориальной целостности Улории. Ни больше ни меньше.

– То есть чертовы островитяне хотят запретить нам идти в Корбинский край! – угрюмо подытожил Федор. – Опять они суют свой длинный нос в наши дела!

– И господин Матвеев здесь для того, чтобы остановить нас?

– Его царское величество Иван Федорович всего лишь хочет удержать вас от необдуманных решений. Все мы прекрасно понимаем, что нельзя оставлять Наталью Павловну в руках улорийцев и глупо терять большой кровью добытый шанс вернуть Корбинский край в состав Таридии, но и торговые потери от бесчинств фрадштадтского флота тоже весьма велики. Нужно принять взвешенное решение.

– К черту Фрадштадт! Нужно идти на Корбин! – воскликнул доселе молча стоявший позади Федора и Матвеева Алешка. – Я с тобой, Миха! Я помогу тебе вызволить Натали!

Ну вот, хотя бы кто-то вспомнил о главном! У меня украли любимую, без пяти минут супругу, а господа все о политике да о политике. Правда, вспомнил об этом как раз тот человек, у которого пока голова не очень-то болит о судьбе государства, но и на том спасибо.

Вообще-то нужно отдать должное царевичу Алешке. Он в последнее время стал гораздо серьезнее, возмужал, перестал кичиться своим происхождением и научился подчиняться приказам. Опять же, в битве при Грушовке проявил себя великолепно, за что получил свою порцию похвалы и от меня, и от старшего брата, но воспринял это спокойно. Вроде бы обошлось дело без головокружения от успехов. Но всё же Алексей еще не дорос до государственного деятеля, потому и может себе позволить реакцию простого романтика. Федору же волей-неволей приходится сопоставлять свои желания с нуждами государства. А я… А я бы и рад сопоставить, да уж слишком личные у меня мотивы в этом деле. Хотя… Хотя можно попытаться и свои проблемы решить, и Таридии подсобить.

Фрадштадт – это весьма злокозненное островное королевство, чрезвычайно напоминающее собой Великобританию моего мира. Из островного местоположения и проистекает постулат о необходимости превосходства их флота над любым противником. А потенциальными противниками фрадштадтцы считают все остальные государства на планете. Кто сумел усилиться в данный момент времени, тот уже и противник, ибо представляет потенциальную угрозу. Их островная мечта заключается в том, чтобы все континентальные государства бесконечно грызлись между собой и даже не помышляли о создании военного флота.

Янош Первый воевал со всеми своими соседями, зачастую даже одновременно с несколькими, но всегда это делал на суше, в море не лез. Как-то так у улорийцев исторически не складывались отношения с морской стихией, несмотря на наличие весьма протяженного морского побережья. А вот Таридия напротив, всегда стремилась вести свои дела как на суше, так и на море, для чего неоднократно предпринимала попытки создания своего флота. А поскольку Таридийское царство расположено чуть ли не ближе всех к островному королевству, то фрадштадтцы всегда уделяют ему повышенное внимание.

То есть дело обстоит так: наше государство имеет намерение строить флот, потому его нужно «придержать», создать проблемы на суше, чтобы не оставалось ни времени, ни сил думать о море. Только вот не сложилось у островных стратегов на этот раз – Силирия поставлена на место, Тимланд, получив звучную пощечину, отступил с потерей своих территорий, и даже запасной и самый надежный вариант с Улорией не сработал. Запасной – потому что чрезмерного усиления Яноша тоже нельзя допустить. Вот и приходится фрадштадтскому монарху играть «в беспокойство о справедливости», бряцать оружием и играть мускулами.

Но это всё традиционная точка зрения. А что если убедить островитян в том, что Улория вынашивала планы построить огромный флот и высадить свою непобедимую армию на фрадштадтских островах?

