Текст книги "A and B, или Как приручить Мародеров (СИ)"

Автор книги: Merenili

сообщить о нарушении

Текущая страница: 54 (всего у книги 57 страниц)

– И это приводит нас к тому, что у А&B есть доступ к этой информации, потому что в школе не так уж и много людей, кто знает о…

– Господи, Джеймс! – вскричала Лили, и соседние студенты шарахнулись в стороны. – Сколько можно?! Мы не о соревновании сейчас говорим! Мы говорим о… – голос Лили ухнул вниз. – Мы говорим об очень важной традиции, ритуале. В школе всегда проводится прощание с погибшими. Всегда. И только Беата лишена этой участи, потому что никто не хочет афишировать подробности ее… ее ухода. Ее собственная семья запретила директорату поднимать эту тему.

Джеймс виновато замолк.

– Собственная семья?

– Да! – теперь Лили была еще более рассержена. – Немыслимо!

Она переложила еще одну книгу из покачивающейся башни «необходимо повторить» в маленькую стопку «изучено». Джеймс, подперев подбородок рукой, с уважением уставился на книги, которые каким-то чудом еще не обрушились на стол.

– Это несколько странно, – Марлин вздохнула, – устраивать подобное в такое-то время.

– А по-моему здорово, – отозвалась Лили, почти утыкаясь носом в трехметровый конспект. – Все подавлены, школа стоит полупустая. Даже ради экзаменов многие не вернулись. Это повод всех взбодрить.

– Ты же староста, Лилс, – Джеймс усмехнулся и осторожно потрогал книги пальцем, за что тут же получил по рукам.

– И как староста, я понимаю, что есть время для веселья, а есть для дела. Ты, кстати говоря, тоже староста!

Марлин с улыбкой покачала головой.

– Стоит ли Сириусу присутствовать на этом прощании?

– Безусловно, – мгновенно отозвался Джеймс. – И ему, и Эмили. Кто-нибудь видел Эмили?

– Она пропускает занятия и почти не случается в гостиных Когтеврана. Ни в медпункте, нигде ее нет. Один раз я видела ее на Черном озере, но мне кажется, она просто блуждает туда-сюда, – Лили вздохнула, водружая на нос новенькие очки в квадратной толстой оправе.

Она начала их носить, чтобы глаза не так уставали, а не потому, что Джеймс назвал ее в них сексуальной, конечно же.

– А…

Джеймс цокнул на Марлин и состроил свою фирменную лыбу навстречу подошедшему Ремусу.

– Кому перемываете кости на этот раз? – невинно поинтересовался он.

– До тебя еще не дошли, Лунатик.

Лили и Марлин уставились на Ремуса сочувственными выжидающими взглядами. Он опасливо обошел их и встал рядом с Джеймсом с другой стороны. Головы девушек совершили поворот, точно соответствующий траектории Люпина.

– Так и будете смотреть, да? – вздохнул он.

– Именно, – кивнула Лили.

– Мне нечего вам рассказать.

– Мы все беспокоимся, Ремус, – Лили наклонила голову вбок и стала жутко похожа на молоденькую дерзкую журналистку Риту Скитер. Только волосы полыхали рыжим.

– Я просто хочу дать Эмили время, потому что моего общества она явно избегает, а я не сторонник навязываться. В любом случае я просто пришел позвать вас на ужин, только и всего.

Большой Зал стоял полупустой, а столы ломились от яств. Выглядело это так, будто время ужина не подошло и не все студенты вернулись с занятий. На самом деле возвращаться было просто некому.

Лили сглотнула, прижав к себе сумку. Чувство тоски распустилось внутри нее, коготками царапнуло по сердцу и поднялось к горлу ватным комком. Сколько раз она приходила в этот зал, сопровождая маленьких, изумленных и испуганных первокурсников. Сколько раз она назначала здесь отработки шалопаям и сколько раз они спорили с ней и пытались подшутить, пока неусыпный Джеймс не устраивал им взбучку.

Столько воспоминаний, от которых сейчас остались лишь стены и тихий шорох усталых голосов.

Лили опустилась на скамью с самого края стола. Сидеть в центре, осознавая, сколько вокруг пустоты, было невыносимо.

