Текст книги ""Фантастика 2024-110". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Сумасшедший Писака

Глава 18

Остров Меньшикова, оказался похож на обломок косы-литовки. Тупым концом начинающийся на юго-западе и слегка изгибающийся и сходящий на нет к северу. К тому моменту, как я до него добрался, день уже склонялся к вечеру. Этого я несколько не учел, когда планировал свои переходы. Вроде бы и времени по часам еще совсем мало, а солнце уже почти за горизонтом. Пришлось причаливать к берегу, благо, что места для этого было достаточно. Остров, довольно высокий, плоский к северу чуть снижается. Из растительности имеются какие-то травы с цветами, деревья не растут. Последнее было самым плохим. Рассчитывая, что всегда найду себе дрова, я как-то и не подумал запастись ими у своей стоянки, из-за чего, эту ночь пришлось провести, прижавшись к нагретому, за день мотору. В принципе, теплая одежда и пара одеял наброшенных сверху не дали нам с котом замерзнуть, но пришлось довольствоваться холодной водой из бочонка, так как разогреть воду было не на чем, а тратить на это бензин, когда приходится беречь каждый грамм, я посчитал излишней роскошью. Поэтому, перекусив разделенным на двоих тушеным мясом из банки с надписью «Spam» мы с Васькой залезли под одеяло и продрыхли до самого рассвета.

Василий, проснулся первым, успел смотаться на остров, а после некоторое время стоял над моей душой, выводя гневные рулады своим мявом. Мне это, наконец надоело, и я собирался, что-нибудь бросить в него, когда вдруг вспомнил, что нахожусь на лодке, и любой промах, который наверняка произойдет, грозит тем, что брошенную вещь придется доставать из воды.

Солнце, только-только показалось, вернее даже не оно само, а только отдельные лучики где-то далеко из-за горизонта, но кот был прав терять время не стоило. Поэтому подтянув поближе баул с консервными банками, я завел двигатель и выведя лодку из небольшой бухты взял курс на очередную, заранее просчитанную точку. На этот раз это был остров Рейнеке, расположенный к юго-западу от нашей стоянки, плыть до него предстояло часа четыре, разогреть воду, все равно было негде, а перекусить можно было и по дороге.

Переход прошел без особых волнений и вскоре, я завел ялик в небольшую бухточку образованную высокими берегами и ткнулся в прибрежную гальку. Говорят, когда-то это место называли Утиным островом. Правда уток, как и любых других птиц я там не нашел, но зато удалось набрать выброшенного на берег плавника, разжечь приличный костер, приготовить хорошую похлебку, заварить чай с лимоном и согреться. Несмотря на казалось бы теплую одежду я довольно сильно замерз за этот переход, видимо сказался пусть и попутный, но довольно холодный ветер. Благодаря ему вместо предполагаемых четырех, я добрался до этого острова за три с половиной часа. Но из-за того, что приходилось находиться в лодке почти без движения, окоченел.

Пока готовилась еда, и я отогревался у костра, время не стояло на месте, и потому пришлось устраиваться на ночь здесь на берегу. В итоге за два дня пути, я прошел всего сто двадцать километров, если верить расстояниям, указанным на карте. Но в принципе, я особенно не спешил, и потому не расстраивался из-за того, что путешествие проходит столь неторопливо.

Уже с обеда поднялся вначале легкий, ветер, который чуть ближе к вечеру заметно усилился, причем его направление, явно указывало на то, что он будет попутным. В принципе, установленная на корме, верхняя часть кабины от грузовика, помимо защиты от дождя и ветра, создавала лодке дополнительную парусность. Пока это даже в какой-то степени, было в тему, потому что ветер был попутным. Но вот если, он решить дуть в обратную сторону, это может стать проблемой. Топлива и так, не то чтобы много, а стоящая на корме надстройка, точно будет тормозить движение. Впрочем, пока рано думать об этом. Более того, мне почему-то показалось, что поставь я сейчас на предназначенное для этого места мачту, то и она тоже, пусть по минимуму, но прибавит моему ялику скорости. Хотя все же решил отложить это на утро, кто знает, что будет завтра, а то как бы не пришлось избавляться от кабины, вместо того, чтобы ставить мачту.

