Текст книги ""Фантастика 2024-110". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Сумасшедший Писака

Соавторы: Дмитрий Евдокимов,Эйлин Торен,Игорь Кулаков,Алекс Войтенко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 175 (всего у книги 355 страниц)

– Или ты не знаешь, где супруга родилась, и как её отца звали? – Тёрк не сдавал и давил мужчину. – Ты её на дороге нашёл?

– Нет, нет… – торговец покачал головой. – Из Хилда, из селения Изрит.

– Как имя по отцу? – спросил феран.

– Орита, её звали Миая Орита.

Рэтар одобрительно повёл головой.

Вот этому Роар всегда поражался – памяти тана. Он знал все названия селений в Изарии, даже таких, где было не больше пяти дворов, и их порой не было на карте, а ещё знал какие, где были имена. Сам Роар конечно не слышал ни про какой Изрит, и уж тем более не знал какие там живут люди и какие имена они могли бы носить.

– И я могу доказать, что мы были в Юрге, – просветлел торговец. – Достопочтенный митар Юрга, когда мы были в Юторге, купил у меня хилдский кинжал.

Тёрк снова посмотрел на Рэтара, а тот глянул на Элгора. Бронар понимающе кивнул и ушёл.

– Хорошо, – сказал феран. – Допускаю, что ты не лжёшь. Молись, чтобы митар Юрга вспомнил тебя и кинжал. Если вспомнит, то мы заберём часть товаров из обозов и отпустим вас, проводя в сторону границы ферната Хэжени.

– А если не вспомнит? – прошептал торговец в спину уходящего ферана.

– А если не вспомнит, то у тебя не будет головы, а у меня будет добротная бабёнка, потому как дочка у тебя, что надо, – проговорил на ухо мужчине Тёрк, поднимая его под руку, и повёл обратно в камеру.

Роар догнал Рэтара на выходе из башен, за ними вышел Тёрк. Он был взвинчен и зол.

– Это что за, что вообще происходит?

– Давай потом обсудим, – отозвался Рэтар.

Вид у ферана был суровый, он снова вернулся к своему обычному состоянию, стал напряжённым и задумчивым. И Тёрк и Роар отлично понимали это состояние. Они вдохнули морозный воздух, в ворота влетала одна из хараг Хэлы, следом шёл Брок и сама смеющаяся ведьма.

– А ещё те, которые лечат ноги… при чём там прям несколько врачей, – смеялась она.

– Это вообще не естественно, – возразил Брок.

– Очень по-мужски, – кивнула она.

– С чего вдруг? – удивился парень.

– Ну потому что мужики вечно кричат, что врачи – фигня, – фыркнула Хэла. – А вот моя бабка, матэ по-вашему, которая врачей видела чаще, чем своих родных, своего мужа и сына пережила и умерла, когда ей было восемьдесят три!

– Сколько? – Брок опешил.

– Восемьдесят три. Это в четыре раза больше чем тебе сейчас, дружок!

– Ты представляешь, Тёрк, – паренёк повернулся к мужчинам. – У них в мире есть лекари на каждую часть тела и то, что внутри тоже. Это же надо столько о болячках думать.

– Зато вон живут по сколько, – гоготнул он.

– Думаешь? А может поэтому и Хэла тут, – сказал Брок, а она приподняла вопросительно бровь. – У тебя матэ может ведьмой была, потому и жила столько тиров.

На мгновение мужчины замерли. Роар явно ощутил, как Рэтар сжался, как обычно готовятся к прыжку перед атакой, Тёрк замер с ухмылкой на лице, хотя глаза его потемнели и Роар знал, что это не пророчит мальчишке ничего хорошего. Но Хэла рассмеялась, таким заливистым и заразительным смехом, что всех сразу отпустило, а что до Брока, он даже не заметил как близко был к тому, чтобы ощутить на себе ярость Тёрка и, что намного страшнее, ферана.

– Ох, мальчик, – повела она головой, смеясь, – ты бы знал как страшна была моя бабка, ей и ведьмой не обязательно было быть, чтобы вокруг неё даже мухи дохли и цветы вяли, а страшна характером она была намного сильнее, чем твой достопочтенный феран. Ты чернее тётки в жизни не видал!

И Хэла развернулась, чтобы уйти.

– Хэла, – остановил её Рэтар. – Что это?

