Текст книги ""Фантастика 2024-110". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Сумасшедший Писака

И грузы, и людей с наскоро сооруженной внизу деревянной пристани поднимали при помощи подъемника, приводившегося в действие волами. С карниза по местами выдолбленной в камне, а местами пристроенной деревянной лестнице можно было подняться на вершину горы, где уже была возведена наблюдательная вышка и готовились позиции для дополнительной батареи, призванной усиливать, при необходимости, огневую мощь нижних батарей.

Обратный склон скалы полого спускался в небольшую горную долину. Здесь строили небольшой военный городок с казармами, домиками для офицеров, арсеналом, складами и прочими хозяйственными постройками. Это была единственная пригодная для жизни местность на той территории, что была нами отобрана у Тимланда по результатам недавней военной кампании, всё остальное было занято горами.

Дамы оставались на шхуне, а мы с царевичем и поднимались на позиции батареи, и спускались в военный городок. На следующий после нашего прибытия день из Южноморска прибыл фрегат «Апостол» с майором Шепелем на борту. Иван Петрович привез недостающие части для механизма натяжения цепи, и вскоре эта самая цепь была протянута между одной из скал-столбов, торчащей у тимландского берега, и нашей пристанью. В поднятом состоянии она должна была остановить вошедшие в устье Нариса корабли как раз под дулами наших пушек.

Убедившись лично в том, что за Бобровск теперь можно быть более или менее спокойными, мы решили воспользоваться подвернувшейся возможностью попасть в Южноморск морем, пересели на «Апостол» и отправились в главный таридийский порт.

Погода стояла прекрасная, ярко светило солнышко, настроение тоже было безоблачным. В самом деле – когда еще удастся совместить полезное с приятным и совершить вместе с женой морской круиз? Наталья Павловна выглядела абсолютно счастливой, царевна Стефания вообще не выходила из восторженного состояния – дочь великого князя Силирии не только на корабле не плавала, но и теплого моря-то никогда не видела.

В общем, повторюсь, настроение мое было отличным, но вместе с тем где-то на периферии сознания присутствовала крошечная горчинка сомнения. Я отмахивался от нее, словно от назойливой мухи, и не мог понять причины беспокойства до тех пор, пока утром второго дня путешествия дозорный не сообщил о парусах на горизонте. Четырех справа по курсу и двух сзади. Не нужно было быть провидцем, чтобы понять государственную принадлежность этих судов. И задумываться о цели их появления здесь и сейчас тоже не приходилось.

– Вне всякого сомнения, это фрадштадтцы, – подтвердил мои мысли капитан Григорьев.

– Какие будут предложения, капитан? – обратился я к Григорьеву, разглядывающему вражеские корабли в подзорную трубу.

– Два линейных корабля и четыре фрегата. От линейных можно было бы попытаться убежать, но их фрегаты быстроходнее. Не уйдем.

– Это даже я понимаю, – проворчал Игнат, но я остановил его жестом.

– Как насчет возвращения в устье Нариса?

– Два корабля лучше, чем четыре, – Григорьев развернулся в сторону отрезавших нам путь к отступлению фрадштадтцев, – но ненамного. Если они и не пустят нас ко дну самостоятельно, то задержат до подхода основной эскадры.

– С разгону проскочить между ними – и дело с концом! – в свойственной ему безапелляционной манере заявил Шепель.

– Господин инженер, – абсолютно спокойно ответил Григорьев, – именно так и стоило бы нам поступить, не будь у противника пушек. Уверяю вас, пройдя между фрадштадтцами, мы останемся без парусов, мачт и половины команды, то есть превратимся в беспомощную добычу.

– Что у нас с берегом? – спросил я.

– Отмели и скалы. Подойти близко для высадки на сушу здесь не выйдет. Тем более что эти двое, – капитан махнул рукой в сторону догоняющего нас дуэта, – будут пытаться отрезать нас от берега.

– Капитан, его высочество и его сиятельство с женами должны быть доставлены на наш берег в целости и сохранности! – заявил Игнат.

