Текст книги "My December (СИ)"

Автор книги: Nina16

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 48 страниц)

Слизеринец яростно выдохнул, выругнувшись про себя. Настроение было не просто плохим, оно было дерьмовым, в прочем, как часто и бывало в последнее время. Маску безразличия было все сложнее носить, эмоций было слишком много, чтобы спрятать за одной гримасой. Но делать было нечего, если показать слабость, то стая мерзких крыс обгрызет твои кости, да так, что потом и не отмоешь.

Улыбка, улыбка, улыбка…

Улыбайся, блядь. Будь таким же самоуверенным уродом, каким и всегда был.

Ну вот, почти готово. Ровная спина, настолько вытянутая, что, кажется, что-то встроили в позвоночник, темно-серые глаза внимательно смотрят из-под густых, серебристых ресниц, немного загнутых по краях. Надменный взгляд, сильно поджатые губы, будто бы специально, чтобы другие почувствовали, что, присутствуя, данная персона делает всем одолжение.

Идеально.

Конечно, никакая актерская игра не скроет краски усталости, которые искусно поработали над лицом аристократа. Темные коснулись кожи чуть ниже переносицы, вырисовываясь в синие круги; белые окрасили все лицо, превращая слизеринца в мраморную статую, и еще, какие-то неведомые человеку, палитры сделали впалыми щеки и неестественно острым подбородок.

Уловив на себе чей-то взгляд, Малфой вздрогнул. Подняв голову и отрываясь от рассматривания своих блестящих, залакированных туфель, Драко увидел ту, которой так не хватало в его, и без того, “прекрасной” жизни.

Мария Финч.

Еще чуть-чуть, и при упоминании об этом имени у него начнутся нервные конвульсии. Красавица, как и всегда: гладкие, отливающие золотом волосы, огромные изумрудно-зеленые, по-кошачьи раскосые глаза, аккуратные брови четкой формы, пухлые, накрашенные светлым блеском губы. Длинные, ровные ноги, тончайшая талия, плавное очертание бедер и большая грудь.

Красивая, безумно красивая. Яркая, вызывающая красота, не та, которую он ценит. Слишком идеальная, слишком похожая на него.

Она стояла, напряженно оглядываясь по сторонам, на щеках играл нервный румянец, а, может, это было деталью утреннего макияжа.

Девушка, как обычно, улыбалась, наклонившись, чтобы прошептать что-то на ухо Пэнси. Пикантная поза оголила те участки тела, которые приличные дамочки предпочитают скрывать под несколькими слоями одежды.

Вроде, шлюха, а шлюхой не назовешь – эффектная особа.

– Ребят, все все помнят? – радостно спросила она, поведя руками. Ее глаза прямо-таки светились, и с чего б это вдруг?

Сокурсники загудели и согласно закивали головами, бросая фразочки про то, какой сегодня знаменательный день.

Драко косо посмотрел на Финч, недовольно хмыкнув. Что это за цирк она придумала? Все время шляется со Слизерином, хотя ей самое место в Когтевране. Хотя, по мнению Драко, Мария не была настолько умна и трудолюбива, чтобы учиться на этом факультета. За нее все делают другие, какие-то простушки вечно шастают за девушкой, не говоря уже и о парнях.

Кого-то напоминает, правда?

Малфой уселся возле Блейза, заметив для себя, что рубашка недостаточно хорошо выглажена. И что, конечно же, не осталось без внимания аристократа.

Никто из присутствующих, помимо мулата, не обратил на него внимания. Да, что тут сказать, такая она – популярность…

Забини улыбнулся, как-то сухо и сдержанно, но волновало старосту сейчас совсем не это.

– Ну что за сыр-бор? – протянул блондин, рассматривая кружку горячего шоколада, который с недавних пор стал его любимым лакомством.

Запах ассоциировался с чем-то приятным и теплым…

…с Грейнджер.

– День рождения… – что ни на есть снисходительным голосом поведал парень. Он зачем-то предупреждающее глянул в сторону друга, поведя бровями.

Драко нахмурился, все-таки поставив горячий напиток рядом с собой. Он внимательно посмотрел на мулата, вскинув руки в разные стороны.

Забини явно знал то, что может сильно разозлить слизеринца.

– И у кого же? – хмыкнул аристократ, делая обжигающий глоток.

