Текст книги "A and B, или Как приручить Мародеров (СИ)"

Автор книги: Merenili

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 57 страниц)

«Ты дурак, что ли? Не останавливайся! Эта девчонка и так играла с тобой столько времени!» – шипела на ухо одурманенная страстью гордость.

«А у нас есть презерватив? А то я, кажется, забыл Защитные чары…» – голос разума отчаялся пробиться сквозь туман желания, поэтому теперь пытался выйти из ситуации с наименьшим ущербом.

«Да какого черта!» – мысленно прикрикнул сам на себя Блэк, и голоса в голове оскорбленно затихли.

Выпустив руки Беаты, Блэк перекатился вместе со слизеринкой вбок, вжимая ее в стену всем своим весом и запечатывая ее рот поцелуем, не давая возмутиться.

– Роли поменялись, да? – пробормотал он ей прямо в губы и почувствовал, как насмешливая ядовитая улыбка искривляет лицо его… и только его слизеринки.

Руки Беаты, обжигающе горячие, не по-аристократически сухие и обветренные уже проникли под остатки Блэковской рубашки и двинулись ниже – к пряжке дорогого кожаного ремня. Ладони Сириуса, напротив, были мягкие и холодные, как и полагается человеку, не испытывающему необходимости заниматься ручной работой. Сириус скользнул губами вниз, к шее, царапая ее кожу клыками, больно закусывая и оставляя за собой болезненные темно-красные метки. Он был словно одержим и одновременно ненавидел себя за эту слабость.

Руки Сириуса, блуждающие под тонкой футболкой Беаты, спускались все ниже, болезненно сдавливая пальцами ее чуть выступающие ребра, худую хрупкую талию, постепенно приближаясь к пряжке ремня.

Если бы она была нормальной девушкой и носила обыкновенные юбки, было бы проще, внезапно подумал Сириус, наткнувшись рукой на раздражающе туго затянутый ремень.

Звон расстегнутой пряжки на собственных брюках, такой неожиданный и резкий, так некстати отрезвил Блэка. Способность мыслить медленно возвращалась к нему, настойчиво стуча маленькими назойливыми молоточками в голове. Глубоко вздохнув и обругав себя последними словами за этот непривычный ему приступ благородства, Блэк решительно отстранился от искусанных губ Беаты.

Взглянув в ее насмешливые, шалые глаза, Блэк вздрогнул. Беата не была похожа на забывшуюся в порыве страсти девочку, она понимала, что делает, и от этого было только хуже.

– Это не выход, – не веря, что говорит это, сказал он.

Спринклс сморгнула, возвращаясь в реальность и пытаясь вникнуть в слова Сириуса. Наконец, раздраженно вздохнув, она хрипло сказала:

– Мне хреново, Блэк. И я не могу трахать Люциуса – он вроде как помолвлен, а я вроде как заключила сделку с твоей кузиной.

– Это не выход, – упрямо повторил Блэк.

Руки Беаты все еще лежали на расстегнутом Блэковском ремне, и Сириус, странное дело, совершенно не хотел отстраняться.

– Спорим, обычно ты брал девушек вне зависимости от того, хотели ли они на самом деле совокупляться с тобой или нет. С чего ты так носишься со мной?

С этими словами Беата вдруг резко толкнула Сириуса от себя, вынудив отступить на добрых полметра, после чего протянула руку и с силой дернула за конец ремня, полностью выдергивая его из шлевок и бросая на пол позади Сириуса. Блэк машинально перехватил руку Спринклс за запястье и замер, неотрывно глядя ей в глаза. Беата насмешливо улыбалась, бесконечно раздражая его этой своей премерзкой ухмылочкой, выводя из себя повсюду лезшими жесткими смоляными волосами и чрезмерно тонкой футболкой, так пошло натянувшейся сейчас на ее наверняка костлявой и ничем не привлекательной груди… Блэк смотрел и не понимал.

Какого черта он еще ждет?

