Текст книги "My December (СИ)"
Автор книги: Nina16
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 48 страниц)
Так будет лучше.
– Я не это… Черт! – процедил он, ударившись. затылком о стену. – Дело даже не в тебе самой, Грейнджер! Дело в твоей крови.
Глаза Гермиона сначала расширились, а затем наполнились неистовой яростью, которую девушка не испытывала много лет.
Из-за крови, значит? Ах да, конечно же. Мы же такие классные, родились в самой богатой семье магов. Мы чистокровные, мы можем манипулировать людьми. Мы можем оскорблять и унижать “низший” слой населения.
Да куда там такой грязнокровке, как она, до таких высот!
– Ах, так дело в этом! Кто бы сомневался? Боишься замарать руки, да? Я – грязь для тебя, ничто! Каждый раз ты даешь мне надежду хоть на что-нибудь, а затем безжалостно разрушаешь ее! Когда-нибудь ты останешься один. Ты будешь тонуть в своем болоте, моля о помощи. Вот только запомни, меня рядом не будет! Ты будешь звать, падать все глубже, пока не задохнешься. Ты такой же, как и твой отец: жалкий, мерзкий, эгоистичный трус! Ты ничем не лучше, а даже хуже, ты…
– Не смей такого говорить о моей семье! Ты не смеешь, Грейнджер, никто не смеет! – выплюнул он, сжав зубы.
Но Гермионе было все равно, она хотела высказать этому человеку все, что думала. И ей совершено плевать, о ком шла речь. Будь то сам Малфой, его родители или друзья. Да будь это его сова.
Плевать.
– Не смею? Серьезно?! Тогда скажи мне, что он хороший отец. Скажи, что он любит тебя. Что говорил, как гордится тобой. Скажи, что он не причинял тебе боль! Скажи это, глядя мне в глаза! – крикнула Гермиона, смотря на поменявшееся лицо Драко.
В глазах теперь читалась не злоба, а боль. Слезы застыли на ресницах. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но не смог.
Она лезет в его душу без его разрешения. Лезет и выковыривает все оттуда, показывая ему.
Тупая Грейнджер.
– Сейчас Я сделала тебе больно, точно также, как делаешь мне ты. Только я – первый раз, а ты – изо дня в день, – прошептала она, прикрыв глаза от боли.
– Никогда больше не открывай свой поганый рот в адрес моей семьи… – процедил Драко с совершенно опустошенным видом. Парень часто заморгал, а потом посмотрел прямо на Гермиону. – Ты мне не ровня, ясно? Ты – грязнокровка, которая влезает не в свое дело. То, что дозволено мне – не дозволено тебе. Ты никогда не сможешь подойти ко мне даже на шаг ближе. Мы не можем даже…
– Никаких нас, Малфой. Я поняла. Никаких нас, – сказала девушка хриплым от слез голосом. Сейчас она хотела умереть, лишь бы не чувствовать этого. – Ты можешь больше не смотреть на меня. Никогда.
Комментарий к
Принимается критика в любой форме. Оставляйте, пожалуйста, комментарии.
Дороги мои, мы поднялись на 12 позицию в ТОПе по жанру “ужасы” и на 28 по жанру “фантастика”. Спасибо Вам)
========== Часть 10 ==========
Ей было больно.
Девушка лежала, уткнувшись в белую подушку. Она сдерживала всхлипы, чтобы он не услышал.
Драко даже не понимает, как больно ей сделал. Какую ненависть пробудил в ней. Какое невероятное желание мести зародилось где-то внутри.
В голове появлялись картинки о том, как все могло бы быть. Как они могли бы лежать в ту ночь, обнявшись. Как тепло его тела согревало бы ее. Как на следующий день они ушли бы на занятия, поцеловав друг друга. И от этого сердце сжималось еще сильнее.
Слезы не останавливались, наворачиваясь на усталых глазах. Легче не становилось, душевная боль становилась все больше. Гермиона не могла заснуть. Вцепившись острыми ноготками в своё тело, она оставляла на нем глубокие порезы и царапины. И все думала о Малфое и его словах.
Как бы гриффиндорка хотела, чтобы все изменилось, чтобы все было по-другому! Как раньше. Когда жизнь медленно перетекала в череду событий. Когда сердце не испытывало тех мучений, что чувствует сейчас.
