Текст книги "Спасибо моей новенькой фритюрнице за чудесный ужин (СИ)"

Автор книги: Le Baiser Du Dragon и ankh976

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 48 страниц)

Маг воды обнаружился на кухне. Он стоял, весь белый и трясущийся, и пялился на Тэргона. С ужасом.

– Тэргон тир Ллоссарх, – прошептал он. – Вы вновь почтили меня вашим присутствием.

– Кажется, меня не заметили на фоне вашего великолепия… учитель, – заметил я с некоторой иронией.

Тэргон раздраженно дернул уголком рта и никому не ответил.

Это надо же было орденцам так запугать собственный народ! Интересно, как было у нас двести лет назад? Темные тоже тряслись и падали на спину с раздвинутыми ножками при виде хаосита? Прикольно.

Я прищурился, разглядывая полудохлого светлого. Он мне сразу не понравился. Совсем не похож на Ясси. Личико моего милашки было таким открытым и ясным с этими его огромными глазами и очаровательными пухлыми губками – даже когда он был таким же полудохлым. А этот Лэйме, несмотря на правильные черты лица с явственным отпечатком Древней крови, выглядел, как бледная моль. И к тому же он был достаточно высоким, выше Ясси, хоть и не дотягивал до нас с Тэргоном. Короче, я смотрел на него и серьезно опасался за нравственность моего милашки. И как я его оставлю наедине с этим типом?!

А потом я заметил, что творится с его аурой. Она была вся растрепана (ну это понятно, от контакта с Тьмой, у Ясси так тоже бывает), а кое-где – обожжена. И остатки вплавленных нитей Тьмы. Я некоторое время пытался понять, как можно было добиться такого, а потом медленно повернулся к Тэргону:

– Вы выжигали темные печати Пламенем, сэр?

– Мы всегда так делаем.

– Наверное, пламенным помогает?

– Да, – холодно усмехнулся он. – Очередная ошибка экстраполяции, как вы изволили заметить недавно.

Да уж, скоро я в этих ошибках спецом стану.

========== 22. ==========

***Светлый сад

– Собирайтесь, Лэйме, я нашел вам отличное место службы. С проживанием и питанием, – губы Тэргона дрогнули в привычной ледяной усмешке: – И вы едете туда немедленно.

Лэйме вжался в стену:

– И где же, позвольте спросить, это прекрасное место, в вашем новом роду? И в качестве кого?

– В качестве слуги, как я вам и обещал. И чести работать на мой род вы не заслужили.

Спутник Тэргона, по виду – очередной солдафон из его приспешников-ренегатов, только какой-то совсем юный и нетронутый войной – внезапно с возмущением воскликнул:

– Ну ничего себе заявы!.. Сэр.

– Ничего личного, – улыбнулся ему Тэргон. – Это просто правда.

На лице юноши отразилась глубокая обида, и он отошел к подоконнику. Брезгливо провел по нему пальцем, изучил результат и скастовал очищающее заклятие.

Лэйме вздрогнул, почуяв холодный отклик его магии вместо ожидаемого жара. Юноша, демонстрируя в каждом движении какую-то изумительную развязность и наглость, уселся на подоконник и посмотрел на Лэйме. В глазах его сталью плескалось незнакомое Пламя – словно вывернутое наизнанку и пропущенное через Бездну. Точнее, знакомое только по описаниям…

– Это что было, – растерянно прошептал Лэйме, а потом голос его сорвался на истеричный выкрик: – Хаосит!? Из какой Бездны он вылез?!

– Из раздолбанной жопы твоего папочки! – разозлился хаосит, спрыгивая с подоконника, и леденящая волна его гнева плеснула и угасла под смертельным жаром ауры Тэргона.

Лэйме шарахнулся в сторону и упал на колени, глядя на приближающихся к нему адептов Смерти – холод и жар, Пламя и Хаос смотрели на него, отражаясь друг в друге, словно оживший кошмар древних пророчеств.

И через неизвестное количество времени Лэйме обнаружил себя рыдающим и скулящим – это случалось снова и снова и, зажимая себе рот руками, чтобы подавить эти жалкие звуки, он подумал, что всякому унижению есть предел; и существуют ситуации, когда самоубийство перестает быть грехом.