***

Класс Защиты от Темных Искусств, утро

Эмили Паркер задумчиво перелистывала последний выпуск Ежедневного Пророка, ожидая начала занятия. День был исключительно прекрасным – от вчерашней хмари на улице не осталось и следа, небо, пронзительно голубое, чистое и совершенно безоблачное, напомнило Эмили о летнем, небесного цвета платье, которое она прикупила на рождественских каникулах. Ее мать и так, и эдак выспрашивала у своей привычно нелюдимой и неразговорчивой дочери причину подобной покупки, но, ничего не добившись, только поджала губы и покачала головой. Эмили тогда твердо сказала себе, что это – просто мимолетное желание, совершенно не имеющее ничего общего ни с Ремусом, ни с его словами о том, что цвет неба отлично подошел бы к глазам Эмили. Иногда Ремус был жутким романтиком, в то время как Эмили изо всех сил отрицала всячекие “нежности и милости”.

Перевернув очередную страницу, Паркер вздрогнула: с пугающей и слишком уж живой колдографии на нее скалился странный человек. Его клыки, выступающие из-под нижней губы, серые, словно шерсть, волосы, небрежно перехваченные темной лентой, и желтоватые глаза будто бы намекали, что мужчина находится на переходной стадии трансформации. «Фенрир Сивый», – гласила подпись под колдографией.

«…Фенрир Сивый, возглавляющий движение за права Оборотней, добровольно согласился дать интервью одному из наших журналистов. Он объявил, что притеснение прав Оборотней, продолжающееся столетиями, не имеет под собой разумной основы и требует тщательного пересмотра.

– Почему магглорожденные колдунишки, ничего не знающие о магическом мире, получают билет в новый мир и новую жизнь, а мы, рожденные в чистокровных семьях, вынуждены скитаться без работы, без призвания, гонимые отовсюду только лишь из-за нашей природы?! Чем мы хуже, чем те, кто позволяет раскрывать наши секреты магглам, которые когда-то жгли нас на кострах, сдирали кожу и убивали? Почему никто не сделал ни единой попытки смириться с нашей сущностью, понять и принять ее? – заявил Фенрир в своей речи.

Стоит также отметить, что Фенрир Сивый является сторонником так называемого Темного Лорда, именующего себя также Лордом Волдемортом и борцом за права чистокровных…»

– Волнуешься, что я последую за ним? – раздался тихий голос Ремуса над ухом Эмили.

Когтевранка вздрогнула, опасливо оглянувшись на Мари Чанг, сидевшую неподалеку и увлеченно читающую учебник. Но та с головой ушла в книгу и ничего на замечала вокруг.

– У нас же сдвоенный урок с Пуффендуем, – тихо прошептала Паркер. – Что ты здесь делаешь?

– Увидел статью в Пророке, как и ты. – Ремус выглядел болезненно, и Эмили с дрожью вспомнила, что полнолуние наступит через пару дней. – Решил узнать твое мнение.

Ремус замолчал, пытливо глядя на девушку. Глаза его не выражали абсолютно ничего, только отрешенная усталость, казалось, переполнила его и смазала черты лица.

– Он психопат, – тихо ответила Эмили, устремив взгляд в стол. – Что с него взять?

– Но ты подумала… не могла не подумать, – голос Люпина дрогнул, – о том, что я могу быть согласен с его позицией.

– Считаешь, я действительно поверю, что ты рассматривал эту мысль? Служение Лорду?

– Мы оба слышали тот монолог Беаты, Эмили. О том, что Лорд обещал избавление от проклятья всем… – Ремус на секунду прервался, подыскивая нужное слово, и неловко закончил: – Ну ты понимаешь.

– Я не… Зачем ты пришел? – Эмили прикрыла глаза.

– Хотел понять, насколько ты доверяешь мне, – Ремус осторожно прикоснулся к руке Эмили, но та тут же отдернула ее.

– Видимо, мне тоже стоит озадачиться этим вопросом, – отчеканила она, поднимаясь с места. – Насколько ты доверяешь мне. Решить, что я могла подумать про тебя такое!.. Да как ты смеешь?

– Эмили, пожалуйста! – Ремус неловко схватил Эмили за руку.

Элиза Киллбрук, девушка Петтигрю, удивленно обернулась на них, но встретившись взглядом с Эмили, тут же уткнулась в учебник.

– Я очень волнуюсь, – вдруг тихо сказал Ремус. – Малфой что-то замышляет, я чувствую это. Будь осторожна.

Он наклонился к Эмили, но в последний момент передумал и, по-братски коснувшись губами ее лба, стремительно покинул класс.

– И что это было?

