Текст книги "A and B, или Как приручить Мародеров (СИ)"
Автор книги: Merenili
Жанры:
Фанфик
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 41 (всего у книги 57 страниц)
– Пойду к Северусу.
Холодное шипящее имя упало в воздух и застыло ледяной коркой на сердце.
– Он опасен, – очень мягко, не желая разозлить Эмили, сказал Ремус.
– Я знаю, – Эмили мотнула головой. – Но, кроме того, он единственный, кто наиболее близок к Слизерину и Волдеморту, и с кем я могу поговорить начистоту.
– С ним уже нельзя говорить, – Беата сказала это вскользь, ни к кому конкретно не обращаясь.
– И, вполне возможно, он более чем осведомлен о происходящем, – добавил Ремус. – И поддерживает это. Ты же помнишь, кто крикнул про оборотня во время нападения на учеников в Лондоне?
Глаза Эмили, темные и упрямые, пронзительно взглянули на Ремуса.
– Я помню, – оскорбленно сказала она. – Но эта зараза может настигнуть Эванс, и тогда у Северуса не будет аргументов. Я не верю, что он предал ее. Он выбрал другую сторону, но не другую девушку. Ты должен это понимать.
Ремус закрыл глаза и устало опустился на подушки. У него не было никаких причин верить слизеринцу, и Джеймс бы уже высказался в весьма нелицеприятных выражениях о том, что он думает о мнении Паркер. Но ведь будь Ремус на месте Снейпа, и друзья поверили бы в него. Несмотря на то, что он сделал, они бы дали ему шанс. А Снейпу никто и никогда не давал шансов. И это, с точки зрения, Ремуса было неправильным.
Эмили вышла за дверь, не утрудив себя закрыть ее плотно, и сквозняк тут же проник в спальню длинными холодными пальцами. Ремус сидел на кровати с закрытыми глазами, вдыхая невкусный, горький от табака воздух и слушал, как мерно пыхтит трубка Беаты.
– Сегодня ты непривычно тиха и даже почти неязвительна, – Ремус взглянул на слизеринку, затем на покачивающуюся от ветра дверь и тоскливо поежился от холода. Беата шевельнула пальцем, и дверь тут же захлопнулась.
– Ничего особенного.
Ремус замер, всей кожей почувствовав, что что-то не так. Была в голосе Беаты непонятная надтреснутость. Так случается, когда человек больше не в силах держать внутри боль, раскрывается незнакомцу, рассказывая о душевных переживаниях будто бы нехотя, не желая тем самым выдавать их значимости.
Беата затянулась, трубка пыхнула снова.
– Что-то случилось? – очень-очень мягко спросил Ремус.
– Да нет… – Беата помолчала. – Просто пару дней назад не смогла сделать Алохомору, – она грубо усмехнулась. – Со второго раза получилось. Наверное, в ту ночь в битве с оборотнями я перенапряглась или что-то вроде того.
Ремус замер. Беата продолжала безмятежно улыбаться.
Если бы это произошло с Джейсом, Люпин бы даже не обратил внимания, но Беата… Он коротко и быстро взглянул на слизеринку – в ее глазах затаился жгучий страх, с которым ей приходилось биться в одиночку.
Спринклс вдруг перевела взгляд и посмотрела прямо в глаза Ремусу, прямо и серьезно.
А затем она спокойно произнесла:
– Я теряю магию, Ремус. И никто, совершенно никто не знает, что с этим можно поделать.
*
– Ты страхуешь меня, Джим. Просто страхуешь. Без самодеятельности, без героизма и идиотских выходок.
Сириус и Джеймс плыли по небу в мерно покачивающейся карете, и Поттер не отрываясь пялился в окно – на темнеющие небо, белые звезды и сверкающие вдали молнии.
– Ага, – буркнул он.
– Там будет весь… свет, – Сириус сплюнул прямо на пол, – чистокровного общества, а у этих тарантулов крепкая хватка.
– Что мы будем делать с Малфоем? – Джеймс наконец-то оторвался от созерцания природной стихии. Было очень странно задавать этот вопрос самому «Малфою», сидящему сейчас перед ним.
– Он должен скорбеть в своих личных покоях, и никто, включая домовиков, не имеет права тревожить его без разрешения.