– Отставить, подпоручик Лукьянов! – мне вновь пришлось одернуть телохранителя. – Задачу ставить буду я!

Эх, мне бы еще знать, как это сделать! В морском деле я полный профан, что называется, сухопутная крыса. Я опустил бинокль и с тоской посмотрел на синие воды Южного моря. Что-то подсказывает мне, что без купания мне сегодня не обойтись. Что за напасть такая! Видно, на роду мне написано в этом мире постоянно искать спасения в воде. Понятно, что май не декабрь, тем паче в южных широтах, но сам факт купания! И это ведь еще полбеды, у нас на борту царевич и женщины – вот главная проблема!

Боже, какой же я осел! Как можно было так расслабиться? Как можно было пуститься в плавание, вот-вот ожидая начала военных действий с главной морской державой мира? Да еще и поставить под удар жену и семью младшего царского сына! И про Шепеля с его командой нельзя забывать – у них и чертежи нового форта, и все знания о нем. Просто-таки царский подарок злейшему врагу!

– Скажите, Григорьев, как будет действовать противник? – поинтересовался я, отчаянно напрягая мозг в поисках решения задачи.

– Загонят и будут брать на абордаж. Попытаются и корабль сохранить, и как можно больше пленников взять. Топить вряд ли будут.

– Капитан! Нужно постараться высадить на берег Алексея Ивановича, женщин и майора Шепеля с его инженерной командой. Это главная задача.

– Ваше сиятельство! – моментально вскинулся Шепель. – Мы можем пригодиться в бою!

– Всё, что мы делали в устье Нариса, очень важно для Таридийского царства, – я поспешил прервать сварливого инженера, повысив голос, – так что ни один специалист и ни один чертеж не должен попасть в руки фрадштадтцев.

– Что мешает сойти на берег тебе? – спокойно спросил Алешка. – Ты не менее важен для страны, чем я или инженеры.

– Видишь ли какое дело, Алешка, – я снова поднял к глазам бинокль, – есть подозрение, что это охота как раз за мной.

– Бред! – царевич тряхнул непослушными кудрями. – Никто не мог знать! Мы же сначала собирались через Бобровск возвращаться! Решение принималось спонтанно!

– Ты прав, знать никто не мог. Зато есть человек, который мог предполагать, что я захочу попасть в Южноморск кратчайшей дорогой. И я поступил предсказуемо, да еще и вас с собой потащил.

– Не знаю, о ком ты говоришь, но что это меняет? – не сдавался Алексей.

– Кто-то должен принять бой и задержать островитян, – тяжело вздохнул я, показывая, что мне это совсем не нравится, – иначе они высадятся на берег вслед за нами, а места здесь пустынные. Селений нет, леса поблизости тоже нет, то есть ни прятаться, ни просить защиты не у кого. Догонят нас не на воде, так на суше.

– Ваше сиятельство, – подал голос капитан, – впереди будет застава пограничной стражи. И подход к берегу там получше. Нам бы только успеть добраться туда.

– А это возможно? – тут же влез в разговор Игнат.

– Сложно, – коротко ответил Григорьев, – но будем пытаться.

Застава пограничной стражи не бог весть какая подмога, но хоть что-то. Этот участок берега действительно пустынный, на много километров всего две-три рыбацкие деревеньки. А застава – это деревянный частокол, несколько десятков солдат, две-три полевые пушки и лошади. Солдатики способны задержать погоню, а лошади позволят нам оторваться от преследователей. Но при этом и пограничники, и экипаж фрегата окажутся предоставленными самим себе и имеют не так много шансов на выживание, ведь если фрадштадтцы не побоятся перенести атаку на берег, то у них будет десятикратное превосходство в живой силе.

И рад бы придумать что-то получше, да не выходит. На земле к моим услугам были бы и рельеф местности, и растительность, и даже редкие населенные пункты. Там всё понятно и привычно, там твердая земля под ногами! А здесь не убежишь и не спрячешься, здесь всё на виду – каждый твой ход, каждый маневр! И как в таких условиях нивелировать численное преимущество противника?

