Текст книги "Спасибо моей новенькой фритюрнице за чудесный ужин (СИ)"

Автор книги: Le Baiser Du Dragon и ankh976

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 48 страниц)

– Так. Продолжай, не стесняйся, – сказал я холодно и посмотрел на сестру. Вот кому явно нравились порно-восхваления в свой адрес! Она разрумянилась и прикрыла сияющие теми самыми изумрудами глаза. Что пламенные, что темные – бесстыжая порода.

Ну, хоть Кортэн смутился от моего замечания.

– Пяток младших мужей, Кортэн? – сказала Динара. – Неужто справишься со всеми, удержишь змеиный клубок в руке и строгостью и лаской?

– Ну, может, не пять, пять это я загнул, – улыбнулся Кортэн. – Трое у меня милах, очень ласковых и послушных. Они даже на курсы массажа в приюте ходили! Плюс еще один милаха, хвостатый, значит, четыре будет. Как не удержать, это ж не змеи.

Курсы массажа – это очередная Яссина затея, он у себя в колледже взял эти курсы, и тут же решил преподать их своим подопечным в приюте. “Для счастливой семейной жизни!” – как визжал он, когда я их гонял мокрым полотенцем по жопам, застав за похабной сценой: куча темных в одних трусиках (и мой Ясси среди них) тискают друг друга, якобы массаж.

Я нашел взглядом Ясси (тот обнимал за плечики хвостатого Лио и что-то страстно ему втирал) и погрозил ему на всякий случай кулаком. Ясси покраснел и невинно захлопал ресничками. Вот пройдоха!

Меж тем Динара и Кортэн пялились друг на друга с очень забавным видом: Кортэн глядел с каким-то детским удивлением и восторгом, и это удивление отражалось на лице Динары – она смотрела так, словно обнаружила перед собой что-то необычное и ослепительное. Я пнул Динару по ноге и заслужил гневный взгляд Кортэна. Ну, ничего себе, пламенный оборзел!

– Кортэн, – сказала Динара, – принеси нам с братом еще пунша, пожалуйста, но не подходи сразу, нам нужно с ним поговорить. Я тебя позову.

И Кортэн, вместо того, чтобы возмутиться на такие наглые заявы, послушно пошел за пуншем, иногда оглядываясь на Динару (все с тем же удивлением), а налив пунш, остался стоять у стола и смотреть на нас.

– Да ты, матушка, извращенка, – хмыкнул я, – из двух пламенных безошибочно выбрала самого слабого и недалекого. Не думал, что твое властолюбие зайдет так далеко. Эйтан же гораздо достойнее.

– Не говори о Кортэне так, – покачала головой Динара. – Имей уважение к моему выбору. Да, он слабее товарища, и его Пламя ласкает теплом, а не выжигает огнем… Но посмотри на своего друга, Эйтан, кажется, таково его имя? Он похож на тебя, хоть и слабее, та же сталь в глазах, тот же упрямый дух. Он словно меч, о котором говорил Террион Великий, только меч пламенеющий. Он никогда не будет просто старшим мужем, опорой своей супруги и поддержкой для младших. Вечный соперник на главенство, он будет давить, пока не продавит свою волю. Разве такой муж нужен главе рода? Сравни его со своим братом Лэйме: тот сильнее магически, но заметь, как они смотрят друг на друга… Твой друг Эйтан прогибает более сильного мага, как кувалдой…

Лэйме и Эйтан действительно смотрели друг на друга, стоя на разных концах поляны. И Эйтан глядел сверху вниз, словно их не разделяли люди и расстояние, и более низкий Лэйме стоял рядом. А Лэйме – так, как умел только он: вроде бы и прямо, но словно отводя взгляд, при этом еле заметно изгибая брови – то ли в насмешке, то ли в страдании.

– Да они же любовники, притом жестоко рассорившиеся. И не так давно, все еще болит и кровоточит, – вдруг сказала Динара с типично темным восторгом от такого открытия.

– Да ладно, – засмеялся я, – Лэйме всегда такой, словно его недавно выпороли. И в каком, скажи на милость, месте у Эйтана там кровоточит? Неужто в жопе!

– Вот ты все же ледышка, Дейнар, – тоже засмеялась Динара, – я уж и забыла, насколько ты ледышка.