Нет, ну правда интересно, чего такой кипешь поднялся. Обычно так реагировали только тогда, когда дело касалось кого-то стоящего. Но кто мог праздновать такой день – хоть убей, но парень не мог вспомнить.

У Драко именины были летом, и праздновали их совсем не как другие семьи, а по-Малфоевски. В окружении “элиты”: бывшие пожиратели смерти (которые сейчас вновь заняли почетное место рядом с Волан-де-Мортом), чистокровные богачи, дальние родственники. Говоря по правда, он даже не знал всех имен прихожан.

Родители вынуждали своего сына гордо восседать во главе стола и выслушивать скучные разговоры о политике и прошлом. Из года в год… Этот праздник стал для него тем, о чем даже вспоминать не хочется. Конечно, ему дарили множество дорогого барахла, но даже оно не радовало, а напротив, навивало скуку через пару недель, когда вдоволь наигрался с ним.

– Сам увидишь, – пробурчал Блейз, повернув голову к двери.

В дверном проеме появилась важная фигура, идущая так, словно обладатель король Англии. Он шел размеренно и неспешно, копируя этим поведение Драко.

Со стола повскакивали ученики, хлопая в ладоши. Кто-то выкрикивал поздравление, кто-то отстраненно аплодировал. Некоторые подбегали к Теодору, хлопая по плечам. На его лице сияла поддельная улыбка, и он властно обвел взглядом сокурсников.

Стояли все, кроме Драко. Тот, презрительно смотря на слизеринцев, продолжал сидеть на своем месте.

Придурки. Какими они были придурками.

Половина из них даже не общается с Ноттом, а четверть терпеть его не может. Но в такой день – почему бы не улыбаться с остальными, словно это именины твоего лучшего друга?

Малфой скривил губы и нахмурил лоб.

Злость. Он испытывал ее чересчур сильно.

Все эти идиоты были его. Это за ним они бегали все годы, это под него они подстилались, это его приказы они выполняли.

И что теперь? Какой-то Теодор занял его место?

– Я смотрю, этот полудурок стал твоим другом, Блейз, – ядовито произнес староста, когда друг вернулся на лавку.

Он посмотрел на блондина, хмыкнув:

– Твоя гордость задета?

– Причем здесь это? Я просто интересуюсь, с каких пор ты так рьяно дружишь с ним, – грубо отозвался Драко, смотря вперед.

Да, блин, его гордость задета. И очень сильно.

Даже этот чертов Забини хорошо общается с Ноттом.

– То, что я его поздравил, ничего не означает, – спокойно ответил он и отпил немного гранатового соку. – Да и к тому же, я не должен отчитываться перед тобой.

Глаза старосты сверкнули, и он испепеляюще покосился вначале на мулата, а затем на Паркинсон, которая хихикала около Марии.

– Тео! Иди к нам, сюда! – крикнула Финч, махнув рукой парню. Она улыбалась во весь рот, истошно приглашая нового “друга”.

Драко закатил глаза. С какой радости эта шлюха распоряжается, кто будет сидеть за их столом? Ее место вообще где-то там, в другом конце зала. Пусть и валит.

Такая походка, будто ему между ног что-то трет, чертов Нотт.

И, к сожалению, он ее услышал. Словно только ее зова и ждал. Поэтому через секунду, сияя, он сидел напротив старосты, окруженный по бокам Пэнси и Марией.

– Ты уже посмотрел мой подарок? – мягко поинтересовалась девушка.

Она положила свою руку на плечо к парню, подсев ближе.

– А? Нет, еще нет. Извини, – ответил парень.

Он смотрел в идеальное лицо своего главного соперника, еле слыша, что говорила ему Финч. А та все рассказывала что-то и рассказывала. Про презенты, ее новые знакомства, предстоящий праздник.

Зализанные волосы, кривая улыбка, бордовый кашемировый свитер.

Разодетый петух, блин.

Драко еле держался. Схватившись за край стола, вдавивши тело в лавочку.

Если он только пошевелится, староста уебет его.

Как этот уебок смеет смотреть на него так? Смотреть на Малфоя таким вызывающим взглядом?

– Сегодня такой хороший день, – вдруг сказал слизеринец, чуть ли не перебив Марию.

И Драко тяжело выдохнул.

Я тебя сейчас убью.