– Мужчины, – хмыкнула Элиза, ободряюще улыбнувшись Паркер. Но взгляд ее был напряженным – она держала в руках Ежедневный Пророк, открытый на интервью с Фенриром.

А еще она, как и Эмили, тоже была магглорожденной.

***

Класс Заклинаний, утро

– Карьерный смотр! – радостная Лили вбежала в класс, размахивая листовкой, и без предупреждения приземлилась рядом с Джеймсом. Тот не преминул воспользоваться моментом и аккуратно приобнял Лили за талию, за что тут же получил свернутой листовкой по голове.

– Так быстро? – удивленно спросил Питер. – Я и не заметил, как пролетело время.

– Да, а потому нам всем пора окончательно определиться с дальнейшей судьбой! – Эванс так радовалась, будто сообщала о собственной свадьбе, а не о жутко скучном и нудном мероприятии, где масса незнакомых людей будет пытаться вручить тебе бесполезный буклетик, чтобы в перспективе заманить на рутинную и бессмысленную работу.

– Ты-то давно определилась, – проворчал Блэк, намекая о давнем желании Лили углубиться в зельеварение.

Джеймс только фыркнул, ибо мысль о зельеварении в его голове тут же намертво связалась с именем «Северус Снейп».

– Я передумала, – важно сказала Эванс. – Я всегда разрывалась между зельями и трансфигурацией и решила выбрать последнее.

– И чем ты будешь заниматься? – поднял брови Блэк. Глядя на Лили, так уютно устроившуюся рядом с Джеймсом, ему безумно хотелось язвить.

– Практической магией, – расплывчато ответила Лили и тут же обернулась к Питеру: – А ты, Хвостик?

– Колдомедициной, – ответил тот.

– Ты все-таки решился, – одобрительно улыбнулся Ремус. Питер только кивнул.

С друзьями Ремус все еще был в легкой ссоре после утренних событий, но злиться и оскорбленно молчать ему совсем не хотелось – особенно перед мучительным полнолунием. Те, понимая его состояние, тоже решили отложить холодную войну до лучших времен.

– А ты, Сириус? – лучезарная Лили обратила взгляд своих невыносимо ярких и живых глаз на Блэка.

Сириус, раздраженный, невыспавшийся и в непередаваемо отвратительном расположении духа, чуть не зажмурился от ее взгляда. Он что-то невнятно буркнул себе под нос, показывая, что не расположен к разговору, на что Лили лишь недоуменно пожала плечами и отвернулась, начав шутливо щекотать нос Джеймса пером. Блэк наблюдал за этой парочкой и чуть ли не давился от зависти.

Ну почему? Почему у него не может быть все так же, как и у нормальных людей?

После того случая, когда выяснилось, что это Эванс стояла за «похищением» Джеймса, эти двое будто бы слетели с катушек. Поттер при любом удобном случае, распушив хвост, расхаживал вокруг Лили, самодовольно пыхтя и говоря всякие сопливые милости. Эванс колко комментировала каждое его слово, взгляд, жест, отмахиваясь от Джеймса как от комара, но при этом выглядела настолько счастливой и сияющей, что, казалось, даже солнце на небе не выдерживало конкуренции и пряталось за тучи.

Все вроде бы выглядело, как всегда: вредничающая Эванс, неунывающий Джеймс, подколки Лили, комплименты Поттера, цветы на ее подушке по утрам, эссе Поттера, старательно переписанное с эссе Лили, отданного ею в порыве благотворительности… Но что-то непоправимо изменилось. И Блэку это категорически не нравилось. Его друг ускользал от него, дорвавшись наконец до того, чего так долго жаждал, а Сириус стоял на месте и сам не знал, куда ему двигаться дальше.

С чего вдруг Лили разом потеплела и из холодной сверкающей льдинки превратилась в теплый согревающий огонек, Блэку было неясно, но…

– Сириус, – раздался звонкий голос прямо посреди его размышлений, разметав их по закоулкам мозга, – что с тобой?

– Что?.. А, – Блэк только сердито махнул рукой, не в силах смотреть на искрящиеся глаза Эванс и ее руку, будто бы невзначай лежащую так близко к руке Джеймса.

– А что у тебя с шеей? – недоуменно спросил Поттер, попытавшись отвернуть ворот рубашки Блэка, когда тот неудачно повернул голову, обнажая участок кожи.

