Текст книги "A and B, или Как приручить Мародеров (СИ)"

Автор книги: Merenili

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 57 страниц)

– От Лили, например, – Люпин нахмурился. – Мне не нравятся такие идеи, Эмили. Ты действовала за спиной своего друга.

– Я давно говорила ему, что пора что-то менять. Что Лили для него не пара.

– Но у них что-то начало получаться. И не тебе это решать.

– Я вижу его мучения. Наблюдала их с третьего курса. И сейчас они просто вернулись к тому, с чего начали.

– Мне сложно понять, как ты можешь принимать такие решения за его спиной. Скажи ему об этом хотя бы.

– Я сказала, – пожала плечами Эмили и поморщилась. – Теперь со мной не разговаривают уже двое моих друзей. Хочешь вступить в их клуб?

Ремус задумчиво взглянул на Эмили и медленно покачал головой:

– Нет. Кто-то же должен объяснить тебе, почему ты не права. Если у этих двоих не вышло, то, быть может, у меня есть шанс?

– Спасибо, что веришь в мою… разумность, Ремус Люпин, – и было непонятно, саркастически или же серьезно Паркер говорит.

– Кто-то же должен. Тем более, ты веришь в меня, – Ремус улыбнулся, но в глазах его скользнула неуверенность. – Пойдем танцевать.

Быстрая ритмичная музыка как раз сменилась на медленную, и самые стойкие парочки, включая Эмили и Ремуса, разбрелись по танцполу. Но стоило окончиться первой мелодии, как директор поднялся вновь:

– Еще один небольшой сюрприз, друзья!

Студенты с интересом взглянули на Дамблдора, некоторые же лишь обреченно вздохнули.

– Наши дорогие мародеры, ну и конечно, – директор отвесил шутливый поклон Элизе, – их помощники продемонстрировали нам, какой чудесной и талантливой может быть маггловская музыка. Также мы не можем отрицать и того, что маггловские классики внесли огромный вклад в искусство, равнозначный как для людей, так и для волшебников. Один из присутствующих здесь хотел бы продемонстрировать это вам, друзья. И, – Дамблдор лукаво улыбнулся, – вероятно, посвятить эту композицию кому-то особенному, не так ли мистер Блэк?

Если раньше половина девушек школы души не чаяла в Сириусе Блэке, то теперь каждая, буквально – каждая, жаждала ощутить взгляд Сириуса на себе и узнать, что именно ей посвящена эта композиция.

– Для той, что действительно оценит, – коротко и необычайно серьезно произнес Блэк и сел за рояль, распрямив спину.

Откинув крышку, он на секунду прикрыл глаза, а затем плавно опустил пальцы на клавиши. Мелодия, так внезапно ворвавшаяся в притихший зал и заполнившая его до самых краешков, не оставила равнодушным даже самого привередливого слизеринца. Длинные пальцы Сириуса буквально порхали над клавишами, заставляя их оживать с каждым разом по-новому, сплетая восхитительную мелодию, незримыми прикосновениями трогая душу слушателя, порождая в ней восхищение, завораживая и не давая опомниться. Лицо Блэка было спокойно и сосредоточено, лишь в глазах мерцал странный блеск, выдававший внутреннее напряжение и невероятный по силе душевный порыв, что он вкладывал в свою игру. Музыка была тревожной и волнующей, то нарастая и ускоряясь, набирая силу с каждым новым касанием, заставляя слушателей замирать и неотрывно наблюдать за тем, как пальцы Блэка уже с силой «врезаются» в клавиши, то на мгновение утихала, давая зрителю краткую передышку.

Вероятно, многие знали о талантах Сириуса Блэка, но разве хоть кто-либо мог предположить, что он может так играть?

– Прелюдия и фуга ля минор, – в пустоту произнесла Беата, зачарованная прекрасной игрой. – Талантливо.

– А кто это? – неуверенным шепотом спросила ее младшекурсница с Пуффендуя. Девочка слушала с наивным интересом, но в силу своих лет еще не могла проникнуться так глубоко, не ощущая в полной мере того душевного порыва и внутреннего подъема.

