Текст книги ""Фантастика 2024-110". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Сумасшедший Писака

Соавторы: Дмитрий Евдокимов,Эйлин Торен,Игорь Кулаков,Алекс Войтенко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 209 (всего у книги 355 страниц)

– Кто тебе сказал, что ты бестолковая? – Брок заглянул ей в лицо.

– Мама всегда так говорила, – всхлипнула Милена.

– У нас одна мама? – приподнял он бровь.

– А? – нахмурилась белая ведьма, глядя в его яркие глаза.

– Моя мне говорила, что из меня не получится воин, – пояснил Брок. – Что я слабый, ничего не умею. И не научусь.

– Как так? Стой, но ты же… ты… – ведьма силилась найти слова.

– Что?

– Ты сильный. Я не знаю, но глядя на тебя, я никогда не сказала бы слово “слабый”.

Он ухмыльнулся.

– Мама не хотела, чтобы я от неё уходил. И она держала, очень крепко держала, – проговорил сын ферана, вздыхая. – Я мог бы стать кем угодно, но мне хотелось в службу. И я пошёл. Я всегда был один, я изгой. Это такая смесь восхищения и отчуждения. Когда я был поменьше со мной дружили, потому что все, кроме меня, знали, кто мой отец. А в корте служения было две группы – первая передо мной любезничала, а вторая откровенно ненавидела. Я провёл в корте почти тир. И было очень тяжело. Потом меня забрал Тёрк. И всё, что было до того, стало не важно. И мне понятны твои чувства.

– Я тоже всегда была одна, – заметила Мила, хотя на деле не хотела сравнивать их. Но ей хотелось говорить, впервые она говорила с кем-то более менее ей равным по возрасту.

– А семья? – нахмурился Брок. – Друзья?

– Отец и брат меня любили и мне всегда казалось, что это, потому что я стараюсь. Я старалась заслужить любовь… Сестра была как мама, вечно придиралась. А другие… бабушка? Дедушка? – она слегка пожала плечами. – У меня не было друзей. Я всех вокруг раздражала. Когда была маленькой и когда подросла. Со мной никто не играл, не дружил. Меня считали такой вот… кто любезничает, – кивнула Милена с горечью. – У меня была подруга. И однажды я разозлилась очень и сделала одну плохую вещь, и ругали не меня, а её. И, когда я сказала, что это я виновата, то мне не поверили. Сказали, что я пытаюсь её выгородить. Её наказали и она перестала со мной дружить.

У Милены из глаз потекли слёзы, которые казалось перестали течь, и на этот раз Брок обнял её. И она уткнулась в его плечо и разрыдалась.

Он ничего ей не говорил. Не успокаивал её – просто обнимал и ждал, когда она успокоится. А внутри у него так и осталось невероятным океаном спокойствие, непоколебимыми горами твёрдость духа и это было то, что Милене так отчаянно было нужно и чего в ней самой не было ни грамма.

– Спасибо, – Милена остановила Брока, когда они почти дошли до башни. – Спасибо тебе, огромное.

– Да я же ничего не делал, – улыбнулся он. – Самое простое дело на сегодня.

– Ты меня терпел, – заметила Мила. – Это тяжело.

– Нет. Всё хорошо, – уверил её юноша. – Если нужно будет поплакать. Или поговорить – ты знаешь, где меня искать.

Милена согласно повела головой и улыбнулась.

– И я говорю это серьёзно. – прокомментировал он свои слова. – В смысле не из вежливости, надеясь, что ты теперь будешь обходить меня стороной.

Она рассмеялась.

– Хорошо, – закивала девушка. – Спасибо. За это тоже.

– И, давай я покажу тебе место в доме, где можно побыть одной.

– Правда?

– Да, – ответил парень, – он же огромный, – и Милена действительно была преисполнена невероятной благодарностью.

Они дошли до входа на замковую площадь, как Брока позвал к ферану стражник.

– Прости, я покажу, чуть позднее, – сказал парень с сожалением.

– Хорошо, – улыбнулась белая ведьма и Брок ушёл.

Милена почти вошла в крыло домашних, как её дёрнуло с силой. Она обернулась и увидела Элгора. Он стоял напротив Брока и лицо его было жутким, а внутри было столько бешенства, что белую ведьму охватил животный страх.