– Спасибо, брат, – поблагодарил я Алешку, сжимая руками виски, ибо мысли в моей голове к этому моменту прыгали, вертелись, путались меж собой и со страшной силой тарабанили о черепную коробку. – Дайте мне немного подумать. Мне нужно уточнить два момента. Исчезновение баронессы Энхвальд – это то, о чем я думаю, или есть другое объяснение произошедшего?

– Все факты указывают на то, что именно через Анастасию Романовну информация уходила к улорийцам, – ответил полковник Матвеев, – муж отказывается верить в предательство, но что ему еще остается?

– Господи, чего не хватало человеку? – пробормотал я, припоминая рассказы о том, что предоставлением места наставницы своих дочерей царевич спас семью баронессы чуть ли не от голодной смерти.

– Человеку всегда чего-то не хватает, – в сердцах бросил Федор.

– Второй момент. Какова судьба коронного маршала Курцевича? – я не слышал имени своего противника по дворцовой дуэли среди улорийских военачальников под Грушовкой, но это еще не означало, что его нет в живых.

– Маршальского жезла пан Курцевич лишился, – опять взял слово красномундирник, – то ли в силу невозможности исполнять свои обязанности из-за состояния здоровья, то ли как не оправдавший доверия своего монарха. Но, несмотря на то, что вы угостили его приличной порцией стали, Курцевич выжил и по-прежнему является корбинским воеводой.

– Ага, – только и сумел вымолвить я.

Вот теперь ситуация прояснилась и образ врага приобрел черты конкретного человека. Эх, всё жалость моя! Добил бы тогда товарища, не было бы сейчас проблем. Ах, пан Курцевич, пан Курцевич! Не смог добиться своего прямым путем, так решил пойти путем окольным? Упорный, зараза! И на зависть здоровый – это ж надо умудриться выжить после такого ранения!

– Прав Алешка! С Фрадштадтом потом разбираться будем! – решительно заявил Федор. – Возвращаемся в армию! Если идти форсированным маршем, через две недели можем быть под Корбиным.

– Но ваше высочество! – вскричал помощник Глазкова.

– Я напишу отцу и все объясню!

– Нет, Федя, нет, – медленно произнес я. – Прошу, выслушай меня! Все мы прекрасно понимаем, что две недели – это срок нереальный. Дай-то бог в три уложиться. И все мы понимаем, что может случиться с похищенной девушкой, что за две, что за три недели.

Меня передернуло от одной только мысли о том, что хрупкая Натали оказалась в руках амбала Курцевича. Я вынужден был прерваться, поскольку у меня перехватило дыхание и на минуту потемнело в глазах. Нельзя быть таким беспечным! Раз уж взял на себя обязательства по отношению к графине Ружиной, то нужно было позаботиться о ней в первую очередь. Как оказалось, то обстоятельство, что она находится в самом центре страны, еще не является гарантией безопасности. Вот такой бардак и проходной двор, но могло ли быть иначе в данную историческую эпоху?

Теперь нужно исправлять ситуацию, вызволять Наталью. Только как это сделать, я не имел ни малейшего понятия. Знал только точно, что действовать нужно быстро, гораздо быстрее, чем способна армия.

– У армии и так приказ выступать в направлении Корбинского края. Вы поезжайте в Ивангород, обговорите всё на совете, согласуйте действия всех Приказов – и успеете присоединиться к войску. А мне дайте два драгунских полка и полсотни моих разведчиков.

– Что ты сможешь сделать с таким малым числом людей? – Федор в сомнении покачал головой. – Корбин является довольно мощной крепостью, с горсткой драгун его не взять.

– По крайней мере, я не позволю увезти Натали в глубь Улории. А там посмотрим, что можно сделать на месте.

– Я дам тебе три драгунских полка, – согласился царевич, – но ты пообещаешь мне не делать глупостей!

– Обещаю, – легко согласился я, заранее зная, что лгу.

– Ну-ну, – усмехнулся наследник престола, – Алешка, неси бумагу, приказ буду писать!

