Текст книги "A and B, или Как приручить Мародеров (СИ)"

Автор книги: Merenili

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 57 страниц)

– Теперь снова разжечь? – Эмили не видела лица Ремуса, но по голосу чувствовала, что тот ухмыляется самым что ни на есть наглым образом.

– Нет, спасибо, – наивежливейшее отозвалась она. – Здесь итак достаточно душно.

Некоторое время они молчали, Люпин не выдержал первым:

– Мэл, давай прекратим эту дурацкую войну. Я…

– Прекратим?! Не я ее начала! Подлить мне в зелье кровь саламандры! Ты мог меня покалечить! Убить!

– Доза была слишком маленькой!

– Да что ты?! То-то мадам Помфри обвязывала голову Джеймса тройным слоем бинтов после того, как тот ударился о стену!

– Джеймс сам виноват – полез под руку! А ты стояла слишком далеко от котла.

– Действительно, какое чудо, что я вовремя от него отошла!

– Эмили! – голос Люпина прогремел столь внезапно, что девушка от неожиданности замолчала и подрастеряла значительную часть своей воинственности.

Хоть глаза ее и привыкли к темноте, она видела лишь смутные очертания Ремуса, медленно приближающегося к ней.

– Эмили, – голос Ремуса, спокойный и проникновенный, прозвучал совсем близко. – Не играй со мной.

На секунду внутри девушки поднялся страх – темнота размывала черты Люпина, что, вкупе с его второй ипостасью и фантазией Паркер, превращало стоящего перед ней парня в страшное чудище. Но уже через мгновение она тряхнула головой, в глазах ее блеснула ярость. Она шагнула ближе, туда, где по ее предположению, находился Ремус, и тихо произнесла:

– Боюсь, возможный приз не стоит и капли моих усилий.

Ремус на секунду замер, затем, наклонившись и неожиданно ловко ухватив девушку обоими руками за предплечья, сказал:

– Давай разрешим этот вопрос раз и навсегда, Эмили. Я не твоя игрушка и не хочу ею быть. Я оборотень по форме, а ты – по сути. Ты знаешь мою тайну, знаешь, чего мне стоило хранить этот секрет все эти годы, но я этого не выбирал. Ты же… ты сама выбрала жизнь под маской. Я не верю в то, что ты просто невинная жертва Малфоя. Твоя душа воистину таит в себе многих демонов, и ты не святая. И я буду честен – я тоже не светлейший человек. Я знаю, что есть в этом мире девушки, чистые и светлые, милосердные и добрые, способные принять мою суть, но едва ли меня может понять та, в чьей душе совсем нет тьмы. Пусть я всегда ненавидел свою вторую сущность, но я не могу отрицать того, что хотя бы один раз в месяц я чувствую себя по-настоящему свободным. В том, чтобы быть зверем, есть свои прелести. И ты, – его глаза по-звериному сверкнули, – можешь меня понять. Я знаю, я чувствую это. Ты скрываешь свое лицо практически ото всех так же, как и я. Но я не потерплю интриг по отношению к себе, будь со мной честна. Если скажешь отпустить, я отпущу и больше тебя никогда не потревожу, но не смей мучать меня неопределенностью.

Эмили пораженно молчала, немало изумленная этой внезапной и неожиданной вспышкой Люпина. В этот момент он был истинным оборотнем, будто бы грань между человеческим и звериным стерлась, и две ипостаси смешались воедино. Он был все тем же Ремусом – спокойным, рассудительным и разумным, но в его движениях, жестах и словах появилась сила, властная, опасная и пугающая. И, что самое страшное, Эмили это нравилось. Она чувствовала в нем равного.

– Я… – попыталась она подобрать слова, но ощущение давящего взгляда сбивало с мысли.

– Ты… – подсказал ей Люпин.

– Не дави на меня! – вдруг взорвалась Эмили, не выдержав напряжения.

Взгляд Ремуса дрогнул, а затем он словно бы пришел в себя. Ощущение звериной силы, разлитой в воздухе, постепенно исчезало. На смену ему приходило почти осязаемое спокойствие и чувство защищенности – то самое, что, казалось бы, всегда окружало мародера и тех, кто находился с ним рядом.

– Прости, – несколько смущенно отозвался он. – Последнее время я плохо сплю и контролирую себя… тоже плохо. Постоянно огрызаюсь. Иногда мне кажется, что я перестаю быть человеком.

