Текст книги "A and B, или Как приручить Мародеров (СИ)"
Автор книги: Merenili
Жанры:
Фанфик
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 49 (всего у книги 57 страниц)
Белла была королевой вечера, совершенно затмевая собой красавиц семьи Гринграсс, Буллстроуд и Кэрроу. Девушки смотрели на нее с едкой презрительной завистью, но стоило Белле лишь полыхнуть в их сторону черными страшными глазами, как малышки тут же сжимались и из элегантных лебедей превращались в дрожащих ласточек.
– Белла, моя дорогая! – Эрнест Яксли, довольно-таки старый для подобных развлечений волшебник, летящим шагом устремился к Беллатриссе.
Она обернулась, кудри на ее голове, словно бы хохоча, запрыгали. Полные сжатые губы разошлись в широкой обольстительной улыбке, ноздри затрепетали, и вся она – от кончиков кожаных сапог до смоляной макушки – полыхнула неподдельной радостью.
Эрнест, отринув всяческие приличия, налетел на Беллу, заключая ее в стальные объятия. Она вжалась в него грудью, опутала руками и с наслаждением прошептала что-то в самое ухо, едва не касаясь его алыми губами. Эрнест рассмеялся сухим негромким смехом и наконец отодвинулся от Беллы, не спеша отнимать руки от ее плеч.
– Ты так удивительно хороша, Белла, – звучно произнес он. – Так юна, так прекрасна. Ты настоящее украшение нашего вечера, дорогая. Рудольфусу очень повезло.
– Ты все же нашел время прийти, Эрни, – Белла склонила голову.
Мало кто мог называть Эрнеста Яксли «Эрни» и мало кто мог позволить ему шептать что-то в самое ухо. У Беллы это получалось само собой.
Желторотые юнцы, которым маменьки запрещали спать с грязнокровками, а девушки их круга им не давали, пожирали Беллу глазами и протыкали Эрнеста ненавидящими взглядами. Впрочем, не было ничего, что могло бы причинить Эрнесту настоящую боль.
Однажды, по слухам, когда дед отрубил ему руку в наказание за воровство, юный Эрнест лишь расхохотался пуще прежнего и ударил деда культей, из которой била кровь. Руку в последствии прирастили на место, но больше родственники его не трогали. Они поняли, что это вид наказаний совершенно бесполезен.
– Грязнокровки уже готовы? – с интересом спросил Эрнест.
– Они, как и полагается, в Шервудском лесу, в клетках. Ноют и воют, и зовут мамочку, я сама проверяла этим утром, – Беллатрисса хохотнула. – Ты, что же, собрался заглянуть на наш маленький праздник жизни?
– Ну что ты, Белла! Такие глупости мне ни к чему. Все равно что смотреть на хомячков, пытающихся выбраться из-под Круцио, – Эрнест имел свой опыт общения с животными. – Я пришел лишь, чтобы увидеть тебя, дорогая.
Белла совершенно счастливо улыбнулась. Некоторые думали, что она влюблена в Эрнеста Яксли, но эти волшебники не видели того взгляда, которым она поглощает своего Лорда. Эрнест был лишь добрым другом, родственной душой, если хотите.
…А в личном кабинете младшего Мальсибера в это время проходило маленькое, незаметное совещание. Это была своеобразная традиция – собираться перед Гонками, чтобы обсудить стратегию, желаемых жертв, “игру” и просто похвалиться друг перед другом. Но это собрание не было похоже ни на одно из предыдущих.
– Я не желаю, чтобы Эмили Паркер участвовала в Гонках, – холодно произнес Малфой. – Я не вижу в этом совершенно никакого смысла.
– А я желаю видеть ее там, Люциус, – с нажимом повторил Энтони.
Они перебросились взглядами, смысл которых был понятен только им самим. Эйвери, Нотт и Розье внимательно следили за безмолвной дуэлью.
«Ты не говоришь, зачем тебе девчонка, и тем более не можешь признаться остальным, что она нужна тебе», – говорили глаза Мальсибера.
«Она задела тебя за больное, она не сломалась сразу, и ты хочешь загнать ее в угол», – отвечал ему взгляд Люциуса.
«Если не согласишься отправить ее на Гонки, придется сознаваться в своей маленькой слабости, Люциус. Или мне о ней упомянуть?..»