– Кстати, Дейнар, не могу не заметить, что ваш пассаж насчет папочки был бы гораздо более экспрессивен, если бы вы упомянули мамочку. По отношению к светлому, разумеется, – сказал Тэргон.

– Почему это, – вскинулся хаосит и, словно что-то вспомнив, добавил: – сэр?

– Полагаю, это связано с патриархальностью светлого общества и с сакральным значением женской функции, – пожал плечами Тэргон.

Хаосит хмыкнул так, будто понимал высокий слог – это с его-то откровенно плебейской физиономией.

– Лэйме Безродный, – Тэргон указал ладонью на все еще коленопреклоненного Лэйме.

– Приятно познакомиться, пусть Тьма сокроет твои пути, Лэйме, – церемонно кивнул хаосит.

– Уже скрыла, – прошептал Лэйме, и хаосит недовольно скривился на эти слова.

– Надо отвечать: “да очистит Хаос ваши”, – наставительно заметил Тэргон, по-видимому, культурные различия доставляли предателю истинное удовольствие. А потом прибавил нечто совершенно чудовищное: – Познакомьтесь с Дейнаром из рода Дартзих, милостиво согласившимся взять вас в свой дом в качестве слуги.

– Да очистит Хаос ваши, Дейнар из рода Дартзих, – повторил Лэйме онемевшими губами.

Наконец ему стало ясно, для чего Тэргон возился с ним все это время. Очевидно, что темным удалось возродить из небытия Хаос. И теперь его юным адептам требовались первые жертвы. Лэйме опустил глаза, чувствуя странную боль в груди. Отчего это? Неужели где-то в глубине души он все же надеялся на искреннее участие предателя-пламенного? Как глупо и жалко.

Это ведь ничего не значит, но почему-то ему показалось, что внутри опять что-то сломалось. Его даже не заботило, что юный хаосит наверняка будет его насиловать. Темные это любят, а хаоситы даже среди них славились жестокостью.

– Собирайтесь, Лэйме, – сказал Тэргон с призрачной мягкостью.

Лэйме встал и прошел в спальню. Остановился перед шкафом. Вещей у него было немного, но мысли бессильно разбегались, не давая сосредоточиться на сборах. Он так и стоял столбом, забывшись и глядя в никуда. По дверце шкафа полз большой, с человеческую ладонь, паук. Впрочем, для темных земель это мелкий экземпляр…

– Он так долго торчать будет? – спросил хаосит за его спиной. – Может, стоит ускорить процесс, а, учитель?

Учитель! Ну, конечно.

Тэргон отодвинул его от шкафа и принялся, не глядя, бросать жалкие пожитки в сумку – ботинки вместе с одеждой. Хаосит сбегал в ванную и притащил оттуда пакет какого-то хлама. Удивительно, сколькими вещами можно обрасти за пару месяцев. А ведь Лэйме ничего не покупал. Неужели это все принес Тэргон? Так заботился об игрушке для своего ученика.

– Интересно, – хмыкнул хаосит, застегивая сумку, – а он не кусается? А то еще укусит моего милашку и заразит слабоумием.

Лэйме съежился, не сводя взгляда с развороченного шкафа.

– Имейте силу не глумиться над слабыми, Дейнар. Берите пример с темных.

– Ну, а что! Я же серьезно беспокоюсь, сэр, – засмеялся хаосит. – К тому же темные не глумятся над послушными, а таких упрямцев всегда наказывают.

– Увы, светлых эмпатов бить нельзя, как бы этого ни хотелось, Дейнар, – сказал Тэргон с явным сожалением.

Лэйме даже не представлял, что спесивые высшие чины ордена – даже бывшие – способны терпеть столь наглый тон и общаться так дружелюбно.

– Мне кажется, сэр, что заставлять наследника Древней крови прислуживать – все равно, что по морде бить.

– Отнюдь. Труд полезен для контакта с реальностью. Да и не все же ему на моей милости жить.

“Да, – подумал Лэйме, – я жил его милостью, а теперь буду отрабатывать”. Его взяли за плечи и развернули.

– Держи! – хаосит сунул ему в руки сумку, и Лэйме безвольно ее выронил.

– Слуга из тебя, как из говна папочкин пирог! – рассердился хаосит, а Лэйме затрясло ознобом. – Принцесска. За самим ухаживать надо.

