Текст книги ""Фантастика 2024-110". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Сумасшедший Писака

Соавторы: Дмитрий Евдокимов,Эйлин Торен,Игорь Кулаков,Алекс Войтенко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 156 (всего у книги 355 страниц)

И Элгор снова приложился ладонью о поверхность стола, нависая над фераном. Тот хотел встать, вобрал воздух, чтобы ответить, но тут в комнату ворвался один из стражников.

– Достопочтенный феран, там… – воин нахмурился, – мне сказали, что у белой ведьмы горячка.

Сказать, что на Элгора нашел вид победителя, это не сказать ничего, он выдавил из себя какой-то победный возглас, и Рэтар, вставая, понял, что должен быть готов к очередной порции высказываний о наказаниях, строгости и прочих радостях, которые сидели в Элгоре совершенно непонятно откуда.

– Ты видишь? Видишь? И ты ничего не знал, и никто ничего бы не сказал, пока белая не умерла. Именно этого она и добивается. Откуда ты знаешь, что нет? – шипел ему в спину бронар, пока они шли к серым. – На позорное место её и расписать спину плетью, я бы такую как она заклеймил, потому что эту силу иначе нельзя контролировать. А ты всё пресмыкаешься перед ней, разве что ноги ей не целуешь. Хочешь её поиметь – сделай уже это. Первый раз силой, а потом и сама просить будет, зато будет послушная…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Сдерживать себя Рэтару становилось всё тяжелее, дорога казалась бесконечной и внутри зверем выло желание со всей силы приложить тана к стенке.

В комнате серых было тихо. Хэла сидела возле кровати Милены бледная, мокрая и казалось вообще не дышала. Последний раз он видел её такой после того, как она спасла Эрону и её сына… сына Элгора.

– Достопочтенный феран, – одна из серых поклонилась им, когда они зашли.

Рэтар никак не мог вспомнить её имени, хотя знал все, но сейчас почему-то забыл. Серых девушек здесь сейчас было всего двое.

– Почему не сообщили? – спросил он.

Другая серая, высокая, вытянутая, всегда строгая, Карлина, кажется, сидела по другую сторону от постели белой ведьмы. Она подняла на него глаза:

– Простите, достопочтенный феран, не успели.

– Что значит вы не успели? Уже скоро взойдет второе светило, – взвился Элгор.

– Простите, достопочтенный бронар, – Карлина старалась говорить спокойно. – Ей стало плохо ночью, Хэла единственная заметила, она меня разбудила и попросила помочь. Сама она сразу стала заговаривать Милу, а я обернула белую ведьму в мокрые ткани…

– Но сообщать нам вы не стали, не было нужды? Или когда вы хотели сообщить, когда ведьма умерла бы? Всех под плеть! – прошипел бронар и буквально плевался ядом.

– Простите меня, достопочтенный бронар, – Карлина встала и лицо её перестало быть спокойным, она посмотрела на Элгора с вызовом, – Хотите, можете меня забить плетью до смерти, но я не признаю своей вины и за Хэлой вины никакой нет. Мы не сказали, потому что весь дом спал, сказали бы сейчас, да видно у кого-то и без того язык длинный. И если бы сказали вам ночью, то что? Вы бы встали вот так, как сейчас здесь стоите без толку, только желчь свою распространяя и тьму преумножая.

Элгор замахнулся, чтобы ударить девушку, но Рэтар перехватил его руку. Бронар посмотрел на ферана с нескрываемой ненавистью, хотел что-то сказать, а Рэтар понял, что если услышит хоть звук от него, то сдерживать себя больше не сможет, но тут за спиной у него послышался голос Миты.

– Достопочтенный бронар, мне нужна ваша помощь, сейчас же! – спасла Элгора стряпуха, и феран отпустил руку тана.

– Простите меня, достопочтенный феран, – произнесла Карлина, когда Элгор вышел, и смиренно склонила голову. – Я приму любое наказание, если вы считаете нужным, но не наказывайте Хэлу.

– Как Милена? – спросил Рэтар, всматриваясь в белую ведьму.

– Лучше, – ответила серая. – Горячка отступает. Я слежу за её состоянием.

