Текст книги "A and B, или Как приручить Мародеров (СИ)"

Автор книги: Merenili

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 57 страниц)

Парочка уже скрылась в Лесу, потому Люпин здраво рассудил, что пора ему перейти на бег, иначе он никогда в жизни не найдет их в этом мрачном царстве тьмы, населенном странными созданиями. Его нюх был постоянно обострен, тем более сейчас, незадолго до нового полнолуния, поэтому он рассчитывал, что все-таки успеет взять след, если поторопится.

Запретный Лес встретил его промозглым холодом и неожиданной тишиной: стволы деревьев были слишком толстыми, а кроны – слишком густыми, отчего ветру не удавалось пробиться вглубь Леса и потревожить покой его обитателей. Человеческий запах Эмили и Регулуса увел Люпина с единственной поблизости, почти неразличимой тропинки куда-то влево, вынуждая все дальше и дальше заходить вглубь. Оглянувшись, парень понял, что уже не видит просвета между деревьями. Впрочем, Ремус Люпин был не из пугливых – ежемесячные тренировки его силы воли, характера и самоконтроля давали о себе знать. Сейчас он был даже немного благодарен тому, что он оборотень.

Недалеко послышались приглушенные голоса:

– Амэл, ты уверена, что…

– Да, да и еще раз да, Рег! Я точно повесила следящую метку, и я чувствую ее присутствие.

– Это самоубийство, – пробормотал слизеринец. – Самое натуральное, невменяемое и…

– Прекрати ныть, – мрачно отозвалась Эмили, – будь мужиком, в конце концов.

– Я предпочитаю быть мужчиной, Амэл. Рассудительным, логичным и…

– И зачем ты тогда ведешь себя, как ноющая девчонка? – хмыкнула девушка, снова не давая Регулусу закончить фразу. Тот только вздохнул, вяло взмахнув рукой, словно говоря: «Зачем спорить с умалишенными?»

Люпин притаился за деревом, наблюдая за странными пассами руками, которые проделывала Паркер. То, что они кого-то выслеживают в гуще Леса, он уже понял. Но почему вдвоем? И кого? И почему Регулус называет Эмили так странно? «И это у него много секретов, – мрачно подумал Люпин, – как будто она сама – невинная овечка».

Поблизости что-то неожиданно хрустнуло. Все трое подпрыгнули на месте, нервно озираясь по сторонам. Люпин почувствовал странный, ничего общего не имеющий с человеческим, запах.

– Паркер, – зашипел Регулус, – пойдем отсюда сейчас же!

– Это была всего лишь ветка, Регулус, – отозвалась девушка, впрочем, тоже несколько обеспокоенно.

– Это Запретный Лес, Амэл! Здесь нет «всего лишь веток», здесь все заколдовано и хочет тебя прикончить! Он потому так и называется, в конце концов, – Запретный!

– Ре…

Но договорить ей не дали – на поляну, отодвинув мешающие ветви в сторону, грациозно вышел кентавр. Прекрасное, необычное создание – идеальная квинтэссенция лошади и человека. Неожиданный гость мрачно уставился на Эмили и Регулуса.

– Опять ты? – вдруг холодно произнес он, глядя на девушку.

– Вам жалко, что ли? – с вызовом отозвалась та, но голос ее дрогнул.

– Я предупреждал тебя, что если еще раз ты появишься здесь… – кентавр выдержал паузу, мягко вытаскивая стрелы из колчана. Регулус на удивление вместо того, чтобы попятиться или попытаться сбежать, с мрачной решимостью вытащил палочку из-за пояса.

– Рег, не надо! – тут же воскликнула Паркер. – Они не люб…

Но было поздно – разъяренный кентавр встал на дыбы и замахнулся на мага луком.

– Вы! Мерзкие колдуны! Приходите в наш Лес, да еще и угрожаете нам своими жалкими древесными обрубками? – взревел он.

Ремус понял, что пора действовать, причем немедленно, иначе ситуация окончательно выйдет из-под контроля.

– Анкий! Я прошу тебя! – он вышел из-за дерева, поднимая руки над головой и показывая, что в них ничего нет. Кентавр обернулся на возглас и с глухим стуком опустился на все четыре копыта, наклоняя голову набок:

– Ремус… Давно не виделись, – Анкий усмехнулся, все также непримиримо и зло, но лук и стрелу опустил. Эмили и Регулус, ошарашенные появлением еще одного действующего лица, переводили взгляд с одного на другого, безуспешно пытаясь понять, что происходит.