Хаосит подхватил было сумку, но Тэргон положил руку на его плечо.

– Нет. Пусть поднимет сам.

Лэйме наклонился и потянул сумку за ручки, но та сорвалась. Хаосит страдальчески вздохнул:

– Точно нельзя стукнуть, сэр?

Тэргон промолчал, а Лэйме наконец удалось взять проклятую сумку и прижать ее к себе.

– О, боги, теперь он плачет!

– Не дождетесь, я не заплачу, – прошептал Лэйме и ощутил влагу на своих щеках: слезы просто лились из него, как из треснувшего сосуда, он давно уже был не властен над своим телом.

– Ну, не реви, глупый, скоро все будет хорошо. Познакомишься с Ясси и выздоровеешь, – хаосит внезапно обнял его одной рукой и погладил по голове.

Прикосновения его были не ледяными, а горячими, а ласка столь неожиданной и пугающей, что Лэйме заскулил: “пожалуйста, не надо”.

– Простите, учитель, но давайте я его позже приучать к труду начну, а сейчас просто возьму и оттащу домой!?

– Да, пожалуй, так будет лучше.

Хаосит отобрал у Лэйме сумку и схватил за руку. Лэйме не сопротивлялся, когда его тащили по лестнице. И когда запихивали в машину, у которой стояли несколько темных и смеялись над ним. Он безропотно пошел вслед за хаоситом в небольшой коттедж, окруженный сильным силовым полем. И только там очнулся.

– Светлый сад, – прошептал он, изумленно оглядываясь.

Хищные заросли, столь характерные для темных земель, были пронизаны светом и нежно цвели. Нигде не было видно паутины, а ближе к дому все было засажено редкими растениями, над которыми кружились разноцветные стрекозы и яркие бабочки. Там был даже устроен крошечный пруд, а рядом выращена небольшая беседка, увитая золотистыми цветами.

– Понравилось? – спросил хаосит с улыбкой. – Вот видишь, а ты ломался, не хотел со своим клоповником расставаться.

Один, без своего учителя, он не казался таким страшным. И даже наглости поменьше стало.

– Здесь живет светлый, да? Вы позволите мне тоже жить в саду? – Лэйме взглянул на хаосита с отчаянной надеждой. Пусть с ним делают, что хотят, насилуют и приносят в жертву, но последние дни он проведет на клочке светлой земли, которую и не чаял когда-нибудь увидеть вновь.

– Ну, не знаю, сейчас посмотрим, что там у Ясси за сарай.

Хаосит направился в глубь сада, и Лэйме завороженно последовал за ним. Как не хватало этому месту журчания родника и водных ожерелий, сверкающих, словно самоцветы, меж веток…

Хаосит привел его к кукольному домику, расписанному тонким узором, и заглянул внутрь. Там все было заставлено садовыми инструментами.

– Ну, не знаю, пыли вроде нет, однако где спать-то? Даже матрас не поместится. Точно в сарае хочешь жить, глупый?

– Я и на земле могу спать, не извольте беспокоиться…

– На земле съедят, – отрезал хаосит и закинул сумку Лэйме в сарай.

А потом притащил ему матрас и одеяла:

– Сиди здесь и жди Ясси, он тебе все скажет, что делать. Мне пора валить.

– Ясси – это светлый? – спросил Лэйме. Ему все еще не верилось, что светлый эмпат мог устроиться в темных землях и осветить их.

– Да. Не знаю, где он шляется.

– Хорошо, – улыбнулся ему Лэйме, – спасибо, Дейнар.

Хаосит убежал, и с ним ушел холод, осталось только тепло весеннего солнца. Лэйме перетащил матрас на поляну и лег, вбирая в себя золотые лучи и шелест светлого сада.

========== 23. ==========

Лэйме не заметил, как заснул, а разбудило его чужое дальнее присутствие – свет и тьма мешались на краю сознания, порождая тревожные сны.

Во время его сна на матрас заползло несколько ростков, а упавшую руку опутал красный вьюн. “Сожрут”, вспомнил Лэйме слова хаосита. Да, наверное, местные растения могли его сожрать – ведь в нем осталось так мало Силы, что его с легкостью можно принять за удобрение.

Лэйме стряхнул вьюны и отростки, спрятал матрас с одеялами в сарае и пошел туда, где чувствовал живое присутствие. Голоса доносились от той самой беседки, выращенной неподалеку от дома.