Она его ненавидит, и точка. Всем телом, всем нутром. И эта лютая ярость зарождалась в сердце, разносясь по всему организму. Оставаясь сидеть глубоко в голове.
Но все мы знаем, что здесь было нечто большее, чем просто ненависть.
Их влекло друг к другу, как бы Малфой не хотел это остановить. Он был маленьким ребенком, который держался за поручни коляски, не желая выходить из теплого места. Драко понимал, что от этого никуда не деться, но продолжал сопротивляться всеми силами, отключая чувства. Подавляя все желания.
Он приходил к ней, а затем посылал куда подальше, забывая, что явился сам. Разбрасывал учебники по столу и уходил, забыв о них. А когда возвращался, кричал, что это она устроила бардак. Не делал уроки, обвиняя гриффиндорку в том, что она мешает ему. Парень не задумывался о том, как это скажется на Грейнджер. А она медленно угасала, закрываясь в своих страхах и комплексах. Ощущала все с повышенной чувствительностью, веря в каждое слово, сказанное им. Во все оскорбления и ложь. Слушала, плакала и принимала близко к сердцу.
Интересно, сожалеет ли он о том, что сказал?
Наверное, нет. Драко всегда было плевать на всех и все. А на такую грязнокровку, как она, и подавно. Сожаление еще нужно было заслужить, чего староста пока не сделала.
Но разве гриффиндорка это заслужила? Все это?
Конечно же, нет. Все мучения, которые она испытывала, были уроком для девушки. Она должна была переступить через себя, чтобы открыть в себе что-то новое. Пропустить этот плохой месяц, начиная жизнь заново. Но Гермиона не могла. Она оставалась в своем треклятом мире, будто замирая на месте. Дни крутились вокруг ее затуманенного мозга. А она все сидела, сложа руки, вглядываясь куда-то вдаль.
Зачем Гермиона впустила его так глубоко в свою душу? Потому что добрый человек? Хорошая душа? Или она просто не умела долго обижаться на все иронические подколки, пущенные в ее сторону?
Думаю, дело не в этом. Всего лишь что-то случилось с ее мировоззрением, переключая ее саму. В другое русло, в другие эмоции.
Она для него была просто игрушкой, а он для нее… А действительно, кто он для Грейнджер?
Враг? Любовник?
Наверное, и то, и другое. А вот девушка для Драко – только грязь, прилипшая к обуви. Которую хочется отряхнуть с себя, со злостью смотря вниз.
Вдруг тишину прервал отчаянный крик Малфоя. Девушка охнула, подскочив на кровати. Гермиона тут же поднялась, направляясь к двери.
Взявшись за дверную ручку, она остановилась. Он орал что-то, срывая горло. Еще громче, чем обычно. Кошмары, посещавшие его так часто, не переставали покидать расслабленную голову во сне. Драко будто умолял мысленно, чтобы кто-то вытянул его изо сна. А она, дрожа, стояла у выхода. Слизеринец теперь один, наедине со своими демонами. И Гермиона решила, что не придет к нему, как всегда. А останется у себя, вслушиваясь в каждый шорох за стеной, чтобы убедиться, что с Малфоем все в порядке. Она будет волноваться и, наверное, если услышит просьбы спасти его, сорвется с места, врываясь в его панические страхи. Вытягивая однокурсника оттуда прикосновениями и отчаянными мольбами. Но пока она не сделает этот шаг навстречу к нему. Нет.
А он все продолжал кричать, колотя руками по постели. Мама, дом. И этот сумасшедший бег. Ненормальный сон, плач. Стоны и ругательства.
Проснувшись, Драко оглянулся по сторонам, надеясь услышать запах шоколада. Взволнованные глаза и теплые руки, лежавшие на нем. Успокаивающий шепот, и второе тело на мягких простынях. Это было его утешением, которое получал парень после ужасных минут.
Его сердце колотилось, а в голове отдавалось сильное биение. Одеяло было влажными от холодного пота. Парень все ждал торопливых шагов, но ему вторила тишина. Гробовая, убивающая его внутренний стержень. Он вдруг стал бояться темноты, окружающей его. И того странного звука, вдруг появившегося в его голове. Это молчание, которое нарушало его сбившееся дыхание и приглушенные всхлипы Гермионы.