«Зачем тебе это, Тони? Если она погибнет во время Гонок, ты не сможешь взяться за нее лично. Какая тебе выгода?»
«Может быть, и не смогу, Люциус, но если я заговорю при всех, ты окажешься в очень невыгодном положении».
Люциус отвел глаза первым. Судя по заинтересованным взглядам остальных, они молчали довольно долго. Каждый знал, что Мальсибер не признает власти Малфоя над собой и желает занять его место. Но у Мальсибера еще не было возможности выслужиться перед Лордом, и все только и ждали, когда же буря наконец разразится.
Нотт и Розье были немало удивлены, что такой пустяк, как участие грязнокровки в Гонках, превратился в целое обсуждение. Эйвери выглядел так, будто что-то знал. Но он всегда так выглядел, чем немало нервировал большую часть Слизерина и своих родственников.
Энтони поднял вопрос об Эмили прямым текстом, и Люциус в тот момент чуть не рухнул со стула. Это был ответный выпад ублюдка на то, что Малфой не позволил Тони продолжать свои издевательства над девчонкой. Они оба находились в весьма невыгодных позициях. Люциус – потому что скрывал крайне неприятную тайну. Мальсибер – потому что скрывал происходящее от Лорда. Но Мальсибер был психом, и его действия иногда граничили с выходками умирающего безумца.
– Я не понимаю… – Эйвери облизал свои мерзкие губы и провел рукой по обмазанным гелем волосам. – Не понимаю, о какой девчонке идет речь и почему она заслуживает столько внимания. Но если так хочется, всегда можно найти компромисс, не правда ли?
Малфой уставился на Эйвери взглядом «заткнись, пожалуйста», но тот, словно уж, вывернулся из его захвата и улыбнулся уже Мальсиберу.
Компромисс. Нет, не так.
Компромис-с-с… Это было вторым именем Якоба Эйвери.
Когда он заговорил, Малфою показалось, что вместо лица у него голова змеи, и когда он открывает рот, в нем проскальзывает раздвоенный язык. Но это, конечно же, было просто воображением.
– Пусть девчонка участвует в Гонках, но на щадящих условиях. Пусть выживет. Скажем оборотням, что можно поиграть с ней, но не убивать ее. Чем не выход?
Мальсибер поднял брови и повернулся к Люциусу. Малфой ответил ему хмурым, рассерженным взглядом. Эйвери снова влез, когда его не просили. Вместо того, чтобы заставить Энтони прогнуться, теперь Люциусу придется прогибаться под Эйвери. Под его компромис-с-с.
– Устраивает, – холодно бросил он.
– И меня, – осклабился Мальсибер.
– Что-нибудь еще… важное? – Себастьян Нотт окинул их небрежным взглядом.
– Это все, – лучезарно улыбнулся Тони.
У Нотта полезли глаза на лоб.
– Все?!
– Совершенно верно.
– Мы собрались здесь исключительно для обсуждения какой-то там грязнокровки?
– Смотри глубже, Себастьян, – Эйвери сегодня явно вошел в раж. – Если грязнокровка обсуждается в нашем маленьком, но важном кругу, значит, она не какая-то. Значит, она кто-то.
Мальсибер смеялся живыми маслянистыми глазами, в то время как Люциус леденел с каждым новым словом.
– Действительно, – он вспорол воздух голосом, как ножом, – чем вызван столь удивительный интерес к этой девчонке, Тони? Ты чего-то не рассказал нам? Для чего ты держишь ее у себя в доме, для чего пытаешься отправить на Гонки? Уж не шпионка ли она? Можно ли доверять тебе, Тони?
Малфой начал говорить и замолчать уже не мог. Он понимал, что рискует, но это не имело никакого значения, потому что лицо Мальсибера вытягивалось с каждым новым вопросом все сильнее, и его рожа доставляла Люциусу практически физическое удовольствие.
– Я…
– Ты? – резко бросил Люциус, подначивая соперника.
– Я не понимаю, к чему ты клонишь, Люциус! – Мальсибер вскочил. Его глаза полыхнули злостью, и Малфой подумал, что сейчас он вполне способен сделать что-нибудь страшное. Энтони давно перестал контролировать свои порывы жестокости.