– Ты никогда не перестанешь быть человеком, Ремус, – успокаивающе произнесла Эмили, кладя свою ладонь поверх руки друга. – Насчет Регулуса… Я просто проверяла все ли в порядке с его лицом. Дамблдор заколдовал его ногти и, судя по всему, грим. Так что мы хотели убедиться смывается он или нет…

– С чего ты взяла, что меня это волнует? – дернулся Ремус.

– Прекрати, – мягко произнесла Эмили. – Ты мне больше нравился минуту назад. Когда не боялся и не скрывал своих мыслей и желаний.

– С чего вы вообще так близко общаетесь? – буркнул Ремус, все еще несколько рассерженный.

– Эм… ну это долгая история…

– Примерно такая же, как и та, в которой описывается твое слизеринское прошлое?

– Прекрати докапываться! Когда придет время, я все тебе расскажу!

– Ага, надеюсь, на тот момент мой колдослух* позволит расслышать твои слова, – голос Ремуса был добродушным и чуть насмешливым. – Хотя не уверен, что доживу до столь глубокой старости.

– Да ну тебя!

Парень ничего не ответил, лишь продолжая улыбаться. Эмили не видела этого, но странным образом чувствовала.

– Ремус? – осторожно произнесла она.

– Ты очаровательна с этим твоим удивленным выражением лица, – вдруг усмехнулся он и тут же пояснил: – В отличие от человека, оборотни куда лучше видят в темноте.

Вновь повисшая тишина словно сковала обоих друзей – ни один из них не решался заговорить первым. За дверью слышался хохот Джеймса и отчаянные крики Питера: «Не надо меня раздевать! Мне же холодно!» Еще кажется, Беата смеялась исключительно лошадиным смехом, но Эмили уже не слышала этого. Темная фигура Ремуса медленно приближалась к ней. Было в этом что-то зловещее и волнительное одновременно. Когда девушка почувствовала горячее дыхание на лице, она не удержалась:

– В этот раз бежать некуда, – ехидно прошептала она прямо в губы Люпину.

– Что? – тот встрепенулся, тон его был удивленным.

– В прошлый раз ты сбежал. В этот – не получится. Благодаря твоему расчудесному другу.

В ответ Люпин лишь хмыкнул и осторожно прикоснулся к губами девушки. Как и в первый раз он замер, разом растеряв всю свою решительность, но Эмили не дала ему шанса отступить. Плавным быстрым движением она обняла Ремуса, притягивая его еще ближе к себе и одновременно борясь с собственным страхом и неуверенностью. Поцелуй был неумелым, нерешительным и немножко забавным, но донельзя искренним и настоящим. Губы Ремуса, мягкие и теплые, отдавали едва заметной горечью – Эмили непонаслышке знала, что это было Крововосстанавливающее зелье. Люпин аккуратно прошелся губами по шее девушки, коснулся уголка ее губ и отвел выбившуюся прядь за ухо. Эмили выглядела смущенной, покрасневшей, но восторженной. От ее тела исходил жар, смешанный с ее собственным, особенным запахом. Люпин знал, что этот запах не имеет ничего общего с цветами, фруктами, духами, кремами и прочими приспособлениями. Он бы сказал, что так пахнут эмоции или чувства… Странное сравнение, не правда ли? Но для зверя нет ничего проще и обыденней, чем закрыть глаза и довериться своему нюху – внешний облик обманчив, но обоняние не соврет. Он тихо зарычал, прижимая девушку к стене, и почувствовал, как ее сердце забилось чаще и тревожней. Вздрогнув, Люпин сразу же отступил.

– Ничего, – прерывисто произнесла Эмили. – Я понимаю.

Люпин лишь грустно улыбнулся, а потом неожиданно произнес:

– Не пойму, чем ты пахнешь.

– Быть может, у меня нет запаха?

– Нет, – он мотнул головой, – запах есть у всех. Его нужно лишь разгадать.

– Ну, у тебя будет достаточно времени, – Паркер лукаво улыбнулась. – Что?

– Ну… ты вроде бы сейчас флиртуешь. Выглядит необычно.

– На что это ты намекаешь? – Эмили мгновенно вспыхнула.

– Ничего, ничего, – рассмеялся Люпин, размахивая руками и в притворном ужасе отступая от девушки. – Пожалуй, пора выбираться, а то здесь становится опасно.

