Текст книги ""Фантастика 2024-110". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Сумасшедший Писака

Соавторы: Дмитрий Евдокимов,Эйлин Торен,Игорь Кулаков,Алекс Войтенко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 177 (всего у книги 355 страниц)

Глава 10

Роар впервые за это время смог спокойно поспать. Разговор с Хэлой его успокоил и ему стало действительно хорошо от того, что у него получилось с ней поговорить и теперь можно было надеяться, что она не будет его избегать. Хотя главных проблем этот разговор не решил.

Что делать с Миленой митар не знал. Когда он начинал думать о ней, ему становилось не по себе. Особенно, когда в голове возникала мерзкая мысль о том, что она могла бы наговорить и натворить, если бы у неё были силы.

И ведь Хэла говорила, что сила есть, просто пока глубоко, пока не вылезла наружу. И понятно, дураку, что даже так надо быть осторожнее. А если бы Милена приревновала бы его к наложнице? Нет, у него не было желания думать о ком-то из своего харна, в мыслях была только маленькая белая ведьма, но это “а если бы” уничтожало, становилось не по себе.

Роара тянуло к Милене, тянуло страшно, но внутри был теперь этот страх, не за себя, а за других. Как будто его гладили против шерсти – вроде и хорошо, но нет…

Выйдя в коридор, он заметил, что у дверей в покои ферана нет стражи, хотя на этаже, возле лестницы и портала, стражники стояли и с ночи ещё не успели смениться. Потом он услышал громыхание Тёрка в рабочей комнате ферана и пошёл на него.

За столом сидел старший тан, обложенный частью отчётов, что запросил вчера феран, а на краешке стола сидела Хэла, как всегда заразительно смеясь шуткам Тёрка.

– Доброго утра, достопочтенный митар, – отозвалась Хэла даже не посмотрев в его сторону.

– Здоровья тебе, достопочтенный митар, – привычнее поприветствовал его Тёрк.

– Роар, – поприветствовал феран. Он стоял облокотившись на дверной проём своих покоев.

– Достопочтенный феран, Хэла, Тёрк, – поприветствовал их всех мужчина. – Что у вас с утра пораньше за сбор?

– Мы нашли с достопочтенным фераном, как минимум три отряда шальных людей, которые слепились за последние два тира, – ответил Тёрк.

– Три? – нахмурился митар и зашёл внутрь.

– Хочется верить, что один у нас в сторожевых башнях, – отозвался Рэтар.

– Хочется, – согласно кивнул старший мужчина.

– Я ушла, достопочтенные, – улыбнулась Хэла и отправилась к двери.

– Подожди, Хэла, горушка! – громыхнул Тёрк.

– Горушка? – нахмурился Рэтар.

– Скажи, – брат ферана вытащил из кармана небольшой бумажный свёрток, – зачем тебе горушка, Хэла? Уж не достопочтенному же ферану?

Он с насмешкой глянул в сторону стоявшего у дверного косяка мужчины.

– Пффф, вот мне эти ваши заговорчики детские, – покачала головой Хэла.

Тёрк рассмеялся.

– Уж наверное мы все заговорены от всего чего только можно? – предположил он.

– А феран не один раз. И твою задницу не забыла, – подмигнула ведьма и забрала свёрток. – А горушку кукушечка хотела достопочтенному митару подарить, да в суматохе заварушки на торгах благополучненько потеряла.

Ведьма устремила на Роара самый очаровательный из своих взглядов.

– Уж будьте любезны, достопочтенный Роар Горан, обрадоваться и подарок принять, а то взяли моду девок до мокрого дела доводить, – она стала на секунду грозной и митар поперхнулся ответом, а Тёрк в голосину заржал.

– Хэла, ну очень неоднозначно получается с мокрым делом-то, – крикнул он, когда ведьма уже была за дверью.

Рэтар ухмыльнулся и потёр глаза.

– Каждый понимает в меру своей испорченности, братец, – отозвалась из коридора Хэла.

– И прибавить нечего, а? – ухмыльнулся Тёрк. Роар почувствовал как внутри закипает стыд. – Что, достопочтенный митар, уколола она тебя?

– Иди ты к рвашам, Тёрк, – буркнул он.