– Ни к чему. Просто мы все немало удивлены происходящей беседой. Но раз уж мы приняли решение, не будем больше об этом.
Люциус вышел из кабинета первым, чувствуя, как взгляд Тони жжет ему спину.
Этого он ему не простит.
Следующий его выпад против Люциуса будет уже серьезным, и лучше бы успеть подготовиться к нему заранее.
Когда Малфой без слов ворвался к Эмили в ее, то есть, не совсем ее домик, она как раз одевалась после душа. Он не стал ждать положенное по этикету время, а просто зашел внутрь ванной комнаты и начал говорить, пока Эмили испуганно натягивала на себя истрепанное платье. Но это было напрасно – ее тело интересовало Малфоя не больше, чем беременная самка жука-скарабея.
– Сейчас ты отправишься на Гонки в Шервудский Лес. Это достаточно жуткое место. Палочка будет с тобой, но это едва ли спасет тебя от Пожирателей, чистокровных придурков и оборотней. Если хочешь выжить, я помогу тебе, но не смей высовываться за пределы леса. Если ты попробуешь сбежать, тебя загрызут. В этом весь смысл игры, Паркер. Они скажут тебе иное, но поверь, единственный способ выжить – не пытаться бежать. Как только ты подумаешь об этом, тебя сожрут заживо.
Эмили ошеломленно смотрела в ответ, силясь понять, о чем речь. Малфой почти не готовился, и его ложь была невесть какой, но в глазах Эмили засквозило понимание и страх. Значит, она ему поверила. Ей не стоило этого делать, но кому еще здесь она могла верить? Она ведь была нужна ему, а значит, он не мог врать в вопросах ее безопасности.
Люциус рассуждал так, и это работало. Хорошо.
Краем глаза он посмотрел на дымящийся котел в центральной комнате. У зелья был слабо-зеленый оттенок, угли под котлом едва тлели, и часть ингредиентов в маленьких запечатанных коробочках все еще лежала рядом.
Значит, зелье может быть еще не готово. А даже если бы и было, Малфою было нужно не только оно. Ему нужен был рецепт. Он не собирался находиться в зависимости у какой-то пусть и чрезвычайно умной и вызывающей уважение, но грязнокровки.
Эмили смотрела на тот же котел и явно думала то же, что и Малфой. Это зелье было гарантией ее безопасности. И она прекрасно понимала, что пока рецепт при ней, Люциус над ней не властен. Но как только он заполучит его…
Они встретились глазами.
Она попытается сбежать, – промелькнуло в голове у Люциуса.
Стоит ли мне пытаться сбежать? – подумала Эмили.
Это был ее шанс, который мог обернуться ее проклятием. Она может погибнуть, как ей предрекает Люциус. И тут она вспомнила, что случится с Ремусом, если ее не станет, а зелье останется недоваренным. Если бы только она смогла выбраться и сварить это зелье для Ремуса раньше, чем его настигнет стая Фенрира, дело было бы решено, но… Но какие у нее на самом деле шансы? И что если Малфой не лжет?
Эмили сглотнула, и ее лицо превратилось в каменную маску.
Нельзя думать о свободе, нельзя думать о побеге. Она будет действовать, как ей скажет Малфой, она не будет пытаться сбежать. Это исключено.
Люциус, наблюдая за переменами ее эмоций, только вздохнул про себя. Он смог ее убедить и обыграть. В очередной раз. Ему чертовски везло в последнее время, и это было плохим знаком.
Люциус отмел сомнения прочь, обхватил Эмили сильной рукой и трансгрессировал.
Первое, что Эмили услышала – чье-то поскуливание.
Она открыла глаза, которые отчаянно этому сопротивлялись, и сразу же напоролась взглядом на узкую высокую клетку с частыми прутьями. В ней свернулось что-то маленькое, отдаленно похожее на человеческую фигурку в рваном тряпье. Через мгновение она поняла, что это домовик в одежде. Очевидно, эльф получил свободу от предыдущих хозяев, но чистокровное общество ему этого не простило.