Питер сидел чуть поодаль, совсем подавленный, с запавшими, словно заплаканными глазами, и нигде не было видно Элизы. Так же, как и не было Эмили, Сириуса, Беаты и многих других.

Джеймс повернулся к друзьям и пошел спиной вперед, приложив палец к губам. Ремус вопросительно приподнял бровь.

Сохатый дошел до Питера, взъерошил ему волосы, опуская свою огромную лапищу прямо тому на макушку и что-то тихо сказал, наклонившись к самому уху. Питер встрепенулся и посмотрел в ответ благодарно. Потом скользнул блеклым взглядом по друзьям и неуверенно начал перебираться к ним поближе. Лили ему вымученно улыбнулась.

– Честное слово, если так пойдет, я предпочту ужинать в спальнях, – тихо сказала она, глядя в пустую тарелку и в свое отражение в ней.

– Ты не можешь, – Джеймс придвинул к себе блюдо с индейкой и судя по всему собрался съесть ее в одиночку. – Что? Все равно никого толком нет.

– Почему я не могу, Джеймс? – надавила Лили.

– Потому что ты – староста. Ты пример для подражания. Ты лидер. Лидеры не имею право ныть, лидеры должны вести людей за собой. Если захочешь поплакаться, то я к твоим услугам, – Джеймс потянулся к кастрюльке с дымящимся супом. – Но, скажу тебе, здоровый секс гора-а-аздо лучше.

Лили закрыла лицо рукой, Марлин рассмеялась, Ремус фыркнул, а Питер даже немного порозовел.

– Будто я сказал что-то смешное, – хмыкнул Джеймс. – Мы же все здесь взрослые люди! Ты будешь? – он взглядом указал на индейку, потом на Лили.

– Нет. Я не хочу есть.

– Бедняжка.

Ремус вдруг дернул головой.

– Смотрите.

Сириус вошел в Большой зал спокойной твердой походкой. Было видно, что он трезв и вполне прилично выглядит. Он оглядел зал черными впалыми глазами и помрачнел как туча, подумав, наверное, о том же, о чем и Лили. Его глаза остановились на друзьях, он смотрел на них с секунду, а Джеймс в упор смотрел в ответ.

Они скрестили взгляды.

Сириус потоптался на месте, но все же принял мужественное решение и пошел вперед. Взгляд Джеймса смягчался с каждым его новым шагом. Сириус без слов опустился рядом с Марлин и безо всякого интереса окинул глазами еду.

– Ты тоже в отряде голодающих? – вежливо уточнил Джеймс, зорко наблюдая за другом.

– Вроде того, – скучающе ответил Сириус. Он пах табаком и машинным маслом.

– Снова летал над Хогсмидом? Или перебирал кости в своей железяке?

– Да и да. – Сириус помолчал. – Один раз меня почти догнали авроры, но министерство явно не финансирует покупку их метел.

Все за столом притихли, чувствуя, что этот ничего не значащий с первого взгляда разговор, очень важен для Сохатого и Бродяги. И что говорят они о чем-то таком, чего не разглядеть так просто в их словах.

Лили пробила дрожь, и Джеймс мгновенно переключился на нее.

– Ты чего, Лилс?

Лили помотала головой из стороны в сторону. Она вся раскраснелась, будто от дикого волнения, на мгновение вскинула глаза на слизеринский стол, но так быстро уткнулась обратно в тарелку, что Джеймс ничего не успел определить.

– Лилс?..

– Просто… просто не мешайте! Хорошо? – в ее голосе смешалась требовательность и жалость.

Что-то вокруг переменилось, словно некое затаенное во времени событие было готово наконец произойти. Так, как в случае перед хорошей шалостью, за мгновение до ее кульминации.

Лили медленно перекинула ноги через скамью и встала. Нетвердым шагом она направилась в сторону преподавательского стола, не взяв с собой сумки.

– Что происходит? – Джеймс вцепился в полированное дерево стола, но не знал – то ли бежать за Лили, то ли последовать ее просьбе.

– Просто дай ей сделать то, чего она хочет, – сказал Сириус, наблюдая за ней с задумчивым интересом, как за занимательным зверьком в зоопарке. – Она же тебя попросила, доверяй ей.

Слышать от Блэка это было странно, но Джеймс послушался.