Эмили в ответ лишь несильно стукнула Люпина кулаком в грудь, отчего тот вновь рассмеялся и, перехватив ее руку, разжал кулачок и поцеловал ее ладонь. Девушка тут же выдернула руку, окончательно смутившись:

– Ты слишком смелый для такого неопытного парня, каким я тебя считала.

– Ну… зверь внутри инстинктивно чувствует, что нужно делать, – усмехнувшись, произнес парень и тут же задумчиво продолжил: – Как считаешь, мы помирились, или Джеймс имел в виду что-то другое?

– Так давай у него и спросим, – невесело усмехнулась Паркер, уже предвкушая скорую встречу с несносным гриффиндорцем. – Сразу после того, как вышибем эту чертову дверь.

– Ты излишне кровожадна, Мэл, – Люпин, не выпуская руку девушки из своей, приблизился к двери и крайне вежливо постучал. Эмили, сжимая его пальцы, с улыбкой слушала его монолог: – Джеймс, если ты немедленно не откроешь дверь для тех самых безнадежных придурков, которые сейчас же снесут стену в случае, если им никто…»

Эмили тряхнула головой, возвращаясь в реальность из сонма воспоминаний. «Все-таки, – с улыбкой подумала она, – Джеймс Поттер оказался не так уж и бесполезен».

– Ремус? Ремус!

– А? – Люпин снова проснулся и взглянул на Эмили из-под полуприкрытых век.

– Я схожу за одной книгой. Подождешь?

– Конечно.

– В диван не впитайся, – беззлобно усмехнулась девушка.

* Колдослух – аналог слухового аппарата в магическом мире. (Авт. вымысел)

***

Эмили направлялась в библиотеку, был полдень и по коридорам, поразительно пустынным, гуляло эхо. Было странно видеть школу настолько пустой, несмотря на то, что учебный год был в самом разгаре. Справа в проеме девушка краем глаза заметила неясное движение: обернувшись, она не удержалась от вскрика и отступила. Малфой, бледный и осунувшийся, задумчиво разглядывал Эмили, не приближаясь к девушке.

– Чего тебе, Малфой? – охрипшим голосом спросила Паркер.

– Хотел тебя увидеть.

– Увидел?

– Увидел. Вот смотрю я на тебя и поражаюсь, как я раньше в тебе это не разглядел? – голос слизеринца был обманчиво насмешливым, но в глазах застыла злость. – Слизерин – самое для тебя место.

– Точно. И так тебе было бы проще до меня дотянуться, не правда ли?

– Не нужно так дрожать, я не собираюсь никого трогать. Не здесь, – зло усмехнулся он.

– Не стоит мне угрожать.

– Не стоило делать того, что ты сделала.

– То же самое я могу сказать и тебе, – Эмили постепенно отходила от шока. – Ты первым начал, как бы по-детски это не звучало, и теперь расплачиваешься за собственные ошибки.

– Я повторяю, Паркер, – исправь то, что натворила, или…

– Или что? Сходи к Дамблдору, ублюдок. Он наверняка сможет тебе помочь.

– Я не могу! – внезапно взорвался Люциус, заставив когтевранку испуганно отшатнуться. – Ты же шантажируешь меня, как самая распоследняя…

– Ты сам виноват. Сам, – прошипела в ответ Эмили. Сейчас она была похожа на рассерженную кошку, которой пребольно прижали хвост и обрезали все пути к отступлению. Впрочем, эта кошка сдаваться не собиралась.

– Я был не столь жесток – одна почти невинная шутка, чтобы ты поняла, где твое место.

– Да ну? Мне было тринадцать, Малфой! Я была глупой девчонкой из маггловского мира, ничего не знающая о волшебниках!

– О, Мерлин! Только не нужно строить из себя святую невинность! Полтора года назад ты показала себя во всей красе.

– Мой ответ – нет, – непреклонно отрезала Эмили. – Ты это знаешь, и я не понимаю, на что ты рассчитываешь.

– На что я рассчитываю? На то же, что и год, и полгода назад. Помимо того, чтобы засунуть тебя, например, в Азкабан.

– Из нас двоих, скорее всего, когда-нибудь там окажешься ты, – холодно промолвила Эмили, но в глазах ее застыл страх.