– А как Хэла? – всё время их перепалки она так и не пошевелилась, глаза её были закрыты, а рука крепко сжимала руку заболевшей девушки.

– За ней тоже стараюсь, пока она держится.

Он кивнул и внутри рвалось желание сделать хоть что-то, чтобы помочь. Повернувшись к серой, он тихо произнёс:

– Карлина, чтобы я мог помочь, я должен знать о том, что происходит, понимаешь? – и серая кивнула, виновато и с грустью. – Сейчас я прошу сообщать мне об ухудшении в их состоянии. В любое время, Карлина. Не важно, когда. Это понятно?

– Да, достопочтенный феран, – она поклонилась.

Рэтар вышел.

Каждый раз в такие моменты на него наваливалось это невообразимое чувство страха выползающее из каких-то самых дальних уголков его памяти и сознания. Прошлые потери вставали за его спиной и тянули к нему свои руки.

Обычно он умел справляться с этим, но сейчас всё было иначе. Точнее с Хэлой было иначе.

Не было смысла врать себе, он никогда не делал этого прежде, да и сейчас не надо было начинать – Хэла была ему небезразлична. Более того – она была важна.

И нет, дело было не в тяжести его желания обладать ею, желания попробовать эту женщину. Нет, порой он сходил с ума от её присутствия, которое душило его, и казалось спасения не будет, но Рэтар так хотел сделать жизнь Хэлы, если не счастливой, что было наверное нереально, но хотя бы спокойной, лишённой печали. И потому его сейчас грызло чувство бесполезности.

Когда она спасла Эрону в родах, это было для него потрясением – чёрная ведьма не даёт никому жизнь. Он вбивал в себя, что такого не бывает, что с Хэлой что-то не так… и это “не так” его озадачивало, ставило в тупик, а ещё завораживало.

И её сила перекликалась с её вынужденной беспомощностью. Эти глаза полные слёз, когда она просила, нет, умоляла его дать ей возможность помочь роженице, потрясли его до глубины души. Словно сама она умирала и отчаянно молила его спасти её. А после сотворённого чуда, она просто ушла прочь из замка и пропала, вся в крови, босая, после расходования такого количества силы…

Рэтар знал о магии много, знал о том, что и как нужно делать, чтобы спасти чью-то жизнь, знал цену этого. И тогда холодные цепкие пальцы страха полезли в его душу. Идя по оставленным ею следам, его разъедало чувство безумного беспокойства.

Он нашёл Хэлу достаточно быстро и, когда увидел лежащей на теле мёртвой хараги, подумал, что и ведьма мертва.

Это могло быть реальностью – у неё почти не было опыта в колдовстве, том самом, что даёт жизнь, а не отнимает её. Хэла могла взять на себя слишком непосильную ношу и смерть могла стать неизбежным исходом всего этого чуда рождения, чуда изгнания смерти.

Что именно Рэтар испытал в тот момент? Отчаяние… Ужас… Боль… Невыносимую боль. Такую, что хотелось взвыть.

И ему было странно это, потому что не так долго она была у них, чтобы привязаться к ней или даже толком разобраться, что на самом деле она из себя представляет. И ещё Рэтар избегал её, как мог, потому что чувствовал себя с ней странно, ему не нравилось, что она притягивает его к себе. И вот мгновение ужаса и боли от мысли, что Хэлы больше нет… а потом она пошевелилась и применила силу к одному из мужчин, и боль сменилась такой невообразимой радостью, облегчение словно пролилось на Рэтара ливнем, он сам не помнил, когда последний раз испытывал столько облегчения, столько искреннего счастья.

Если бы они были там одни, он бы уже тогда отправил всё, что запрещало и сдерживало Рэтара, куда подальше, и Хэла в ту же ночь стала его. Но эта ненависть на лицах свободных мужиков: ненависть к хараге и её выводку, ненависть к чёрной ведьме, которая помешала им творить их работу – требовала от Рэтара, чтобы он убрал Хэлу отсюда, как можно скорее.

Он оставил в стороне то, что было мерзко убивать харагу с выводком, несмотря на жестокость этого хищника, в крови Рэтара было уважение к достойному врагу. Не стал заявлять о своём праве ферана и вспоминать, что не давал разрешения на охоту. Он просто хотел скорее забрать Хэлу. Хрупкую, уязвимую, потерянную, слабую и беззащитную, искренне жалеющую несчастных хигов, детей хараги. Забрать и спрятать.

