Текст книги "My December (СИ)"
Автор книги: Nina16
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 48 страниц)
Раз – и тяжелый, грубый кулак врезается в тонкую, грязную кожу. Раз – и она падает, задыхаясь от запаха пыли.
В который раз гриффиндорка убедилась – сколько бы раз она не пыталась проявить хоть какое-то человеческое отношение к Малфою, он ее отвергал.
Как всегда. Гермиона привыкла. Привыкла, что к ней относятся, как к мусору. Что она помогает, но отдачи не получает. И это было ужасно. Она больше не боролась, смирилась. Ее жизнь уже не могла испортить одна грубая фразочка. Все и так было хуже не куда.
Молча, без лишних слов, Гермиона встала на дрожащие ноги. Развернулась, шагая в сторону своей спальни. Капли от дождя, перемешанные с кровью, тяжело падали на пол. Оставляли длинную дорожку.
Больно.
Девушке было жаль. Жаль, что ей не дали умереть.
Дверь с грохотом захлопнулись. И она заплакала, заплакала, как никогда прежде. И дело было не в Малфое, а в самой Гермионе. Она была слишком слаба даже для того, чтобы дышать.
Вечная боль – вот, что такое жизнь. Испытание, которое выдерживает далеко не каждый. И она была не такой сказочной и красивой, как в любовных романах. Не было ни принца на белом коне, ни замка, ни доброй феи. Гермиона выросла из сказок и столкнулась с реальностью, которая ранила ее не хуже острого лезвия.
А Драко, тем временем, прислонился к деревянной поверхности, слушая плачь Гермионы. Холодными, дрожащими пальцами проводил по лбу, чувствуя прилив крови.
И Малфою тоже было жаль, жаль, что он – такая мразь. Знал, но ничего не мог с этим поделать.
Они оба не заслужили таких страданий. И каждый приспосабливался к ним, как мог. Гермиона вечно плакала, убивая себя. Он же понимал, что жизнь не терпит слабых, и для того, чтобы справится с этим, надо искоренить эмоции из своего сердца, продать душу дьяволу. А для того, чтобы быть королем, как он всегда мечтал, нужно гораздо большее.
Нужно стать дьяволом.
***
Стук, стук.
Тяжелые веки борятся с сознанием.
Стук, стук.
“Вставать. Пора вставать”
Стук, стук.
Ресницы медленно распахиваются.
Стук, стук.
Гермиона ложится на руку, еле открывая глаза. Полночи девушка не могла уснуть от кошмаров: она бежала к Драко, пытаясь спасти его от самоубийства, пока Гарри с Роном неслись навстречу своей смерти, а сладкий голос шептал: “Если бы я не любил тебя – уже убил бы”.
После таких ужасов у гриффиндорки осталось странное ощущение – будто, если бы это была реальность, именно Ленни убил всех ее друзей и Драко. Из-за ревности, чувства собственности и эгоизма. Из-за этого дурного чувства, что, если ты один раз заговорил с человеком, то все, он – твой на веки вечные.
Тяжело вздохнув, протирая грязными пальцами сонные веки, девушка перевела взор на окно. Занавески были раздвинуты, открывая прекрасный вид на лес. Кроны деревьев раскачивались, поддаваясь силе ветра, дождь продолжал идти, заставляя капли стучать по стеклам.
Сил не было никаких. Да и настроения как такого тоже. Лишь грусть, нагнетаемая погодой еще больше, лежала на хрупких плечах девушки. Она лежала на белой, чистой постели, закутавшись в одеяле. В порванной одежде, в земле, в ботинках с дырками. Ей было так спокойнее этой ночью, безопаснее.
Гермиона устало посмотрела на часы: пять часов утра. Заснула она где-то к трем, и осталось впечатление, что она и глаз не смыкала. Хотя так, наверное, и было: кошмары, от которых девушка просыпалась и моментально погружалась в страшный сон, наваливали еще большую усталость.
– Иди сюда, мой милый, – хриплым голосом пробормотала гриффиндорка.
Большой, не голодающий – в отличие от своей хозяйки – кот преодолел расстояние от тумбочки до кровати в три больших прыжка. Рыжие лапы быстро перебрались на теплое место, и кот умостился около головы девушки. Он тихо мурчал, пока длинные пальцы медленно поглаживали животное по животу.
