Текст книги "A and B, или Как приручить Мародеров (СИ)"
Автор книги: Merenili
Жанры:
Фанфик
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 39 (всего у книги 57 страниц)
В повисшей тишине был изредка слышен хруст печенья, но больше МакГонагалл не произносила ни слова. Не говорила, но и не выгоняла, признавая право за учениками спрашивать.
– Профессор, последний вопрос. – Ремус поднялся, засунув руки глубоко в карманы. Он волновался, и язык его совсем не слушался.
МакГонагалл вопросительно взглянула на Люпина и подняла бровь.
– Директор сказал, что отчисляет нас согласно мнению прочих студентов Гриффиндора. Это… правда?
МакГонагалл какое-то время молча смотрела на свои руки, не шевелясь и не реагируя. Лили замерла, со страхом ожидая ответа, понимая, что ей, оставшись в школе, придется со всем этим жить.
Наконец профессор глубоко вздохнула и коротко ответила:
– Да.
*
Беата Спринклс
– Здрас-с-сти, – сказала Ева Кавендиш, пинком открывая дверь в «клетку» сестры.
Беата смерила ее скептическим взглядом, но так и не шевельнулась, оставшись сидеть на сером полу, вычерчивая ногтем узоры.
– Ты свободна, юная принцесса. Дракон повержен, – с легкой хрипотцой продолжила Ева и скрестила руки на груди. Ее худое, почти костлявое тело замерло на пороге, походя на высохшее обледенелое деревце.
– Не понимаю, – безо всякого интереса отозвалась Беата, старательно вырисовывая фразу «Здесь был хер Дамблдора».
– В каменной коробке мозги отморозила?
Беата наконец поднялась с пола и подозрительно уставилась на сестру, в прищуренных глазах быстро-быстро мелькали мысли, одна за другой.
– Если меня наконец-то выпускают из-под домашнего ареста, значит… Неужто кто-то сдох? – Беата усмехнулась, и усмешка тут же сползла с ее лица.
Ева не улыбалась в ответ. Она вытянула губы трубочкой и передернула плечами, словно говоря: «Ну… Видишь, сама догадалась!».
– Какого хрена, Ева?
– Я тебе все расскажу, – мрачно произнесла Эмили Паркер, входя в комнату вслед за рыжей Кавендиш.
– Где Блэк? – презирая себя за жалкую слабость, все-таки не выдержала Беата.
– К сожалению, сдох не он. Пошли.
Беата прошла мимо Евы, все так же неподвижно застывшей у стены.
– Поправь меня, если я ошибаюсь, сестренка, но ты действительно расстроена?
Ева подняла на нее льдистые колкие глаза и криво улыбнулась.
– Я не знаю, что за магию использовали те, кто сотворил это. Но я никогда не думала, что волшебники-подростки способны на подобное зло, – ее голос прозвучал тихо и серьезно. Так, как Ева не говорила с того дня, как Гвендолин прикончила подопытного оборотня, в которого лисица умудрилась втрескаться.
– Привыкай, – фыркнула Беата. – Это же дети.
*
– Скажи, Паркер, ты скучала по мне? – не могла угомониться Беата, не мучавшая подругу вот уже недели две.
– Кто в здравом уме способен скучать по твоей наглой роже? – недовольно отозвалась Эмили, передергивая плечами.
– Ну еще бы! Как Эмили Паркер может признать за собой подобную слабость, как сентиментальная тоска по человеку? – Спринклс не унималась. – Ты любовалась моей колдографией по ночам? Плакала в подушку? Писала мне письма, которые так и не решилась отправить?
– Я написала за тебя завещание и выбрала тебе гроб.
– Моя девочка, – осклабилась Спринклс. – Ты всегда была заботлива.
Ремус только закатил глаза, наблюдая, как Беата довольно скалится, потягиваясь и разминаясь, а Паркер, ощетинившаяся словно еж, тихо ворчит и недовольно косится на подругу. Классика.
– Куда это вы меня привели, изверги?
– Провожаем тебя в последний путь, – фыркнула Эмили, не без усилия толкая тяжелую деревянную дверь.
Внутри оказалась небольшая заброшенная комнатка с неказистыми уютными креслами, старенький шкафчик и незажженный камин. Выцветший коричневый ковер на каменном полу изображал изрядно потрепанный символ Когтеврана.
