Текст книги ""Фантастика 2024-110". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Сумасшедший Писака

Соавторы: Дмитрий Евдокимов,Эйлин Торен,Игорь Кулаков,Алекс Войтенко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 172 (всего у книги 355 страниц)

Глава 5

Хэла проснулась, когда на горизонте уже показалась Тэраф. Ночью был ледяной дождь, поэтому сейчас в открытые окна тянуло свежестью холода. Кажется она никогда не спала здесь так долго, в смысле, когда с ней было всё хорошо. А сейчас было вообще просто замечательно.

Рэтар мирно спал рядом – её голова покоилась на его руке, а его нога весьма надёжно сковывала её движения, лежа на ней.

Хэла прислушалась к себе. Это было странно, но вот ничего не болело, а ведь подозрение, что после такого секс-марафона, она развалиться к чертям собачьим, было очень даже реальным.

Вчера, точнее до того, как они уснули, а уснули они уже практически на рассвете Изара, их снова смело в какой-то невообразимый безумный и отчаянный поток страстного желания, более яростный, чем стихия снаружи.

А до этого, твою ж, Хэла, налево, они поругались! Это же была ругань, да?

Вообще её реакция на его слова о том, что то, что случилось между ней и Роаром ничего не значит, её саму, пожалуй, удивила. Но с другой стороны в ней жило предательство той прошлой жизни. По сути, несмотря на то, что было ощущение, что сидит в этом мире вечность, на деле она здесь совсем недолго. Всего несколько луней, сколько? Восемь? Девять? Меньше тира. А этого недостаточно, чтобы ушла боль прошлого, чтобы что-то поменялось в ней самой.

Хотя сейчас она признавалась себе – ей было охрененно хорошо, лучше всех в этом мире! И ощущения не портили даже внутренняя тревога и беспокойство, что как только он откроет глаза, её эйфория, которую она испытывала находясь с ним рядом, улетучится. Интересно, а он заставит её уйти теперь?

Впрочем Хэлу это не пугало. Наверное так будет лучше, потому что слышать голос этого мужчины и не надеяться услышать его шепот, предназначенный только для неё, обжигающий, пробирающий до самой глубины её души, заваленной свалкой из осколков её покалеченного сердца, будет ой как тяжело.

Кажется Хэла погорячилась, когда сказала себе, что её умение абстрагироваться будет очень кстати. Но даже если и так… а если не прогонит? Да понятно, что она останется, потому что, глупая, расшибётся ради него в лепёшку.

Хэла вздохнула и его руки тут же пришли в движение, чтобы прижать её к себе посильнее.

– Куда это ты собралась? – пробурчал Рэтар сонным голосом, не открывая глаз.

– Вообще я только вздохнула, – прошептала и улыбнулась Хэла.

– Хорошо, – проговорил он.

– А ты не собираешься работать?

– Нет, я решил, что могу позволить себе отдохнуть, – глаз он так и не открыл.

– Прекрасно, – ухмыльнулась она, а Рэтар пробурчал что-то согласное.

Хэла подумала, что столько времени не было в ней этого невероятно похожего на идиллию состояния мира и покоя. Внутри было столько боли и печали, что они грозились затопить её с головой. Женщина кажется боролась с этим состоянием всю сознательную жизнь, пытаясь отстоять у себя же самой право на то, чтобы просто счастливо улыбаться.

Ей казалось, что происходящее последние сутки просто придумано ею. Может Хэла померла-таки в Шер-Аштар и это рай? За какие заслуги правда не очень понятно, но кто ж спорит с богами, если они действительно есть, когда они решают хорошая ты была или плохая, и чего больше достойная рая или ада. Тут как говориться…

Но нет, пожалуй в раю не хочется в туалет.

“Были бы спички – был бы рай,” – вспомнились слова анекдота и она усмехнувшись про себя, всё же попыталась выбраться из под Рэтара, не разбудив его.

И вот, чтоб ей провалиться – получилось. Ведьма озадаченно посмотрела на спящего мужчину. Как так-то? Она сощурилась, ожидая подвоха, но нет, феран действительно спал спокойно и размеренно дыша. Хэла хотела фыркнуть, ухмыляясь, но подумала, что вот это его точно разбудит и поэтому отправилась в ванную комнату, чтобы… О, чёрт, бассейн с тёплой водой же!