Мерлин, как же Малфой не хотел их слышать! Он прекрасно знал, как ей будет тяжело, но давил на больные места. Драко думал, что так нужно. Но сейчас ему хотелось обнять ее, прижать к себе, зарываясь в непослушные волосы. Просто знать, что он нужен кому-то на этом свете. Что кто-то сможет дарить ему любовь, не прося ничего в замен.
Но с каких пор он стал жалеть грязнокровку?
Это уже не важно. Эти страдания не приносили ему удовлетворения. Они ранили Малфоя где-то в глубине души. Страдания Гермионы, в которых был виноват он сам.
***
За окном барабанил дождь, время от времени слышались раскаты грома. Капли стекали по стеклу, с силой ударяясь, а затем падали на землю. Они отзывались в ее голове тяжелым грохотом.
Гермиона стояла перед зеркалом, глядя на свое отражение. Вечно усталые глаза, впалые скулы. Вьющиеся волосы, лежащие на худых плечах. Она должна быть сильной, ведь так? Разбитой в душе, но сильной для других.
Сейчас девушка произнесет парочку заклятий и снова станет нормальной. Будет фальшиво улыбаться, делая вид, что все в порядке. Так было всегда.
Надо играть, чтобы другие не заметили твою слабость.
Гермиона покажет, что ей, как и самому Драко, плевать на то, что произошло вчера. Ему же все равно? Значит и гриффиндорке тоже.
– Сrines! – произнесла Грейнджер, взмахнув волшебной палочкой. Волосы немного разгладились, спадая волнами на узкую спину. – Hilaritate! – постепенно синие круги под глазами разгладились, а на бледных щеках заиграл румянец.
Гермиона улыбнулась своему отражению, чувствуя, как бешено стучит сердце. Улыбка была натянутой, но она понравилась девушке. Почему-то… Такая простая и легкая.
Пару раз глубоко вздохнув, Гермиона направилась к выходу, моля Мерлина о том, чтобы не увидеть Драко.
Если это случится, то она разрыдается на месте. А зачем ей это надо? Грейнджер была расчетливым человеком с логичным мышлением. А это подразумевало, что, чем меньше она будет думать о Малфое, чем меньше будет на него смотреть, тем больше вероятности, что девушка о нем забудет. А такие внезапные стычки приведут к очередной ссоре или еще чему-нибудь похуже. Так что, оптимальным вариантом было просто избегать это, как делали все умные люди.
По крайней мере, она на это надеялась.
Небольшими шажками, стуча каблучками, Гермиона подходила к Большому залу. Тыквенные головы и чучела больше не “украшали” Хогвартс. Девушке только нравилось это, потому что так ощущала она себя гораздо спокойнее. Без всех этих шуточек и ужасов, которые они делали. Но была и еще одна причина: староста не хотела напоминать себе о минувшем празднике, обошедшемся ей самым худшим днем.
За Гриффиндорским столом сидели почти все. Они уминали завтрак, переговариваясь о Хэллоуине. На некоторых до сих пор остались следы позавчерашней ночи: порезы, раны. На одном парне даже остались рожки, которые словно приросли к его голове.
На другие факультеты она решила не смотреть. Но так тянуло повернуть голову влево и увидеть такие привычные глаза, отливающие хрусталем. Платиновые волосы, выделяющие парня среди остальных. Зеленое яблоко, зажатое в большой ладони.
Всего одно движение, и девушка увидит его.
Одно движение.
Драко.
Она уже была готова сделать это, как чья-та холодная рука схватила ее, потянув на себя.
– Джинни! – удивленно выдохнула Гермиона, улыбнувшись краешком губ.
Огненно рыжие волосы были немного растрепанны после прошлой прически. На персиковой коже раскидались милые веснушки, делая ее очень милой. Зеленые глаза Уизли бегали по одежде старосты.
– Я так рада тебя видеть! – пропищала Джинни, прижав подругу к себе. – В последнее время ты постоянно где-то пропадаешь. Мы с тобой не говорили уже целую вечность, – вещала та, оглядываясь по сторонам. И было совершено не важно то, что только вчера они беседовали в Большом зале.