Ставить мачту не пришлось, наоборот, пришлось доставать дополнительные веревки и крепить мой ялик к наваленным у берега валунам. Ветер разыгрался не на шутку, и ни о каком продолжении плавания, не могло идти и речи. Хорошо хоть вчера, я поставил лодку не просто у берега, а завел в небольшую бухту, в итоге, хоть непогода и грозила перейти во что-то более страшное, за свою лодку я почти не опасался. Вдобавок ко всему, предполагая чтоначавшийся дождь может перейти в ливень, а судя по все увеличивающейся силе ветра, скорее так и будет. Укрыл лодку с носа и почти до кормы штатной парусиной, которая крепилась небольшими нашитыми на нее лямками в скобам торчащим из бортов. Впервые пожалел, что поставил кабину. Если бы не она, можно было бы укрыть лодку вместе с кормой и спокойно переждать ливень под парусиновой крышей, забравшись под нее.

Шторма, разумеется, не произошло, но ветер был довольно силен, а дождь вообще, вскоре перешел в ливень. Костер, почти сразу же затух, хотя я все же успел согреть чайник кипятка и заварить чаю. Остальное время, пришлось спасаться, находясь под крышей на корме, вдобавок ко всему, набросив на себя парус, в качестве дополнительной защиты. Хотя, наверное, надо было говорить только обо мне, потому как Васька сразу же нырнул внутрь корпуса лодки, и не показывался от туда носа, даже для того, чтобы перекусить. Крыша, хоть и прикрывала чуть сверху, но боковины были открыты, да и лобовое стекло закрывало проем только наполовину. Но парус накинутый мною на себя в общем-то спасал от дождя. Чуть ближе к ночи я услышал какой-то сильный треск, похожий на рвущуюся ткань. Выглянув из-под паруса, понял, что крыши над головой у меня уже нет. Порыв ветра просто сорвал верхнюю часть установленной на корме кабины, и сейчас она, опрокинувшись держалась на задней стенке большей частью находясь в воде за задним бортом. Воспользовавшись кратковременным затишьем, постарался натянуть укрывающий большую часть лодки брезент, до самой кормы. В итоге, хотя все задуменное и не получилось, но тем не менее оставшуюся часть ночи провел относительно спокойно. Конечно если не считать раскачивающуюся на прибрежной возне лодку, и порявы ветра, грозящие оставить меня без укрытия. Позже, когда погода успокоилась, я решил не восстанавливать сброшенную кабину на старое место, как бы мне не было этого жаль, а совсем открутил о лодки и бросил на берегу.

Похоже, коту было чем заняться, пока я прятался под парусиной, укрываясь от дождя. Стоило только ветру с дождем слегка поутихнуть, как Васька тут же появился мне на глаза, с неизвестно откуда взявшейся небольшой крысой в зубах. Вероятнее всего, она залезла в шлюпку еще на судне, и все это время сидела, затаившись где-то среди мешков с продуктами. Тому, что Васька не услышал ее раньше, скорее всего мешал рокот мотора. Как оказалось, один из мешков с сухарями был подгрызен, и похоже именно крысой, которую поймал мой напарник. Вот и он начал приносить хоть какую-то пользу.

Утром пришлось заняться наведением порядка. Как бы я не крутился всю ночь, а часть воды все же попала в лодку. Правда благодаря установленной на середине перегородке, и вовремя закрытой от дождя передней части, вода находилать только возле кормы. Но все равно, вычерпывать ее, а затем тряпкой убирать остатки, стоя почти по колено в воде, пусть и в прорезиненных сапогах, не самое большое удовольствие.