– Я не могу тебя запугать, не могу поговорить с преподавателями, но я могу дотянуться до твоих друзей. До Спринклс, Люпина… – девушка дернулась. – О! Я вижу, тебя это задело? Знаешь, какой бы не была правда, и как бы я сам не был ко всему этому причастен, при правильном изложении произошедших событий можно даже самого доверчивого и влюбленного идиота настроить против тебя.

– Не втягивай в это других, Малфой.

– Иначе что?

– Иначе, как я и говорила, Азкабан будет осчастливлен не моим присутствием. Даже если я и сяду туда, то только – после тебя.

– Я воспитан иначе, Паркер, и приучен уступать дамам, – Малфой нехорошо усмехнулся. – Ты меня поняла? Поняла. По глазам вижу. Подумай, девочка, подумай, пока я даю тебе на это время.

Малфой развернулся и ушел прочь по коридору, оставив Эмили в омерзительнейшем расположении духа.

– Вызов принят, – задумчиво пробормотала она, но настрой ее был далеко не столь воинственным.

========== Глава XII: Ненависть ==========

Комментарий к Глава XII: Ненависть

Всем, кто не помнит – согласно канону Джеймс был охотником, а не ловцом.

– Блэк! Черт тебя подери, – прошипела Беата, пытаясь догнать Сириуса, который секунду назад скрылся за очередным поворотом. – Бродяга!

Парень резко затормозил и удивленно обернулся:

– Спринклс, у меня сейчас нет времени снова объяснять тебе, почему ты должна признать, что влюблена в меня по уши. Я тороплюсь.

– Я заметила, Блэк. Черт, а я так надеялась, что ты дашь мне еще один шанс… – Беата притворно вздохнула, а затем ухмыльнулась в ответ на скептическое лицо Сириуса. – Прошлой ночью, когда мне не спалось…

– Мерлин! Избавь меня от описания своих похождений!

– Я не Мерлин, Блэк, хотя, думаю, мужик был еще тот кобель… Ну так вот о чем я – я решила выглянуть в окно…

– В слизеринских подземельях нет окон.

– Зато там есть двери и через них можно выйти в коридор, ведущий к комнатам, в которых окна есть, – ответила Беата, закатив глаза.

– Ну и что?

– Не мне одной не спалось этой ночью. Весьма подозрительная темная фигура бежала от раздевалок в сторону замка с каким-то веником, как мне тогда показалось.

Лицо Блэка прояснилось.

– Но, судя по ошалелым воплям твоего рогатого друга, этот веник и был его «драгоценнейшей несравненной и уникальной метлой», да? – Беата совершенно невинно улыбнулась.

– Ты знаешь, где она? – Блэк тут же подпрыгнул к слизеринке, схватив ее за локти. Та в ответ чисто по инерции выкрутила руки назад и резко подняла ногу, согнутую в колене.

– О-о-о… – Несчастный Сириус сложился пополам, медленно оседая на пол.

– Ой, извини. Не рассчитала силу удара, – голос Спринклс был сочувственным, но глаза ее откровенно смеялись. – Я хотела проследить за тем забавным метлокрадом, но… Ого.

Сириус, слегка отдышавшись, наконец поднялся с пола, привлеченный взглядом Беаты. За окном в воздухе, перевитая очаровательно-омерзительной розовой ленточкой, парила метла Джеймса. Тот, громко матерясь и ругаясь, бегал внизу по полю и уже вытаскивал палочку, выкрикивая «Акцио!»

– Я должна это увидеть, – хищная улыбка на лице Спринклс пробрала даже Блэка.

– Эй! Меня подожди!… Ох, ну что за… – Блэк заковылял вслед за слизеринкой, все еще болезненно морщась.

***

– Почему. Она. Розовая?! – Джеймс очередной раз крайне нелицеприятно выразился в сторону неизвестной, но явно очень творческой личности. Младшие курсы, стоявшие рядом, покраснели, а Спринклс, бесцеремонно растолкавшая всю собравшуюся вокруг толпу, присвистнула, когда увидела метлу Джеймса в новом облике. Ехидное замечание уже было готово сорваться с ее губ, но при взгляде на лицо гриффиндорца, она невероятным усилием воли заставила себя сдержаться.