– Как у тебя это получилось? – вернувшись в комнату, ведьма увидела озадаченное лицо ферана и прям почувствовала себя героем-победителем.

– А вот так, – повела плечом Хэла и улыбнулась.

– Иди сюда, – Рэтар протянул руку и она послушно нырнула к нему под бок.

– Подумал, что я сбежала? – спросила она.

– Угу…

– В простыне, что ли? – фыркнула Хэла.

– Я бы не удивился, – ответил Рэтар, улыбаясь.

– Я не стала бы так шокировать окружающих, – ответила Хэла, а он рассмеялся и обнял её.

Его огромная всё же ладонь прошлась по её телу и, когда дошла до талии, Ретар издал какой-то невероятно довольный урчащий звук.

– Что в этом месте на моём теле такого? – хихикая от щекотки, спросила Хэла.

– Не знаю, – ответил он и глянул на её талию. – Но тут вот не могу сдержаться, я бы вовсе оттуда своих рук не убирал.

Кажется она покраснела от смущения, поэтому предусмотрительно спряла лицо, уткнувшись ему в грудь.

– Знаешь, я тут подумал, – проговорил он ей в волосы, – что это первый раз, когда в моей постели спит женщина.

– Что? – Хэла озадаченно уставилась на мужчину. Вот это офигеть! – Как так?

– Не было такого ни разу, – он лишь пожал плечами. – Сестра не в счёт – она приходила спать ко мне в постель почти всегда, когда я бывал дома. Как ей не запрещали, она всё равно под утро оказывалась у меня и преудобно спала прямо на подушках и на моей голове всегда были или её ноги или её голова.

Хэла рассмеялась, потом нахмурилась:

– Но подожди, а наложницы, содержанки эти ваши, знатные всякие. Словно у тебя не было женщин.

– Были, – он усмехнулся, – Но близость одно, а спать другое… Наложницы не спят с хозяином, только если он приказывает, или сам спит в харне, но наложницы это не моё. Спать в одной постели с ларевой можно только, если ты её содержишь, а в других случаях твоего права на это нет. И у меня никогда не было ларев, кроме той, о которой говорил.

– Но ты её не содержал, – проговорила Хэла, а Рэтар кивнул.

– С благородными – так тем более…

– Сделал дело и свалил, – заключила она.

– Как-то так, – феран недовольно поморщился.

– То есть я первооткрыватель? – сказала Хэла как можно серьёзнее и она не могла сделать над собой усилие и не пошутить, боги, ну, это же просто… аааа!

Несколько секунд он хмурился, а потом расхохотался до слёз.

– Да, Хэла, – согласился феран, прижав к себе и поцеловав в макушку. – Отважный первооткрыватель.

Это же невообразимо прекрасно, когда мужчина понимает твои шутки!

– Но сказал я про это по другой причине, – продолжил он, всё ещё посмеиваясь. – Я решил, что мне нравится, когда ты спишь рядом.

– Что? О, нет! – Хэла театрально закатила глаза, а Рэтар устроил её на себе, как уже делал и ей было от этого так невообразимо кайфово, что она прям задыхалась от удовольствия, готовая урчать, словно кошка, которую чешут за ушком. – Я кажется из этой комнаты не выберусь?

– Я бы привязал тебя к кровати, Хэла, – заметил феран. – Или к себе, чтобы ты была в безопасности и пределах моей видимости. И, поверь, я страшно сражаюсь с собой, чтобы этого не сделать, но если ты пообещаешь, что ночь будешь проводить в моей постели, я подумаю над тем, чтобы дать тебе немного свободы и выпустить отсюда в ближайшем времени.

– Ваше великодушие не знает пределов, достопочтенный феран, – она качнула головой и положила голову на сложенные на его груди руки. – Рэтар… я не могу тут спать, ну, правда!

– Почему? – совершенно беззаботно поинтересовался он.

– А что люди скажут?

– Люди? – удивился он. – Я хотел бы посмотреть на того бессмертного, который решит что-то сказать про это ферану или чёрной ведьме.