Презрения и надменного удивления во взгляде Беаты хватило бы на десять Малфоев и еще кусочек Нарциссы Блэк.

– Бах, – все же снизошла она до ответа. – Композитор, а не тот, кто сейчас играет, – насмешливо добавила она. Девочка лишь обиженно насупилась и отвернулась.

Слизеринцы, в большинстве своем, включая и Малфоя, взглянули на Сириуса с неподдельным уважением. Что бы кто не говорил про мир магглов, но даже чистокровные ценили произведения гениальных классиков, хоть и категорически отказывались признавать это.

Музыка все лилась и лилась, завораживая слушателей, а взгляд Беаты впервые утратил всю свою насмешливость, оставив лишь задумчивую заинтересованность и отблеск восхищения в глазах. Неважно в чем она была сейчас одета и как бы нелепо, с точки зрения многих, не выглядела. С выпрямленной спиной, плотно сжатыми губами и взглядом, наполненным вдохновением и почти эйфорическим наслаждением от игры, она выглядела более чистокровной, чем все слизеринцы вместе взятые. И только слепому было неясно, кто же «та самая, что оценит».

Серена с неподдельным интересом взирала на Сириуса. В глазах ее не было очарования молодым человеком, но переводя взгляд с гриффиндорца на дочь, миссис Спринклс загадочно улыбалась.

Еще несколько мгновений невероятной игры, и Сириус с облегчением выдохнул, приподнимая руки от клавиатуры рояля и уже бездвижно кладя их на колени. С минуту толпа молчала, приходя в себя и возвращаясь в реальность, а потом взорвалась оглушительными овациями. Эта музыка тронула слушателей куда больше, нежели выступление Джеймса и компании. Последний, впрочем, не унывал. Он и сам не знал, что Сириус может так играть. Друг изредка упоминал, что единственное, за что он был благодарен матери, было обучение искусству игры на фортепиано. Но какой на самом деле смысл скрывался в этих словах, Поттер и не представлял. Аплодировали абсолютно все, некоторые из тех, кто сидел, поднялись, выражая свое уважение и восхищение мастерством. Лишь Беата осталась неподвижна и нема, но ее взгляд, столкнувшись со взглядом Сириуса, сказал о многом.

Спокойно спустившись со сцены, Сириус подошел прямо к Спринклс, а затем, совершенно внезапно для всех отвернулся от слизеринки и направился к своей спутнице – Нарциссе Блэк. Беата, изогнув бровь, с удивлением наблюдала за происходящим. Нарцисса тем временем, разгадав план Блэка, подала ему руку и, когда тот склонился для поцелуя, мягко произнесла:

– Мне очень понравилось, Сириус. Я и не ожидала, что ты будешь столь точен в выборе посвященной мне композиции.

– Как я мог ошибиться, дорогая кузина? – Сириус вернул девушке улыбку.

Он чуть дрожал, все еще напряженный после сложной игры, но держался уверенно, несмотря на пылающий взгляд Беаты, ввинчивающийся в его спину. Собравшиеся вокруг студенты с интересом наблюдали за развернувшимся представлением.

– Приятно осознавать, что существует хотя бы одна девушка, способная оценить мои усилия по заслугам.

Толпа выдохнула. Беата вдохнула. Если бы она была огнедышащим драконом, то через мгновение зал был бы заполнен кричащими и подожженными студентами, но, увы, взгляд ее не был столь действенен.

– Станцуем? – невинно улыбнулся Блэк. Нарцисса кивнула, и они вместе вышли в центр зала.

Беата и Малфой стояли не шелохнувшись, глаза обоих горели огнем возмездия, но, как известно, месть – это блюдо, которое нужно подавать холодным. Люциус не собирался спешить. Он аккуратно перехватил руку Беаты, готовой уже “ринуться в бой”, и покачал головой. “Не сейчас, – говорил его взгляд. – Тебе нужно успокоиться”. Спринклс отступила, безмолвно соглашаясь со своим спутником.

«Пожалуй, – подумал Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, – это было не совсем то, что я планировал. Но немного остроты не повредит этому вечеру». И хитро улыбнулся.