Вспомнился мой давний спор с одним товарищем по поводу достоинств шахмат и шашек. Я приводил железные доводы в пользу шахмат: и общее количество фигур больше, чем в шашках, и видов фигур шесть против двух, и ходят все фигуры по-разному, и все шестьдесят четыре клетки доски используются для игры, а не только клетки черного цвета. И из всего этого вытекает огромное количество комбинаций! В общем, по всем компонентам превосходство шахмат налицо. Но на все эти доводы мой товарищ отвечал всего одним: мол, за то и уважает больше шашки, что там нужно выжать абсолютный максимум из весьма ограниченных возможностей.

Вот и сейчас у меня была примерно та же ситуация – будь мы на суше, играл бы с врагом в шахматы, но на море приходится играть в шашки. И всё бы ничего, но у меня только одна фигура на доске, а против меня целых шесть. Как тут прикажете выигрывать?

Время тянулось мучительно медленно, а выход всё не находился. Уже к четырем часам стало ясно, что фрадштадтцы идут гораздо быстрее «Апостола», еще час, может, полтора, и они приблизятся на дистанцию прицельного выстрела. А там уже и до развязки будет недалеко.

Спустя час сидящие у нас на хвосте вражеские фрегаты начали обстрел из носовых орудий. Литые ядра с короткими всплесками уходили под воду в десятках метров от нас, не причиняя ни малейшего вреда. Только попытки с двадцатой снаряд попал-таки в борт «Апостола», но даже это, в итоге, сыграло на руку нам, а не фрадштадтцам. Туча выбитой из борта деревянной щепы обрушилась на Алешку, в результате чего царевич получил легкую контузию и несколько рассечений лица, плюс лекарю пришлось аккуратно извлекать вонзившийся в плечо острый кусок палки. Ничего страшного в этих ранениях не было, но я воспользовался ошарашенным состоянием товарища, чтобы запихать его в готовящуюся к отплытию шлюпку. Заодно и Сашку Иванникова сплавил под предлогом оказания помощи его высочеству. Сашка молодой еще совсем, жаждет подвигов и славы, но мне нужно было сократить до минимума число людей, за которых я в ответе. Мне нужна относительная свобода действий, иначе завязну в самый неподходящий момент.

Практически всё время ухода от погони капитан постепенно резал угол в направлении берега, благо, прибрежные скалы и отмели позволяли делать это. В итоге к моменту сокращения расстояния между судами до критического таридийский берег отстоял от нашего корабля на какие-то две сотни метров. Загонявшая нас со стороны моря часть эскадры вытянулась в колонну, причем впереди идущий фрегат уже обогнал «Апостола» и стал поворачивать к берегу. Всё, дальше тянуть с отправкой шлюпок на берег уже нет смысла, убегать дальше просто некуда.

– Шлюпки на воду! – скомандовал Григорьев.

– До скорой встречи в Южноморске, княгинюшка, – я поцеловал на прощание руку Натали, после чего, резко притянув ее к себе, поцеловал и прошептал на ухо: – Ты чудо как хороша в матросском наряде!

– Не рискуй напрасно! – не оценила моего игривого тона супруга.

– Ни в коем случае! – пообещал я, даже глазом при этом не моргнув.

Во избежание у врага дополнительных стимулов к преследованию спасательных шлюпок, Наталью, Стефанию и двух служанок переодели в матросские костюмы – не уверен, что это поможет им вообще избежать погони, но, по крайней мере, фрадштадтцы не будут видеть приз в виде молодых женщин в дорогих одеждах.

«Апостол» дал залп из орудий правого борта и установленных на корме каронад. Все ядра ушли в недолет, но смысл был в создании хоть какой-то дымовой завесы. Как только клубы порохового дыма окутали корабль, две шлюпки с сидящими на веслах матросами из числа тех, кто покрепче, отчалили в направлении берега.