– Рэтар, перестань, – и как бы она не была сейчас довольной и счастливой до чёртиков женщиной, но это было против законов этого мира, так было нельзя.

– Иначе, я буду спать там, где будешь спать ты, – ответил он. Вот упрямец!

– Отлично, – кивнула головой Хэла и усмехнулась.

– Да, – проговорил феран. – Думаю серые будут в восторге от меня, растянувшегося на полу посреди комнаты.

– Почему на полу? – Хэла приподняла бровь.

– Потому что кровати в вашей комнате маловаты для меня, – он снова вернул свои руки на её талию и нахмурился. – Надо сказать Зеуру, чтобы убрал шрамы от ранения.

– Не надо, оставь как есть, мне не мешает, – фыркнула она. – Лучше бы он мне вес подправил и изменил размер и вид ноги.

– Вес? – Рэтар нахмурился, а потом на лице его появилось какое-то совершенно удивительно прекрасное выражение, которого Хэла никогда не видела раньше. Он просиял. – Подожди, ноги – я забыл!

Он снял её с себя и сел.

– Так, куда Фог вещи задевал? – феран пробежал глазами по комнате и нахмурился.

– Рэтар? – позвала его Хэла.

– Тихо, – он поднял на неё палец и шутливо пригрозил им. – Не шевелись.

Хэла рассмеялась – он был похож на мальчишку, вот совершенно милого, очаровательного мальчишку. Почесав затылок он снова нахмурился и пробурчал:

– Меньше всего хочется идти и искать этого вредного старика, чтобы спросить об этом, – он пригнулся и снова осмотрел комнату. – А, вон они!

В дальнем углу лежали сложенные вещи, которые Рэтар брал с собой, когда отправился на границу. Он соскочил с кровати и, подойдя к вещам, стал что-то искать. Хэла была очарована этой милейшей картиной, потом внутри зародилась паника – он ей что-то привёз? Да, ладно!

– Вот, – феран встал и в руках у него была пара сапог.

– Сапоги? – удивилась Хэла и вот это было прям реально нереально.

– Я надеюсь, что правильно прикинул размер, – он подошёл к кровати и, поймав Хэлу за ноги, притянул её к себе.

Кажется вот сейчас они оба были похожи на детей, потому что в этом странном действии было столько какого-то безумия и веселья… господи, кажется она правда умерла.

– О, боже, – она села уставившись на ногу с сапоге.

У Хэлы всегды были проблемы с обувью. Там, в прошлой жизни, она молилась на ту обувь, которая ей подходила, потому что найти что-то в чём удобно ходить, было для неё волшебством. Беременности вообще скорректировали её желания и возможности под только им нужный и понятный формат – про сапоги Хэла забыла вовсе, оставаясь рабой исключительно ботинок на шнуровке. Ботинок размера сорок с половиной… но в итоге преимущественно мужских, размера сорок один.

Попав сюда, она столкнулась с той же проблемой. Несмотря на то, что в Изарии был большой выбор обуви большого размера, но это были сапоги! А ботинок-то конечно не было – прогресс не доехал пока.

Но сапоги, которые на неё сейчас натянул Рэтар, были другими, не такими какие носили простые люди, это была обувь сделанная для знатных и это было невероятно – размер ей подходил!

– Это, – выдохнула Хэла.

– Подошёл? – спросил он, внимательно изучая её ноги.

– Я… это прям магия, словно босиком, вообще! Это сунга тоже, да? Как на плаще? – сапог был мягкий, со шнуровкой на половину голенища и нереально приятным к ноге.

– Да, это сунга, – у Рэтара был вид триумфатора. – Я переживал за размер.

– Откуда ты их взял, божечки? – спросила она, хмурясь, потому что была смущена. – Только не говори, что ты специально для меня купил дорогущие сапоги из редкого и бесценного меха!

– Хэла, боги, даже если и купил, – он сел на кровать и натянул на неё второй сапог. – И что?

– Это слишком, – ответила она, а Рэтар обречённо качнул головой.

– Хэла, просто скажи своё “спасибо”, – улыбнулся он ей. – И если тебе будет спокойнее, то я взял их в Зарне, где они уже достаточно давно лежат никому не нужные и их вообще никогда никто не надевал.

