Текст книги "Спасибо моей новенькой фритюрнице за чудесный ужин (СИ)"

Автор книги: Le Baiser Du Dragon и ankh976

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 48 страниц)

– Может же человек побыть один? – сказал Никрам холодно. – У меня была слабая надежда, что здесь меня оставят в покое. Забыл, что отныне и тут…

Эйлах вспыхнул и встал:

– Что ж не смею вам больше мешать, высокородный Никрам.

Я оторвался от картины с купающимися милахами (во всем виноват Ясси, если бы вам пришлось всю ночь его утешать и любить, вы бы тоже замечали вокруг одно похабство) и пошел за ним.

– Интересно, – фыркнул я, – а если нас останется двое, орден снова исчезнет?

– Орден – это лишь печать Хаоса на душах его детей, – сказал Эйлах глухо. – Он не исчезнет никогда.

– Постойте!..

Я оглянулся и увидел, что Никрам встал и смотрит нам вслед лихорадочно горящими глазами. А Эйлах сделал вид, что ничего не услышал, продолжая решительно шагать на выход. Страсти, как в темной драме! Присутствующие в зале темные, кстати, наблюдали за разворачивающимся действием с огромным любопытством, даром, что благородные.

Я подмигнул Никраму и вышел вслед за Эйлахом.

– Конечно, я понимаю, что он бесится из-за Тэргона тир Ллоссарх, – сказал Эйлах некоторое время спустя. – Но у любого терпения есть пределы.

Я пожал плечами:

– Носишься с ним, как с родным папочкой, может, уже поженитесь?

Эйлах остановился, глядя на меня с открытым ртом и медленно краснея:

– Ты… Ты хоть иногда слушаешь, что несешь, Дейнар? Жениться на папочке? И при чем здесь вообще это!

Я заржал, хлопнув его по плечу:

– А что, все как в лучших домах! Типа, благородные тоже плачут. А потом он окажется твоим потерянным троюродным братом.

И Эйлах тоже рассмеялся.

А после занятий меня выловил уже Никрам. И, явственно страдая и злясь, потребовал, чтобы я позвонил Эйлаху.

– Что, теперь тебе не отвечают? – хмыкнул я, вытаскивая телефон. Мне хотелось с остроумием пройтись насчет влюбленных паучков, но я сдержался. В конце концов, меня бы тоже расстроила ссора с кем-то для себя важным. “Хорошо”, – коротко отозвался Эйлах на предложение о внеочередной орденской сходке.

– Что он ответил? – спросил Никрам, не дождавшись комментариев после окончания звонка.

Я ухмыльнулся:

– Советую извиниться при встрече.

Разумеется, Никрам не извинился. Вместо этого он, криво усмехаясь, достал из кармана газету:

– Видели? Зияющие столбы Тьмы Внутреннего моря!

– Да, – отозвался Эйлах, глядя в сторону, – на острове Соленый Моржовый Хрен, весьма занятная новость.

– Не Моржовый, а Тюлений, – сказал Никрам.

Я фыркнул – это была, действительно, новость дня, темные в столовке только об этом и трещали. Этой ночью на острове с непристойным названием вспыхнули огромные столбы Тьмы. Причем, по утверждениям очевидцев, если встать ровно в центр пересечений силовых полей от этих столбов, то можно услышать злобный вой Бездны. Обычные темные бредни, короче.

– Давайте зажжем столбы Хаоса в нашем центральном храме, – предложил Никрам. – Сколько ему стоять в запустении.

Главный храм Хаоса действительно стоял в запустении – на площади неподалеку от императорского дворца. Точнее, когда-то это была площадь, а теперь ее превратили в Парк Ужасов и поставили рядом детскую площадку. И храм Хаоса, весь поросший бледно светящимися лианами, пугал пустыми глазницами играющих детишек и папочек с выводками. В детстве мы обожали туда бегать по ночам, и мои друзья очень смешно боялись. Представляю, как всех поразят столбы Хаоса!

– Отличная идея! – восхитился я. – Пойдемте немедленно.

– Да, – сказал Эйлах, улыбаясь, – давно пора заявить о себе.

За нами как-то незаметно (как всегда бывает с темными) увязалось несколько университетских приятелей. На злобный взгляд Никрама и его явственное “этих еще не хватало” они отреагировали лишь смущенным хихиканьем.