Они с сыном ферана кажется обмолвились всего парой слов и тут Элгор взорвался, бешенство вышло наружу, он замахнулся и…

Милена зажмурилась. Сжалась, словно ударили её. Внутри всё скрутило в тугой узел. Элгор злился из-за неё. Из-за того, что она говорила с Броком. Его ярость доставала до неё и причиняла физическую боль. Или это была другая боль? Чужая?

Белая ведьма открыла глаза. Было словно на тренировке по утрам, только это была не тренировка и били они друг друга очень жестоко и серьёзно.

Из дверей дома на лестницу вышли Хэла и феран. Они встали возле перил, на которых устроился ухмыляющийся Мирган. Феран хмурился, наблюдая за дерущимися, но никто ничего не делал. Собралось достаточное количество людей, а она всё слышала глухие удары и хрипы. И Милена даже голову боялась туда повернуть.

– Вы не собираетесь их разнять? – спросила она, задыхаясь, когда добралась до Хэлы, ферана и его брата.

– А зачем? – спросил ухмыляющийся Мирган.

– Но они, – захлебнулась Милена, сжимаясь от каждого звука удара.

– Что? – пожал плечами командир. – Помнут немного друг друга. На кого ставишь?

– Кто начал первым? – феран был хмур, суров, непроницаем и внимательно наблюдал за дракой.

– Не видел, – пожал плечами Мирган. – Слышал, как Элгор Брока “мальчиком” назвал.

Хэла фыркнула:

– Взрослый какой, – усмехнулась она.

Мирган согласно кивнул и тоже усмехнулся.

– Может за это и вписал бронару.

– Не думаю, что Брок был первым, – хмыкнула Хэла.

– Эт почему? – поинтересовался командир.

– Потому что иначе мы бы сейчас не драку наблюдали, а приводили бы Элгора в чувства, – пояснила Хэла.

– Подожди, ведьма, ты думаешь, что Элгор слабак? – уставился на неё Мирган.

– Нет, – встретилась с ним взглядом женщина. – Я думаю, что в отличии от Брока, достопочтенный бронар не готов к тому, что ему кто-то в морду пропишет, в домашних условиях.

– Хм, – ухмыльнулся и одобрительно закивал командир. – Согласен. Не лишено смысла.

И с этими его словами Брок всё-таки достал Элгора – ударил его куда-то в ухо. Отчего бронар всё-таки упал на каменный пол двора внутри замка.

– Я в нём не сомневался, – буднично отозвался Мирган, словно ничего из ряда вон выходящего сейчас не происходило.

Лицо Брока было разбито – носом шла кровь, а из разбитой брови кровь затекала на глаз. Он глянул в их сторону, судя по всему встретился взглядами с отцом. Потом, прихрамывая, прошёл в дом, держась за ребра справа. Ворот рубахи был разодран, как и часть рукава куртки.

– Отлично, малец! – подбодрил его Мирган, хотя сын ферана на это замечание никак не отреагировал и молча зашёл в дом. За ним зашла Хэла.

Феран же подошёл к бронару и подал ему руку. Встав, Элгор посмотрел на тана и хотя лицо его было разбито, но Милена чувствовала, что смотрел он с нескрываемой злобой. Феран что-то ему сказал, но бронар повёл головой, словно несговорчивый зверь, и ушёл в дом с рабочей его стороны.

– Брыкается, – ухмыльнулся Мирган и встал навстречу ферану. – К магу?

– Наверное, – ответил Рэтар Горан и зашёл в дом.

Белая ведьма снова почувствовала себя, как тогда, когда в её проступке обвинили Свету и наказали вместо Милы. Света перестала с Миленой дружить и даже больше, спустя время жестоко отомстила.

То чувство обречённости, пустоты, обиды на себя саму, вернулось сейчас и ударило, выбив воздух из лёгких.

Брок был хорошим, Милена кажется нашла человека, с которым можно было быть самой собой. Она никому не говорила того, что сегодня рассказала ему. Было странно и одновременно стало так легко.

И вот бешенством Элгора всё было снесено и уничтожено.

Конечно Брок понял почему на него накинулся бронар. Он же видел её с ним. Хотя юноша сказал, что ему всё равно, это не его дело, хотя успокоил её, сказав нужные слова о том, что не считает её плохой… теперь всё это разрушено, потому что Брок даже на десяток метров к ней не подойдёт добровольно после такого.