– Господин Матвеев, – обратился я к красномундирнику, в то время как командующий был занят писаниной, – найдется у Сыскного приказа ловкий человечек, владеющий улорийским письмом и способный подделывать подписи?

– Странные вопросы задаете, ваше сиятельство, – полковник с интересом посмотрел на меня, – может, расскажете о том, что задумали?

– Одну минуту, полковник, – теперь я обратился к Федору: – ваше высочество, в Воинском приказе найдется пара-тройка корабельных чертежей?

– Найдется, – буркнул Федор Иванович, – давай уже, рассказывай!

И я рассказал о своей задумке, призванной если не сгладить нашу конфликтную ситуацию с Фрадштадтом, то значительно обострить их отношения с Яношем.

– Ну, ты, Миха, змей коварный! – восторженно прошептал Алексей.

– Это не сработает, – уверенно заявил Матвеев, – слишком наглядно. Да и против наших правил такие действия.

– А грабить наши торговые корабли – это по правилам? – холодно возразил я. – А чужих жен воровать – это по правилам?

– Ну, вы же понимаете, что ситуация с графиней не такая уж однозначная.

– Плевать! Нужно сделать всё, чтобы защитить интересы Таридии. Против нас играют без правил, так пусть не жалуются, если мы тоже не станем их соблюдать!

– Мне нравится твоя мысль, – прервал спор царевич Федор. – Мы даже не отдадим фрадштадтцам бумаги, только позволим снять копии. Поверят или нет, но зерно сомнений будет брошено на благодатную почву. Принимается.

На этом и распрощались. Царские сыновья с Матвеевым отправились в столицу, мы же с Игнатом помчались в обратном направлении, в действующую армию. Время поджимало, нельзя было терять ни минуты.

26

– Пора! – негромко произнес я, отбрасывая луковицу карманных часов в сторону. Больше они мне сегодня не понадобятся, а оставлять при себе бесполезную вещь было ни к чему. Впрочем, кажется, кто-то из разведчиков подхватил нежданный приз на лету – что ж, пусть будет так, лишь бы не мешались они под рукой.

Я первым опустился в воду и осторожно, стараясь не шуметь, поплыл к высящейся на противоположном берегу пруда крепостной стене.

Три часа ночи. Полумесяц убывающей луны лишь слегка подсвечивает сверху нависшие над землей тяжелые тучи. На западе периодически сверкают молнии, и должно случиться чудо, чтобы дождь не обрушился сегодняшней ночью на Корбин. С одной стороны, это нам на руку – и видимость хуже в такую погоду, и особого рвения исправно нести службу у защитников города не будет. С другой стороны – мало приятного в ночной беготне по грязи и воде, а также в карабканье по мокрым и скользким камням. Правда, нам так и так мокнуть, а вот драгунам и местному ополчению через полчаса на штурм идти, и наверняка они молятся, чтобы успеть провернуть дело «насухо».

В том, что город будет взят, лично я ни минуты не сомневался. Улорийских солдат в городе собралось сотен шесть, включая штатный гарнизон и некоторое количество прибившихся к Курцевичу разрозненных групп разбитой нами королевской армии – явно недостаточно для эффективной защиты городских стен такой протяженности. Тем более что политика, проводившаяся Улорией по отношению к жителям Корбинского края, ни любви, ни понимания у последних не вызывала. Так что переходил я границу с тремя полками, а к исходу третьих суток имел под своим началом почти пять тысяч человек, и желающие принять участие в изгнании подданных улорийской короны продолжали прибывать. Да и в самом городе симпатизирующих Таридии было более чем достаточно, чтобы наместник Яноша Первого не мог чувствовать себя в безопасности.

Корбинский воевода дураком не был и напрасных иллюзий по поводу поддержки населения не питал. Но бывший коронный маршал рассчитывал на помощь генерала Паревича, обещавшего подойти к столице края в ближайшие дни с четырехтысячным отрядом.