Рэтар вёл её до замка так осторожно, как только мог, а хотелось взять на руки, отнести к себе, раздеть, согреть и никуда больше не отпустить, оставить только себе.

И те три мирты, что она лежала без сознания и металась в бреду, были для него таким жестоким испытанием, что он давно забыл, что способен испытывать такие сильные чувства к кому-то.

Тогда он решился прийти посмотреть на Хэлу. Она была такой взмокшей, хрупкой, бледной, даже прозрачной, и совершенно неживой. О том, что в ней ещё есть жизнь говорило только тяжёлое дыхание. Её короткие темные с сединой волосы разметались по подушке, а вся яркость лица ушла, сделав её всего лишь бледным подобием настоящей живой Хэлы.

И Рэтара облепил страх, а вопросы стали мучить голову. “А если не справится? Если она уйдёт от него? Когда он вообще успел так к ней привязаться? Почему вообще внутри него откуда-то взялось это чувство? Почему ему вообще есть до неё дело? Почему ему страшно её потерять?”

Но ответов не было.

И вот снова. Это бледное безжизненное лицо, тяжёлое дыхание, тени под закрытыми глазами, и Рэтар знал, что там, в этих закрытых сейчас глазах, бездна… его личная бездна. И он снова стоит где-то на краю и снова так близок к тому, чтобы потерять эту несносную женщину.

Сейчас ему было искренне плевать на благополучие и здоровье белой ведьмы, он призовёт ещё десяток, но Хэла… Хэла… женщина, которая всё перевернула внутри. Ведьма, которую он, кажется, призвал только для себя.

– Может позвать Зеура, – Роар практически налетел на него, останавливая, когда Рэтар вышел на улицу.

Митар был сам не свой – взгляд безумца, сам мужчина был весь всклокоченный, испуганный. Таким Роара он не видел уже очень давно. Наверное, последний раз таким был, когда погибла Яза. И ферана облепило чувство стыда за мысли, которые так жестоко бились внутри.

– Зачем? – спросил Рэтар, прекрасно зная ответ.

– Чтобы спасти ведьму, – ответил Роар.

– Которую?

– В смысле? – митар смотрел растерянно и с непониманием.

– Маг сможет спасти только одну, – напомнил феран. – Которую будем спасать?

– Рэтар, – нахмурился Роар и потупил взгляд.

Феран мотнул головой и ушел из замка, направившись в сторону Нравы – кажется ледяная вода реки была сейчас единственным спасением для него, чтобы избавится от тяжелых мыслей и вернувшейся невыносимой головной боли.

– Достопочтенный феран, – через день в его рабочую комнату постучала одна из серых.

– Грета? – кивнул он, надеясь, что не перепутал имя.

– Да, – смущаясь кивнула девушка и поклонилась. – Меня прислала Карлина. Она попросила сказать… сказать, что Мила, белая ведьма… да… она… горячка ушла, ей стало легче и скорее всего уже ничего не случится. Простите… во-вот…

Она неловко поклонилась и хотела убежать, когда он кивнул на её сбивчивое сообщение.

– Подожди, Грета, – она остановилась в дверях и со страхом обернулась. – Как чёрная ведьма?

– Хэла? Она… чёрная ведьма, она пока… никак наверное… – пожала плечами Грета. – Она словно в сознании и словно нет. Я не знаю, как сказать… простите, достопочтенный феран. Карлина, наверное бы лучше объяснила… простите.

Рэтар снова кивнул и отпустил несчастную, которая, кажется готова была в обморок упасть от одного только вида ферана, не только разговора с ним.

Получалось, что Хэла заговорила белую ведьму, но сама в себя ещё не пришла, но и хуже ей не стало, раз Карлина ничего ему не сообщила. Почему-то была уверенность, что сказала бы, если бы было, что сказать.

Молот в голове так и стучал не прекращая.

Спать Рэтар не мог, работать тоже. Ночи проходили за чтением, тренировками, или просто лежа на кушетке и уставившись в потолок.