Брок побледнел, а чёрная ведьма замерла, но неохотно развернулась.

– А? – вид у неё был, как у нашкодившей девчонки.

Роар и Тёрк переглянулись.

– Показывай, – вздохнул феран.

Она тоже вздохнула и вытащила из-под плаща птенца.

– Боги, Хэла, ну что за… ведьма, нельзя тащить в дом всё, что валяется в поле и ещё не померло. А ты? – он посмотрел на Брока.

– Это птенец гвирги, там на берегу гнездо, два умерли, а этот был жив, – ответил Брок. – Наверное течением принесло из-за Зарны.

– Так и надо было оставить там, в гнезде, что ты будешь с ним делать? – он перевёл взгляд на ведьму, повёл рукой. – Как кормить? Это же не харага, которой мяса кусок дай и больше ничего не надо.

Рэтар вроде говорил достаточно привычным тоном, таким как обычно отчитывал их всех, но почему-то Роар не мог отделаться от мысли что они все сейчас наблюдали ссору семейной пары.

Хэла повела плечом, потом сделала шаг, взяла руку ферана, посадила на неё птенца и сказала:

– Вот и неси обратно в гнездо, или просто убей его сам, раз уж на то пошло, – она развернулась и ушла даже не обернувшись.

Какое-то время тан боролся с собой, в недоумении смотря на голого и страшного птенца в своей руке, потом с угрозой и вопросом уставился на Брока.

– И? – рыкнул он.

– И? – Тёрк сложил руки на груди и уставился на Рэтара.

– Что? – раздражение ферана обратилось на старшего брата.

– Тебе жалко что ли? – спросил тот.

– А если он сдохнет? – спросил Рэтар, показывая птенца, который встрепенулся от холода. – Она расстроится.

– А так она счастливая ушла? – спросил Тёрк.

Роар подавил улыбку.

– Разреши, я его попробую выходить? – обратился к ферану Брок.

– Ага, может ты кортой ошибся? Может к скотоделам надо было идти? – ответил мальчику Тёрк.

Юноша насупился, уши и щёки у него горели огнём. Митар рассмеялся, потому что сил наблюдать за этим и пытаться сдержать себя было уже просто невыносимо.

– А ты чего давишься там? – сказал Тёрк, но тоже не сдержался и ухмыльнулся.

– Чем ты собрался его кормить? – спросил Роар у парня.

– Смесью мясной, у лекарей возьму, – буркнул тот. – Это же по сути протёртое мясо, а оно и нужно хищной птице.

– Дело говорит, – кивнул митар тану.

– Держи, – Рэтар сунул птенца в руки Брока. – Но твоих обязанностей это с тебя не снимает.

Брок просиял и прижал к себе гвиргу.

– Да, достопочтенный феран, – сказал юноша в спину ферана.

Тёрк фыркнул, а Роар уходя ободряюще похлопал парня по спине.

Уже когда стало темнеть митар нашёл Хэлу на обычном её месте, сидящую между бойниц. Она смотрела на надвигающиеся со стороны тучи.

– Хэла? – позвал Роар и внутри защемило, потому что он отчаянно хотел с ней поговорить, но одновременно безумно боялся этого разговора.

– А они вот откуда сюда тащаться? – спросила она внезапно.

– А? – не понял вопроса митар.

– Тучи, – пояснила ведьма. – Там откуда они идут, что?

Он посмотрел на темнеющее небо и сгущающиеся тяжёлые тучи несущие с собой ледяной дождь.

– Там Ринта.

– И там тоже есть такие дожди? – спросила она. – Вот в Зарне так часто не было, а тут прям сил нет.

– В Ринте бывают, но реже чем в Зарне, – пояснил Роар. – У нас говорят, что Ринта собирает тучи, чтобы здесь на нас пролился смертельный дождь.

– Вот как, – вздохнула она.

– Хэла, я хочу поговорить, – сказал митар.

– А я не хочу, Роар, – ответила она и сделала этот привычный жест – повела головой и плечом.

– Хэла, – вздохнул он и ему было отчаянно горько. Словно она стала чужой.

– Нет, – упрямо и, как ему показалось, раздражённо проговорила она. – Мы квиты. Расплатились. Я спасла тебя, ты спас меня. Всё, разошлись. И мне не нужна благодарность ни твоя, ни от Элгора, ни от Рэтара, ни от кого бы то ни было ещё!