========== Глава XIV: Темные Времена наступают ==========

То, что Вы сейчас прочтете, не является проявлением больной и мрачной фантазии автора, я следовала канону и решила описать то важное, но почему-то не освещенное мамой Ро, событие. Детали додуманы мной, но суть осталась нетронутой.

Дом Поттеров, первая неделя Рождественских каникул

– Я искренне рад вас видеть, директор, – Джеймс замялся, – но вы точно не ошиблись дверью?

Видеть Альбуса Дамблдора на пороге собственного дома посреди зимних каникул – совершенно не к добру, да еще и с такими гостями. Радость, всколыхнувшаяся в Джеймсе при виде Лили, тут же сменилась глухим раздражением, когда гриффиндорец наконец заметил и Северуса, переминающегося с ноги на ногу за плечом Дамблдора.

– Нет, мистер Поттер, мы совершенно точно к вам. – Директор, не дожидаясь разрешения, спокойно шагнул внутрь, буквально отодвигая бедного парня с пути. Лили неуверенно улыбнулась Джеймсу, но глаза у нее отчего-то были донельзя жалостливые. Даже Снейп выглядел притихшим и не пытался злорадствовать.

– Мистер Блэк дома? – Сириус и правда проводил эти каникулы у лучшего друга, залечивая раны после окончательной ссоры c братом, состоявшейся прямо накануне отъезда.

– Вышел, – коротко ответил Джеймс. – Но скоро вернется.

Странное предчувствие пребольно укололо Поттера изнутри, но он не мог понять причины своей тревоги.

– Что-то случилось, профессор? – осторожно спросил он. Лили после этих слов неожиданно всхлипнула и опустилась на небольшой диванчик. Гостиная Поттеров всегда была уютным и гостеприимным местом. Мать Джеймса не любила все эти новомодные стили, предпочитая пастельные цвета, вручную расшитые скатерти и старенькую, но родную мебель. Но сегодня все было иначе. Сегодня в доме стало холодно и тоскливо, будто бы что-то было безвозвратно утрачено.

– Лили? – внутри Джеймса все похолодело.

– Где ваши родители, Джеймс? – тихо спросил директор.

– В… во Франции. Они собирались во Францию. Это был их рождественский подарок друг другу и… мне тоже. Сказали, чтобы я мог спокойно жить в доме с Бродягой, чтобы они нас не стесняли, – Джеймс что-то говорил и говорил, сам не понимая, почему не может остановиться. Шестым чувством он уже понял, что услышит дальше, и пытался оттянуть этот момент изо всех сил.

– Джеймс, – Лили поднялась, порывисто обняла Поттера и уткнулась тому в плечо.

– Что с ними? – вдруг резко выкрикнул парень, вырываясь из объятий Лили. – Что с ними?!

– Авария.

– Что? – голос Джеймса упал. Он задрожал, обхватывая себя руками, пытаясь то ли принять, то ли оттолкнуть известие. Он постоял так с минуту, покачиваясь из стороны в сторону, и наконец тихо произнес: – Я не верю. Они же волшебники, они…

– Именно поэтому я здесь, мистер Поттер, – тем же тихим голосом продолжал Дамблдор. – Мы тоже усомнились в том, что это была именно авария. Особенно ввиду последних известий.

– Каких известий? – бесцветно переспросил Джеймс. Единственное, чего он сейчас хотел, это чтобы директор со своим наигранным сочувствием, Лили, преисполненная жалости, и надоевший до чертиков Северус выметались вон из его дома.

– Сириус, наверное, рассказал вам о своей находке в день отъезда на каникулы? – парень машинально кивнул, тупо глядя в стену перед собой. – Лили и Северус пришли ко мне со схожими новостями, мы обсудили это и приняли меры.

– Какие меры, профессор? – осторожно спросил Снейп, не уверенный, что ему стоит сейчас говорить. Но Джеймс молча глядел в одну точку, не реагируя на Лили, ласково гладящую его по руке.

– Защитные меры, Северус, – тяжело вздохнул директор. – Вы, вероятно, знаете о движении за права чистокровных? Это особенно бурно обсуждается на Слизерине, – Дамблдор только грустно улыбнулся.