– И ты уверен, что помнишь поместье и способен не просто попасть внутрь, но и ориентироваться в нем?
– Будет прием, – пожал плечами Блэк, и этот жест получился слишком простодушным для его новой надменной личины. – Защита так или иначе будет ослаблена, иначе они просто не смогут пропустить гостей. Люциус скажет прощальную речь, пожмет руки гостям, а после поднимется в спальню пригубить чего-нибудь покрепче и погоревать над отцовским колдо. Ну или сжечь его к чертям. А мы будем рядом и…
– И я временно выведу Малфоя из строя, а ты спустишься обратно в зал. В зал, где скорее всего будут присутствовать мощнейший легилимент, пара-другая десятков паршивых пиявок с волшебными палочками и…
– Ты ли это, Сохатый? – Сириус усмехнулся, намеренно растягивая губы в малфоевской манере. Он просто входил в роль. – Отговариваешь меня от шалости? Я не собираюсь сильно рисковать своей благословенной задницей. Никаких импровизаций, просто потолкаюсь среди гостей, пару раз улыбнусь направо и налево, изучу обстановку. По крайней мере, мы получим список сторонников Волдыря и план действий.
– А еще имя тех, кто травит магглорожденных.
– Да. А Волдырь не станет присутствовать на светском приеме, у него наверняка есть дела поинтереснее – он либо уйдет сразу после прощальной речи, либо придет позже, к началу собрания Пожирателей.
– Еще и собрание. Какая мелочь.
– Оно не начнется сразу. Там же будет весь цвет общества, – Сириус достал сигареты, повертел их в руках и отбросил в сторону – Малфой не курил. – Встреча Пожирателей состоится, вероятнее всего, к поздней ночи, но к тому моменту Малфой продолжит выпутываться из веревок, а мы будем уже далеко.
– Таков план.
– Да.
– Но планы не всегда срабатывают.
– Да.
Джеймс наградил Сириуса долгим тяжелым взглядом и уставился на собственные мозолистые от метлы руки.
Все это было неправильно.
Наказание за их обычные шалости едва ли могло превзойти исключение из школы, но Джеймс всегда знал – никто его не исключит. Факультет станет за него горой, квиддичная команда не позволит себе остаться без талантливого капитана, да и в конце концов – он просто не попадется! И это их негласное соперничество с Блэком, каким бы оно ни было – они оба прекрасно понимали, что у Джеймса власти в Хогвартсе больше.
У Блэка была своя, четко ограниченная территория – дорогого одеколона, красивого секса и лучших девушек. Территория богемы.
И он никогда не лез за ее пределы.
Но как-то так все развернулось и вышло, что неожиданно Блэк взял главную роль в предстоящем маскараде, а Джеймс остался за бортом прикрывать его зад. Это было непривычно, боязно и странно. Джеймс без проблем брал на себя любую ответственность и отвечал же за свои действия и действия тех, кто был в его команде. Но сидеть, как девица, в кустах и трястись за лучшего друга? Хуже не придумаешь.
– Кончай жевать сопли, Сохатый, – Сириус дернул уголком губ.
– Пошел нахер, Блэк, – Джеймс вскинул голову и уставился оленьими карими глазами на лже-Малфоя. – Я просто хочу, чтобы это дерьмо поскорее закончилось, потому что мне, знаешь ли… не нравится быть в стороне.
Сириус промолчал. Карета пошла на снижение, в окошечко начал задувать ледяной ветер, но заговорщики даже не вздрогнули – мысли, что сейчас крутились у них в голове, были холоднее любого ветра.
Подскочив на неровной дороге, карета окончательно опустилась на все колеса и понеслась вперед, подпрыгивая на ходу. Окольная дорога, заросшая старыми деревьями с голыми кривыми ветвями, выходила на опушку леса, за которым воздвигалось роскошный угрюмый Малфой-мэнор.
– Будем тащиться по долбанному снегу? – Джеймс спрыгнул с подножки, тут же провалившись в снег по щиколотку.
Сириус молча развернул сверток, лежащий под сидениями и без слов протянул Сохатому метлу.
– Школьная? – Джеймс скривился.
– Твоя заперта у Филча в подвале, если ты помнишь.