После того как с кормы была убрана импровизированная рубка, лодочка казалось облегченно вздохнула и с новыми силами устремилась дальше. Сразу заметно увеличилась скорость, хотя никаких регулировок на двигателе я не проводил. Видимо все таки уменьшилась парусность. Установленная на корме кабина, хоть и повышала в какой-то степени мои удобства, но и давала дополнительное сопротивление. И остальную часть пути я прошел гораздо быстрее. Это было несколько странно, потому что я точно помнил из карт и лоций, что в проливе имеется небольше течение, направленное против моего движения. Но вышло как вышло, и эта одна из тех старрностей, которая добавилась в мою копилку несколько позже.

К моему удивлению, горючего хватило не на расчётные триста пятьдесят – четыреста километров, а на все шесть сотен с хвостиком. И на двенадцатый день плавания, я можно сказать на последних каплях бензина, пришвартовался, возле небольшой деревянной пристани, в крохотном заливчике острова Сахалин. Выбрал я это место потому, что находясь неподалеку от берега заметил на берегу мужика с чисто русским лицом. Место было довольно глухим, и я решил, что раз уж здесь живет русский человек, то наверняка не встречу никого постороннего. Владимир Яковлевич, принял меня более чем радушно. По его словам люди моей внешности последнее время, достаточно редко посещали остров, предпочитая наоборот покинуть его, уйдя на материк.

– Почему же тогда вы не следуете их примеру?

– А куда мне бежать? Здесь мой дом, моя семья, да не думаю, что то что происходит сейчас будет длиться вечно. Это сейчас России не слишком нужен Сахалин, возможно из-за каких-либо других проблем, но придет время и все вернется на круги своя.

Из дальнейших его слов, я понял, что Владимир Яковлевич, попал сюда в далеком 1908 году, высланный еще царским правительством в ссылку, в Приамурское Генерал-Губернаторство с центром в городе Хабаровске. От Хабаровска до Сахалина довольно далеко, но подобное переселение как раз и не возбранялось, тем более, что и здесь требовались грамотрные руководители, и их пошники. В итоге, бывший студент осел на острове. Здесь он завел семью, взяв себе в жены представительницу из местного народа Айн, которая родила ему сына. В ответ я попытался рассказать ему свою историю. Разумеется не полную, со времени моего появления в этом мире, а с момента крушения судна, и того, как я собственными силами, в одиночку собрал катер, на котором и пришел сюда.

– Сказочник! – Реакция мужчины меня очень удивила, он же между тем продолжил.

– Мне совершенно все равно, что ты делал на севере, судя по твоему катеру, кто-то экипировать тебя вполне достойно. Как ты уже слышал, я не слишком лояльно отношусь к тому, во что превратилась Российская империя в последние годы.

Мужчина на какое-то время замолчал, а после продолжил.

– Историю того сухогруза, выброшенного десять лет назад на Большой Шантар, знает пожалуй все население, не только Сахалина, но и Хабаровского края. Насколько я помню, это произошло в 1926 году.

Последние его слова заставили меня изумленно вскинуться.

– А какой же тогда сейчас год?

– Не нужно строить из себя неизвестно кого. Разумеется 1936-й. Я уже говорил, что мне по большому счету все равно, что именно ты искал в северных районах России, поэтому не нужно притворяться сверх меры. Так вот, о том, что на остров выбросило большое судно, узнали буквально на следующий день. Ведь остров был вполне обитаем. Там находился поселок китобоев, вытапливающих жир, чуть севернее имелось стойбище уйльта, местных аборигенов, живущих за счет охоты. Естественным было желание посетить выброшенное на берег судно, чтобы оказать помощь выжившим, а возможно и найти что-то ценное для себя. Что ни говори, а со снабжением здесь плоховато. Вот только первый же посетивший это судно охотник, был до ужаса удивлен тем, что обнаружил на судне огромное количество трупов, без каких-либо внешних повреждений. Вернувшись обратно в поселок, рассказал об этом, а буквально через неделю и сам отправился к праотцам, скончавшись от неизвестной болезни. Вскоре, вслед за ним ушли и большинство обитателей стойбища, так или иначе общавшихся с ним, все же успев при этом, сообщить о находке на материк.