А капитан Григорьев преподал мне небольшой урок по практическим навыкам морского боя. Фрегат, заложив крутой вираж вправо, развернулся носом к преследующему нас тандему и понесся вперед. Я было уже решил, что мы пойдем на лобовое столкновение, но тут «Апостол» стал забирать левее, в сторону открытого моря, чтобы пройти борт о борт только с одним противником. Фрадштадтцам же было предпочтительнее взять нас в клещи, но с реакцией на маневр Григорьева они чуть запоздали. Шедший ближе к берегу фрегат менять курс не стал, а вот второй попытался броситься нам наперерез. Но не успел. Проскочив перед носом у вражеского судна, «Апостол» лег на курс, параллельный ему, и произвел залп пушками правого борта.

В этом заключался небольшой сюрприз. Как бы это ни казалось странным, но в данный период времени основным артиллерийским боеприпасом являлось именно цельнолитое чугунное ядро. Разрывные снаряды, называемые бомбами, применялись в основном в сражениях на суше, при этом работали они настолько плохо, что никакого доверия в войсках не вызывали. Ну а как, скажите на милость, доверять снаряду, взрывающемуся то раньше, то позже времени, а зачастую и вовсе отказывающемуся взрываться? Может, дело было в том, что никто не мог создать стабильно работающий фитиль, может, после многих неудачных попыток просто махнули рукой на бомбы, решили не тратить время и силы на работу над бесперспективными снарядами. А может, просто некому было направить ученые умы в нужную сторону, уверенно заявить, что именно в этом будущее артиллерии. В других странах и сейчас не было такого человека, а в Таридии появился я. Потому-то у нас с большим размахом велась работа по созданию производства стабильно работающих разрывных и зажигательных снарядов. Определенные достижения в этом направлении были, и в нашей сухопутной армии эти снаряды уже не раз с успехом применялись, но во флоте их использование только-только начиналось. Человеческое мышление имеет большую инерцию, потому, хоть фрадштадтцы и знали о наших достижениях, но к применению разрывных ядер в морском бою готовы не были. Иначе чем еще можно объяснить заминку, случившуюся после того, как не меньше десятка из восемнадцати выпущенных ядер разорвались на палубе фрегата островитян.

Проплывая мимо темного борта с белыми буквами названия «Север», я успел заметить царящую на палубе в рядах приготовившейся к бою абордажной команды панику, но рассмотреть детали было невозможно. Перед моими глазами промелькнула вцепившаяся в ограждение капитанского мостика знакомая фигура, пристально высматривающая кого-то на палубе «Апостола». Всего лишь на мгновение мы встретились взглядами с Олстоном, но я успел заметить охватившее моего врага торжество. Торжество хищника, обнаружившего давно выслеживаемую добычу. Что интересно, с учетом моего более чем проигрышного положения, я тоже испытал если не радость, то чувство глубокого удовлетворения от этой встречи – ведь я получал шанс свести счеты с жутко надоедливым и коварным противником. Мы еще посмотрим, кто здесь хищник.

Ответный залп «Севера» состоял, дай бог, из половины бортовых орудий, «Апостол» вздрогнул от попаданий литых ядер, но не более того. Второй фрегат вырвался вперед и совершил маневр, повторяющий наш, имея намерение всё-таки догнать нас, зажать в клещи и вырваться на оперативный простор. Боевые корабли фрадштадтцев, отрезавшие нам путь в открытое море, повернули к берегу и на всех парусах помчались к месту начавшегося боя.

Тем временем Григорьев повернул вправо, огибая атакованное судно с кормы и занимая теперь место между «Севером» и берегом. Фрадштадтский капитан сбросил скорость, позволяя нам себя догнать, и на этот раз бортовые залпы обоих кораблей прозвучали в унисон. Мне снова показалось, что наши выстрелы произвели больший урон, но сейчас это уже было не так важно. Корабли уравняли скорость и стремительно сближались бортами. Бах! С глухим стуком два фрегата столкнулись, раздался треск досок обшивки, все матросы, не державшиеся за что-то в момент удара, повалились на палубу, я с трудом устоял на ногах, вцепившись в поручни капитанского мостика. Не теряя времени даром, наша команда принялась забрасывать вражескую палубу гранатами, и я не отказал себе в удовольствии бросить парочку в направлении капитанского мостика противника.