Все было не так и не то. Джеймс придирался к мелочам, понимая, как глупо и жалко это выглядит, но ничем иным унять волнение не мог. Сириус коротко и серьезно взглянул на него сквозь серые малфоевские глаза, и Джеймс притих. Уж кто-кто, а Сириус Блэк метлы терпеть не мог даже побольше Северуса Снейпа. Да и сегодня ему придется куда хуже – по сути, он брал на себя основной удар. Не время ныть.
Джеймс знакомым движением растер руки, подул на ладони горячим дыханием и глянул в сторону густого елового леса. Уже совсем смеркалось и небо, затянутое серым полотном облаков, нависало, тяжело давя на плечи. Гроза гремела вдали, совершенно не собираясь стихать.
– Погнали, – коротко бросил Джеймс и перекинул ногу через древко.
Сладкое ощущение свободы накрыло его с головой, ледяной ветер нещадно хлестнул по щекам, и Джеймс тихонько засмеялся. Тревога отступала, как было всегда, стоило Джеймсу лишь оторваться от земли. Если кто-то, поднимаясь в воздух, чувствовал лишь отчаянный страх, Джеймс Поттер ощущал только одно – теперь он может все.
Сириус за его спиной летел хвост в хвост и против привычки не отпустил еще ни одного едкого замечания, накрепко сжав древко обеими руками.
Небо над головой разорвалось молнией, и рваные облака забеспокоились, тяжелея и проливаясь на заснеженную землю подлым лондонским дождем. Начавшаяся было морось превратилась в проливной ливень, и только водоотталкивающие чары, предусмотрительно наложенные Лили на костюм, спасли положение.
– Все будет правильно, парень, – тихо прошептал Сириус самому себе. – Мы справимся.
Гром в небесах затрясся в оглушительном хохоте в ответ на его слова, снова вспыхнула молния, и лес под ребятами стал контрастно черным, пугающим тугими сплетениями своих длинных ветвей. Впереди хохотал Джеймс, удерживающий метлу только ногами и бесстрашно раскинувший руки в стороны. Он всегда был немного долбанутым, а в особо напряженные моменты и вовсе становился неуправляемым.
Гриффиндорцы не могли видеть длинную вереницу карет, запряженных лучшими породистыми лошадьми и везущих в своих деревянных утробах сливки чистокровного общества. Они не могли видеть и хрупкую красивую девушку в простом белом платье, уверенно шагающую по мраморному полу Малфой-мэнора.
Если у Люциуса и Эрики, облаченных во все черное, был траур, то эта особа праздновала начало новой жизни.
Элиза Яксли вышла на белоснежный, так сочетающийся с ее одеянием, балкон с тонкими мраморными башенками и облокотилась на массивные перила. Молнии дрожали в ее глазах, дождь бил по щекам, но не мог смыть улыбки с ровных бледно-розовых губ.
Скоро настанет ее эра.
Элиза знала это так же четко, как и то, что ее настоящая фамилия – Яксли. Нужно просто совсем немножко подождать.
А потом она получит все.
========== Глава XXVI: Маскарад По-Малфоевски ==========
Каблучки Нарциссы Блэк шаловливо стучали по каменному полу, бесцеремонно врываясь в ночную тишину старого замка. Портреты недовольно шипели вслед уходящей девушке, но, будучи старостой, Нарцисса могла позволить себе и не такое. Впрочем, она позволяла себе куда больше, еще когда была обычной слизеринкой, если слово «обычная» вообще подходило будущей миссис Малфой.
У A&B было несколько неприкосновенных правил.
Первое – никаких личных предпочтений и предвзятого мнения.
Второе – любая информация, поступающая из любых источников, строго конфиденциальна.
Третье – ни один из A&B не должен знать ни имени, ни лица любого другого члена A&B.
Соблюдение правил было жизненно необходимо, ибо игнорирование хотя бы одного из них могло привести к разоблачению и полному провалу.
Нарцисса нарушила их все.
Она намеренно и без каких-либо угрызений совести травила Малфоя на протяжении почти целого года. Она совершенно спокойно, пожав красивыми худенькими плечиками, слила огромное количество информации тому же самому Малфою, а после – Беате с Эмили. Она имела очень четкое представление о каждом из членов A&B, знала все их пристрастия, привычки, методы, и так вышло, что стала их… куратором?