– Это Выручай-комната, – пояснил Ремус. – Отличное место, если нужно поговорить без свидетелей.
– Та комната, которая принимает любой облик, какой пожелаешь?
– Да.
– Типа, как тогда на вечеринке – шикарные барные стойки, украшения, ковры, первоклассные шлюхи?
– Да.
– И ты, Паркер, пожелала это убожество? Странно, что здесь нет вешалки со старыми трусами, которыми ты мыла пол у себя дома.
– Спринклс!
– А?
– Нам тебя не хватало, – проникновенно сказал Ремус, усмехнувшись, и упал в кресло. – А излишества нам ни к чему. Ситуация серьезная.
Беата без слов рухнула рядом и закинула ноги в тяжелых ботинках на стоящее перед ней третье и последнее в комнате кресло, не обращая внимания на нависающую над ней злобную Паркер.
– Настолько серьезная, что Дамблдор отменил мое бессрочное заключение?
– В Хогвартсе произошло самоубийство, – Ремус галантно уступил свое место Эмили и опустился на подлокотник. – А директор приказал выпустить тебя исключительно потому, что вчера вся стая Сивого безо всякого предупреждения свернула лагерь и покинула Хогсмид. Мы полагаем, здесь есть прямая связь.
Беата некоторое время просто смотрела на гриффиндорца, пережевывая нижнюю губу и о чем-то расслабленно размышляя.
– Выходит, ты не шутишь, волчок, – произнесла она наконец, глаза ее разом посерьезнели. – Волдырь нашел иной способ воздействия на учеников и посчитал, что Сивый пригодится ему в другом месте.
– Не шучу, – кивнул Ремус. – Отсутствие Сивого немало радует меня, но лучше бы мне пришлось драться со всеми оборотнями разом, чем иметь дело с явно темной, даже черной магией.
– Что в итоге произошло? В подробностях?
– Это случилось на Гриффиндоре, – вступила в разговор Эмили. – Третьекурсница написала записку о том, что не желает больше осквернять школу своей магглорожденностью. Вчера повесилась, ее нашла подруга.
– Твою мать… – пораженно выдохнула Беата. – Сукины дети далеко зашли.
Что-то восхищенное мелькнуло в ее голосе, но Ремус сдержался.
– Да. Гриффиндор устроил бойню в слизеринской гостиной. После того, как на завтраке те сказали, что девочка заслужила все, что сделала с собой. А сегодня утром Дамблдор отчислил по половине каждого факультета.
Беата, никак не отреагировав на последнюю новость, горестно вздохнула и выдала в потолок:
– Мерлин! Какого хрена я опять все пропустила?!
– Это единственное, что тебя смущает? – осторожно поинтересовался Ремус, Паркер только фыркнула, всем видом показывая, что ничего другого она и не ожидала.
– Слушай, Мохнатик, ты можешь читать нотации своим дражайшим друзьям, но я совершенно не настроена размазывать по себе эти сопли. Кто-то сдох и неслучайно, но трагедия всей жизни состоит в том, что нужно учиться не ныть, а действовать, а у таких моралистов, как ты, это обычно не получается.
– Трагедия всей жизни состоит в том, что мы вынуждены обращаться к тебе за помощью, – пробурчала Эмили.
– Дай-ка угадаю! Есть дельце, о которое вы оба не хотите запачкаться, потому что слишком правильные?
Эмили закатила глаза, Ремус наоборот потупился. Ответ явно был положительным.
– Сначала мы расскажем тебе ситуацию, а после решим, что делать, – как-то очень грустно сказал он, так, что даже Беата прониклась на целую бесконечную секунду.
*
– Я должна сделать что?
Безупречная Нарцисса-пока-еще-Блэк грациозно восседала на своей любимой софе и смотрела на Беату и компанию так, будто те были тремя жирными скарабеями, случайно сдохшими на ее ковре.
Личная спальня Нарциссы выглядела абсолютно изумительно: новые шторы, шелковое постельное белье, покрывало из дорожайшей шерсти, вручную сплетаемой волшебными феями, столик из красного дерева и мягчайший узорчатый ковер.