По дороге Эйлах уверял, что он обязательно договорится с Тэргоном, и тот возьмет Никрама в рейнджерский отряд для младших рода Ллоссарх.

– Я пробовал с ним говорить об этом. И он не проявил негативной реакции, – сообщил Эйлах.

– То есть, он не проявил никакой реакции, если я правильно научился тебя понимать, дорогой друг, – угрюмо пробормотал Никрам. – Проще говоря, проигнорировал.

Я заржал:

– Если Тэргон тебя все же возьмет, Никрам, то тебе обязательно надо выучить волшебные слова.

– Какие?

– Повторяй за мной, – хмыкнул я. – Простите, сэр. Конечно, сэр. Спасибо, сэр. Виноват, больше не повторится, сэр.

– Как только выздоровею, вызову тебя еще раз на дуэль за идиотские шуточки, – процедил Никрам, белея от злости. – Мне терять больше нечего.

– Это не шуточки! – возмутился я. – А братские советы, дабы кое-кому не погореть синим пламенем.

– Ну, что ты, Дейнар, – улыбнулся Эйлах. – Тэргон тир Ллоссарх произвел на меня впечатление крайне интеллигентного и вежливого человека, он никого не станет жечь почем зря.

И я и Никрам вылупились на него с одинаковым изумлением и даже не нашли, что на это сказать.

В храм мы проникли совершенно беспрепятственно. Обычно пустые здания у нас долго не стоят – сначала в них заводятся пауки и прочая живность, потом заползают растения, а потом в них начинают устраивать свои таинственные сходки темные. На последней стадии заброшенности они превращаются в гнезда псевдожизни. Разумеется, такое происходит только в местах наподобие свалки. В центре города пустые дома быстренько оприходуются новыми хозяевами, а в сельской местности просто разрушаются, сливаясь с природой.

Но в нашем храме не было ни пауков, ни пыли, ни следов присутствия темных. Там были лишь холод и звенящая, тянущая за душу пустота. Мы притихли, оглядывая высокие сводчатые залы. Каменные полы были инкрустированы огромными рунами, и в главном зале эти руны образовывали Звезду Хаоса.

– Страшно-то как, – пробормотал один из темных. – Может, пойдем отсюда?

– А где столбы-то зажигают? – поинтересовался я одновременно с ним.

Никрам с Эйлахом переглянулись и встали на концах лучей Звезды Хаоса. Эйлах поманил меня за собой, и я, подумав, тоже выбрал себе луч. Звезда была шестиконечной, так что очень удачно, что нас было трое – мы смогли встать симметрично. Никрам с Эйлахом начали выпускать Хаос вдоль граней Звезды, и я последовал за ними. Наша стихия металась в границах древней руны и вздымалась вверх ледяным пламенем. Темные таращились на нас из дальнего угла.

Я закрыл глаза, ощущая рвущуюся на волю ярость Хаоса, мне казалось, еще немного, и я не удержу его. А потом все вспыхнуло и завыло, и я посмотрел вверх и увидел три бьющих в небо (в специальные проемы в крыше) столба.

– Треугольник основателей, – прошептал Эйлах.

– Круто, – согласился я. Темные подошли поближе, возбужденно сверкая глазами.

Никрам молчал, протягивая руки к своему столбу – как будто грелся у костра.

– У нас в доме рода тоже был маленький храм Хаоса, – вдруг сказал он. – И мне всегда хотелось оживить его. Но никогда не получалось.

Когда мы вышли, то обнаружили, что светящиеся лианы осыпались с храма прахом, но зато теперь призрачно сияли его окна. От любования плодами своего труда меня отвлек звонок милашки. “Приезжай быстрее, Дейнар, – прощебетал он в трубку. – Лэйме уже вернулся, и мы устраиваем праздничный ужин. Он скоро устроится на работу, представляешь!”

Я немедленно ощутил сосущий голод и помчался домой, мечтая о еде и милашке.

========== 60. ==========

В нашей гостиной обнаружилась куча темных: разные мои двоюродные-четвероюродные братишки, юные младшие мужья моих тетушек (и, конечно же, третий муж моей мамочки, куда ж без него), не менее юные старшие мужья моих разноюродных сестричек, младшие соседских родов – друзья Ясси…

Короче, толпа человек в двадцать.