И утром следующего дня снова попытка прийти в себя после бессонной ночи – снова тренировка с Роаром, который явно стал намного бодрее после сообщения о том, что вчера к вечеру белая ведьма пришла в себя и Мите даже удалось её накормить.

После тренировки Рэтара снова спасала ледяная река. И вода сегодня была кажется даже теплее, чем обычно – может тепло и пора цветения придут в этот раз сами собой?

Идя по коридорам к себе, он краем глаза заметил фигуру на том месте, где обычно в Трите сидела Хэла.

Сердце подскочило, предательски сбилось дыхание, совершенно дурная улыбка скривила лицо. Рэтар вышел на балкон и уставился на сидящую между зубцов стены Хэлу. Глаза её были закрыты, она подставила лицо под лучи Изар, тёмные круги всё ещё лежали под глазами, на щеках не было привычного румянца и ведьма, как всегда, была в одном только платье и босая.

Феран втянул в себя морозный воздух.

– Хэла? – позвал Рэтар.

Она не отреагировала и он забрался к ней. Присев рядом, феран понял, что ведьма спала. Он глянул вниз со стены и поморщился – упасть отсюда было бы смертельным делом. Подставив руку так, чтобы в случае чего перехватить её, снова позвал. Хэла вздрогнула и открыла сонные, полные усталости глаза.

– Я уснула? – спросила она у него. – Вот чёрт…

– Ты спишь в очень опасном месте, Хэла! – Рэтар постарался сказать это как можно грознее, но злиться на неё он не мог, только не сейчас, когда видел её перед собой живую и снова тонул в бездне её глаз.

– Простите, достопочтенный феран, – она улыбнулась и привычно склонила голову набок. – Я не собиралась спать.

– Но уснула. И могла упасть.

– Ты бы расстроился? – спросила она, став прежней Хэлой, сводившей его с ума.

– Иди спать в кровать, несносная ведьма!

– У меня не получается, – ответила она, став серьёзной и даже какой-то обиженной. – Знаешь, бывает так, когда так сильно устаёшь и потом не можешь уснуть? Вот у меня так же. Спать невыносимо хочу, но не могу. Я думала, что на свежем воздухе приду в себя, но вот отключилась.

О, он знал, очень хорошо знал это состояние, а с тех пор как в его жизни появилась эта женщина, состояние это стало для него обыденным и привычным.

Рэтар кивнул.

– Прости меня, – внезапно сказала она.

– За что?

– За Милену.

– Хэла…

– Нет, – она упрямо мотнула головой и протянула руку к его мокрым волосам. И Рэтар замер. – Не доглядела. Я её хотела напоить отваром, даже сделала всё, налила, но нас к тебе позвали и я не посмотрела, что она его не выпила. А потом забыла. Прости.

И Хэла убрала руку, а Рэтар понял, что волосы стали сухими.

– Иди в дом, Хэла, – мягко приказал он, и развернулся уйти, а на деле убежать от неё. Но пальцы чёрной ведьмы поймали рукав его куртки.

– Ты что-то хотел от меня?

– Нет, – он замялся, вспомнив о посланнике Картары, но сейчас была ли она в состоянии чем-то помочь?

– Заговор? – склонила она голову набок и лукаво улыбнулась.

– Тебе надо отдохнуть, – возразил он. И кажется сделать её счастливой возможно – Хэле похоже безумно нравиться мучить его.

– Один заговор я могу, – упрямая и до одури несносная, а главное как же не хотелось от неё уходить.

– Дай мне слово, что если он окажется непростым – ты не будешь его делать, – сдался феран.

– Хорошо.

– Хэла, – и он тоже был упрямым. – Слово.

– Я даю тебе слово, что если будет не по силам – не буду делать.

Рэтар перехватил её руку, всё ещё державшей его рукав и аккуратно потянул на себя.

– Хорошо, идём.

Глава 12

Через некоторое время Рэтар, Роар и Хэла, сидевшая на кушетке невероятно смирно и тихо, слушали отчёт о нападениях в Картаре от прибывшего посланника.

В небольшом укрепленном селении в горах на границе почти начинался голод, свободные люди просили помощи, военной и продовольственной, но в этих беспорядочных нападениях Изария потеряла уже два отряда и несколько обозов.