– Я прошу тебя, – Люпин смиренно опустил голову, – отпусти их. Они просто люди. Дети. Неужели Эмили потревожила ваш покой?

Анкий снова усмехнулся:

– Дети? Пусть так. Но сначала придут они, потом – их наставники, потом другие колдуны, а, в конце концов, они выживут нас из Леса, и куда мы пойдем, Люпус? – он намеренно выделил последнее слово, словно говоря: «Я знаю, кто ты». Эмили удивленно прищурилась, тихо произнеся «lupus» себе под нос, пытаясь понять, что хотел сказать кентавр, и что это был за язык.

– Я обещаю тебе, – низким спокойным голосом произнес Ремус, и в глазах его загорелся странный огонь, – что ни она, ни этот слизеринец больше никогда не ступят ногой в твой Лес. И, если я нарушу свое обещание, я смиренно приму наказание от тебя, Анкий.

Кентавр удивленно приподнял голову, с интересом разглядывая человека, а затем разразился странным смехом, отдаленно напоминающим лошадиное ржание:

– Эта девчонка… знает? – глаза кентавра сверкали. – Или нет? Нет? Так я и знал! Что ж… доброго дня тебе, Ремус! Я принимаю твое обещание! Да осветит Луна твою дорогу, брат!

И с этими словами кентавр резко развернулся и скрылся в гуще Леса, лишь перестук копыт был слышен еще некоторое время, но затем стих и он. Ремус устало вздохнул, потирая виски.

– А…

– Давай потом, Эмили, ладно? – устало отозвался Люпин. – Или мне лучше называть тебя «Амэл»?

С этими словами парень развернулся и пошел обратно, направляясь к выходу из Леса. Благо, запах людей еще не выветрился, и он без труда находил дорогу. Регулус и Эмили, не решаясь произнести ни слова, поспешили за ним. У кромки Леса, Регулус пробормотал что-то вроде: «Ну ладно, вы тут сами… пошел я, в общем» и унесся на всех парах по направлению к Хогвартсу. Люпин только задумчиво посмотрел на небо, еще более потемневшее и тяжелое, чем около часа тому назад.

– Ремус…

– Теперь и у тебя, и у меня есть тайна, Эмили. Так что, мы квиты, – спокойно отозвался парень.

Эмили закусила губу, глядя на Люпина, в ее голове происходила напряженная мысленная борьба. Наконец, девушка на миг прикрыла глаза, а затем, собравшись с духом, произнесла:

– Я думаю, что кое-кто… хочет меня убить.

Ремус закашлялся, ошеломленно переводя взгляд на подругу. Хуже всего было то, что ее глаза были совершенно серьезны, и Люпин не знал: то ли она свихнулась, то ли это правда, и что из этих двух вариантов хуже.

– Эмили, ты… с тобой все в порядке? – Ремус подозрительно прищурился, наблюдая за девушкой.

– Я не сумасшедшая, Ремус! Возможно, я слишком жестко выразилась… – Паркер вздохнула. – Не убить, а, скажем, как минимум, отправить в больничное крыло.

– Уже лучше. У тебя есть, гм… аргументы? Доказательства?

– Меня преследуют, – мрачно отозвалась Паркер, – мои вещи пропадают, утром в своем чае я обнаружила Веритасерум. Вернее, не я обнаружила, а Беата, когда поняла, что на все ее вопросы я отвечаю с поразительной честностью.

Эмили поморщилась, вспоминая, как подруга, не преминув воспользоваться ситуацией, начала расспрашивать ее о Ремусе. Разговор обещал закончиться очень плачевно, ибо Паркер не любила откровенничать, но ситуацию спас Северус, собравшийся выйти из Большого Зала, а Беата просто не могла бросить его на произвол судьбы и отправилась за ним в качестве то ли конвоя, то ли эскорта.

– Потом, – продолжила девушка, – кто-то заколдовал мои книги, и одна из них чуть не откусила мне палец.

– Быть может, это была Беата? – хмыкнул Ремус, вспоминая проделки слизеринки.