Конечно уколола, Роар точно знал, что именно имела ввиду Хэла, она вообще никогда ничего не говорила просто так. Всегда был смысл, всегда была подковырка и сейчас его полоснуло, потому что права была, чтоб его хотры сожрали, права!

Рэтар сел в одно из кресел перед столом, за которым так и остался сидеть Тёрк.

– Что по отрядам думаешь? – спросил его феран.

– Думаю их подготовили, сформировали.

– Зачем? – нахмурился Рэтар.

– Да рваш знает, – удручённо отозвался Тёрк. – Вот сидел и думал, но так и не придумал. Организовать, чтобы напали. Но не напали до сих пор. И если этот напал, то где остальные? Это же не человек, это же отряд. Где они все сейчас? И если нападут, то когда? Ты прав – надо дом в Зарну перевозить, надо. Там безопаснее, не то что тут.

– Я думаю, что они маленькими группами передвигаются, как и с торговцами было, а потом собираются, – ответил феран.

– Да, – согласился старший мужчина. – Но тогда это не просто отряды, Рэтар, это плохо. Ими кто-то руководит.

И феран согласно кивнул.

– Будут мысли по кострам? – отозвался Роар.

– Костры? – нахмурился Рэтар.

– Да, через семь дней благословение Изар. Трит готовит костры, – ответил митар, а Тёрк согласно кивнул.

– Да чтоб вам, эти ваши костры, – он рыкнул и недовольно прищурился. – Так. Когда раненые из Шер-Аштар прибудут? Есть что от Миргана?

– Они должны были выдвинуться вчера, – ответил Роар. – Мирган ждал отряд из Картары.

– Хорошо. Тогда с Гиром, Тёрк, организуй усиленные отряды патрулей. Всех кто в корте служения есть, поднять на помощь и поставить охранять Трит на время подготовки и самих костров.

– Дом-то на костры отпустишь? – уточнил брат ферана.

– Посмотрим, как всё будет в эти дни, – ответил Рэтар.

В комнату влетел возбужденный и всклокоченный Брок.

– Ты чего малец? – нахмурился Тёрк.

– Там, – он тяжело дышал то ли от того, что бежал, то ли от возбуждения. – Там алаган.

Мужчины переглянулись.

Брок задыхался от возбуждения – все они видели последний раз алаганов около трёх тиров назад. Целая стая прекрасных и редких животных умерли от холодов, которые настигли их в окрестностях Кэрома, когда даже туда добралась нежданная холодная стихия. Выжило всего два – мать и её ребёнок. Сейчас они должны были находится в загонах в дальних границах Хэжени, куда Горанам пришлось отдать обоих, потому что в Изарии они бы не выжили.

Состригая прекрасные гривы погибших алаганов женщины Кэрома рыдали от жалости. Да и некоторые мужчины пустили скупую слезу. Поэтому теперь слышать, что в Трите появился живой алаган было странно и невероятно.

Когда мужчины вчетвером спустились вниз и вышли на улицу, они наткнулись на целую толпу – домашние, стража, наложницы, серые… все застыли и, как завороженные, смотрели на Хэлу, стоящую почти у самых ворот Трита и ласково гладящую алагана.

Чёрная шерсть, длинные стройные лапы, грива и длинный хвост цвета огня, тёплые на ощупь, острая морда, длинные острые с кисточками уши, сейчас внимательно слушающие то, что говорила ведьма, ласково поглаживая умную морду фыркающего в её руку зверя. Пара рогов, на лбу, ещё небольших, потому что алаган был явно молодым, так называемые крылья тоже были небольшими, пока не окрепшими, шерсть короткая, как помнил Роар, мягкая на ощупь.

Он, Рэтар и Тёрк продвинулись через толпу восторженных зрителей.

– Он не уходит, потому что боится хараг, вон они в поле залегли, – шепнул Тёрк, а Рэтар согласно кивнул.

– По сроку сейчас они должны выводить потомство, – отозвался Элгор, который стоял в первом ряду и как и все остальные восторженно смотрел на появившегося ниоткуда зверя.

– Может это тот, которого мы нашли? – предположил Роар.

– Хэла, – сказал Рэтар, так чтобы его слышала ведьма, но и чтобы не спугнуть зверя. – Посмотри, есть ли у него под ногой правой клеймо.