Главная проблема была в том, что нападавшие уходили из Кармии после нападения, и нельзя было не учитывать, что это могла быть обычная провокация, чтобы спровоцировать новый военный конфликт, так как мир с соседствующей Ринтой был шатким и откровенно формальным.

И самое неприятное, что войны хотели даже не сами ринтийцы – всё было намного сложнее. Игры, в которых Рэтар Горан участвовать не хотел, особенно в нынешних условиях. Нет, война была для него понятна и проста, его люди всегда были к ней готовы, являясь опорой элата Кармии, но – изарийская Картара была идеальным местом для пустой провокации. Селение находилось как раз в том месте, где был небольшой промежуток горной сухопутной границы Ринты и Кармии, настолько ничтожный по протяженности, что если из-за него начнётся война это будет до тошноты смешно.

Посланнику было не сладко – он держал ответ за происходящее перед фераном и было видно, что просить или уж тем более требовать помощи, у него не получалось. Он был сам не свой, несмотря на то, что стоял прямо и соответственно военной выправке и правилам службы.

– А ты из портала пришёл и больше нигде не был? – спросила Хэла внезапно, когда посланник замолчал и выжидающе уставился на Рэтара.

– А? Уважаемая ведьма? – парень явно испугался её присутствию, неужели не заметил раньше?

– Да какая я тебе уважаемая, нашёл госпожу, – усмехнулась она. – Если нигде, кроме своего дома, не был, то снимай-ка сапог.

– Э… – наблюдать за общением Хэлы с теми, кто не привык к её манерам, было всегда откровенно весело, причём сейчас веселился не только Рэтар, но и стоящий возле двери Роар.

– Сапог, дружочек, сними и отдай тёте ведьме, – она встала и подошла к посланнику, протянув руку вперёд.

Тот был настоящим изарийцем – высоким, широкоплечим воином, с выправкой и твёрдостью осанки. На поясе был меч, одет в хилдскую лёгкую броню картарских отрядов. Хэла была ему чуть выше середины груди, но напор с которым она всё делала, заставлял даже такого как этот молодец бледнеть, заикаться, теряться.

– Ну, я… это… не очень… и… – это было действительно смешно.

– Ой, хорош, – небрежно махнула она рукой, – нашёл чем пугать, сапоги он два дня носит не снимая. Спроси у матушки какого с подрастающими обормотами жить – от них вонь, словно они всё время в выгребной яме проводят. Я знаешь ли тоже нанюхалась за свою жизнь, так что снимай давай, побыстрее, а то усну сейчас и сами будете заговоры делать.

Посланник глянул на ферана и на митара, потом нехотя стащил с себя сапог, после чего отдал его ведьме.

– Не, снимай второй, – сказала та, внимательно изучив подошву.

Парень снял второй.

– Во, тут лучше, – Хэла небрежно отдала ему первый сапог и вернулась со вторым на то место, где сидела до этого, оставив посланника стоять посреди рабочей комнаты ферана босым и явно готовым оказаться, где угодно, но не здесь.

Ведьма долго смотрела на подошву, а потом спросила:

– А что за серый дом у вас в селении?

– Се-серый? – парень нахмурился, потом повёл смущённо плечом. – Не знаю… может дом повитухи? Он серый, как ваше платье.

Сказав это он покраснел, ведьма глянула на него, как обычно умела, озорно и игриво, и усмехнулась, а Рэтара кольнула… ревность? Но Хэла уже переключилась на подошву сапога, она изучала её так, словно перед ней лежала книга, а не грязная обувь.

– Эта повитуха и тебе помогла родится? – уточнила ведьма.

– Да, – вопросы приводили его в совершенное замешательство.

– Хм… нет. Другой дом, – мотнула головой Хэла. – Должен быть ещё серый дом.

– Нет вроде, уваж… мая ведьма, – он виновато глянул на ферана.

– Может дом эйола? – отозвался от дверей Роар. – Постройки веры всегда серые и помимо храма, это ещё и дом эйола.

– А ты был в доме у эйола недавно? – Хэла подняла на посланника свой взгляд, теперь серьёзный, даже жёсткий.