Лили медленно поднялась к преподавательскому столу, что-то сказала Дамблдору, заломив руки. Тот кивнул, блеснув очками. Потом подступилась к МакГонагалл, снова что-то сказала и получила в ответ такой же кивок.

Потом Лили повернулась к Большому Залу.

Она выглядела такой маленькой, хрупкой, совсем беззащитной, что Джеймс едва держался, чтобы не ринуться туда, к ней. Но Джеймс напоминал себе, что это его Лили, и ее так просто не возьмешь. Лили же чего-то ждала, но только ей было известно чего.

В зал стекались последние ученики, отзвенели тяжелые часы в холле, и последние горстки студентов рассеялись по своим столам. Среди прочих была и Эмили, и Элиза. Ремус проводил Эмили взглядом, но она прошествовала мимо, не повернув головы, и он со вздохом опустил голову.

– Я…

Джеймсу показалось, что Лили пытается что-то сказать, но не может совладать с голосом. Он уже начал приподниматься из-за стола, когда Блэк решительно хлопнул его по руке, взглядом говоря: «Не надо».

Лили совсем разволновалась, но на помощь ей неожиданно пришел Дамблдор. Он важно поднялся с кресла и негромко постучал по своему кубку.

– Прошу вас, мисс Эванс.

Лили снова повернулась к ученикам. Теперь все, все до последнего смотрели только на нее. С любопытством и недоверием, с презрением и неприязнью, с надеждой и улыбкой. Сейчас она была лидером, как и сказал Джеймс. Осталось лишь не упустить эту возможность.

– Я… Я хочу кое о чем вам всем рассказать! – ее голос трясся и звенел. – Эт-то будет длинная история, но вам всем стоит ее выслушать.

Лили несколько раз глубоко вздохнула, прикрыла глаза, что-то пробормотала себе под нос, и вновь вернулась к публике.

– Одна из нас не вернулась с пасхальных каникул в школу. По правде говоря, не вернулись очень многие. Испугались, спрятались, бежали. И мы не можем их за это винить! – Лили кашлянула, затем о чем-то вспомнила и поднесла палочку к горлу. Ее голос усилился. – Мы не можем винить их, потому что никто не должен, не обязан быть храбрым перед лицом войны! Не все из нас могут быть воинами, но многие из нас могут быть просто хорошими людьми. И один такой хороший человек ушел, покинул нас. Погиб.

Сириус прикрыл глаза, отклоняясь назад.

– Этот человек был храбрым воином. Этот человек рискнул жизнью, отправившись на битву, победу в которой было бы очень сложно одержать. Но он желал спасти дорогих ему людей и не собирался отступать. Этим человеком была Беата Спринклс.

Повисла гробовая тишина. Лили оглядывала зал, безмолвно взывая к душам, до которых она пыталась достучаться.

– И несмотря на то, что семья Беаты желала укрыть в секрете ее гибель, я хочу, чтобы все мы попрощались с ней как должно, как принято в нашей общей семье под названием Хогвартс.

Кто-то начал потихоньку поддакивать и кивать, что-то быстро и тихо говоря своим друзьям. Шепот в зале начал нарастать, и к облегчению Лили он не был рассерженным. Слизеринцы неуверенно смотрели на Лили, но речь шла об их бывшей сокурснице и они слушали, хотя бы не перебивая и не отворачиваясь.

– Поэтому давайте сегодня, после ужина отправимся к озеру и запустим фонарики в небо в честь еще одного воина, павшего в жестокой и неправильной войне.

Лили сглотнула, обернулась к Дамблдору и рывком отпила из его кубка. Она вся раскраснелась от волнения и от того, что все продолжали ее слушать.

– Но это еще не все! – прервала она нарастающий гул голосов. Студенты снова уселись на скамьи и притихли. – Теперь же я хочу рассказать о том ценном, что Беата привнесла в нашу школу, что она подарила нам. Возможно, у меня получится всех вас удивить.

Джеймс прищурился, и его лицо начало приобретать странное очумевшее выражение, Сириус ухмылялся, Ремус же сидел с ошарашенным лицом. Он тоже догадался.

Лили избегала смотреть на друзей, ее потряхивало, как после прыжка в ледяное озеро, она торопилась, и ее речь была несколько сумбурна.