– Это я виновата, – тихо сказала Милена, найдя Хэлу чуть позднее.

– В чём? – спросила женщина, сидевшая за столом и растирающая какие-то травы.

– В драке.

– Боже, Милка, – фыркнула чёрная ведьма, улыбаясь. – Так это ты убила Кеннеди?

– Не смешно, – буркнула девушка.

– Перестань, – отозвалась Хэла, став серьёзной. – Элгору надо было выпустить пар. Но Брока он зря для этого выбрал. Если ты и была причиной, то частичной. Не вешай на себя грехи человечества и гибель динозавров.

– Хэла, – обречённо вздохнула Мила. – Как Брок?

– Всё хорошо, – ответила женщина. – Элгору хуже, но ненадолго. Зеур его по-дружески починит. Как огурчик будет.

Мила обречённо кивнула и ушла. Сама не понимая как, она забрела в гостевую часть дома. Усевшись на пол главной залы, девушка затаилась и сидела так, до тех пор пока последние лучи Тэраф не погасли в прикрытых портьерами окнах зала.

В этой части дома было темно из-за отсутствия магических сфер, и потому Милена встала и отправилась вниз. В проходе перед ней встал Элгор.

Тут в помещении, где была лестница, магические сферы горели и Милена очень чётко видела лицо мужчины. Он был таким, как обычно – Хэла не ошиблась, когда сказала, что на нём не останется следов дневной драки.

Ухмылка, которая расцвела на его лице, не обещала девушке ничего хорошего. И Милена сдалась – кажется больше не было сил сражаться. Она так устала. Там, где стояла, девушка опустилась в бессилии на пол, а в следующее мгновение была поднята на руки бронаром и оказалась в одной из гостевых комнат.

– Элгор… – этот тщедушный стон был последней возможностью запротестовать.

– Ты думаешь я позволю тебе меня так изводить? – зарычал он, сажая Милену на что-то мягкое.

В комнате горела всего одна сфера и тут, в отличии от коридора, царил полумрак.

– Я не…

– Не изводишь меня? – перебил он её. – Не доводишь до безумия? Не дергаешь из меня жизнь? Не смотришь на меня с мольбой и страхом, а потом обнимаешься с другим, как ни в чём не бывало?

Его рука легла на её лицо – властно, жестко.

– Нет, – прохрипел он, – девочка, хватит…

Губы Элгора накрыли её губы. Он больше не будет терпеть. Ему всё равно. Грубый, настойчивый поцелуй сминал её, но Милена так сильно хотела перестать быть слабой, она хотела сопротивляться, пусть даже это было бы полнейшей глупостью.

Она не ответила на поцелуй, но уж кого-кого, а Элгора это не остановит. Бронар всмотрелся в неё, усмехнулся. Его лицо в сумраке было таким полным дикости, животной неконтролируемой страсти.

Словно Милена лишь кукла – рука его немного откинула её голову назад, открыв переднюю часть шеи и, когда Милена поняла, что он хочет сделать, было уже поздно.

Элгор поцеловал её ложбинку на шее, то самое место между сходящимися ключицами, и от прикосновения к которому в прошлый раз внутри у неё разверзлась бездна огня. И теперь она содрогнулась в его руках, сама того не желая. Из неё вырвался совершенно неестественный стон.

– Вот так, – прохрипел он, торжествуя, и вторая рука его проникла под её юбки. – Я больше не могу, понимаешь? Не могу. Я сойду с ума, у меня уже нет никакой силы воли, чтобы держать себя в руках. Когда вижу тебя, когда ты влезаешь в мою голову и терзаешь меня своим голосом, своим взглядом. Я обхожу тебя стороной, потому что знаю, что твой запах утащит меня за грань и я потеряю себя. Я перестану сам себе принадлежать. И чтоб тебе провалиться, ненавижу тебя так сильно, что убил бы тебя… сладкая…

И губы его снова приникли к её губам и на этот раз у неё не было сил на сопротивление.

Милена потеряла себя. Всё, что он говорил скручивало её чувствами, которые сейчас бурлили внутри Элгора, как в кипящем котле. Попадёшь внутрь и пропадёшь.