Женщина что-то ещё прошептала, погладила животное, потом аккуратно заглянула ему за ногу и повела головой давая понять, что клеймо есть. Понять отсюда какого пола особь было нереально, поэтому памятуя, что нашли они мать и её дитя, Рэтар задал ещё вопрос:

– А какого размера клеймо?

Хэла показала ладонь с растопыренными пальцами.

– Мелкий, – вздохнул Роар.

– Вырос как, – отозвался Тёрк.

– Сбежал наверное из Хэжени, – хмурясь предположил Элгор.

– Надо бы его в загон, – пробурчал старший мужчина. – А то уйдёт от нас и погибнет.

– Твоя правда, Тёрк, но как? – бронар уставился на ферана.

– Хэла, надо бы его в загон внешний, сможешь? – опять очень осторожно проговорил Рэтар.

Ведьма кивнула и улыбнулась, потом цыкнула и одна из хараг послушно поднялась со своего места и стала перемещаться так, чтобы дать возможность Хэле пройти с алаганом вдоль внешней стены Трита в сторону огромного внешнего загона, куда обычно сгоняли тоор, не живущих в доме.

Зверь шёл за ведьмой безропотно и спокойно, это было так невероятно красиво – грациозное животное, большое, сильное и идущая рядом с ним женщина, не держащая зверя, а просто что-то тихо ему шепчущая и иногда поглаживающая его тёплую огненную гриву. Наверное ни у кого не получилось бы загнать алагана в загон так легко, как это получилось у Хэлы. Животные и вправду любили её и Роар давно это заметил.

– Что с ним делать будем? – спросил митар.

– Можно приручить, – отозвался Элгор. – Думаю с Хэлой будет легко, нет?

Рэтар лишь нахмурился. Сейчас митар не мог прочитать своего тана. Почему-то стало тяжело понять, что с ним происходит, хотя обычно он чувствовал его очень хорошо. И причина была не ясна – дело было или в самом Рэтаре, то ли в Роаре.

Сейчас митар рассеянно слушал разговор окружающих его мужчин, но его мысли и взгляд исподтишка были обращены в сторону Милены, которая, как и другие серые, восторженно смотрела на алагана. Роара выкручивало, как же сильно хотелось прижать её к себе, ощутить волосы в пальцах, мягкость губ и кожи, тепло тела. Это сводило с ума и он не мог успокоиться.

Но как же сильно он был зол. На неё за то, что не доверяла ему, на то, что приревновала к спасшей его Хэле, и на себя… что не смог держать в руках, что позволил себе быть глупым мальчишкой, словно это его первая и единственная женщина. Он становился сам не свой каждый раз, когда слышал её голос или видел. Был готов провалиться сквозь землю.

– Реши с этим что-то, – тихо сказал Рэтар, когда они вдвоём остались стоять возле загона, в котором радостно резвился алаган.

Хэла ушла выгуливать своих хараг, с ней ушла Милена, а Роар стоя у загона с болью смотрел ей вслед.

– С чем? – спросил митар рассеянно, хотя конечно понимал про что говорит тан.

– Роар, – феран недовольно мотнул головой.

– Я не знаю, что с этим делать. Вот убей меня, но не знаю, – ответил митар. – Только хуже станет.

– С чего ты взял?

– Потому что… рваш… Рэтар, она… прости, может с Хэлой просто, потому что она мудрая, она чувствует иначе, а тут… я всё испортил! Не надо было в это лезть.

– Хэла здесь вообще не при чём, – ответил феран. – Ты начал, но закончить не закончил. И не говори мне, что не знаешь, что с этим делать. Мне не нужны твои метания, особенно сейчас – что-то плохое вокруг происходит, а ты тут устроил душевные муки, голову заставь работать, а не вздыхай дело – не дело. Это же не первая твоя женщина…

– А у меня чувство, что первая, – взвился митар.

– Если влюбился, тем более разберись с этим сейчас, пока есть возможность, потому что в суматохе, в бою, мне не нужно, чтобы ты внезапно осознал что-то, и твоё осознание будет стоить кому-то жизни.

Рэтар говорил спокойно, тихо, но при этом жёстко, словно заколачивал каждое слово. И был прав, и Роар знал, что прав, но боги, как же его это выводило из себя. Самоуверенность, с которой тан это говорил, раздражали и даже злили.

– А ты? – не выдержал митар.