Вышеназванный генерал действительно сумел уйти от преследования после Грушовской битвы, но был перехвачен мною уже на территории Корбинского края, и было при нем всего-навсего триста солдат. Вот за подписью этого улорийского военачальника и было направлено в Корбин соответствующее письмо, призванное вселить в князя ложную надежду.

Он ведь прекрасно знал, кто возглавляет погоню, и не мог упустить случая еще разок обставить меня, а возможно, и избавиться раз и навсегда в момент, когда я уверен в своем преимуществе. Но это уж не на того напали, господин Курцевич! На этот раз я не отступал от своих правил и всю округу зондировал посредством хорошо организованной разведки, так что никаких сюрпризов вроде внезапно появляющегося большого неприятельского отряда просто не могло быть.

В общем, не зная, какие мысли блуждают в бритой голове бывшего коронного маршала, я сделал всё, чтобы удержать его от бегства дальше на восток, в центральные области Улории. И мой соперник остался в Корбине. А следовательно, в городе осталась и графиня Ружина. Теперь оставалось только взять город таким образом, чтобы Наталья не пострадала. Вот в этом-то для меня и заключалась главная сложность.

К южной стене города уже третью ночь подряд выкатывали всю нашу артиллерийскую батарею из шести трофейных пушек – эта стена самая протяженная и наименее защищенная, пусть защищающий ее гарнизон постоянно нервничает. Позиции для стрельбы постоянно менялись, чтобы не позволить пушкарям противника пристреляться. И основной лагерь я тоже поставил напротив южных ворот, как толстый намек на направление главного удара. Город довольно сильно вытянут с запада на восток, и от южной стены до расположенного на северном краю Корбинского замка вдвое ближе, чем от ворот западных. По сведениям же, полученным от замковой прислуги, Наталью держали именно в замке, в ее же собственных покоях.

К слову сказать, далеко не все офицеры разделяли мою уверенность в возможности удачного штурма. Многие заявляли о невозможности успеха в условиях отсутствия осадной артиллерии и полноценного обоза с необходимым для штурма инвентарем и инструментом, но я относил эти сомнения на счет отсутствия соответствующего опыта – два из трех полков были недавно сформированными и за плечами имели лишь одно полевое сражение при Грушовке. Я тоже не великий полководец с десятками взятых крепостей в послужном списке, однако эта задача не представлялась мне такой уж сложной. Большая часть стен была всего семи-восьми метров в высоту, ров отсутствовал, южные ворота наспех отремонтировали лишь перед нашим прибытием, артиллерия слабая, гарнизон явно недостаточный. К тому же местные жители с превеликим удовольствием снабдили нас штурмовыми лестницами и вообще готовы были выполнить любой наш каприз. Ну и напоследок стоит упомянуть, что я еще из истории своего прежнего мира был знаком с прецедентом – шведский король Карл Двенадцатый взял Львов силами трех полков, находясь при этом в гораздо менее комфортных условиях. По крайней мере, поддержки местного населения у знаменитого воителя точно не было.

Комбинация будет нехитрой: уже привычная артиллерийская подготовка с южной стороны города сменится усиленной суетой при массовом перемещении войск. Какими бы крепкими ни были нервы у осажденных, но принять подобные движения за подготовку к штурму просто обязаны. Но в то же самое время одетые в маскхалаты передовые штурмовые отряды скрытно выдвинутся к городским стенам с западной стороны, а когда они слаженно полезут на стену, у неприятеля элементарно не хватит сил, чтобы воспрепятствовать этому.

Командовать штурмом я поручил полковнику Карасеву, который был самым опытным офицером в моем маленьком войске и к тому же был рекомендован мне самим царевичем Федором. Передо мной же стояла другая задача. В соответствии с лучшими традициями жанра я должен был проникнуть в Корбинский замок и освободить свою даму сердца. Банально, но факт. Чертов воевода поставил меня в такие условия, что шансы на успех изначально были невелики. Причем он руководствовался в этом деле сугубо политическими мотивами уровня восемнадцатого века. То есть для него Наталья Павловна – всего лишь средство узаконить притязания своего короля на земли Корбинского края. В двадцать первом веке никому бы и в голову не пришла подобная глупость, но в веке восемнадцатом сила традиций была еще слишком велика.