Она спрыгнула со своего места и попыталась спуститься, но Роар её не пустил. Он встал так, что лица их были на одном уровне и положив руки Хэле на талию удержал её на месте.

– Пусти меня, милый, – прошептала ведьма, но взгляда на него не подняла. – Я спасла тебя не ради благодарности, просто спасла, потому что ты мне дорог, а не за что-то там…

– Хэла, – он заглянул ей в глаза. – Но это не может не делать меня благодарным. Я что теперь не могу испытывать благодарность, за то, что меня спасла?

– Нет.

– Хорошо, тогда я хочу спросить, это можно? – и Роар начинал паниковать, потому что терять её не хотел, словно она больше не улыбнётся ему, не пошутит, не подденет. От этого становилось горько.

Хэла неуверенно кивнула.

– Я просто, – он пытался найти слова, потому что важно было понять, важно было сделать так, чтобы она всё ещё оставалась для него, он даже не знал кем, может другом? – Почему ты просила у меня прощения, Хэла?

Она помотала головой.

– Ведь не за спасение, – прошептал митар.

– Роар…

– Мне не хватало тебя, Хэла, – он был в отчаянии. – Я не хотел бы, чтобы ты исчезла и я очень рад, что ты жива. Но я не хочу, чтобы ты меня избегала из-за того, что… боги, я не понимаю… что произошло? Точнее, что в этом не так?

Она подняла на митара глаза, влажные от слёз.

– Потому что так нельзя, Роар, – прошептала Хэла. – Понимаешь?

– Нет, не понимаю, – честно ответил митар. – Я очень прошу тебя мне объяснить.

– В моём мире любое принуждение – это насилие, а это, – он нахмурилась, слёзы потекли по щекам. – Я понимаю, что спасала тебя, понимаю, но как мне жаль, что не было другого способа, что мне нужно было делать именно это… и… если бы хотя бы ты дал на это согласие… хотя легче не стало бы.

– Так плохо всё было? – спросил он, потому что это единственное, что в голову пришло.

– Что? – она заморгала.

– Боги, Хэла, ты невероятная, понимаешь? – ответил Роар, улыбаясь. – Надеюсь, что я не сплошал. Рваш… как бы мне хотелось не быть без сознания!

– Роар! – ведьма нахмурились, но глаза уже кажется просветлели.

– Что? – он пожал плечами. – У меня больше не будет возможности ощутить ничего подобного с тобой, и это то, о чём действительно стоит горевать.

– Ах, ты…

Роар рассмеялся и притянув Хэлу к себе обнял её. Он и сам до конца не знал, что же в ней такого было, но вот сейчас внутри была какая-то мужская зависть к Рэтару, потому что он этой женщины добился.

– Только Рэтару не говори, а то мне конец, – пробурчал митар ей в плечо, радуясь, что Хэла расслабилась, что с ней можно было вот так просто, что она всё понимала. – Он сегодня чуть не убил Тёрка за то, что обнимал тебя, а уж мне за вот эти слова головы не снести, точно!

– Прям обязательно пойду расскажу, – улыбнулась ведьма, отстраняясь, но из рук он её не отпустил. – И про то, что сейчас так бессовестно меня тискаешь!

– И вот этого тоже очень не хватало, – митар погладил её щёку, вытирая слёзы.

Хэла была нужной, важной, такой родной. Роару так не хотелось, чтобы её угнетало то, как она его спасла, раз это для неё было чем-то неприемлемым. И как же не хотелось, чтобы она избегала его и не могла смотреть ему в глаза, потому что было уже достаточно, что он сам чувствовал себя разбитым и опустошённым, потому что сделал больно себе и белой ведьме.

– Я очень тебя люблю, Хэла! – улыбнулся Роар. – Я готов отдать за тебя жизнь и ещё сотню раз тебя спасать, но лучше давай без этого, хорошо?

– Только после тебя, – проговорила ведьма.

– У меня навряд ли получится, дав такое обещание, сдержать его, – пожал плечами митар. – Но хорошо, я постараюсь не умирать больше.

– Договорились, я тоже постараюсь, – и Хэла почти невесомо поцеловала его в губы. – Я тебя тоже очень люблю, Роар!