– Несколько лет назад две чудесные девушки – с Когтеврана и со Слизерина – придумали новую захватывающую игру. «A&B». Но! – Лили подняла руку, удерживая готовую прорваться волну голосов. – Не только они приняли участие в этой игре. Беата Спринклс и Эмили Паркер были нашими Робин Гудами. Они хотели действовать тайно, творить шалости и следить за тем, чтобы в школе было меньше тех, кого не по праву обидели или унизили. Но не всегда тот, кто придумал идею, может ее воплотить. Поэтому когда первое поколение A&B, если вы позволите мне так их называть, отошло на второй план, появилось второе.

Лица студентов были краснее лица самой Лили.

Все слушали жадно, затаив дыхание. И если приглядеться, можно было увидеть подобное выражение в глубине глаз преподавателей.

– Первым представителем второго поколения стал… Регулус Блэк!

Стол слизеринцев взорвался первым, не выдержав накала. Эмоции детей смешались, и никто и сам не мог разобрать, что же он чувствует – гордость, осуждение или просто изумление?

– Регулус первым написал письмо, предлагая A&B вернуться. И те в ответ предложили ему взять дело в свои руки. Он не был уверен в своих силах, но он принял эстафету и далее передал ее новым участникам. Может быть, он не присутствовал при всех шалостях, но он не раз помогал основным участникам.

Лили подождала, пока все немного успокоятся, чтобы продолжить. Она все еще избегала смотреть на Джеймса, у которого из раскрытого рта почти что свесилась ниточка слюны.

– Прежде чем я расскажу об основных участниках второго поколения A&B, позвольте мне сказать, кто помогал им в последний год. Это не займет много времени. Всего один человек. Всего один… преподаватель.

Теперь Лили рассказывала, выдерживая паузы, добавляя драматические нотки и немного играя на публику. Она действительно вошла во вкус.

– Итак… – Лили повернулась направо. – Прошу вас, профессор, встаньте!

Поднялась… Минерва МакГонагалл.

Секунда тишины.

– Нет! Быть этого не может! – громогласно проревел Джеймс, вскакивая со скамьи.

Его рев отлично сочетался с выражением лица Дамблдора, описать которое известными людям словами было решительно невозможно.

– Только не вы! – продолжал надрываться Джеймс.

МакГонагалл молчала и улыбалась, и в ее глазах тлели хитрые угольки бывшей гриффиндорки и охотницы квиддичной команды.

Поражены были абсолютно все. У многих были догадки о личности A&B, но подумать о том, что сама МакГонагалл будет помогать им!.. Это было немыслимо, обескураживающе… что и говорить, если сам Дамблдор до сих пор не смог свыкнуться с этой мыслью, судя по выражению его лица!

– Ну конечно, – пробормотал Ремус, – как бы еще они смогли выволочь ее кровать в Большой зал? Только с ее же помощью!

– Кто? – зал почти скандировал. – Кто основные участники?

Лили подняла руку. Власть над толпой. Удивительное ощущение, но увлекаться не стоит.

– Я прошу, – громогласно объявила она, – я прошу всех участников A&B подняться, чтобы вместе сотворить нашу общую подпись! В честь Хогвартса, в честь Беаты!

– Нашу? – прошептал Джеймс. – Она сказала нашу?

Регулус Блэк медленно направился к ступеням, над которыми стояла Лили. За ним на деревянных негнущихся ногах пошла Эмили. Она выглядела немало потрясенной происходящим и действовала больше по инерции.

Регулус, Эмили, МакГонагалл, Лили…

И вот они уже вчетвером стоят на своем импровизированном помосте.

Нарцисса конечно же не удержалась. Она не могла позволить себе, слизеринской королеве, просто подняться наверх вместе со всеми. Поэтому она дождалась, пока взгляды всех четверых, а затем и всего Хогвартса обратятся на слизеринский стол, и только потом – чинно поднялась со скамьи. Степень обожания, полыхавшего в глазах ее факультета, достигла своей верхней точки и успешно продолжила расти, перебивая рекорды один за одним.