– Был, – нехотя ответил он.

– Зачем? – заинтересовалась ведьма.

– Так… брат у меня погиб, эйол его оговаривал, перед погребением, – парень в очередной раз потупил взгляд и стал на вид совершенно потерянным и несчастным.

– А руку эйола держал? – Хэле было вообще всё равно на его чувства.

– Да, конечно. Так положено ведь, – ответил он, словно глупо было бы не знать таких вещей.

– Ну мне-то откуда знать? – повела плечом ведьма. – Я не с этого района.

Бросила она снова странное слово, а после этого ловким движением руки оторвала от подола своего платья полоску ткани, вытерла ею грязь с сапога, ещё раз внимательно посмотрела и скрутила лоскут ткани.

– А с телом брата, что сделали?

– А? – совершенно перестал понимать происходящее посланник и Рэтару стало жаль его.

– Ну, как там у вас принято? – спросила Хэла.

В Изарии было два вида погребения – земля и огонь. Но чаще всего сжигали и придавали останки земле. Хотя это зависило от многих факторов – обычаи, местонахождение. В горах, откуда был воин, чаще всего сжигали и развеивали часть праха в каком-то одном, выбранном или главой семьи или самим умершим месте, а вторую часть сыпали под порог дома – горные люди считали, что мёртвые берегут родных после смерти.

– Придали огню, – ответил посланник, явно не понимая при чём тут все эти вопросы про брата.

– Окушки, – кивнула она и оторвала ещё одну полоску ткани. После чего встала и подошла к посланнику. – Это твоё.

Хэла отдала сапог и терпеливо подождала пока тот его надел, потом протянула первую скрученную полоску серой ткани:

– Это нужно будет закопать, примерно на ладонь в землю, в месте, где пролилась кровь защитников, чем свежее, тем лучше, – стала она давать указания, – но без фанатизма, пожалста, а то нужно успеть сделать это сегодня, до наступления темени. Понятно?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Э, – парень как и все пытался осмыслить незнакомые слова в речи ведьмы, он часто моргал и хмурился, – да. Я понял.

– Хорошо, – медленно кивнула она, вглядываясь в посланника. – Если не успеешь закопать, не делай уже ничего, надо будут новый заговор творить, а этот будет бесполезен. Нужно будет его утопить.

Он понимающе кивнул и взял у неё из руки скрученный лоскут и тут же издал странный звук и одернул руку.

– Ой, тётя ведьма пальчик мальчику уколола, – сочувственно произнесла Хэла и потребовала руку посланника обратно.

Когда он протянул её с недоверием, ведьма вытерла кровь вторым лоскутом, и оставила парня в недоумении смотреть на пальцы, на которых явно не осталось никаких следов от раны.

– Так, это от меня тебе бонус, – и она вложила ему в руку второй лоскут. – Когда захочешь попросить прощения у брата, только по-настоящему, а то мёртвым пустые стенания ни разу не нужны, смерть пустые слова не любит. Так вот, захочешь у брата прощения попросить, возьми этот кусок ткани, и сходи туда, где его прах развеяли, закопали, что там ещё… На том месте сожги эту ткань, а пепел тоже развей. Понял?

– А откуда… – он смотрел на второй лоскут, и теперь был вообще невероятно потерянным и озадаченным.

– Ой, только не надо вот этого, ладно? – она закатила глаза. – Откуда… оттуда! Ткань в куртке в подклад внутренний спрячь. И я тебя очень прошу, горемычный, не давай лоскуток в руки бабы этой вашей, – она запнулась, а потом фыркнула, – общей.

С этими словами Хэла развернулась и хотела уйти.

– А можно я спрошу… – посланник уставился ведьме в спину и было видно, что ему не по себе от того, что он решился вообще ещё что-то сказать и, уж тем более, спросить.

– Ну, давай, – и она снова села на кушетку, подтянув под себя ноги, склонив голову набок и уперев её в кулак руки, облокотившись в свою коленку. И стала похожа скорее на озорную девчонку, чем на взрослую женщину, или, боги, на чёрную ведьму.

Рэтар даже не стал протестовать, потому что она устала, хотела спать – сейчас смотрел на неё, любовался и не хотел прерывать её, как не хотел, чтобы уходила.