– Почему? Отличные же сапоги, – она уставилась на ноги, которые вообще словно были без обуви. Теперь понятно, как знатные себя чувствуют.

– Потому что тот, для кого они были сшиты, до них просто не дорос, – ответил Рэтар.

– Кто? – спросила Хэла скорее по инерции, хотя понимала, что спрашивать не надо. – Прости, не надо.

– Ничего, – Рэтар повёл головой и потёр глаз тыльной стороной руки. – Итра, мой сын.

– Подожди, я думала у тебя только один сын, – и она была рабом своей несдержанности в словах. Мужчина нахмурился, глядя на неё. – Брок.

– Откуда, – начал было феран, потом махнул рукой, – а ладно…

– Что? – повела головой и плечом Хэла. – Я же ведьма, Рэтар, и ты ещё спроси откуда я знаю, что Тёрк, Гир, Мирган, Шерга твои братья. Да и не надо быть ведьмой, чтобы понять, что мальчик твой сын.

Он согласно кивнул.

– Просто никто никогда не говорил, что у тебя есть ещё сын. Стой… он сын от брака? То есть и жена… в смысле супруга есть? – Хэла и рада была остановиться, но молчание действительно не было её благодетелью. Она всплеснула руками. – Всё, прости, я молчу. Ничего не говори. Спасибо за сапоги.

Она уткнулась в пол, чувствуя себя совершенно нелепо и прямо даже отвратительно. Это ж надо было с ничего залезть ему в душу – он же не зря ничего об этом не говорил! А что если все умерли? Да скорее всего – тут только так у всех. А что если он их любил?

“Твою мать, когда ты научишься молчать!?” – отругала она себя.

– Хэла? – позвал её Рэтар. И она подняла на него глаза. – Что там ползает в твоей голове?

– Сожаление, – буркнула она, ей было стыдно, несмотря на то, что лицо его было таким же, как когда он надевал на неё сапоги. Словно настроение вообще не поменялось. – И оно не ползает, оно скачет, как ошалелое. Мне жаль, что я влезла куда не надо…

Рэтар глухо рассмеялся и лег на спину на кровать, подложив под голову руки.

– Мой брак организовал великий эла, в обход правила, что браком митара и бронара занимается феран, – проговорил мужчина. – Если бы был жив отец, то конечно это было бы невозможно, но его уже тир не было в живых, а Рейнар не обладал тем влиянием, каким обладал отец, поэтому перечить эла не стал. До того, как нас с ней обвязал верховный эйол, я видел её лишь однажды.

– Один раз? – Хэла уставилась на него в недоумении. Конечно она понимала, что природа династических браков в этом мире такая же как и в её мире в средневековые времена, но один раз…

– Да, – подтвердил Рэтар спокойно. – Она была из семьи одного не самого богатого ферната, была какой-то там по счёту дочерью, но в целом эта сторона вопроса меня вообще не волновала. Хотя обычно все подобные браки должны заключаться с выгодой для дома и ферната. Нас обвязали, у нас была близость, как и положено, два раза, а потом я ушёл на войну.

– Стой, два раза, как положено? – Хэла легла на живот, растянувшись рядом с Рэтаром.

– Да, первый раз при заключении брака, – ответил он. – Второй, как бы, не знаю, чтобы все были уверены, что брак точно скреплён близостью.

– И ты не спал с ней в одной постели?

– Нет, – он пожал плечами. – Супруга мне была не нужна. Я не знал её, она не знала меня. Вообще, была от меня в ужасе.

– Но ведь, – Хэла прикусила губу.

– Что?

– Не знаю, странно всё равно… была в ужасе… – она фыркнула. – Словно ты не человек.

– Меня многие боялись. Как и сейчас, – ответил Рэтар. – Да и мне проще было на войне. У меня никогда не было чувства дома, меня туда не тянуло вернуться. Мне было лучше внутри сражения. Да и сейчас так же. А тогда… в бою мне сообщили, что она ждёт ребёнка. Я кивнул и пошёл воевать дальше. В бою мне сообщили, что начались роды. И мне, так положено, надо было вернуться. В крепости, которую мы защищали был портал, поэтому я смог отправится сразу. Когда попал домой, мне сунули в руки голого кричащего младенца.

Он ухмыльнулся.