Глава 8

Рэтар никогда не любил эту комнату. Она была для него слишком. Всё в ней было слишком. Отец жил ни в чём себя не стесняя. Он был самовлюблённым засранцем и всё в этой комнате было сделано так, чтобы потешить это его самолюбие.

Кровать. Пфф… огромная для Рэтара, понятно и для отца, но она была сделана не для сна. Сыну было плевать на утехи отца и на то, что именно Эарган Горан делал со своими наложницами, правда точно знал, что матери в этой комнате никогда не было. Гобелены на стенах, шкуры на полу, аж три дивана, низкий стол для работы, сундуки вдоль стен…

Феран поморщился. Ему всегда хватало и спального места в рабочей комнате – благодаря отцу он привык к исключительно походной жизни. Спать на земле, есть то, что едят простые воины, подолгу не бывать дома. Рэтара это никогда не тяготило, он даже ловил себя на мысли, что ему этого не хватает, и он всегда был готов уйти с отрядом даже на границу, с большим удовольствием, потому что не умел иначе. Отец умел, а сын нет.

И так было пока он не призвал себе новую чёрную ведьму.

Это кажется было самой большой ошибкой в жизни Рэтара. Этот призыв стоил ему всей его привычной жизни, потому что с появлением Хэлы всё пошло кувырком. И вот уже отправившись туда, куда он так долго хотел, он не мог думать ни о чём, кроме возвращения.

И да, чутьё никогда его не подводило, и, когда уезжая, он чувствовал эту невыносимую тревогу, надо было послушать себя, как слушал всю жизнь и остаться, не уезжать. Надо было наплевать на приказ великого эла, сделать всё по-своему, сделать так, как говорило ему его нутро. Но он подумал, что это просто упрямство, он подумал, что нужно скорее отступить, потому что зверь внутри был на грани, потому что из-за чувств, что вытаскивала из него Хэла, Рэтар был на краю и готов был сорваться в бездну, окончательно потеряв контроль над собой и своей жизнью.

А в итоге он всё равно упал, всё равно отпустил себя и сейчас внутри было это странное для него новое ощущение обладания. Какое-то дикое и выводящие из себя ещё больше, чем то, предыдущее, когда он так хотел получить, но так боялся сделать это, потому что нельзя, и дело не в запретах на отношения с серыми и уж тем более с чёрными ведьмами, нет.

Дело в том, что ему так не хотелось увидеть в глазах Хэлы разочарование и, ещё страшнее, обречённое согласие. Он боялся этого до льда внутри, потому что она была здесь так недолго, она не могла за это время искоренить в себе тоску по дому, и желание вернуться, несмотря на то, что знала, что это невозможно.

Рэтар так неохотно признавался себе, что не может соперничать с тем её мужчиной, о котором он даже представления не имеет. А внутри был невыносимый зуд – какой он, насколько она любила его, чем он для неё был? И зависть…

Вот чувство, которое Рэтар внутри себя ненавидел до тошноты, чувство, которое для него было равно слабости. Но он завидовал. И своему младшему брату. И своему отцу. Даже танару, которого так сильно любил. Это были яростные, болезненные вспышки, которые он в себе тут же нещадно уничтожал, но отказаться от того, что они его порой душили и изводили он не мог.

И сейчас Рэтар завидовал вот тому мужчине, который был с этой женщиной половину её жизни. Обнимал её, целовал её, был с ней в близости.

От одной мысли внутри начинался ураган, который даже успокоить не хотелось. Потому что, чтоб ему быть сожранным этим ураганом, это обладание дарило ему такое ощутимое телесно и духовно удовлетворение, которого хотелось всё больше и больше.

И эта близость… впервые Рэтар понял своего отца. Он был удивлён сам себе, он, которому всегда было всё равно на это, сейчас просто с ума сходил от того, что происходило между ним и Хэлой. Так остро он никогда не чувствовал никого, теряя голову и контроль, теряя разум.

Проснувшись ночью от грохота ледяного дождя, он испытал животный триумф, почувствовав в своих объятиях эту женщину. Втянув, словно зверь, её запах, и слыша равномерное дыхание, чувствуя телом её тело, и открыв глаза, увидев…

Внутри всё выло, хрипело, скалясь – моё, не отдам, не отпущу. И при этом Рэтар испытывал какой-то невообразимый покой. Только этот момент был важен. И плевать, что его раздирало при этом в клочья.