Отстранившись от рыжей, Гермиона виновато опустила голову. Она и впрямь мало времени уделяла друзьям, но теперь это изменится. Она решила, что это не дело – так пренебрегать дорогими ей людьми. А особенно менять их на какого-то Малфоя! У которого нет интересов, кроме как затащить тебя в постель.
По вечерам они смогут сидеть около камина, глядя на танец огня, разговаривая часами ни о чем, как раньше. Или делать уроки вместе и смеяться над чем-то. Или дурачиться, просто радуясь жизни. Она положит ноги на удобный пуфик, взяв в руки книгу. А Джинни будет рассказывать новые сплетни школы, закрываясь волосами от Рона, что готов подслушать любую беседу.
– Прости, Джин… Все эти новые обязанности, я совсем не успеваю проводить время с вами, – прошептала Гермиона, сжав руку девушки.
– Ничего, просто я скучаю… – пролепетала рыжая. – Как найдешь время – приходи.
– Конечно, – сказала Грейнджер, – у меня как раз свободна эта неделя.
Гермиона подошла к столу, где Гарри и Рон пили какую-то непонятную фиолетовую жидкость, которая, надо сказать, выглядела не очень аппетитно. Поттер кривился, заедая ее яблоком. А Уизли наоборот: с улыбкой допивал, не обращая внимание на происходящее вокруг. “Пророк” лежал у его локтя, светя новой статьей о Гарри Поттере. Девушка не уделила ей ни минуты внимания, считая это ненужной тратой времени.
– Привет, – сухо сказала она, усаживаясь рядом.
– Привет, Гермиона, – пробурчал Рон, делая глоток этой дряни. Гарри тоже кивнул, поздоровавшись с девушкой.
Гермиона взяла себе пару сдобных котелков и теплое молоко. Она ковыряла вилкой в тарелке, не желая есть. Шоколадная выпечка была благополучно размазана, а на столе то и дело красовались остатки тортика. Но, сделав глоток теплой жидкости, гриффиндорка слегка улыбнулась. Молоко приятно обволакивало организм, согревая его. То, в чем Гермиона так нуждалась сейчас.
– С тобой все в порядке? В последнее время ты какая-то странная, – промычал Гарри под согласные кивки рыжего.
Грейнджер закатила глаза и перевела взгляд на мальчиков. Да, именно сейчас она все и расскажет.
– Вы говорите мне это каждый день. Я просто устала, – постаралась сказать гриффиндорка, как можно спокойнее. Она снова сделала глоток, прикрыв глаза.
– Может, мы говорим, потому что ты действительно каждый день такая? – озабоченно проговорил Поттер, хрустнув куском фрукта.
– Я очень сильно устаю, правда. Все в порядке.
Грейнджер ненавидела саму мысль о том, что она им врет. Это было тем, что она пыталась убрать у себя как можно больше с самого детства. Ведь ложь – смертный грех. Но так было надо. Никто не должен знать, что происходило тогда. Это ее секрет, ее ошибки. Она уже один раз доверилась, а получила что?
Жалела ли Гермиона о том, что было между ней и Малфоем?
Это были самые лучшие и самые худшие моменты в ее жизни. Драко на секунду делал девушку счастливей, и, в тоже мгновение, разбивал ей сердце. И делал это словно назло, давя на не зажившую рану.
Жалела ли она?
Нет.
Было ли ей больно?
Да, очень.
Хотела ли Гермиона почувствовать губы Драко на своих?
Безусловно.
Тогда было ли это ошибкой? Или же простой необходимостью? Какой-то немыслимой потребностью в другом человеке? Пусть в таком бездушном и холодном?
Но это было так.
***
Грейнджер сидела за партой, накручивая волосы на ручку. Ее мысли улетали далеко из класса, возвращаясь к Хэллоуинской ночи. Перед ее глазами мелькали фрагменты, где они танцевали. Где ее красное платье медленно волочилось за своей обладательницей, пока черный плащ строго сидел на парне. Его спокойный взгляд и уверенные движения. Легкая музыка и непринужденность. Все было гармонично и легко. До определенного момента.