– Какое к черту отношение это имеет к моим родителям?! – взорвался Джеймс. – Сначала вы входите сюда, приводите с собой этого… этого слизеринца, который наверняка причастен к происходящему! Потом начинаете разглагольствовать о каких-то мерах!.. Может, вы все просто пойдете к черту прямо сейчас?!

– Джеймс, – умоляюще прошептала Лили, – сядь, пожалуйста.

– Ваши родители, Джеймс, вступили в Орден Феникса, – веско произнес Дамблдор, не давая Поттеру опомниться и вновь пойти в наступление. – А Северус не имеет ничего общего с происходящим.

– Орден… Феникса? – переспросил Джеймс, даже не взглянув в сторону Снейпа.

– Именно.

– Что это за Орден? – мысли Джеймса ухватились за единственно доступную ниточку, уводящую его прочь от болезненных размышлений.

– Орден, созданный для противостояния Темному Лорду, как называет себя этот волшебник, и для защиты прав магглов, магглорожденных, а также и полукровок.

– И мои родители… Вы думаете, этот… Лорд к этому причастен?

– Совершенно верно, мистер Поттер. Я именно так и думаю. Они собирались во Францию с моим поручением, но когда на вторые сутки от них перестали приходить известия, я послал сову одному своему хорошему другу. И я полагаю, авария была подстроенной.

– Что же вы, директор, – зло произнес Джеймс, – не смогли защитить тех, кто доверился вам? Приняли защитные меры, да? – с болью в голосе закончил он.

– Я не всесилен, Джеймс, но ты имеешь право злиться на меня.

– Зачем вы привели его? И Лили? – он кивнул в сторону Северуса, но при взгляде на Эванс тон его смягчился.

– Мисс Эванс и мистер Снейп обнаружили в Хогсмиде точку сбора последователей Лорда. К сожалению, они не сразу пришли ко мне, опасаясь, что неправильно поняли ситуацию, и пытаясь добыть доказательства увиденного. И… это не афишируется, Джеймс, но события, происходящие в магической Англии, далеки от совершенства. – Дамблдор на секунду замолчал, собираясь с мыслями, и продолжил: – Когда девять лет назад мы получили известие о том, что некий талантливый, но неизвестный волшебник собирает последователей, мы не обратили на это пристального внимания. Группировки создаются повсюду, но и распадаются они через пару-тройку дней. Идеи его были радикальны и мало осуществимы, и на какое-то время он ушел из поля нашего зрения. Мы решили, что не найдя сторонников, он пересмотрел свои взгляды. Однако, уже через два года он вновь вернулся на политическую сцену. И люди, окружавшие его, выглядели достаточно влиятельными. Выходцы со Слизерина, по большей части, но были и люди с других факультетов и даже из других магических школ. Мы стали присматриваться к нему, пытаясь понять, каким образом он сумел собрать такое количество людей под самым нашим носом. Аврорат, невыразимцы, все министерство было поставлено на уши. Начались расследования. Оказалось, что волшебник действовал через маггловский мир, потому и большая часть предположительно им совершенных убийств осталась вне поля нашего зрения. Погибали волшебники, сторонившиеся нашего мира. В основном полукровки и магглорожденные, или же сквибы – те, кто не желал расставаться с миром людей или же те, кому не нашлось места в мире волшебников. Но в год вашего поступления, уже летом, действия этого мага стали агрессивней. Он стал заявлять о себе, активнее пропагандировать чистокровность. И пусть его речи были убедительны и красивы, под ними скрывалась настоящая жестокость. Нам не нужна была революция и уж тем более – полномасштабная война.

– И вы начали собирать Орден? – тихо спросила Лили.

– Именно, мисс Эванс, – Дамблдор благосклонно кивнул. – Орден был создан семь лет назад. В него вошли люди, которым не было безразлично, что случится с магическим миром. Министерство на тот момент не имело прямых доказательств против Лорда, но и бездействовать оно не могло. А позже… позже министерство заняло довольно нейтральную позицию: пока убийства полукровок и магглорожденных происходят, не нарушая Статута о Секретности, и выглядит, как обычная случайность, на это закрывают глаза. Орден же состоит из добровольцев, в основном мракоборцев – действующих, либо бывших. Таких, как, например, ваш отец, Джеймс.