И начав утро с очередного греха, как урчала об их близости Хэла, он уже не понимал, как вообще жил всё это время без неё, как у Рэтара получалось понимать этот мир без этой женщины в нём? Не целуя, не слыша её стонов, или не чувствуя, как она сдерживается, чтобы не разодрать ему спину ногтями, когда в очередной раз снова содрогается под ним. Не тонуть в её замутнённых, таких невероятных глазах…

И потом не видеть её улыбки, не слышать её смеха и её шуток, которые доводили его, потому что ни от одной женщины он бы никогда такого не мог услышать. Или её едва уловимого пения под нос, пока она одевается, а потом невесомый поцелуй куда-то между его лопаток и Рэтар не успел её поймать, как Хэла выскользнула за дверь, оставив его одного с совершенно пустой головой и идиотской улыбкой на лице.

Ему давно не дышалось так легко.

А потом ударило… ревность.

Рэтар себя еле сдерживал, чтобы не затащить Хэлу обратно в комнату и не выпускать вообще.

Хараги эти её, взвинченный Роар со своими проблемами или, чтоб ему, Тёрк с этими его объятиями, специально выводил его из себя, хотя внутри шёпот разума и пытался донести понимание, что Тёрк безумно переживал за Хэлу, что… Но старший брат тоже её хотел. И пусть хотры утащат Рэтара за грань, если он этого загривком не чувствовал. Они все сжирали Хэлу взглядами и мыслями – Тёрк, Гир, Роар…

И внутри снова начало выть и биться, но так было нельзя, надо было брать себя в руки, нельзя было сходить с ума. А потом ведьма на него посмотрела – всего один взгляд, совсем немного, и осознание, что Хэла принадлежит ему, и ночью она будет его, и никуда не денется, потому что он отвоевал, он забрал себе, сделал своей и, боги свидетели, ни у кого и не получится её у него забрать.

И наверное на этой мысли можно было бы прожить до того самого момента, когда она к нему вернётся, если не всё это дерьмо с шальными и торговцами. И этот проклятый птенец…

– Ты же понимаешь, что это какое-то мутное рвашное варево, да? – Тёрк взвился, как только они трое зашли в рабочий кабинет ферана.

– Понимаю, – кивнул Рэтар.

– Откуда? – не унимался старший брат. – Вот они два тира изводили селения мелкими нападениями по всей Изарии, и вот это практически сформированный военный отряд, который решился напасть не на что-то там, а на, чтоб их всех порвало, Трит! А собирались в Горш?

– Я не верю, что они не знали, что здесь весь дом Горан, – отозвался Роар.

В комнату зашёл Элгор.

– И? – нахмурился Тёрк, глядя на парня.

– Я говорил, что митар Юрга мне не нравится? – спросил Элгор, который был мрачнее, чем обычно.

– Нет, не говорил, – ухмыльнулся в бороду Роар.

– Так вот – не нравится. Вообще отвратительно таких соседей иметь, знаете ли, – бронар сел. – Но Кейг Илста помнит торговцев и даже кинжал мне показал. Действительно хилдский.

– Значит, не соврал торговец, – отозвался митар и перевёл взгляд на ферана.

– Ничего это не значит, – сказал он.

– А может, пусть Хэла залезет в голову одного из шальных и узнаем всё? – предложил младший тан.

Рэтар и Тёрк уставились на юношу с нескрываемым гневом. Роар нахмурился.

– Что? – переглянувшись со старшими мужчинами, Элгор вжался в кресло. – Или пусть не к шальному, а к торговцу этому тогда. В чём проблема-то? Она же может и мы все это знаем.

– Нет, – отрезал Рэтар, пытаясь унять злость на Элгора.

Рано он выпустил Хэлу.

– Да как хотите, – фыркнул Элгор. – Носитесь со своей ведьмой чёрной, как с нитью небесной.

– Эта “нить” брата твоего спасла, – рыкнул Тёрк.

– А ещё у наложницы моей ребёнка забрала, – зло взвился парень, – так что…

– Хватит, – отрезал Рэтар, прерывая одного тана и опережая другого. – Ведьма это сделала по моему приказу. Хочешь злиться – злись на меня. Больше об этом слышать ничего не хочу, ясно?

Элгор ошарашено уставился на ферана и даже хотел что-то сказать, но подавил в себе это желание. Роар тоже решил промолчать.