Она чувствовала взгляд Драко на себе каждой клеточкой тела. Он пугал ее и возобновлял чувства к этому человеку. И девушка впивалась пальцами в стол, заставляя себя смотреть прямо.
Его серые глаза изучали Гермиону. Скользили по тонкому очертанию фигуры под мантией, по худеньким рукам, длинным пальцам. По волосам и боковой стороне лица.
За весь день он ни разу не увидел ее огромных карих глаз, обрамленных густыми ресницами. Она не повернулась в его сторону, не уделила хоть мгновение своего внимания. Девушка делала вид, что его не существует на этой планете.
Драко выводил тот факт, что она совсем его не замечала. Ходила за своими Уизлом и очкариком, а на него даже не смотрела. Как будто Малфой – пустое место, ничто.
Гермиона наклонилась, старательно записывая что-то в конспект. Волосы упали на плечо, оголяя шею. Парень мог разглядеть ее ключицы, вены, в которых пульсирует кровь.
И он подумал о том, что это – чертовски красивый профиль.
Казалось, парень изучил каждый миллиметр ее лица, каждую родинку. Складку на одежде и длинную мантию.
Грейнджер переминалась с места на место, чувствуя его напористый взор. Она то и дело вздыхала или оглядывалась по сторонам в поисках кого-то. Но ни одного раза даже не глянула на его парту, за которой также сидел Забини. Он перебрасывался записочками с Пэнси, но парня это совершено не интересовало.
Малфой видел, как Грейнджер засмеялась, когда рыжий шепнул ей что-то на ушко. Как она дарила Уизли свою гребанную улыбку, которую ему не суждено было получить в свой адрес. Как этот урод ненароком дотрагивался до Гермионы, а она даже не отдергивала руку. Все происходило на его глазах, а Драко не мог ничего сделать, чувствуя, как злость пробегает по всему телу.
Все внутри кипело. Драко был готов разделать Уизли на кусочки, а из костей соорудить игрушечный домик. Он хотел врезать ему за ту возможность, которую не имел Малфой. Хотел прикасаться к ней при всех, говорить с ней в классе. Делать все что угодно, не задумываясь о чужом мнении. Чтобы она была равной ему, как та же Паркинсон.
Парень бросил суровый взгляд на спину брюнетки, думая, что она не достойна общения с ним. Но эти мысли быстро развеялись, когда он услышал тоненький голосок:
– Профессор МакГонагалл, – девушка подняла руку, посмотрев на Минерву.
– Да, мисс Грейнджер. Вы не понимаете задачу, поставленную мной? – женщина повернулась лицом к ученице, переставая писать на доске.
– Н-нет, – Гермиона завела прядь за ухо. – Мне нужно выйти, – она перевела взгляд на дверь, а потом снова глянула на профессора. – Пожалуйста.
– Конечно. Только не надолго, мисс Грейнджер, у нас важная работа, – хмуро ответила Минерва, продолжая палочкой писать что-то на доске.
Девушка кивнула и вышла из класса под смех слизеринцев. Интересно, что такого смешного было в этой ситуации? Или их веселит все, что происходит с Гриффиндором? Если так, то они еще тупее, чем думала Гермиона.
Она вздрогнула, когда услышала звук открывающейся двери. Гриффиндорка на секунду остановилась, но затем пошла дальше, не обернувшись.
– Грейнджер.
Холод пробежал по спине. В тело будто ударили электрошоком, разнося миллионы искорок по ногам и рукам. Девушка дернулась в сторону, разворачиваясь к парню.
Серые глаза спокойно смотрели на гриффиндорку. Приподнятые брови говорили о каком-то вопросе, что крутится у Малфоя в голове. Он стукнул костяшками по стене, проводя внешней стороной руки. Парень вновь приблизился, оставляя между ними расстояние протянутой руки.
– Что?
Гермиона сама удивилась, как прохладно прозвучал ее вопрос. Такой железный и безразличный. Лицо не выражало ничего, кроме возмущения. Подбородок был гордо приподнят, а глаза с презрением рассматривали второго старосту. Ведь она опаздывала на занятие, а какой-то ученик решил ее задержать.
Неужели она научилась скрывать свои эмоции так же, как делал это слизеринец?
Наверное.