Я пожал плечами, а Динара вдруг заметила, что Кортэн, раздраженный нашим вниманием к Эйтану, стал кидать на него ревнивые взгляды. Она помахала Кортэну рукой, и тот примчался, ткнул мне в руки непрошеную чашку пунша, церемонно вручил такую же Динаре и поинтересовался, “не хочет ли красавица сладенького”?

– Прямо так сразу? – поразилась Динара, а потом, покраснев, призналась, что “была бы не против соленых орешков”. Кортэн умчался их добывать.

Интересно, я тоже выгляжу таким дебилом рядом с Ясси?

– Не думай, что Кортэн так и будет перед тобой стелиться, – сказал я недовольно, – все пламенные упрямы и похожи на те самые мечи, о которых говорил Террион, просто некоторые мечи побольше, а некоторые – поменьше, но это не значит, что ты сможешь его согнуть.

– Я и не собираюсь.

– И что, потащишь его с собой на Юг? Вот южные лорды развлекутся свежей добычей.

– Ты что так бесишься, Дейнар?

– Кортэн тоже мой друг, и ему нечего делать у светлой границы.

Динара покачала головой:

– Нет, я собиралась оставить Лио в доме рода… с выводком. В последнее время на границе страшно, Дейнар. Вроде бы ничего не происходит, а будто что-то надвигается и давит. Не место ему там. А если с Кортэном все сладится, то удачнее для милашки и быть не может, как остаться под присмотром старшего мужа. В столице оказалось тоже небезопасно, даже твари вылезли.

Меня перекосило при упоминании тварей. Неприятно ощущать себя источником зла.

– Так ты ничего не имеешь против Кортэна, как моего старшего мужа? – спросила Динара, наверное, ей было важно, чтобы род одобрил ее выбор (ну да, старший муж – это тебе не глупый хвостатый милаха, это важная фигура), и начать обработку она решила с меня.

– Ты же знаешь, что я всегда поддержу тебя.

Динара мне благодарно сжала руку и свалила. А я пошел к гаражам, размышляя о всяких глупостях: например, о шашнях Лэйме с Эйтаном. Ха, “болит и кровоточит”! Вот ведь темные выдумщики. Только вчера я тусовался с Эйтаном в их пламенном приютском клубе, и ничего у него не болело. Он мне втирал по “пять подходов по десять”, а потом мы с ним и другими пламенными занимались их национальной светлой борьбой. Я недавно узнал, что у пламенных есть целая продуманная система, как накачивать физическое тело Силой магии. Вообще, этот процесс и у пламенных и у хаоситов идет и натуральным образом, недаром мы все такие здоровенные, в отличие, например, от темных, которым надо специально накачиваться… Но если накачиваться будем мы! Короче, даже слабого пламенного можно лупить башкой о гранитный пол, и от этого пострадает только пол. Какие перспективы! Я сразу забросил уроки темной борьбы и перешел на пламенную. И Эйлаха попытался приобщить. Но тот лишь сказал: “Пламенные солдаты? О боги, Дейнар, мне и тупых хаоситов в храме довольно”. И даже мои угрозы, что, мол, а вдруг Источник сожрет, если не подкачаться, не повлияли на его снобизм.

А мне нравилось общество пламенной солдатни. К тому же, то, что я проводил время в приюте, сближало меня с Ясси. “Совместные увлечения делают вашу любовь глубже и крепче”, как было написано в книжке, которую я нашел в туалете. Она называлась “Пять языков любви”, и я рассеянно раскрыл ее на заложенном месте, гадая, зачем это Ясси делает мне такие намеки. Вроде у нас с любовью было все в порядке.

У гаражей я наткнулся на Эйтана, и мы немного потрепались об особенностях пламенных и хаос-двигателей, а также о новейших универсальных приводах. А потом принялись копаться во внедорожнике Эйтана: его трофейный пламенный двигатель сбоил и конфликтовал с темными заклятиями корпуса и управления. Мы несколько часов провозились, пытаясь все наладить. В процессе к нам подвалил Кортэн и спросил:

– Ну, типа, это, Дейнар, ты не против, что я за твоей сестрой ухаживаю?

Я покосился на него и снисходительно ответил:

– Позволяю… Главное, ее мелкого не обижай, а то яйца отращивать заново придется.