И она попала, всё… поздно… Милена пропадала – от его прикосновений, таких чужих, жестоких, яростных и оттого таких обжигающих, сводящих с ума, выворачивающих с болью наизнанку.

– Элгор… Роар… – прошептала она и это было единственным, что могло его отрезвить, остановить.

И девушка услышала его горькую усмешку. Элгор прошёлся дорожкой беглых обжигающих поцелуев по её шее:

– И? – прошептал бронар ей в ухо. – Знаешь, как меня злит, что он тебя забрал в Трите? Злит, что я не успел… Я бы забрал тебя к себе тогда и ты стала бы моей, и я бы тебя ему не отдал. Надо было сделать это тогда, когда была у меня в комнате. А я, дурак, – сдержался…

Милена осознавала весь кошмар происходящего – она сидела с задранными юбками платья и сорочки, широко расставленными ногами, почти сражаясь с собой, чтобы не обнять ими Элгора, стоящего перед ней на коленях, целующего её так жадно, так неистово, что отрезвляющие, рациональные мысли осыпались словно прах, её сознание уносило куда-то.

Если Элгор не остановится, то Милена сойдёт с ума, она умрёт… она никогда не сможет смотреть в глаза ни Роару, ни Хэле, ни ферану, ни Броку… никому, кто был с ней добрым, мягким, кто терпел её безумные истерики, кто успокаивал её, верил в неё, несмотря ни на что.

Элгор тоже был среди них, был… но сейчас от его доброты к ней не осталось и следа. Раньше чувство это останавливало его яростное желание, страсть обладать, владеть её телом, потому что – боже, Хэла была права, Элгору было плевать на её душу. Милена была для него всего лишь вещью, которую он хотел и не мог получить.

Любовь, которую она видела… она такая обманчивая, такая нереальная, слабая копия чего-то большего. Или может всё совсем не так?

По щекам потекли слёзы.

– И это… – он целовал мокрые от слёз щёки, – девочка, сладкая моя, светлая моя…

Руки его были везде, Милена осознала, что она вцепилась в его рубашку и её разрывали стоны, её било током от каждого прикосновения, даже сквозь ткань, словно он трогал, целовал обнажённую кожу. Всё горело, снаружи, внутри.

– Элгор, пожалуйста… – всхлипнула она, всё ещё пытаясь дотянуться до его сознания.

Его руки скользнули под юбки, прошлись по коже ног снаружи, потом по внутренней стороне бедра. По телу прошла дрожь и Мила сжала ноги, рука её остановила его руку. И ведьма поймала ярость Элгора.

– Нет, – она отчаянно замотала головой, задыхаясь. – Не надо, перестань, Элгор, прошу тебя… пожалуйста, не надо… так…

Милена встретилась с ним взглядом. Сколько в нём сейчас было надменного ядовитого безумного желания. Сметающего всё на своём пути. Ведьма всхлипнула.

– Прошу тебя… не надо… не надо… остановись…

Пальцы Милены онемели и, когда он внезапно резко встал, она не сразу смогла их разжать. Элгор ухмыльнулся на этот раз пусто, глухо.

Он просто вышел, оставив её одну. Вот так.

Милена какое-то время ошарашено смотрела на дверь, потом свалилась на бок, подобрала под себя ноги и разрыдалась.

– Милена? – с трудом спустившись по лестнице, ведущей в крыло, где были комнаты командиров, бронара и митара, она наткнулась в коридоре на Брока.

Увидев её, юноша напрягся. И наверняка было с чего – девушка даже представить себе боялась, как она сейчас выглядит.

– Что случилось? Тебе плохо?

А уж чувствовала она себя ещё более скверно.

– Да, – кивнула она.

– Кто обидел? – и вот теперь она поймала его гнев.

Впервые. Брок, даже когда с Элгором дрался, был спокоен. И Милена испугавшись мотнула головой, потом ещё и ещё..

– Брок… – пролепетала она, – прости меня, пожалуйста.

– Глупая. За что? – юноша хотел нахмурится, но у него была разбита бровь, губа, под глазами пролегли тёмные круги, как бывает когда нос ударяют и потому он поморщился от боли.

– За Элгора, – с трудом проговорила она и погладила Брока по щеке.

– Боги, не надо, – он перехватил её руку и сжал, нагибаясь и заглядывая в глаза. – Что с тобой случилось?