Светлый маг Жизни и трое темных!

Лэйме замер. Ему хотелось выйти к магу Жизни, наверное, это был тот самый Ясси, о котором упоминал хаосит. Но темные пугали его до дрожи – всего лишь мальчишки из плебса, Силу которых бы он и не заметил два года назад. А теперь любой из них представлял опасность.

И Лэйме спрятался за не особо хищным на вид деревом, жадно глядя на Ясси. Тот был маленьким и тонким, как все маги Жизни. Совсем юное личико, сияющее характерной для низкородных лубочной красотой; ярко переливающаяся полноценными щитами аура. Он выглядел так, как может выглядеть только маг Жизни, купающийся в любви и заботе родичей. А еще Лэйме улавливал морозные блики чуждых амулетов – видимо, хаосит защищал своего… кого? Лэйме закусил губу: может, и его взяли в дом не для унижений и издевательств, а на самом деле – чтобы вылечить трудом, как говорил Тэргон? И, так получается, присутствием мага Жизни.

Только зачем это предателю.

И Лэйме снова устремил взгляд на поляну с беседкой. Ясси и трое темных стояли перед мольбертами. Это было похоже на светлую художественную сессию.

– Птичка! – восклицал Ясси, тушью выводя ярко-красную птичку в школьной технике “быстрой импрессии”. – Три легких касания – и она летит!

– Птичка! Птичка! Какая красивая птичка! И не черная? А можно черную? У меня только черная тушь! – восхищались темные и неловкими штрихами пытались повторить рисунок.

– Можно, – важно кивал Ясси, расхаживая между темными и поправляя их птичек. – Черные птички символизируют мимолетность жизни и печаль.

– И грусть, – вздыхали темные. – Это будут очень грустные птички. Но как делать цветную тушь? У нас только черная продается.

– Это целое искусство! У вас и черная не хорошего качества, посмотрите, как ложится. А как моя. Как ровно и с какими оттенками. Такую тушь надо специально делать, – заливался Ясси. – Если хотите, можете попробовать моей порисовать.

– Хотим, хотим! – щебетали темные, размахивая кисточками. – О-о-о, как красиво ложится! Какие оттенки! А ты дашь нам уроки по изготовлению туши?

– Конечно, дам, можно на следующем уроке этим заняться. Я вам скажу, что надо принести. А сегодня птички! Сегодня проходим только птичек. Вот еще одна – сидячая птичка, – Ясси подошел к своему мольберту. – Вот две птички сидят рядом!

Темные возбудились:

– И целуются?

– Пусть они целуются!

– Я подарю таких птичек папочке на день пап.

– И я!

– Да, в красивой рамочке, две печально целующихся черных птички!

– Рамка должна быть строгой и не отвлекать внимание от главного, – сообщил им Ясси. – От птичек! И поэтических рун! Картина должна состоять из птички и короткого стиха, отражающего настроение художника, нарисовавшего птичку. Вот, например, такой стих, – он вдохновенно закатил глаза: – Весна приходит. Поют вновь птички. Глаза у них полны слезами! – он смущенно улыбнулся: – Слезы – это потому что у вас черные печальные птички. А у меня будет: и перья их сверкают страстью!

Темные вновь принялись восхищаться; и выводить “стих” упрощенной рунописью. А Лэйме улыбнулся: популярная у темных живописная традиция тяготела, как он заметил, или к гиперреализму, или к избыточной декоративности, а иногда – ко всему этому одновременно. Или еще у них был смешной стиль хуманизации, проявляющийся, в основном, в изображении пауков. Неудивительно, что легкая и воздушная живопись светлых так им понравилась. Даже в таком школьном исполнении, как у Ясси. Тэргон бы оценил подобное культурное взаимодействие, подумал Лэйме невольно. И встряхнул головой, прогоняя из нее мысли о предателе.

Меж тем Ясси одобрил художества темных и сообщил им, что “теперь можно приступать к законченному произведению”. Они достали новые листы и, непрерывно болтая, принялись рисовать “картины на папин день”. Если бы два года назад кто-нибудь сказал Лэйме, что он будет с такой жадностью ловить каждое слово из безмозглого вздора, который, не переставая, несут низкородные!