Беата Спринклс стояла на этом ковре в своих грязных ботинках, и Нарцисса то и дело дергалась, раздраженно глядя на гриндера сокурсницы. Но молчала, осознавая численное превосходство.
– Тебе, гляжу, сделали ремонт?
– Я не совсем представляю, как это принято у вас, – Нарцисса презрительно взглянула на Ремуса, подразумевая всех гриффиндорцев, – но мы не собираемся жить в грязи только потому, что какие-то полоумные дебилы устроили в нашей гостиной сущий кавардак.
– Вся школа в трауре, а в спальне Великой и Неповторимой Цисси делают ремонт, – повторила Беата. Она опустила голову вниз, подумала, после чего смачно сплюнула на ковер и старательно вытерла об него ноги. На лице Нарциссы проступили ярко-алые пятна.
– Не только в моей спальне, – вибрирующим голосом отозвалась Нарцисса.
– Да, я заметила изумрудную отделку нового камина. Надо раздолбать камушки и впарить их по баснословной цене на черном рынке. Куплю себе на эти деньги халупу рядом с домом Люциуса, чтобы вы каждое утро могли лицезреть мою восхитительную рожу.
Нарцисса проглотила оскорбление и пустила в ход последний аргумент:
– В твоей спальне, между прочим, тоже…
– ДА ПЛЕВАЛА Я!
Эмили и Ремус машинально сделали шаг назад, Нарцисса замерла на софе, выпрямившись так, будто ей в спину вбили кол. Глаза ее сверкали, готовые метать убийственные молнии.
– Какого хрена, я тебя спрашиваю, происходит в этой сырой дыре?! Какого хрена в школе произошло самоубийство?! Какого хрена…
По правилам жанра и игры в «Хорошего и Плохого Авроров» сейчас в дело должна была вступить вежливая Эмили, но Нарцисса их опередила.
Аристократка плавно поднялась, не обращая и толики своего драгоценного внимания на вопли сокурсницы, после чего сделала крохотный шажок вперед и положил тонкий пальчик на губы Беаты. Та заткнулась так резко, будто вырубили весь звук в комнате.
– Я понимаю, что это, вероятно, действует на Сириуса Блэка или кого-то там еще, но причем здесь я? Давайте рассмотрим ситуацию логически, – Нарцисса заложила руки за спину и прошлась по комнате. За ней тянулся шлейф кружевного розового платья, чем-то делая ее похожей на фламинго и павлина одновременно. – Я не имею ни малейшего понятия, почему у вашей маленькой подружки отключились мозги. Кроме того, я не участвовала ни в битве в Большом Зале, ни в том… сражении, которое вы устроили здесь. То есть, конечно, не вы, а ваши дружки, но… – Нарцисса резко развернулась и вперилась взглядом в Эмили. – Я буду разговаривать с тобой. Как с наиболее адекватным – хоть я и не верю, что говорю это – волшебником в этой компании.
– Нам нужна твоя помощь, – просто и прямо сказала Эмили. – Беата уже объяснила суть, но, вероятно, сделала это не совсем… тактично.
Нарцисса оглушительно фыркнула, Беата закатила глаза.
– Мы знаем, что ты слизеринка, – продолжила Эмили, – значит, происходящее в школе может быть и в твоих интересах. Но также мы знаем, что ты не являешься сторонницей необоснованных убийств. Ты видела, к чему привели последние события. И я сильно сомневаюсь, что отчисление половины Слизерина и половины Гриффиндора сильно улучшит положение. Мы хотим остановить то, что начинается, но нам нужно проникнуть в кабинет Дамблдора, чтобы добраться до тела Вьюнка. Пока в Хогвартсе не началась самая настоящая травля.
– Магическая экспертиза? – почти ласково спросила Нарцисса. – Пытаетесь разобраться с проклятием?
– Да.
– И каким образом я могу вам помочь? – притворно наивно улыбнулась Нарцисса.
– Ты – одна из A&B, – терпеливо ответила Паркер. – Ты знаешь те ходы, о которых могут не подозревать Мародеры.
– И в чем моя выгода?
– Можно, я просто высосу мозг из ее костей? – нежнейшим голосом спросила Беата.