– Можно мне побыть в комнате Роара? – попросила Милена.

– Можно, думаю он не был бы против, – ответил сын ферана. – Пойдём.

И приобняв её, парень довёл ведьму до комнаты митара.

– Брок, – позвала Милена, останавливаясь.

– Да? – юноша снова заглянул ей в лицо и она, приподнявшись на мысочках, поцеловала его в губы.

Её рвануло к нему, она сама не поняла, почему, зачем, что за ужас и что вообще она творит, что происходит и как Мила устала от этого безумного урагана внутри себя.

Брок не ответил на поцелуй. Он подождал пока Милена отстраниться и склонил голову набок, как делают животные, когда видят что-то непонятное, интересное.

Щёки девушки полыхнули. Внутри разлилось отчаянное разрушительное нечто, холодное и мрачное, удушающе мерзкое.

– Я, – выдавила белая ведьма с трудом и словно забыла, как дышать.

– Бывает, – улыбнулся Брок и обнял её.

Просто, по-братски, не осуждая, не оценивая и ничего от неё не желая. И эта тишина чувств – он очень сильно за неё переживал. Всё. Больше ничего.

– Прости меня, прости, я не знаю зачем. Всё хорошо. Со мной ничего плохого не случилось, – запричитала белая как в горячке куда-то ему в грудь.

– Просто тяжёлый день, – парень погладил её по спине, по голове и, взяв на руки, занёс в комнату Роара.

Там Брок очень бережно уложил её на кровать и накрыл одеялом.

– Вообще это не то место в доме, – прошептал он и присел перед ней на корточки, – которое я хотел тебе показать, но думаю сегодня и так сойдёт. Завтра разбужу тебя до того, как сюда навалят домашние или серые, убирать. С пустых комнат они обычно начинают. А сейчас спи.

– Почему Брок? – шепнула Милена, не отпуская его.

– Что ”почему”? – спросил он.

– Почему ты не поцеловал меня? – совершенно дурной вопрос, но она задала его словно не сама, словно внутри было нужно услышать ответ. Как поговорить с самой собой, но не совсем.

– А надо было? – кривовато улыбнулся Брок из-за побитого лица. – Ты в следующий раз, тогда скажи мне, что к чему, ладно? Но лучше без следующего раза.

Милена хотела что-то сказать, но он выставил руку в останавливающем жесте:

– Не все всех хотят, знаешь ли. Если тебе очень надо, то я могу это для тебя сделать. Но тебе не надо, – повёл головой юноша. – До утра, Милена.

Она лишь кивнула, всхлипнула, окончательно потерявшись.

И всю ночь ей снилось, как она блуждала в жутчайшей, непроницаемой тьме, но потом голос Брока позвал её и она пошла на свет, который пришёл с его голосом, открыла глаза, встретилась с утром и ясными глазами сына ферана. И несмотря на то, что с ней вчера произошло и что она сама натворила, ей показалось, что теперь станет намного легче. Милена улыбнулась.

Глава 10

Хэла стала плохо спать.

Последнее время наваливалась раздражающая головная боль. Это было странно. Вроде вот всё хорошо, а потом схватывало в тиски и выворачивало. Но ведьма списала это на безумие последних дней.

Пропустив через себя боль несчастных детей, Хэла не испытала никаких сожалений, наблюдая за казнью Тэля Ганли. Хотя внутри что-то говорило, что право на суд нужно всем, даже самой последней твари, говорящей, что она человек, но при этом творящего бесчеловечные поступки.

Но вся мораль, в которой была воспитана Хэла, отступила, нет, рассыпалась в пыль, когда в ней так сильно и отчаянно билась боль той несчастной девочки. Она сидела около её постели и пела ей песни, понимая, что скорее всего девочка ведьму уже не слышит, потому что душа её уже ушла за грань.

Ная Ганли умерла, тихо выдохнув воздух, и Хэла не сдержалась и расплакалась. К ней подошёл Брок, ему было так тяжело, но он держался из последних сил.

В мальчике было всё понятное и Хэле, и бессильная, жестокая ярость, не присущее здешним людям сожаление, бездонная печаль. А ещё в нём было мужество, твёрдость характера, которую он унаследовал от отца, которую воспитал на его примере, и примере Тёрка, Миргана и которую закалил в военной, полной жестокости жизни.