Когда картины были закончены, Ясси раздал всем разукрашенные конвертики, которые делал, пока его ученики трудились.

– Завтра будем мастерить рамки! Вот я вам нарисовал, какие они бывают, а еще список материалов, обязательно все внимательно изучите и купите, а то рамки не получатся, какие вы хотите. А тушь тогда через урок будем учиться делать, рамки сейчас важнее, на папин день же.

– Да, рамки сейчас важнее, – соглашались темные, забирали конвертики и отдавали Ясси монетки, видимо, плату за урок. – А паука? Покажешь нам, как паука рисовать? Пушистых паучков и паутинку! А еще сердечки!

Глаза Ясси забегали, и Лэйме почувствовал, как тот не хочет рисовать пауков.

– Потом обязательно сердечки покажу, а сейчас не успеем. Скоро уже Дейнар приедет, надо собираться, а то он как разозлится!

Темные, болтая и хихикая, принялись собирать свои мольберты и кисточки:

– Да, хаоситы злые!

– И жестокие!

– Зато красивые!

– Но ужасно жестокие!

– Могут побить по попке ремнем, по самой-самой розочке.

– Но милашки такие!

– Ага, побить прямо по сладкой дырочке!

– Ты слышал сказку о мальчике со спичками, Ясси? Очень грустную!

– Очень-очень грустную? – спросил Ясси, прижимая ладонь к щеке. Лэйме вообще заметил, что маг Жизни перенял от своих темных приятелей кучу характерных жестов. А те, в свою очередь, от него. Наверное, общались действительно очень часто. Вот бы Тэргон посмеялся.

– Жил-был далеко на севере бедный мальчик, – принялись, перебивая друг друга, рассказывать темные. – И был у него только папочка. Бедный больной папочка! Все их прогнали. А была зима, и северный снег, и сугробы. И бедный мальчик пошел продавать спички. Ночью! Холодно! И никто не покупал. Мороз-метель! А мимо проходили стражи ордена…

– Стражи! Ужас! – воскликнул Ясси, прижимая уже две ладони к щекам.

– Да, это давно было! Злые хаоситы проходили мимо и увидели бедного мальчика. И отобрали у него спички! А бедняжку отвели к себе. Положили в казарме на скамейку, голой попой кверху. И жестоко побили ремнем. Мальчик так плакал! Очень жестоко. Безжалостно! Прямо по сладкой дырочке. А потом ушли в караулку пить вино! Нет, пиво! Водку! А мальчика забыли, и он заснул. А потом проснулся, украл у пьяных хаоситов кусочек хлебушка. Нет, целую кость с мясом! Украл прямо со стола и сбежал домой к папочке. А папочка совсем не обрадовался хлебушку. Нет, мяску! Потому что он за ночь умер от своей болезни. И все плакали, – горестно заключил последний рассказчик.

И все они тоже прослезились – и Ясси и темные. Лэйме зажал себе рот рукой, пытаясь сдержать рвущийся наружу смех. Он никогда и не представлял, насколько низкородные эмпаты смешные и милые, особенно в этой своей манере безоглядно разделять чувства. Почему он раньше не прислушивался и не замечал их? Ведь они – как дети, и устами детей говорят боги, а пренебрегающих богами наказывает судьба. Как наказала самого Лэйме.

Ясси уже проводил своих учеников к воротам и возвращался к саду, мечтательно улыбаясь и склоняясь над цветами. Лэйме видел, как шевелятся его губы в неслышных речах – а может, призывах к магии Жизни – и как поднимаются домиком его брови, словно в попытке уговорить. А потом он остановился и устремил тревожный взгляд в сторону Лэйме – почувствовал его присутствие.

Когда-то Лэйме невозможно было почувствовать, если он того не хотел. И нельзя не заметить, если он не скрывался.

Надо выйти и представиться, – подумал он, но странная неловкость и робость сковала его тело.

Тем временем Ясси, пугливо пригибаясь, начал к нему подкрадываться. И Лэйме, сбросив оцепенение, вышел ему навстречу.

– Ай! Ты кто такой! – Ясси подскочил на месте, шарахнулся назад и упал, хватаясь за амулет на запястье.

Из амулета распустился щит Хаоса, и Лэйме замер, почувствовав его холод.

