Текст книги ""Фантастика 2024-110". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Сумасшедший Писака

Соавторы: Дмитрий Евдокимов,Эйлин Торен,Игорь Кулаков,Алекс Войтенко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 198 (всего у книги 355 страниц)

Женщины переглянулись и прыснули со смеху.

Хэла видела, что Эка словно исповедуется ей, она говорит то, о чём никогда никому не говорила, и её хотелось слушать, потому что это было важно.

А ещё всё это больное, что ведьма никогда не полезет узнавать. Про Тейту. Ведь это так звали доселе безымянную супругу Рэтара?

– И ладно Тейта была с великим эла, – это хозяйка прошептала, словно кто мог подслушать и случилось бы что плохое. – Но Шерга…

Хэлу, как ударило, она с трудом сдержалась, чтобы не показать эмоций.

– Вот же дура, а? – фыркнула Эка. – Вот кого надо лиргой или миртой обходить стороной! А она – Рэтара она боялась, а этого изувера нет. Дура, вот дура! А ведь эта тварь её любил. По-настоящему любил.

И хозяйка повела в воздухе указательным пальцем, словно подтверждая свои слова.

– Он, когда узнал, что она погибла, я тебе клянусь Хэла, хоть режь меня, он плакал. Я видела, – и Эка отвела взгляд от Хэлы, стала такой суровой, злой. – И мне так отрадно было. Я думала – плачь, мразь, плачь. Сколько из-за тебя людей рыдало? Вот и тебе пусть больно будет, чтобы вывернуло наизнанку. Не жалко было, Хэла, не жалко. И её тоже. Только Итру. Такой мальчик был хрупкий.

И женщина всхлипнула, отпила отвар.

– Она хорошая мать была. Она его всегда так оберегала, потому что наверное боялась страшно, что люди его не пощадят, – экономка стала мягче. – Ведь он маленький был на неё похож, а потом, как расти стал, и прям сразу было понятно чей он. И если бы она сказала Рэтару. Я знаю, что он бы ей ничего не сделал. Он бы её защитил. И мальчишку.

Эка вздохнула.

– И вот Рэтара было жалко, – проговорила женщина так же шёпотом. – Я знаю, что ему до моей жалости дела нет. Она ему не нужна. Но, знаешь, Хэла, я думаю, что он шрам оставил, чтобы не лезли к нему, в жизнь не лезли, в душу. Потому что достаточно больно сделали.

К Эке подошёл старший сын, неся в руках завёрнутую в пелёнки и тёплую шаль новорожденную дочку.

– Плачет? – спросила у него женщина. – Кушать пора.

Мальчик подождал пока мать расшнурует платье так, чтобы можно было приложить ребёнка к груди и отдал ей сестру, кивнул ведьме.

– Иди, мой хороший, – погладила его по руке Эка. – Я сама отнесу в дом, пусть на воздухе побудет.

Хэла улыбаясь смотрела на кормление. Внутри всё рвалось и рыдало. Грудь тоже начало тянуть, словно у неё тоже есть новорожденный.

– Какое имя дала? – спросила ведьма, чтобы отвлечь себя от тяжких мыслей.

– Пока не назвала, – покачала головой экономка. – У меня давно мысли закончились. Скажи ты.

– Я? – удивилась ведьма. – Ты что?

– Слышала ты сегодня птицу Брока назвала.

– Так то птица, а это ребенок! – проговорила Хэла.

– А ты давай, предлагай, – попросила её Эка.

– Любава, – выдала она сходу.

– Это как любовь? – уточнила экономка.

– Да, – кивнула ведьма и улыбнулась.

– Вот видишь, неплохо, – отозвалась Эка. – А между прочим у нас говорят, что коли имя ведьма дала в благости ребёнок будет расти. Правда у неё точно всё в благости будет, потому что ей ведьма не только имя дала, но и жизнь.

– Эка, – та покачала головой и смущённо повела плечом.

– Сколько у тебя детей, Хэла? – внезапно спросила хозяйка.

– Трое, – по привычке отозвалась ведьма, но поправляться было поздно, да и не нужно.

– Прости, Хэла, – покачала головой Эка. – Выдернули тебя призывом…

– Не надо. Не переживай. Они достаточно взрослые все. Я кажется уже смирилась, – чего там, Хэла, к сожалению действительно смирилась и очень давно.

– Эка? – хозяйку позвала подошедшая неслышно Анья.

– Да, хорошая моя? – отозвалась та.

– Мы убрали гостевую часть дома, что теперь? – девочка улыбнулась Хэле.