Когда основатели A&B ушли со сцены, выслав неизвестному добровольцу краткое письмо с инструкцией и тайной подписи, Нарцисса не имела о происходящем ни малейшего понятия. Потому что первым, кто отправил A&B письмо был… Регулус.
– Что это у тебя? – Нарцисса рассмеялась и проворно вырвала из пальцев заторможенного Регулуса конверт. – Ого! Это же…
– Верни, – обиженно попросил Регулус, влюбленный в Нарциссу с самой первой встречи, то есть, лет эдак с шести.
– А что мне за это будет? – наивный взмах ресницами, мягкий полог волос, небрежно откинутых за спину, и Регулус покрылся пунцовым румянцем. Нарцисса всегда могла сыграть пустоголовую красивую девицу при надобности.
– Это секрет. Я не могу…
Надутые алые губки и печаль, тронувшая карие глаза, искусно подведенные черной тушью – Регулус никогда не мог устоять. В отличие от брата он был типичным наивным мужчиной и велся на любую, даже самую дилетантскую провокацию.
Он помялся, перетаптываясь с ноги на ногу, посмотрел на Нарциссу загнанным взглядом и наконец сломался:
– Только никому, ладно?
Нарцисса сделала крохотный шажок, преодолевая дистанцию, положенную при общении с малознакомыми молодыми людьми, и на Регулуса повеяло ароматом лилий. На лбу мальчика выступила испарина, в груди стало жарко, а внизу… Регулус сглотнул.
– Я предложил A&B свою помощь, – возбужденно прошептал он.
– Зачем? – искренне удивилась Нарцисса, даже отступая на шаг.
Регулус, словно испугавшись, что Нарцисса его неправильно поймет, тут же затараторил:
– Люциус нехорошо обращается с Эмили, понимаешь? Он унижает ее, преследует, насмехается. Я подумал, что смогу найти рычаги давления на него, если…
Нарцисса скривилась. Она смутно помнила, кто такая эта Эмили, но ее всегда порядком раздражало чужое женское имя, звучащее из уст ее воздыхателей. Она пропустила мимо ушей оставшуюся часть «исповеди» и уже было подумала оставить младшего Блэка в покое, но в голове внезапно звякнул колокольчик.
Рычаги давления на… Люциуса?
Это было интересно.
– Расскажи-ка поподробнее, – Нарцисса взяла тонкой ручкой Регулуса под локоть, и у того чуть не случился припадок. Эмили была тут же забыта, как и Малфой – осталась только восхитительная беловолосая колдунья с глазами темного шоколада и ласковой улыбкой на алых губах.
Немало времени ушло на то, чтобы разгрести письма поклонников A&B, разобраться в ситуации, подобрать новых кандидатов на основные роли, но Нарцисса справилась и неожиданно для себя получила власть, о которой не могла и мечтать.
Теперь она заправляла всей школой.
Она знала, кто и с кем спит. Имела четкое расписание встреч Дамблдора и МакГонагалл, Помфри и Флитвика, была великолепна осведомлена о всех передвижениях Мародеров и так же о том, что Ремус, как и Питер, долгое время оставались девственниками. Она даже знала, сколько ложек сахара кладет каждый из них в свою кружку!
Ох, как бы удивились остальные A&B, если бы имели хотя бы смутное представление друг о друге.
Единственная мысль, претившая Нарциссе, заключалась в том, что не она придумала всю эту занимательную идею. Не она дала ей право на жизнь. И не она принесла ей первую славу.
А потому Нарцисса желала непременно найти основателей сообщества, коим сейчас заправляла фактически единолично.
Слизеринская гостиная встретила Нарциссу холодным зеленым пламенем, плещущимся в камине и ворохом разбросанных тетрадей, оставленных младшекурсниками. Блэк нахмурилась – при Люциусе они себе такого не позволяли.
Темный извилистый коридор, по бокам которого тянулись длинные затемненные стекла, выходящие прямо на глубины подводного озера, уже давно перестал ее пугать. Сириус нередко повторял, что спальни Слизерина – это аквариум с пираньями и в буквальном смысле был прав. Пираньи в этом озере водились, а Люциус постоянно стращал первый курс, что скормит детей кровожадным рыбкам, если те не будут его слушаться. Иногда, когда Нарцисса краем уха слышала, каким тоном Люциус произносит свои угрозы, ей начинало казаться, что – да, действительно скормит и действительно детей.