Позже, жертвами неизвестного проклятия или болезни, стали еще два-три десятка человек, как с Российской, так и с Японской стороны, после чего корабль объявили проклятым, а посещение острова поставили под запрет. В конце лета 1926 года, пришедший к острову Российский крейсер «Новик», сдернул судно с мели, оттащил в открытое море, где расстреляв из собственных орудий, утопил его. На этом собственно эпопея этого корабля и завершилась.

Вечером, я долго сидел на краю причала, смоля одну сигарету за другой, и размышляя о том, что же все-таки произошло? Ведь я действительно плыл на этом судне, а после почти три месяца переоборудовал спасательную лодку в катер, из деталей автомобилей, и единственной сохранившейся там шлюпки. И главное ни единого трупа, я так и не видел, как собственно и живого экипажа и пассажиров, разумеется, не считая кота. А по словам старика, кто-то из посещавших это судно рассказывал о том, что видели мертвых людей, внезапно скончавшихся в самых неожиданных местах. Капитан с помощником, находились возле стола, с расстеленными на нем картами. Повар, готовивший обед возле плиты, с черпаком в руке, матросы возле мест своей службы, пассажиры в своих каютах, и близлежащих коридорах. Я же ничего этого не видел. Более того, как оказалось, с моментам катастрофы прошло целых десять лет, в то время, как по моим внутренним часам, не более трех-четырех месяцев. Это была какая-то мистика!

Как бы то ни было, самое главное, я остался жив. А вспоминать о том что произошло и делиться с кем-то об этих событиях действительно не стоит. В Кащенко, разумеется, не запрут, но и доверие тоже легко потеряю. Поэтому нужно просто перелистнуть страницу календаря и жить дальше.

Лучше всего, воспользовался данной ситуацией кот Васька. Стоило, мне причалить к берегу, и только успеть перекинуться несколькими словами с мужиком, как Василий недолго думая сорвался с места и к нашему обоюдному удивлению скрылся в домике Владимира Яковлевича. А спустя буквально десять или чуть больше минут времени, мы только и успели, что немного поговорить, и я получил приглашение перейти в дом, Васька, выскочив из-за дверного проема, положил на крыльцо, первую задушенную им мышь. И пока мы с несколько ошарашенным видом приходили в себя от его действий, количество мышей на крыльце выросло до трех, при этом кот и не думал успокаиваться, ныряя в дом за новой добычей. Вытащив очередную жертву, он уложил ее рядом с остальными, слегка поправил лапой, выравнивая тушки в ряд, и с важным видом уселся над ними, поглядывая на хозяина дома и слегка поигрывая хвостом.

– Похоже, он уже нашел себе нового хозяина. – Произнес я глядя на него.

– Я бы не отказался от такого охотника, – произнес старик. – А то, в последнее время, спасу от мышей нет.

Я был не против, отдать ему кота, но похоже кот не нуждался в нашем согласии, так как некоторое время сустя я заметил его уже дремлющем на печи, в горнице нового хозяина. Чуть позже в доме появился еще один человек, им оказался сын моего доброго хозяина. И хотя он называл его именно своим сыном, у меня сразу же возникли огромные сомнения в этом. Впрочем, я не пытался никому ничего доказывать. Все дело в том, что молодой человек, был совершенно не похож на старика. Черноволосый, смуглый, со слегка плоским лицом, он скорее чем-то напоминал выходца из Монголии, и был полной противоположностью моему недавнему собеседнику. Я бы скорее назвал его приемным сыном, и наверняка бы не ошибся в своем определении, но разумеется не стал говорить об этом.

Вместе мы обсудили мою проблему, и о желание покинуть остров. Причем не на запад, а скорее в восточном направлении, в любую страну на том берегу Тихого океана. Мой радушный хозяин, не нашел в моих словах ничего дурного, согласившись со мною, и добавив, что если бы он был чуточку по моложе, то тоже наверное решился бы на такой шаг, при этом, слегка скосив взгляд на своего сына. Видимо ожидая от него какой-то реакции.