– Я подумала об этом, но, – Эмили показала парню свою перебинтованную руку, – это было бы слишком даже для нее. Тем более она сказала, что она бы не повесила настолько бездарное заклинание, которое развеивается уже после третьего укуса.

– И у тебя есть подозрения, кто это может быть? – Эмили в ответ лишь задумчиво взглянула на Ремуса, закусывая губу. – Брось, мне-то ты можешь сказать!

– Это Малфой, я думаю, – осторожно произнесла она.

– Малфой? – Люпин удивленно приподнял брови. – Зачем ему это?

– Это же очевидно, Рем! Скажи, пожалуйста, есть ли в Хогвартсе хоть один человек, который не подумал бы на нас с Беатой, увидев подпись АВ? Вот именно, – кивнула Эмили, заметив задумчивое выражение Люпина. – Наверняка Малфой думает, что это была я – там, у Озера.

– Неужто у тебя есть причины для подобной мести? – Люпин попытался уменьшить беспокойство подруги, но, судя по всему, только еще больше усугубил ситуацию. Эмили нахмурилась и неопределенно пожала плечами:

– Не то чтобы у нас с ним хорошие отношения. У нас с ним были разногласия… давно.

– То, что вы друг друга недолюбливаете…

– Я не недолюбливаю его, Ремус, – мягко остановила Люпина девушка. – Я ненавижу его.

Парень застыл, не зная, что и сказать. Голос Эмили пробрал его насквозь, такой обманчиво мягкий и тихий, но наполненный леденящей, всепроникающей, воистину – самой черной злобой.

– И ты видела, как он преследует тебя? – осторожно спросил Люпин, наконец отважившись нарушить напряженное молчание.

– Не совсем… Скорее, это был волк или собака, или… – девушка замолчала, странно вздрогнув.

– Или кто? – несколько тускло спросил Ремус, тут же подумав на оборотня, то есть, – на самого себя. Но полнолуние было давно. Не превращается же он, сам о том не зная, посреди бела дня? Это было бы слишком. Быть может, только если Бродяга неудачно столкнулся с Эмили…

– Неважно, какой-то жуткий зверь, – прервала его размышления девушка. Но Ремус чувствовал – что-то она недоговаривает.

– И? Почему ты не попросила о помощи Беату? Или меня, по крайней мере? Почему Регулуса? – Люпин почувствовал, как странное жгучее чувство то ли раздражения, то ли злости наполняет его.

– Тебя? Извини, но мы с тобой не разговариваем, если ты помнишь. Ну, не разговаривали, по крайней мере, до сегодняшнего дня. А Беата… Скажем, у нее есть некоторые предрассудки.

– Беата боится волков? – удивленно спросил Люпин, слегка остывая.

– Беата боится оборотней, – хмыкнула Паркер, заставляя Ремуса непроизвольно вздрогнуть. – Я не знаю корней этого страха, а она в ответ всегда очень ненатурально ухмыляется и говорит, что это – психологическая травма детства. Поэтому, если хочешь выбрать ночь, когда ты точно не встретишь ее за пределами гостиной – это за три дня до и после полнолуния. Ну и во время, конечно, тоже. В общем, как только я сказала ей о волке, она сразу подумала о самом худшем.

«По крайней мере, она не зря боится», – мрачно подумал Люпин.

– И ты пошла в Лес…

– Чтобы выследить его, конечно же. Я вроде бы успела повесить на него Следящее Заклинание в прошлую нашу встречу, но было темно, и я могла промахнуться. Однако метка привела меня в Запретный Лес, и мне показалось неразумным идти туда одной.

– А Регулус, значит, оказался тут как тут?

– Рем… – Эмили осторожно коснулась руки Люпина, пытаясь поймать его взгляд, но тот упорно отводил глаза. – Ты чего? Я просто знаю Регулуса, и он, в общем-то, не такой уж и плохой парень.

– Нет, ничего… – глухо отозвался Ремус и вдруг, неожиданно для самого себя вспылил: – Да нет! Что значит – чего я? Чего я? Ты идешь одна! В Запретный Лес! Никого не предупредив, никому не сообщив! И вместо того, чтобы попросить помощи у своих друзей, ты просишь слизеринца, который «не такой уж и плохой парень»?!

Эмили удивленно отступила от Ремуса, наблюдая этот необычный для него приступ ярости, и, наконец, вкрадчиво произнесла, слегка наклонив голову:

– Что-то случилось, Ремус?