Хэла нежно любила этого парнишку и, когда он просто сел рядом и обнял её, делясь с ведьмой непоколебимостью своего внутреннего огня, благодарности к нему в ведьме было через край.

Больше женщина уже не плакала. Тьма теней поглотили её чувства. В ней всколыхнулось чёрная ведьмовская сущность. Тяга к убийству. Тяга к смерти. Тяга к тому, что стало теперь её природой.

Общение с серыми после казни, немного её успокоили.

Хотя состояние Милены тревожило, несмотря на все шутки, которые отпускала Хэла – девушка была на грани и надо было что-то с этим делать.

Понятно, что Роару жизненно необходимо было выпустить пар где-то у чёрта на кульках, несмотря на то, что Хар-Хаган находился всего в паре мирт пути от Зарны, но сейчас его присутствие было бы спасительным для находящейся в совершенном раздрае Милки. И конечно Хэла никогда не скажет об этом Рэтару, да и прав он был, прав, что отправил митара махать мечом, потому что внутри у Роара назревала буря.

Ещё бы Элгора куда-то вот так, чтобы тоже выпустил пар…

В ин-хане Хэла отчаянно пыталась найти ответ на вопрос, что делать. И решение на самом деле было, но насколько оно было рабочим для Милены?

Это сработало на самой Хэле, когда её вот так же начало рвать на части от эмоций, которые лились на неё, как из рога изобилия, потому что вокруг были люди, и отбиться от их чувств не было никаких сил.

Хэла пропускала всё это сквозь себя и казалось тихо сходила с ума. Помогало только напиться и залезть на башню, но привет бессонница, усталость и последствия постоянного отравления организма алкоголем. В какой-то момент подумалось, что она вылезет из этого запоя и будет у неё “белочка” – вот всем тут станет весело.

Хэла стала пить реже, отпуская себя в моменты опьянения, бессильно беззвучно рыдая, как привыкла, сидя на башне.

А потом она нечаянно напилась с Тёрком. Как-то так получилось. И вот тут прям отлегло. Потому что его внутреннее спокойствие было фундаментальным, основательным настолько, что ничто кажется не могло бы его расшатать. И в лице мужчины она нашла друга, с которым можно просто побыть рядом и всё приходило в норму. А всего-то не хватало – именно возможности привести мысли в порядок. Тёрк стал её якорем.

Хэла порой думала, а почему она не сказала ему это проклятое “да”, когда на праздник блага Тэраф все перепились и понеслась жара…

Тёрк и Хэла тогда уже были такой вот парочкой, Шерачка с Машерочкой – ехидные, циничные, полные злой иронии. Они подкалывали друг друга нещадно, а ещё окружающих, доводили до исступления всех вокруг. Шутки их были невыносимы и почти всегда ниже пояса.

Хэла так ясно помнила этот нестерпимый жар от желания, потому что так хотелось просто мужских рук, сильных, властных, хотелось этой тяжести внутри и выключить рациональное и вообще голову к чёртовой матери. И Тёрк никогда не скрывал от неё своего желания и было невыносимо терпеть порой.

Они сидели во дворе Зарны, костры, песни, пьянка, куча народа… Хэлу била наотмашь полная гнева сила Рэтара, но ей искренне казалось, что он с ней так жёстко, потому что она вот накрутила всех мужиков вокруг, его братьев, командиров. Потому что в целом чёрная ведьма понимала, что чёртово “да” может сказать не только Тёрку, но и Роару, Миргану, да и доброй половине всех присутствующих старших и средних командиров, или тех же воинов. Всех, кто был старше тридцати, можно было утащить в тёмный угол и сделать так, чтобы ей немного полегчало. Она могла и тех кто младше, Гира, например, но это было бы, как ей казалось, совсем неприлично.

Хэла тогда сидела на коленях у Тёрка и они в очередной раз горланили какую-то изарийскую солдатскую песню, и ведьма спиной чувствовала, как достопочтенный феран её хочет придушить, и в какой-то момент он просто встал и ушёл, а она наконец выдохнула, потому что вот уж рядом с кем ей невозможно было даже дышать. И когда смогла-таки добраться до дома по нужде, то была поймана Тёрком.