– Не надо ничего, Анья, идите отдыхать, – повела головой женщина. – Я бы и не настаивала на том, чтобы вы так срочно там убирали, если бы хозяев дома не было, а коли уж все тут, не дело это, чтобы грязь была. Хотя им может и наплевать, раз гостей нет.

Анья кивнула и убежала.

– А где феран-то? – вдруг спросила Эка.

– В корту скотоводов срочно позвали, – ответила Хэла.

– Фу, – скривилась экономка. – Не люблю я их старосту. Мерзкий. От него помыться хочется. Ненавижу с ним разговаривать. Обычно Миту прошу, она на него не реагирует что ли, или не знаю.

Хэла улыбнулась.

– Ты не серчай на Миту, Хэла, – вдруг попросила Эка. – Она хорошая, но порой такая глупая и упрямая. Она вот вроде и понимает, что нечего злиться на тебя, но прощения просить боится, стыдно ей, а просто так общаться снова начать не может.

И ведьма снова улыбнулась, кивая.

– Я не серчаю.

– Знаю. Ты добрая потому что. Хорошая, – и женщина снова сжала руку ведьмы. – И ты, Хэла, Рэтара береги. Он заслужил.

Они ещё немного посидели молча, потом Эку позвали дети и она, снова пожав руку Хэле, отправилась в дом. А ведьма пересекла двор, посмеялась с детьми чему-то, потом нарисовала угольком на камнях по просьбе одной из девочек алагана.

– Хэла? – позвала её Томика. – Ты в дом? Можешь сходить в гостевую и позвать Куну, а то потерялась она, а мы хотели вместе все поесть. Ты не придёшь, кстати?

– Спасибо, лапушка, но есть не хочу. А Куну позову, конечно.

Хэла поднялась на второй этаж по главной лестнице, что была в переднем, гостевом зале, пройдя по коридору, в одной из комнат наткнулась на Куну.

– Эй, куропатка моя! – позвала ведьма серую.

– Хэла! – воскликнула радостно девушка.

– Чего ты тут застряла, девочки тебя ищут, кушать зовут. Эка вас на сегодня отпустила отдыхать.

– Правда, вот красота, бегу!

Куна на бегу подскочила к Хэле и, обняв её, убежала вниз.

Оставшись одна, ведьма прислушалась. С секунду было тихо и мирно, но когда она собиралась идти в сторону покоев Рэтара, в неё ударило чьими-то сильными, неподъёмными, дикими в своей необузданности эмоциями.

Она развернулась и перед глазами так ясно возник образ хрупкой красивой блондинки. Она стояла возле стены, целуясь с мужчиной, который стоял к Хэле спиной. Спина эта была невыносимо знакомой, до безумия. Мужчина что-то прошептал, блондинка застонала, потом он развернул её к себе спиной, вжал в стену с силой и страстью. И Хэлу затошнило.

Она видела Шерга. Его огонь горел на этом этаже, он был где-то здесь, в одной из гостевых комнат и то, что она видела, было его воспоминанием.

Ведьма с трудом стряхнула с себя непрошеное наваждение и попыталась пойти в сторону покоев Рэтара, чтобы хоть как-то закрыться, спастись от тех эмоций, которые смели её безжалостным ураганом. Но, попав в крыло ферана, услышала, как тот поднимается по лестнице, видимо вернувшись из корты.

И меньше всего ей сейчас хотелось столкнуться именно с Рэтаром. Кто угодно, даже Шерга – она бы тогда натворила ему чего-нибудь, потому что разъедала злость и обида.

Хэла вернулась и спустившись в зал наткнулась на Тёрка, который отдавал приказ, чтобы на главном столе накрыли уже поесть ему и ферану, а ещё Броку, и как оказалось Миргану тоже.

Мужчина поднял на неё взгляд и уйти от него она не успела.

– Хэла? – наверное пары шагов ему хватило, чтобы до неё добраться.

Через сколько ступеней он переступал – через четыре, пять?

– Ведьмочка моя, – Тёрк схватил её выставленную вперёд руку. – Что, родная, плохо? Рэтара позвать?

– Нет, – захлебнулась Хэла и в ужасе схватилась за рубаху мужчины. – Не вздумай, не надо.

Она сжалась и зажмурилась от скручивающей боли. Тёрк глянул вниз, потом посмотрел наверх и, подхватив Хэлу на руки, пронёс её обратно на второй этаж.

– Что, Хэла, не пугай меня, прошу тебя.