– Ничего.

– Так что случилось?

– Да ничего не случилось!

– Да ну? Серьезно?

– Да. Серьезно! – Ремус гневно уставился на Эмили, лицо девушки дрогнуло, и Люпин с беспокойством подумал, что, наверное, довел ее до слез. Однако в следующую секунду Эмили рассмеялась.

– Прости… Прости, пожалуйста, – отсмеявшись, произнесла она, – но ты очень… забавный, когда злишься.

– Очень приятно думать, что я тебя забавляю своим беспокойством о тебе, – весьма холодно отозвался парень, отчего Эмили вновь посерьезнела.

– Не обижайся. Просто я устала от этих бесконечных загадок, и мне надоело оглядываться через плечо всякий раз, когда я выхожу из замка. Немного искреннего смеха мне не повредит.

– Да. Согласен, – Люпин нахмурился и попытался перевести разговор: – А что насчет твоего имени?

– Имени? А… на самом деле мое имя Амели, – девушка развела руками. – Я сменила его на Эмили почти сразу же после поступления в Хогвартс. Надеялась, что люди перестанут называть меня «Эй», если первая буква изменится на другую, но… видимо, все хотят думать, что АВ – это мы с Беатой.

– Значит, ты – Амели Паркер?

– Амели Вивиана Паркер, – прикрыв глаза, продекламировала девушка. – Иногда мне кажется, что это звучит жутко пафосно. А ты, значит… Люпус?

Люпин дернулся, как от удара. И нехотя произнес:

– Да, я знаю этого кентавра, но это давняя история. Очень давняя. И…

– И ты снова ничего мне не расскажешь? Ладно, – вдруг беззаботно пожала плечами Эмили, отряхивая с себя листья, прилепленные к мантии очередным безумным порывом ветра.

– Ладно?

– Ага. Надоело, честное слово, носиться с тобой, как с малым ребенком. Захочешь – расскажешь. Нет – твои проблемы.

– Если я и расскажу тебе, то знай – это не из-за той информации про АВ.

– Я знаю, Ремус, – кивнула Эмили и вдруг хитро улыбнулась. – Пожалуй, это было даже некоторой проверкой. Ну, обменяешь ты нашу дружбу на информацию или нет.

Ремус ошеломленно уставился на нее.

– Эмили!… Ты знаешь, ты… ты…. Да из тебя бы вышла неплохая слизеринка! – закончил он неожиданно для самого себя. Эмили несколько помрачнела, что не осталось для Люпина незамеченным, но все же снова улыбнулась.

– И ты не первый, Рем, кто говорит мне об этом… Хотя, стой. Кто бы говорил! Не ты ли проследил за нами с Регулусом от библиотеки? Я заметила тебя за углом, когда мы выходили из-за поворота, – Эмили внимательно уставилась на друга.

– Я не следил, – устало отозвался Ремус. – Ну, вернее, не сразу решил. Просто увидел, что вы направляетесь к Лесу и подумал, что для тебя… для вас это может быть небезопасно.

– Так для нас или для меня? – хитро прищурилась Паркер. Ремус в ответ только неопределенно покачал головой, избегая прямого взгляда. – Ладно, скрытный ты наш. Пойдем в замок, пока нас не снесло вместе с ветром. Я отпою тебя чаем и расскажу о том, как Спринклс сегодня конвоировала Сева и Лили в Хогсмид.

– Пойдем, – все еще подозрительно косясь на девушку, отозвался Ремус, несколько удивленный такой резкой переменой настроения. Та сделала самые невинные глаза, на которые была способна и, обхватив Люпина за локоть, потащила его в замок. Откуда бедняге Люпину было знать, что в это время в голове Эмили Паркер уже медленно возникал план. И первым пунктом было вспомнить, в каком же именно языке она видела это слово – «Lupus», и что именно оно значит для Ремуса.

***

Визжащая хижина, после полудня

– Хвост! – Сириус Блэк возбужденно ходил вокруг Питера, по нескольку раз за минуту подглядывая тому через плечо. – Оно готово? Оно точно готово?

Джеймс в это время нервно грыз ногти, мрачно косясь на Блэка и с непередаваемо отчаянной надеждой глядя на Хвоста. Питер сосредоточенно помешивал зелье, слабо дымящееся над большим черным котлом.