Никто не имеет права вести себя так с ним. Пусть даже он стал общаться с грязнокровкой и пренебрегает обычаями аристократов.

Посрать. Главное, чтобы эта самодовольная рожа стерлась.

– Меня все поздравили, – продолжал Теодор, произнося это специально для старосты. – Все, кроме тебя, Малфой. Что такое?

Парень слегка склонил голову, погладив Марию по плечу.

Мразь. Показывает, какой крутой – сидит среди самых популярных девушек, выпендривается.

Да знаешь ли ты, как быстро они бросят тебя, если ты сделаешь хоть шаг в сторону?

Не знаешь? Ну так скоро тебе это покажут – что значит моментально забывать “друзей”.

– Спокойно, – тихо произнес Блейз, который медленно продолжал пить сок, но было ясно, что он неотрывно наблюдает за беседой, готовый, в случае чего, действовать.

Да блядь. Если этот придурок не перестанет вести себя, как завоеватель мира, то ничего и не случится.

– Я не люблю лицемерить. И мне не хотелось поздравлять такого ублюдка, как ты, Нотт, – отчеканивая каждое слово, неспешно отозвался Драко.

И даже не дрогнул, когда парень в ответ резко опрокинул стакан с водой. Жидкость медленно потекла по дереву, теперь капая на черные штаны старосты.

Малфой ухмыльнулся.

Он даже эмоции сдержать не может, этот ваш глубокоуважаемый Теодор.

Гордость парня быстро пошла, сменяемая прошлым страхом и ненавистью перед Драко. Он всегда боялся его, однако сейчас пытался скрыть ее чем-то другим, чем-то таким детским.

Не было значения. Все, Малфой, перестань. Ведь такие ненормальные не должны тебя волновать.

Ведь-ты-прежний-Малфой.

Да. Прежнего пустяки не касались. Да и большие проблемы – тоже. Поэтому нужно всего лишь выкинуть Нотта из головы.

Да он даже не достоин этого, быть в мыслях аристократа.

Выдохни. И полегчает.

Выдохнул. Не полегчало.

Смотрит на Теодора, который теперь пилит взглядом стол.

Ха-ха. Ты проиграл, Нотт. И проигрывал всегда. Потому что ты – слабак, трус, крыса.

И пусть. Пусть. Зато Малфой в своих глазах выше.

Нужно отпустить ситуацию. Только есть один вариант – Драко отомстит и отпустит. По-другому быть не может.

Поэтому, когда величественная фигура выходит из-за стола, великий план созревает в его голове благодаря разговору Марии.

Он придет на вечеринку парня, устроенную в честь праздника. И испортит ее.

***

Кажется, что школа опустела – все еще сидели за столом в Большом зале, уминая завтрак. Слишком много времени уходило у учеников на трапезу. Хотя… до урока оставалось всего ничего, и девушке нужно было успеть сделать одно крайне важное дело.

Мария еле смогла отделаться от назойливой подруги, которая, не доев свою порцию, подскочила за ней. Она была неплохой девочкой, однако ее навязчивость раздражала Финч до коликов.

Ладно. Бог с ней. Пусть носится за ней. Девушке было до одного места. Просто, когда дело доходит до такой важности, нет времени, чтобы отталкивать от себя липучек.

Пятнадцать минут до начала.

Десять.

Мария ругнулась, смотря на время по большим часам. Было же ясно сказано – за четверть до урока.

Ну и?.. Где их носит?

Девушка притопнула ногой. Если бы она не нуждалась в одной вещице, то давно бы ушла – почему какие-то парни заставляют ее ждать?

Но именно эта ситуация вынуждала ее ждать, мерзнуть от холода и, быть может, опаздывать на занятие.

Ой. Бог с ним. Давно, что ли, на зельеварение не сидела? Хотя Снегг будет не в восторге.

– Привет! – крикнул кто-то за спиной. – Лиса.

Финч вздрогнула, повернувшись лицом к двум людям, весело шагающим в ее сторону.

– Почему так долго? – без улыбки поинтересовалась она, поставив руки в боки. Девушка оглядывала их суровым взглядом, таким непривычным для поведения в обществе.

– Долго? – откликнулся другой парень. – Сейчас без пяти. Поблагодари, что мы вообще пришли, Лиса.

– Поблагодарить? – она изогнула бровь. – С чего вдруг?