Для меня же, при всем уважении к новой родине, царю Ивану Федоровичу и царевичу Федору, проблемы спорных земель отошли на второй план, как только я узнал о похищении любимой. Именно поэтому я сейчас принимал участие в самой большой авантюре в своей жизни – пытался скрытно влезть в замок и вызволить графиню Ружину.

С северной стороны города был участок, где стена Корбинского замка являлась частью городской стены. Вернее, когда-то именно в этом месте городские стены Корбина начинали строить от стен замка. Эта самая замковая стена мало того что была выше своего городского продолжения на добрых три метра, так еще и омывалась водами небольшого пруда, что делало ее совершенно непривлекательной в качестве места штурма. Зато через нее лежал кратчайший путь к моей цели, и именно здесь было последнее место, где мог ждать моего появления Курцевич.

Я уцепился за эту возможность сразу, после первой же рекогносцировки. При обзоре стены замка в подзорную трубу мой взгляд цеплялся за плохо обработанные камни и широкие, местами наполовину высыпавшиеся кладочные швы. Я никогда не разделял страсти некоторых своих знакомых к скалолазанию, и никакого практического опыта в карабканье по отвесным поверхностям у меня не было. Тем не менее, я был на сто процентов уверен в своей способности преодолеть это препятствие при помощи вбиваемых в швы кладки железных костылей. А прикрытием должны были послужить шумовой фон от работы нашей артиллерии и общая суматоха в рядах неприятеля, ожидающего штурма в противоположной части города.

Однако Игнат Лукьянов, щеголяющий после Грушовской битвы в новеньком, с иголочки, мундире подпоручика, сначала поднял меня на смех, а затем, убедившись в серьезности моих намерений, принялся страстно отговаривать от этого, как он выразился безумия. Спорили мы два дня, но поскольку других дельных идей за это время так и не появилось, моему телохранителю, в конце концов, пришлось сдаться.

– Нет, Михаил Васильевич, сам ты на эту стену не влезешь, – досадливо сплюнув от невозможности оградить меня от сомнительного предприятия, заявил Игнат, – но я знаю, кто сможет туда залезть и спустить для нас веревку.

И через час привел ко мне двух молодых разведчиков – Даниила Березина и Николая Осипова. Оба выросли в предгорьях Верейских гор и имели опыт горных путешествий, в том числе и лазаний по скалам.

Остаток дня прошел в подготовке операции и согласовании действий всех подразделений. И вот наступила ночь.

В темноте определить место, откуда наши скалолазы, стартовавшие часом раньше, начали подъем, было затруднительно, потому все семнадцать диверсантов растянулись цепочкой вдоль подножия стены в поисках их следов.

– Ваше сиятельство, нет веревки! – шепотом доложил кто-то из разведчиков. По голосу идентифицировать говорившего я не смог, а в темноте да в одинаковых черных полумаска различить кого-либо было и вовсе невозможно.

В меру своего понимания и имеющихся возможностей, как и для войны в зимних условиях, я внес кое-какие коррективы в экипировку солдат. Готовящиеся пойти на штурм отряды облачились в темно-серые плащи-накидки, идущие же со мной на дело разведчики были одеты в наскоро сшитые облегающие рубахи и штаны черного цвета. На спине крепились небольшие кожаные вещмешки с двумя пистолетами, несколькими гранатами и парой мягких сапог – я посчитал, что бегать ночью по камням все-таки лучше обутыми. Из накладного кармана вещмешка торчала рукоятка боевого ножа, другого оружия при нас не было.