– Оно будет готово, Сириус, – скрипя зубами, отозвался Питер. – Если, конечно, ты перестанешь мне мешать!

– Ну, извини, извини… нам и так пришлось пробраться к Слагхорну за ингредиентами, не говоря уже о том, что часть из них пришлось закупать у совершенно подозрительных личностей за бешеные деньги в Кабаньей Голове.

– Кто же знал, что тест перенесут? Слава Мерлину, что мы вообще успеваем его доварить до завтрашнего дня, – Джеймс тяжело вздохнул и взъерошил волосы на голове.

– Мы? – скептически приподнял бровь Хвост.

– Ты варишь, мы – достаем ингредиенты. Все честно. Главное – никто не должен проболтаться Ремусу! – Сириус внимательно посмотрел на обоих друзей. – Я надеюсь, это всем ясно?

– Всем-всем… Только лично мне не ясно, с чего это ты взъелся на Лунатика? Что он тебе такого сделал, Бродяга?

– Ровным счетом ничего, – буркнул Блэк, отворачиваясь. – Дело вообще не в нем.

– А в ком тогда?

– Нюниус, – зло произнес Блэк, – он снова принялся за старое. Бегает хвостом за Эванс, но теперь его не достать! Спринклс таскается за ним повсюду! И что они все в нем находят?

– Бродяга, меня это тоже не радует, но это не повод срываться на лучшем друге, – Джеймс продолжал подозрительно наблюдать за Блэком. – Тем более, какое тебе дело до Лили со Снейпом?

– Мне? – Сириус встрепенулся. – Да мне вообще плевать на них! Хвост, ты еще долго?

Питер со вздохом прикрыл глаза, продолжая помешивать зелье, одновременно пытаясь не сорваться и не треснуть Блэка ложкой по лбу.

– Да, Бродяга. Я уже почти закончил, – мягко произнес он странным пугающим голосом, пресекая все дальнейшие вопросы. Блэк только поежился и от нечего делать подошел к окну: погода все больше ухудшалась, из-за облаков стемнело гораздо быстрее, чем обычно, а дом, в котором они обустроили свою импровизированную лабораторию, угрожающе поскрипывал. Впрочем, это все равно было наилучшим местом для тех, кто хочет тайно сварить запрещенное зелье. Особенно оно хорошо было тем, что Ремус не сунулся сюда бы не при каких обстоятельствах. Он вообще категорически избегал приближаться к Визжащей Хижине в любое время за исключением полнолуния.

– Ладно, ребята, мне пора, – Джеймс вдруг поднялся с пола, отряхиваясь и пытаясь привести себя в более-менее благопристойный вид.

– Куда? – удивленно, хором спросили Блэк и Петтигрю.

– Туда, – неопределенно махнул рукой Поттер и быстро выскочил за дверь, ведущую в коридор, где находился вход в подземный переход.

– И что это было? – мрачно произнес Сириус Блэк, оглядываясь на Питера. Тот в ответ не менее удивленно пожал плечами, не зная, что и ответить.

***

Неопределенное местоположение, ночь

Лили очнулась от зябкого дуновения ветра и пробирающей ее насквозь дрожи. Ей было сложно представить, как она вообще умудрилась замерзнуть в гриффиндорских спальнях, где всегда была уютная печка, а домовики заботливо подкладывали грелки в постели обитателей башни. Медленно приходя в себя после пробуждения, Лили с удивлением обнаружила, что в спальне действительно стало непривычно холодно, а вместо уютной кровати и теплого одеяла, она сидела на чем-то твердом, завернутая во что-то шерстяное и несколько колючее, очень похожее на плед. Не открывая глаз, девушка попыталась вспомнить, где она умудрилась заснуть, но память услужливо подсовывала только воспоминания о довольно зябкой прогулке в Хогсмид вместе Северусом, а затем о возвращении в башню Гриффиндора.

Лили наконец осмелилась открыть глаза, вяло озираясь по сторонам. Через секунду она испустила наполовину негодующий, наполовину панический вопль. Вокруг было темно, но недостаточно, чтобы ей не удалось разглядеть проплывающие мимо верхушки деревьев и стенки повозки в полуметре от нее. Оглянувшись назад, она заметила вдали очертания замка – Хогвартса. Что она делает здесь?!