– Отлично! – чему-то обрадовался Кортэн и убежал.

– Что это он? – спросил я у Эйтана.

– У нас надо у папаши спрашивать, если с девушкой шашни крутить собираешься, – гоготнул Эйтан. – А папаша ваш, извини уж, не внушает. Вот Кортэн и решил, что ты старший.

– Правильно решил, – засмеялся я, – хоть и повод дурацкий.

– Ну, – ухмыльнулся Эйтан, – оно, конечно, помнится, что бабы у вас главные, но до сих пор иногда в голове переворачивается.

– Занятно, – пробормотал я напряженно, так как в этот самый момент нашел проблемное плетение, – ну-ка, пусти сюда Пламя, по этим линиям, видишь?

И Эйтан запустил чистое Пламя, четко и дозировано, как настоящий техник. Точно, он же и был мотористом в полиции. Интересно, если произвести полуживого робота на основе не Хаоса, а Пламени, то какими свойствами он будет обладать?

Комментарий к 93. Праздник семейного единения

Террион Великий и тот самый меч: http://38.media.tumblr.com/b06b04b0aa90593d57e471343a0d07f1/tumblr_neubjmtjx71t1l77no2_1280.jpg

И снова спасибо за картинку La Gebo :)

========== 94. ==========

Меня все-таки вытащили в тварепарк. Ясси соблазнил меня “семейным мероприятием”: Динара с Кортэном решили пойти на свидание, но на этот раз не вдвоем, а вшестером. Динара брала хвостатика, а Кортэн своих трех приютских любимчиков. Как можно было отказаться от зрелища дуболома Кортэна, пытающегося произвести впечатление на невесту тем, как он ловко будет управляться аж с четырьмя будущими младшими мужьями сразу. У меня сложилось впечатление, что Кортэн недооценивал темных и их способности устроить цирк с бешеными крокодилами на ровном месте. Ну, то есть, он явно привык к непритязательным искателям приключений (на свои дырочки) в барах, а также к дисциплинированным отверженным в приюте. Но сомневаюсь, что он замечал некоторые детали, а именно: во-первых, в приюте пациентов муштруют так, что они даже ссать строем ходят, а во-вторых, его-то три милахи были уже практически здоровыми и, соответственно, готовыми на мелкие пакости. И это не говоря уже про пообтершегося по гарнизонам хвостатика Лио с тварюжкой за пазухой! Кстати, Ясси утверждал, что путающиеся с пламенными отверженные выздоравливают “от живительного светлого стержня любви, да-да, не смейся, Дейнар, от него!” особенно быстро, и многие из них сидят в приюте уже не бесплатно, а снимают комнатки, в надежде, что их любимые пламенные обретут род и заберут их с собой.

Короче, представление меня ожидало веселое, как историческая драма.

Тварепарк оказался весьма занятным местом, его устроители изрядно озаботились тем, чтобы посетители не скучали: они устроили живописные вольеры для своих крошечных резвящихся тварей и провели в них множество защищенных силовых коридоров. Твари подползали к границам щитов и жадно глазели на людей, впитывая энергию, а люди, так же жадно сочась Тьмой, – на них.

Особенно мне понравились испещренные туннелями водоемы для подводных тварей. Никогда не видел их вживую! В туннелях стояли таблички с фотографиями детенышей, их названиями, описанием жизнедеятельности и исходящей опасности. Там же были рисунки зрелых форм – судя по всему, до тварелюбов фотографировать их живьем никому в голову не приходило – а также фотографии бравых вояк рядом с поверженными тварями. Детеныши плавали у стенок туннелей, шевелили щупальцами, жабрами и клювами и смотрели огромными умильными глазами. Прикольно! Я еще поизучал таблички и уверился, что наш с Никрамом призыв Бездны принес-таки городу немалую пользу: и аттракцион замечательный, и людям просвещение, и армии с полицией реклама. Да я благодетель!

На стенде, посвященном ктулхам, я обнаружил фото знакомых рож: Лэйме, Эйтан и еще двое полицейских на катере в обнимку с мелкими ктулхами. Под фотографией была душераздирающая история об отважных и весьма искусных в высокой магии полицейских, первыми обнаруживших нашествие тварей и предотвративших трагедию, превратив ее в вот этот самый тваре-фарс. Так вот за что Лэйме получил медаль! А мне не сказал, подлец.