– Если с этим разобрались, – проговорил феран, – то я хочу получить все отчёты о нападении в фернате за последние два тира.

– Это очень много, – отозвался Роар.

– Ничего. Справлюсь.

Митар и бронар кивнули и вышли.

– Я помогу, – сказал Тёрк. – Судя по всему твою дверь сегодня подпираю я, так что сяду здесь, если ты не против, и разгребу всё.

– Половину, – отрезал Рэтар.

– Хорошо, – согласно повёл головой брат.

– И отпусти торговцев, – подумав, решил Рэтар. – Скажи Гиру, чтобы он снарядил группу проводить их до Кэрома, а ты, найди кого-то из разведки пусть за ними проследят от Кэрома до границы.

– Сделаю, достопочтенный феран, – и Тёрк кивнул в почтении и уже хотел выйти, но потом остановился и обернулся. – С утра… я давно тебя таким не видел.

– Каким? – буркнул Рэтар, уставившись в окно.

– Живым, – ответил брат, а феран ухмыльнулся.

– Давно или никогда?

Тёрк тоже ухмыльнулся:

– Чуть до смерти меня не загонял.

– Так уж и до смерти? – феран тоже ухмыльнулся.

– Знаешь, ты поаккуратнее будь, Рэтар, – Тёрк стал серьёзным. – Они ведь её утопят, если упустишь.

– Они? – он нахмурился и посмотрел на брата.

– Люди, – пояснил тот.

– Кто попытается – разорву, – ответил Рэтар.

– А ты уверен, что узнаешь? – сказал брат и феран развернулся к нему. – Это же Хэла, Рэтар, она не будет жаловаться, ей будет плохо, больно, а она улыбаться будет и говорить, что всё хорошо.

Они постояли в напряжённой тишине, а потом Тёрк нарушил молчание и сказал:

– Я тебе скажу вот что, скажу не как своему ферану, а своему младшему брату, уж никогда не было такого, – и он развёл руками, – а сейчас надо… Я тебя уважаю, Рэтар, жизни за тебя не пожалею, знаю, какой ты. Но я также понимаю, что бывает, когда накатывает на нас – мы живые, порой тяжко бороться с чувствами, порой до смерти надо человека рядом.

И Тёрк вздохнул.

– Но если это просто голову снесло тебе, если ты просто не смог себя в руках удержать, то остановись сейчас, не иди дальше. – он нахмурился. – Потому что они её будут топить, не со зла, но будут, и держаться она на плаву будет только из-за тебя. И если ты отступишь, и если она утонет из-за этого, я перегрызу тебе глотку, Рэтар. За Хэлу – перегрызу.

– Перегрызёшь, – согласился феран, выдерживая тяжёлый взгляд Тёрка.

Тот ничего больше не сказал, снова кивнул, положив правую руку с сжатым кулаком к груди и выйдя, оставляя ферана одного.

И сейчас, сидя в тишине комнаты, обложившись сообщениями о нападениях на селения и прислушиваясь к шагам в коридоре, Рэтар искренне пытался понять сможет ли он остановиться. Сейчас. Отступить. Снова и насовсем. Вырубить в себе это чувство к ведьме, выжечь, уничтожить, затоптать… только как можно уже затоптать то, что горит таким пожаром, что даже подойти и залить водой нельзя, не то что затоптать.

Он сидит и слушает, слушает шорохи и шаги, и отчаянно боится, что Хэла не придёт, потому что обиделась из-за птицы.

Рэтар сжирал себя – и чего он вообще взвился из-за этого проклятого птенца гвирги? Да выхаживала бы она его и что? Он сам не понял, что с ним случилось. Ревность к Броку? Смешно же? До чего дошло? Может и правда лучше не продолжать? Может вот прямо сейчас остановить всё это и Тёрк прав?

Но он уже не может унять себя, когда внутри всё скручивает от тоски и так хочется почувствовать её снова и снова, словно в бреду, словно он сам не свой, а может свой, может сейчас он наконец может быть самим собой, не сдерживая себя и не пытаясь брать под контроль то, что есть внутри и с чем он всю жизнь борется?

– Я думал ты обиделась и не придёшь, – сказал он тихо, когда Хэла всё-таки пришла.

– Обиделась, – ответила ведьма. – Но я не хочу, чтобы ты спал на полу в комнате у серых, я бы пошла спать к харагам, но там снова этот чёртов дождь ваш льдышками, и значит во дворе будет дубак, так что вот.