Ответил первый мальчик:

– С того, например, что ты не сможешь запудрить мозги своему мальчику.

Мария шикнула, подойдя ближе.

– Тише, – она зло сверкнула глазами. – Мы договорились, что эта покупка осуществляется в тайне. Не надо сейчас языком трепаться.

– В полной, – согласился один ученик. – В полной тайне.

– Хочу заметить еще вот что, – хмыкнула девушка, – если я не куплю у вас зелье, вы не получите эти монетки, – Мария показала пальцем на мешочек в ее руках, – а вы в них так нуждаетесь.

Она изобразила гримасу обиды, сделав вид, что плачет.

– Ну так что? Кто еще кому благодарен? – вернувшись к лицу со снисходительностью, задала вопрос новенькая.

– Ладно, – буркнул один. – Но цена старая, как договаривались.

Девушка быстро кивнула. Тогда один из близнецов достал маленькую бутылочку, до этого лежащую в кармане. Она была такой крохотной, что уместилась бы на пальце.

Фред протянул ее Марии.

– Это она? – Финч была удивлена, не решаясь взять зелье в руки.

– Именно, – бодро отозвался Джордж. Он очень гордился своим изобретением, взирая на покупательницу сверху вниз.

– Почему такая маленькая? Это даже не четверть стакана! – возмутилась она, оттолкнув протянутую ладонь близнеца. – Вы что, надурить меня решили?

– Лиса, мы похоже на обманщиков? – театрально ужаснулся один из Уизли.

– Мне не до ваших шуток, – грубо буркнула девушка, наблюдая за тем, как начинают собираться ученики в коридорах. – И я просила тебя не называть меня так.

Она уперто стояла на месте, сузив глаза.

Терпеть не могла, когда ей врали. Пусть только эти нищие попробуют ее обхитрить – им не жить.

– А я буду, уж извини, – засмеялся Фред.

– И я, Лиса, – добавил Джордж. – А насчет зелья… Ты что, хочешь отравить парня? Его нельзя принимать в больших количествах. На один раз – более, чем достаточно, – и он вновь показал девушке маленькую бутылочку.

Финч, поддавшись вперед, внимательно глянула на предоставленный предмет.

– Хм… Как знаете, – отстраненно согласилась Мария и приняла напиток. Бросив его в карманчик на груди, она продолжила: – Но, если не дай Мерлину, вы обманули меня…

– И думать не надо! – перебил ее Фред. – Все в за правду.

– Ладно. Ваши деньги, – девушка бросила мешочек прямо в руки рыжему и заторопилась скрыться из коридора, чтобы остаться незамеченной.

Ученики, проходящие мимо, иногда бросали заинтересованные взгляды на троицу.

– Спасибо за покупку, Лиса! – крикнул ей в спину Джордж, смотря, как брат пересчитывает монеты.

– Обращайся, – вместе со звонком ответила Мария, мешаясь в толпе.

***

Гермиона перебирала стопки бумаг, лежащие на столе, раз за разом, пока эти движения не стали автоматическими. Она старалась сосредоточиться лишь на дежурстве, пытаясь не заплакать. Утренняя ссора с Гарри и Роном сильно ударила по девушке, какой бы стойкой она не была.

Было так больно и противно, что хотелось просто зарыдать, уткнувшись красным носом в подушку.

Неужели они не понимают, что Малфой это нечто большое, чем “хорошая девочка запала на плохого мальчика”?

“Он ведь… Мерзкий трусливый ублюдок, которого ты столько лет ненавидела”, – зашептало сознание.

Конечно, она могла понять поведение своих друзей. Общение… связь с Драко для них нечто, сродни предательству. И да, Грейнджер не могла отрицать того, что она вела бы себя точно так же, если бы кто-то из них встречался с Пэнси.

Фу, даже одна картинка в воображении вызывает приступ тошноты.

Но что она можно сделать? Разлюбить его? Открыть глаза на то, какой слизеринец подонок?

Так она и без них об этом знает, но от этого любит Драко не меньше.

Черт его подери…

Угораздило же связаться с таким, как он. Такое впечатление, будто бы на нее западают лишь те, кто любит причинять боль. Что Ленни, что Драко… обоим нравилось унижать и властвовать, оба обращались с ней, как с мусором.