За её спиной шевелился харн, сбоку где-то в глубине комнат был Шерга, а там впереди – Рэтар.

– Тёрк, миленький, мне быть здесь нельзя, – с придыханием проговорила Хэла.

Он нахмурился. Потом посадив на руку без труда, сделав несколько шагов, втянул её в скрытую дверь в стене, которая вела на третий этаж к башням и сама ведьма там ходила, чтобы была возможность попадать на башни замка.

Тёрк поднялся выше и, усадив её на винтовую лестницу, заглянул в лицо.

– Хэла, ведьмочка моя, что? – с тревогой спросил он. – Ну, не пугай меня.

– Прости, – прошептала она и из глаз брызнули неконтролируемые слёзы. – Просто побудь вот так. Хорошо? Или расскажи мне что-нибудь.

– Что рассказать? – удивился Тёрк, всё ещё тревожась.

– Не знаю, – мотнула головой ведьма. – Почему ты Эке отказал?

– А? – он нахмурился. – Ты шутишь что ли? Хэла? Да что случилось-то?

– Нет, – ведьма была готова разрыдаться.

– Да, потому что она для меня мелкая была, дочка хотры, такая, ух, – Тёрк действительно сейчас испугался за самочувствие Хэлы. – Она и сейчас такая. Но тогда. Ей наверное тиров восемнадцать было, А я, ну не знаю, мне всегда женщины нравились, знаешь, а девчонка, мелкая, которая на всех виснет меня не трогала. Хотя до притов красивая была. Да и сейчас – красивая зараза.

– Сейчас бы не отказал? – спросила она, пытаясь восстановить дыхание и унять слёзы.

– Не знаю. Тебя страсть как хочу, а её не знаю, – он улыбнулся, передвинулся немного и тоже сел на ступеньку, устроив Хэлу рядом. – Что случилось, родная? – спросил мягко, с нежностью.

– Шерга тут, – отозвалась Хэла.

– Обидел тебя? – внутренний огонь Тёрка яростно всколыхнулся.

– Нет, – поспешила унять его ведьма. – Он вспоминал. И меня его горем полоснуло.

– Горем? – Тёрка это кажется поразило сильнее, чем состояние Хэлы.

– Ты ведь знал про него и Тейту? – спросила она. – Это жена Рэтара ведь?

Тёрк явно выругался про себя. Потом собрался, пытаясь отшутиться, но Хэла не дала.

– Тёрк, не надо, – попросила она.

Мужчина горестно выдохнул.

– Знал, – кивнул он обречённо.

– А Рэтар? – спросила ведьма и Тёрк отвёл взгляд и конечно, боги, да конечно знал – это же Рэтар. Ведьму тряхнуло. – Да кто бы сомневался.

Она мотнула головой. Стало ещё больнее.

– Почему, если вы знали… разве нельзя судить за близость с супругой митара?

Тёрк вздохнул.

– Поймай сначала, – ответил он. – Потом судить будут не только его, но и её. Это позор для семьи. Дальше дети. Они тоже будут в этом. И я уже не говорю, что Рэтару эту девку сам эла впихнул.

– Боги, – прошептала она и уткнулась в грудь Тёрка. – Как я устала от этого, как же… не могу больше… Не хочу всё это. Иногда так хочется перестать быть, чтобы вот этого всего не было внутри. Чтобы не уметь всё это.

– Хэла, – ему было горько, так же горько, как и ей. Он обнял её и поцеловал в макушку.

– Расскажи мне что-нибудь, – попросила ведьма. – Тёрк, я тебя очень прошу.

– Что, Хэла? – кажется она впервые видела его растерянным.

– Почему Роар ненавидит Шерга? – предложила она.

– О, – он прищурился, почти унял себя, хотя всё ещё прижимал Хэлу к себе изо всех сил, – а вдруг это история кровавая и мерзкая?

– У тебя и такая бывает смешной до колик, – ответила Хэла.

Он ухмыльнулся и кажется его внутренний огонь успокоился.

– Прям вот вспоминали на днях эту историю с Рэтаром, – улыбнулся Тёрк. – Дело было в Ёрсе. Это такое селение, далеко отсюда. Мы шли вперёд растянувшимся наступлением и, в общем, стоянкой остановились. Они такие мерзковатые немного, торгаши. Короче, Роар тогда парнишкой был, глупый. С Шерга водился. Пили вместе, ели, ну баб понятно жали.

Он пожал плечами.