Нарцисса изящно, придерживая мантию тонкой ручкой в браслете из белого золота, прошествовала вперед. Какими бы неприязненными ни были провожающие ее женские взгляды, зависти в них было больше. И нестерпимо сверкающее кольцо на правой руке, кольцо, подаренное в честь помолвки с Люциусом, делало Нарциссу еще более недосягаемой и прекрасной. Отсутствие ее короля ей нисколько не мешало.

И вот их стало уже пятеро.

Зал ожидал развития событий, но Лили продолжала молча смотреть на тот же самой слизеринский стол, словно говоря: «Ну же! Не бойся!»

– Ну же! Ты последнее наше звено, и без тебя мы не начнем! – не выдержала она.

И тогда из-за слизеринского стола поднялся третий и последний участник второго поколения A&B.

Северус Снейп.

Зал замер.

Многие откровенно думали, что Северус просто решил выскочить в туалет и конечно же выбрал неверный момент. Или он был возмущен происходящим и решил покинуть зал. Или… Да все что угодно, но только не это!

Но Северус пошел. Медленно, сгорбившись, сжавшись под своей мантией и опустив глаза, в которых было нестерпимо много ликования, он шел вперед, к помосту, на котором стояли люди, за два года ставшие очень известными в этой школе. Он шел, чтобы присоединиться к ним.

И пусть они в страшной ссоре с Лили.

И пусть он Пожиратель.

И пусть большая часть Хогвартса презирает его.

Сегодня он один из них! Сегодня он один из победителей!

У Джеймса был удар. Ремус с саркастичной улыбкой обмахивал его платочком, но рука Люпина тряслась. Он и сам не в силах был полностью осознать происходящее.

Лили? Догадаться было просто, поверить – сложнее. Нарцисса? Про нее им было известно давным-давно, и сама девушка не отрицала этого. МакГонагалл и Регулус? Не полноправные участники, а просто помощники, а это почти не считается. Но Северус?..

У Сириуса было такое выражение лица, как будто ему в лицо с размаху только что вылили ушат с фестральим навозом.

Марлин смотрела на Лили и только на Лили. В ее глазах сияло немое восхищение. Она чувствовала гордость не только за подругу – за всю женскую половину Хогвартса, которая смогла сделать парней. И черт побери, пусть среди этой половины и была Нарцисса, это нисколько не умаляло их победы.

– Теперь все здесь, – спокойно сказала Лили, обводя взглядом замерший, изумленный, пораженный и парализованный происходящим зал. – И я уверена, что и Беата, тоже сейчас здесь с нами.

Грусть тут же пробежала по лицам волшебников, смягчая их удивление и порождая целую гамму эмоций, среди которых был и гнев, и ярость, и простая человеческая любовь.

Лили вскинула палочку, тем самым подавая знак остальным. Все шестеро подняли палочки вслед за ней, приготовившись к произнесению заклинания.

Всего лишь за мгновение до ослепительной вспышки магии, за мгновение до того, как в воздух взвились семь разноцветных нитей, превращаясь в роскошную, насыщенную сине-зеленым аббревиатуру A&B, Лили все-таки не выдержала.

Ее лицо вспыхнуло и осветилось, как солнышко, хитрой улыбкой. И она звонко прокричала на весь зал:

– Мы сделали тебя, Джеймс Поттер! Я сделала тебя!

========== Глава XXXIII: Прощание ==========

Хогвартс

Они прощались.

Сгущались сливовые сумерки, на небе один за одним погасали цвета: карминные, малиновые, масляно-желтые, смородиновые… Было так свежо и сладко, что от этого нестерпимо хотелось жить.

Десятки крохотных фигур в черных мантиях усеяли берег, и каждый держал в руках зажженный бумажный фонарик. Каждый прощался со всеми и ни с кем.

Сириус смотрел вдаль, видя перед собой лишь уже размытый черный силуэт, слышал грубый смех и вдыхал крепкий запах табака и кожи. Его запах. Ее запах. Он держал в руках фонарик и чувствовал странную свободу от того, что все игры, войны, соревнования и соперничества для него закончены.

Ремус смотрел на трепещущее пламя свечи в своем фонарике и думал об Эмили, которая стояла рядом, и тени пугающе плясали в ее остекленевших глазах. Она выглядела как изломанная кукла, и в душе Ремуса не осталось ничего, что не болело бы за нее.