Я оглянулся на стоящего неподалеку Лэйме – тот смотрел на резвящихся тварей, имея выражение, как у фарфоровой куклы.

– Да ты, оказывается, герой, Лэйме!

– Спасибо, Дейнар, – вежливо склонил голову Лэйме, а таращившиеся на нас темные внезапно прозрели и, отчаянно осмелев, принялись проситься сфотографироваться с “благородным и отважным господином офицером” на фоне ктулхов. Лэйме сфотографировался с парочкой семейств, сохраняя все то же фарфоровое выражение лица (последние дни он его практически не менял, надо сказать), а потом с леденящей любезностью раскланялся с поклонниками и гордо свалил дальше по туннелю.

– Бедняжка, – грустно вздохнул держащий меня за руку Ясси, – как же жаль, что не удалось свести…

Вчера Лэйме устроил безобразную сцену, узнав, что Ясси хочет заманить на “семейное мероприятие” Эйтана. Он, растеряв свою благоприобретенную фарфоровую невозмутимость, кричал, чтобы Ясси “не смел, не смел вмешиваться”, спрашивал его, “кто дал тебе право рвать своими мелкими когтистыми лапками душу другого человека”, и вопрошал у богов, “за что они лишают магов Жизни сердца, когда превращают их в магов разума”. В общем, на отлично исполнил классическую темную истерику, только в светлом варианте. Ясси слушал его со слезами на глазах и беспомощно приоткрывал губки, словно силясь возразить, но не находя слов. И я решил его успокоить. “По-моему, милашка, тебе следует предоставить голубков самим себе, – заметил я тогда, – такая страсть внушает трепет и явно не терпит вмешательства”. Ясси внезапно разрыдался, убежал в туалет и заперся там, все так же громко рыдая. Лэйме мгновенно раскаялся и принялся скрестись в дверь, умоляя “простить его глупые и несправедливые слова”. И я плюнул тогда на весь этот балаган (оказывается, по части драматических представлений светлые эмпаты не уступали темным) и свалил в гараж.

– Отстань от него, милашка, – сказал я, украдкой тиская Ясси под джемпером, – пусть спокойно отойдет от своей несчастной любви. Для него же любовь не источник существования, как для магов Жизни?

– Нет, – печально ответил Ясси и запустил свою ладошку под мою рубашку.

Все ктулхи и прочие гады плыли вслед за Лэйме, жадно дрожа лапками, а темные крались следом, шепотом восхищаясь героем.

– Но, может быть, ты все же поговоришь с Эйтаном? – Ясси сложил бровки домиком и сделал умоляющий взгляд.

Я закатил глаза:

– О боги, о чем? И как будто он спрашивал моего совета. Поговори с ним сам, милаха, если тебе это так нужно.

– Я пробовал, – шмыгнул носом Ясси, – он не стал слушать, сразу спросил, кто меня послал, не Лэйме ли, я сказал – нет, а он тогда и говорит: мол, никогда и ничего не хочет слышать об этом. Непечатно.

– Вот подлец, – рассердился я, – получит у меня по морде за это!

– Не надо по морде, это не поможет! – возмутился Ясси.

– Как не поможет, будет в следующий раз знать, на кого можно лаять, а за кого и по морде!

– Нет-нет, а то он подумает, что я нажаловался!

С этим замечанием нельзя было не согласиться, так что я, пробормотав: “Достойно”, поцеловал Ясси в макушку, и мы пошли на выход из гигантского аквариума. И встретили там Динару со всеми ее будущими и текущими мужьями.

Кортэн, надо сказать, оправдал мои ожидания цирка, хоть и несколько иным способом, чем я предполагал. Как Лио, так и приютские милахи слушались его беспрекословно, чуть ли не строем ходили и таращились благоговейно, стоило ему подпустить в голос непередаваемых интонаций строевого сержанта. Кортэн же проявлял к ним свое расположение самым похабным образом: похлопывал по попкам, придавая ускорение, и держал за шейки сзади, когда стоял рядом во время любования экспонатами. Милахи копошились у него под рукой и тянули эти свои шейки в надежде на сомнительную ласку. И в то же время он с такой непринужденностью то стелился перед Динарой, то, наоборот, демонстрировал покровительство – что ввел мою сестренку этими непристойными намеками в состояние, близкое к трансу. Он открывал перед ней двери, пододвигал стул в кафе, бегал за мороженым, предлагал свою куртку, когда закапал дождик… Короче, градус похабства в их присутствии повысился настолько, что я схватил Ясси и увел подальше – нечего милашке смотреть на такое, он у меня и так слабоват на соблазны! Одни только “курсы массажа” чего стоят! Каждый раз, как я вспоминал об этом, мне хотелось шлепнуть его по круглой розовой попке.