В следующей клетке жалась девчушка лет четырнадцати. Эмили наморщила лоб, вспоминая, где она могла видеть это лицо, и нашла отдаленное сходство с одной из учениц факультета Пуффендуй. Девочку было тяжело узнать, в большей степени потому, что глаза ее утратили всякое выражение разума. Страх сожрал ее мозг, и даже выживи она этой ночью, исцелить ее уже не получится.
Одинаковые серые клетки тянулись далеко вперед, теряясь между толстыми стволами деревьев, между которыми важно плавали откормленные светляки. В каждой сидели люди и нелюди всех возрастов и окрасов. Многие тряслись от ужаса, кто-то плакал, кто-то скулил, кто-то пытался выть, но бдительные надсмотрщики тут же прекращали истерику одной короткой вспышкой заклинания. Глаза некоторых заключенных были переполнены злостью, и их обладатели выглядели хуже всего. Из них пытались выбить желание жить и несколько перестарались в своих попытках.
Люциус коротким щелчком холеных пальцев подозвал одного из надсмотрщиков, что-то коротко и тихо сказал ему, вручил ее волшебную палочку – у Эмили перехватило дыхание – и трансгрессировал. Суровый мужчина с тяжелыми надбровными дугами, квадратным лицом и пробивающейся щетиной схватил ее за руку, протащив почти через всю освещенную часть лагеря, после чего втолкнул в одну из свободных клеток. В ней подозрительно пахло мочой и виднелись плохо отмытые следы крови. Видимо, кто-то умудрился довести своего надзирателя до ручки. Эмили глубоко вздохнула, она-то собиралась сидеть тихо как мышка.
– Выглядишь неплохо, – мрачно гаркнул мужчина, захлопывая клетку и запечатывая вход заклинанием. – Будешь вести себя тихо и сохранишь мордашку. До Гонок всего-ничего.
Надсмотрщик ушел, и Эмили жадно полыхнула глазами по сторонам. Нужно было оценить обстановку. Она повернула голову налево, к соседней, почти вплотную стоявшей клетке, и уставилась в разъяренные глаза кентавра. Бедняге пришлось свернуться немыслимым образом, чтобы влезть в свое вместилище. Заметив ее взгляд, он тут же отвернулся, и Эмили лишь поежилась.
Справа трепетала обожженными крылышками маленькая фея. Она выглядела хрупкой и совсем беззащитной, но в маленьких искристых глазах горела ярость, и надсмотрщики поглядывала в ее сторону с немалой опаской.
Выходит, и полукровки тоже участвуют во всем этом.
Неподалеку Эмили заметила волшебников, которые с явным интересом глазели на нее сквозь стальные прутья, и тут же отвернулась. Не все выдержали заточение, и эти выглядели так, будто собирались начать жрать самих себя от скуки.
Надсмотрщик оказался прав. Эмили толком не успела рассмотреть других гостей этого странного места, как повсюду, словно прожекторы, зажглись магические фонари. Пленники сразу зашевелились, кто-то закричал от неожиданности, кто-то начал бросаться на прутья своего узилища. Понадобились минуты, чтобы утихомирить особенно буйных, и только когда вокруг наступила абсолютная тишина, наполненная тихим ропотом и прерывистым дыханием, над лесом растекся медоточивый голос.
Голос Энтони Мальсибера.
Эмили дернулась назад, ударилась о клеть и вжалась в прутья, обхватив себя руками. Она думала, что смогла перебороть в себе этот страх, но он оказался чертовски сильным. Даже сильнее, чем раньше. Кентавр рядом с ней хрипло засмеялся, наблюдая за ней. Эмили пришла в себя лишь через какое-то время, пропустив совершенно бессмысленное вступление. И слава Мерлину.
– …чинается наш праздник! Вам будут возвращены палочки, вы будете выпущены на волю. Вы можете идти, куда вам вздумается! Можете остаться здесь или отправиться домой. Можете устроить в лесу пикничок или лечь спать под наиболее понравившимся деревом. Все просто. Мы отпустим вас, если вы сможете уйти. Дерзайте, мои милые!
Все, как и говорил Люциус. Обещанная свобода всем, кто сможет унести ноги.
Эмили захлестнула сладкая волна предвкушения, и ей понадобилось немалое усилие, чтобы добровольно подавить ее и заставить себя отринуть эту возможность. Люциус говорил, что это ловушка, и это в его интересах – сохранить ей жизнь. В его объяснении было множество спорных моментов, но сейчас не то время и не то место, чтобы предаваться размышлениям о лживости семьи Малфоев. Надо выжить.