«Неужели для похищения нельзя было найти более комфортабельное средство передвижения, а не эту развалившуюся телегу, уже несколько лет украшающую Хагридов двор, – с тоской подумала Лили, поплотнее кутаясь в плед, пытаясь согреться и успокоиться».

Перед Лили, на расстоянии вытянутой руки, сидела темная фигура, удерживающая поводья, однако же ни лошадей, ни каких-либо других существ, несущих повозку по небу, не наблюдалось. Фигура, закутанная в плащ и шарф, кашлянула и крайне знакомым жестом взъерошила жесткие черные волосы на голове. Лили почувствовала так кстати согревающий, а скорее даже обжигающий, прилив чистой незамутненной ярости.

– Джеймс Поттер! Потрудитесь объясниться! – закутанная в плащ фигура вздрогнула, резко подпрыгивая на своем сидении и выпуская поводья из рук, отчего повозка опасно накренилась на мгновение, и Лили пришлось со всей силы вцепиться в деревянные бортики, дабы не выпасть из нее.

– Лили? Ты проснулась? Все в порядке? – раздался обеспокоенный голос гриффиндорца. Парень обернулся, проверяя на месте ли девушка.

– В порядке? Ты сошел с ума?! Я всегда знала, что у тебя не в порядке с головой, Поттер! Но чтобы настолько… – Лили кипела, горела и разве что не извергала лаву.

– Лили, милая, подожди, я все…

– Милая?! – девушка осторожно поднялась, покачиваясь и пытаясь удержать равновесие, и направилась к Джеймсу с очевидной попыткой придушить его тут же – в этой повозке. Что она будет делать потом, без своего возницы, ее мало волновало.

– Лили, сядь! – неожиданно громко рявкнул мародер, отчего девушка ойкнула и, будто по команде, резко опустилась обратно. – А теперь, пожалуйста, выслушай меня.

Голос Джеймса оказался на удивление убедительным. Она вообще никогда не думала, что он может говорить так. Не как самодовольный, безответственный мальчишка, который в ее присутствии всегда превращался в наивно улыбающегося идиота, а как молодой мужчина, способный отвечать за свои поступки, а также быть требовательным и непреклонным, когда это было необходимо.

– Села, – тихо отозвалась Лили, не зная – начинать ли ей бояться или лучше подождать объяснений.

– Честно говоря, – голос Джеймса вновь стал привычным, несколько смущенным и дружелюбным, – я не думал, что ты проснешься так рано. Хотел сделать сюрприз, но ты проснулась раньше, чем мы до него доехали.

– Ну, – недобро усмехнулась Лили, снова постепенно приходя в себя, а вернее в состояние безудержной ярости, – положим, сюрприз удался.

– Подожди несколько минут, сейчас ты все поймешь.

Лили задумчиво смерила затылок Джеймса взглядом, отчего тот ощутимо вздрогнул, будто почувствовав на себе ее горящие недобрым огнем глаза.

Погода по сравнению с утренним буйством стихии явно улучшилась. Ветер дул не так сильно, а плед (в который Лили была очень заботливо укутана) оказался не таким уж и колючим, и вполне себе теплым. Не то чтобы это была эквивалентная замена ее любимой уютной кровати и пуховому красному одеялу, но и мерзнуть она перестала. Оторвавшись от созерцания окружающих ее вещей, Лили вгляделась в горизонт – вдалеке уже виднелась сеть маленьких ярких огоньков. Сначала девушка с удивлением приглядывалась к этим светлячком, но затем до нее постепенно начало доходить:

– Это же… – выдохнула она.

– Ага, – тут же отозвался Джеймс, и в голосе его слышалась неподдельная гордость. – Лондон.

Лили прижала ладонь ко рту, не зная радоваться ли ей и кидаться на шею к Поттеру, дабы обнять его и благодарить, либо же устроить последнему разнос с допросом: откуда он узнал про ее желание, и как посмел похитить ее с территории замка. Решив подождать момента, когда они все-таки спустятся на твердую землю, Лили с предвкушением смотрела на приближающиеся огни города. Повозка постепенно пошла на снижение, ветер засвистел в ушах, а к горлу резко подкатил ком, и девушку слегка затошнило. Невидимые кони, наконец, опустились на землю и, переходя с полета на бег, начали постепенно замедляться, остановившись в итоге в небольшой роще на окраине Лондона.