– Ничего, – Сириус дернулся в сторону, вызвав удивленные взгляды друзей.

– Слушай, Бродяга, если тебя послала какая-то девушка, не расстраивайся, – участливо похлопал его по плечу Джеймс. – Ты стареешь, с каждым годом это будет случаться все чаще и чаще. – И заржал как конь от собственной шутки. Вернее, как олень.

Сириус только смерил его скептическим взглядом.

– Я думала, что ты и Беата… – Лили посмотрела на Джеймса, ища поддержки.

– Я тоже так думал, Лил, – хмыкнул Поттер, сверля Сириуса веселым взглядом. – Когда в январе он растлил Милиссенту Грин с Пуффендуя, я думал, что он просто сбрасывает пар. Потом была Джин Грэй, Аманда Катнис и Анджела Фа…

– Как ты все их фамилии запомнил? – удивленно посмотрела на него Лили.

На лице Блэка тут же расплылась злорадная усмешка, а Джеймс странно замялся – не говорить же Лили, что все эти девочки были из его давнего списка «покоренных», и теперь он просто одолжил его Сириусу с пометкой «Качественно. Недорого. Надежно».

– А у него память на имена просто отменная, – ехидно пояснил Сириус. – Он половину седьмого курса Пуффендуя наизусть знает.

Джеймс ответил Сириусу злобным взглядом и поспешил отвести от себя удар:

– Ты где был? Тебя ночью в спальне не было.

– Странное дело. Ведь я никогда – даже ни одного разу! – из спальни по ночам не отлучался, – саркастически ответил Сириус.

– Да брось! Я же знаю, что когда ты ходишь на свои псевдосвидания, ты так душишься, что даже запах Ремусовских носков перебиваешь.

– Сохатый! – оскорбленно воскликнул Люпин, а Лили заливисто рассмеялась.

В этот момент в класс вошла Беата Спринклс, как всегда невозмутимая и непрошибаемая. Тот факт, что вокруг ее шеи поверх косухи был повязан ярко-розовый шифоновый шарф, ее совершенно не смущал. Сириус проследил взглядом за Спринклс, заметил шарф и только закатил глаза, отворачиваясь.

Беата дошла до парты мародеров, плотоядно ухмыльнулась в ответ на приветственно поднятую руку Джеймса, кивнула Ремусу с Питером, окинула насмешливым взглядом Лили и наконец посмотрела на Блэка.

– Ты тут кое-что забыл, Блэк, – гортанно произнесла она и с грохотом опустила на стол перед Блэком ремень.

В глазах у Сириуса помутилось.

Как он мог забыть там этот ремень?..

Его ремень.

Чертов ремень с чертовой пряжкой, изображавшей гриффиндорского льва, пожирающего змею.

Чертов ремень с инициалами С.О.Б.

Ремень, который знали очень многие девушки Хогвартса – ведь не раз они расстегивали эту запоминающуюся пряжку, отдаваясь во власть умелых, сводящих с ума рук Сириуса Блэка.

Беата полуприсела в реверансе, прошествовала к первой парте и, сдвинув два стула вместе, вольготно завалилась на них. Сириус молча смотрел на ремень, лежащий перед собой. Слизеринцы смотрели на ремень, лежащий перед Блэком. Гриффиндорцы и те, смотрели на этот злосчастный ремень.

И тут Джеймс все-таки не выдержал. Он икнул и громогласно заржал.

Сириус устало прикрыл глаза.

Иногда ему казалось, что он хочет убить Беату Спринклс. Но в остальные моменты своей жизни он придерживался мнения, что этого будет менее, чем недостаточно.

========== Глава XX: Война ==========

Солнце умирало, тяжелой масляной краской сползая за горизонт. Черное озеро отливало алым, будто бы до краев наполненное чистой горячей кровью. Над Запретным лесом нависла тяжелая неповоротливая туча вражеского заклинания. Она выпустила свои длинные щупальца, с тошнотворной методичностью шарящие по земле, и грузно покачивалась в воздухе, словно выжидая чего-то.

Началось.

– Все будет хорошо, Блэк, – Беата неслышно подошла к Сириусу, обнимая его за талию такими согревающими уютными руками. Ее нос уткнулся Блэку куда-то в область лопаток, и парень услышал, как Беата тихо-тихо вздохнула.