Гермиона смотрела на стену, не думая ни о чем. Мысли словно пропали, и осталась лишь пустота – даже в голове, которая всегда была чем-то заполнена.
Вдруг молния прогремела над Хогвартсом, пустив сноп искорок. Грейнджер подскочила на месте, подбив локтем животное. Кот недовольно приподнял хвост, растопырив когти.
– Извини, – мягко проговорила она, переведя взор на рыжика. – Я случайно, – ее голос дрогнул, и Гермиона пождала губы, чтобы не расплакаться.
“Я не случайно, папа” – смутно пронеслось у девушки в голове, пока она пыталась остановить новую волну истерик.
“Не случайно”
Новый раскат молний, но на этот раз – никакой реакции. Лишь сдавленный крик и мягкое урчание. Кот подползал к хозяйке, охватывая ее своей заботой. Он лег на живот, словно думал, что у Гермионы болит именно он.
Да уж, огромная дыра была примерно там.
Сердце замерло, когда что-то странное послышалось за стеной. Не то сдавленное шипение, не то всхлип. Рука девушки замерла на толстой шерсти, уши навострились. Следующий этап был мощнее: крик раздался на всю башню, отлетая от стен.
Гриффиндорка встала на ноги, смахнув животное на кровать. То обиженно зашикало, но девушка не обратила на это внимания. Мелкими, бесшумными шагами, она подошла к своей двери, прислоняясь горячим лбом. И снова – тяжелый голос, молотом бьющий по голове.
Наверное, Драко снова снятся кошмары. Новые, сильные, плохо действующие. И девушка уже почти отворила дверь, потянув за ручку, как остановилась. Прижалась к стене и съехала вниз. Обхватила себя руками, надеясь на слезы. Но сейчас они не появлялись, и ей приходилось лишь глотать воздух, тяжело дыша.
Они – совершенно одни, брошенные на растерзание судьбы. Одна – в вечном омуте странных ощущений: виновата, нет. Другой – всю жизнь убивающий для сохранности себя и своей семьи. И, когда кажется, что пришел отдых, колесо крутится вновь. И две белки продолжают бешеный бег – по кругу, возвращаясь к одному и тому же. Уже не в состоянии остановиться и сделать передышку.
– Отец! – вырывается у нее.
Девушка резким движением поднимается, пошатнувшись на ногах.
“Дура. Тупая, безмозглая дура!”
Девочка, думающая лишь о себе: о ее чувствах, о ее боли. Совершенно не интересующаяся тем, как папа, как его мать. Отец все еще в реанимации, а жена его? Все также плачет над постелью, роняя соленые слезы на сжатую руку. Просит не умирать, не оставлять ее.
Гриффиндорка бежит к столу: садится, сбрасывает учебники на пол. Достает лист, макает перышко в чернильницу. И приступает к написанию письма.
Что?
Просит прощения, сожалеет. Спрашивает о состоянии, просит прощения. Говорит, что сама нормально – очень за отца переживает, просит прощения. Пишет, чтобы мать как можно скорее написала ответное письмо, просит прощения. Прощается и просит прощения.
Когда она отдает письмо сове – видит, что бумага промокла. Хм… Гермиона и не заметила, как плакала над строками, умоляя о пощаде.
Было семь утра, когда гриффиндорка осторожно шагнула в гостиную. Она не хотела, стыдилась, боялась видеть второго старосту – убитого горем и страданием. Грейнджер и своих несчастий хватало, так еще и этот нарисовался.
К счастью, никого около камина и вправду не оказалось. Тихими шажочками девушка зашла в ванную.
Странно – она показалась старосте незнакомой, чужой. Сколько она не была здесь, в комнате с успокаивающими тонами и приятной водой?
Гермиона небрежно сняла одежду, принимаясь зашивать ее, наставив древко на юбку и блузку. Когда они приняли более-менее приличный вид, Грейнджер залезла в ванную. Только сейчас она поняла, как плохо от гриффиндорки пахло. Скажем прямо: несло.
Простояла она там, кажется, целую вечность: отмыть три слоя грязи, пыли, земли, снега и листьев оказалось не простым делом. Помыла голову, поливая пару раз шампунем с ароматом клубники. Почистила ногти, придавая им округлую форму. Расчесала высохшие кудри, заплетая их в косичку непослушными пальцами.