– Я? – тан посмотрел на него прямо и спокойно, хотя вот сейчас к Роару вернулось понимание настроения своего ферана и то, что было внутри было опасно, но остановиться было уже невозможно.

– Да, ты. Ты решил для себя, что важнее? Вот сейчас ты мне это говоришь, а ты знаешь, что будешь делать, когда будет её жизнь с одной стороны и моя с другой? – и это были страшные и совершенно лишние сейчас слова, но митара уже было не остановить, как бывало, когда он переставал себя контролировать.

Рэтар ухмыльнулся, от этого его лицо стало зловещим и пугающим:

– Я знаю, что я буду делать. Сомневаешься во мне и моих решениях? Считаешь, что имеешь право? Пусть так. Но я этого права за тобой не признаю, пока в своей голове не наведёшь порядок, ко мне не лезь, ясно?

С этим феран развернулся и ушёл, оставив Роара наедине с его тяжёлыми мыслями. Где-то в полях пела Хэла, было слышно её голос, но слов было не разобрать, а алаган навострил уши и устремил взгляд туда, где по его мнению этот голос был.

Роару хотелось бы послушать, что именно она поёт, потому что это она тоже всегда делала очень к месту, как и утренние подковырки.

– Достопочтенный митар, – голос Найты вывел его из забытья.

– Да, Найта, – он повернулся к ней, такой простой и смущённой, и вздохнул… горушка же, точно!

– Я хотела вам горушку подарить, – она протянула ему ленточку и Роар улыбнувшись её взял. – Чтобы вы больше не были ранены до смерти.

– Блага тебе, Найта. Теперь точно не буду.

Она поклонилась, улыбнулась. В этой улыбке было столько всего. Вроде простого, вроде вот подарила она ему эту ленточку с заговором и вот же счастье – глаза горят, улыбка по-детски открытая, сердце наверное колотится, что, если бы тихо было, можно было бы услышать.

И почему всё остальное так сложно?

Он убрал ленточку во внутренний карман, Найту позвала Мита и та, ещё раз открыто и по-детски радостно улыбнувшись убежала, подобрав юбки, может чуть выше, чем это было нужно. Роар усмехнулся и обернулся и уставился на алагана.

Вот она тяга, кровь, природа… зверь вернулся домой, потому что время искать себе пару, время растить потомство, время продолжения… он вернулся, а тут никого нет. Он обречён. Он одинок. Но его всё равно притянуло сюда, где сотни тиров уже в одно и то же время сотни таких, как он, продолжали свой род. И что теперь?

Роар внутренне чувствовал себя таким же потерянным, как этот зверь. В душе была такая невыносимая тоска. Никогда кажется его так не било, хотя, вот же рваш, боль стирается – в голове всплыл образ Язы. Тогда было так же, но Яза умерла, её нет, а Милена вот она, с ней всё хорошо…

Роар горько усмехнулся – конечно, хорошо… Ей больно, ей тяжело, ей обидно, ей тоже пусто и она наверное больше этот зверь в загоне, чем он.

У Роара есть всё, а главное свобода, и ему недостаточно? Не хватает только её, Милены? А с ней будет хорошо? А защитить он её сможет? Её и вот это “хорошо”?

– Роар? – Элгор встал рядом и прервал ход мыслей, которые стали совершенно неуправляемыми и понеслись раздирая безумием. – Рэтар попросил ускорить сборы дома в Зарну. Случилось что?

– Они с Тёрком считают, что есть ещё два отряда шальных и думают, что они могут напасть, – ответил он брату.

– Ещё два? – спросил бронар. – Таких же больших?

Роар кивнул.

– Да чтоб тебе, – рыкнул младший брат.

Они постояли молча.

– Он погибнет?

Роар уставился на Элгора в непонимании, тот кивнул на зверя в загоне.

– Не знаю, может если приручим он не убежит от нас, но не знаю… – митар тяжело вздохнул, пнул кусок мёрзлой земли и отправился в дом. – Пойдём, помогу тебе всех организовать.

– Харн собери, – ухмыльнулся Элгор. – Они там по тебе соскучились, страх как.

Роар рассмеялся и, схватив брата за шею, заломил его себе подмышку.

– Надо ещё сообщение в Хэжени отправить, узнать про алагана, – проговорил митар ему в голову.

– Вот и отправляй, только в харн сначала сходи, – Элгор ударил его в рёбра, выворачиваясь. – Тебе прям надо.