Девушка была словно бутылка, которую туда-сюда швыряет морской прибой. Притянет к себе, завлечет на глубину, и вновь резко выкинет на берег, сильно ударив об острые камни.

Гриффиндорка прикрыла глаза, стараясь представить перед собой море. Она видела его очень давно, когда, будучи маленькой веснушчатой девочкой, проводила время у тети. Она отчетливо помнила запах соли и водорослей, свежий бриз, ласкающий лицо, и невероятное ощущение свободы…

Ее прервало легкое покашливание и чей-то недовольный вздох.

Вот он, стоит с таким видом, будто бы прождал целые сутки, сидя на неудобной кушетке. Глаза потемнели, лицо холодное и бледное, как никогда.

Все вернулось на свои места: нежность к Гермионе парень проявлял лишь тогда, когда был, как говорится, “в стельку”.

– Ты пришел? – голос глухой и сиплый. Отводит взгляд.

Отводит, чтобы не увидеть презрение и ледяную ярость.

Кожа, словно бы стала прозрачной, и никакая мантия не защитит от холода, который волнами исходит от Малфоя. И на секунду ей стало страшно, безумно, неистово страшно.

Вдруг он решился? Вдруг волосок, на котором держалась ее жизнь, оборвался? Неужели это – конец?

Конечно же, глупо, ужасно глупо. Драко ведь не станет убивать девушку прямо посреди школы, он же Пожиратель смерти, а не самоубийца.

Это умозаключение немного успокоило Гермиону, но ничто в данный момент не могло утихомирить звук бешено бьющегося сердца – каждый удар, словно выстрел.

Оглушающий, будоражащий, громкий.

Сглотнула, сжимая край стола с такой силой, что старое дерево стало поскрипывать и трещать.

Почему он молчит? Почему ведет себя так, будто бы готов придушить?

Что-то бежало по венам вместе с кровью – грязной, магловской кровью. Что-то, по ощущениям похожее на кислоту, разъедающее кости, превращающее их в горстку белой пыли; яд, приносящий адскую боль и головокружение.

– Ты опоздал.

Снова тишина. Ни единого звука, кроме скрежета мебели, и ее тяжелого дыхания. Только едкий запах страха и ничего больше.

Не мигает, смотрит, всё так же внимательно, не отрываясь.

Хочется убить. Господи, как же ему хочется ее убить. Прижать к стенке и сжать тонкую шею, наорать, выплеснуть то, что испепеляло слизеринца изнутри.

Ревность, тупая ревность, от которой враз заканчивался весь кислород. Его, блин, просто не было. Лишь она и ничего больше.

– Да, и что? Пришел же.

И холодок пробежался по телу, словно бы снег, падающий за окном, пробрался в кабинет зельеварения и теперь оседал на ее волосы, на помятую одежду.

Драко же казалось, что яркое солнце далекой пустыни сейчас висело над Хогвартсом, что его лучи до невозможности нагрели каменные стены, а теперь поджаривали всех обитателей школы.

– Все хотел спросить, как протекают веселые деньки с Уизли?

Неуместно.

Как же это было, блядь, неуместно.

Просто охренеть, какой идиотский вопрос. Но, как только Малфой ступил на порог этой комнаты, в тот же миг слова были готовы сорваться с языка.

Гриффиндорка застыла, буквально. Как чертова римская статуя. Глаза походили на два огромных блюдца, а рот приоткрылся в немом удивлении.

Что он, блин, мелет? Причем тут вообще Рон?

– Заткнись и помоги мне с бумагами.

Хотела не выказывать страха, безуспешно. Все эмоции, как на ладони, все без остатка. Ему не составит труда прочесть ее всю, словно излюбленную книгу.

И нет, Драко не волнует, что он претендует на что-то личное, его не мучает совесть. В открытую изучает ее, залазит в самые скрытые частички сознания.

Это неправильно.

Неправильно для других, но не для него. Ему позволено все, если Малфой может что-то взять, то берет это без остатка. А последствия… О них он будет думать потом.

Смех, каркающий, разразился по комнате, врезавшись в хрупкое сознание девушки. Смех, вызывающий озноб, заставляющий сжаться в тугой комок.

Дура, какая же она дура.

Наивная идиотка.

Неужели думала, что сможет увернуться от вопроса, неужели считала, что способна указывать слизеринцу, что делать, что способна тяфкать в ответ?