Вереница темных кованых дверей уходила вдаль по коридору, на каждом серебром было выведено имя, фамилия, а также родословная до четвертого колена. Информация был совершенно бесполезной, так как каждый уважающий себя отпрыск знатного рода наизусть вызубривал все имеющиеся родословные еще до поступления в школу. Но статус крови на Слизерине стоял на первом месте.
Родная дверь отворилась, стоило лишь Нарциссе приблизиться к своей спальне, тут же по всей комнате вспыхнули свечи, и зеленоватое пламя пятнами легло на сидящую в кресле волшебницу.
– Я не ждала тебя сегодня, – в голосе Нарциссы скользнул холодок.
Элиза Киллбрук в простом белом платье сидела в любимом кресле Нарциссы и спокойно читала маггловскую классику. Она подняла голову и кротко улыбнулась, поднимаясь.
– Нарцисса, – Элиза чуть склонила голову. – Я желала поговорить.
– Желала? – Нарцисса медленно прошлась по ковру, не снимая туфель, расстегнула пуговички на мантии и сняла с головы заколку. Роскошные волосы, отливая белым золотом в волшебном свете, расплескались по спине. – Я думала, ты будешь на Прощальном вечере. Эрика ведь просила твоего визита.
– Я не могла присутствовать там одновременно с таким количеством чистокровных, – ровно ответила Элиза. Она стояла прямо, держа в руках книгу и все так же мило улыбалась.
– Конечно.
Нарцисса плавно опустилась на кровать, погружая руки в мохнатое белое покрывало, похожее на шкуру полярного медведя.
– Я была бы очень признательна тебе, – Элиза обошла Нарциссу по кругу, чтобы заглянуть ей в глаза. – Если ты посодействуешь введению меня в ваш круг. Как будущая жена Малфоя, ты станешь мне практически родственницей, и твое слово будет значить многое.
Нарцисса взглянула в ответ быстро и раздраженно.
– Зачем ты пресмыкаешься передо мной?
– Что? – опешила Элиза.
– Ты пытаешься быть обходительной, хотя тебя саму воротит от такого обращения. Пытаешься не грубить мне, быть мягкой и почти ласковой, но ты не научена этому искусству. Льстить и подхалимничать человек с настоящей силой воли не умеет и научиться ему не дано.
Элиза молчала, ожидая продолжения, а вернее, подсказки, как ей действовать дальше.
– Лорд не терпит слабых. Он принял в свой круг полукровку Северуса с куда менее знатной фамилией, а значит, примет и тебя.
– Северус – полукровка? – бровь Элизы взлетела вверх, и былое очарование испарилось в никуда.
– Ты не знала? – Нарцисса вкусно улыбнулась.
– Откуда тебе все это известно, Нарцисса? Почему ты не удивилась, когда я назвала тебе свою настоящую фамилию?
– Потому что, – отрезала Нарцисса. – Ты хочешь служить Лорду? Ты хочешь именно служить ему, а не разделить бремя замужества с прочими чистокровными дамами?
– Да.
– Это непривычно.
– Я воспитывалась в ином обществе и привыкла быть сильной.
– Я тоже, – резко ответила Нарцисса. – Но сила бывает разной. Она бывает пассивной и мудрой, а бывает агрессивной и сокрушительной.
Элиза пожала плечами и вздернула подбородок, отвечая Нарциссе безмолвным упрямым взглядом. Слизеринка в который раз поразилась тому, как не различила в пуффендуйке столь знакомые черты раньше? Она была точной копией своего почившего деда.
– Тебе не претит травить своих однокашников? – с интересом спросила Нарцисса.
– Претит, – коротко ответила Элиза. Ее губы сжались от неприятных воспоминаний, которых она всеми силами стремилась избегать. – Но я понимаю механизм действия зелья. Ему подвержены лишь те, в ком изначально есть червоточина. Люди, сильные духом, способны избежать неприятных последствий.
Нарцисса хохотнула. Неприятных последствий?! Только одна из Яксли могла назвать так насильственное самоубийство ни в чем не повинных детей.