– Сейчас договоришься у меня, – смеясь пригрозил брату Роар, отпуская его. А в душе всё взвыло в очередной раз и рвануло с болью и отчаянием.

Глава 11

Милена никак не могла понять, как рассказать Хэле о том, что с ней происходило. Тогда на балконе, она только поплакала чёрной ведьме в юбку платья. Девушка была так счастлива, что можно Хэлу обнять и просто услышать голос, знать, что она не злиться. А вот рассказать обо всём не смогла… Ни о словах, которые наговорила, ни о том, что её раздирало на части непонимание того, что с ней происходит – её тоска по Роару и её тяга к Элгору.

Милена настроила себя на разговор вечером, когда все серые заснули бы, но, как оказалось, теперь Хэла спала в покоях ферана и Мила не знала как к этому относиться.

Хотя никто из серых не знал.

– Я знала, что так будет, – отозвалась Грета, когда Хэлы не оказалось в комнате с утра.

– Что ты знала? – спросила её Карлина недовольно.

– Что-что! А ты не знала? Теперь феран её будет при себе держать.

– Ох, – покачала головой Куна. – Жутковато.

– А на что она ему там, – спросила Сола.

Донна и Маржи переглянулись и прыснули со смеху, Милена улыбнулась и у неё полыхнули щёки.

– Сола, ну ты даёшь, что значит зачем? – отозвалась Анья.

– Не понимаю, – Сола села и захлопала глазами на остальных девушек.

Из всех серых она наверное была самая наивная – она даже не до конца поняла, что случилось с Томикой. Тогда Сола всё пыталась узнать, что же не так, но в конечном итоге все от неё лишь отмахивались и не захотели рушить её мир, как выразилась как-то Хэла, “бабочек и единорогов”, хотя конечно Милена понимала, что эта присказка к ней не подходила.

Сола была молоденькой и всю жизнь ухаживала за мамой, судя по всему хоть и действительно больной, но очень властной и тяжёлой на характер женщиной. Поэтому, несмотря на то, что выглядела она на восемнадцать, но было видно, что о мужчинах она совершенно ничего не знает. По всей вероятности ей было и некогда и мама не позволяла даже думать о чём-то подобном.

Девушка была настолько невинной, что даже стражники, которые увивались за некоторыми серыми, и конечно, Мила теперь прекрасно это понимала, между ними случался секс, не трогали Солу.

– Хэла, а почему никто не хочет рассказать Соле о сексе? – спросила как-то Мила. Не то, чтобы её волновало просвещение девочки на этот счёт, но всё-таки знать было бы безопаснее, особенно после того, что случилось с Томикой.

– Так расскажи, – ответила тогда чёрная ведьма.

– Ну, я не смогу объяснить, сама опыта толком не имею, – пожала плечами девушка. – Просто мне кажется, что Сола вот вообще ничего не знает.

Хэла только улыбнулась и ничего не ответила.

И сейчас, когда девочки многозначительно переглядывались друг с другом, намекая на определённого характера отношения ферана и чёрной ведьмы, Сола в недоумении смотрела на них, совершенно не понимая, что к чему.

– Хватит, – взвилась Лорана. – Вот услышит Хэла и будет вам от неё взбучка!

– А чего взбучка-то? – надулась Анья.

– Я уверена, что феран Хэлу любит, – отозвалась Маржи.

– Знаешь, если тебя вон твой красавчик любит в уголочке к стеночке прижать, да пошустрить с тобой, на ушко рассказывая всякое, то это не значит, что ты у нас теперь специалист в любви, ясно? – ответила Лорана, поставив руки в боки.

– Уж кто бы говорил, – вступилась за подругу Донна, – сама-то, сама? Твой Гент вообще с невестой наперевес, уж расскажи, что любовь у вас!

Белокурая девушка покраснела.

– И что вы тут устроили? – Хэла стояла в дверях и по ней невозможно было прочитать слышала она что-то или может нет, и если слышала, то как всё это восприняла.

– Хэла? – Донна смутилась своим словам и покраснела.

Все уставились в пол и только Оань и Йорнария, которые в разговоре не участвовали, продолжили заниматься своими делами – одна кормила пищащего птенца, вторая хмурилась и дулась.