– Мой отец был мракоборцем? – встрепенулся Поттер. – Он никогда не упоминал ничего подобного.

– Ваш отец ушел со службы через два года после вашего рождения. Он не мог вынести безразличного отношения министерства к происходящему и не хотел работать в подобном месте. Но и игнорировать прямую угрозу, нависшую над нами, он не собирался. Поэтому Чарлус вступил в Орден сразу же после его создания, ваша мать позже, через год. Мы добываем информацию, пытаемся препятствовать действиям Темного Лорда, но нам отчаянно не хватает ресурсов, тем более, что действия наши в основном нелегальны. А среди сторонников Лорда достаточно тех, кто имеет серьезные должности в министерстве.

– Например?

– Например, Абраксас Малфой, отец Люциуса. Он слишком важный и уважаемый человек в обществе, чтобы к его словам не прислушивались. Или всем вам известные Вальбурга Блэк, Лестрейндж… Можно до бесконечности перечислять имена и фамилии, но будет проще свериться со списком самых древних чистокровных семей. Поэтому-то мы и не можем открыто выступать против этого движения. К тому же, как мне известно, многие нынешние ученики со Слизерина тайно присоединились к Волдеморту, как называет себя этот волшебник, – Дамблдор пристально посмотрел на Северуса, но тот ответил взглядом «я ничего об этом не знаю».

– Но как вы пропустили их штаб в Хогсмиде, профессор? Под самым вашим носом! – в словах Лили слышалось неприкрытое осуждение, и девушка, осознав это, смутилась и тихо добавила: – Извините.

– Что поделать, мисс Эванс, это действительно моя вина. Я и предположить не мог, что они совьют гнездо так близко, – Дамблдор устало вздохнул. – Это был так называемый штаб, состоящий по большей части из старшекурсников. Слизеринцы, несколько котгевранцев. Они не занимались убийствами и довольно далеки от происходящего, но их помощь Волдеморту нельзя назвать бессмысленной. Они шпионили за мной и, к сожалению, смогли получить некоторую информацию об Ордене. Очень темная магия, очень… Я предполагал, что они попытаются использовать ее, чтобы поставлять информацию Лорду, и, честно сказать, ожидал чего-то подобного от Люциуса. Но по неосмотрительности не уделил должного внимания остальным слизеринцам.

– Кто же оказался удачливее Люциуса, профессор? – голос Сириус Блэка был глухим и надтреснутым. Парень явно стоял здесь уже некоторое время, но все были столь увлечены рассказом, что не заметили его присутствия.

– Я полагаю, вы уже знаете, мистер Блэк, – спокойно произнес директор, – вы читали дневник Малфоя.

– Мой брат, – констатировал Сириус, и голос его прозвучал горько и устало.

Лили и Северус удивленно переглянулись, а Джеймс лишь скользнул по другу взглядом и вновь ушел глубоко в свои мысли.

– Вы правы, – кивнул Дамблдор. – Я не ожидал, что Регулус столь сведущ в подобной магии. Полагаю, Волдеморт или же его наиболее талантливые приспешники обучают новичков.

– Но почему, – Лили поежилась, – почему Орден был создан целых семь лет назад, а сообщений о действиях этого… Волдеморта нигде нет? Ни в одной газете?

– Потому что, мисс Эванс, подобные вещи не афишируются. Как я уже говорил, открытые убийства не происходят, а ненужных людей убирали с их постов всегда и во все времена. Игры в большой политике продолжаются ежедневно, и лучше вам не знать, какое количество людей в реальности оказываются заложниками обстоятельств.

– Но сейчас… раз вы рассказываете нам все это, ситуация стала серьезней? – Снейп во второй раз за всю беседу осмелился подать голос. Блэк лишь презрительно взглянул на него, но промолчал.

– Именно, Северус. Ситуация начинает выходить из-под контроля. Волдеморту мало того, что он имеет. Он хочет настоящей власти, полностью тоталитарной, исключающей даже минимальное влияние министерства. Я полагаю, он желает провозгласить себя чем-то вроде короля, а из самых приближенных сторонников создать круг советников. И, боюсь, его желания могут осуществиться.