– Надо полагать, ваш новый слуга, Ясси, – сказал он с грустной улыбкой. – Мое имя Лэйме.

– Какой слуга? Зачем?.. Слуга? – испуганно залепетал Ясси, а потом глаза его распахнулись в понимании: – Вы светлый… Вас Дейнар привел, да? Будете с ним тоже жить?

– Да, Дейнар, – Лэйме представил вдруг, как хаосит с наглой усмешкой говорит: “Хватит выкать прислуге, не заслужил!” – Прошу вас, Ясси, обращайтесь ко мне на “ты”, – он прижал ладонь к сердцу.

Ясси встал, сложил свой Хаос-щит и печально вздохнул:

– Как можно, вы же из образованных…

– Пожалуйста, Ясси. Я вас прошу.

– Хорошо, – Ясси всхлипнул, глаза его горько потухли, – хорошо, пусть будет так. Тогда и вы… то есть, ты, Лэйме. Тоже тыкай.

– Спасибо, – Лэйме подошел к нему поближе, заглядывая в глаза: – Что же тебя так огорчило, милый Ясси?

– Все сходится, – прошептал Ясси. – Меня он тоже, тоже взял сначала в прислугу. А потом в постель! Я думал, думал, что я особенный, а он… Нет! – Ясси вдруг подался вперед и взял Лэйме за руки, явно вглядываясь в его измочаленную ауру. – Ты ни в чем не виноват, бедный! Как же тебя мучили… И Дейнар добрый… Он обо всех заботится, хоть по виду не скажешь, что добрый, а на самом деле так. Я не должен позволять себе низкую ревность.

– Ясси, не плачь, я вовсе не претендую на постель твоего возлюбленного, – Лэйме сжал его ладони, и впервые за долгое время почувствовал, что чужие прикосновения не пугают. – Поверь, мне хватило темной любви в плену.

– Бедный, кто же тебя спросит, – прорыдал уже Ясси.

И после этих слов Лэйме съежился от страха.

– Не плачь, – повторил он жалобно.

– А где, – Ясси утер слезы, – в какой комнате ты поселился?

– Я в сарае, – тихо сказал Лэйме.

Глаза маленького мага Жизни вдруг сверкнули негодованием:

– В сарае! Как он мог! Ну, я ему покажу! Даже у меня вначале кладовка была! Теплая!

========== 24. ==========

Видели бы меня знакомые в тот момент, когда я, обмотав лицо шарфом, рылся в самом дальнем, пораженном псевдожизнью и гнилью углу свалки! Наверное, не поверили бы.

Вокруг все чавкало, шевелилось и источало запахи. По воздуху плыли черные нити, призрачные огоньки и паутина, из каждой щели что-то таращилось и вздыхало. Короче, это было настолько похоже на Прокаженные земли из фильмов и анимированных картинок, что я серьезно заподозрил – именно на свалках наши говнокиношники их и снимали. Не, ну действительно – не попрутся же они в настоящие Прокаженные земли за экзотическим видеорядом. Там ведь можно и на чудовищ напороться. Или, еще хуже, на отряд светлых (пламенных) дебилов.

Я искал псевдожизнь пожирнее. И нет, это не продолжительное общение со светлыми съело мне все мозги, как вы наверняка уже решили. Хотя… кто знает.

Во всяком случае, гениальная мысль пришла ко мне именно в процессе заселения в дом так называемого слуги (Обнять и плакать! – как говорят о подобных стукнутых темные, прежде чем окончательно изгнать их из рода).

Я решил – а что, если поймать матерую псевдожизнь и заключить ее в управляющие оковы Хаоса? Ведь, по сути, псевдожизнь – это стихийное самоорганизующееся заклятие, чем-то схожее со светлой магией одушевления. Она обладает примитивным сознанием, способна извлекать из окружающей среды энергию для существования и адаптироваться. Души у нее точно нет, а есть лишь тупое желание жрать, ползти и размножаться. Единственное препятствие для ее использования в технике – это то, что она совершенно тупая и неконтролируемая. Во всяком случае, неконтролируемая Тьмой – та быстро исказится от контакта с ней, и вскоре управляющие контуры станут частью псевдожизни.

Но ведь никто и никогда не пробовал контролировать псевдожизнь Хаосом! Наверняка ведь не потому, что это невозможно. Просто эра технического прогресса началась сто пятьдесят лет назад, а последний хаосит исчез – двести.