– И вот представь себе – утро, – продолжил рассказ. – Мы – я, Рэтар и Мирган собираемся завтракать. И только мы приступили, как вваливается в дом, где стоянкой стояли, Гир. Он парнишка был, ему тогда тиров четырнадцать было, может тринадцать. И он фором был при Роаре. Вваливается весь никакой. Глаза навыкате, волосы взъерошенные, вид такой будто мяли его. Мы повскакивали – что? А он нам – там Роара схватили, убивать хотят.

Тёрк ухмыльнулся и нахмурил лоб.

– Нам поплохело, понятное дело. – чё? Давай, пошли, – повёл рукой мужчина. – И в чём были, за Гиром. Он приводит нас в дом к старейшине Ёрса. А они, чтоб ты понимала, все такие… одинаковые, ну не знаю, плотные, мелкие, волосы у всех грасцитовые или, или знаешь, криста, как одежда у эйола?

– Рыжие? – улыбнулась Хэла.

– Ну, наверное, – ухмыльнулся Тёрк, махнув одной рукой и погладив её по спине другой, и продолжил рассказ. – Короче. В доме мужиков пять, а может и шесть держат скрученного на лавке Роара. Он рычит, отбивается, кричит что-то про то, что не виноват ни в чём. В другой стороне рыдают бабы, девки. И значит старейшина с какими-то своими мужиками приближёнными. Мы к нему. Что происходит? А он нам такой – вот, ваш значит парень девку нашу попортил. И мы такие – Роар? Попортил? В смысле – силой взял? Он – да. А мы же, Хэла, знаем, что в каком бы состоянии Роар не был, он никогда, вот никогда себе такого не позволит. И самое главное – зачем? К нему на всех стоянках девки сами в штаны лезли. Мы спешиться, встать лагерем, устроится не успевали, а у него уже парочка местных девиц в штанах сидят.

Хэла прыснула со смеху.

– Красавчик, чтоб его, – повел головой старший брат Рэтара. – Ну, зачем ему силой брать, коли они сами готовы? Мы старейшине – может она сама согласилась, а теперь назад пытается отскочить? Он – нет, попортил, ничего не знаю. И тут оказалось, что он знает, что Роар сын ферана. Представляешь? Мы за головы схватились. А он нам – коли такое дело, пошли к ферану. И мы понимаем, что всё конец Роару, быть ему обвязанным с этой непонятной девкой и деток ей делать во славу наследия ферната изарийского.

– Стой, почему? – Хэла нахмурилась. – Феран же был Рейнар?

– Да, Рейнар Горан, – подтвердил мужчина.

– Так он же его отец, – удивилась ведьма, потому что слышала, что отец Роара был человеком мягким. – Зачем ему так делать? Я понимаю Эарган.

– Не, Хэла, – повёл головой Тёрк. – Если бы такое при отце случилось, он бы знаешь, что жалобникам устроил? Он бы сказал: “или вы радуетесь, что достопочтенный член Горана в вашей девке был и потомкам об этом с гордостью рассказываете, или я спалю ваше селение вместе с вами к рвашам и скажу, что так и было. Война, чё хотите?”

– Серьёзно?

– А то. И все знали, что сделает и не моргнёт.

– А Рейнар? – она всё ещё не понимала.

– А Рейнар был правильным, честным. Прямой, как меч. Он бы обвязал сына, в наказание ему и в назидание остальным. Всё, – в воздухе Тёрк махнул рукой, как отрезал, покачал головой. – И мы, конечно это знали. И потому давай думать, что делать и как Роара спасать, потому что понимаем, что он не виноват. Короче, беру я этого старейшину за рубаху, в стену. Мужики эти его в бой. Мирган на себя надевает своё боевое лицо. А он – ух, страшен. Да и здоров, изарийский мужик!

И Хэла захихикала, потому что знала, что в отличии от Тёрка, который был весельчаком тем не менее, Мирган был жёстче, суровее, шутил очень редко.

– Не подойдёшь! – тем временем продолжил рассказывать мужчина. – Говорим – давай разбираться! Мы знаем, что парень, которого поймали, не при чём, так что ты давай нам голову не морочь. Пусть девка твоя говорит, что случилось. Она значит – гуляли вместе. Он, Роар, вон тот, на Гира показывает и ещё один, тёмный. И мы понимаем, что Шерга, кто ещё? И Гир подтвердил. Спрашиваем – что дальше. Она говорит – мол мужики напились и Роар её силой взял. Мы ей – уверена, что светловолосый, а не тёмный? Она вроде кивает, а сама трясётся вся.