Впрочем, когда мы вернулись, Динара уже совершила, судя по всему, чудовищное для темных усилие воли и вышла из порно-транса. И даже сделала развратному светлому внушение – во всяком случае, за задницы он своих милах больше не лапал и шейки здоровенными ручищами не сжимал, только за плечики тискал. Хотя отказаться от извращенных знаков внимания к себе было явно выше ее сил. Я вдруг вспомнил, как Тэргон отодвигал для своей жены стул и снимал пылинки с рукава. О! А вдруг эти садо-мазохистские наклонности – не свойство личности пламенных, а типа культурные особенности, правила этикета и всякие сакральные женские функции? Может, предупредить Динару, чтоб не обольщалась…

Все вместе мы пришли в секцию знакомых до боли лесных тварей, и Кортэн, глядя на них с восторгом, принялся рассказывать, как “мы их мочили-мочили!”. Милахи восхищенно ахали, Динара смотрела со смешливым умилением (что с людьми любовь делает), а Ясси тихонько спрашивал меня, видел ли я тоже таких тварей.

– Ага, мочил-мочил! – фыркнул я ему на ухо.

Ясси хихикнул и незаметно потерся ухом о мои губы, после чего я, немедленно возжелав любви, прижал его к себе и принялся изучать кусты на предмет спрятаться и потискаться.

– Дейнар, будь другом, присмотри за мелкими! – ко мне подлетел Кортэн, прижимая руку к груди: – Там в лес к тварям пускают, мини-сафари типа, но только тех, у кого есть боевой опыт.

– Да зачем тебе, – отозвался я с досадой, – тварей, что ли, не видал?

– Динара таких не видела! У них в пустыне почти нет никого, где она служила, – громким шепотом сообщил Кортэн. – А тут лес, понимаешь, романтика!

Н-да, судя по всему, по кустам буду обжиматься ближайшие полчаса-час совсем не я. На моем попечении оказался яркий, как осенний букет, выводок милашек. Да, в этом сезоне вошли в моду “цвета пылающей осени” и половина юношей столицы щеголяла в золотых с алыми переливами туниках, курточках, жакетиках, жилетках и даже штанишках. Украшали это пламенное великолепие сверкающие кристаллики (от стекла до бриллиантов, в зависимости от финансов носителя), долженствующие обозначать капли дождя, и разных оттенков кружева с блестками – типа “истлевающая на ветру листва”. Ясси, кстати, тоже не отставал и теперь сиял не только золотой аурой, но и одеждой (стоила она дороже, чем у приютских милах, и оттого выглядела почти прилично).

– Смотри, Дейнар, правда, красивая рубашечка? – пискнул хвостатый Лио, поднимая перед собой тварюжку. Она была обряжена по последней моде (как и сам Лио), вся в золоте, багрянце, блестках, бантиках и ленточках. – Я ее сам сшил!

– Ты молодец, – сообщил я и, подумав, добавил: – вы оба очень нарядные.

– Лио очень устал от своей серой формы, – сказала мне Динара с предупреждением в голосе, которое я не смог расшифровать, а потому проигнорировал.

Милахи с Ясси во главе вились вокруг меня осенним листопадом, мы смотрели на тварей и ели сладкую вату и орешки. Тварюжка хвостатого Лио имела успех среди публики, множество темных просило взять ее на ручки и сфотографироваться. “Одна серебрушка”, – говорил я им ради прикола, и скоро все карманы Лио оказались набиты серебрушками. А потом к нам присоединился Лэйме, сумевший оторваться от хвоста своих поклонников, и после этого нам с Ясси даже удалось несколько раз уединиться в кусты для быстрых и жадных поцелуев. Ясси умудрился порвать один кружавчик (на попке) о колючку, и я, вспомнив Кортэна, предложил ему укрыть дырочку моей курткой. И он радостно согласился – до следующих кустов, где хозяйственные милахи Динары и Кортэна ему все зашили.