– Нет, – отмахнулась Эмили. – Нарцисса, если сейчас не остановить то, что начинается, потом ты можешь лишиться многих ребят со своего факультета. Если ты желаешь быть ответственной за возможную смерть младших курсов, то…
Нарцисса поджала губы и задумчиво склонила голову. После того, что сотворила Спринклс и сбежавший Люциус, старостой назначили Нарциссу и Нотта. Нотта же теперь собирались отчислить, и единственным, кто действительно был в ответе за своих братьев и сестер, оставалась Нарцисса. Эта ответственность не была ей по душе, но, с другой стороны, вместе с ответственностью рука об руку шла и власть. Тем более, помощь Мародерской команде засчитывалась Нарциссе за положительное очко и позволяла проникнуть чуть глубже в «гриффиндорский клуб». А где доверие, там и информация, а значит, и контроль над ситуацией.
– Вы будете должны мне за это, – властно сказала Нарцисса и ласково улыбнулась Беате, та в ответ оскалилась и показала оба средних пальца. – Я покажу вам ход, старый тоннель, который Дамблдор по какой-то причине поленился заблокировать. Я не гарантирую, что проход все еще открыт, но основная проблема не в этом.
Эмили вопросительно подняла брови.
– Каким образом вы собираетесь провести сложнейшие магические операции над телом девчонки в присутствии огромной толпы мракоборцев, стоящих за дверью?
– О, – Ремус дьявольски усмехнулся, и брови всех присутствующих против воли поднялись. – Это уже наша проблема.
*
Где-то в коридорах Хогвартса, план «Конфетти»
– Мерлин, я охуеваю от произошедшего, – с поразительной честностью выдал Джеймс Поттер, сидя в засаде в коридоре.
– Джеймс, прекрати ругаться, – тут же сморщилась Лили. Ее уставшее бледное лицо оставалось сосредоточенным и серьезным, но в глубине глаз мелькали шаловливые искорки.
Ведь Лили Эванс впервые участвовала в проделке Мародеров вместе с самим Джеймсом Поттером!
Поттер оглянулся на Лили, очень удивился, потом вспомнил, что за неимением Бродяги пришлось использовать то, что есть, и грустно вздохнул. Спорить с женщинами бесполезно.
– О Великий Мерлин, произошедшее вносит в мой разум каплю непонимания, – поправился он, и Лили только удивленно скосила не него глаза. – Так лучше?
– Гораздо.
Рыжеволосая бестия держала в руках нечто большое и квадратное, накрытое плотной синей тканью. Если прислушаться, можно было услышать какое-то шевеление и недовольное ворчание, доносившееся из-под полотна, хоть Лили и наложила на него Заглушающее заклинание.
Операция под названием «Конфетти» была поспешно придумана за час до ее начала Мародерами совместно с Беатой, Эмили и Элизой. Сначала при виде Лили, заходящей в гостиную, Джеймс бросился к девушке, громко рассказывая о том, как именно он будет спасать ее от Дамблдора, но по велению Ремуса заткнулся.
После чего он охренел узнав, что стал старостой. Охренел еще раз, сообразив, что Спринклс выпустили из заточения. Охренел еще больше, увидев надменную Нарциссу, несколько неуверенно стоявшую поодаль в гриффиндорской гостиной, и совсем уже двинулся, когда Ремус поведал ему, что они собираются сделать.
– Как долго нам ждать? – прошептала Лили, выдергивая Джеймса из воспоминаний. – Есть какие-то сроки? Ты подашь специальный сигнал к действию? Или нам необходимо нейтрализовать Филча особым, отработанным методом? Или…
Джеймс в очередной раз помянул Бродягу недобрым словом. В конце концов, как любил говорить тот же самый Бродяга, либо дух авантюры у тебя в крови, либо ты Ремус Люпин.
– Действовать по моей команде, – прошипел Джеймс и недовольно дернул плечом. Лили понятливо замолчала, и Поттер всей спиной почувствовал, как позади него появляется что-то безмолвное и очень жуткое – обиженная женщина. Впрочем, впереди было чудище пострашнее.
Аргус Филч прогуливался по коридору, засовывая свой длинный нос в каждый угол, включая вазы, портьеры и рыцарские доспехи. Только что на люстры не залезал. После произошедшего он считал своим долгом блюсти порядок, и ему было невозможно доказать, что усилий авроров хватит с лихвой, а вот бурчание старого злобного импотента никому не нужно.