– Чтобы ты понимала – меня выдернули практически из боя, я был в грязи и крови, от меня разило потом, гарью и смертью.

– Самое время потискать новорожденного, – буркнула она, а Рэтар улыбнулся.

– Так заведено, отец должен подтвердить факт рождения ребёнка, на деле, я даже опоздал, потому что должен был наблюдать сам процесс рождения.

– О, правда? У нас в мире мужчины бегают от этого, как чумные, – фыркнула Хэла. – А тех, кто идёт на роды с женой, считают чаще всего немного странными.

Рэтар развёл руками.

– Я кивнул на него, подтвердил, что это мальчик, правда он был маленький, но мне сказали, что он родился раньше срока. Я это принял. Да и хорошо, потому что сама знаешь, как у нас дела обстоят с рождением наследников. С моей супругой всё было хорошо, она уже спала, и я был счастлив, что не надо к ней идти и доводить своим видом до испуга, граничащего с ужасом.

– Ты просто ушёл? – уточнила ведьма. – Воевать?

– Да, – подтвердил феран.

– Захватывающие отношения, – вздохнула Хэла.

Рэтар усмехнулся.

– А в следующий раз я попал домой, когда эйол возлагал руки на моего сына. На обряд имянаречения.

– Это же в пять тиров происходит, правильно? – она ошарашенно уставилась на него.

– Всё верно, – улыбнулся Рэтар, встречаясь с её полным шока взглядом.

– Тебя не было дома пять тиров? – ей было необходимо уточнить.

– Да, – терпеливо подтвердил феран.

– И ты всё это время воевал?

– Не всё, но почти, – ответил Рэтар. – Были кое-какие моменты затишья, но в это время эла требовал, чтобы армия была в столице, потому что время было весьма неспокойным.

– Что-то говорит мне, что особо ты и не скучал.

– Наверное, хотя и особо мирного времени было не так много. А потом случилось ранение, случилась смерть Рейнара, я стал фераном… Когда я был у магов, – он помолчал, кажется пытаясь найти правильные слова, – мне сообщили, что моя супруга прибыла в Йерот, ко двору.

– К тебе? – и почему-то захотелось, чтобы она волновалась за него, хотя было понятно, что, судя по их возвышенным отношениям, его жёнушка видимо прибыла бы уверится, что Рэтар помер, а она стала молодой вдовушкой.

– Нет. Я тоже так подумал и честно сказать, был очень удивлён, но потом, – Рэтар горько ухмыльнулся. – Она до меня так и не добралась. Мне сообщили, что она была на охоте великого и с ней произошёл несчастный случай и спасти её не удалось.

– Она погибла? – уточнила Хэла, хотя и так всё поняла.

– Да.

– Это, – и ведьма запнулась, пытаясь найтись, что сказать.

– Бывает, – проговорил Рэтар. – Я вернулся в фернат, потому что нужно было провести обряды прощания с ней и Рейнаром, а также вступить в свои права ферана. Это не быстро. Когда я вернулся, то Итра, увидев меня, просто до крика и слёз испугался.

– Сколько ему было?

– Где-то семь или восемь, – нахмурился феран. – И за это время он видел меня всего лишь дважды – один раз младенцем, а второй на обряде имянаречения. Так себе история знакомства.

Он вздохнул.

– В конечном итоге, я просто отправил весь двор из Зарны в Трит, чтобы как можно меньше встречаться со взглядами полными страха или сожаления. У него были няньки, воспитатели, учителя. А с отцом ему не повезло, – и Хэла видела, что Рэтару тяжело и горестно. – Я видел его очень редко. Он был умным, любил читать, но был слабым, особенно в представлении изарийцев. Он плохо владел мечом, был не выносливым, плохо держался в седле. Он даже ни разу не залез на вот это дерево, которое растёт перед главными воротами Трита, а на это дерево даже моя сестра залезала без проблем, когда была намного меньше него.

– Некоторым очень тяжело даётся то, что легко другим, – заметила ведьма.

– Хэла, нет, – и он мотнул головой. – Это не было для меня каким-то разочарованием, я не ждал, что он станет первым воином Изарии или Кармии. Я не стремился к этому. Хотел читать – да пусть.