Джеймс стоял, запрокинув голову, приобняв за талию Лили одной рукой, пока та что-то шептала своему огоньку. Кажется, только он один в итоге и был здесь счастлив.

Каждый из тех, кто сейчас был здесь, хотел что-то сказать кому-то, кого уже потерял или только боялся или готовился сделать это. Каждый что-то говорил этому небу, о чем-то просил и за что-то извинялся.

Огоньки вспыхивали повсюду. Мерцающие бело-золотые искорки в стремительно темнеющем небе. Искорки надежды и любви, прощения и милосердия. Того, что есть в каждом и что так сложно в себе отыскать.

Лили прошептала последнее напутствие и первой вытянула вперед руки, словно отпускала птицу. Фонарик, покачиваясь в сиреневой мгле, поплыл вверх, словно уносимый невидимой рукой. Вслед за ним в воздух начало подниматься все больше и больше светящихся огоньков. У девчонок наворачивались слезы на глаза, и от этого все они становились чище и прекрасней. Парни крепились, сжимали губы и очень хотели казаться сильными, и было и в этом что-то упоительно доброе и хорошее. Преподаватели стояли за ними, каждый отпуская свой собственный фонарик и точно так же, как все эти девчонки и мальчишки, что-то шептали небу.

А за ними всеми, над самой школой горела метка «A&B», излучая во все стороны изумрудный и синий цвета.

Сириус ушел с озера первым.

Никто, кроме Джеймса не заметил, как его ссутуленная спина скрылась в темноте, но у Джеймса не было слов утешения, а Сириус не хотел их слушать. Они все равно были бы лживы.

Они разбредались медленно. Сначала ушли учителя, потом те, кому нечего было больше сказать, и остались лишь самые стойкие. Многие продолжались держаться за руки, чтобы не было так одиноко и страшно. Кто-то кутался в мантии в безуспешной попытке согреться. На краткое мгновение все четверо факультетов объединились и вновь распались на отдельные части. Скоро-скоро все они отправятся в свои гостиные, укутаются в уютные одеяла, сладко заснут, а назавтра в голове останутся лишь мысли об экзаменах и повседневной суете.

– Постойте! – окликнула Эммелина Вэнс уходящих Лили и Джеймса. – А вы не хотите рассказать, ответить на наши вопросы? У нас их много.

Она задорно улыбнулась и ее кудри запрыгали.

Лили неуверенно взглянула на Джеймса, тот ободряюще подмигнул.

– Хорошо. Э… – прежнее ощущение величия и власти над толпой бесследно покинуло Лили, и она смутилась.

– Всем добро пожаловать на Черное Озеро! – воскликнул Джеймс. – Берите с собой пледы, подушки, сласти и все, что отыщите у домовиков на кухне. Устроим проводы с кострами, сливочным пивом, сигаретами и веселыми разговорами!

Сонные было ученики встрепенулись, переглянулись друг с другом и часто закивали. Через какой-то час на Черном Озере был сформирован целый лагерь. В центре внимания были Лили и Джеймс, остальные расселись вокруг них и большого костра.

Ни Регулуса, ни Снейпа здесь не было. Они побоялись приходить, учитывая, что за метки темнели на их руках. Ровно как не было и Эмили с Ремусом. Зато на роскошном пледе ручной работы неподалеку восседала Нарцисса. Она единственная здесь не выглядела растрепанной или сонной, сияя во всем своем великолепии, не погнушавшись надеть изысканное платье с воротником под горло и меховой оторочкой.

Отсветы огня отражались в глазах Лили, выплясывая задорные ведьминские танцы, и она сама невероятно преобразилась, похожая сейчас на мудрую рассказчицу из далекой страны.

– Я начну? – неловко спросила она.

Одобрительный хор стал ей ответом.

– Наверное, все же лучше начать с Регулуса. С него все началось. Как он однажды рассказывал мне, он просто заинтересовался этой идеей, ничего более. Письмо им… Беате и Эмили, как вы уже знаете, он отправил скорее в шутку. Не знал, что они ему ответят, и был очень удивлен, когда ответ все-таки получил.

Кто-то подал Лили сливочного пива, и та отпила его для храбрости, утирая с губ пену.