– Подожди, а Гир? – спросила Хэла. – Он не видел?

– Он же мальчишка был, ему налили кружку, он выпил, после перехода долгого уставший был, и уснул на лавке, – ответил Тёрк. – Это ещё хорошо, что Шерга, когда Роара бросил, про малого забыл, потому что без него мы бы ничего не узнали. А он проснулся от возни в доме, когда Роара крутили, и убежал к нам, чтобы помощь привести.

Ведьма понимающе кивнула.

– В общем девка… да. Трясётся. Покраснела, в цвет волос на голове. Ну, мы думаем – ладно, если бы Шерга и Рэтар были, их спутать легче лёгкого тогда было. Рэтар знаешь как брился в то время? Кожу с себя снимал и цвета митаровские свои носил, лишь бы с Шерга не путали его. Нам это вставало боком, – ухмыльнулся Тёрк, вспоминая что-то, но уточнять Хэла не стала, а он продолжил. – А Роар же другой. Рэтар значит говорит старейшине – мы конечно всё понимаем, но давай ты, уважаемый, приложишь голову и вот о чём подумаешь. Я, говорит, не буду такую несправедливость терпеть, и уж коли до ферана дело дотащишь, помни, что у нас и ведьма есть, и маг. Мы твоей девице в голову влезем и вытащим, кто на самом деле её портил, и, даже если виновного настоящего к ответу призовём, то для девицы твоей будет поздно уже, потому как напомним тебе, что ложь ферану – это на войне смертный приговор. Оно тебе надо?

Тёрк перевёл дух и хохотнул:

– Девка, как это услышала, моментально белой стала. Вот прям разом, – повёл головой мужчина. – А старейшина Рэтару – мол ты кто такой, чего тут мне пугать пытаешься? А на Рэтаре в то утро белая рубаха была, как и на мне. А так как мы выскочили, как были – куртки не надели и непонятно было, он кто – командир или ещё кто. Я старейшину встряхнул и говорю – ты ошалел, уважаемый? Перед тобой достопочтенный митар Изарии Рэтар Горан, а не средний командир какой. Ты думай, что говоришь? И тут уже этот стал белым, как полотно. Смотрит на Рэтара, глазами хлопает. А малец ему говорит, мол, думай давай. Или ты надеешься на то, что породнишься со старейшим родом, и тогда всё будет по-плохому, или мы договариваемся по-хорошему здесь и сейчас. Но не думай, что я своего тана дам обвязать с девкой непонятной, особенно, если он не виноват ни в чём.

И Хэле было сложно это представить, но понятно, что Рэтар умел быть разным.

– Старейшина давай вопить, мол чего принижаете нас, а я его тряхнул снова и говорю – твоему селению сотни тиров нет, а род Горанов уже больше тысячи известен, молчал бы. В общем, он на девку. Она в ужасе, язык проглотила. Рэтар достаёт свой кисет с камнями, мужику показывает и говорит – вот тебе на откуп кисет митара. И мы до утра тут сидим всем моим отрядом, едим, пьём за свой счёт. Старейшина думает, и он же торгаш, помнишь? И это насколько нужно быть дураком, чтобы не понимать, что у митара Изарии в кисете камни не такие, что и хвост от телыги не купишь на них. Да?

Хэла прыснула со смеху.

– Вооот. И он понимает. И согласился, конечно. Прогуляли мы там отрядом до утра. Ох, Хэла, оставил я там столько камней, – Тёрк покачал головой, потом улыбнулся своей открытой, нагловатой улыбкой. – Но совру, если скажу, что не развлёкся. На утро, пока эти не очнулись все, схватили Роара и давай из этого Ёрса ноги делать. Благо, что феран с войском нашим вперёд ушёл ещё прошлым утром и Рэтара ждать не стал. И так ничего и не узнал о том, что случилось. А Роар, как Шерга увидел, ууу, мы его даже поймать не успели, быстрый засранец! Еле оттащили – чуть не убил урода. С тех пор на топорах они.

Тёрк кивнул, потом ушёл в себя. Хмыкнул.

– И ведь знаешь, ведьмочка, Роар, он, – мужчина тяжело вздохнул. – Дело не в девке этой. Даже если и был виноват. Дело в том, что это позор. Позор дома. Он чуть не опозорил отца. Хоть был не виноват, но у него это глубоко – честность, справедливость. Они с отцом очень похожи.

– И Рэтаром? – прошептала ведьма.