***

Ясси отстал от Лэйме со своими попытками помирить его с Эйтаном, но теперь постоянно носился с трудами по психологии для профессиональных эмпатов. И, надо сказать, у него были основания: Лэйме в последнее время изменился слишком сильно, став совершенно похожим на куклу. Он не потерял Силы и вел себя безупречно (даже слишком), но от него осталось только внешнее, а все шевеления души, раньше столь явные, скрылись в глубину. Слабые темные начинали робеть и затихать, чувствуя исходящий от него холод, а Лэйме мог застывать и молчать целыми вечерами, зачастую смотря на одну и ту же страницу случайной книги. Он немного оживал, приходя в нашу лабораторию и работая над сложнейшими заклятиями, но даже в творчестве у него исчезла искра.

На севере вода зимой замерзает, становясь твердой и сверкающей. Именно на это и походил сейчас Лэйме – на лед, замерзшую воду.

– Это все не то, не то, – жаловался мне Ясси, потрясая очередной психологической книжкой, – это все только темным подходит, я не знаю, что делать, не вижу подхода… и любовь не помогает…

Однажды я заметил, сидя с Эйтаном в мастерской (он согласился помочь мне произвести пламенного робота):

– Совсем ты мне Лэйме замучил, испортил ценного сотрудника!

– Я испортил?! – с пол-оборота завелся Эйтан. – Что ты имеешь в виду, говори!

– Да ладно, – фыркнул я, – типа не знаешь, как это бывает. Ты поразвлекся, а у эмпата пара месяцев страданий от несчастной любви.

– Его высокородное сиятельство у меня со своими заскоками как хуй в горле сидит, ни вздохнуть, ни выдохнуть, – сверкнул на меня глазами Эйтан и ударил себя по горлу ребром ладони. – Он меня три месяца на положении тайного наложника держал, а под конец заявил – ты, мол, для меня никто, просто дырка.

– Прямо этими словами? – поразился я.

– Смысл такой был, – процедил Эйтан, полыхая (буквально) от пережитого унижения. – Тьма, я скучал по нему, и когда ты передал, что он хочет меня видеть на тот праздник, подумал – ладно, конечно, его сиятельство вытирали об меня ноги все это время, но ведь бывает так, что люди осознают свои ошибки и меняются? Подошел к нему в этом вашем саду, а он мне говорит с этой его подлой улыбочкой: что, мол, Эйтан, займемся прощальным сексом, а то как-то неправильно расстались?

– Ну, – попробовал я вступиться за Лэйме, – для него предложение секса – сильный шаг, учитывая…

– Я тоже раньше думал, что шаг, а для него это просто способ нагнуть и показать, кто тут благородный господин и хозяин! – рявкнул Эйтан и сломал разводной ключ в кулаке.

Я некоторое время смотрел на обломок, а потом с чувством подвел итог:

– Вот мудак! – и уточнил: – Это я о Лэйме, хоть он мне и брат.

Вечером я пересказал наш разговор Ясси, и тот свел бровки страдальческим домиком:

– Не может быть, чтобы Лэйме себя так вел.

– Да ладно, – усмехнулся я, – как будто ты не знаешь его дивного характера. Друг он, конечно, прекрасный, но…

Я зевнул и закрыл глаза, проваливаясь в сон – мы накувыркались и налюбились с моим милашкой, так что неудивительно, что мне хотелось спать, хоть Ясси и пытался еще что-то мне втирать.

Комментарий к 94.

http://upyourpic.org/images/201405/h1esbqx28e.jpg

Кадр из будущего байопика “Юность Таэгреда”. Тайно спонсировано родом Ллоссарх. (Министерству Правды толсто намекнули они же).

========

за картинку и подпись к ней спасибо Ла Гебо и -блаки-! :Д

========== 95. Культурная жизнь ==========

Кинокомпания, занимающаяся выпуском фильма, над которым трудились Ясси с друзьями, произвела первый “тизер”: двухминутный рекламный ролик, где три полуголых хаосита резались в карты, а потом в их казарму прорвалась зрелая тварь. Главного героя играл известный актер – темный, естественно, но с удачно измененным спецэффектами телом, так что выглядел он вполне аутентично, крупно и мускулисто. И даже вел себя без обычных темных ужимок, долженствующих изображать суровый-и-жестокий-кусок-льда в темном понимании, а вполне естественно. И неудивительно! В роли одного из его дружков выступал самый настоящий хаосит, так что известному актеру было с кого списывать поведение.