Куда-то подевались все надсмотрщики, клетки разом распахнулись с чередой звенящих щелчков и перед каждой из них упало по волшебной палочке, будто кто-то невидимый сбрасывал их с воздуха. Только полумагические расы были лишены этой маленькой радости. Тем не менее, перед феей, что была справа от Эмили, упал ее мешочек с волшебной пыльцой, а перед кентавром его лук и колчан со стрелами. Это чем-то напоминало экзамен по ЗОТИ, только здесь не было любезных преподавателей и настоящая смерть выглядывала из-за каждого ствола дерева.
Эмили быстро оглянулась, подхватила волшебную палочку и бросилась в лес. В отличие от прочих, она была в куда лучшей форме, провела в неудобной клетке не так много времени и была предупреждена обо всем заранее. И теперь ей было необходимо найти убежище. Убежище как от врагов, так и от тех, кто теоретически должен был быть на ее стороне. Нельзя быть уверенным в том, что после дней, а может быть и неделей, проведенных в этом аду, кто-то сумел сохранить здравый рассудок. Здесь каждый был сам за себя.
– Эмили! Эмили Паркер!
Она пробиралась через густой лапник, когда ее окликнули со спины сразу несколько голосов. Эмили стремительно обернулась, выставила перед собой палочку и сжала губы. Она должна выжить любой ценой. Странным образом, мысль о Ремусе придавала ей храбрости. Тогда, на карьерном смотре в Лондоне, когда повсюду были ее сокурсники, она так боялась Пожирателей, что в первые минуты и пошевелиться не могла. А сейчас, одна посреди незнакомого леса, полного врагов, она совсем не боялась. Ей было ради кого драться.
Целая компания подростков примерно одного возраста выбралась из кустарника перед Эмили. Все они держали перед собой палочки, но на их лицах была надежда, а не страх.
– Эмили, я Оливия, с Когтеврана, – сказала самая старшая из них, выступая вперед. Она тяжело дышала, на ней виднелись порезы, следы от ожогов, лицо обезобразил огромный разноцветный синяк, но выглядела она внушительно.
Эмили вгляделась в ее отекшее лицо и кивнула сама себе, узнавая. За спиной тяжеловесной Оливии сжались два паренька, кажется, с Гриффиндора и Пуффендуя, и еще одна похожая на маленького зверька девчонка – как ни странно со Слизерина.
Заметив взгляд Эмили, она виновато улыбнулась:
– Я начала встречаться с магглорожденным, – она кивнула вбок на одного из мальчишек, – и Себастьян Нотт приволок нас сюда.
Они, похоже, не врали и даже хотели помочь.
– Мы заметили тебя рядом с Малфоем, и я припомнила, что ты с моего факультета. Вместе будет проще, – сказала Оливия, нервно оглядываясь назад, откуда раздавались крики и слышался звук ломающегося кустарника. – Надо торопиться. Ты с нами или нет?
Подростки пританцовывали на месте в нетерпении. Но они хотели помочь, и было сложно не ценить этого. Может быть, это была ложь и подлая ловушка, но Эмили просто не могла позволить себе не поверить еще им. Это было бы слишком. Эмили медленно кивнула.
Она ошиблась. Ей все-таки было страшно, и она хотела разделить свой страх с кем-то еще. Впервые за многие дни она была среди своих.
Группой они бросились прочь, выставив палочки и дергаясь всякий раз, когда вблизи раздавался подозрительный шум. Никто из них не был создан для войны, и курсы ЗОТИ, вспоминаемые сейчас с немалой любовью, все равно не могли подготовить их к такому.
– Слушайте, – Эмили задыхалась от быстрого бега. – Не спрашивайте, откуда я знаю, но мне сказали, что те, кто попытаются покинуть лес, погибнут.
– И ты поверила?
– У меня были свои причины доверять этому источнику.
– А если мы не попытаемся, то что? – Джастин, один из двух парней, бежал рядом.
– Я не знаю, но так мы сможем сохранить жизнь.