– Ты мне не нравишься, – сказала Нарцисса, Элиза даже не дернулась, только удивление скользнуло в ее синих глазах и тут же потерялось где-то глубоко внутри. – И это хороший признак. Все наиболее приближенные к Лорду люди на данный момент вызывают во мне легкую ненависть.
– И Люциус? – Элиза усмехнулась.
– В том числе, – совершенно бесстрастно ответила Нарцисса.
Они сыграли в еще один раунд “гляделок” с равным счетом. Нарцисса вздохнула и покачала головой:
– Вот чего я не могу взять в толк… К чему весь этот маскарад с Петтигрю? Ты спуталась с полукровкой, уже зная свою настоящую семью.
– Не можешь поверить, что я просто влюбилась?
– Ты? – тон Нарциссы был обличительным. – Ты убиваешь своих сокурсников, играешь Эрикой Малфой, как тебе заблагорассудится, в тебе больше крови Яксли, чем во всех них вместе взятых. Влюбиться – это не про тебя.
– Он – мое прикрытие, – честно ответила Элиза. На тираду Нарциссы она ровным счетом никак не отреагировала. – Я подумала, что если в будущем мне придется иметь дело с Пожирателями, это может бросить на меня подозрение. А я не хочу попасть под руку гриффиндорцам, которых их ненавидят, или слизеринцам, которые презирают полукровок. Никто не подумает плохо на милую пуффендуйку. На девушку Мародера – тем более.
– Расчетливо.
Нарцисса достала из прикроватной тумбочки большой костяной гребень и начала плавным движениями расчесывать волосы, тем самым показывая, что разговор окончен.
Когда Элиза была уже у самой двери, она вдруг остановилась.
– Скажи, Нарцисса… Раз уж ты просила не пресмыкаться.
Нарцисса вскинула голову, и ее надменный взгляд резанул Элизу, чересчур привыкшую к добродушным пуффендуцам.
– Тебе нравится это? Всю свою жизнь провести за спиной мужа-тирана, надеясь, что он не станет отыгрываться на тебе и детях после неудачного разговора с Лордом?
Нарцисса помолчала, глядя сквозь Элизу.
– Нет, мне не нравится это, – очень тихо сказала она. – Но, так или иначе, Люциус станет моей семьей и наши будущие дети – тоже. И я отдам свою жизнь за них, какими бы они не были. Тебе стоит понять это сейчас Элиза. В кругах чистокровных семья значит все.
*
Около Малфой-мэнора, час до полуночи
Распахнутые ворота Малфой-мэнора намекали на баснословно дорогой прием, и бесконечная вереница изысканных карет, въезжающих в поместье, лишь подтверждала это.
– Плохо дело, Сохатый, – молвил Сириус.
Они прятались в засаде у самых ворот и молча надеялись на то, что Защитные чары, заботливо наложенные кудесницей Лили, спасут их от Охранных заклятий.
– В чем проблема?
– Защита. Малфои применили Родовые чары.
– Что это за херня?
– Только кровь отмеченных в заклятии семей способна переступить порог этого дома. Моя мать уже прибыла – я узнал ее поганую карету, похожую на серебряный гроб. Значит, и я смогу войти. А вот насчет Поттеров… Ты уж извини, но на весь мир ты такой остался один, но тебя не приглашали, – Сириус сказал это так спокойно, что до Поттера не сразу дошел весь смысл.
– Ты… – прошептал он. – Ты…
– Прости, Сохатый.
– Ты знал это с самого начала, ублюдок!
Сириус не смотрел на Джеймса. Надеялся, что друг не затеет драку прямо перед носом полусотни Пожирателей, и не хотел его провоцировать.
– Какого хрена ты жертвуешь собой направо и налево? – продолжал бесноваться Джеймс. Он отлепился от своего дерева и, проваливаясь в снег по колено, пошел на Блэка. – Взял меня как группу поддержки, чтобы я попрыгал рядом с тобой, потряс задницей и воодушевил на битву, так, что ли?!
Сириус прикрыл глаза и, неожиданно для самого себя, взорвался.