Подумав об этом, Гермиона чуть не улыбнулась. Уголки губ задрожали, а легкая радость пробежала в карих глазах. Она прикусила внутреннюю часть щеки, посмотрев в пол.
Она играет не хуже Драко.
– Ты действительно подумала, что мне нужно от тебя что-либо?
Парень подступил еще на один шаг, сжимая пальцами палочку в кармане. Его сердце уравновешенно билось, а состояние было стабильным. Впервые он не ощущал презрения, ненависти или ярости к грязнокровке. Просто стоял и смотрел на нее, как на витрину.
Взгляд Малфоя медленно опустился вниз. Он пробежал по ключицам, груди, талии, ногам. Потом неспешно повторил это пару раз, пока не остановился на лице.
Даже с такого расстояния парень видел маленькие веснушки, расположившиеся на носу. Слегка приподнятые брови, и нахмуренный лоб. Выгнутую линию прикушенных ею губ.
– Тогда зачем?..
Девушка сглотнула, медленно отступая назад. Руки вытянулись назад, чтобы предохранить столкновение со стеной, как это бывало обычно. Она не хотела, чтобы Драко смотрел на нее, трогал, подходил хоть на сантиметр ближе. Ей не хотелось никакой близости с ним, но Малфой делал то, что считал нужным. То, в чем нуждался он сам.
Шаг. Еще один.
Стук каблуков об пол, отбивание какого-то ритма в голове. Холодный взгляд безразличных глаз. Тонкие пальцы руки, что больше не находились в карманах. Палочка небрежно торчит оттуда, словно напоминая о своем существовании. Гермиона невольно прислонила ладонь к внутренней стороне кофты, нащупывая в ней свое древко.
– Я задаю тебе вопросы, а не наоборот.
Она нахмурилась, прищуривая глаза. Такая постановка вопроса девушке совсем не нравилась. Что же, Драко может узнавать все, что ему нужно, а она – нет? Так дело не пойдет.
Грейнджер наконец наткнулась пальцами о стену, вздрогнув. Она моргнула глазами пару раз, пытаясь найти конец прохода. Ее ноги медленно ступали вбок, двигаясь по прямой линии.
– Опять не боишься?
Издевательский смешок. Еще шаг, и ее остановка. Гриффиндорка замирает на месте, с испугом смотря в серые глаза. Зрачки то уменьшались, то увеличивались, задерживая Гермиону на том метре, где она находилась.
– Да? – снова спрашивает парень, подходя ближе.
Удар туфель, еще один. Совсем близко. Так, что можно удариться носами.
Она прикрыла веки, вдыхая знакомый запах. Легкий и ненавязчивый. Карамель и кофе. Он проникает девушке под одежду, сдавливая все тело с невероятной силой. Ей тяжело дышать, и Гермиона выдыхает теплый воздух прям в раскрытый рот Драко.
Гриффиндорка собирается сказать что-то, но прикусывает губу. Ее зрачки останавливаются на губах Малфоя. Он следит за ее действиями, приближаясь на миллиметры. Незаметные издалека, но такие ощутимые бедной девушкой, что вжалась в стену. Опустила плечи и немного сползла вниз. Стала внезапно ужасно низкой для слизеринца. Маленькой и пугливой девчонкой.
– Признай это. Ты боишься меня.
В глазах Драко появился недобрый огонек. Он смотрел на ее тело так, будто раздевал в мыслях. Делал все, что хотел под оглушительные крики грязнокровки. Парень усмехнулся при таких мыслях, внимательно посмотрев на лицо девушки. Она сжала зубы, чтобы Драко не услышал их стука.
– Признайся. Ты хочешь меня.
Гермиона вопросительно приподняла брови, скривив губы. Искры будто пролетели между ними, зля Малфоя. Такой вызывающий взгляд совсем не нравился ему. Что-то грязнокровка совсем разошлась.
Слизеринец медленно опустил взор на маленькие губы. Они подрагивали. Снова ядовитый вкус шоколада. Проникающий в сознание парня, лишая рассудительности. Все эмоции превращаются в одну единственную – желание завладеть этой поганой Грейнджер, чтобы этот треклятый запах остался на нем. Чтобы он пах так же, как и она.