– Регулус участвовал не так уж и часто. Когда мы подложили Джеймса и Сириуса в кровати к Северусу и Люциусу, в этом принимали участие все. Кроме МакГонагалл, разумеется. Но это… – Лили кратко взглянула на темную фигуру, притаившуюся у дальнего дерева. – Все это было заслугой Северуса Снейпа.

Фигура дернулась, словно отчаянно хотела выступить в свет огня, но прошло мгновение, и человек – Северус Снейп – окончательно затерялся во тьме.

Джеймс вскинулся на хруст веток и шорох гальки, но Лили крепко сжала его за руку, покачав головой.

– Он не был таким, когда мы начинали все это, – сказала она, обращаясь ко всем. – Он хотел для всех добра.

– Но странным способом, – отозвался Джеймс.

– Давайте не будет об этом, пожалуйста? Я не хочу снова говорить о распрях.

– Мне просто неприятно, что A&B по сути оказались слизеринской командой. А вот ты…

Лили фыркнула.

– Не можешь простить мне свое поражение, мистер Крутой Поттер?

Ребята вокруг нее всколыхнулись дружным смехом.

Джеймс нарочно надулся, так что Лили пришлось, смутившись, чмокнуть его в щеку, и он сразу же оттаял.

– Напротив, – фыркнул Джеймс. – Если бы ты не могла сделать того, что сделала, ты не была бы достойна меня.

– Ах та-а-ак!..

– Лили! Лили, не отвлекайся, – прервала их Нарцисса.

– Точно. Так вот, – продолжила Лили. – Я предлагаю дать слово Нарциссе, ведь она, по сути, собрала нас всех вместе.

Лицо Сириуса, глядевшего на Нарциссу сквозь пламя не выражало ничего, кроме вежливого пренебрежения. Всем своим глубоко уязвленным видом он спрашивал, что здесь делает младшая Блэк и почему сейчас она – в центре внимания, а не он.

– Итак, – Нарцисса разгладила складки на платье и ненароком передвинула руку с кольцом поближе к огню, то тут, то там раздались восхищенные вздохи. – По чистой случайности я узнала о задумке Регулуса, и поняла, что не могу упустить такой шанс. У Гриффиндора всегда была своя команда, но у Слизерина ее никогда не было. Нас всегда сковывали правила. Играть тайно было, быть может, не самой честной затеей, но достаточно таинственной и увлекательной, этим стоило заняться. Сначала я пробовала действовать в одиночку, но очень скоро поняла, что действия такого масштаба мне не по плечу. Необходимо было быть везде и сразу, контролировать каждую интригу и сплетню, и я быстро поняла, что без «своего человека» на Гриффиндоре мне не обыграть мародеров. Тем более, начни я действовать более открыто, все бы подозрения указали на меня, так как мой стиль игры несомненно от и до – слизеринский.

– И тогда ты подумала о Лили? – спросила Марлин.

– Именно так. Я подумала, что мне нужен некто с незаурядными магическими способностям и немалым интеллектом. Кроме того, у этого человека должна была быть высокая мотивация. Единственная, кто подходил на эту роль, единственная, на кого бы ни за что не подумали и единственная, у кого хватило бы достаточно духу, чтобы соревноваться с мародерами, была бесспорно Лили Эванс. – Нарцисса вежливо улыбнулась Лили, и та немедленно вернула ее хитрую улыбку.

Джеймс завертел головой, пытаясь понять, что за девчачьи секреты только что промелькнули мимо него.

– Северус же… – Нарцисса изящно отпила из кружки что-то, похожее на красное вино. – Присоединился чуть позже. Однажды мы с Лили обсуждали один занимательный план, и Северус оказался рядом, заинтересовался происходящим, и я решила, что зельевар нам придется очень кстати.

– Случай с зельем-аналогом амортенции! – воскликнула Айна, девушка с Когтеврана с толстыми каштановыми косами.

– Именно, – довольно кивнула Нарцисса. – Северусу удалось изобрести невероятный рецепт. Понятия не имею, почему никто так и не догадался, что он один из нас, ведь зацепок было множество! Вероятно, сыграл тот факт, что на Северуса, как и на меня с Лили, никто не мог подумать. И тогда… мы начали действовать!