– Я не понимаю, почему министерство ничего не делает, – горько произнес Джеймс, уставившись на свои сцепленные руки. – Уже семь лет, по вашим словам, магический мир находится под угрозой полномасштабной войны, но никто и пальцем не пошевелил, чтобы хоть что-то сделать!

– Министерство, Джеймс, в основном состоит из чистокровных – им, как они считают, нечего бояться. – Дамблдор устало потер переносицу и поправил очки. – Но когда они осознают всю серьезность ситуации, будет поздно. Я не хочу взваливать на вас такую ответственность, но…

– Мы вступим в Орден Феникса, директор, – упрямо произнес Сириус. – И не просите нас об обратном.

– Я и не собирался, – улыбнулся Дамблдор. – Но это произойдет только после окончания школы и не раньше. – Голос директора похолодел, очки-половинки опасно блеснули.

– Но мы хотим сейчас! – зло воскликнул Джеймс. – Я хочу! Я хочу отомстить этому сукиному сыну! Как вы можете запрещать мне, после того, как сами не смогли защитить моих родителей?!

– Ваши родители прекрасно знали, на что идут и какой опасности подвергают свои жизни. Кроме того, они знали, что чувства, которые вы испытываете на данный момент, лишнее в нашем общем деле, – спокойно отозвался Дамблдор. – И именно поэтому, мистер Поттер, я не допущу вас в Орден сейчас. Вы молоды, неопытны и горячны. Вы еще не завершили обучение и до сих пор остаетесь ребенком. Поручить вам любое, даже самое простейшее задание – все равно что послать на смерть. Вы не сдержитесь, совершите необдуманное действие, а ваши друзья, в попытке защитить вас, тоже попадут под раздачу. И я не уверен, что кто-либо из вас выживет. И уж точно не уверен, что вы не сорвете доверенную вам операцию.

Джеймс пару мгновений смотрел на Дамблдора со злостью в глазах, все еще тяжело дыша после вспышки ярости, но потом медленно вдохнул и опустил голову:

– Вы, как всегда, правы, директор, – глухо произнес он. – Могу я побыть один?

– Конечно, мистер Поттер. – И добавил уже после того, как Джеймс удалился наверх, в свою спальню: – Я надеюсь, мисс Эванс, мистер Блэк, вы позаботитесь о нем. Мистер Снейп, вы останетесь?

– Э… – Северус неуверенно посмотрел на Лили, но, наткнувшись на взгляд Сириуса, покачал головой: – Я пойду с вами, профессор.

– Вот и хорошо.

После ухода Дамблдора Лили устало опустилась на стул:

– И что теперь? – тихо произнесла она в пустоту.

– Нужно вернуть в чувство Джеймса. И поскорее возвращаться в школу, там ему будет легче, – спокойно отозвался Сириус. Его лицо можно было бы назвать умиротворенным, если бы не наполненные болью глаза. Чарлус и Дорея стали для него второй семьей, и Сириусу было нелегко узнать об их смерти.

– Я надеюсь, – он пристально взглянул на девушку, – ты не будешь играть в недотрогу сейчас, когда ему особенно нужна твоя поддержка?

– Нет, конечно! – возмутилась Лили. – Я буду рядом, сколько понадобится.

***

Дом Люпиных, то же время

– А-а-а! – кричала Эмили, улепетывая по свежевыпавшему снегу прочь от Люпина. Тот, старательно изображая зловещий смех, мчался за ней со снежком в руках.

Эмили Паркер и Питер Петтигрю гостили у Ремуса уже три дня. Через пару дней после начала каникул обоим пришли пригласительные письма от Ремуса, в которых он жаловался на скуку и тоску. На вопрос, почему он не пригласил Джеймса с Сириусом, Люпин промямлил что-то про их занятость, изо всех сил делая вид, что говорит правду. Но врать он не умел, а на расспросы не дал внятного ответа, и Эмили с Питером решили отложить допрос на потом.