Длинные пальцы дотрагиваются до теплой шеи. Неспешно проводят, останавливаясь около уха. А затем снова бродят где-то между каштановыми волосами, зарываясь в них. Вторая ладонь мягко ложиться на худую талию. Девушка будто прогибается под тяжелой рукой, тяжело вздыхая.
– Боишься.
Едкий взгляд и холодный вздох.
– Хочешь.
Она прикусывает губу, а он не сдерживается. Сильнее прижимая девушку к себе, впивается в нее со всей силой. Даря Гермионе не нежные и романтичные поцелуи, но ярость и злость, копившиеся в нем, собираясь с каждым днем все больше. Драко будто заглатывает ее всю, забирая терпкий вкус шоколада.
Если раньше Грейнджер нравилось это, она хотела заполучить хоть один не презрительный взгляд в свою сторону от этого человека, то сейчас все словно поменялось. Ей было неприятно каждое прикосновение, каждый чертов вздох. Эти горячие губы, что целовали ее.
Ей было попросту больно. Потому что, наверное, что-то случилось с Драко, и ему опять плохо. И он пришел, пытаясь найти утешение в девушке, действительно чувствующей что-то к нему. Слизеринец нуждался лишь в легком унесении из этого мира, забываясь с Грейнджер. Лишь она могла отвлечь от всех проблем, навалившихся на парня в этом году.
Гермиона отрывается от него, выставив руку вперед. Малфой удивленно смотрит на нее, глазами требуя продолжения. Девушка говорит спокойно, но с дрожью в голосе:
– Никаких нас. Ты помнишь?
И она уходит, зарываясь в себя. Закрываясь там, исчезая на месте. Бросает его, как всегда делал парень. Оставляет его одного испытывать разочарование и удушье. Остается только поглощать запах шоколада.
В конце коридора стоит другой парень. Долгим взглядом он провожает гриффиндорку. Затем спокойно смотрит на спину Драко, упершегося руками в стену. Ничего не говорит и так же уходит, промолчав. Он все видел и непременно расскажет об этом кому надо. Пусть только придет время.
***
Темнота поглощала все, что было в комнате. Шкафы, стулья, столы. Ненужные книги и вещи. Растворяла в себе все, даже людей. Двух мужчин, что восседали на своих местах напротив друг друга.
Один боялся, сжимая в руке палочку. Пальцы дрожали, а зубы стучали, разносясь по всему зданию. Он пытался это скрыть, но второй человек прекрасно слышал все. Он ощущал невероятный страх, который полностью проник в первого мужчину. И второму нравилось это. Безумно нравилось.
– Ты знаешь, Люциус, – холодно начал он. От такого тембра, расстановки слов все волосы поднялись дыбом у первого мужчины, но он не подавал виду, задирая подбородок. – Нарцисса очень слаба, я правильно понимаю?
Неуверенный кивок, и глаза, полные ужаса, смотрящие на что-то, движущееся по полу. Длинная змея ползала под широким столом, издавая шипение. Она направлялась к своему господину, проползая мимо хозяина дома.
– Да, мой повелитель, – дрожащим голосом пробормотал первый мужчина, еще сильнее вцепившись ногтями в древко. – Но я всеми силами пытаюсь найти…
Второй мужчина поднял худую руку, заставляя хозяина дома замолчать. Его долгий и холодный взгляд уставился на змею, которая остановила свое движение. Он наклонился к ней, поглаживая по чешуе. Нагайна шикнула языком, собирая свой хвост кольцами.
– Она слишком слаба для Пожирателя, – парировал Волан-де-Морт, посмотрев на первого мужчину. Он выжидающе распрямился, поднимаясь на ноги. В правой руке была зажата красивая палочка, на которую он и перевел взор. – Тебе не кажется, Люциус?
– Да, мой повелитель, так и есть.
– И у тебя есть предложения по этому поводу, Люциус?
Темный лорд облизнул маленькие губы уродливым языком. Он прошипел что-то змее, которая тут же возобновила движение. Она направилась к первому человеку, неспешно скользя по полу.
– На меня смотри, Люциус. Прояви уважение.
Малфой еле-еле оторвал взгляд от твари, что двигалась к нему. Каждый сантиметр, что она преодолела, будто вел к смерти мужчину, сжавшегося на стуле до размеров маленького ребенка. Но темные зрачки Волан-ле-Морта пугали его еще больше.