Лакированная рукоять и все древко разнесчастной метлы были испещрены маленькими сердечками и движущимися надписями. Последние светились и переползали друг на друга, складываясь во фразы вроде «Джеймс Поттер – ты моя любовь», «Джеймс Поттер, АВ никогда не забудут тебя и твой манящий взгляд», «Невозможно не восхищаться тобой, о Джеймс!» Розовые ленточки валялись на земле, безжалостно сорванные неудержимым в своей ярости гриффиндорцем. Однако внезапно, очень по-человечески взвизгнув, яркие лоскутки взлетели в воздух, а затем снова «атаковали» древко, оплетая его всеми возможными способами. Переливающиеся сиренево-розовые ветви в хвосте изукрашенной метлы изредка вздрагивали и с них срывались маленькие малиновые пузырьки, отдающие стойким ароматом роз.

– Мне нужна новая метла! – Джеймс в ужасе метался в центре небольшого круга, когда как вся его команда и другие случайные зрители лицезрели этот позор и сокрушительное падение гриффиндорского короля. – Как я покажусь с этим при слизеринцах?! Как?! Матч через десять минут!

Сириус все это время, словно зачарованный смотрел на метлу, в глазах его плескался панический ужас, смешанный с постепенно растущей звериной ненавистью. Беата, все-таки не выдержав, расхохоталась:

– Расслабьтесь, ребята! Даже если вы скроете этот шедевр от моего факультета, я не поскуплюсь и отдам им свое личное воспоминание для омута памяти. Так что научитесь проигрывать!

– Спринклс!… – Джеймс в ярости бросился к слизеринке, но между ним и нахально ржущей девушкой неожиданно выросла высокая фигура профессора МакГонагалл. Декан задумчиво осмотрела метлу от рукояти до хвоста, губы ее дернулись, а глаза ощутимо потемнели, но более она ничем не выдала своего то ли удивления, то ли раздражения:

– Мистер Поттер, я буду вам очень признательна, если вы начнете выражаться так, как положено старшим ученикам этой школы. Какой пример вы подаете! – голос профессора угрожающе повысился.

– Но, профессор… – Джеймс беспомощно оглянулся на метлу. – Вы же видите…

– Да, вижу. Новый… кхм… образ, конечно, не совсем соответствует вашему привычному стилю…

– Не соответствует?! Привычному стилю? Профессор, да вы вообще…

– Мистер Поттер, – ученики поспешно вжали головы, чувствуя как от МакГонагалл во все стороны расходится волна неведомой пугающей силы, – немедленно сбавьте тон!

– Прошу прощения, профессор. Но мне срочно необходима новая метла.

– Вы прекрасно знаете, Поттер, что вы можете взять любую из наших школьных, – мягко начала профессор, но, заметив скривившееся лицо Джеймса, добавила: – Хотя, безусловно, они не соответствуют необходимому для вас уровню скорости.

– Ага, точно, – хмыкнула Беата, – проще камень заставить летать, чем эту рухлядь.

– Мисс Спринклс, а вы что здесь забыли?

– Эстетическое удовольствие, профессор, – мгновенно отреагировала слизеринка, ничуть не смутившись. – Я получаю эстетическое удовольствие от созерцания столь… уникальных творений, а также их счастливых обладателей.

МакГонагалл лишь покачала головой, снова поворачиваясь к Джеймсу.

– Но ведь я могу взять метлу у кого-то из других команд? Когтевран, Пуффендуй?

– Теоретически это возможно, мистер Поттер, – МакГонагалл замялась, – но даже я, мало сведущая в особенностях квиддича, понимаю, что метла чужого человека потребует проведения новой настройки на вас. Тем более, пусть номинально метлы не являются живыми объектами, но они, как и волшебные палочки, не любят, когда их трогают чужие руки. Вот если бы у ваших друзей были подходящие метлы…

– Ты бы отдал метлу, скажем, мне, Джеймс? – снова хмыкнула Беата, совершенно бестактно прерывая профессора МакГонагалл.

– Для тебя – только Зелье Живой Смерти, – мрачно буркнул гриффиндорец.

– Щедро, – ухмыльнулась Спринклс. – Боюсь только, что к тому времени, когда ты сваришь более-менее пристойное Зелье Живой Смерти, я помру от смерти естественной.