– Маленькие противные уродцы, – ворчал он. – Я найду вас, где бы вы ни были, я знаю, что вы здесь.
– Надо его отвлечь, – задумчиво произнес Джеймс. – Можно было бы просто переждать, но мы и так уже изрядно опаздываем.
За спиной Джеймса явно произошло что-то ужасное, потому что обиженное безмолвное чудище приобрело новую эмоцию – злорадство. Как женщинам удавалось транслировать столь широкий спектр чувств, не произнося ни слова и даже находясь вне поля зрения, Джеймс не понимал, и иногда это до чертиков пугало его.
– Что? – он обернулся с тяжелым вздохом и натянул на лицо счастливейшую из своих улыбок.
Лили только поджала губы и скривила губы, всем своим видом показывая: «Уговори меня!».
«Мерлин, Бродяга, лучше бы ты сдох, потому что иначе я вставлю тебе в задницу ректальную свечу за то, что бросил меня!»
– Лили, солнышко, ты знаешь что-то, чего не знаю я?
– Я подготовилась к проблеме Аргуса Филча, – сказала она с такой важностью, будто совершала подвиг по спасению мира.
– Да-да? – терпеливо уточнил Джеймс, думая, что иногда ему хочется посильнее настучать по вредной головушке этой разбойницы.
Лили выдержала мучительную злорадствующую паузу и вытащила из-за пазухи какой-то небольшой мешок, после чего шепнула заклинание и тот приобрел свои изначальные размеры. Внутри мешка что-то беспрестанно ворочалось и тявкало.
Джеймс поднял глаза на Лили и просиял.
– Собака!
– Щенок, – поправила его Эванс и аккуратно вытащила вислоухого пятнистого малыша, опуская того на землю. – Его зовут Колокольчик.
Колокольчик явно был родственником Бродяги, потому как лишь на мгновение учуяв миссис Норрис, залился оскорбленным звонким лаем и рванул в коридор. Ориентировался он мгновенно. Перепуганный Филч замахал руками, а когда понял, что произошло, его любимица уже бежала в противоположном направлении, а молодой прыткий щенок пытался укусить драную кошку за хвост. Филч торопливо зашаркал следом, на ходу вопя и причитая.
Джеймс ослепительно улыбнулся, повернулся к Эванс и, притянув ее за затылок, коротко и смачно поцеловал в мягкие теплые губы. Лили запунцовела, мгновенно растаяв, и поспешила вслед за Джеймсом, таща в руках свою большую ношу.
План Мародеров был достаточно прост.
Шаг первый: отвлечь авроров, подобравшись к ним со стороны трех коридоров, ведущих к кабинету Дамблдора.
Шаг второй: быстро и оперативно свалить с места преступления и при необходимости дать сигнал Эмили и Беате.
Шаг третий: помолиться за бывший дуэт A&B, чтобы те вернулись в целости и сохранности, и с победой.
Джеймс аккуратно выглянул из-за угла, отметил в противоположном коридоре вихрастую макушку Ремуса, на мгновение показавшуюся из-за портьеры. Справа должны были быть Питер с Элизой.
Авроры возвышались неподвижными изваяниями, отличаясь от каменных горгулий разве что формой и обликом. Казалось, ребята спят с открытыми глазами, но Джеймс предпочитал не обманываться. Он взглянул на свои часы – еще полминуты и операция «Конфетти» будет официально открыта. Они с Лили чудом успели к назначенному времени.
Пятнадцать секунд.
Лили за спиной Джеймса ощутимо вцепилась тому в плечо. На секунду обернувшись, он хмыкнул – глаза подруги горели нездоровым азартом.
Десять секунд.
Справа мелькнул светлый локон Элизы, но Авроры не могли бы заметить его под своим углом обзора.
Пять секунд.
Лили за его спиной опустила ношу на пол, подняв палочку и готовая в любую секунду сорвать покрывало.
Три.
Два.
Одна.
И…
Одновременно пространство с трех сторон взорвалось кошмарно громкими омерзительными визгами, писками и воплями. В воздухе замельтешили махонькие серые крылышки, засверкали глаза-пуговки и разноцветные тела, покрытые жесткой многоцветной шерстью. Вообще-то пикси традиционно обладали синеватым окрасом тела, но эти ребята явно плевать хотели на все книжные описания.