И – о чудо – в зеркале стояла красивая, молодая, чистая девушка. Со светлой кожей, слегка опухшим лицом и красными глазами, но аккуратная. Прежняя Гермиона.
Грейнджер покрутилась на месте, рассматривая свое тело: сплошные синяки и раны покрывали его. Кожа присосалась к ребрам с такой силой, что их можно было бы разглядеть, наверное, под рубашкой. Ноги не соприкасались между собой, образовывая пространство, через которое квоффл смог бы пролететь.
“Ничего, – пообещала девушка себе, – я вернусь к прежней жизни, и все будет, как раньше”.
“Не будет, – прошептал внутренний голосок в ее голове. – Не будет”.
Гермиона потянулась к одежде, что висела на стойке – другой, новой. Эту она уже давненько не меняла, на удивление. Как оказалось, в достаточно облегающей рубашке она выглядела еще более худой. Нет, даже тощей, с выступающими ребрами. Они прямо-таки врезались в кожу и теперь виднелись из-под одежды. Вздохнув, гриффиндорка заправила рубашку в юбку и надела черную мантию. Хорошо, что в школе есть такая накидка – в ней Грейнджер выглядела еще очень даже ничего, учитывая то, что ткань охватывала ее тело, но была достаточно свободной.
Девушка тихо открыла дверь, но та, как на зло, заскрипела на всю гостиную. Гермиона ударила себя рукой по лбу, поднимаясь на носочках. Быстрыми, почти летящими шагами (нет, прыжками) она понеслась в свою комнату.
“Хоть бы его не увидеть. Хоть бы его не увидеть. Хоть бы его не…”
С грохотом она забегает в свою комнату, облегченно выдыхая. Прислоняется к холодному окну и благодарит неизвестно кого за то, что в это утро девушке посчастливилось не встретить второго старосту.
Легкий порядок в голове Гермионы быстро рассеиваться, когда она добирается до учебников – ни один урок не сделан, а сегодня темные искусства, зельеварение и история. Хорошо, хоть день облегченный – все идут в Хогсмид, уроки сократили.
Грейнджер могла бы по-быстрому сделать домашнее задание, не сходив на завтрак, но она даже не знала его. Не знала ни одного гребанного домашнего задания.
Ругнувшись про себя, она сложила сумку, размышляя над тем, не попросить ли у мальчиков списать. Да, девушка думала над тем, сможет ли за завтраком переписать все себе в тетради. Но, как оказалось, времени для сборов было слишком мало, и Гермиона бежала по коридорам, уже боясь опоздать на завтрак.
Быстрыми шагами она прошла в большой зал, мельком пробежав по ученикам, сидящим за вражеским столом, взглядом. Пэнси, Блейз, Крэбб. Белую голову она не нашла, зато взгляд остановился на другом сидении – там находился брюнет, учтиво разговаривая с какой-то девочкой напротив. Он быстро ел, иногда смотря на гриффиндорксих учеников, словно пытаясь найти там кого-то. Но, разочарованно вздохнув, обращал свой взор обратно на когтевранку. У нее были длинные русые волосы, раскосые зеленые глаза и тонкий, прямой нос. Кажется, Гермиона видела ее впервые.
Грейнджер мгновенно сдвинулась с места, продвигаясь к своему столу. По дороге девушка постоянно поправляла свою юбку, будто та задиралась. Теребила заколку на волосах и трогала плащ, поглаживая значок.
Она с силой бухнулась около Рона, сев спиной к когтевранскому столу. Девушка стала быстро накладывать каши и наливать яблочный сок, положив учебники на стол. Разрезая ножичком пищу, она забрасывала ее в рот вилкой, смотря куда-то в сторону. Ела Гермиона быстро, словно куда-то очень торопилась, хоть на деле даже не помнила, что за урок у них первый.
– Гермиона?.. – наконец позвал Гарри, который замер напротив.
Друг накручивал волосы на палец, держа в другой руке газету. Он решил, в который раз, порадовать себя новостями – теперь уже не о нем, а о Гермионе. Раньше Поттер непременно поделился бы ими с подругой, но теперь сомневался – стоит ли? Никто не знает, как она отреагирует на это. А терять, и без того ухудшенное общение не хотелось.