Если бы они знали, что основная причина их присутствия здесь – магглорожденность, они, наверное, не были бы столь веселы и беспечны. Но Дамблдор попросил Люпина не сеять панику, а просто приютить обоих в своем доме. Пусть Питер и был полукровкой, как и Ремус, но ему могла грозить не меньшая, чем Эмили, опасность, ибо его матушка была уже совсем немолодой женщиной, к тому же, магглой, а отец ушел из дома давным-давно.

– А-а-а! – это уже воинственный Питер бежал вслед за Ремусом, перепрыгивая через сугробы. Через минуту он настиг друга и повалил в снег, магически обрушив на него целый снежный «водопад». Эмили хохотала неподалеку, пока сама не была «потоплена», после чего смеялся один Петтигрю, с важным видом расхаживая вокруг. Когда оба «снеговика», мрачные и продрогшие, кое-как поднялись, намереваясь дать Питеру отпор, из дома донесся голос матери Люпина, сообщавшей о том, что обед готов.

– Что-то ты сегодня опять мрачна, Эмили, – Питер бодро уплетал картошку, запивая ее апельсиновым соком.

– Беата снова молчит, – задумчиво отозвалась Паркер. У нее почти не было аппетита, и она лишь вяло ковырялась вилкой в тарелке.

– Вы же поссорились, – тоном «пора бы мне уже об этом рассказать» произнес Ремус.

– Дело не в этом. До нее не доходит сова, возвращается с моим же собственным письмом всякий раз и с извинением ухает.

– Ты знаешь, почему? – с беспокойством спросил Люпин, хоть ему и не было понятно, какая опасность может грозить чистокровной Беате.

– Предполагаю, – уклончиво ответила Паркер. – В начале она была у Малфоя, но сейчас, видимо, уже нет.

– У Малфоя? – хором переспросили Питер с Ремусом.

– Не спрашивайте, – закатила глаза Паркер. – У Беаты семь пятниц на неделе. Сегодня ее услаждает Малфой, завтра она издевается над Блэком, послезавтра она проповедует христианство.

– А што ф ее мафетью? – Петтигрю изо всех сил старалась объять необъятное, а вернее – проглотить здоровенный кусок индейки.

– Честное слово, Питер, еще немного, и ты начнешь походить на Беату. Ее мать, – Эмили пожала плечами, – сложный человек, как и сама Спринклс. Все, кто знает только Беату, начинают жалеть ее матушку, считая, что дочь к ней крайне несправедлива и ведет себя просто по-хамски. Все, кто знает лишь Серену, сочувствуют дочери, ибо не понимают, как родитель может быть столь безответственным и легкомысленным. Но я, например, знакома с обеими и поверь – мне не жаль ни одну из них. Они загнали себя в этот тупик самостоятельно, но пойти на откровенный разговор по душам – значит переступить через свою гордость. Немыслимая для обеих жертва.

– Я просто не понимаю… Ты не находишь связи, Амели? – Ремус за время каникул приноровился называть девушку ее настоящим именем. – Сначала ни с того ни с сего приезжает ее, как ты говоришь, безответственная мать. Гонится за дочерью через всю лестницу, затем внезапно разворачивается в противоположном направлении и с этого момента интересуется Беатой не больше, чем любым из учеников. После этого Спринклс уезжает с Малфоем, который невероятным образом прощает ей выходку на балу, а теперь Беата и вовсе исчезает из зоны доступа, раз до нее не доходят магические совы.

– И где здесь связь? – Паркер нахмурилась. – Мать уже пару раз приезжала к ней в Хогвартс, но тогда Беата была младше и сговорчивей, она не устраивала сцен. Тем более, Серена знает, что бесполезно давить на ту, кто носит фамилию Спринклс, проще выждать. Малфой, – Эмили скривилась, – всегда был благосклонен к Беате, уж не знаю почему. А то, что она затерялась в далеких краях – так ей это свойственно. Или она не хочет, чтобы ее нашли. Вообще говоря, Абраксас терпеть не мог Спринклс, исходя из ее слов. Он вполне мог выгнать ее из родового поместья.

– А что мать? Ты не писала Серене?