Она же просто Грейнджер, маленькая заносчивая грязнокровка.

Никто.

Никто по сравнению с ним – Малфоем.

– Ты что, оглохла? Или мой вопрос прозвучал непонятно? – с улыбкой, кривой, злобной. С этой ненавистью в глазах.

Ответь, Грейнджер.

Ответь, блин, или я убью тебя вместе с твоим рыжим бомжом.

Все тело будто окаменело, будто оно больше не принадлежало парню, словно он остался заложником своих эмоций, которые пожирали его, подобно тому, как муравьи пожирают гнилое яблоко.

Слизеринец почти что не дышал, только выжидающе рассматривал гриффиндорку, которая посматривала в сторону выхода.

Боится.

Смешно, ему смешно, смешно до коликов в животе. Малфою нравится ее страх, он питает его.

Вам бывало больно дышать?

Так вот, ей было больно, каждой клеточке её тела.

Боль, она была везде.

Чертово-никогда-не-исчезающая-боль.

– Не лезь туда, куда тебя не просят.

– Ответь.

– Драко, просто помоги мне разложить все эти чертовы бумаги!

Крикнула, громко, так пронзительно, что услышали все в округе. Не спасет, напрасно надрывает связки, ничего не поможет выстоять под взглядом аристократа.

Омерзительно – так он на нее смотрел. Знаете, так смотрят некоторые люди, когда после ссоры хотят надавить на больное место. С высока, холодно, просто до чертиков холодно и насмешливо, как бы говоря: “Тебе плохо, да? Ты просто слабак, ты – ничто, я ненавижу тебя”.

Гортанный звук вырывается из горла, он резко подходит к Гермионе, хватая ее за тонкие плечи.

Встряхивает. Сильно, почти до боли.

А она стоит, просто обмякла в его руках, не знает, что делать, что сказать.

– Еще раз я увижу, что ты лезешь к нему… – шипение, привкус горечи на языке, и побелевшие от напряжения пальцы.

Он не может видеть ее с Уизли.

Только его собственность.

Ничья больше.

– То что? Убьешь меня, да? Так сделай то, что должен был. Сколько мне осталось? Неделя, две? – теперь смеется она, еле сдерживая горячие слезы, застывшие на густых ресницах. – Давай, Драко, рано или поздно ты бы сделал это, ведь так? Ты же не любишь меня, я знаю это. Ведь так?

Тишина.

– Я спрашиваю, ведь так?

Снова ничего, лишь его глаза стали на пару тонов темнее.

Пару тонов – куда еще? Они уже гуще самой ночи, самой души Дьявола.

– Да пошел ты!

Целует ее, чувствуя, как девушка сопротивляется.

Жестокий, нежеланный поцелуй. Малфой делает это, лишь для того, чтобы причинить гриффиндорке боль. Снова пользуется ее чувствами, снова хочет раздавить.

Слезы, ревность, страх, кровь – вот таким он был на вкус.

Ничего больше.

Отталкивает, из-за всех сил, чувствуя, как из горла вырывается всхлип.

– Пошел вон.

Не слушал, он ее не слушал. Сощурил глаза, прожигая насквозь.

Сама пошла вон.

Дура.

– Что случилось, Грейнджер? Раньше тебя наши поцелуи только радовали.

– А что, если я больше не хочу тебя, Малфой. Ты об этом подумал?

Лицо Драко дрогнуло, жилка на шее запульсировала.

Не хочет?

Не смеши. Если кто-то кого-то не хочет, так это он ее.

Пф-ф. Не хочет, блин.

– Врешь.

Режет. Это слово, будто нож в спину.

Врет?

Да, она врет.

– Ты так уверен?

Злость закипала в слизеринце с каждой секундой.

Заткнись, ей-Богу.

Просто.Закрой.Свой.Поганый.Рот.

– Я не могу так. Ты абсолютно невыносим! Я не понимаю тебя, Малфой! Я не могу понять, кто я для тебя, не могу засыпать с тобой в одной кровати, зная, что, если ты захочешь, то завтра же прикончить меня.

Она замолчала, пытаясь разглядеть в его глазах хоть что-то. Презрение, ярость, любовь, ненависть.

Но нет, ничего. Кроме осколок льда, прямо торчащих из-под длинных ресниц.