Лили, слегка покачиваясь, попыталась подняться и вылезти из повозки, но Джеймс тут же спрыгнул на землю и, не слушая возражений девушки, обхватил ее за талию и аккуратно поставил рядом с собой.

– Так вот…

– Лили, – оборвал ее еще не начавшуюся гневную тираду гриффиндорец, – неужели ты не рада?

– Конечно, я рада, – смутилась девушка, – но, согласись, то, что ты сделал – это… это безумие!

– Я знаю, – гордо кивнул Джеймс, лучезарно улыбаясь.

– Это был не комплимент, Джеймс Поттер!

Парень несколько посерьезнел и попытался ответить, но девушка тут же прервала его:

– Это безответственно и глупо! Завтра у тебя, например, важный тест, а ты здесь… я даже не знаю, где это – здесь! И на чем мы летели! И как ты вообще узнал…

Парень, до этого скептически слушавший тираду разгневанной девушки, вдруг тряхнул головой и шагнул по направлению к Лили, наклоняя к ней голову настолько близко, что между их лицами осталась только пара-другая сантиметров. Гриффиндорка удивленно замерла, чувствуя, что неумолимо краснеет, и поблагодарила Мерлина за то, что вокруг было достаточно темно, и Поттер не мог этого заметить. Первой ее мыслью было немедленно оттолкнуть Джеймса и еще раз высказать ему все, что она думает о подобном своевольном поведении. Но эта самая мысль совершенно отказывалась согласовываться со странным необъяснимым желанием Лили видеть Поттера как можно ближе.

Джеймс, наслаждаясь близостью девушки и ее широко распахнутыми, несколько смущенными глазами, вдруг жарко прошептал:

– Я читал твой дневник, – и ухмыльнулся, довольно подмигивая и отодвигаясь от Лили на безопасное расстояние.

До гриффиндорки не сразу дошел смысл сказанного, она все-таки ожидала несколько иных слов и действий, а уж тон, которым Поттер произнес эту фразу… Лили внезапно стало жарко. Однако сознание ее постепенно прояснялось: «Читал… дневник… – обрывки слов кружились в голове девушки. – Дневник… мой… Он читал мой дневник?!» Джеймс, словно ощутив, чем все это для него может закончиться, быстро отпрыгнул от девушки и замахал руками:

– Не весь! Только ту часть…

– Только ту часть?! Да что с тобой такое, Поттер? С чего ты взял, что имеешь право так спокойно влезать в мою личную жизнь и так непринужденно мне об этом сообщать? – разгневанная Лили надвигалась на парня. – Ну и черт с тобой!

Она вдруг остановилась, секунду раздумывая, и яростно зашагала вперед, пройдя мимо парня. Джеймс, опомнившись, быстро накинул поводья на ветку, покрепче завязав узлы, и бросился вслед за Лили.

– Лилс! Ну, подожди же! Я хотел сделать тебе подарок – что в этом плохого?

Девушка, все также игнорируя Джеймса, упрямо шла, сама не зная куда, тихо бормоча себе под нос все то, что она думает о ненормальных эгоистичных самовлюбленных болванах.

– Лил! – Джеймс наконец догнал девушку и схватил ее за локоть, пытаясь остановить и развернуть к себе. Та зашипела, словно рассерженная кошка, и отскочила от парня как от прокаженного. Впрочем, вид гриффиндорца был настолько печальный, смиренный и виноватый, что ее губы сами по себе начали растягиваться в улыбке, несмотря на все усилия их хозяйки сохранить грозное выражение лица.

– Вот видишь! – обрадованно воскликнул Поттер. – Ты уже улыбаешься! Пойдем, я приготовил нам чудесную прогулку по Лондону, но сначала…

Джеймс вдруг загадочно улыбнулся и, все-таки развернув Лили к себе, крепко обхватил ее руки своими.

– Держись крепче и не отпускай, – произнес парень в ответ на вопросительное и настороженное лицо девушки. Та лишь недоуменно нахмурилась, но просьбу выполнила. В следующую секунду раздался громкий хлопок, и пара исчезла, растворившись в воздухе. Еще через секунду Лили Эванс открыла глаза, голова ее слегка кружилась от внезапной трансгрессии.