– У меня дочка… она болеет и… может… можно ей помочь? Лекари сказали, что нельзя.

– Можно, – спокойно ответила Хэла. – Где жена твоя?

И посланник нахмурился очередному странному слову.

– Супруга, – поправилась ведьма, сказав слово, привычное их слуху.

– Она умерла, – проговорил воин.

– А кто с дочкой помогает? – нахмурилась Хэла.

– Мать супруги, – ответил парень и она кивнула ему, словно от этого ответа стало всё понятно.

– И она хворает? – уточнила ведьма.

– Я… – посланник явно не знал, что ответить.

– Хворает, – убеждённо проговорила она, – просто не говорит. Вся сила матери в молчании, вечно разваливаешься на части, а никому не говоришь, а потом уже, когда отъехала, и все такие удивляются, чего молчала. А зазноба твоя частенько её выдворить хочет, бабку-то? Или как они тут у вас называются – матэ?

– Ну, – он дёрнул плечами, повёл шеей, смутившись.

– Конечно, оно ей надо? – фыркнула Хэла. – Посторонние на территории, которую она так старательно расчищала себе. Жену твою со свету сжила, брата, вот теперь мать жены на очереди, а потом и дочка.

И парень вскинул голову и на лице его отразилось столько странного неопределенного смешанного чувства страха и кажется вины, а ещё злости?

– Ну-ну, она не специально, – словно успокаивая его, ведьма повела рукой в воздухе, будто погладила. – Ты же тоже типа нечаянно ей под юбку-то залез?

Хэла цокнула и повела головой, а посланник виновато уставился в пол. Рэтар глянул на Роара, который был полностью вовлечён в происходящее и на лицо митара стало лицом мальчишки, который с восторгом слушал увлекательную историю.

– Виноват, виноват… Тяжело без жены может, конечно, но под юбку жены брата лезть, ай-яй-яй, – Хэла помотала головой. – Но… ладно, я тебя понимаю, баба действительно хороша!

И он поднял на неё глаза, правда это её заявление явно не сделало лучше.

– Она просто злая. Бывает такое. Злой человек, вроде и не специально, а вокруг него даже мужи мрут. А брата твоего она не любила никогда. И он это знал, но всё равно в жёны взял, а надо было быть умнее. Красоты захотелось. Девок там тьма, а вы все вокруг одной столпились, пфффф… – она пренебрежительно скривилась, потом вздохнула. – Ладно, я тебе не священник, проповедь читать. Ты просто реши – или баба или дочка. Простой же выбор, не? Только вот проблемка – чем дольше решаешь, тем хуже. Кстати, не думай, что, когда она вокруг тебя всех изведёт, за тебя не возьмётся. И тебя изведёт. Над прахом брата и твой развеют. Ответила на вопрос?

Парень стоял сам не свой, внутри явно было столько всего, что ведьма вытащила с такой лёгкостью, но он и сам себе в том не признавался. И конечно присутствие при всём этом достопочтенных митара и самого ферана не могли не ударить по мальчишке. Он поднял на ведьму глаза, рассеянно кивнул и повернулся к выходу, чтобы уйти. Уже когда был в дверях, Хэла ему сказала в спину:

– У повитухи внучка прелесть ведь, ты же знаешь, а главное дочку твою любит по-настоящему.

Посланник бросил на неё озадаченный взгляд, открыл рот что-то сказать, но промолчал, хотя Хэла уже этого не увидела, потому что положила голову на подлокотник кушетки и подтянула под себя ноги. Зато Рэтар видел её невообразимо прекрасное, полное озорства, выражение лица.

– Кошмар, словно я сводня, – буркнула она себе под нос недовольно, но при этом ухмыльнувшись.

– А меня ты тоже так видишь? – поинтересовался Роар, как только дверь за посланником закрылась. На лице митара было такое восторженное выражение, он вообще к Хэле относилась ласково и с теплом.

– Вот ещё, не смотрю и не вижу, – фыркнула ему Хэла.

– Почему? – удивился Роар.