– И да и нет, – возразил Тёрк. – Рэтар, слава богам, имеет понимание, когда надо стоять на своём, а когда надо обойти. А Роар не умеет. Рэтара бы не сломала эта история, он знал бы, что он не виноват, а Роар знал, что не виноват, но при этом сломался, потому что нас подставил, потому что отца чуть не опозорил, свой дом чуть не опозорил.

Тёрк развёл руками, Хэла прикусила губу.

– И в итоге Рэтар отправил его домой, – продолжил он. – А меня его сопровождать и представляешь, не прошло и луня, как Шерга ранили, что-то он там натворил и Рейнар отправил и его домой тоже. Я думал не смогу справится. Они как встречались готовы были глотки друг другу перегрызть. Я чуть ли не спал с Роаром. А потом, как понеслось. Сразу столько плохого – и Роару стало не до Шерга.

Тёрк нахмурился и ведьма подавила в себе желание посмотреть внутрь него, чтобы понять, что же там такого плохого случилось.

– Я его через силу оставил и вернулся в Йерот, хотел вернуться в войско, а мне говорят, что порталы закрыты, а Рейнар и Рэтар в окружении. Я просился, а мне маги с усмешкой говорят – иди пешком. Я бы пошёл, Хэла, если бы хотя бы несколько мирт пути было, пошёл бы. С боем прорывался бы. Но… эх… Мы с Гиром, который при мне тогда был, стали дежурить у башни магов, чтобы как порталы откроют, ринуться на помощь.

Он задумался, повёл челюстью, стал злым, но унял себя.

– И когда дождались и порталы открыли, а из них раненые, убитые. Мне Гир принёс списки. Я в убитых Рейнара нашёл, – Тёрк вздохнул. – Пошёл по раненым и, вот знаешь – глаза видят, что это Рэтар, а голова не соглашается. Не он, говорит мне, не он. А я же знаю его. Знаю.

Хэла окунулась в его печаль.

– И, – Тёрк зажмурился, снова стал злым, – я хватаю первого попавшегося мага и спрашиваю, какого рваша не лечите его? А он мне – мол других полно, по очереди всех. А у Рэтара уже кожа была серая, мёртвая. Паразиты по нему ползали. Он всё равно дышал, дышал, и стонал. Еле слышно. Я чуть этого мага не удушил. Говорю – перед тобой феран Изарии, ты думаешь его когда надо лечить? После кого? Он с мгновение соображал, а потом – ох, как забегали, Хэла, как забегали. И время нашлось. И силы.

Мужчина фыркнул, замолчал, задумался, а Хэла снова испытала в это болезненное чувство, которое пришло к ней, когда сам Рэтар рассказывал о своём ранении.

– Я с ним был, пока лечили, – проговорил Тёрк. – А потом он к своей девице сорвался, лареве. Вот не знаю, чем зацепила она его, может тем, что у неё фераны были в покровителях, а митар Изарии ну так, и она крутила его, ну искренне, что ли, потому что, если бы врала, он бы почувствовал, для развлечения он был. Рэтар же был хорош собой. Если бы не хмурился вечно, то у него в штанах девки бы так же сидели, как у Роара, даже больше.

Тёрк ухмыльнулся, а Хэла улыбнулась. Ей не надо было рассказывать, насколько красив Рэтар – она точно знала, как он выглядел без шрама.

– А она увидела его и… да… Он вернулся никакой. И тут новость – супруга его погибла на охоте у эла. Хм, – и это было даже не хмыканье, а какой-то рык утробный, гневный, но печальный. – Эх, Хэла… знаешь, я ведь не потому, что он мой брат. Нет. Не потому что феран мой. Просто – я не знал в своей жизни более достойного человека, более благородного душой, чем Рэтар. Мы столько дерьма с ним съели. Не рассказать. Сколько раз он мне спину прикрывал, от смерти меня спасал. А ведь это я должен, а не он. Это моя работа.

Он замолчал. В глазах Хэлы стояли непролитые слёзы. Она чувствовала эту боль Тёрка, и знала о боли Рэтара.

– Он достоин быть счастливым, понимаешь, ему надо, – проговорил старший брат ферана. – Потому что сколько может человек вывезти, сколько может терпеть и на себе всё тащить? За всех.

Ведьма не выдержала, слёзы потекли по щекам и это были не только её эмоции, это были ещё и чувства Тёрка. Просто ему нельзя было плакать.

– Не плачь, Хэла, – он погладил её по голове и обнял, прижавшись щекой к голове. – Знаешь, я ради тебя, ему наподдаю, через силу, может не справлюсь, но коли обидит тебя, ты знай.