– О, Гарри! Привет, – улыбнулась она, посмотрев на соседа. Сделав вид, что только заметила его, продолжила: – Как настроение, учеба?
Рон изумлено глянул на Поттера, обменявшись с ним вопросительными взглядами. Первый прошептал губами: “Она сошла с ума?”, но брюнет лишь пожал плечами, внимательно изучая Гермиону.
– Ты издеваешься? – поинтересовался Уизли, отодвинув свою пустую тарелку в сторону. Он многозначительно глянул на гриффиндорку, подняв подол своей мантии с пола. – А?
– Я? – девушка сделала вид, будто поперхнулась. На деле, она продумывала в голове последовательность его вопросов и своих ответов. “Что сказать?”
– Ну, не я же, – фыркнул рыжий.
Ему ужасно не нравились подобные разговоры – бессмысленные, нагнетающие и приводящие к очередной ссоре. Не хватало Рону подруги, и ничего нельзя было поделать с этим. Пусть они ругались, обижалась друг на друга раньше, но общались. Знали секреты друг друга и понимали – чтобы ни случилось, их троица всегда будет вместе, защищать и помогать. Но сейчас этого не было. Рон остался вдвоем с Гарри, и от этого сердце сжималось. Грейнджер стала неотъемлемой частью в их дружбе, и мир без нее казался каким-то другим, неправильным. Более того, она изменилась и отдалялась от них, скрываясь неизвестно где.
– Рональд, у меня все хорошо. Если ты имеешь какие-либо претензии ко мне – пожалуйста, я вся внимание, – медленно, взвешивая каждое слово, ответила девушка. Она даже отложила вилку, повернувшись к другу. – Ну?
– Тебе с самого начала начинать? – шикнул Уизли, сверкнув глазами. – Хорошо, прекрасно! – не дождавшись ответа, прикрикнул он. Но, по обычаю, оглянув зал, опустился на октаву ниже. – Во-первых, ты отдалилась от нас. Не общаешься, не гуляешь. Не спрашиваешь, как мы и что. Ты же даже не знаешь, что произошло с Гарри! Но это не важно, – отмахнулся он на удивленный взгляд соседа. – Тебя ведь это не волнует, так?..
– Во-вторых, – встрял Поттер, передвигаясь ближе. – Ты вечно пропадаешь где-то. И, поверь, библиотеку мы проверяли, – заверил ее друг, многозначительно кивнув. – Ты избегаешь нас, прогуливаешь уроки. Гермиона, мы волнуемся. Что происходит, скажи нам?
– Мальчики… – она слегка улыбнулась. Вот они, настоящие друзья – те, кто и вправду волнуются за нее. А Гермиона и не ценила этого раньше, вечно размышляя о том, как одинока она. А вот нет – нужно было просто оглянуться назад, чтобы увидеть преданных Гарри и Рона.
– Нет, ответь нам! – воскликнул Уизли, настроенный менее дружелюбнее Поттера. – Что, что? В чем причина?
– Ты не хочешь общаться с нами? Если это так, то прямо и ска…
– Нет, Гарри, дело не в вас, – смутившись, пробормотала девушка почти себе под нос.
– А в чем, Гермиона, в чем? Больше не доверяешь нам? Или просто не хочешь общаться?
– Я же сказала, что дело даже не в вас.
– Так в чем причина? Почему ты вечно говоришь загадками? – почти крикнул Уизли, топнув ногой. Яблоко покатилось со стола, падая на пол.
Бум, бум.
Двери снова отворяются и медленной, красивой походкой входит Малфой. С расправленными плечами, ровной спиной. Как всегда вздернутым подбородком. Волосы зачесаны еще сильнее обычного.
Гермиона замерла на месте, сжав в руках стакан с соком. Напряглась, следя взглядом за парнем. Перестала дышать, не отрывая глаз от белого, бледного лица.
Бум, бум.
Выжидающе, на что-то надеясь, продолжает глазеть на Драко. Как он садится за свой стол, на свое место. Натянуто улыбается Пэнси, заводит разговор с Забини. Шутит и берет зеленое яблоко. Делает все, только не смотрит на Гермиону. Даже не приближается взглядом на десять сантиметров.