– Бессмысленно. Серена живет в маггловской части Лондона, но, по большей части, ее сложно застать дома. У нее просто немыслимое количество бывших и не очень мужей, поклонников, любовников и прочих непонятных мужчин, которых она периодически меняет, переезжая из города в город по всей Европе. Например, в прошлом году ее мужем был какой-то швед, нелюдимый мрачный тип. А в августе, за неделю до отправления в Хогвартс, я видела ее с французом – они заглянули к нам домой проведать Беату. Но та отказалась выходить, и Серена уехала ни с чем.

– Удивительно, что ты не попыталась их помирить, – многозначительно улыбнулся Ремус.

– Вот еще! – воскликнула Паркер. – Вставать между двумя Спринклс? Себе дороже.

Ремус с Питером расхохотались, глядя на выразительное лицо девушки.

***

Лес Дина, магическая резиденция Кавендиш

Беата с особым вниманием разглядывала пол, потолок, стены, но особенно интересными она находила шторы и собственные руки. Женщина, сидящая напротив, привлекала ее не больше, чем сонная муха, ползающая по подоконнику.

– Беата, будь добра, посмотри на меня.

– Спасибо, бабушка, но у меня нет желания лицезреть тот кошмар, в который я превращусь лет через сто, – милейшим голосом ответила Беата.

Женщина лишь тяжело вздохнула, откидываясь на спинку кресла. Ее лицо было жестким, неподвижным, словно вырезанным из камня, лишь два блестящих глаза неотрывно следили за внучкой. Тяжелый перстень переливался драгоценным сиянием на ее высохшей, потемневшей от старости, кисти. Гвендолин Кавендиш неплохо сохранилась в свои сто тридцать семь лет. Говорят, она была невероятной красавицей, способной заткнуть за пояс всех первых дам при дворе, но выбрала иной путь, предпочтя светскому обществу глушь и тайные знания.

– Сначала твоя мать, – это был тот самый тон, предназначенный исключительно для того, чтобы выразить все разочарование своей младшей дочерью. – Потом ты.

– Угу, – кивнула Беата.

– Как ты смеешь позорить благородную фамилию Кавендиш?! – Гвен с усилием приподнялась в кресле, но огромный подсвечник, висевший до этого на стальных цепях, рухнул на пол, прямо перед Беатой. Какой бы немощной не казалась Гвендолин, ее магическая сила все еще была при ней.

– Я не имею ничего общего с этими чертовыми Кавендишами! – Беата наконец взглянула своей бабке прямо в глаза.

– Нет, имеешь! В твоих жилах течет их благородная кровь!

– Да с чего бы?! То, что одна из ведьм нашего рода раздвинула ноги перед герцогом Девонширским, не значит ровным счетом ничего! А уж при учете количества любовников моей матери, у меня, наверное, вообще может быть несколько отцов!

– И каким образом ты себе это представляешь, милочка? – нехорошо произнесла Гвен.

– Едва ли ты знакома с такой маггловской наукой, как биология.

– В отличие от тебя и твоей матери, я многие годы провела за книгами и более-менее осведомлена о всех маггловских науках, начиная с астрофизики и заканчивая плетением корзин. Но я едва ли могу понять, что именно ты можешь предложить мне в качестве аргумента к своему бессмысленному изречению. Несколько биологических отцов, ну что за глупость!

– Зачем мы опять спорим? – вздохнула Беата.

– Ты сама пришла сюда, впервые за семь лет! А я ведь почти отчаялась вернуть тебя в семью, – Гвендолин всплакнула, промакивая несуществующие слезы шелковым платком с искусно вышитой литерой «G».

– Не смеши меня. Ты самая терпеливая из всех змей, что я знаю. Ты будешь выжидать свою добычу веками, если потребуется.

– Ну что ты! Ты внучка моя, а не добыча, – Гвен попробовала сменить стратегию.

– Не нужно, бабушка, ты меня этим не проймешь. Я пришла просить о помощи, надеясь, что в тебе еще осталась хоть капля разумности, но, видимо, уйду я ни с чем.

– Будь твоя мать чуть разумнее, она бы не променяла благородную фамилию Кавендиш на эту жалкую «Спринклс»! Она бы не стала разрушать твой шанс стать Матерью общин. Но пока мудрая Табата остается ей…

– Табата, может, и мудрая, но ты все равно не даешь мне с ней поговорить.