И желание, тяга к мужчине, его силе, запаху, так взвыло, потянуло, что хоть убейся. Прям иди и сигай с башни, потому что всё, нет больше мочи… но Хэла сдержалась и Тёрка сдержала. Внутри что-то говорило ей, что она тогда потеряет его как друга, как человека, с которым хорошо. Его фундамент пойдёт трещинами, их близость всё испортит.

И очень страшно было, что он не поймёт её отказ, не примет его.

Но хоть в своём якоре, камне, нет – скале, за которую держалась тогда, не ошиблась. Потому что ушёл раздосадованный отказом, а потом вернулся, обнял и “ты же знаешь, что я всегда рядом?” И… Да, Тёрк, да…

И, если бы Хэла знала, что Рэтар мучился от ревности, если бы у неё в голове хоть мысль могла возникнуть, что его тянет к ней не как убийцу к жертве, а как мужчину к женщине… Но он был для неё так недосягаем. Даже то расстояние между ними на башне – от двери до зубцов, где она сидела… словно сотни километров.

И потом Хэла всегда находила оправдание его странному, как ей казалось, отношению к ней. Она не бросала свою роль, играла на нервах всех вокруг, но она искренне думала, что это всё неправда, что он так же далёк, что не могут они быть вместе. И раскусил её игру только Тёрк.

Но в итоге она Рэтару проиграла. И счастлива, как дура, что проиграла.

Милене тоже нужен был якорь. И, чтоб Хэле провалиться, но Брок был прекрасен в этой роли. Но тут она не учла насколько наболело у Элгора.

Вот если бы была как тогда, когда тащила из всех все внутренние гадости подряд, как Милка сейчас, тогда не просчиталась бы так. Впрочем, разбитая самодовольная рожа бронара доставила удовольствие и да, может было немного стыдно, но совсем немного.

Хэла остановила кровь у сопротивляющегося её помощи Брока, залечила треснутое ребро, раны на руках и разбитую бровь. Уняла боль и разрастающиеся гематомы от ударов. Она бы сделала больше, но парнишка сопротивлялся, как мог – для него это была ерунда. Он был сильным, матёрым, несмотря на юный возраст, клыкастым зверем.

Было обидно, что избитый и побеждённый Элгор рванул к магу, потому что позволить себе не мог остаться в том виде, с которым завтра бы встал поутру. Брок сломал бронару нос, разбил губы, ухо, пару рёбер было с трещинами, немного подбил внутренности, сотрясение мозга, синяки вообще были не в счёт – рука у сына Рэтара была очень тяжёлая.

– Мне жаль, – улыбнулась Хэла, погладив парнишку по щеке.

– Что-то мне говорит, что ты знала, что так будет? – прищурился Брок заплывшим глазом.

– Нет, не знала, – вздохнула ведьма. – Не думала, что у Элгора так мозг набекрень перекосило.

Юноша усмехнулся.

– А ты ему теперь ещё и сотрясение устроил, – заключила она.

– Сотрясение? – не понял её Брок.

– Сотрясение мозга – это когда в голову хреначат так, что мозги о стенки головы ударяются.

Он кажется хотел спросить про “хреначат”, но в целом есть слова, которые очевидны в своём значении, так что просто ухмыльнулся и кивнул.

– Тогда зачем? – посмотрел на ведьму Брок и было понятно о чём он спросил.

Хэла обречённо вздохнула:

– Просто ей нужен кто-то за кого можно держаться.

– У неё же есть Роар, – указал парень на очевидное.

– Это другое. Держаться, не испытывая при этом бурю эмоций. Ей нужен друг, – пояснила Хэла, а парнишка повёл головой в знак понимания. – Но я понимаю, что это кажется… чёрт… столько раз говорила себе не помогать никому…

И она фыркнула, потому что правда было жаль, что Броку пришлось отбиваться от Элгора.

Несмотря на то, что вышел победителем, но сама ситуация была такой тягостной. Особенно для Брока, которые очень переживал из-за того, что может разочаровать отца.

– Прости меня, солнышко, – прошептала чёрная ведьма.

– Хэла, – Брок слегка улыбнулся. – Всё хорошо. Просто не понимаю, почему я, а не кто-то другой. В смысле почему не серая какая-нибудь?

– Нужен кто-то отсюда, – проговорила ведьма. – Кто понимает, кто ответит на вопросы. Кто поддержит. А ты… Потому что ты её не хочешь.