– Я конечно понимаю, что всем интересно, но может вы меня спросите, раз уж так припекло вам, а не будете за моей спиной обсуждать, что там вам показалось или на ум пришло? – и понятно, что Хэла всё слышала, было бы странно, если бы нет.

– Они считают, что ты спишь у ферана, потому что он тебя любит, или не любит, но у вас близость, – спокойно продекламировала Оань, не отрываясь от кормления птенца. – И теперь кто понимает, а кто нет, потому что близость с фераном это ж кошмар! Но по мне так вообще не наше это дело, но ведь к тому и шло, так ведь все думали уже давно?

– Оань! – прикрикнула Донна, краснея ещё сильнее.

Чёрная ведьма фыркнула.

– Это всё или ещё чего?

– Хэла, прости, мы не хотели, – Маржи тоже покраснела.

– Ладно, куропатки мои, успокоились и кудахтать, как куры, перестали, – вроде спокойно, но всё равно было понятно, что с недовольством, произнесла женщина. – Во-первых, нет у меня никакой близости с фераном, ясно?

Кто-то из девушек хотел ответить что-то несогласное, но стушевался под вопросительным взглядом Хэлы.

– Кто свидетелем был того, что между мной и фераном происходит за дверями закрытыми? – и она приподняла бровь, оглядывая девушек. Все они потупили взгляды, устыдившись. – Вот и нечего пустобрёхами быть и слухи со сплетнями распространять. Во-вторых, голова у ферана последнее время сильно болит, и он бессонницей мучается давно, и это моя благодарность ему за то, что он меня спас, ясно? Потому как, если бы не он, не стояла бы я здесь и не говорила бы то, что и так очевидно. Я ему голову заговариваю, чтобы он мог спать ночами. И больше я ничего объяснять не буду и слышать ничего не хочу на эту тему. А то устроили ромашку – любит-не любит!

Все закивали.

– Оань, – обратилась Хэла к серой. – Я с харагами погуляю и птенца заберу.

– Хорошо, – отозвалась девушка. – Он молодец, думаю, если сегодня день протянет, то и дальше справится. Хочу прям посмотреть, как он летает.

– Я могу на ночь его забрать, чтобы ты поспала.

– Нет, Хэла, оставь, мне не в тягость и, – она посмотрела на девушек, – если он своим писком не мешает никому, то… Ну, а если мешает, я могу и у служак поспать, им точно не в тягость, ни я, ни птенец. И сплетничают они меньше.

Чёрная ведьма недовольно покачала головой и вышла из комнаты.

– Ну и? – ткнула Грета Донну.

– А я-то что? – шёпотом возмутилась та.

– Оань, ну благодарности тебе мешок, – надулась Анья.

– Да, – фыркнула девушка и посадила птенца в корзину. – Вы галдите, а я виновата!

– Всё, перестаньте, – повысила голос Карлина и никто не решил ослушаться. – Работать всем, живо!

Но, выйдя во двор, они увидели невероятное создание. Милена видела наверное что-то подобное только в иллюстрациях художников, которые рисовали сказочных созданий. Тут вся живность была удивительной, но это… кто-то из образовавшейся толпы домашних с придыханием произнёс: “алаган”.

В воротах стояла Хэла и гладила невероятно красивого зверя, похожего телом на оленя или лошадь, но мордой всё же на то ли кошку, то ли волка или собаку. Чёрный, огненная длинная грива… хвост такой же, словно горит, длинный до земли… рога, небольшие, уши с кисточками. Красавец! Или красавица?

И снова Милену кольнула зависть, что Хэле так всё это легко. А почему ей вот не легко? Девушка бы даже не подошла к такому зверю, потому что испугалась бы до чёртиков. Но восхищения это не убавило.

– Хэла, как ты не боишься? – спросила она, когда увязалась с чёрной ведьмой выгуливать хараг и себя заодно.

– Не боюсь чего?

– Вот этого зверя, например. Он же огромный, – пояснила Мила. – И хараг, и тоор. Я даже мимо них прохожу и меня в дрожь кидает, а ты гладишь их, говоришь с ними. Ты смелая.

– Я? – Хэла рассмеялась. – Нет, детка, я трусиха страшная. Если бы у меня не было силы, то наверное я бы не подошла… хотя не знаю. Я всегда любила животных. С лошадьми меня связало то, что дедушка мой был ветеринаром. А потом на пенсии работал на конюшне и я там была вместо детского сада. Я бы тащила домой и кошек, и собак, и птиц раненых, но я была вся загружена по полной – учёба, пение, рисование, танцы, музыкальная школа…

Хэла вздохнула.