– В принципе, никаких особых проблем в осуществлении этого я не вижу, – сказал молодой человек.

– В Отомари – город-порт острова, частенько заходят суда, прибывающие с Американского континента, которые с радостью берут на свой борт пассажиров. Так, что единственной проблемой в данном случае является наличие денег и документов. Если ты сможешь оплатить проезд, и у тебя имеются надежные документы, никаких проблем, в общем-то, не предвидится.

– Все это есть, – ответил я. – Но вызывает некоторые опасения то, что по документам я являюсь гражданином Германии, насколько я знаю, еще совсем недавно отношение к данной стране, вызывало у японского населения гримасу неудовольствия.

– Это было давно. – Опроверг мои слова собеседник. – Сейчас немецкая нация едва ли не лучший друг Японии. Правда есть еще один нюанс.

К моему удивлению, речь молодого человека была весьма грамотной, и изобиловала подчас такими понятиями, некоторые из которых я сам понимал с некоторым трудом, что никак не согласовывалось с его лицом. Хотя, если он действительно был сыном этого старика, пусть даже приемным, то ничего удивительного в том не было. Во-первых, старик сам признался мне вначале разговора о том, что когда-то был студентом Петербургского университета. Во-вторых, в горнице, где мы сейчас находились, у одной из стен, находился большой шкаф снизу и до самого верха заполненный книгами. Я на какое-то время даже выпал из беседы, заметив полное издание «Энциклопеди́ческий слова́рь Брокга́уза и Ефро́на» выпущенный вначале двадцатого века и насчитывающий более сорока томов. Кроме них были и другие книги от множества, которых у меня рябило в глазах. Если он прочел, хотя бы половину всех этих книг, то не мудрено, что у него такая грамотная речь.

Нюанс заключался в том, что хотя Япония вполне благосклонно относится к Германии. Но таможня, находящаяся в Отомари, проверяет всех без разбора. С другой стороны, в принципе выход есть и здесь. Дело в том, что рыбаки, по его словам, частенько сдавали свой улов не на местный рынок, а прямо на борт приходившим в порт иностранным судам. Разумеется, в этом случае их выручка оказывалась гораздо выше обычной. Портовому начальству, хоть и не нравилась подобная практика, но на нее смотрели, сквозь пальцы, понимая, что все хотят жить хорошо. К тому же вероятнее всего, тоже, что-то имели с подобной торговли.

Поэтому, когда к очередному лесовозу, прибывшему из Энсенады, города на побережье Нижней Калифорнии, в Мексике, подошел рыболовецкий баркас, никто не обратил на него особого внимания. Наверняка решили, что баркас привез улов свежей рыбы, и желает продать ее на борт лесовоза. Благодаря этому, я попал на борт судна следующего в Мексику, безо всяких проблем, и минуя таможенные службы порта Отомари. Правда за каюту на лесовозе, мне пришлось заплатить пятьсот долларов, именно такой была стоимость билета, приобретенного прямо на борту судна, и дополнительно сотню, отдать суперкарго, который все это сумел организовать. Владимиру Яковлевичу и его сыну Санньяину отошел в качестве благодарности мой ял, со всеми имеющимися на тот момент остатками продуктов и почти всего спиртного. С собой я взял лишь приготовленные ранее серебряные фляги с женьшеневой настойкой и несколько бутылок Гавайского рома, так понравившегося мне.

Сутки спустя, я с некоторой грустью я стоял возле иллюминатора собственной каюты, и смотрел на удаляющийся берег острова Сахалин, вспоминая все то, что произошло со мною здесь и думая о том, что же ждет меня дальше?