Он нахмурился:

– А вдруг захочу? – и она могла поклясться, что смотрела сейчас копию Тёрка.

– Если захочешь, то не поступишь с ней плохо, – ответила Хэла, понимая, что Брок не будет скотиной, не будет терзать Милену, как делает это Элгор, не давая продохнуть, хотя конечно её саму бедную кидает на эти скалы это беспощадное открытое море, в котором она оказалась без возможности выплыть на берег.

Мальчик не смог ей ничего на это сказать, потому что к ним в комнаты, где спали командиры пришёл феран.

– Брок, – обратился он к сыну. Парень встал и склонил голову.

– Прости, я должен был просто уйти, – повинился юноша, когда отец встал перед ним. – Приму любое наказание.

Рэтар вздохнул, а Хэла закатила глаза.

– Да вашу ж, серьёзно? – фыркнула она.

Мужчины перевели на неё взгляды – феран нахмуренный, а его сын растерянный.

– Ему стыдно, что подвёл тебя, – обратилась ведьма к ферану. – Просто скажи, что он его охрененно уложил. Ну, красиво же сработал.

Рэтар приподнял бровь, когда она развела в стороны руки.

– Ты его не подвёл, – повернулась Хэла к Броку. – И он считает, что ты прям красавчик, просто не может сказать. Всё. Все всех любят!

И с этими словами она вышла и услышала, как мужчины усмехнулись, а Рэтар сказал сыну:

– Всё хорошо.

Но ей теперь, конечно прилетит от ферана, прилетит. А ведь она хотела попросить, чтобы может Роар вернулся бы через портал, вместо того, чтобы идти с отрядом по земле.

И вот с утра снова невыносимая головная боль.

Рэтар встал раньше обычного и сейчас она силилась сделать вид, что всё в порядке, пока валялась в кровати и наблюдала как феран одевается.

До чего же шикарный мужик, а!

– Хэла, что? – спросил он, поймав её взгляд.

– Ничего, – улыбнулась она. И кто тут ведьма?

– Ты выглядишь уставшей, – мужчина подошёл к ней и погладил щёку.

– Нет, всё хорошо, – как же ей нравилось, когда он так делал. – Просто немного голова болит.

Рэтар напрягся, нахмурился.

– Немножко, – улыбнулась ведьма, пытаясь его успокоить. – Встану, приму ванну и всё пройдет. Если нет – выпью кислой воды, ну или заговорю просто. А можно ещё коньячку пятьдесят – отлично помогает.

Феран нахмурился ещё сильнее, но было видно, что беспокойство отпустило. Он усмехнулся:

– Хорошо. Мне надо кое-что сделать, – проговорил Рэтар. – А потом я в корту скотоводов. Они будут выбирать нового главу. Мне надо присутствовать. И книты уже в порталы рвуться… но с ними пока не хочется иметь дел.

Она слегка кивнула.

– На обед жду тебя, – прищурил глаз феран.

– Хорошо, – Хэла снова улыбнулась.

Рэтар удовлетворился и пошёл на выход, но потом вернулся:

– Там принесли пакеты из корты ткачей. Платья и нижние рубахи, – он сказал это так осторожно, что прям стыдно стало, до чего она довела сурового мужика.

Ведьма рассмеялась.

– Хорошо!

– Хорошо, – кивнул он и ушёл.

С трудом встав, сходила в ванную комнату, понежилась в тёплой воде, немного заговорила свою голову. Боль отпустила. И Хэла решила посмотреть на платья – в конце концов как бы не смущали её подарки, но она же была женщиной, а новые вещи, красивые и удобные вещи, это всегда очень приятно.

Она развернула свёрток с платьями. Какая же красота это была. Безумно приятные на ощупь, такого невероятного тонкого шитья… если бы они не были серого цвета, то Хэла могла бы сказать, что они достойны того, чтобы их носил кто-то весьма знатный.

Глаза предательски защипало. Она продышалась, приводя себя в порядок и развернула второй свёрток – с сорочками.

– Что за? – воскликнула Хэла сама себе, уставившись на заказанные Рэтаром нательные рубахи.

Она какое-то время посидела глядя на них, а потом рассмеялась – вот же от кого она не ждала такой подковырки… твою ж налево, Рэтар!