– А потом раз – и я уже мама и у меня дети. Хотя, когда стала жить сама, оторвалась, да, – две собаки, две кошки, попугаи в клетке, рыбки в аквариуме, – она грустно улыбнулась и добавила, – были.

– Хэла, – Милене захотелось её обнять.

– Но тут мне вот смотри, как повезло – хараги у меня есть, фицры меня обожают, тооры прям прелесть, не понимаю чего вообще все считают их неудобными, они просто с лошадьми характерными не сталкивались, – и женщина повела головой. – Вот была у меня одна – то все делает как богиня, а то – "ты кто такой, давай до свидания!" и даже внимания на тебя не обращает, не то, что работать хочет. Прыгать? Пффф – сама прыгай, если тебе надо.

И она захихикала своим воспоминаниям.

– Ты, кстати, привыкай к тоорам-то, а то вот дом в Зарну перевозят, а ты как собираешься – пешком пойдёшь?

– А надо будет ехать? – Милена встала, как вкопанная.

– А то, – улыбнулась Хэла.

– Боже, – белую ведьму начало заполнять предчувствие жуткой катастрофы. – А скоро? И почему мы едем в Зарну?

– Феран распорядился, – ответила женщина. – Дней через десять, уже даже меньше.

– Хэла, а то, что ты сказала про ферана и себя, – Милена все-таки решилась спросить.

– И ты туда же? – вздохнула Хэла и закатила глаза, пошла от Милены.

– Прости, – девушка побежала за ней. – Мы с тобой говорили об этом и ты мне сказала, что у тебя и него не может быть ничего, но ведь Хэла, девочки говорят, что он от тебя глаз не может оторвать и он тебя спас…

Хэла тяжело вздохнула.

– А у тебя что? – повела она головой и посмотрела на белую ведьму.

– Не знаю, – бесполезно было скрывать от Хэлы эти мысли. – Я уже ничего не знаю и ничего не понимаю. Как в бреду. Словно я…

– Кто? – Хэла остановилась и заглянула в лицо девушки.

– Не знаю, – та пожала плечами, кажется покраснела. – Бабушка, мамина мама, я не часто с ней виделась, раз пять за всю жизнь, мама с ней не общалась, но она называла маму "прошмандовкой" и мне с сестрой такую же судьбу пророчила. Мне это слово прям в голову въелось и я теперь думаю, а вдруг я такая, как мама?..

И она уткнулась взглядом в мёрзлую землю, покрытую инеем.

– Боже, Милка моя, – Хэла прыснула со смеху, – солнышко, слова-то какие! Уж не знаю, что там у тебя мама такого натворила, что заслужила подобное обращение, хотя за тебя я бы ей тоже наваляла, так она тебя застращала, ужас просто.

– Она меня не очень любила, – решилась сказать Мила. – Говорила мне что из-за меня умер мой брат.

– Это как? – нахмурилась женщина, став серьёзной.

– Ну, я одна из близнецов. Только брат мой родился мёртвым, а я выжила и мама всегда меня в этом обвиняла, мол я у него силы забрала, – Милена шмыгнула носом, стараясь не расплакаться. – Говорила, что я несчастья приношу. И папу я убила.

– А папу-то почему?

– Потому что он меня ехал забирать, с вечеринки, а был дождь, гололёд, и авария случилась, и папа погиб, – и слёзы всё-таки потекли по щекам девушки. – Мама последнее, что мне сказала, перед тем как я тут оказалась, что лучше бы я умерла вместо него.

– Вот же мама у тебя дура, прости господи, – Хэла обняла Милену и поцеловала её в висок. – Ты ни в чём не виновата, поняла? Ни в чём! И никакая ты не прошмандовка, блин, слово-то какое, бррр! Ну, с чего ты так о себе решила думать начать, а? Глупышка моя!

– Потому что не могу с собой совладать. Я же столько всего нажелала тебе, столько всего наговорила вслух, Хэла! Я тебе сказала пропасть пропадом, – она прошептала это страшным шепотом, – потому что приревновала к тому как ты Роара лечила… и ему тоже пожелала… ох, Хэла!