– Жизнь в плену? – он скривился. – К черту! Лучше сдохнуть при попытке сбежать, чем…
Его прервал вой. Вой задрожал в листве деревьев, заполонил собой лес, пропитал отчаянием ночной воздух и разлился повсюду, словно река, прежде чем стихнуть. Они остановились все одновременно как вкопанные.
Эмили медленно, с ужасом подняла голову к небу. Выплывшая из-за облаков удивительно красивая сегодня, красная луна была такой круглой, будто кто-то обвел ее циркулем.
Полнолуние.
В Хогвартсе она всегда отсчитывала дни до полнолуния Ремуса, тревожась за его жизнь и рассудок. Но бесконечные дни, проведенные в плену, заставили ее позабыть об этом.
– Бежим! – заорала Оливия и бросилась в противоположную от источника воя сторону. Все прочие сиганули за ней.
Они бежали быстрее прежнего, несмотря на страшную усталость и каждый думал, что смысла в этом бегстве больше нет.
Оборотни.
Это хуже, чем смертный приговор.
Это приговор для надежды. Они посмели поверить, что у них была возможность сбежать. Только вот все этой было лишь плохой злой шуткой. Их разыграли.
*
Регулус трансгрессировал в Шервудский лес вместе со всеми. Мать заставила его присутствовать здесь. Он сопротивлялся сколько мог во все предыдущие года, но в этот раз Вальбурга была более чем настойчива. Она даже – невероятно! – пригрозила младшему и любимому сыну розгами.
Слышать от маменьки такое было настолько немыслимо и странно, что Регулус больше не размышлял. Он послушно собрался, надев свой лучший охотничий костюм, взял коллекционный нож, подаренный отцом на прошлый день рождения, и положил в кожаный переносной футляр палочку.
Трансгрессировал он с Беллой, которая заявилась жаркая, умопомрачительно красивая и до вульгарного раздетая на порог их дома. Она поцеловала Регулуса в губы вместо приветствия, когда Вальбурга отвернулась, и тот зарделся до самых ушей. Сердце пустилось в пляс и даже в животе, кажется, что свернулось жгутом.
Регулус, как и многие мальчики-подростки, ужасно боялся восхитительную безумную Беллатриссу, но в тайне от самого себя мечтал о том, как здорово бы было облизать ее бархатную кожу… В такие моменты он даже забывал про Нарциссу-почти-уже-Малфой.
– Регулус? – его окликнул Эйвери. – Задумался о чем-то?
Он снисходительно улыбнулся, проследив взгляд младшего Блэка, который упрямо притягивался к Белле раз за разом. На нее многие смотрели, но она ни на кого не обращала внимания. Королева без короля.
– Нет, я… – Регулус низко опустил голову, но Эйвери лишь хлопнул его по плечу.
– Пора втягиваться в наш круг, приятель. Тем более, что и метка при тебе, – Эйвери ему подмигнул. – Расслабься, возьмись покрепче за палочку и найди себе какую-нибудь грязнокровную шлюшку. Им нравится, когда их трахают такие, как мы.
Регулуса замутило от этих слов. Если присутствие парней здесь он еще мог как-то оправдать, то заметное количество их спутниц ввергало его в шок. Девушки казались Регулусу такими прекрасными, чистыми созданиями, как Нарцисса, что запятнать их кровью и грязью этого места, он не представлял возможным.
– Кстати, твоя старая подружка будет здесь, – вторгся в его мысли Якоб. – Кажется, ее зовут Милли. Или Молли?
– Эмили? – мгновенно среагировал Регулус.
– А, точно. Эмили. Какое скучное имя.
Эйвери начал насвистывать дурацкую мелодию и, не обращая ни малейшего внимания на лицо Регулуса, ушел куда-то к пустующим сейчас клеткам. Прочие Пожиратели и просто гости рассредоточились по лесу, лениво доставая из украшенных футляров волшебные палочки и переговариваясь со звонким смехом и шутками. Дамы сменили обувь на удобные сапоги, но некоторые так и остались в вечерних платьях, лишь набросив на себя тяжелые меховые пальто и шубки, словно просто собирались прогуляться по ночному лесу со своими молодыми любовниками.
Регулус стоял совсем один, глядя перед собой невидящим взглядом.