– Это же… – произнесла вновь ошеломленная девушка, озираясь вокруг. Впрочем, на этот раз ее шок был приятным, можно даже сказать, – восторженным.

– Ага, кондитерские Valerie, – кивнул Джеймс, поначалу выглядевший слегка обеспокоенным. Но теперь, видя искреннюю радость на лице Лили, он облегченно выдохнул. – Мы на Пикадилли.

– Я знаю, что мы на Пикадилли! – возбужденно отмахнулась Лили, оглядываясь вокруг. – Это же мои любимые кондитерские! А это…

Столик, стоявший по центру, был сервирован на двоих: изящные тарелочки из костяного фарфора, кофейные и чайные чашки с элегантным золотым узором и керамическая ваза с пышным букетом ярко-голубых гортензий. Но даже не это привлекло внимание Лили, ее взгляд был прикован к невероятному количеству ее любимых вкусностей, расставленных как на столике, так и на ближайших столешницах. Абрикосовый франжипан, кофейные эклеры, заварное пирожное с орехом-пекан, а также пирожные с малиной, ванилью и шоколадом. Ее любимые торты: классический «Черный Лес» – не тот, который можно найти в любом магазине города, пресный и безвкусный, а самый настоящий, испеченный не позднее, чем сутки тому назад в знаменитых французских кондитерских PatisserieValerie. А также торт «Джиотто» с шоколадным муссом и кремом тирамису, в составе которого присутствовал терпкий вкус настоящего темного какао. И всю эту восхитительную композицию венчали три ее любимых набора от Valerie: по два кусочка вкуснейшего пирога, эклера, простых заварных, а также фруктовых пирожных в каждом. Лили изумленно застыла, все еще недоверчиво озираясь по сторонам. Наконец ее взгляд столкнулся с икрящимися глазами Джеймса – тот залюбовался искренней улыбкой на лице Лили и не мог отвести взгляд. Его распирала гордость и почти что эйфорическое счастье от осознания, что именно он смог так обрадовать девушку. Лили несколько мгновений смотрела Джеймсу в глаза, постепенно осознавая, что перед ней не один из ее любимых тортов, а один из совершенно неадекватных гриффиндорцев. Вдруг, испустив восторженный визг, чем изрядно испугав Джеймса, она бросилась к нему на шею, крепко обнимая. Поттер застыл столбом, боясь пошевелиться и спугнуть гриффиндорку. Но та, совершенно безо всякого стеснения чмокнула его в щеку, и также стремительно отступила назад, уже забывая про парня и снова переключаясь на свои любимые сладости. Поттер словно онемел, смотря на Лили так, будто она была богиней, сошедшей с небес и одарившей его своим благословением, а вернее – поцелуем.

Где-то через полчаса, когда Лили блаженно развалилась на стуле, прикрыв глаза и чувствуя себя сытой и совершенно счастливой, а Поттер сидел на стуле напротив и все также с тихим восхищением смотрел на нее, к ним подошла девушка-официантка:

– Будете еще что-нибудь заказывать? – с улыбкой спросила она. Лили с неохотой приоткрыла один глаз и покачала головой.

– Не сейчас, может, чуть попозже… – мечтательно закончила она, обводя ленивым взглядом полупустые тарелки, и, словно вспомнив что-то, подозрительно уставилась на Джеймса: – Но… кондитерские ведь закрыты ночью?

– Закрыты, – кивнул тот в ответ, выходя из оцепенения. – Но владелец этой – один мой знакомый волшебник. Именно благодаря магии, некоторые его рецепты настолько шедевральны, что никто не может их воспроизвести. Я попросил его об одолжении, и он согласился открыть ее только… только для нас.

Лили восхищенно уставилась на Джеймса, в ее голове в нижнюю часть воображаемых песочных часов только что упала внушительная горсть алых рубинов, как раз под надписью – Джеймс Поттер.

– И ты это все сделал для… меня? Все это? – она неопределенно махнула рукой в сторону тортов и пирожных на соседнем столике.

– Ну да…

– Но ты прочитал мой дневник! – вдруг возмущенно произнесла девушка. Джеймс только пожал плечами с крайне виноватым выражением лица, глядя на гриффиндорку исподлобья. Девушка снова почувствовала, как ее губы против воли расплываются в улыбке, хоть она и прекрасно осознавала, что Джеймс не чувствует и половины той вины, которую так старательно изображает.