Рэтар повёл головой. Его предпочли харагам. На самом деле было всё равно – даже если она обиделась и не даст ему к себе подойти, если она просто будет спать в этой комнате, этого уже будет хватать, этого уже будет достаточно, чтобы внутри него был покой.

– Что это? – Хэла облокотилась на спинку дивана, на котором он сидел, указывая на бумаги вокруг.

– Отчёты о нападениях за два последних тира, точнее за один, а за второй у Тёрка, – ответил феран.

– Зачем? – приподняла бровь ведьма.

– Пытаюсь понять, откуда взялись шальные в таком количестве и таким подготовленным отрядом, – Хэла с ним говорила и от этого уже было хорошо.

– ОПГ прям, – буркнула она.

– Что? – Рэтар нахмурился.

– Организованная преступная группировка или ОПГ, – пояснила Хэла. – У меня в стране время было, когда на улицу нельзя было выйти, чтобы на таких вот “шальных” не наткнуться, у нас их “братками” называли.

Феран приподнял бровь.

– В районе, где я жила были одни из самых отбитых. Войны прям на улицах устраивали. Стреляли, машины взрывали, – она вздохнула. – Хочешь, я кому-нибудь из них в голову залезу?

– Нет, – отрезал он слишком резко.

– Почему? – Рэтар и не надеялся кажется, что она решит не спорить, как Элгор.

– Потому что нет, Хэла, – рыкнул он, сам того не желая, но снова вышел из себя, – и дай мне слово, что ты этого делать не будешь?

– Боги, Рэтар, нет так нет, как скажешь, – ведьма повела плечом и развернулась.

– Хэла, – его полоснула злость и досада. Она обернулась. – Прости.

– Ничего.

– Нет, подожди, – Рэтар протянул к ней руку. – Прости. За птицу прости. И она у Брока. И шальные… я не хочу, чтобы ты лезла в головы тех, кто грабил, насиловал и убивал.

Хэла дала ему взять себя за руку и подошла ближе, когда феран потянул её к себе.

– Я попробую разобраться сам, если не получится тогда, – Рэтар вздохнул.

– Я знаю про птицу, – ведьма села на спинку. – И поверь мне, в их головах я не найду что-то, чего хоть раз не видела в своём мире. Увы. И я уже по сути была в их головах, когда выключила их во время нападения, жаль, что ничего не поняла, или скорее была не внимательна, потому что волновалась за Брока и Роара.

– Брока? – феран нахмурился и пытался понять всё, что она ему сейчас сказала.

– Ты не заметил, что у него на щеке и шее повязки? – спросила она.

Рэтар, конечно, заметил, но это было обычным делом – ничего особенного.

– Ему повезло, я очень за него испугалась, – проговорила Хэла. – Включила квочку, не могу иначе… я остановила кровь на расстоянии! А вообще я запаниковала. Надо было аккуратнее. Но я видела, как его огонь затухает, а потом увидела, что с Роаром что-то неладно. Я рванула к нему, а его ранили и меня занесло. Я ведь могла их убить, и мне не по себе от этого.

– Подожди, Хэла, – и Рэтар смотрел на неё, вникая в рассказ, не понимая половины слов, но то, что понимал его напрягало. – Что ты сделала?

– Я их выключила, – повторила она странное слово. Потом вздохнула. – В смысле, я не знаю. Они кажется просто потеряли сознание. Но не все. Кто-то ушёл… прости.

И феран отчаянно пытался сдержаться, чтобы снова не взвиться, не выйти из себя, чтобы не выпустить свою злость на неё, хотя она вообще была не при чём, но он терял себя.

Он упустил столько всего важного?

Рэтар потянулся к ней и, сняв со спинки дивана, усадил к себе не колени, ощутив, что Хэлу потряхивает.

Сколько шальных было в сторожевых башнях? Двадцать шесть? Она “выключила” двадцать шесть человек?

– Я порой не знаю, как это контролировать, – Хэла уткнулась ему в грудь. – Я бы так хотела понять, вот бы учебник какой “пособие для чёрных ведьм”, чтобы объяснили, что к чему, а то всё приходится делать в каких-то экстремальных условиях. Если бы я знала, как быть, мне было бы легче, понимаешь? А иначе я начинаю паниковать, а я ненавижу паниковать… и истерить. Ненавижу это бабское в себе…

Пальцы Хэлы теребили его рубаху, а Рэтар всё пытался понять, что сказать… Кажется вот эти паника и истерика были у него. И он сделал то, что безумно хотел весь день и чего боялся, что не сможет сделать, раз обидел её, обнял – просто крепко прижал к себе.