Спринклс прекрасно держалась весь прошлый кошмарный день. Она не позволила себе не единой вспышки слез, не билась в истерике, не кричала. Она методично взмахивала волшебной палочкой, и Пожиратели падали, захлебываясь кровью. Половина выживших слизеринцев-пятикурсников, не имеющих ничего общего со своими старшими собратами, носящими на предплечье метку, была под ее защитой. Беата дралась, как львица, защищающая своих детей и только под конец дня, когда все они вернулись в замок, ее вывернуло, и слизеринка забылась в тяжелой лихорадке, придя в себя лишь под утро.

Мадам Помфри отчаянно пыталась помочь всем ученикам сразу. Изумленная, испуганная она носилась по палате, перевязывая одному руку, другому ногу, а третьему пришивая пальцы. Питер Петтигрю, непривычно напряженный, натянутый как струна, без лишних слов бинтовал-исцелял-накладывал швы. Лили Эванс, осунувшаяся, с трясущимися руками, помогала Слагхорну варить зелья, вздрагивая всякий раз, когда из палаты доносился очередной стон.

Джеймс Поттер отчаянно хотел остаться со своей девушкой, но Дамблдор срочно созывал весь Орден Феникса полным составом и ему нужен был каждый волшебник, старше семнадцати лет, умеющий хотя бы просто держать в руках палочку и которому можно было доверять.

Эмили Паркер сидела в дальнем углу Больничного крыла и неотрывно смотрела на перебинтованную долговязую фигуру, лежащую на постели. Взгляд ее был пустым, девушка не двигалась, застыв в неудобной сгорбленной позе. Рука Эмили, словно стальные оковы, обхватила запястье Ремуса Люпина, и никто – ни профессор МакГонагалл, ни Сириус Блэк, ни мадам Помфри – не смогли оторвать ее от Ремуса. В конце концов, Эмили оставили в покое, и с тех пор она ни разу не пошевелилась.

– Мисс Эванс! – вскрикнул профессор Слагхорн, когда Лили перепутала ингредиенты и чуть не выдавила сок полыни в смесь с мякотью бубонтера.

Лили отшатнулась от котла, осознав, что чуть не взорвала половину палаты с раненными и, отступив на шаг, медленно опустилась на пол, разразившись наконец рыданиями. Слагхорн сочувственно взглянул на девушку, но поделать ничего не мог – времени было катастрофически мало, пациентов много и успокаивать плачущую Лили было некому.

– Северус, – тихо выдохнула она, уткнувшись носом в колени и продолжая тяжело вздрагивать, пытаясь подавить рвущиеся наружу рыдания.

Северус Снейп. Тихий угрюмый мальчик. Друг ее детства. Тот, кто всегда был рядом. Тот, кто обещал всегда быть рядом.

Теперь он с ними. Сменил цвет и сторону. Истинный слизеринец.

Лили не ожидала, что это ударит по ней сильнее даже того, что война, о которой последние месяцы говорили все кому не лень, все-таки началась.

Он должен был быть сейчас здесь! Варить эти чертовы зелья, в которых он смыслил побольше всех их вместе взятых, включая Слагхорна!

Лили резко тряхнула головой, поднялась с холодного пола и глубоко вздохнула. Ее помощь сейчас так нужна им всем. Не время думать о том, кто добровольно отверг ее.

***

Большой Зал, ужин, за два дня до этого

– Скажи пожалуйста, Бродяга, – вкрадчиво начал Джеймс, – каким образом твой любимый ремень оказался у Спринклс? Вы… э… любите пожестче?

– Сохатый! – взвыл Блэк, не выдержав после получаса бесконечных подколок друга. – Ты не мог бы совершить невозможное и наконец заткнуться?!

– Но это и правда интересно, Сириус, – весело улыбнулась Лили. – Как так вышло? – В ее глазах прыгали искорки смеха, но она старательно делала наивное лицо.

Блэк тоскливо оглядел друзей: их жадные взгляды говорили о том, что живым он отсюда не выйдет.

– Что ж… – Сириус выдержал паузу и небрежно проговорил: – Прошлым вечером, когда я прогуливался после тяжелого учебного дня… – Лили фыркнула. – …любуясь водной гладью Черного озера, мадемуазель Спринклс робко выглянула из-за… – Блэк оскорбленно вздохнул, глядя на то, как друзья заливаются смехом.