После столкновения корабли на мгновение отскочили друг от друга, но только для того чтобы тут же вновь сойтись борт к борту. На этот раз команды были готовы, с обеих сторон в дело пошли крючья и абордажные мостики, «Север» и «Апостол» оказались надежно связаны друг с другом, и в дело вступили абордажные команды. Часть фрадштадтцев оказалась на нашем фрегате, в то время как наши бойцы устремились в гости к островитянам. Преимущество оказалось на нашей стороне, потому что вражеская команда была изрядно прорежена сначала разрывными снарядами, а после и взрывами гранат.

Я бросил взгляд в сторону берега – шлюпки прошли уже большую часть дистанции, а преследовать их пока было некому. Уже хорошо, уже не зря мы в бой ввязались.

– Ну что, Игнат, прогуляемся? – спросил я, скидывая камзол и извлекая из ножен одолженную у одного из матросов короткую абордажную саблю.

– Отчего ж не прогуляться? – Лукьянов взял в одну руку такую же, как у меня, саблю, в другую заряженный пистолет. – Прогуляемся, раз уж нам такая карта сегодня выпала!

Мы спустились на палубу. Где-то наверху, на вантах, таридийские матросы еще загоняли парочку особенно шустрых чужаков, остальные проникшие на «Апостол» враги уже были уничтожены, и эпицентр схватки переместился на соседнее судно.

Едва успев сделать пару шагов по палубе «Севера», я подвергся нападению тощего рыжего фрадштадтца. Сбив его клинок в сторону, я обратным движением разнес ему ключицу, а Игнат тут же ударом ноги отбросил его прочь. Мы продвинулись на шаг вперед и были атакованы сразу тремя бойцами в красно-зеленых мундирах. Подпоручик спустил курок пистолета и одновременно ударил своего противника саблей. Тому удалось выставить блок своим клинком, но выпущенная с близкого расстояния пуля смела его с пути. Я же сумел уклониться от летящей в голову сабли одного островитянина, успел ударить эфесом в лицо второго, ткнул саблей в бок первого и с разворота полоснул клинком по плечу сумевшего устоять на ногах второго.

Дальше несколько раз пришлось бить фрадштадтцев в спину, поскольку на палубе всё смешалось и неведомым образом несколько вражеских матросов оказались в тылу у пробивающихся к капитанскому мостику таридийцев. Палуба под нашими ногами начала сотрясаться от частых разрывов – нам не нужно было захватывать внутренние помещения «Севера», поэтому наши ребята забрасывали их гранатами. Теперь канониры вряд ли смогут прийти на помощь своим товарищам, и я очень надеялся на то, что какая-нибудь граната не спровоцирует взрыв крюйт-камеры. Иначе конец наступит преждевременно, не по сценарию.

Ну, что тут у нас? Всего пара десятков красно-зеленых преграждают нам путь к капитанскому мостику, с высоты которого на развернувшееся на палубе сражение с холодным презрением взирает группа фрадштадтских офицеров, включая моего давнего знакомца. Что ж, еще немного усилий, и я доберусь до твоей холеной физиономии!

В этот миг раздался глухой стук, треск и палубу фрегата ощутимо тряхнуло. Многие противники повалились друг на друга, но и в лежачем положении не прекратили сражения. Я тоже не удержался на ногах, но быстро вскочил, ибо медлить в абордажном бою смерти подобно. В то же мгновение мне пришлось парировать могучий удар широкого тесака сверху вниз от какого-то здоровяка в матросской куртке с черной окладистой бородой и бритой наголо головой. В руку отдало болью, я с трудом удержал саблю в руке, а верзила не стал ничего выдумывать, просто шагнул вперед, навалился на меня всем телом, сбил с ног и прижал своим весом к палубе.