– Что случилось? – и она думала, что надо было посмотреть самой, не тянуть из Рэтара жилы. Но ей так не хотелось – она категорически запретила себе лезть к ним всем в головы и очень старалась этого правила придерживаться. Да и сейчас он говорил то, что хотел, а так она бы увидела и то, что Рэтар захотел бы скрыть.

– Это было самое начало последней из крупных воин, которые вела Кармия, – ответил он. – Было большое сражение. Потом были ещё, но то… одно из ключевых. И эла, спросив у меня про Итру, заявил, что мальчику уже “пора проявить себя”. Обычно я всегда был в наступлении. Но тогда, мне пришлось быть позади, среди всех этих феранов и митаров, которые просто наблюдают за этим праздником смерти, а потом рассказывают как дело было.

Мужчина замер на мгновение, прищурился:

– Знаешь, я потом много раз проигрывал в голове этот момент. И каждый раз мне казалось, что я мог что-то сделать. Мог столкнуть Итру с тооры, мог… – он зажмурился и выдохнул. – Да, конечно, я ничего не мог. Стрела попала ему прямо в глаз, пробила голову, выстрел был такой силы, что его вышибло из седла. Он умер, ещё до того, как упал наземь.

– Рэтар… – она очень силилась, чтобы не разреветься, но это было что-то ещё. Внутри него было что-то ещё, кроме сожаления о смерти сына, к которому он кажется не имел никакого отношения. – Ты не был его отцом…

Хэла сказала это в трансе, словно озвучила мысль, которая была в Рэтаре, но он не то, чтобы не признавал её, она была завёрнута в плотную оболочку из злости и бессильной ярости, и пока о ней молчали её словно и не существовало.

Феран посмотрел на неё совершенно спокойным взглядом своих невообразимо красивых глаз, в них было сожаление и ни грамма удивления на то, что ведьма сказала.

– Прости, – виновато прошептала она, порой на эмоциях было сложно контролировать свою ведьмовскую силу.

– Не надо Хэла, – отозвался Рэтар. – Поэтому про них никто и не говорит. Потому что о том, что Итра не был мне сыном, знали все, и порой мне даже кажется, что они думают будто я об этом до сих пор не догадываюсь.

И он усмехнулся, повёл головой.

– Знаешь, я знал эла с детства. Отец привёл его в наш дом и он какое-то время жил с нами, на правах равного нам, хотя конечно, он был элинин и мы делали для него всё, чего он хотел. Я был приставлен к нему, как хранитель. И вот тот момент, когда я его впервые увидел у нас дома, в Зарне, – Рэтар задумался на мгновение. – Он сидел у огня в главном зале и читал. И, богами клянусь, Хэла, когда я вернулся домой после ранения, то нашёл Итру сидящим в главном зале Зарны у огня, читающим книгу, и я словно попал в прошлое.

– Его отцом был эла…

– Да. Он сделал ребенка моей тогда ещё будущей супруге, но он не мог позволить себе признать его, но и дать ей родить будучи не обвязанной, было нельзя, – пояснил феран, а Хэла захотела как минимум придавить этого их правителя. – Это изгнание, это может быть даже смерть, в зависимости от законов ферната. Да и я не отрицаю, что может у него были к ней чувства. Если бы он сказал мне, как есть. Я бы не отказал, я бы сделал для него и это и намного больше. Но он соврал. А потом…

И Рэтара так рвануло, что задело и Хэлу. Потеря мальчика, несмотря на то, что он не был его родным сыном, была не затянувшейся раной внутри мужчины.

– Я до сих пор не понимаю зачем, – проговорил ферна. – Зачем он потребовал, чтобы мальчик присутствовал в том сражении. Для чего? Что нужно было сказать или доказать? Или это была попытка указать мне моё место… не знаю. Но я так виноват…

– Ты не виноват, ты не можешь отвечать за выпущенную стрелу, это было, – прошептала ведьма, в глазах у неё стояли слёзы. – Это всё что угодно, но не твоя вина, Рэтар.