– Нет, темный лорд, у меня нет.
– Я так и думал. Ты так же бездарен, как и все, – яростно крикнул тот, вскинув руку вверх. Люциус дернулся, боясь, как бы древко не было наставлено на него. – Но хорошо, что имею я. Докажи свою верность, – уже спокойнее говорил повелитель. – Найди мне нового пожирателя. Верного, храброго, умного. Или же… – он посмотрел на длинную тварь, – прояви честь – отдай своего сына мне.
Комментарий к
Принимается критика в любой форме. Оставляйте, пожалуйста, комментарии.
========== Часть 11 ==========
Гарри ковырял ложкой в пунше, подперев рукой подбородок. Есть совершенно не хотелось, аппетит куда-то пропал. Настроение было ужасным, и парень ощущал, как истощен внутри. Все, что происходило, очень утомляло гриффиндорца, как бы он не хотел отрицать это.
”Ежедневный пророк” подставлял как и Дамблдора, так и самого Гарри. Все те статьи, в которых говорилось про ужасного Поттера, разочаровывали его. Где указывали на недостатки Дамблдора, вспоминали все оплошности. Парень ужасно бесился по этому поводу. Хоть Гермиона и говорила, что не стоит думать о таких глупостях, как газеты, он не мог перестать ходить повсюду с мыслями о сплетнях. Почему все были будто обязаны подставить мальчика-который-выжил и профессора, говорящего правду? Это что, стало новой модой – унизить двух людей, понимающих происходящее? Как же были глупы все те, кто отрицал восстание Темного лорда. Ведь они пытались найти утешение в дурных статьях, где обвиняли Гарри и Дамблдора. Они думали, что Министерство говорит правду, хотя где-то в глубине души боялись, что все это обернется им боком. И твердо понимали – каким бы министр не был знающим, он не может утверждать обратное в произошедшем на турнире.
Мальчик много раз пытался заговорить с профессором, который, казалось, специально не подпускал к себе Поттера. Но все казалось напрасным. Директор был занят чем-то, не уделяя внимания ученику. Он всегда находил какое-то срочное дело, даже если парень просил о помощи. Дамблдор все это пропускал сквозь себя, пуская на самотек все события.
Он остался совсем один.
Не смотря на то, что у него были рядом друзья, есть вещи, с которыми Гарри надо разобраться в одиночку.
Он, конечно же, мог бы посоветоваться с Гермионой, как делал раньше. Она умная девочка, которая могла дать дельный совет в различных ситуациях, но та так отдалилась от них, проводя время неизвестно с кем и неизвестно где. У нее тоже вдруг появились планы на недели вперед, и девушка всегда выгораживала себя фразой: “Я – староста. У меня полно обязанностей”. И снова убегала, закрывши лицо густыми волосами. Пусть она была очень трудолюбивой и не могла подвести профессора, но у Рона не было такого перегруза, как у гриффиндорки. Даже четверти всего того, что имелось у нее. К тому же, она перестала появляться в библиотеках, в коридорах, за большим столом. Подруга не гуляла с друзьями на улице, не поучала и не говорила, что пожалуется кому-то на их поведение. Ее словно совершенно не волновало, что они вытворяют. Однажды Уизли и Поттер даже решили специально сделать то, что было запретным в школе, но Гермиона никак не отреагировала на это. Лишь поджала губы и ушла куда-то вновь.
Поттеру было страшно. Страшно, что Волан-де-Морт вернется. Что убьет тех людей, которые у него остались. Каждую ночь парень слышал последний крик Седрика и пустые зеленые глаза, в которых застыл ужас. Эта протянутая рука, которая затем опустилась около худого тела. Его бледная кожа и красивое лицо.
Если бы Гарри смог вернуть время назад, закрыть собой Дигори. Не дать еще кому-то умереть за него.
Умереть из-за него.
Хотя, если подумать, еще не ясно: погиб бы парень за Гарри сознательно или нет? Скорее всего, ответ будет отрицательным, потому что ничто не связывало их. Только долг друг перед другом из-за проявленной помощи, но не более. У них были разные жизни, дороги которых никогда не бы не сошлись, не случись это в день турнира…