Я изо всех сил рванулся в одну сторону, в другую – без толку, громила явно килограммов под сто тридцать весит. Задействовал не прижатое противником колено и смачно угодил тому в пах, здоровяк хрюкнул от боли, но хватку не ослабил, тогда я в отчаянии попытался ударить его головой в лицо, но не сумел дотянуться. Чувство беспомощности всегда вызывает страх, вот и мне стало страшно. К счастью, в этот самый момент на нас свалились сцепившиеся между собой наш и вражеский матросы и опрокинули здоровяка на бок. Не мешкая ни секунды, я перекатился вправо, вскочил и, не глядя, с разворота, отмахнулся саблей. Удар оказался удачным – так же быстро поднявшийся громила получил жуткое рассечение носа, губ и подбородка, но не это его убило. Его убил вынырнувший из толчеи общей схватки Игнат – удар его абордажной сабли практически снес атаковавшему меня фрадштадтцу голову.

Только сейчас я получил маленькую передышку и возможность осмотреться, и, надо признаться, произошло это весьма вовремя. Дело в том, что ситуация как раз сейчас менялась кардинальным образом. Тот самый толчок, из-за которого я оказался лежащим на палубе, произошел в результате швартовки по правому борту атакованного нами судна второго фрегата Фрадштадта, и в данный момент на борт «Севера» устремилась еще и его абордажная команда. Так что теперь у нас имел место двойной абордаж. Ну, или антиабордаж, не знаю, как правильно.

Я повернулся в сторону «Апостола», Григорьева на капитанском мостике не было. Значит, он уже приступил к реализации следующего пункта нашего немудреного плана, и нам не так много времени осталось продержаться. Только вот как это сделать? Баланс сил-то на этот раз сместился в сторону островитян, и мы с этим уже ничего поделать не могли.

Досадно, потому что у меня на борту «Севера», можно сказать, встреча назначена, а времени на нее почти не остается. Да и не добрался я еще до адресата. И тут бог услышал мои молитвы: повернувшись к мостику фрадштадтского фрегата, я обнаружил, что оттуда, не сводя с меня глаз, мне навстречу спешил сам капитан Джон Олстон.

Он был без головного убора и парика, в порванном в нескольких местах камзоле, а по его лбу и правой щеке была размазана кровь. Поскольку до сих пор участия в схватке он не принимал, значит, мог пострадать от взрывов наших бомб или гранат, и я очень надеялся, что брошенная именно мной граната являлась причиной его не совсем парадного вида.

– Бодров! – воскликнул обвиняющим голосом Олстон, указывая на меня пальцем.

– Сам знаю! – ответил я и добавил уже для Лукьянова: – Игнат, спину прикрой!

В руках у агента Тайной канцелярии Фрадштадта были шпага с затейливой гардой и кинжал. Я же поднял с палубы бесхозную абордажную саблю и пошел на него, имея в обеих руках оружие с короткими клинками.

Прежде чем мы с Олстоном встретились, мне еще пришлось иметь дело с вклинившимся между нами вражеским матросом, но он не смог задержать меня надолго, буквально через три секунды пополнив список безвозвратных потерь Короны в этом бою.

Первым делом капитан попытался, используя преимущество в длине клинка, нанести мне колющий удар в живот, но я отбросил его шпагу вправо, сделал быстрый шаг вперед и с левой руки рубанул в направлении плеча. Пришлось противнику дико изворачиваться в попытке разорвать дистанцию и отбивать саблю сильной частью клинка. Но я продолжил наступать, не позволяя островитянину развернуться с его длинной шпагой – не то оружие ты выбрал, Олстон, для абордажной схватки.