– Значит, – спросил один из гриффиндорцев, – шалость с подменой кроватей во сне придумал Северус. И сам же и сыграл роль одной из жертв… Что дальше?

– Я была ответственна за шалость с Люциусом, – кивнула Нарцисса. – Безусловно, мы поступили с ним нехорошо, но никто кроме меня не имел бы права так к нему отнестись. Вы, конечно, понимаете почему, – она обольстительно улыбнулась, и кольцо на ее пальце засверкало еще ярче. – Также я придумала ритуал для Хэллоуина и осуществила его вместе с Северусом, – Нарцисса сделала паузу, дожидаясь пока восхищенные вздохи и посвистывания утихнут.

– Шутка с квиддичем и заколдованной метлой – моя, – перехватила эстафету Лили, с наслаждением косясь на стремительно краснеющего Джеймса, который весь вздулся словно разваренный помидор. – Шутка с кроватью МакГонагалл была нашей совместной, ее предложил Северус, а я выбрала подходящего преподавателя. Ну и тот фильм… – Лили зарделась.

– Моя идея, – небрежно взмахнула рукой Нарцисса.

– Верно, пусть и осуществляли мы ее вместе.

– И вы уговорили на это некоторых преподавателей?

– Не совсем… мы уговорили их на определенные вещи, но по большей части это все же был монтаж. К тому же пришлось пить оборотное зелье и прикидываться журналистами из другого города. Было крайне много хлопот с этой шуткой, да и она была, на мой вкус, несколько… – Лили поморщилась.

– Мы перегнули палку, – согласилась Нарцисса, – и весьма сильно. Но массовому зрителю нравится что-то такое: не слишком интеллектуальное, но достаточно пошлое.

– Постой… – Джеймс что-то вспомнил и уставился на Лили. – Тогда во Франции тебе кто-то помогал… Это была?..

– Да, Джеймс, – резко прервала его Лили. – Мы обсудим это потом, хорошо?

– Конечно, – Джеймс смерил Нарциссу удивленным взглядом, та в ответ приподняла брови, продолжая смотреть с холодком.

– Вас сделал Северус Снейп, – вякнул какой-то пуффендуец и мгновенно замолк, подавившись собственным хиленьким смехом.

Джеймс очень нехорошо смотрел на пацана, но раскаленное пламя по имени Сириус Блэк, прожигающее его со спины, пугало мальчишку куда больше.

– Нас сделала Лили Эванс, – отчеканил Джеймс Поттер.

Нарцисса наклонила голову вниз, пробормотав что-то очень похожее на: «Ну если тебе хочется так считать…» Но все остальные вежливо сделали вид, что ничего не услышали.

– Теперь я люблю тебя еще больше, Эванс, – протянул Джеймс под всеобщее умилительное «О-о-о-о…»

– Прекрати, – Лили снова зарделась и, выпутавшись из объятий Поттера, обратилась к сидящим вокруг костра. – Но я все-таки хочу напомнить, что без Эмили и Беаты всего этого бы не было.

Сириус дернулся и прикрыл глаза.

– А что с ней стало? Как она…

На бедного парнишку зашикали со всех сторон, и только Блэк остался стоять недвижно, словно унесся в страну забвения.

– Если у вас еще есть какие-то вопросы, вы можете их задать, – быстро протараторила Лили, отвлекая внимание на себя.

Былое оцепенение мгновенно спало, и на Лили обрушился целый шквал самых разных вопросов. Все кричали, перебивали друг друга, между делом с опаской и уважением поглядывая на Нарциссу, но спрашивать продолжали все равно у более родной и дружелюбной Эванс.

Лили вздохнула, откровенно наслаждаясь вниманием, властно подняла руки и сказала:

– По одному, пожалуйста. Ты! Да-да, ты. Ты первый.

Нарцисса скромно улыбалась, не делая попыток влезать в личный триумф Лили. Она на краткое мгновение пересеклась взглядом с Сириусом и как-то по-матерински улыбнулась ему. Тот лишь коротко моргнул, показывая, что понял и принял ее поддержку.

Эмили наблюдала за костром издалека, сидя в кромешной тьме на другой стороне Черного озера. Ремус сидел рядом с ней и безмолвно смотрел на чернеющую водную гладь.