Это решение было, конечно, не настолько простым и универсальным, как одушевленные роботы светлых. Те были настоящими живыми и разумными существами, на которые оставалось только понавесить мощные оружейные амулеты и изощренные рабские оковы – чтобы держать в подчинении – и готова безотказная боевая мощь.

А моей безмозглой псевдожизни требовался искусственный интеллект (о котором наши инженеры все мечтают, но никак не могут создать); или управляющие контуры, как самому обычному роботу. Но зато как изящно решалась проблема мелкой моторики, взаимодействия с окружающей средой и автономности! Какие перспективы! Сделаю себе гигантского робота с кабинкой управления и поеду исследовать таинственные глубины Прокаженных земель! Настоящих, а не как на этой свалке.

Я отобрал несколько очень перспективных экземпляров, бережно упаковал их в металлические контейнеры и загрузил в свой пикап. Этот пикап, кстати, был настоящей помойной машиной – я собрал его из остатков со свалки и выглядел он соответственно. Зато он был крепок, мощен, обладал высокой проходимостью и вместимостью. А в его кузове с успехом расположились пять контейнеров и мой мотоцикл (подобранный около ресторана). Любимая рабочая лошадка, короче, я им гордился не меньше, чем мотоциклом.

Дома я расположил добытую псевдожизнь на заднем дворе у гаража и окружил большой пентаграммой. Расписал границы пентаграммы отвращающими знаками и с волнением принялся наблюдать за результатом: не угнетают ли знаки Хаоса мою псевдожизнь, и не сможет ли она вырваться?

Пришел Ясси и стал молча на меня смотреть, наверное, заинтересовался родственной (ха-ха) магией.

Псевдожизнь озадаченно ползала, тыкаясь друг в друга и шарахаясь от границ. Хм, может стоит прикрыть ее навесом (солнца уже не было, но ведь завтра с утра вылезет и поджарит!) и покормить – подбросить парочку старых темных амулетов? Псевдожизнь любит Тьму и не любит солнце, это всем известно. А завтра сделаю полноценный загон.

Я направился в гараж за амулетами и экраном для навеса. И обнаружил на пути хмуро пялящегося на меня Ясси. Попытался его обойти, но глупыш заметался, путаясь у меня под ногами. Пришлось поднять его, поцеловать в носик и переставить.

– Дейнар, как ты мог! – обиженно воскликнул Ясси и вцепился в мой рукав.

Я остановился, недоуменно на него оглянувшись. Ему что, не понравилось, что его переставили? Типа, поговорить хотел, а я не заметил? Обычно он болтал независимо от моего внимания. Наверное, присутствие этой высокородной глисты (слуга якобы!) успело необратимо изменить моего милашку!

– Ну извини, милашка, если что-то надо сказать – говори.

– Как ты мог, Дейнар! Как ты мог поселить человека в сарае! Маленьком, холодном, без окон, воды и туалета… среди тяпок и на грязном матрасе…

Ну, точно. Все дело в этом! И, кстати, матрас был чистым (хоть и старым), я его сам Хаосом продезинфицировал, прежде чем отдать. И как его светлый успел испохабить, обосрал, что ли?

– Зачем ему вода, он сам водный маг, – не сдержал я ржания. – А туалет там везде вокруг! Хоть на матрасе, хоть под деревом.

Золотые глаза моего милашки наполнились слезами.

– Какая ледяная жестокость, – прошептал он, – так обращаться с замученным человеком. К тому же образованным, несущим в себе наследие Древней крови…

– Велика ценность – Древняя кровь, нес-нес, да не донес! – окончательно взревновал я и взял его за ворот курточки, притягивая к себе: – Учитель сказал – в сарай, значит – в сарай! А если кто-то будет перед ним жопкой крутить, так сейчас же по этой самой похотливой жопке и получит!

– Негодяй! Негодяй! – зарыдал Ясси и даже пару раз ударил меня кулачком по плечу – не больно, но очень обидно.

– Ты что – дерешься? – спросил я изумленно. – Из-за этого аристократа драного на меня бросаешься?

– Нет… – прошептал Ясси и прижал свои кулачки к груди.