С очередным шагом вперед я обрушил на врага рубящий удар с правой руки, который он с большим трудом парировал гардой, при этом его лицо исказила гримаса боли. Не теряя темпа, я направил колющий удар слева снизу вверх под правую руку фрадштадтца, он инстинктивно дернулся назад, но уперся спиной в стену кормовой надстройки, поэтому совсем избежать укола в правую часть грудины не сумел. Капитан ответил попыткой удара кинжалом мне в бок, и теперь уже мне пришлось спешно делать шаг назад и принимать его на сабельную гарду. Зато с левой руки мне удалось сыграть на опережение и, как только оппонент попытался атаковать меня в голову слева, режущим ударом рассек его предплечье. Жаль, что левой рукой я владею гораздо хуже правой, иначе мог бы и кости ему перерубить. Но и так вышло неплохо – Джон Олстон получил крайне неприятную резаную рану и вынужден был прервать свою атаку в самом начале.

Вот здесь моему противнику повезло, ибо следующим ударом сабли с правой руки я бы неминуемо разрубил ему шею, но на меня с диким криком прыгнул фрадштадтский матрос. Зря он это сделал – нехорошего человека от верной смерти спас, а себе приговор подписал. Но, видимо, по написанному на небесах сценарию сегодня Олстону не было суждено пасть от моей руки, и вместо него за грань отправилась душа этого матроса.

Парировав удар фрадштадтского тесака саблей в правой руке, я тут же вонзил вторую саблю нападавшему в живот. И тут на борту «Апостола» прогремел взрыв. Недостаточно сильный, чтобы нанести большие повреждения кораблю, но достаточно громкий, чтобы все обратили на него внимание. Готовил его сам Иван Петрович Шепель, а обязанность зажечь фитиль возлагалась на капитана фрегата Григорьева. И этот взрыв был сигналом для нас.

– Полундра!!! – раздались со всех сторон крики наших бойцов, бросившихся на нос и корму фрадштадтского фрегата, чтобы оттуда прыгнуть за борт.

– Князь, уходим! – Игнат так рванул меня за плечо, что я едва устоял на ногах.

– Я еще приду за тобой! – бросил я в сторону бледного Олстона, который судорожно забился в щель между бочками и выставил перед собой шпагу, держа ее в здоровой левой руке.

Быстро пробравшись на корму «Севера», мы с Игнатом без раздумий бросились в воду. Команда «Апостола» свое дело сделала, теперь нам оставалось только уносить ноги и молить бога об удаче.

Вынырнули мы метрах в пятнадцати от корабля.

– Вы целы, Михаил Васильевич? – поинтересовался первым делом мой заботливый адъютант-телохранитель.

– Всё в порядке!

– Тогда поплыли! – Лукьянов повернулся в сторону берега, но я вовремя ухватил его за ворот сорочки.

– За мной! – я нырнул и, изо всех сил работая руками и ногами, поплыл на запад, прочь от сцепившейся троицы кораблей и практически параллельно береговой линии.

Минут пять у нас было с момента сигнала, но сколько-то времени ушло на то, чтобы покинуть судно. Так что сейчас нужно очень постараться убраться как можно дальше от места нашего морского боя.

Нельзя сказать, что вода была теплая хотя бы как в Черном море в сезон отпусков, но с моими прежними опытами «моржевания» ее температура не шла ни в какое сравнение. По крайней мере, гибель от холода в такой воде нам не грозит. Если, конечно, не будем сидеть в ней сутками.

Жутко мешали плыть сапоги, но идти в бой без них я с непривычки не решился, а сейчас нельзя было тратить время на то, чтобы разуться. Так что откладываем это до лучших времен и гребем что есть сил.

После очередного выныривания сзади громыхнуло с такой силой, что уши моментально заложило, и я поспешил, набрав в грудь побольше воздуха, снова уйти под воду. Там тоже не слабо толкнуло, а ведь мы сумели убраться метров на сто пятьдесят, если не больше. Страшно даже представить, что творилось в непосредственной близости от взорвавшегося «Апостола».

На этот раз я всплыл на поверхность, только когда уже совершенно было невозможно далее задерживать дыхание.