Ради этого рекламного ролика мы пришли (Лэйме не пошел) в кинотеатр, “посмотреть на реакцию публики”, как сказал Ясси. Публика реагировала положительно: возбужденно ахала и перешептывалась.

– Откуда вы откопали актера-хаосита? – спросил я, честно отсмотрев последовавшую за рекламой киноленту типа артхаус: непонятно, то ли про маньяков и кровавую баню, то ли про производственный роман из жизни чиновников, то ли про говно.

– Это все из-за высокородного Никрама, – хихикнул одуванчик Тиони. – Он так ругался на съемках, так ругался! Говорил, что позор! И хаоситы не такие! Ну, актеры уже сами видели, что не такие, пытались и его манеры копировать и к Храму Хаоса ходили на хаоситов смотреть. И там нашли юношу, склонного к искусству, представляете! Он изображал из себя жреца. Сначала друзей-хаоситов в фильме двое должно было быть, но сценарий переделали, и стало их трое! Все же свой постоянный хаосит всегда рядом – это очень полезно, а то высокородный Никрам не так часто приходил ругаться, а теперь вообще уехал…

– Да, – заметил Эйлах, – вполне убедительно получилось, пожалуй, это был первый раз, когда я смотрел что-то с хаоситами и не испытывал мучительного стыда. Возмутительно только, что все экранное время они полуголыми скачут!

– Ну… они же в казарме! Спать собирались, вот и рубашки сняли, – умильно посиял глазками Ясси.

– Да, дорогой, не без штанов же они там бегают, вполне пристойно. И видеоряд отличный, мне всегда нравилось построение кадра у Кейзериса, этот стиль “орденская картинка”, накладывающийся на тему современности, – с улыбкой сказала Нейа и погладила Эйлаха по плечу. Эйлах слегка покраснел и взял ее за руку:

– Кстати да, и музыкальный ряд очень неплох, в той же стилистике… А как вам, к слову, основная картина?

– Тошн… – хотел было от души высказаться я, но Ясси изо всех сил наступил мне на ногу. Я уставился на него с возмущением.

– Очень концептуально! – как ни в чем ни бывало прощебетал мелкий негодяй. – Особенно та сцена с поеданием…

– Говна! – сказал я.

– Это было не говно! – запищали Ясси с Тиони в один голос. Оба они были в ярких шапочках и шарфиках цвета “пылающей осени”, а оттого выглядели, как братья – темный и светлый.

Эйлах с Нейей засмеялись, обсуждая особо концептуальные моменты. Ясси с Тиони изо всех сил защищали фильм, оказалось, его снимали какие-то их знакомые.

– Впрочем, действительно тошнотворно, Дейнар очень уместно выразился, и тошнота эта – скорее этическая, чем эстетическая, – сказала Нейа.

– А по-моему, вполне эстетическая, – вставил я, – точнее, неэстетичная.

– Нет-нет, Дейнар, режиссер очень удачно обнажил тошнотворную суть стремящегося к деградации бытия, – сказал Эйлах с усмешкой.

– Наверное, после особо удачного грибного путешествия в Темный мир, – хмыкнул я. – Знакомая атмосферка!

Тиони и Ясси звали нас на фуршет с создателями фильма, и Нейа с Эйлахом с удовольствием согласились. Нейа вернулась из Безлюдья совсем недавно, видимо, всех черепашек спасла, а теперь жаждала заново нырнуть в столичную богемную жизнь.

– Иди один, милаха, – сказал я Ясси, – я домой, мне надо срочно ознакомиться с новыми разработками по микроконтурным проклятиям!

Не то, чтобы это было так срочно, но занятие явно поинтереснее, чем впустую убивать время с богемными грибоедами. На тошнотворном киносеансе можно было хоть милаху в темноте пощупать, все польза (“качественно проведенное с любимым время, разделение его интересов”, как было написано в Яссиной книжке про языки любви).