– Помнишь то хреново озеро в Запретном Лесу? – Блэк развернулся навстречу и вцепился в плечи Джеймса. – Я видел там, как ты сдох! Ты и Лили! Вы оба! Лежали белые, мертвые, улыбались своими погаными светлыми улыбами и НЕ ДЫШАЛИ.
Ярость клокотала внутри, и даже удивленные оленьи глаза Джеймса, отчего-то ставшие виноватыми, не могли ее унять. Сириус оттолкнул Джеймса, отчего тот завалился спиной в снег, и глубоко вздохнул.
В наступившей тишине был слышен скрип снега под тяжелыми колесами карет и звук дождя, лавиной обрушившегося на мохнатые еловые ветви, укрывающие Джеймса и Сириуса от непогоды.
Джеймс смотрел на Блэка оторопело, с трудом вспоминая, а каком озере вообще идет речь.
– То озеро? Такое темное, как будто в нем плавает все дерьмо рыб этого мира?
– Да.
– И ты веришь этой помойке с водорослями?
– Это волшебное озеро!
– Это гребаная вода, Бродяга!
Она застыли, глядя друг на друга, сжимая кулаки, готовые сорваться с места в любую секунду.
– Все равно тебе в Малфой-мэнор хода нет, – мертвым голосом сказал Сириус. – Дай мне мантию.
Джеймс извлек мантию из под куртки и разозлено бросил ее Блэку прямо в лицо. Тот ловко поймал ее и накинул на себя.
– Я скоро, – раздался хмурый голос из ниоткуда, и глубокие четкие следы запятнали белый снег.
Вереница следов уходила из леса прочь, оставив озябшего Джеймса наедине с разрывающей изнутри яростью и диким страхом за друга. Представить, что эгоист-Блэк вот так вот жертвует ради кого-то… собой?
– Видать, эта самоубийственная зараза прилепилась и к тебе, придурок.
Сохатый хорохорился, но на душе было совсем погано. А потом послышался лязг металла, Джеймс рванул вперед, нахватав снега за шиворот и в ботинки, и успел увидеть, как с пугающим грохотом за последней каретой захлопнулись кованые, черневшие в темноте ворота поместья Малфоев.
Маскарад начинался.
*
Малфой-мэнор, час до полуночи
Тело отца лежало в красивом, украшенном пятью сотнями белых роз, гробу. На деревянных боках был вырезан герб семьи, годы жизни и любимые слова Абраксаса: «Страх рождает уважение, любовь рождает ошибки». От запаха цветов было не продохнуть, но Эрика запретила накладывать Освежающее заклинание. Она хотела, чтобы все почувствовали, кого они потеряли.
Судя по сморщенным носикам дам высшего общества и обмахивающихся платочками уважаемых господ, им все это было, выражаясь языком простолюдинов, до лампочки. Они желали поскорее приступить к трапезе, обсудить последние слухи, политику и, наконец, перейти к делу – а именно, к собранию Пожирателей.
Лицо Абраксаса белое, словно вырезанное из камня, выглядело почти живым. Казалось, что отец сию же секунду медленно поднимется из гроба, глубоко вздохнет, обведет всех своими маленькими зоркими глазами и спросит, с чего эти жалкие пиявки решили, что имеют право столь бездарно тратить время, когда магический мир уже погрузился в новую войну?
Но Абраксас был откровенно мертв и никак не мог подняться из гроба. И это был единственный поступок отца за последние несколько лет, за который Люциус был ему безмерно благодарен.
Он не заметил, как стих мерный шум голосов, и чуть не вздрогнул, когда обернувшись, попал под расстрел пары десятков внимательных взглядов. Всем было интересно, как младший Малфой справится с предстоящей ролью. Всем было интересно, выдержит ли он тот непомерный груз, что нес на себе его отец.
– Мы собрались сегодня здесь, чтобы почтить память моего отца, Абраксаса Николаса Малфоя, коего все вы знали и безусловно уважали за многочисленные деяния, совершенные во благо древнейшего магического сообщества.
Что бы не крутилось в головах этих тарантулов, никто не подал и вида, что сомневается в сказанном. Какая-то дамочка обмахнулась веером, всем видом показывая, что запах цветов совершенно невыносим, и Люциус тут же вперился в нее колючим взглядом. Мадам разом побледнела и замерла.