Девушка быстро отворачивается, заливаясь краской. Да на что она вообще надеялась? Что этот самовлюбленной идиот глянет на гриффиндорку в окружении своих друзей? Пха-ха-ха, вот так шуточки пошли.
– Кажется, я понял, – слегка растянуто, обижено проговорил Поттер, все это время так же следивший за слизеренцем. – Кажется.
– И что ты понял? – задал вопрос Рон, который в это время лазал за яблоком под стол. Пару раз подув на него, положил обратно на тарелку, быстро глянув на стол профессоров.
– Что все дело в этом паршивце. Да, Гермиона?
– Что? – отдернулась она, посмотрев в зеленые глаза Гарри. – Ты что-то сказал?
Но гриффиндорка все слышала, с первой по последнюю строчку. Просто не знала, что ответить на это. Врать своему лучшему другу было так тяжело и непросто для девушки. К тому же, она и не хотела делать этого. А рассказать всю правду – черт, останавливало что-то. Что-то сильное и оттягивающую Гермиону от парней.
– Я так и думал, – закинув картошину себе в рот, пробубнил Поттер, снова закрываясь газетой.
– Что думал? – с нажимом, изображая непонимающую, произнесла девушка.
Но гриффиндорец продолжал игнорировать ее, бегая глазами по строкам.
“И: – Наверное, тяжело тебе после смерти отца, да?
Г: – Да, очень. Я скучаю по нему и…
“Она всплакнула, – пишет Рита Скитер, – было видно, что Гермиона еле держится. Но я продолжила разговор, надеясь не слишком давить на нее.
И: – Что, маленькая?
Г: – Я чувствую, что виновата”.
– Что это ты читаешь? – перегнувшись через тарелки, настоящая девушка, сидящая около Рона, выхватила листы, зло посмотрев на друга. – Тебя же это так отвлекает. Да, Гарри?
Он лишь поджал губы, прожевав еду. Внимательно смотря на подругу, он мысленно пару раз ругнулся.
Вначале Гермиона читала, нахмурив брови. Затем ее рот слегка приоткрылся, а глаза в бешеном ритме бегали по строкам. И в конце, цокнув языком, она отбросила газету на противоположный конец стола. Страницы слегка порвались, останавливаясь около Джинни. Рыжая только заметила подругу и уже хотела помахать ей, как чья-то фигура нависла над ней.
– Если ты думаешь, что я как-то буду реагировать на это, то ты… – начала Грейнджер, но запнулась, заметив более интересное действие.
Той фигурой, что горой нависала над Джинни, оказалась та самая девушка, сидящая напротив Ленни. Она села около Уизли, подвинув парня рядом с ней. Одарив всех удивленных гриффиндорцев улыбкой, девушка начала разговор:
– Что пишут? – ни к кому не обращаясь, спросила она. Голос был холодным, заинтересованным, но слегка отстраненным. – Ах, мы не познакомились? – заметив приподнятые брови не своего факультета, ответила она. – Хм… что же это вы – ни разу не замечали меня на уроках?
– Ты никогда не была у нас, – ответила Джинни, скрестив руки на груди.
– Девочка, я не с тобой говорю. Я постарше тебя, не беспокойся, – кивнула Уизли, которая заморгала ресницами, приоткрыв рот. – Муха влетит, – легонько ударив по подбородку, весело продолжала она. – Ну, что ж. Я, по случайности, села не туда. Здесь курс помладше, видимо, – засмеялась когтевранка, поднимаясь с “отвоеванного” места. – О, – в звуке сложились ее губы, когда девушка увидела Гермиону. Гриффиндорка отшатнулась назад, наткнувшись на Невилла. – Я искала тебя.
Размашистыми шагами она пересекла небольшое расстояние, подходя к свободному месту около Грейнджер. Казалось, что многие ученики замолчали, потому что в зале стало заметно тише. Что это – простая когтевранка вызвала такое?
– Кто это? – прошептала Гермиона другу, который завороженно наблюдал за девушкой.
– Новенькая. Сидела на домашнем обучении, а затем ее родители поменяли свое решение. Конечно же, не без Министерства, ее папа – какая-то важная шишка там.
Девушка округлила глаза, быстро глянув на Гарри. Про домашнее обучение и приход в школу после годовых пропусков она читала, конечно же. Но это были единичные случаи, когда у семьи были какие-то проблемы, или ребенок отставал в развитии. Ни на первое, ни на второе эта дамочка не походила.