Он сжал её плечи, погладил по предплечью.

– Только уж не могу себе представить, что такого может случится, чтобы Рэтар намеренно сделал больно тебе. Тебе, Хэла! – мужчина повёл головой и поцеловал её в макушку. – Мир перевернётся. Если бы это был не он, ведьмочка моя, я бы не отошёл в сторону. Нам всем жаль, что вырвали тебя призывом. Правда. Но уж как завидуем этому твоему мужику тому.

Она рассмеялась сквозь слёзы и как хорошо, что уже плакала и Тёрк не понял насколько ей стало горько от его слов.

– И Рэтар, он. С ним сложно. Он порой, – Тёрк нахмурился, запнулся. – Он вроде в людей хорошо смотрит, а вот ты – ты его извела совсем. Он от тебя с ума сходит, такая ты сложная.

– Я? – Хэла удивлённо подняла на него заплаканные глаза.

– Ты, – улыбнулся он и обнял руками мокрое лицо. – Ты страсть какая.

– Да ну тебя, Тёрк! – ведьма взяла его за руки, в попытке уйти из его рук и снова уткнуться в рубаху лицом.

– Нет, – качнул он головой, не отпустив, большими пальцами стёр слёзы и нагнувшись поцеловал в лоб.

После обнял её и стало тихо и хорошо, он действительно это умел.

"Папа-мишка", – вспомнилось из мультфильма, может персонаж и не подходил Тёрку, но так подходило само это словосочетание.

Большой, сильный, теплый, надёжный медведь.

Ведьма успокоилась и они разошлись – Тёрк спустился по этой лестнице вниз, а Хэла наконец попала в покои Рэтара. Смогла вздохнуть, умыться и прийти в себя.

Когда Тэраф зашла, Хэла вышла в коридор и отправилась к ферану, в очередной раз радуясь, что имеет такую прекрасную способность – видеть огонь жизни. Она точно знала, что Рэтар в библиотеке, один, и понятно, что работал.

Она заглянула в дверь – он хмурился внимательно изучая довольно подробную карту Кармии, разложенную на столе.

– Что ты делаешь? – спросила Хэла, заходя внутрь и закрывая за собой дверь.

– Пытаюсь понять, как перенаправить обозы минуя Юрг, но при этом не потеряв во времени и в средствах, – отозвался он, даже не поднимая на неё свой взгляд.

Ведьма улыбнулась. Пройдя ближе, обошла стол и встала рядом, лицом к нему, оперевшись задницей о стол, скрестила ноги. Рука легла в то место карты, куда он смотрел. Рэтар нахмурился и наконец поднял на неё взгляд.

Сказать, что он был удивлён, это ничего не сказать. Хэла обожала вот этот его взгляд – взгляд озадаченного хищника, когда добыча ведёт себя не так, как должна была.

На ней не было ничего кроме той его рубахи из кёта. Она была ей конечно велика и совсем немного не доставала до колена и безумно хотелось сейчас залезть в его голову, чтобы понять мысли. Но не зная, было интереснее. По крайней мере, пока Хэла видела лишь хищника в недоумении.

– Что ты делаешь? – спросил Рэтар, нахмурившись и кажется не до конца видя всю картину целиком и со стороны.

Но сейчас… ещё немного…

Она склонила голову.

– Я пришла внести в твой порядок свой хаос, – прошептала ему Хэла, слегка подавшись вперёд корпусом.

Рэтар с секунду был как под гипнозом, но потом хищник очухался и осознал происходящее. Он нахмурился, потом в глазах полыхнуло желание, приправленное возмущением, видимо – что она в таком виде ходила по коридорам.

Его руки легли на её талию и… вот оно… наконец, кажется он понял утренние хмыкания и рассуждения об эстетике.

Невозможно не прикоснуться к чему-то такому, как шелк, в момент страсти и не поддаться его магии. Уж каким бы ты не был, но пробирает почти всех. И Рэтара тоже пробрало, она видела.

"Эх, это ты ещё ничего про кружевное бельё не знаешь и про ремешки всякие, подвязки… – подумала она, когда рукой толкнула его в кресло и, опустившись на колени, устроилась между его ног, хотя уже можно было и не думать ни о чём, потому что унесло. – Бери, пока до конца ничего не понял…"

А Рэтар вобрал с шумом воздух и рыкнул.

Её не переставала мучить вопрос – когда отпустит? Когда от того, что она делает ему хорошо, её саму нещадно раздирает во все стороны, а потом его поцелуи, и не перестанет так сшибать голову, будто он целует в первый раз. Будто она не чувствовала уже столько раз этого мужчину на себе, в себе, да везде.