Ясси явственно заметался, а потом, пролепетав что-то про домашние задания, сценарий и ужин, тоже пошел со мной домой.

– Дейнар, – прошептал Ясси по дороге и притиснулся ко мне бочком, – я договорился о встрече с высокородным Тэргоном на завтра. Может, он сможет чего посоветовать насчет Лэйме. А то ведь тот совсем уже… душу мне рвет!

– Хм, – я ревниво нахмурился, – что еще за встреча, я пойду с тобой.

– Да-да, я хотел тебя просить об этом, – горячо согласился Ясси, – а то у высокородного Тэргона такая страшная аура, я боюсь с ним один встречаться.

Я удовлетворенно кивнул. Нечего моему глупышу к учителю в одиночку лезть, еще обожжет ненароком попку… Конечно, Тэргон не создавал впечатления человека, способного проникнуться любовными страданиями эмпата, но вдруг он сможет что-нибудь посоветовать! Мне же он помог. А то с Лэйме уже совсем не понять что творилось, Ясси жаловался, что перестал его чувствовать, только “холодное пятно и редкие вспышки боли”.

Тэргон назначил встречу в кафешке на Театральной площади и явился туда явно перед началом представления: из-под его полурасстегнутого пальто выглядывал воротничок вечернего костюма. Я вспомнил, что Императорская Опера сияла объявлениями какой-то премьеры.

– По вашему описанию похоже на эмпатический коллапс, – сказал Тэргон, выслушав историю Ясси.

– А что это за болезнь и как ее лечить? – распахнул глаза Ясси.

– Ну, – усмехнулся Тэргон, – я всегда полагал это не болезнью, а блажью слишком утонченных и изысканных эмпатов из высших слоев общества. Неудивительно, что вы даже не слышали о таком феномене, Ясси, среди обычных людей не слишком принято хвастаться подобным, с позволения сказать, заболеванием. Не ожидал от Лэйме. Все же офицер флота, сумел выжить после самого дна падения, а тут… Он оказался слабее, чем я думал.

– Вы несправедливы! – воскликнул Ясси горячо. – Ведь перед любовью падают все щиты, и оттого она разит в самое сердце! Перед ней любой беззащитен…

Тэргон выразительно промолчал, а я вдруг вспомнил, как Лэйме мне жаловался когда-то: мол, видели бы вы, Дейнар, презрение и нетерпимость пламенных к малейшей слабости. Теперь я это видел и чувствовал, что разделяю мнение Тэргона всей душой. Да, именно так я и думал о любовных терзаниях Лэйме – как о блажи. Но вряд ли это было правильным. В конце концов, Лэйме же реально загибался от всего этого. Наверное, для эмпата отключение от его основного чувства, взаимодействующего с миром, страшнее, чем для меня слепота, допустим.

– А у темных бывают эмпатические коллапсы, сэр? – спросил я с любопытством. – Если бы было, то Лэйме можно было бы помочь по аналогии.

– Нет, – покачал головой Тэргон, – я специально изучал психологию темных и не встречал ничего похожего. Даже становясь отверженными, они не впадают в такой коллапс.

– А психология светлых? – жадно спросил Ясси. – Что говорила она?

– К сожалению, на Родине психология эмпатов меня интересовала менее всего, – сказал Тэргон и задумчиво добавил: – и зря, конечно.

– Но, может быть, вы что-нибудь слышали об этом коллапсе! О том, как его лечить, – воскликнул Ясси жалобно.

– Слышал, что он возникает от невыносимой боли бытия и раненого эмпатического чувства. Очевидно, эмпат пытается таким образом купировать источник боли, то есть саму способность эмпатии. В основном, этим болеют манерные дамочки и юноши, причем, достаточно быстро излечиваются. Но один мой знакомый покончил жизнь самоубийством. Он нарядился в ритуальные одежды для чаепитий, вышел на рассвете в свой сад, зашел в пруд, не раздеваясь, и перерезал себе вены на руках и шее. На берегу, в изящной шкатулке резной кости, он оставил записку на шелковом свитке. “Моя сердцевина сгнила от боли, я разрежу ее твердую оболочку и выпущу дух навстречу солнцу”. В свете говорили, что он достаточно долго страдал от эмпатического коллапса, подозревали несчастную любовь и восхищались изысканной красотой смерти.