– Я – Мария, – улыбнулась долгой, неестественной улыбкой когтевранка. – А ты – Гермиона Грейнджер, так? Наслышана о тебе. Самая умная ученица за последние пятьдесят лет, староста старост школы, – без разрешения присев на свободное место, тараторила она. Длинные волосы красиво лежали на худых плечах. Зеленые глаза внимательно глядели на “собеседницу”. – И, как я знаю, говорить ты умеешь.
– Да, умею, – передразнив голос девушки, ответила Гермиона. Мария приподняла брови, сверкнув глазами. Но продолжила улыбаться, иногда бросая взгляд на парней. – И да, я Гермиона.
– Было приятно познакомиться, Гермиона, – прохладно произнесла собеседница, отворачиваясь к брюнету. – А ты? Сам Гарри Поттер? – губы продолжали изображать подобие улыбки.
– Сам Гарри Поттер, – отрешенно проговорил он. Парень медленно перевел взгляд на Рона – тот сидел с приоткрытым ртом, в открытую пялясь на Марию.
– Собственной персоной, – захохотала она. Через пару секунд эту “шутку” поддержали остальные, и весь гриффиндор заливался смехом, исключая женскую половину. Девушки бросали злые взгляды на Марию, шепчась между собой. – Было очень приятно познакомиться, но сейчас мне пора, – она встала из-за стола под разочарованные вздохи парней. – Как хорошо, что у меня появились новые друзья – Гарри и Гермиона, – как маленький ребенок, хлопнув в ладоши, развернулась спиной к факультету и побежала к Ленни, виляя попой.
– Рон, – обозлено позвала Грейнджер друга, дернув за плечо. Он с удовлетворением наблюдал за когтевранкой, постукивая рукой по столу. – Рон! Не будь глупым.
– А? – забыв про все споры, спокойно переспросил парень, опять поворачиваясь к своему столу. Улыбка сползла с его лица, когда ему пришлось вновь созерцать друзей, а не новоприбывшую красотку.
– Я говорю, чтобы ты забыл о ней. Хочешь ли ты, чтобы история с Флер повторилась? Не думаю. Поэтому выкинь эту легкомысленную девушку из своих мыслей, – ведя монолог, говорила Гермиона.
– М-м-м, – пронеслось над ее головой, – кажется, кто-то ревнует? – захихикала Уизли, обнимая подругу. – Я так давно не видела тебя, куда пропала? – прижав Грейнджер сильнее, прошептала прямо на ухо:
– Или это вы с Малфоем так развлекаетесь?
– Джин, – отдернув рыжеволосую за плечи, шикнула девушка. Она очень любила младшую Уизли, но не хотела, чтобы та лезла не в свое дело. К тому же, касающееся Драко. – Сейчас я здесь, а что было в прошлом не имеет никакого значения.
– Как знаешь, – пожала плечами она.
***
Через пару часов холодный, сильно дующий в лицо ветер встретил друзей на улице. Он раскачивал деревья, создавал волны на озере и пугал маленьких детей. Ученики предпочитали остаться в своих гостиных, нежели брести по такой холодине в Хогсмид. Но Гермиона решительно устремлялась туда, взяв с собой двух Уизли и Поттера. За ними находилось еще с тридцать детей, пока остальные отсиживались в теплых местах.
– Лучше бы и мы остались, – бурчала Джинни, укутавшись в куртку. Она посильнее натянула шарф, зло глянув на старосту.
– Ты можешь вернуться, – ответила она. Гермионе нужно было проветриться от всего произошедшего. И уйти подальше от школы было не самым плохим решением. К тому же, девушка уже, кажется, целую вечность нормально не общалась с друзьями.
– Ой, какие мы, – фыркнула подруга. – Нет уж, раз пошли, возвращаться я не стану. Ну, пришло время спросить, – Джинни сдержала смешок, прижав ладошку в перчатке ко рту.
– Спросить что? – навострила уши Гермона. Ничего хорошего вопросы Уизли не сулили.
– Ну, про тебя и Драко.
– Джинни Уизли! – яростно крикнула девушка. Она вырвала свое запястье из под-руки гриффиндорки и гордо взмахнула волосами.