Я отпустил его курточку, и он упал на колени и тихо заплакал, закрывая лицо ладошками. Яркое сияние его ауры печально потухло. И я смотрел на него, чувствуя странное томление и неловкость. Гнев прошел, и теперь мне хотелось, чтобы ничего этого не было – ну, чтобы Ясси не плакал и снова меня любил. Только меня! Но как сказать этого – не знал, поэтому молча пошел в гараж.

Натащил для своей псевдожизни кучу хлама – пусть вьет там гнезда. Бросил горсть старых амулетов с остатками Тьмы и установил экран от солнца.

Ясси все всхлипывал.

– Ну, хватит ныть, – сказал я, останавливаясь около него. – Если тебе так хочется, посели его где угодно, хоть в своей комнате, и кувыркайтесь там целыми днями. Маленький изменник. А ко мне ночью не бегал чтобы!

– Конечно, – зарыдал Ясси, – я понимаю, Дейнар, что уже тебе наскучил, я не буду, не буду приходить! Конечно же, проводи все ночи с новым любовником, спасибо, что не гонишь меня из дома…

– Каким еще любовником? – ошеломленно переспросил я и внезапно понял своего милашку – он тоже меня ревновал! Я, глупо улыбаясь, притянул его к себе и жадно поцеловал в заплаканные глазки и горько сжатые губки. – Я только тебя люблю, Ясси, глупый, и никто мне больше не нужен. А Лэйме этого меня учитель попросил в дом взять.

– Правда? – он посмотрел на меня с надеждой, и глаза его вновь засверкали сквозь слезы, так красиво.

– Ага, Лэйме же совсем увечный, даже работать не может. Вот, будет тебе во всем помогать, заодно излечится. А ты точно не хотел с ним похабством заниматься?

– Как можно, Дейнар, я же только тебя люблю! – он обнял меня и встал на цыпочки, потянувшись с поцелуями.

– Ну, а как же, он ведь светлый, образованный, благородный, – улыбнулся я.

– На комплименты напрашиваешься? – захихикал Ясси.

– Ага!

И милашка потянулся к моему уху и зашептал настолько похабные комплименты, что я чуть не сгорел от стыда и нахлынувшей любви: прижал его к стене гаража и захотел овладеть. Но он вывернулся, хихикнув: “погоди, давай в такую позу…”

Он снял штаны и запрыгнул на меня, обхватывая ногами за поясницу:

– Насаживай, Дейнар! До самых гланд!

Ну, я и насадил.

Немного неудобная поза, но прикольная. Я так и сказал милашке, после того, как мы слились пару раз в экстазе и сидели уже прямо на земле у гаража, отдыхая.

– Да, все же в постели удобнее, – лукаво улыбнулся он.

========== 25. ==========

Вообще я не люблю вставать слишком рано. Обычно наше с Ясси утро протекает таким образом: утренняя любовь (в которой я чаще всего принимаю участие в полусне, а Ясси бессовестно пользуется моим бессознательным стояком), потом Ясси бежит готовить завтрак, а я досыпаю. Потом милашка прибегает с сообщением “завтрак через пять минут, дорогой”, и я, зевая, ползу в ванную.

Но сегодня я помчался умываться почти сразу после любви (милашка покушался на мою дырку губками и пальчиками, но почему-то не овладел, а насадился сам).

Меня волновало, как пережила эту ночь моя псевдожизнь – не передохла ли в доме, наполненном Хаосом. Ну, и магией Жизни, конечно.

Однако выяснилось, что я не единственный, кого волновала судьба псевдожизни. Около моего загона стояли оба светлых и таращились. В руках у Ясси была миска, в которой он усиленно что-то взбивал, может, на завтрак меня ждали блинчики. Лэйме тоже имел вид приобщенного к труду человека: в кулаке он сжимал какие-то ростки с крошечными плодами и явно не знал, что с ними делать. Я пригляделся к нему внимательнее и обнаружил, что омерзительные некротические поражения в его ауре покрылись тонким слоем света. Ничего себе, как мой Ясси лечит собой, а ведь и суток не прошло! Эдак нам удастся избавиться от него гораздо раньше, чем через полгода.

Меня они не заметили – сложно выделить ауру хозяина в его собственном доме – и я остановился, размышляя, что лучше: напугать их, внезапно появившись за спиной, или подслушать, о чем они будут болтать.