– Мисс Спринклс, – голос гриффиндорского декана стал осязаемо ледяным. – В маггловской секции библиотеки есть книга под названием «Этикет и базовые нормы поведения в цивилизованном обществе». Да-да, именно так и называется, не удивляйтесь. Она написано специально для такого типа учеников, как вы. К четвергу следующей недели вы лично, лично! – профессор подняла кверху указательный палец, – перескажете мне дословно первые три главы. Я ясно излагаю свои мысли?

Слизеринка в ответ лишь молча пожала плечами и коротко кивнула, плотно сжав губы. В ее глазах застыли все муки африканского народа разом. Сириус, стоящий неподалеку от Беаты, лукаво улыбался, провоцируя слизеринку на конфликт, но сам упорно молчал, опасаясь нарваться на неудовольствие своего декана.

– Мистер Поттер, – мягко произнесла МакГонагалл, – боюсь, вам придется смириться со сложившейся ситуацией и использовать то, что у вас имеется.

– Но… Профессор! Честь гриффиндорской команды может пострадать, да и… если она заколдована?

– Не беспокойтесь, я уже позвала профессора Флитвика и профессора Берх – они проверят вашу метлу на предмет темных и других чар. А вы, – она повернулась к толпе, – немедленно расходитесь. Занимайте места на трибунах и не мешайте мистеру Поттеру готовиться к предстоящему матчу.

– И еще, – мягко добавила МакГонагалл, глядя на удрученного Джеймса, – быть сильным, когда все вокруг заранее рукоплещут тебе – легко. Но быть сильным, когда все вокруг противостоят тебе – гораздо труднее. Так докажите своим обидчикам, Джеймс, что вы куда достойнее, чем те, кто придумывает столь глупые шутки.

Джеймс некоторое время удивленно взирал на декана, а затем уверенно кивнул. Он был готов.

***

– Беата? – Эмили удивленно уставилась на подругу. – Ты что здесь делаешь? Ты же никогда не ходишь на матчи.

– Буду любоваться великолепной игрой, – веселилась Спринклс. – Я чувствую – это еще не конец!

– О чем она? – приглушенно спросил Ремус, наклоняясь к уху Блэка.

– Увидишь, – мрачно отозвался тот.

Болельщики на трибунах выкрикивали лозунги и распевали гимны. Несмотря на то, что матч еще не начался, каждый предвкушал увлекательное зрелище – ведь игра Гриффиндор vs Слизерин по определению не могла быть скучной. Жуткий гвалт, стоящий над квиддичным полем, был, наверное, слышен даже кентаврам в Запретном Лесу.

На поле начали выходить игроки, оседлывая метлы и один за другим взмывая в воздух. В веренице гриффиндорских игроков не хватало только капитана команды: Джеймс, неуверенно ежась и с опущенной головой, вышел последним, несмотря на то, что мадам Хутч объявила его в самом начале. Неуверенно оседлав свою метлу, он поднялся в воздух. По мере его приближения к болельщикам, голоса постепенно умолкали – все, кто еще не видел, а таких было достаточно, пораженно смотрели на то, на чем Джеймс сидел. У Паркер брови медленно поднимались вверх, Ремус, неосознанно вцепившись в волосы, так и застыл с поднятой рукой, неотрывно глядя на друга. В глазах Эмили вдруг мелькнула искра, а затем она открыла рот, дабы что-то сказать.

– Эмили, не надо, – прошептал Ремус, опасливо косясь на Сириуса.

– Хм, розовый… Весьма… нежный цвет. А что предпочитаешь ты, Блэк? – Ремус лишь устало прикрыл глаза.

Сириус медленно повернулся к девушке и холодно отчеканил:

– Сочетание белого и черного, Паркер. Отлично подходит для покойников и для тебя.

Эмили только закатила глаза, а Беата закусила руку, чтобы не расхохотаться в голос. То, что произошло дальше, ввергло зрителей в истерический смех, а большинство гриффиндорцев – в неконтролируемую ярость. Некоторые студенты, впрочем, лишь беззаботно улыбались, наблюдая за происходящим.

Свисток Мадам Хутч огласил начало кровопролитного, судя по взглядам гриффиндорской команды, поединка. Квоффл взлетел в воздух, и обе команды рванули к центру, сплетясь в непонятный клубок красно-зеленых молний. Через пару секунд все, кто был на поле, удивленно замерли. Противный, скрипучий голос, перекрывающий даже рев болельщиков и слова комментатора, разнесся над трибунами.