Нет, ни на какие вопросы по поводу их отношений, самого Малфоя и подобные этим она отвечать не собиралась. Разговаривать о чем-то другом – пожалуйста, но не об этом. Грейнджер же не засовывала свой нос в дела той же Джинни, к примеру. Так пусть и она будет добра заниматься своей жизнью.
– Ну, Герм! Что ты как маленькая? – она нагнала подругу, снова схватив за руку. – Раньше ты все мне рассказывала, а сейчас? Мало того, что отдалилась от меня, так еще и на любые темы злишься и не хочешь говорить.
Девушка остановилась, смотря в красивые, большие глаза Уизли. Она была права, конечно же. И все они – Гарри, Рон, Джинни – винили во всем этом в первую очередь себя. Пусть и наезжали на Гермиону, кричали, но обвиняли себя. За то, что в такое тяжелое для девушки время они бросили ее, оставили. Не понятно кому, не понятно куда. Словно оставили домашнее животное на улице и ушли. Но вернулись через какое-то время. И стоят под дожем, орут на него: “Ах ты какой плохой! Бродил по улицам, бесстыжий! Не возвращался домой!”. Но в душе проносилось: “Прости меня, прости”. И сами понимали, что без этого животного мир уже не тот. Что ужасно не хватает его.
– Ладно, извини, – более мягко сказала Джинни, проведя ладонью по плечу. – Когда захочешь, сама расскажешь, да?
Гермиона кивнула, облегченно вздохнув. Ну наконец-то.
Они зашли в паб, занимая столик подальше от входа. Людей было крайне мало, и женщина у стойки очень обрадовалась их приходу.
– Проходите, присаживайтесь, – заулыбалась она, подлетев к двери. – Чего желают два мистера и их прекрасные миледи?
– Четыре сливочных пива, – пробурчал Рон. Он зло снял свою куртку, повесив на стульчик. Потерев руку о руку, он уселся за стол около Гарри. – Ужасная погода. И почему им вздумалось устроить поход в Хогсмид именно сегодня?
– Это было запланировано заранее, ты же знаешь, – ответила Гермиона, узнавшая о возможности уйти из школы вчера. – А Дамблдор не любит менять своих решений. Тем более, зима скоро, чего ты хотел? Загорать под солнцем небось?
Друг слегка приподнял брови, краем глаза посмотрев на Гарри, но решил промолчать – Гермиона явно была не в настроении. Девушка сидела с опущенными плечами, скрестив руки на груди. Волосы растрепались, а на глазах стояли слезы от сильного ветра. Рядом сидящая Джинни грела руки, дрожа всем телом.
– Ничего я не хотел, не злись, – ответил Уизли, рассматривая помещение: не считая друзей, здесь сидело еще парочка учеников и двое людей в черных одеждах. Странно для заведения, которое всегда переполнено людьми. Хотя, если учесть, какая стояла погода, все можно было привести к логичному выводу.
Вдруг дверь растворилась, пропуская порывы холодного воздуха. Гермиона поежилась, оглядываясь назад. Какая-то девушка вошла в паб с натянутым на лицо шарфом. За ней двинулись два парня.
Гриффиндорка моментально узнала в них Ленни и его дружка, которого видела в гостиной когтеврана.
– Это Мария? – изумился Рон, посветлев в лице. – Да, точно! Это же она.
– Не видел, как они шли сюда, – хмыкнул Гарри, не слишком довольный приходом Страцкого.
– Из-за таких порывов ветра, это не удивительно, – проскрипела Джинни. Она оценивающее разглядывала новую девушку – ее высокую, стройную фигуру, длинные ноги, густые волосы и идеальное лицо. Прям вся такая фарфоровая. Уизли передернуло, и она демонстративно отвернулась.
Гермиона же, наоборот, во всю глазела на тройку, приоткрыв рот – они надвигались к их столу. Она было понадеялась, что они усядутся куда-то в другое место, но Мария, увидев их, очень воодушевилась и шагала точно к друзьям.
– Не против нашей компании? – мило спросила она, легко сбросив верхнюю одежду.
– Нет, – моментально ответил Рон, поднимаясь из-за стола. Он усадил Марию около себя, возвращаясь на место.