– Ты говоришь, что я для тебя пустое место, но при этом ставишь какие-то ультиматумы.

Она не понимала, как так можно – говорить, что человек тебе безразличен, а затем целовать его. Обнимать его ночью, как-то успокаивать.

Неужели все это – игра?

Но зачем? Зачем это ему?

– Рон – мой друг, ты можешь это понять? А ты, ты когда-нибудь задумывался над тем, что я чувствую?

И молчание. Да и не требовалась ответа. Все итак было ясно.

– Нет, конечно же, нет. Ты хоть знаешь, через что мне пришлось пройти? Когда все это случилось с моим отцом, где был ты, Драко? Где был ты? Ты же не знаешь, какого это, когда тебя на кусочки разрывает, вот здесь… – она указала на сердце.

– Ты думаешь я не знаю?! У меня тоже есть семья, Гермиона! Ты думаешь, что я нихрена не чувствую, да? Ты думаешь, что мне, блядь, так легко все сходит с рук? Тогда ты просто полная дура, Грейнджер, если не понимаешь, что…

Он пылал, горел. И, в тоже время, весь застывал, как глыба чертового льда.

Ненавидит ее. Просто ненавидит.

Дурадурадура!

Она просто тупая дура!

– Что ты весь выдался в папочку? Что ты такой же мерзкий, эгоистичный трус? Никогда не понимала, как у такой женщины, как твоя мать, вырос такой ублюдок, как…

Размахнулся, ударив ее по лицу.

Не рассчитал силы, словно специально.

Рука отскочила от покрасневшей щеки. Все тело дрожало, в глазах полыхали молнии.

И так больно. Так непривычно больно. Даже не из-за удара, а из-за…

Господи, он поднял на нее руку. Он сделал это.

Ударил ее.

Она рыдала, безудержно рыдала, прикрыв ладонью поврежденную кожу. Слезы не останавливались, они падали на пол, смешиваясь с пылью.

Никогда ей не было так обидно. Никогда.

Хотелось сказать многое, но рыдания раздирали грудь, и девушка не могла заставить себя посмотреть на Драко.

Она его ненавидела. Снова.

– Никогда не открывай пасть в адрес моего отца, уяснила, грязнокровка? Я значительно хуже, чем тебе кажусь.

Его слова ударились в ее грудь, словно железным молотом.

Ударил ее… Он ударил ее!..

– Если ты построила сахарный домик в своих грезах, то ни на что не надейся. Я не Поттер и не Уизли, ясно? Пошла нахуй!

Ей все равно. Мерлин, ей было все равно на эти слова.

Главное – его пальцы будто продолжали бить ее лицо. Снова и снова. Как в страшном кошмаре.

Может, это сон? Может, он не явь?

– Предъявлять претензии будешь к кому-то другому! – рыкнул он.

Развернулся, уходя прочь.

Возможно, так лучше для него, для них обоих. Он должен был оттолкнуть ее еще очень давно.

Сейчас Гермиона не простит, он знал.

Но у них нет будущего, его никогда и не было. И, если она думала иначе, то ему очень жаль.

Малфой не для нее, и Грейнджер никогда не поймет его поступков. Все равно она умрет, и этого не изменить.

Она умрет…

И от этого почему-то захотелось зарыдать.

***

Большая дверь отворяется, и сквозь нее просачивается громкая музыка. Быстрая и стремительная, куда-то спешившая. Она сливается с громким чистым смехом девушек и веселыми разговорами парней, чьи взгляды бегали по красивым фигурам сокурсниц.

Драко переступил порог, посмотрев перед собой, прям на застывшего Теодора. Окинув его презрительным взглядом, слизеринец взял с ближнего стола бокал с коньяком и продвинулся вбок, позволяя Блейзу зайти следом.

Парень выглядел неважно. Очевидно, разочарование настигло его с такой силой, что Нотт уже был не в силах справиться с ним, и на его лице красовались ненавистные линии. В суженных глазках, бегающих по одежде Драко, по сжатой челюсти, и бьющейся веной на шее.

Забини, прохладно улыбнувшись, прошел мимо друга, направляясь к имениннику. В руках у него находилась небольшая подарочная коробка, которая уже протягивалась парню. Кивнув, Теодор принял ее, отложив на кресло, где уже возвышались презенты.