Джеймс лишь сдавленно застонал, когда в полной мере осознал, что происходит. Как он ранее опасался – АВ не смогли ограничиться только тем, чтобы изуродовать его метлу. Они пошли дальше. Гораздо дальше.

– О Мерлин! – вещал зловредный голосок. – Когда ты отрастил себе такую задницу, Поттер? Ты хоть представляешь, каких именно усилий мне стоит поднимать тебя в воздух? Коряга ты необразованная!

Звенящая тишина, окутавшая трибуны, напоминала затишье перед бурей – перед очень страшной и неудержимой.

– Ну и чего ты застыл? По-твоему, удерживать твой вес, зависнув в воздухе, мне проще, чем на лету? Зенки-то раскрой! Вон видишь, квоффл справа от тебя. Да он же падает уже, недоразумение ты криворукое! Ты будешь его в кольцо забрасывать или нет? Мерлин! Кто-нибудь? Мистер Малфой, ну хоть вы-то можете спасти ситуацию?

Говорила метла. Та самая миленькая и розовая метла, от которой при полете повсюду разлетались разноцветные пузырьки, забавно лопаясь. Та самая, на которой сейчас восседал никто иной как Джеймс Поттер. Покрасневший то ли от стыда, то ли от ярости, взъерошенный, дрожащий от злости и унижения, охотник и по совместительству капитан гриффиндорской команды, не представлял куда деть глаза, только чтобы не смотреть на слизеринцев. Он сердцем чувствовал, что недалек тот момент, когда до всех присутствующих дойдет, в чем же собственно дело.

Через секунду трибуны взорвались.

Слизеринцы рукоплескали, как могли. Кто-то махнул палочкой, выпуская в воздух зеленую ленту, сложившуюся в слова: «АВ, мы тебя любим!» Малфой, ошарашенно взирающий на метлу своего соперника, внезапно расхохотался, вытирая с глаз вполне явные слезы.

Гриффиндорцы тоже размахивали палочками, но с несколько иной целью – их глаза, злые и шокированные, сверлили слизеринцев ненавидящими взглядами. Кто-то из загонщиков задумчиво покачал в руке битой, недвусмысленно косясь в сторону слизеринской команды. Те лишь развели руками, даже не пытаясь сдерживать смех. «Мол, причем тут мы? Это все АВ», – говорили их взгляды. МакГонагалл на трибунах поднялась во весь рост и что-то громко объясняла, пытаясь утихомирить свой факультет.

Когтевранцы хохотали, извиняюще разводя руками, когда их взгляд встречался с глазами Джеймса. А некоторые студенты синего факультета с интересом приглядывались к метле, взмахивая палочками, будто бы пытаясь разобраться в конструкции заклинания.

Пуффендуйцы смущенно хихикали, из последних сил сдерживая громкий смех. Но получалось не очень.

Когда все более-менее успокоились, мадам Хутч, усилив свой голос заклинанием, объявила, что игра продолжается и что, лично она, ничего особенно привлекающего внимание в происходящем не наблюдает.

Но метла не унималась. Она заставила замолчать даже комментатора, которого все равно не было слышно из-за едкого скрипучего голоса.

– Итак, несравненный Джеймс Гуттер, тьфу, Хоттер, тьфу, да какая разница! Мистер Широкая Задница перехватывает квоффл! Но что же впереди? О Мерлин, бладжер несется на нас на всех парах, но разве это имеет значение? Голова Джеймса Хрюттера выдерживала и не такие удары! По нему это заметно, между прочим. Итак… го-о-ол! Невероятно! Забить гол в кольцо, не защищенное вратарем, ибо тот согнулся в припадке от смеха при виде грозно приближающегося Хрюттера – какая уникальная техника игры!

Трибуны рыдали, даже некоторые гриффиндорцы, изменив себе, украдкой стирали слезы смеха с глаз. Не говоря уже о слизеринцах, поддакивающих каждой новой реплике метлы.

Джеймс, сжав губы и не обращая внимания на раздражающие комментарии, уже устремился за квоффлом. Он отчаянно пытался отрешиться от всего происходящего и сосредоточиться на игре. Но одна противная, вращающаяся в мозгу мысль, словно бы высверливала его тающую уверенность изнутри: «Лили! Все это видит Лили!» Это было воистину невыносимо, но он все равно пытался убедить себя в том, что сможет выстоять против всех нападок и именно этим докажет, что гриффиндорцев – голыми руками не возьмешь!