– Место подъема кто-нибудь нашел? – осведомился я, имея в виду вбитые в стену костыли. В случае неудачи скалолазов я просто не знал, что делать. Оставалась лишь слабая надежда подняться по заготовленным ими импровизированным ступеням и попытаться забросить наверх стены веревку с крюком на конце. Если не удастся и это, то миссия окажется проваленной.

– Данька вернулся! – передали мне по цепочке радостную весть.

– Еще чуть-чуть подождать нужно! – прошептал со стены Березин, как только я оказался рядом. – Наверху постоянно караульные ходят, боязно, что услышат, больше выжидаем, чем работаем. Легче стало, когда наши из пушек палить стали – и звуки заглушают, и забеспокоились улорийцы, засуетились.

– Не спешите, – ответил я, – мы подождем.

– Как влезем, сразу спустим веревку, – Березин снова растворился в темноте.

На этот раз долго ждать не пришлось, минут через десять с негромким всплеском в воду упал конец веревки.

– По одному, – мгновенно перехватил у меня командную инициативу Лукьянов, – не суетиться, наверху рассредоточиваться по стене!

В итоге меня допустили к подъему только восьмым или девятым, сразу после вездесущего Игната. Были у меня некоторые сомнения относительно своих способностей лазать по веревке – не хотелось ударить в грязь лицом перед разведчиками, но они быстро разрешились. Оказалось, что на веревке были заботливо навязаны узлы, благодаря которым подъем не вызвал у меня затруднений.

На стене уже вовсю кипела работа. Тела двоих улорийских стражников бойцы споро укладывали в уголок в месте стыка стены и Северной башни. Лежа на полу, Березин что-то высматривал внутри помещения сквозь щель под дверным полотном. Прижавшись к каменной кладке башни, четверо моих бойцов соорудили живую пирамиду с целью разведать обстановку на верхней площадке. Остальные разведчики, старательно пытаясь слиться с зубцами стен, отжимали одежду и готовили оружие.

С южной стороны города доносились звуки продолжающейся артиллерийской дуэли. Хотя дуэлью это можно было назвать лишь с большой натяжкой, не были наши трофейные пушки серьезными противниками городской артиллерии – так, пошуметь, да под ответный огонь не попасть бы.

А вот на западе шум стоял уже совсем нешуточный – штурм начался. Хорошая подготовка, стремительность действий и многократное численное превосходство, созданное на небольшом участке, должны были обеспечить таридийской стороне быстрое овладение западными воротами города. И то, что грохота пушек обороняющихся с той стороны не слышно, было добрым знаком, означавшим, что толком пушкари не успели поработать и штурмующие уже взобрались на стены. Хотя и запоздало, но происходящее всерьез обеспокоило нынешних хозяев замка. Во внутреннем дворе царила изрядная суета, в свете факелов несколько десятков вооруженных до зубов улорийцев торопливо покидали замок. Обнаружился внизу и мой недобитый приятель – отсвечивая гладко выбритой головой, Курцевич налево и направо отдавал распоряжения. К величайшему моему сожалению, сам он покидать Корбинский замок не собирался.

Выпроводив отряд соотечественников на помощь защитникам города, бывший коронный маршал бросил озабоченный взгляд на донжон, потом перевел его на Северную башню, отчего мне пришлось еще больше вжаться в камни – так и казалось, что он меня вот-вот заметит. Но нет, улорийский воевода развернулся и решительно зашагал в сторону господского дома – двухэтажного сооружения гораздо более поздней постройки, нежели сам замок. Хозяева замков часто строили во внутренних дворах комфортабельное жилье, оставляя замковым постройкам чисто складские и оборонительные функции.

К Наталье небось пошел, гад такой! Сердце мое сжалось от тревоги. Скольких бед удалось бы избежать, добей я тогда этого мерзавца!

– Эх, Миша, Миша, – сокрушенно покачал я головой, – где же контрольный выстрел в голову?