Голова отключалась сразу. Выкручивало безвозвратно и оставаться в сознании составляло невообразимого труда.

"Боже, пожалуйста, можно я умру до того, как меня отпустит?"

Хэла даже не осознала приближение оргазма и накрыло с такой силой, что рассудок помутился. Рэтар не сдержался и взял её прямо на столе, в библиотеке, на той самой карте.

Трясло долго и судорожно и она даже не понимала, что он ей шепчет. На мгновение стало страшно, что оргазм сломал механику магии понимания речи и она разучилась понимать изарийский. Но нет. Рэтар ругнулся, и она к своему счастью поняла его, подтянул её и взял на руки, отнёс в свои покои.

Его зверь ревновал. Как бешеный. Потому что её в таком виде могли увидеть стражники на этаже и этого её достопочтенный феран стерпеть бы не смог.

И потом она скажет ему, что заговором отправила всех погулять немного, и что они конечно вернуться и даже ничего не заметят, но это потом.

А сейчас – ещё раз, теперь уже можно было раствориться в том, чего хотел он. А Рэтар всегда хотел ещё, ему всегда было мало. И снова до искр в глазах. Она в сравнении с ним была такой маленькой… этот его рост, руки сильные, ладони огроменные, что любая часть её тела становилась на фоне них такой прям миниатюрной. Рэтар был шикарен в своей мужской мощи и порой ведьма мучилась, что невозможно же, чтобы всё это богатство было для неё одной… но было!

Хэла уже даже перестала говорить себе, что стара для всего этого, перестала ковырять свои изъяны, потому что – ну, какие, чёрт, изъяны? Когда тебя хотят по нескольку раз за ночь, а на сон остаётся ничтожно мало времени?

"Ты прекрасна, Хэла, смирись!" – прошептала она внутри себя, заходясь от триумфа.

– Я теперь не смогу её спокойно надевать, – прохрипел Рэтар ведьме в плечо, когда наконец успокоился и теперь властно прижимал к себе её уставшее, но безумно довольное, чертовски радостное похотливое тело.

Она лениво фыркнула, глядя на валяющуюся рубаху, потому что “наплевать, не будешь носить ты – буду носить я”.

И тут её осенило:

– Сколько платьев ты мне заказал? – спросила она.

Почувствовала как феран напрягся, кажется готовый к очередному сражению.

– Хэла, – сколько обречённости было в этом возгласе, господи!

– Рэтар? – уркнула ведьма.

– Четыре, – вздохнул он, – с тем, что уже отдал.

– Хмм… и все из, как там?

– Ферха, – отозвался он.

– Одинаковые? – поинтересовалась Хэла.

– Нет, я просил разные, – потеряно ответил феран.

– Хорошо, – промурлыкала она, устраиваясь в нём удобнее, и физически почувствовала как его отпустило.

– Хорошо? – уточнил Рэтар осторожно.

– Да, – обыденно отозвалась Хэла. – И с тебя четыре сорочки.

– Правда? – кажется теперь осторожность переросла в неуверенность.

– Угу. Закажи, и из какой хочешь ткани. Дешёвой, дорогой, какая нравится, – она небрежно повела плечом. – И если захочется заказать из кёта, не буду против.

– Хэла? Что случилось? – а тут неуверенность переросла в озадаченность и сомнение.

– Передумать? – она глянула на него через плечо. Сколько там было всего. – Я могу носить и те, что у меня есть.

– Нет, я закажу, – он поцеловал её в плечо и заглянул в лицо. – Да?

– Да, – подтвердила ведьма и взгляд его стал таким счастливым. Невообразимо. Улыбнулась.

– Хорошо, – кивнул он, сгребая её в охапку и целуя куда придётся. – Хорошо!

Хэла рассмеялась. Действительно она была такой сложной для него? Как она не заметила.

– И всё-таки почему? – вот неугомонный мужик.

– Потому что не хочу, чтобы ты из-за меня волновался, – вздохнула она и обняла ладонями его лицо. – Потому что получается, что я капризничаю, вредничаю, как маленькая, по пустякам, а ты переживаешь из-за этой ерунды, будто тебе не хватает из-за чего переживать. И, да, у меня всё есть и мне хорошо, но раз тебе так сильно хочется подарить мне платье или сорочку, то божечки, дари, тем более, если это сделает тебя счастливым. Хоть немного. А мне больше и не надо.