Алекс Войтенко
Пустынный вояж

Глава 1

1

Похоже, мне просто не суждено попасть в Америку. В первый раз, когда я, предвкушая скорое исполнение давней мечты сел на сухогруз «Морская жемчужина» направляющийся в Сиэтл, судно застигла сильная буря, едва оно пересекло острова Курильской гряды. В результате этого я попал на почти необитаемый остров. Выбравшись с него, сумел договориться с местным населением и в итоге, я вновь на очередном судне-лесовозе «Перт» отправился в плавание. Вот только судно направляется не в Соединенные Штаты, и даже не в Мексику, а в Австралию. И мне предстоит неспешное плавание в обратном направлении. То есть с некоторыми изменениями, я пройду по тем же местам, что уже однажды посетил на «Морской жемчужине». И как итог окажусь в порту Дарвин, расположенном на Северных территориях Австралийского континента. Но пожалуй, стоит вспомнить как все это начиналось.

Мои здешние приключения, начались с того, что я, каким-то мистическим образом, провалился на девяносто семь лет назад, и оказался в теле молодого человека, живущего на лесном хуторе Красноярского края и болеющего Испанским гриппом. То ли, его молодость, то ли мое внезапное подселение, а может и порошки, неизвестно какого лекарства, оказавшиеся в прямой доступности, или все факторы одновременно, но болезнь пошла на убыль, и я довольно быстро поправился. Благодаря вовремя проявившейся памяти бывшего владельца этого тела, я «вспомнил своих родителей», и более-менее определился с местом, куда я попал. Впрочем, вскоре мне сказали точную текущую дату, как раз в тот момент, когда объявили приговор, на котором вдруг выяснилось, что в какой-то мере я, а скорее мои родители, живя на хуторе, построенном моим прадедом в глубоком лесу, являются пособниками местной банды бывших белогвардейцев. В связи с этим, меня приговорили к высылке из родного Красноярского края, а мой дом, после того, как из него были вывезены все имеющиеся там вещи и припасы, просто сожгли. По мере того, как все это происходило, до меня дошло, что все это дело рук моего двоюродного дядьки, по отцовской линии. И это была его месть за то, что моя мать в свое время, вышла замуж за моего отца, а не за него. И я так понял, что написав докладную представителям советской власти, он очень рассчитывал на то, что забрав все, что находилось в доме, сам дом отойдет именно ему. После того как дом сожгли, дядька видимо махнул рукой, как старой поговорке: «Сгорел сарай, гори и хата!» и сдал новой власти еще и нашу лесную охотничью избушку. Решив, что таким образом его месть только усугубится. Так в общем-то и вышло.

Когда, объявив приговор, меня посадили в проходящий поезд, чтобы выслать из родной губернии, по пути следования, я сумел покинуть состав и направился на заимку, с целью хотя бы немного поправить свою одежду, а возможно и припасы в дорогу. Возвращаться я не собирался, но ехать неизвестно куда в одних портках, грубой рубахе, и крестьянских лаптях, посчитал неправильным шагом. Тем более, что в избушке можно было приодеться и собрать кое-что в дорогу. Как оказалось, по навету дядьки там уже находилась засада, которая и перехватила меня, едва я добрался до места. Второй суд, состоявшийся буквально через неделю, избрал меру пресечения в виде пяти лет лагерей, на лесозаготовках Иркутской губернии.