– Беата… – держался за живот Джеймс. – Робко?!

– Не хочешь слушать, так и скажи, – пожал плечами Блэк и отвернулся.

– Но-но, Бродяга! Продолжай, мы постараемся сдержаться! – Джеймс смотрел на друга, изо всех сил пытаясь подавить ухмылку.

– Ну хорошо… – Сириус смерил Джеймса скептическим взглядом. – Беата предложила мне свою компанию для прогулки. Разумеется, я был вынужден отказа…

– Да господи, Блэк! Просто скажи, что я прижала тебя к стене, и мы трахнулись!

– Спринклс, тебя еще никто не спрашивал! – тут же вскинулся Блэк, оборачиваясь на голос Беаты.

То, что за ними наблюдала добрая половина преподавателей, ни Блэка, ни Спринклс не смущало. Джеймсу даже казалось, что всякий раз, когда они устраивают свои разборки посреди огромной толпы студентов, они просто наслаждаются всеобщим вниманием.

– А я не нуждаюсь в разрешении говорить! – отрезала Спринклс.

– Так это были вы! – взревел откуда-то со слизеринского стола Люциус Малфой. – Кто-бы мог подумать, что ты все-таки упадешь так низко, Беата?

– А что, мы мешали тебе спать? – невинно уточнила слизеринка, оборачиваясь к сокурснику.

– Спать ему мешает его искалеченная совесть, – хмыкнул Блэк.

– Что ты, Блэк, – Беата покачала головой, – наличие совести в семье Малфоев презирается даже больше, чем общение с магглорожденными.

– Минус пятьдесят баллов со Слизерина и Гриффиндора за нарушение комендантского часа! – отчеканила МакГонагалл и вернулась к своей запеканке, с такой яростью воткнув в нее вилку, что кусочек творога отлетел и приземлился прямо на щеку профессору Слагхорну.

Беата сокрушенно вздохнула, беспечно улыбнулась в ответ на сердитые взгляды слизеринцев и уже собралась было вернуться к своему столу, как Блэк, цепко схватив ее за запястье, ухмыльнулся и мстительно произнес:

– Раз уж ты вернула мне ремень, не могла бы ты также вернуть мою рубашку, которую так жадно сорвала с меня прошлой ночью? Не бойся, Спринклс, если она тебе столь необходима, я дам тебе другую – я ее дольше носил, она пахнет сильнее.

Гриффиндорский стол взорвался хохотом, на что Беата только скривила лицо и, вырвав свою руку, ушла за слизеринский стол. Ярко-розовый шарф она сняла, безо всякого стеснения демонстрируя кошмарного вида последствия своего рандеву с Блэком прошлой ночью.

***

Гриффиндорские спальни, утро

– По-о-одъем! – рявкнул Ремус Люпин, усилив свой голос заклинанием.

Питер уже давно проснулся, умылся и теперь отглаживал рубашку. Джеймс же после такой побудки подпрыгнул на кровати, принимая сидячее положение, и начал безумно вращать глазами.

– Я здесь! Я не сплю, профессор Стебль!

Довольный смех Ремуса и Питера мигом привел его в чувство. Джеймс насупился и завалился обратно, натягивая одеяло на голову.

– Опоздаешь, Сохатый.

– Куда? – недружелюбно буркнуло одеяло.

– На карьерный смотр.

– Черт! – Джеймс резко откинул одеяло и, перевернувшись через бок, свалился с кровати. – Я и забыл про него… А где Блэк?

Ремус оглянулся на кровать Сириуса и обнаружил ее совершенно нетронутой, включая черную шелковую рубашку, брошенную на покрывало вчерашним вечером.

– А… – но договорить он не успел.

Дверь в спальню аккуратно приоткрылась, и нечто, лохматое и растрепанное, по возможности тихо проскользнуло внутрь.

– Блэк, – констатировал Джеймс, смеющимися глазами оглядывая Сириуса. – Из чьей пасти ты выбрался?

Сириус откинул челку со лба, попытался пригладить волосы, но тут же запутался в собственной шевелюре. Выпущенная из брюк рубашка, судя по виду, пережила кровопролитный бой с монстром, специализирующимся на пожирании мужской одежды. Не говоря больше ни слова, Сириус скрылся в ванной, откуда послышался его тоскливый вой – видимо, Бродяга наконец встретился с зеркалом.