Авроры, мгновенно среагировав, выхватили палочки и начали бить заклятиями во все стороны, но проказливые неугомонные пикси лезли отовсюду, словно разжиревшие мухи и пребольно кусались своими крохотными зубами-иголками.
– Сваливаем! – горячо прошептал Джеймс, и они с Лили начали плавно отступать.
Гомон пикси был слышен повсюду, эхом отдаваясь в каменных коридорах, заставляя учеников и преподавателей останавливаться и поднимать головы, силясь понять, что же происходит.
Время было рассчитано очень точно: выпустить первую порцию вредителей за пять секунд до звонка, когда все студенты валом бросятся на обед. Огромная визжащая туча пикси неистово атаковала мракоборцев, лезла им в глаза и рот, но особенно коварные проказники уже рванули прочь по коридорам, почуяв своих новых жертв – студентов.
Справиться с пикси было сравнительно легко, в случае, конечно, если ты был готов к их появлению, а количество летунов не превышает численность противника более, чем в пять раз, и у тебя, к тому же, стальные нервы.
То есть, по факту, шансов не было вообще.
Ученики замахали руками, пропуская мимо ушей увещевания преподавателей успокоиться и действовать слаженно, а нахальные пикси раззадорились еще больше.
Слагхорн взял на прицел самого прожорливого малыша – явно предводителя стаи – и пытался попасть в него Оглущающим заклятием, но умный пикси понял, что нужно прятаться за учениками и залез кому-то за воротник. Тут же раздались еще более громкие вопли – уже какого-то пуффендуйца, который одновременно смеялся, плакал и орал: «О-о-ой! Как щекотно-о-о!..»
Из другого коридора выбежала Помона Спраут, шествующая на обед, Она отбивалась от огромной тучи вредителей, по пути сбрасывая с себя верхнюю одежду, под которой прятались летуны. Вслед за ней бежали перепуганные слизеринцы-первокурсники.
Помона вместе со слизеринцами, ничего не видя и не слыша, врезалась в пуффендуйцев и Слагхорна. Ученики, запинаясь и падая, заголосили еще громче. Сама женщина тяжело навалилась на старого зельевара, и тот оскорбленно заверещал – похлеще самих пикси. Кто-то рядом, завидев эту картину, рассмеялся, тыкая в преподавателей пальцем, и тут же завизжал, когда один совсем крохотный летун засунул голову ему в нос и принялся шерудить там своими пальчиками.
Где-то далеко раздался громогласный приказ МакГонагалл всем немедленно замолчать и успокоиться, но он тут же потонул в одном большом вопле учеников, которых крупные пикси схватили за уши и одежду и начали тащить в воздух. По другому коридору проплыл профессор Дамблдор, размахивающий палочкой и пытавшийся стряхнуть летунов со своей длинной бороды. Под конец ему это удалось и он рухнул прямо на голову МакГонагалл, над которой в тот момент пролетал, и женщина не успела увернуться.
Группа когтевранцев оживленно переговаривалась, обсуждая странный и необычный окрас существ, после чего решительно сжав в руках палочки пошла в атаку, чтобы отловить как можно больше «экспериментальных образцов». Складывалось ощущение, что ребята пытаются идти против штормового ветра. Под конец их закрутило в разноцветном смерче, и с гоготом и визгом выбросил по разные стороны на стены. Когтевранцев это нисколько не остановило.
Хохот учеников сменялся обиженными воплями, обиженные вопли перерастали в визг, а затем снова в хохот, когда какого-нибудь преподавателя или аврора схватывали пикси и начинали таскать его по всей зале. Вокруг летали рваные пергаменты, перья, ученики были перемазаны в чернилах, которыми сообразительный Пивз кидался в кого ни попадя. Аргус Филч летел по воздуху, вцепившись в хвост миссис Норрис, которую пикси упрямо тащили вверх. Кошка страшно орала, а внизу бегал Колокольчик и, перекрывая всеобщий гомон, радостно тявкал. Его летуны отчего-то не трогали.