Конечно работа на свежем воздухе на должности сучкоруба, не самое плохое занятие, но предчувствуя, что все это добром не кончится, я искал возможности уклониться от этой привилегии. И едва появился удобный случай, я тут же сбежал, прекрасно понимая, что задержись я там на зиму, выжить будет практически невозможно. В дощатых бараках, продуваемых со всех сторон, не имелось даже простой буржуйки, чтобы хоть как-то поднять температуру жилища, а о теплой одежде, не стоило и мечтать. Мой побег оказался вполне удачным, если не считать того, что меня все же догнали, и даже попытались пристрелить. Пуля, попавшая в лезвие топора, висящего на поясе, хоть и отклонилась в сторону, но все же сбила меня с ног, и чтобы не обнаружить себя, мне пришлось сидеть долгое время в ледяной воде, дожидаясь пока мои преследователи не покинут края болота, в котором я находился. По сути, именно болото меня и спасло. Позже я узнал о том, что мне очень повезло в том, что я не провалился какой-нибудь омут, и не остался там навеки из-за одного неосторожного шага. Болото считалось очень гиблым, и без особой нужды в него старались не заходить. После того, как мои преследователи ретировались, я выйдя из воды, сумел разжечь костер, высушить одежду и согреться. Правда, хватило этого ненадолго. Найдя кем-то проложенную гать, решил, что лучше пойти по ней, чем возвращаться обратно и нарваться на своих преследователей. Брести по болоту, по колено, а то и глубже по ледяной воде, пришлось несколько дней, питаясь подножным кормом. Чуть позже обнаружив полуразрушенную железнодорожную ветку, я решил пройти по ней, в надежде добраться до каких-нибудь строений. Мне почему-то думалось, что на ее конце я смогу обнаружить старую шахту, а возможно и домик охотника промышляющего на местном болоте. Ничего подобного я не нашел, зато обнаружил железнодорожный тупик, в котором находились два вагона. Один из них содержал в себе остатки казны адмирала Колчака, а второй, являлся его штаб-квартирой. К моей, несказанной радости, кроме золота и драгоценностей, обнаруженных там, имелся и большой запас продуктов питания. Блуждание по болотам не осталось безнаказанным, в результате чего, добравшись до вагонов чисто на своем упрямстве, я тут же слег в горячке, едва нашлось место, где можно было остановиться. На этот раз моя болезнь несколько затянулась, но видимо благодаря найденным в вагоне медикаментам, и продуктам, мне удалось поправиться. Позже покопавшись в своей памяти, я вспомнил, когда-то прочтенную заметку о том, что эти два вагона были угнаны в день ареста адмирала, и до 1945 года, так и не были обнаружены.

Благодаря этим воспоминаниям, я спокойно прожил в бывшей штаб-квартире адмирала Колчака, почти до самой весны, успев за это время прийти в себя, определиться со своими будущими действиями, и подготовиться к дальнейшему путешествию. Естественно не оставил безо внимания и вагон с драгоценностями, прихватив оттуда, шкатулку с ценными вещами. А также обнаруженные там деньги в американских долларах, для которых я соорудил пару тайников в одежде и прикладе охотничьего карабина.

Вскоре, я покинул вагон, и стал пробираться в Харбин, решив, что подобное действие всяко лучше, чем опять по надуманному поводу загреметь на лесоповал, или например в Красную армию, где пропасть ни за что, либо охраняя несчастных крестьян-зэка, либо повинуясь амбициям красных командиров лечь в сражении с какой-нибудь бандой. До Харбина, удалось добраться достаточно быстро, правда по пути случилось пара стычек с бандитами, но мне повезло, и я вышел из них, даже с некоторым прибытком. А вот в Харбине, едва не угодил в медовую ловушку, и не лишился, не только всех своих сбережений, но и возможно свободы, но вовремя предупрежденный неким доброжелателем, решил, что стоит перебздеть, и на ближайшем поезде сбежал из города. Именно это воспоминание и заставило меня сейчас выбрать отель против пансиона, потому что владелицей его оказалась некая фрау Шульман.

Дальше была рутина. Добрался до бывшей Германской базы военного флота в Циндао, сел на какой-то сухогруз, помимо груза перевозящий и пассажиров и отправился в Сиэтл. И вот тут начинается что-то не совсем объяснимое. Во всяком случае, сейчас я воспринимаю все это именно так.