Нотт, бросив скользкий взгляд по лицу Драко, нахмуренно посмотрел на Забини. Дернув его за плечо, он отвел знакомого в сторону, шепча что-то на ухо.

– Привет, – раздался стальной голос рядом.

Парень, до этого подозрительно наблюдавший за парочкой, ругнулся про себя и отвел внимание от спины друга.

По правую сторону, улыбаясь во весь рот, стояла Мария. Выглядела она, прямо сказать, непередаваемо: длинные светлые волосы, закрученные в локоны, спадали на оголенные худые плечи, прикрывая руки. Короткое платье, из-под которого едва не виднелись трусики, прекрасно подходило под спортивную фигуру девушки, открывая вид на длинные ноги. Финч, и без того высокая, стояла на каблуках, что делали ее одного роста с парнем.

– Смотри мне в глаза, – мягко произнесла она, подойдя ближе.

Драко, сглотнув, отвел взгляд от талии, наконец посмотрев на лицо. И даже оно было без изъянов: красивые широкие глаза, смотрящие из-за объемных ресниц, маленький ровный носик, большие скулы и красивая завораживающая улыбка.

Малфой удивился, как шикарно может выглядеть девушка в шестнадцать лет. Настолько шикарно, что и слов не находилось.

“С такой дамочкой не грех и на люди показаться, – подумал он, всего на мгновение глянув на открытую грудь”.

– Тебе неловко, когда парень рассматривает твою фигуру? – задал вопрос Драко, сделав глоток приторного спиртного. Оно полилось в горло, обжигая его.

Мария широко улыбнулась, и маленькие ямочки появились на щеках. Она выразительно рассматривала его, находясь в двадцати сантиметрах от однокурсника.

– Когда ты имеешь прекрасное тело, как можно ощущать неловкость? – бархатно поинтересовалась она.

Брови парня взметнулись вверх, и он сделал еще один глоток.

Какой же уверенной была эта Мария.

Слишком, слишком уверенной.

– Никогда не думала, что чересчур самовлюбленная? – отстраненно узнал Драко, крутя в руках бокал.

– Местами, – загадочно ответила она и потянулась к тому же столику, откуда взял коньяк парень. Схватив красный напиток, она опустошила четверть стакана, рассмеявшись.

– Крепкий напиток. Даже не знаю, что это.

Финч повертела его перед собой, чуть ли не проливая жидкость на пол. Однако даже сейчас ее движения были настолько женственными и сексуальными, что Драко, не выдержав, облизнулся.

Не встречайся он с Грейнджер, Мария уже была бы его. Таких девушек, как она, нужно брать первыми, потому что потом может быть поздно. Таких, как она, нужно хватать и держать около себя.

Мария улыбнулась, подступив еще на один шаг. Ее декольте настолько врезалось в глаза, что парень уже не мог оторвать от него взгляд.

– Чего ты? – нежно спросила она, подняв его лицо за подбородок.

Даже глаза были идеальными, так загадочно смотрящие в его бездонное море.

Ее теплая рука опустилась на шею, проведя ногтем по месту, где воротник сдерживала пуговица. Мария одним быстрым движением расстегнула ее и глотнула еще спиртного.

– Хочешь?

Взгляд Драко медленно опустился на бокал, который держала девушка. Это был не коньяк, а какой-то коктейль.

Черт.

Она была нереально привлекательной и заводящей. Хотелось выбить эту чашу из ее рук и потащить в какой-то дальный угол.

Как жаль, что такие красивые девушки зачастую шлюхи. Хотя, не удивительно. С их-то внешностью.

– Нет, спасибо, – холодно отозвался он.

Парень убрал руку девушки, которая всего на минуту удивилась. А затем снова надела на себя маску веселости и легкости.

Он застегнул пуговицу, чувствуя, как дрогнули его пальцы. Как бы Драко не твердил себе, что его не интересует Финч в физическом плане, все это было слепой ложью. Он хотел ее, и от этого нельзя никуда деться.

– Мария, – прогремел голос позади русоволосой.

Финч, скрипнув зубами, повернулась, снова чуть ли не выплеснувши жидкость на пол. А Малфой, наоборот, обрадовался такому, потому что чувство возбуждения медленно селилось в его голове. Вздохнув, он решил поменьше времени проводить с когтевранкой.