– А зачем? Ты мне и вот таким вполне себе нравишься, а то погляжу, а у тебя там может похабщина одна и непотребство сплошное… вдруг расстроюсь, – она подавилась зевком, а Роар засмеялся. – Или чего глядишь на провокацию поддамся.

– Хэла, ты нечто! Богами клянусь, никогда такого не видел, – она подняла руку и помахала ему, не поднимая головы.

Рэтар улыбнулся. Роар посмеялся, потом потер переносицу и вернулся к решаемому им вопросу:

– Может отправим в Картару твой отряд? Пусть Шерга́ возвращаясь сделает круг?

– Пусть, – кивнул феран. – Уже слышу недовольное ворчание Тёрка.

– Он всегда ворчит, нет?

Рэтар ухмыльнулся, соглашаясь, и они углубились в обсуждение порядка смены отрядов и прочих важных вещей.

– А что с кострами сегодня? – уходя, спросил Роар.

– Что хочешь, – небрежно отмахнулся феран.

– Точно?

– Роар! – устало рыкнул Рэтар. И тан усмехаясь, скрылся за дверью.

Пока они с Роаром обсуждали дела, Хэлу не было слышно, и оба мужчины совершенно забыли о ней. Теперь же Рэтар посмотрел в сторону кушетки и понял, что ведьма не только не ушла, но и снова уснула. Он вздохнул и, поднявшись, подошёл к ней.

– Хэла? – тихо позвал феран. Ведьма спала, полусидя, подложив руку под голову и поджав под себя колени, под её боком пристроилась неизвестно откуда взявшаяся фицра.

Рэтар улыбнулся и, взяв свой плащ, накрыл им Хэлу. Ведьма заёрзала и ему не без сожаления, как он заметил, подумалось, что она сейчас проснется.

– Мамочка ещё пару минуточек поспит, солнышко, и встанет, хорошо? – пробормотала она укутываясь в плащ Рэтара и пряча нос в меху подкладки.

Сердце предательски защемило, он присел перед ней на корточки и провел пальцем по слегка нахмуренному лбу, потом по волосам. Женщина издала какой-то странный звук и подалась вперёд, подставляя щёку под его руку. Из под плаща показалась голова фицры и на него с интересом уставилась пара глаз цвета заката Тэраф.

– Что? – спросил Рэтар шепотом глядя на зверька.

Как же близко он сейчас был к краю. До боли, до безумия.

Феран убрал руку и встал, пройдя обратно за стол, решив не тревожить Хэлу, давая ей возможность выспаться.

И большая часть дня, до самого захода Изар, прошла за работой, он периодически поднимал глаза на спящую в его рабочей комнате ведьму, когда она что-то начинала бормотать во сне, но убедившись, что она спит, снова возвращался к своим бумагам.

И внутри него было ощущение такого невообразимого покоя, которое он не испытывал уже очень давно, а может даже никогда в своей жизни. Ему было хорошо, тепло что ли, оттого, что эта женщина просто спала рядом. Словно она всегда была в его жизни, всегда была в этой комнате, словно то, что сейчас происходило, было самым обычным в его жизни, тем, к чему он привык. Это умиротворяло, но одновременно с тем выворачивало наизнанку.

За спиной пристроилось что-то сродни смятению, испуг или может сомнение, такие необычные для Рэтара чувства. Они тянулись к нему липкими пальцами, пытались устроится внутри, разрастись.

Рэтар злился – не понимал, что происходит, не мог найти объяснения тому, что чувствовал. Для него это было неприемлемым, он ненавидел терять контроль, ненавидел быть неуверенным в происходящем или тем более в себе. Но с этой женщиной он чувствовал себя именно так – она изводила его и Рэтар чувствовал себя зверем, загнанным в угол.

В комнату слегка постучали и в двери появилась Шера. Вот кого ему сейчас вообще не хотелось видеть, да и вообще никогда не хотелось. Рэтар точно знал чего пытается добиться эта женщина, постоянно пытаясь привлечь к себе его внимание, и знание это приводило его в раздражение.

– Достопочтенный феран, – наложница поклонилась.

– Шера? – он с вопросом посмотрел в её красивое лицо.

– Я хотела просить у вас разрешения быть сегодня на кострах, – манящее движение головы, чтобы откинуть волосы назад.