– Ох, крошка, – Хэла вздохнула, а белая ведьма зашлась плачем, потом осела наземь, а ведьма села перед ней на колени. – Так, Милена…

– Нет, нет, я очень плохая. Я ведь люблю его, правда, мне кажется, что очень люблю, а сказала такое. И потом, потом… я… ой, Хэла, я с Элгором целовалась… и не соображала ничего, он такой, ну, не знаю, другой был. Сначала, как обычно, а потом другой, хороший… понимаешь?

– Так. Всё, – и Хэла села перед Милой. – Тихо! Милочка, заинька моя, глупая, неразумная. Я же говорила тебе про чувства, говорила?

Девушка закивала, утыкаясь рукавами платья в глаза, вытирая слёзы.

– Не можешь ты рассчитывать на то, на что другие могут, – проговорила женщина. – Ты белая ведьма, ты сокровище, но ты призыв, ты не для них. Они связаны своими законами, понимаешь? Даже если и Роар может любит тебя, ты же понимаешь, что он никогда не станет твоим, кем? Парнем? Женихом? Мужем?

Она привычно повела головой, плечом.

– Милен, нам этого не видать, понимаешь? – горестно вздохнула Хэла. – Ты не можешь думать о счастливой семейной жизни, не будет этого. Он тебя может на руках носить, пылинки с тебя сдувать, спать с тобой, души в тебе не чаять, но коли найдёт ему феран жену – то будет у него жена, слышишь? Дети у него будут, потому что наследники нужны его роду, а для этого благородная кровь должна быть, даже дети наложниц ни на что рассчитывать не могут, кроме как уйти, когда им захочется, куда им захочется.

И Милена понимала, понимала, и больно становилось от этого понимания, так невыносимо больно, и отчаяние грызло с силой и жестокостью.

– А уж что про серых говорить? – и чёрная ведьма сжала руку девушки. – В нас кровь по их мнению плохая, гиблая, про́клятая… Ты или соглашаешься быть с ним на этих условиях, или не соглашаешься, а тогда запрещаешь себе страдать, запрещаешь себе ревновать, запрещаешь себе желать не весть чего.

– Прости, Хэла, я не хотела, боже, прости, не хотела…

– Да знаю я, что не хотела, да и благо силы в тебе пока ни на грамм, а то нажелала бы нам… – вздохнула женщина, поглаживая Милу по щеке. – Вот бы было здорово! Ты слышала, что я тебе про Роара сказала?

Белая ведьма кивнула.

– Хорошо. А с Элгором, – и Хэла стала серьёзной, нахмурилась. – Милка, не связывайся, я тебя прошу, не смей себе внутри внушать, что он хороший. Он засранец, Милена, каких поискать. И если Роар мучается тем, что больно тебе, чувствует тебя…

– Он меня никогда-никогда не простит, Хэла! – всхлипнула девушка и ей показалось, что от этого было больнее, чем от осознания, что она никогда не будет кем-то большим, чем просто любовница и даже может и того не светит.

– Простит, – вздохнула чёрная ведьма.

– Нет, ты бы видела, как он на меня посмотрел, ты бы видела этот взгляд, – и Мила вспомнила полный мрака взгляд Роара. Она содрогнулась. – Мне так умереть хотелось, если бы он меня убил, было бы не так, понимаешь, а вот как он на меня посмотрел, словно я его убила… Хэла…

Она взвыла и уткнулась в колени чёрной ведьмы. Боль изнутри выжигала её калёным железом. Такая сильная, что вот не было мочи терпеть её. Только сейчас, говоря об этом, Милена поняла на самом деле, насколько ей больно. Как тяжело. Любовь или нет, но она сходила с ума от того отчуждения, которое было в Роаре, её словно били каждый раз, когда она встречалась с ним взглядом и он отводил его он неё – видеть его глаза полные разочарования было просто невыносимо.

– Простит, – повторила Хэла, когда рыдания стихли и перешли во всхлипы.

Милена что-то промычала, что-то несогласное, она бы ответила много чего, но не было сил, хотя стало легче, вот сказала всё и полегчало. Может Хэла чувствовала это?

– Могу поспорить, – отозвалась чёрная ведьма. – А вот про Элгора я тебе серьёзно говорю. То, что тебя к нему тянет, это понятно, я же всё-таки понимаю что к чему.