– Что она с ним там делает? – пробормотал пораженный Ремус.

– Ест, я полагаю, – Питер хитро улыбнулся и начал облачаться в костюм.

– Какую именно часть? – невинно спросил Джеймс, вызвав у друзей приступ неконтролируемой тошноты.

– Поторопись, Сохатый, если не хочешь, чтобы школьный автобус уехал без нас, – коротко сказал Ремус и торопливо вышел за дверь.

Полнолуние ожидалось на следующую ночь, но уже с неделю он чувствовал себя, словно вареный моллюск. Ремусу отчаянно хотелось верить, что сегодняшний день он выдержит. Очередной спазм, скрутивший мышцы, Люпин проигнорировал с исключительной твердолобостью, свойственной любому настоящему гриффиндорцу.

***

Карьерный смотр проходил, как и следовало ожидать, в магической части Лондона. Министерство Магии выделило целое здание для представительств различных организаций, и теперь студенты Хогвартса увлеченно бродили между стендами, рассматривая и выслушивая самые разнообразные предложения работы.

Пятикурсникам было необходимо хотя бы примерно определиться с выбором будущей карьеры – оценка за СОВ оказывала прямое влияние на то, появится ли у студента шансы претендовать на место в желаемом заведении после школы. Семикурсники в большинстве своем прекрасно представляли, чему хотят посвятить собственную жизнь, и теперь искали место для летней практики.

Четырехэтажное здание было наводнено студентами всех мастей – выходцы из Шармбатона и Дурмастранга также пожаловали в Лондон. Так или иначе, столица Англии была оплотом всего магического сообщества, и карьерные перспективы здесь открывались гораздо более масштабные, нежели во Франции или Болгарии.

– П-с-с! Сохатый, – Сириус притаился в нише за одним из стендов и поманил к себе друга.

– Ты чего прячешься?

– Да они налетели на меня словно стервятники! Мистер Блэк, не заинтересуетесь ли вы нашей развивающейся фирмой по производству волшебных метел? Вы не думали, чтобы связать свою жизнь с пошивом одежды, у вас определенно есть вкус, мистер Блэк! – шепотом передразнил неудачливых рекламщиков Сириус. – Только и думал, чтобы шить одежды всю свою жизнь! Видят во мне только мешок денег.

– Ну… – Джеймс сорвал один из листков с ближайшего стенда. – Ты можешь наняться акробатом в магическую цирковую…

– Сохатый, – нехорошо вздохнул Сириус, и Джеймс замолчал, весело сверкая глазами.

– А я определился, – ни с того, ни с сего выдал Джеймс.

– С чем?

– С профессией.

– И?

– Сначала думал, что буду профессиональным игроком в квиддич… А теперь решил, что пойду в мракоборцы.

Сириус подавился так громко, что на них начали оглядываться студенты. Какая-то стайка девчонок прошептала нечто очень похожее на «Это же Блэк!» и заняла наблюдательный пункт неподалеку от окна.

– Прости, что? – не сразу осознал ответ друга Сириус.

– Бродяга, не строй из себя идиота. Знаешь же, что скоро начнется! Я не желаю стоять в стороне и ждать действий от черт знает кого. Кто защитит Лили?

– Ну конечно, – проворчал Сириус, – кто, если не ты.

– Неужели не одобряешь? – удивился Джеймс.

– Чтобы защищать Лили, нужно быть рядом с ней, а не торчать в каком-нибудь смертельно-опасном месте, согласно поручению штаба.

– Ты – эгоист.

– А ты —придурок.

– А тебя не смущает, – Сириус пустил в ход последний аргумент, – что вместо профильных уроков Зельеварения, которые ты должен был посещать все эти два года, ты целыми днями торчал на поле, доводя команду до истощения?

– Мракоборцы объявили открытый набор – все, кто смогут сдать необходимые экзамены при поступлении с оценкой «В» и выше, приняты. И знаешь, что это значит? Что они в отчаянии.

Оба сверлили друг друга взглядами так, словно собирались освоить легилименцию сию же секунду.

– Эй, вы что здесь… – подошедшая к друзьям Лили осторожно тронула Джеймса за руку. В руках она держала с десяток листовок самой разнообразной направленности.