– Я так и думала, – облегченно выдохнула она. – Лен, иди сюда! – девушка обернулась, махнув рукой Страцкому. Тот, тяжело посмотрев на гриффиндорцев, подошел к столу, не смотря на Гермиону. – Мой брат очень стеснительный, и, если вы не знаете, его зовут Ленни, – добродушно оповестила она друзей. – Садитесь, чего стоите? – она махнула рукой на свободные места. – Как приятно в этом пабе.
Стойте.
Кто? Кто он ей?
Брат?
Гермиона переглянулась с Джинни, а затем потупила взгляд.
Неужели она – родная сестра Ленни? Тогда этим можно все объяснить. Почему Мария именно к Грейнджер пришла знакомиться с таким интересом. Почему сейчас она решила провести время с ней. Девушка была уверена, что села когтевранка сюда не потому, что Гарри или Рон привлекли ее.
– Родные? – узнал Уизли, смотря, как Страцкий с другом усаживаются на свои места. Хорошо, его не угораздило сесть рядом с Гермионой – она бы тут же пересела.
– Не-ет, – протянула она, махнув рукой. На секунду ее взгляд остановился на Грейнджер, но затем она снова посмотрела на Рона. – У нас мамы были сестрами. Его фамилия теперь Страцкий, а моя – Финч.
– Как интересно, продолжай, – опустив подбородок на руку, попросил Рон.
– Ну, в моей семье были вейлы. И я процентов на сорок так же вейла, – захихикала Мария. Она провела рукой по идеально ровным волосам, а затем спросила: – Так холодно. Есть ли здесь что попить?
– Да, будешь сливочное пиво? – спросил Рон, который во второй раз вскочил со стола за эти три минуты. – Тебе заказать?
– Пожалуйста. И моему брату с Карлом так же. – Уизли побежал к стойке.
Нависла долгая, неудобная тишина. Напряжение передавалась от одного ученика к другому, отражаясь на их лицах. У каждого была своя причина: у Гермионы ненавидеть Страцкого, у того любить девушку. У Гарри странное чувство того, что он хочет ударить когтевранца по лицу, размазав по стене. Мария зло поглядывала на Грейнджер, проговаривая про себя гадости. Только Карлу было все равно, сидел себе мирно и книжку читал.
Гермиона настойчиво избегала встречи взглядом с Ленни. Она и боялась, и не хотела, и было слишком противно смотреть в его глаза. Глубокие, бездонные.
– Вы похожи, – заметила Джинни, обратившись к Страцкому. Тот усмехнулся.
– Формой лица. Но цвет волос и глаз у нас, к сожалению или радости, разные, – мягко ответил он.
Грейнджер поджала губы. Как же этот голос напомнил ей первый день их встречи – когда парень помог ей и проводил до гостиной. Тогда казалось, что этот человек – идеальный. Такой тихий, вежливый, умный, умеющий неплохо шутить. Но первое впечатление обманчиво – гриффиндорка в этом уже убедилась.
– Вот, – сказал появившийся Рон. Он расставил четыре бокала – Марии, Гермионе, Джинни и Гарри. – Сейчас принесу остальные.
– Спасибо, – широко улыбнулась когтевранка, подмигнув Уизли. Тот, отходя назад спиной, наткнулся на стул и чуть ли не упал, засмеявшись на весь зал.
Грейнджер закатила глаза. Как же она не любила девушек, подобных Марии. Они всегда умели общаться с парнями, завораживать их одним только своим видом. И, такие, как Рон, теряли над собой контроль, мечтая, чтобы она хоть раз посмотрела на них.
Она задумчиво перевела взор на Гарри – ему тоже понравилась новенькая, но он явно не получал того удовольствия, что Рон. Парень не стремился угодить Марии, показать свою заботу или умение шутить, нет. Он просто наблюдал за смешными попытками Рона.
Мурашки пробежали по спине Гермионы, когда она заметила пристальный взгляд когтевранки. Та уже не смотрела так же весело и мило, как делала это обычно. Холод засверкал в ее зеленых глазах, а брови слегка приподнялись. Губы изогнулись в недовольную дугу, но тут же распрямились, когда Грейнджер посмотрела на Марию. Та сделала вид, что просто пробегает взглядом по лицам новых “друзей”, поэтому моментально глянула на Джинни.