Сириус Блэк, приземлившийся на своем мотоцикле прямо в гриффиндорской спальне, услышав шум, выбежал из гостиной и тут же был сбит шевелящейся пищащей волной летунов, учуявших новую жертву. Отбиваясь и закрывая голову и лицо воротником он пополз обратно к портретному проему, но это было все равно, что плыть против океанского течения.
– Фиетто! – воскликнул звонкий резкий голос, и пикси все как один отлепились от Блэка, оставив того сиротливо лежать на полу, все еще подрагивая и вяло шевеля ногами.
Переждав пару секунд для надежности, Сириус рискнул высунуться из «укрытия» и уставился на длинные голые ноги. Выше, выше, выше… короткая юбка Евы Кавендиш, едва прикрывавшая нижнюю часть бедер, немного расстроила Блэка, но он решил не отчаиваться. Он рывком перевернулся на спину и поднялся, слегка покачиваясь.
Куда тише шумящие пикси летали вокруг Евы, создавая импровизированный пестрый ореол, состоящий из быстро-быстро мелькающих крыльев и сверкающих зубов. Ева ухмылялась, скрестив руки на груди и чуть склонив голову.
– Твоих рук дело? – хрипло спросил Сириус.
– Мы дружим с природой, красавчик, – усмехнулась Ева. – Пикси нас любят.
– Да ну? А как же заклинание, которое ты только что произнесла?
– Нет, это их язык. Означает «Назад!».
Сириус скептически скривился, всем своим видом выражая сомнение и недоверие.
Один шаловливый летун все-таки не удержался и, подлетев к Блэку, цапнул того за нос. После чего запищал очень довольно и вернулся в стаю. Ева рассмеялась красивым грудным смехом и небольно щелкнула пикси. Тот, кувыркнувшись в воздухе, ответил – Сириус мог бы поклясться – ласковым визгом.
– Какого хрена здесь вообще происходит? – вежливо осведомился он.
– Сестренка попросила помочь, и я помогла. Привела ей всех пикси, что нашла в округе. Мне кажется, я чуточку перестаралась, – задумчиво добавила Ева, провожая взглядом верещавшую Нарциссу Блэк, которая летела на большом «ковре-самолете», полностью состоявшем из маленьких пикси. Девушка была лохматой, страшно перепуганной и даже немного заплаканной. Сириус знал, что Цисса ужасно боится высоты.
– Ради этого зрелища я готов протерпеть нашествие этих уродцев еще как минимум сутки, – присвистнул Сириус, одобрительно щелкнув языком.
– Как скажешь, – пожала плечами Ева.
– Что? Нет! Сто-о-ой!..
Ева, хохоча как заправская ведьма, легко перемахнула через перила лестницы и скрылась этажом ниже, оставив Блэка в одиночку разбираться с коварными малышами, неустанно атакующими гриффиндорца. Впрочем, те скорее просто лезли ему в лицо, как надоедливые мухи, но особого ущерба не причиняли.
– Ой, сейчас что-то будет… – прошептала Полная Дама, когда новая стая разноцветных, как конфетти, пикси влетела в распахнутое окно с восседавшей на них МакГонагалл.
Женщина явно нашла способ управлять летунами и теперь отдавала им приказы властным, дрожащим от ярости голосом. Ее волосы растрепались, мантия была разорвана, но уже ничто не могло остановить суровую Минерву МакГонагалл. Она была похожа на древнегреческую богиню войны – Афину Палладу, и Сириус, честно признаться, немного струхнул.
Заметив Блэка, профессор на секунду замерла, а потом в ее глазах мелькнуло нечто дьявольское. Будто именно в этот злосчастный момент МакГонагалл решила отомстить Мародерам за все те бесконечные проделки, из-за которых она не спала по ночам.
Сириус же только избавился от последнего нападения пикси и стоял, тяжело дыша и держась рукой за стену, а те кружили рядом, переговариваясь на своем непонятном языке и явно замышляли что-то каверзное.
«Я знаю, что вы причастны ко всему этому, мистер Блэк!» – говорили глаза МакГонагалл.
Сириус отчаянно замотал головой (стоит отметить, совершенно искренне), но было поздно.
– В атаку! – закричала МакГонагалл, и управляемые ею пикси рванули вперед.
И только невозмутимый каменный Хогвартс продолжал стоять, снисходительно наблюдая за той вакханалией, что снова творилась в его стенах.