– Обсуждаем светлое будущее, – фыркнул Блэк. – Джеймс вот хочет быть на передовой, нестись вперед сломя голову, ежедневно подставляясь на линии огня по приказу министерских шишек. В общем, полностью в его стиле.

– Я собираюсь стать мракоборцем, – упрямо повторил Джеймс.

– Джим, правда?.. Но это же… – Лили искренне обрадовалась.

– Не пойму, чего ты так взъелся, Блэк? – Джеймс подозрительно посмотрел на Сириуса, впервые за последние месяцы не обращая ни малейшего внимания на Эванс. – Я думал, ты поддержишь меня!

– А, – Сириус только раздраженно махнул рукой и развернулся к выходу. Прехорошенькая Амели Лоуренс, пятикурсница с Когтеврана, тут же стрельнула в Блэка глазами, но тот стремительно пронесся мимо, не обратив никакого внимания на милашку.

– Что это с ним? – удивленно спросила Лили.

– Хотел бы я знать.

***

Ремус Люпин ходил между стендами, вежливо улыбаясь работодателям. Он точно знал, что пойдет в мракоборцы, вернее, очень попытается. Ремус прекрасно понимал, что попасть к ним в школу он сможет, разве что если Луна свалится прямо на Землю, и он останется последним претендентом на поступление. Дамблдор обещал замолвить за Люпина словечко, но Ремус не очень-то верил, что в его деле могут помочь даже связи.

Как назло, приступы начали повторяться все чаще. Ремус раздраженно теребил простую цепочку из циркония на руке, подаренную Эмили на Рождество. Странным образом, но это его успокаивало. Будто бы напоминало, что он человек, а эта цепочка – его связь с миром людей. Люпин чувствовал себя напряженно с того самого момента, как они сели в автобус. Слизеринцы, ехавшие в соседнем, странно переглядывались утром, ухмылялись и смотрели в сторону гриффиндорского стола со смесью презрения и подозрительной радости.

Что-то явно было не так. Звериное чутье редко обманывало Ремуса, а теперь… он кожей чувствовал разлитое в воздухе напряжение. Студенты продолжали весело переговариваться друг с другом, рассматривать предложения о работе, но все это выглядело так, словно кто-то изо всех сил стремился скрыть настоящую картину происходящего. Раздавшийся резкий щелчок заставил Ремуса дернуться и обернуться к окну. Он расслышал его только благодаря обострившимся органам чувств накануне полнолуния.

– Ремус! – вдруг громко крикнула с другого конца зала Эмили Паркер и подняла в его сторону волшебную палочку.

Люпин ничего не успел понять, как ее заклятье врезалось в него, и он отлетел к стене, чуть не сломав плечо от удара. Росчерк чужого заклинания, будто бы разрезавший комнату на две части, пролег как раз там, где мгновение назад стоял Люпин. Парень узнал эти чары. Выявление анимагической формы и насильственное превращение жертвы в ее вторую ипостась. На оборотней перед полнолунием действовало безотказно.

Тут же со стороны улицы раздался безумный грохот и десятки резких хлопков. Через мгновение послышались крики, и что-то громко взорвалось на первом этаже. Шум стоял такой, что, казалось, Луна все-таки упала на Землю. Эмили уже отвернулась от Ремуса, вскидывая палочку и отражая оглушающее заклятье, мелькнувшее красной вспышкой почти перед ее носом. Закричала какая-то пуффендуйка, когда ее собственные сокурсники сбили девчонку с ног, бросившись к выходу. Деканы факультетов под предводительством МакГонагалл пытались восстановить порядок, но объяснять что-то паникующим подросткам, когда вокруг во все стороны летели заклинания, было бесполезно.

Окна разбились с ошеломляющим звоном, возвращая Ремуса в реальность. Повсюду разлетелись осколки, кто-то закричал от боли, кто-то от страха. Люди в черных гротескных масках с прорезями проникали в зал, обволакивая его, как нашествие саранчи. Куда не посмотри – виднелись их черные пугающие фигуры, безмолвные, беспощадные.

Ремус вытянул руку и резко схватил за ворот куртки ту самую девчонку, которая так и не смогла подняться с пола. Девушка дрожала, озираясь по сторонам, в глазах ее застыл ужас. Она даже не сопротивлялась, когда Ремус подтащил ее к себе и резко хлестнул по лицу – ее было необходимо привести в чувство и как можно быстрее.