Безутешная Эрика Малфоя, позабывшая о том, что с лица нужно стирать слезы, мертвой хваткой вцепилась в сухую руку Вальбурги. Заметив взгляд сына, она робко улыбнулась – на мгновение ей показалось, что сквозь глаза Люциуса на нее посмотрел любимый муж из самой преисподней.
– Все мы знаем, как много он сделал для сообщества полнокровных магов. Щедрые пожертвования, поддержка многочисленных научных исследований, инвестиции в талантливых магов – все это никоим образом нельзя оставлять без внимания. Абраксас боролся с безнравственностью и невежеством колдунов, выступающих на стороне маггловской крови. Огромные средства он инвестировал во всем нам известную школу Магии и Волшебства Хогвартс, дабы обеспечить своим и вашим детям полноценное обучение. Он не скупился и тогда, когда речь заходила о поддержке колдомедицины, Министерства Магии и…
Все слушали молча, не позволяя себе даже шелохнуться, а Люциус каждую секунду ощущал отца за спиной и ему казалось, что лишь одно неверное слово – и его голова слетит с плеч, повинуясь властному взмаху призрачной руки.
Когда последнее слово упало и замерло, звонкая тишина разбилась о звук быстрых четких шагов. Сам Лорд Волдеморт прибыл почтить своего ближайшего слугу. Гости расступались, буквально отпрыгивая с его пути, разом теряя всю свою напыщенность. Вслед за Лордом семенил худенький домовик в оборванной простыне.
– Люциус, – Волдеморт коротко кивнул Малфою-младшему, и его красные глаза сверкнули.
Лорд обернулся к гостям одни резким движением, сильно втянул ноздрями воздух, пропитанный запахом роз и смерти, и улыбнулся.
– Мои слова, как слова наставника и покровителя, не заменят слов сына, сказанных ранее. Поэтому я скажу лишь одно. Спасибо. Спасибо, Абраксас, что оставил после себя достойного наследника. Ты не забываешь о своем долге даже после смерти.
Люциус впервые стоял так близко к Лорду, и зыбкое ощущение змеиного тела, оплетающего его шею, готового переломить хрупкий человеческий хребет в любую секунду, никак не уходило. Мать смотрела на него большими восхищенными глазами, приоткрыв маленький рот и согласно кивала в ответ на тихий шепот Вальбурги. Лорд говорил что-то еще и еще, но Люциус не слышал и не видел ничего.
Он впервые в жизни хотел напиться до смерти.
*
– О, коллекционный виски? – Сириус сунул нос прямо в деревянный шкафчик со стеклянной дверцой, изучая этикетки длинного ряда пузатых бутылей.
Когда-то давно, еще в детстве, они с Регулусом гостили здесь целые выходные, будучи сопровождающими Нарциссы, которую в тот момент, как породистую корову, пытались всучить Малфоям. Что же, у них получилось. А вот они с Регулусом, не в силах выносить пристального внимания матери, которая принялась втрое сильнее следить за их манерами, сбежали через погреб. Ход подсказал домовик, которого, кажется, звали Бобби. Он сопротивлялся изо всех сил, но Регулус сказал, что они будущие родственники его младшего хозяина, и бедняга был вынужден ответить. После этого он вроде как пошел разбивать свою вислоухую башку о стену, но на это Блэку, если честно, было тогда наплевать чуть больше, чем полностью.
Охвативший Сириуса страх сменился знакомым азартом, стоило только парню проникнуть в поместье. Матушка своей кровью обеспечила ему стопроцентное укрытие – это было так странно, что хотелось найти ее среди гостей и рассмеяться в лицо.
Он безо всякого стеснения коснулся бутыли самыми кончиками пальцев, словно пробуя судьбу на прочность, но ничего не последовало – стены не обвалились, бутыль не взорвалась, а Сириус, как стоял в укромном уголке погреба, да так там и остался. Он цепко схватил бутыль, коротким движением палочки выдернул пробку с тихим «О-ох..» и с наслаждением приник к горлышку. Янтарная жидкость пролилась внутрь, обволакивая сознание Сириуса теплой заботливой пеленой. Мир стал ярче, да к тому же добрее. В конце концов, если кто-нибудь из Волдырьской шайки его здесь застукает, умирать будет несравнимо приятнее.