– Знатно бахнуло! – послышался рядом сдавленный голос подпоручика.

Судорожно стараясь восстановить дыхание, я развернулся назад. «Апостола» больше не существовало, так же как не существовало больше фрадштадтского фрегата «Север». Вернее, кое-какие уродливые остатки судна островитян еще держались на воде, но только благодаря прочной сцепке со вторых фрегатом, названия которого я так и не удосужился узнать. Впрочем, этому кораблю тоже порядком досталось, его команда сейчас спешно рубила все мостки, багры и крюки, чтобы освободиться от тянущего их на дно «Севера».

Всё пространство вокруг кораблей было завалено обломками, и слава богу, что до нас долетели только самые небольшие из них – невероятно обидно было бы, отплыв на такое расстояние, получить по голове обломком мачты или бочкой с пресной водой.

– Молодец, Шепель, хорошо рассчитал! – я не удержался от похвалы командиру инженерного батальона.

– Наши ушли! – радостно сообщил Игнат, кивая головой в сторону берега.

Одна шлюпка была вытащена на берег, вторая болталась на мелководье – по всей видимости, ее стащила с песка рожденная взрывом нашего фрегата волна. Маленькие фигурки людей еще виднелись на вершине поросшего кустарником холма, но разглядеть кого-либо с такого расстояния было невозможно.

– Отлично! Давай-ка, Игнат, за мной. И по возможности нырками, чтобы меньше на поверхности мелькать.

Вскоре мы добрались до группы торчащих из воды камней, всё пространство между которыми было затянуто водорослями. Тут мы наконец-то избавились от сапог, а потом я сорвал несколько стеблей с листьями и навесил на голову адъютанту.

– Все, сидим здесь до темноты и не отсвечиваем, – и, на всякий случай, свою голову тоже украсил водорослями.

Ждать пришлось долго. Вскоре к месту сражения подошли остальные корабли фрадштадтской эскадры, команды линкоров принялись оказывать помощь поврежденному судну. Скорее всего, пробоины в его корпусе удалось ликвидировать, так же как и откачать поступившую в трюм воду – посадка корабля скоро выправилась, а после смены разорванных в клочья парусов он смог самостоятельно отойти подальше в море. Спущенные же с подошедших фрегатов шлюпки принялись сразу рыскать по округе, подбирая своих и наших людей.

Поначалу мы с Игнатом переживали, что наших матросов островитяне будут истреблять, но вскоре стало ясно, что они не оставляют надежду кого-то захватить живым. И я даже знал, кого.

Нескольким таридийцам удалось вплавь добраться до берега – так желание фрадштадтцев не упустить меня было так велико, что они всерьез собрались произвести высадку и переловить уже было спасшихся бойцов на нашей территории. Хорошо, что этим планам помешало появление на берегу трех десятков солдат пограничной стражи. С громкими криками они вынеслись из-за того холма, за которым ранее скрылись пассажиры отправленных нами шлюпок, и стали палить по островитянам из ружей и пистолетов. Потом и вовсе выкатили на берег маленькую пушку полковой артиллерии и принялись стрелять через головы плывущих к ним матросов. Как только ядра стали ложиться в воду в непосредственной близости от их лодок, фрадштадтцы повернули назад. Но не вернулись на корабли, а просто стали держаться подальше от берега, перенеся свое внимание на округу, и несколько раз проходили в опасной близости от нашего укрытия. Но обошлось, нас никто не заметил. Я еще в детстве уяснил одну простую истину: внимание преследователей всегда сосредоточено на тех, кто убегает, а вот вовремя спрятавшиеся, да еще под самым носом у противника, имеют солидные шансы спокойно переждать поиски и спастись.

Часов в восемь, а может, в половине девятого, как всегда на юге, стало быстро темнеть. И максимум через полчаса на море опустилась ночная тьма. Враги наши к тому времени уже вернулись на свои суда, и мы беспрепятственно добрались до вожделенного берега.