– Я виноват не в этом. Я виноват, что разозлился, – он встретился с ней взглядом. – Я виноват, что поддался на этот вызов. Я должен был сказать ему “нет”. Я должен был отказать эла в его просьбе. Просто сказать, что мальчишка не готов, или, что я сам решу, когда ему стоит вступить в эту часть жизни. Да ему и не стоило вообще в это влезать. Он бы стал отличным фераном. У него отлично работала голова. А махать мечом за него было бы кому. Всегда есть кому убивать. Но я… я взвился, я не смог унять себя, меня так разозлило, что великий требует, что он хочет.

– Разве эла можно отказать?

– Нет. Но я должен был попытаться отстоять мальчишку. Хотя бы… Видят боги, я даже не пытался понять, что случилось с моей супругой, я даже тело её не изучал, чтобы не… чтобы просто остаться в себе, понимаешь?

Она закивал с пониманием.

Рассказов о великом эла здесь все избегали, но внутри было какое-то чувство, что правителя Кармии тут не просто не любят, его не воспринимают вовсе, и это было так странно, ведь изарийские воины были основой кармийской армии. Хэле всегда казалось, что что-то не так, что-то нечисто…

И вот одна из причин вылезла на поверхность – сын их обожаемого Рэтара Горана похож на эла. Это же предательство. Ведь мужчину, лежащего сейчас с ней рядом, обожали. Это было реальностью. Он был отличным фераном и люди были готовы ради него пойти на смерть даже не раздумывая.

Эта преданность была практически фанатичной и пугала саму Хэлу, хотя она понимала почему так. Но главное женщина видела, что самому Рэтару на эту фанатичную любовь было не то, чтобы наплевать, она его стесняла, он считал, что всё, что делает для своих людей, это норма. Эдакое взаимное жертвоприношение. Потому что сам феран Изарии Рэтар Горан был готов без раздумия отдать свою жизнь за свою землю и живущих на ней людей.

– Я слышала, что эла и ты друзья, – вспомнила ведьма что-то выдернутое когда-то из разговоров вокруг неё.

– Нет, – слегка нахмурился феран. – Пока он был элинином, может и можно было так сказать, но скорее я всё-таки был его слугой, который несколько раз спасал ему жизнь, но не другом. А когда он стал великим эла… весьма опрометчиво считать правителей друзьями, Хэла.

– Угрожающе, – повела она головой, а Рэтар ухмыльнулся. – Ты не устал от всех ждать подвоха?

– Я привык. Да и не от всех. От тебя вот не жду.

– Спасибо, – Хэла поцеловала его в плечо и в момент оказалась подмятой под его внушительное тело.

– Я тут подумал… – он приподнялся на локтях и взглядом пробежал по её телу, завёрнутому в так называемое одеяло, внутри заёрзало желание. – Я хочу есть.

– А? – рассмеялась она его внезапному заявлению.

– А ты хочешь? – спросил он, приподняв бровь.

– Нет.

– Правда? – Рэтар глянул на неё с недоверием.

– Правда, – есть действительно не хотелось. – Мне бы кофе со взбитым молоком.

– Я ни слова не понял и мне жаль, но такого нет, – и поцеловал её в подбородок. – Только вяленое мясо, сушёные овощи и вода.

– Пища богов, – рассмеялась Хэла, когда феран, надев штаны, достал из своих походных вещей самую простую из доступных воинам еду. – Почему не попросить Миту, у неё наверняка для тебя куча всякого вкусного наготовлена?

– Это вкусно, – он развалился на одном из диванов, положил ноги на подлокотник другого и помахал перед Хэлой полоской сушёного мяса.

– Не верю, что другие фераны едят то же самое, – улыбнулась Хэла, заплетая себе косу, хотя закрепить было и нечем, но волосы вились и коса более менее держалась.

– Я не прихотлив, я всю жизнь в походах, – проговорил он жуя. – И вообще не очень понимаю смысла этих пиршеств.

– Сколько тебе было, когда ты попал на войну, – она соскользнула с кровати и, подойдя к нему, выпила воды.

– Отец забрал меня с собой сразу после того, как эйол возложил на меня руки, – ответил он.

– Стой. Что? – она опешила, уставилась на него, разве что рот не открыла от удивления.

– Что? – спросил Рэтар, всматриваясь в неё.

– Ты попал на войну в пять тиров? Ты ведь про это возложение рук? Другого нет, так?