Пароход, на котором я плыл, попал в шторм, в результате которого его выбросило, на необитаемый остров на севере Охотского моря. А из всех пассажиров и членов команды, в живых остались только я и кот Васька, принадлежавший продавцу судового магазинчика. Кота, разумеется, звали как то иначе, учитывая, что его хозяин был американцем, но позже он откликался и на это имя. Но самым странным оказалось то, что на судне, кроме нас не было ни единой души. Причем не только живой, но и мертвой. Все люди просто исчезли непонятно куда. Я подумал было о инфразвуке, о котором когда-то в будущем читал о подобных случаях. О том, что в море, иногда встречаются совершенно пустые корабли и яхты. Причем взойдя на них, порой наблюдали довольно странную картину, говорящую о том, что люди, плывущие на них куда то исчезли совсем недавно. Где-то находилась чашечка еще теплого кофе, в другом месте витал запах только что выкуренной сигары, но никого из людей не было. Ученые предполагали, что под действием волн, иногда возникает инфразвук, действующий на человека особым образом. Во время его действия человек якобы забывает обо всем на свете и просто идет на «зов». Мне показалось, что здесь произошло нечто похожее. А то, что этому «зову» не поддался я, вполне возможно произошло из-за того, что я был без сознания из-за удара головой об угол шкафа.

Пока же, оставшись в одиночку на судне, я собрал из имеющейся там спасательной шлюпки, чудом сохранившейся после шторма, катер, с мотором от фордовского грузовичка, взял в дорогу припасов, и добрался до небольшого поселка Пильво, расположенного на западном берегу острова Сахалин. Там с помощью одного местного жителя и его сына, смог попасть на лесовоз, как оказалось следующий в обратном направлении в сторону Австралийского материка.

Вначале, хотел было добраться до того же Циндао, или пусть даже Дарвина, чтобы там дождаться какой-то попутной посудины следующей к побережью США. И вспомнил о том, что в Штатах сейчас Великая Депрессия, и жутчайший экономический кризис. Вдобавок ко всему этому объявлен Сухой закон, происходят постоянные мафиозные войны, и как вишенка на торте должны вот-вот объявить принудительную скупку золота у населения, для пополнения стратегического запаса страны. Чуть позже я понял, что слегка попутал историю, и все это еще только предстоит пережить Соединенным Штатам, но было уже поздно. Так или иначе вскоре большинство заводов и фабрик будет закрыто. В стране возникнут беспорядки, чудовищная безработица, и войны мафиозных кланов. В общем если я хочу получить случайную пулю в лоб, и оббивать пороги фабрик, без надежды на то чтобы устроиться на работу, то мне самое место именно там.

Разумеется, на какое-то время у меня имеются средства. Но дело в том, что из-за кризиса, цены взлетят до небес, следовательно, то что я рассчитывал потратить на безбедную жизнь, придется отдать только за то, чтобы как то устроиться и выжить. Подумав об этом, решил, что игра не стоит свеч. Уж лучше попытаться наладить свой быть в каком другом месте, где более спокойно. Пока я еще не принял окончательного решения, где именно мне хотелось бы остановиться и поставить свой дом. Но Австралия большой материк, кто мешает мне пересечь его с севера на юг и найти тот уголок, который придется мне по душе.

В первую очередь, если уж я решил обосноваться в Австралии остро вставало не знание мною Английского языка. Учитывая то, что Австралия является Британской территорией, следовательно, основной язык там английский, а я на нем знаю от силы с десяток слов, и то большая их часть ругательная. Когда-то в школе я учил английский язык, но дело в том, что во-первых, качество преподавания иностранного языка в школах того времени оставляет желать лучшего, а наша учительница Раиса Исхаковна и по-русски то говорила с узбекским акцентом, следовательно ее английский как-то понимали только мы, ее ученики. После окончания школы, все это благополучно забылось, а позже, когда я женился, то довольно быстро освоил немецкий язык. Произошло это потому, что моя суженная, оказалась из поволжских немцев, эвакуированных во время Великой Отечественной войны, в Среднюю Азию. Но немецкий она знала в совершенстве, и потому мы с нею решили, что знание языка для наших детей, не будет лишним. И поэтому в семье общались сразу же на двух языках. Вначале конечно было тяжеловато, но я втянулся, и это помогло мне в будущем. Точнее уже здесь, когда я добирался из Харбина в Циндао.