Дул ветер, фонари-светляки покачивались из стороны в сторону вместе с многолетними высокими деревьями, вдали слышались отчаянные крики, чужой смех, вопли ужаса, звериное рычание и еще множество звуков, которые превращали это и без того недружелюбное место в настоящий ад.
И где-то там Эмили Паркер. Совсем одна.
Регулус не понял, что произошло и как давно он «отключился», но очнулся он, лишь когда чуть не споткнулся о какой-то корень. Он бессознательно перепрыгнул его и продолжил бежать. Он чувствовал себя охотничьей собакой, которых отец выпускал на поиски дичи. Только в этот раз он не загонял дикого кабана или неосторожного оленя. Он искал Эмили.
Он должен найти ее прежде всех.
Он должен спасти ее. Как в ту ночь на третьем курсе.
Он должен.
*
Когда они услышали этот жуткий звериный вой и ломанулись прочь, Оливии почти одновременно с Эмили пришла мысль, что бежать не имеет смысла. Необходимо спрятаться, или хотя бы найти подходящее место, чтобы держать оборону.
В этом Эмили тоже не видела смысла, но его все же было больше, чем в бессмысленном марафоне по ночному лесу, похожем сейчас на лабиринт ужасов.
– Наложим защитные чары, – бросила Оливия, и они начали по периметру плести заклинания. Слава Мерлину, ни Оливия, ни Эмили не пропускали уроков ЗОТИ и сейчас, несмотря на страх, способны были вспомнить необходимое.
Джастин и Кевин худо-бедно помогали им. Миранда, девочка со Слизерина, таскала лапник и еще какие-то травы, чтобы скрыть человеческий запах с помощью хвои. Эмили слабо верила в успех сего действия, но девчонке надо было хоть чем-то себя занять, чтобы не сойти с ума от страха и не сломаться.
Когда с подготовкой места было покончено, им всем ничего не оставалось, как сесть (ноги их не держали), прижавшись друг к другу спинами, выставить вперед одеревеневшие руки с палочками и ждать гостей. Это было самым страшным. Ожидание.
– Будем держаться вместе и все удастся, – тихо молвила Оливия.
– Если будем сидеть здесь, то никогда не уйдем из этого леса, – отозвался Джастин, впрочем не предлагая ничего конкретного.
– А если продолжим бежать, нас рано или поздно настигнут оборотни. Если они прыгнут на тебя со спины, ты не успеешь обернуться. А если встретить их здесь, во всеоружии…
Кевин при слове «во всеоружиии» меленько засмеялся. Смех пока еще был нервным, но в любую секунду норовил перерасти в истерический, и Эмили всерьез опасалась за его психическое здоровье. В последнее время ее окружает как-то слишком много психов.
Хруст, раздавшийся из-за разросшегося неподалеку дуба, произвел эффект спущенного курка. Они вжались друг в друга спинами пуще прежнего, стискивая во влажных ладонях палочки и готовясь кричать заклинания.
Но это оказался не оборотень, а всего лишь Пожиратель.
«Всего лишь».
Когда она начала думать так про Пожирателей Смерти?
Судя по облегченным вздохам, раздавшимся со всех сторон, не она одна была почти рада новому гостю.
Пожиратель удивился, затем усмехнулся и пошел прямо на них. В его скользкой подлой улыбке было столько самолюбования и уверенности в победе, будто он не драться собирался, а просто сожрать принесенное ему блюдо. Пожиратель поднял руку, и ребята тут же зеркально взмахнули палочками.
Этот ублюдок был немало тренированным. Он выставил пару разных щитов, от одной атаки увернулся, другую отрикошетил собственным заклинанием. Еще парочку просто «выпил», поглотив своей магией. А Эмили так и не смогла произнести заклинания. Она смотрела на Пожирателя и видела лицо Мальсибера.
Это, черт побери, был не он. Этот Пожиратель был выше и массивнее, у него была щетина и темные волосы, подбородок с глубокой ямкой и огромный рост, но она видела Мальсибера. Она видела его повсюду.
Эмили, не понимая, что делает, страшно закричала, подхватила какую-то палку и бросилась вперед. Сейчас это казалось ей самым правильным – забить его до крови. Только так она сможет поверить, что он сдох – если увидит его проломленный череп и пустые глаза.