– Да, – спокойно ответил он и отпил воды. – Обряд имянаречения.

Внутри что-то разорвалось. Перед ней сидел человек, который действительно всю жизнь провёл на войне. Это было так страшно, что не было сил даже вздохнуть. Хэла уставилась на него и ей стало так невообразимо больно, глаза защипало, хотя она прекрасно знала, что жалость это последнее, что ему нужно, да и не нужно вовсе. Но она так отчётливо видела ребенка внутри хаоса битвы, хаоса смерти, что… как вообще можно сохранить рассудок в таких условиях?

– Хэла? – она очнулась от захлестнувших образов и уставилась в его по-искреннему озадаченное лицо. – Ты чего?

– Зачем? – прошептала она.

– Я не спрашивал, – он пожал плечами, – но я догадываюсь, что он хотел вытравить из меня чувства, которые по его мнению были причиной моей слабости.

– В пять лет. О какой слабости или силе можно говорить, когда ребенку пять лет?

– Чем раньше, тем лучше, – ответил Рэтар. – Мой отец считал, что я слишком привязан к матери, слишком сочувствую окружающим, слишком вникаю в быт простых и свободных людей. Всё это неприемлемо для ферана, тем более ферана Изарии.

– А твоя мама не была против?

– Была, – проговорил он. – Но тогда родился Риван и ей было сложно перечить отцу. Единственно, чего она добилась, это того, что отец дал ей обещание, что Ривана он не заберёт.

Она хотела что-то сказать, но слова застряли в горле. Она была расстроена и зла.

– Хэла, эй, всё хорошо, – он протянул к ней руки и несмотря на желание сопротивляться, она конечно же не смогла ничего поделать, потому что кажется этому мужчине она теперь точно не сможет сопротивляться.

Она давно уже была в восхищении от того, как феран Изарии держит себя в руках, в ситуациях, когда любой человек вышел бы из себя, она столько раз натыкалась на эту стену тёмного, непроницаемого гнева, который физически ощущала благодаря ведьмовской силе, она видела это пламя яростного огня, готового спалить всё вокруг к чертям, но он держался. И каждый раз она дивилась – как, как у него получалось? А тут… она поняла его горькие слова о том, что он не хочет, чтобы она смотрела внутрь его, потому что конечно там можно было увидеть только ужас и смерть.

– Твой отец жуткий человек, – проговорила она, уткнувшись в его плечо.

– Да, не самый лучший отец на свете, но и я тоже так себе, – он так легко этому усмехнулся и, поцеловав Хэлу в шею, пересадил её на диван рядом с собой. – Никуда не уходи.

– Могу отправится с тобой, – улыбнулась ведьма, понимая куда он пошёл.

– Твоего слова будет достаточно, хотя я не удивлён, что тебя это вообще не смущает. Такое чувство, что это ты провела на войне всю жизнь, а не я, – и он закрыл дверь.

– Может и так, – сказала Хэла в пустоту комнаты.

Вышел он мокрый.

– Ты поступился принципами и решил-таки залезть в свой персональный домашний пруд? Вода там после меня ещё тёплая, скорее всего. И, – ведьма улыбнулась своему новому умению, – кажется я умею её очищать. Или слишком странно для тебя?

– Что ж делать, пришлось пострадать, – он улыбнулся и развёл руками.

Он вытерся. Потом задумался:

– Знаешь, я всегда был для отца разочарованием. Что бы не делал, как бы не старался доказать, что что-то могу, но всё было бесполезно. Лишь пару раз он сделал то, что можно наверное расценить как, не знаю, признание того, что я не так плох. Первое это то, что я стал старшим командиром отряда ферана наверное тиров в двенадцать, – Рэтар ухмыльнулся. – А однажды, мне было наверное около пятнадцати. Я уже был бронаром. Отец с войском был в Шрате, они ждали подмоги от других фернатов, я был вызван им из дома, вместе с несколькими отрядами. В городе на меня напали и мы не придали этому значения. Это не было чем-то из ряда вон выходящим. А потом так случилось, что на меня напали ещё раз, но на этот раз вне города, за его пределами, они подождали, чтобы я был достаточно далеко от лагеря, чтобы там не услышали бой. Их было сорок два.