– И еще один квоффл! Но что же это? Перехват! Восхитительный в своем изяществе и непередаваемой манере игры Нотт забирает квоффл у зазевавшегося Хрюттера! Ай! Этот болван ломает мои прутья! Ну, берегись!

Метла внезапно вздрогнула от рукояти до самого хвоста и выпустила в воздух целый рой разноцветных шариков, те выстроились в ряд и неожиданно тонкими мерзкими голосками продекламировали: «АВ передает тебе привет, Джеймс Поттер. Признай свое поражение или же вскоре ты поймешь, что все это – только начало!» Через мгновение пузырьки взорвались, окутав несчастного Джеймса с головы до ног фиолетовой пыльцой, а еще через минуту, когда он выбрался из этого визжащего роя, трибуны замерли снова. Лопнувшие шарики очевидно высвободили некоторое количество краски, отчего Джеймс теперь очень гармонично сливался с собственной метлой. Внезапно зарычав, гриффиндорец резко спикировал вниз, спрыгнул с метлы и разъяренно проследовал к выходу с поля. Вредный голосок все не унимался:

– Мой маленький бедный раздосадованный мальчик! Как же быстро ты сдаешься! Но ведь еще не все потеряно – ты всегда можешь поразить противника своим новым, усовершенствованным образом! Лично я бы, исключительно из жалости, просто бы отлетела в сторону, давая тебе хоть какой-то шанс забросить квоффл в кольцо. Нет, конечно же, я понимаю, что даже это тебе не поможет, но… Ай! Он снова меня ломает!

Мадам Хутч вновь просвистела, объявляя о перерыве.

– Мистер Поттер, – уже шипела над Джеймсом невесть как появившаяся в раздевалке МакГонагалл, – кто, по-вашему, должен вас заменить и отстоять честь команды?

– Тот, кто это сделал, профессор! – озлобленно выдал тот. И не стесняясь в выражениях, продолжил: – Какая, к черту, честь?! Они сделали из меня жалкое посмешище!

– Мы обязательно найдем виновника…

– Да ну?! Так же, как и во все прошлые разы?

– Мистер Поттер! Не я продолжила вашу собственную битву с АВ. Не я устроила ученикам экскурсию в Запретный Лес! Да-да, я прекрасно об этом осведомлена. О чем вы думали, когда подвергали учеников такой опасности?! Если бы не Альбус, мистер Поттер, вы бы уже здесь не учились!

– Простите, профессор, – смиренно отозвался Джеймс, закусывая губу от злости и бессилия.

– Профессор! Я заменю Джеймса, – за спинами собеседников внезапно раздался знакомый голос.

– Мистер Люпин, вы? Но…

– Я справлюсь, не беспокойтесь. Я его лучший друг – метла примет меня без особых проблем.

Джеймс изумленно встрепенулся:

– Лунатик?…

– Профессор, если позволите, Джеймс даст мне пару советов по поводу игры…

– Конечно-конечно. Мерлин, Люпин! Вы не представляете, как я благодарна вам! – профессор МакГонагалл совершенно непривычно улыбнулась и в неведомом приступе нежности похлопала Ремуса по плечу.

– Чего это она вдруг? – Джеймс удивленно уставился в спину уходящему декану.

– Кто ее знает, – недоуменно пожал плечами Ремус. – Может, со Слагхорном поспорила на нашу победу.

– Лунатик, друг, ты уверен?

– Не особенно, – смутился Люпин. – Но Эмили сказала, что с такой реакцией и координацией, какой я обладаю, благодаря своей… своему… особому качеству, – Люпин поморщился, – из меня может получиться неплохой охотник.

– Очень не хочется соглашаться с твоей мрачной подругой, но в этом она права. Если бы не абсолютное отсутствие азарта, из тебя бы вышел неплохой игрок.

– Ты же знаешь, Джеймс, – весь этот шум и гвалт совсем не по мне. Но вы еще не нашли запасного игрока, как я знаю, да и кто после такого решится выйти вместо тебя.

– Но ты решился, – покачал головой Джеймс.

– Меня не волнуют едкие комментарии АВ, я достаточно наслушался от сокурсников еще в те годы, когда после каждого полнолуния мое лицо было похоже на прессованный фарш.