Пожиратель так удивился, что просто замер на месте. Все замерли. Это была совершенно убийственная затея – бросаться на вооруженного магией волшебника с обыкновенной палкой – но она сработала.
Палка взлетела в воздух и с подачи Эмили впечаталась в лицо Пожирателя. Мужчина зашатался из стороны в сторону, как подпиленное дерево, и наконец рухнул лицом вперед, чуть не навалившись на девушку. Она отступила на шаг, выронив свое оружие. Руки дрожали, внутри все трясло от осознания того, что могло произойти, не будь этот парень столь самонадеян. За спиной Эмили застыли ее товарищи по несчастью, ошеломленные и обрадованные. Кто-то, кажется, Миранда, мстительно пальнул в лежащего Пожирателя парой заклинаний для верности, отчего его череп треснул, словно скорлупа и разжиженный мозг начал вытекать на темную траву.
Дети учились убивать.
Эмили, пятясь спиной назад, добрела обратно до укрытия и рухнула на лапник, уставившись в ночное небо на круглую луну и часто-часто сглатывая. Страх рвался из нее наружу, а она пыталась затолкать его обратно. Потому что расплачься она сейчас, и от ее защиты не останется ровным счетом ничего. Страх погубит ее. Страх убивает.
Оливия все улыбалась, немного нервно, но с воодушевлением, белокурый Джастин бормотал что-то про гриффиндорский дух, а Миранда просто испуганно жалась подле своего парня и кривила губы в испуганной улыбке. Кевин уже хотел было подойти и похлопать Эмили по плечу, поздравить ее с «боевым крещением», но их прервали в очередной раз. Теперь это было то, чего они так ждали вначале.
Чужое ворчливое рычание раздалось с новой стороны. Вслед за ним показалась мохнатая оскаленная морда, странно вытянутая, облепленная грязно-серой шерстью. Оборотень прищурил бледно-желтые с черными точками зрачков глаза и пригнул лапы перед прыжком. Эмили видела его так отчетливо… А еще она точно знала – он все понимает. Он обратился, сохранив разум, и сейчас, собираясь разорвать на части детей, он отлично понимает, что делает. Наконец оборотень перевел взгляд на нее, жадно облизнувшись, и Эмили не выдержала.
Она заорала, подхватилась и бросилась прочь.
Кто-то кричал ей вслед, звал ее и умолял вернуться. Кто-то выкрикивал заклинания, кто-то пытался одолеть оборотня той самой пресловутой палкой. Но все это осталось позади, а вокруг был только лес, черные злые ветви и всполохи вражеской магии, похожие на смертоносные фейерверки.
Если бы Эмили знала, что оборотень никогда не тронет ее из-за запрета Люциуса, она была бы смелее. Если бы она знала, что ее присутствие – единственное, что удерживало его от расправы над четырьмя испуганными детьми, она бы осталась. Но она этого не знала. И потому бежала вперед со всех ног, не замечая, как по лицу текут горячие едкие слезы.
А где-то за ее спиной огромный серый зверь рвал на части четырнадцатилетнюю девочку по имени Миранда. Не потому, что она спуталась с магглорожденным.
А просто потому, что ему так захотелось.
*
Они прибыли в Шервудский лес одновременно. Беата трансгрессировала к южной границе, Мародеры к северной, Люциус к западной. Если бы сейчас они случайно пересеклись, они бы, наверное, здорово посмеялись такому совпадению. Если бы, конечно, были вообще способны смеяться.
Люциус первым ступил внутрь, переступая невидимую глазу магическую границу, и лес разом преобразился. Отовсюду виднелись вспышки света, слышались чьи-то крики, хруст ломающихся ветвей и выкрики заклинаний. Это было похоже на одну из Хогвартских вечеринок, устроенную в тайне от преподавателей. Только вот на этой вечеринке веселились одни лишь слизеринцы и то не все.
Мародеры крались в анимагической форме, полыхая звериными глазами и с нетерпением рыча, фырча и пища – кто как умел. Ремусу пришлось остаться в Блэкшире. Андромеда заперла его в винном погребе – единственном подземелье, которое было у дяди Альфарда, и Сириус мысленно попрощался с бутылками коллекционной амброзии, что хранились там.