– Прости, – прошептал феран ей в волосы. – Я сегодня… я не хотел тебя обижать. Но кажется я понял, что я ужасный собственник.

– Ох, жуть, – качнула головой ведьма и посмотрела на него, и в глазах был тот озорной огонёк, который Рэтар так любил в ней. – Что же делать?

– Даже не знаю, – ответил он. – Для начала простить меня?

– Это просто, – улыбнулась Хэла. – Я не могу долго обижаться на тебя.

– Хорошо, – Рэтар нагнулся и наконец поцеловал её.

– Я никуда не денусь, не надо меня ревновать, – прошептала ведьма ему в губы. – Ревность – это плохо, достопочтенный феран! Ты же доверяешь мне.

– Тебе да, а остальным нет, – улыбнулся он, а она тихо рассмеялась, уткнувшись ему в грудь.

Внутри стало спокойно и мирно. И только зверь тихо рычал: “моё, не отдам, не отпущу”.

Глава 9

– Значит я упустил, что ты спасла не только Роара, но и Брока? – задумчиво проговорил Рэтар ей в голову.

– Перестань, – Хэла подняла на него глаза и нахмурилась. – Как я могла его не спасти вообще?

– Не знаю, что в нём такого? – спросил феран. – Только то, что он мой сын?

– Он очаровашка, – улыбнулась она, а мужчина недовольно рыкнул. – И не смей ревновать к ребёнку – это слишком!

– Знаю, – Рэтар отвёл взгляд и рассмеялся каким-то странным смехом, от которого внутри у Хэлы стало совсем грустно.

Она нахмурилась.

– Что? – спросил феран, столкнувшись с вопросом в её взгляде.

– Я не буду спрашивать, я всё время спрашиваю всё не к месту и вообще лезу куда не просят, – ответила ведьма и снова уткнулась ему в грудь.

– Спрашивай, Хэла, – подначил он.

– Ты испытываешь тоску и стыд, – ответила женщина. – Почему?

– Ох, ничего не скрыть от этой несносной ведьмы, – вздохнул феран. – И это она ещё внутри меня не ковырялась.

– Прости.

– Нет, ты права.

Рэтар помолчал и Хэла уже подумала, что разговор окончен и совершенно не хотела теребить его, выпытывая в чём именно и почему она была права.

– Его рождение, – но, собравшись с мыслями, феран продолжил, – результат поступка, который чести мне не делает.

Хэла встретилась с ним взглядами и увидела столько сожаления, что стало не по себе.

И зачем только вытащила это не поверхность, господи… как будто всего того, что сегодня произошло было не достаточно!

Сначала серые, которые решили её похоронить, и Милка притворяющаяся спящей и бьющая из неё истерика, от которой становилось прям дурно. И Хэла решила, что сейчас не готова пропустить через себя всю её боль, сначала надо было проветрить мозги.

Но во дворе были голодные и обиженные хараги.

Фобос по характеру был открытым балбесом и потому, он просто был рад её видеть, вот как настоящий пёс – ты вернулась и это такое счастье, что другого не надо. А вот Деймос был не таким. Он был настоящим хищником, и он обиделся на неё. Он стоял и смотрел как его брат скачет радостно вокруг неё и был рад, но подойти было тяжело, потому что она его бросила, она пропала…

Хэла села напротив и тихо прошептала ему слова извинения, она его очень любила и вот совсем не хотелось, чтобы он обижался. Конечно он её простил, вильнул хвостом и даже положил ей на плечо свою морду и для него это было высшим проявлением эмоций.

И тут налетел Тёрк. Она уж думала, что всё, конец – мужчина действительно её любил и она чувствовала это, ещё тогда, когда рыдала в него после спасения Роара. Да что там, знала о чувствах намного раньше. Хотя конечно гнала от себя это, в свойственной шутливой манере. Но он тосковал по ней, и тогда ему было тяжело обнимать её и сдерживаться, желая намного большего, оставаясь в так называемой френд-зоне, но вот теперь его отпустило.