В конце концов, во времена учебы Дамблдора и Минервы он видел и не такое!
========== Глава XXV: Девочка из Ниоткуда ==========
– Я не хочу жить, мадам Помфри.
Женщина вздохнула, на мгновение прикрыла глаза и потерла лоб.
– Я всего лишь человек, а мне даровано столько благ. Магия!
Мадам Помфри подперла рукой подбородок и меланхолично уставилась на сидящую перед ней русоволосую девушку. Хрупкая, как ломкий стебелек, пуффендуйка сжалась на стуле, сцепив руки в замок, и трясущимися губами выговаривала проклятия в собственный адрес.
Исключение учеников из Хогвартса в том масштабе, в каком предполагалось, не могло пройти мимо общественности и внимания Министерства. А потому, все кандидаты на отчисление пока что находились в пределах школы, внося еще больше хаоса в происходящее.
Вспышки «депрессии» вспыхивали то там, то здесь. Полукровки и магглорожденные пытались вешаться, резать себе (и друг другу!) вены, дышать сон-травой, воровать яды у Слагхорна из подвала, но их отлавливали, откачивали и приводили в себя. Лучше им все равно не становилось, а по школе уже начали гулять первые шутки: мол, раз за день никто не предпринял попытки к самоубийству, значит, что-то пошло не так.
Самое страшное заключалось в том, что подобные шутки, будучи крамольными еще неделю назад, сейчас стали почти что нормой.
Мадам Помфри очень устала, но поручение Дамблдора «открыть кабинет психологической помощи» невозможно было игнорировать. Там попеременно дежурили добровольцы, включая Лили Эванс и даже Беату Спринклс. Правда, после того как последняя чуть не довела до суицида одного из слизеринцев, забредших в Больничное крыло за зельем от головной боли, от ее помощи тактично отказались.
– Мадам Помфри, что мне делать? Я недостойна этой силы! – девочка проскандировала фразу с невиданной патетикой и, конечно же, переиграла.
Медсестра удивленно уставилась на «пострадавшую», а после громко и витиевато выругалась.
– Опять уроки прогуливаем?! Да что ж это такое! Живо на занятия!
– Но я страдаю!
– Так займись работой! И времени на страдания не останется!
Дверь за взъерошенной и раздосадованной пуффендуйкой гневно захлопнулась, но не прошло и пяти минут, как в нее постучались снова. Мадам Помфри недовольно оглянулась и только облегченно выдохнула – Лили Эванс она была рада всегда.
– Что-то случилось, золотце?
Лили замялась:
– Эм-м… В общем, Джеймс… Он снова с лестницы упал.
Щеки Лили залились румянцем под проницательным взглядом мудрой Помфри.
– А может быть он, на правах старосты, решил, что может безнаказанно линчевать слизеринцев? – мадам Помфри нехорошо прищурилась.
– Мне он сказал, что упал с лестницы, – твердо произнесла Лили, полностью заходя в палату и закрывая за собой дверь.
Зеленые глаза озорно блеснули, свет факела встрепенулся и ровно лег на отливающие медью волосы. Медсестра ненароком залюбовалась и мысленно посетовала на то, что столь прелестные девушки достаются таким смутьянам, как Джеймс Поттер. Впрочем, в глубине души она относилась к Джеймсу, как к племяннику – нечто среднее между родным сыном и отпрыском лучшего друга.
– Мне немножко, – Лили расценила молчание Помфри по-своему, и уверенности в ее взгляде снова поубавилось. – Он несильно… упал.
Мадам Помфри покачала головой и удалилась отыскивать лекарство в закромах. Когда ее тяжелые веские шаги затихли за дверью, Лили воровато огляделась и, словно тонкая проворная выдра, скользнула к соседнему шкафу. Оборотное зелье, предназначавшееся Сириусу, ждать не могло.
Когда Лили, поминутно извиняясь и улыбаясь как-то особенно виновато, вышла за дверь, мадам Помфри-таки заподозрила подвох. Но проверять было лень, а в потайном шкафчике пряталась бутылочка шоколадного ликера, да и Флитвик обещал заглянуть к вечеру…
Пожалуй, ингредиенты она все же проверит потом.