И все они болтали, пили чай из маленьких синих чашечек с черными котиками, хихикали, ели печенье, пирожные и крошечные бутерброды на палочках. Среди них носились наши котики. И счастливо сияющие Ясси с папочкой – с подносами угощений в руках. Лэйме сидел посредине самого большого дивана (в праздничном колпачке), и лицо у него было, как у человека, недавно отморозившего себе задницу и теперь мучимого жестокими анальными болями. Как-то в детстве я наблюдал похожее выражение у своего папочки (правда, теперь мне пришла в голову ужасная мысль, что причина болей была совсем не в морозе). В общем – ничего себе, праздничный ужин! Я, признаться, рассчитывал на уютную семейную атмосферу в три человека.

– Так, – сказал я, входя в гостиную.

Темные замолчали и вылупились на меня, раскрыв ротики (один в один милахи на непристойных картинах в благородном собрании). Папочка бросился ко мне обниматься, Лэйме вскинулся с радостным облегчением, а Ясси разрумянился и забегал глазками:

– Дейнар! А у нас тут праздник! Гости! Мы тебя так ждали, так ждали!

– Гости, – хмыкнул я и (за неимением Ясси под боком) погладил папочку по голове, – надеюсь, вы не сразу уходите, дорогие гости? Хотя бы чай допьете?

Ясси метнулся на кухню. А темные захихикали и принялись активно пить чай, продолжая на меня пялиться. “Кольцо, кольцо, – шептались они, – благородный Дейнар! Да-а, у нас в роду есть благородный, а вы не знали? Это всем давно известно!”

Я сел на диван рядом с Лэйме и хлопнул его по плечу, заодно подзаряжая ему защитные амулеты:

– Поздравляю, Лэйме! Идешь к успеху. И шапочка красивая.

Лэйме вспыхнул и нервно сдернул свой колпачок:

– Спасибо, Дейнар, вы всегда найдете нужные, бодрящие слова.

С кухни прибежал Ясси, толкая перед собой тележку с едой. Ага, настоящий, горячий и вкусно пахнущий ужин, а не эти крошечные бутербродики. И все мне! Это сразу примирило меня с толпой гостей. Нет, я, конечно, понимал, что Ясси наверняка обкормил всех раньше, но все же.

Поев, я пришел в благостное расположение духа и даже продемонстрировал всем желающим кольцо. А потом мне показали фотографии Лэйме на яхте. Тот выглядел совсем по-другому на них – такой серьезный, уверенный и явственно высокородный, даже не узнать. И это в присутствии Тэргона и двух темных, один из которых был благородным! Вот что с людьми близость к своей стихии делает. Я искренне порадовался за Лэйме – хоть и сложно представить, что может подтолкнуть человека к службе в полиции, но это будет речная полиция, и его стихия всегда будет рядом с ним.

Только на одной фотографии Лэйме выглядел растерянным и красным – рядом с браво выпятившим грудь Эйтаном. Наверное, дебил пламенный умудрился сказать что-то пошлое прямо в момент съемки.

– Ладно, – я встал и посмотрел на темных со значением, – мне надо заглянуть в мастерскую. Минут на десять. Поэтому прощаюсь заранее, боюсь вас всех не застать.

Родичи принялись с энтузиазмом прощаться и обниматься (даже соседи подлезли под шумок), так что к загону псевдожизни мне удалось прорваться с некоторым трудом. Псевдожизнь чувствовала себя хорошо: жирно копошилась и урчала. Видимо, процесс срастания с новыми слоями заклятий проходил успешно.

Интересно, останется ли Лэйме с нами, когда устроится на работу, или будет жить один? Я чувствовал, что мне его будет не хватать, и не только из-за помощи с заклятиями! Мне нравилось с ним разговаривать.

Щебет темных разносился по саду – наверное, Ясси уже удалось переместить их поближе к воротам. Пожалуй, не стоило показываться сейчас там, дабы не спровоцировать еще одну сцену прощания с задержкой. Я свернул с привычной тропы и принялся рассеянно бродить по саду. И внезапно наткнулся на маленькое капище. Ничего себе! Я пригляделся – точно капище, причем, непонятно каким богам. Небольшое убежище было сделано из валунов и корней деревьев. Внутри него росли крупные светящиеся цветы и журчал маленький родник. Там же стояла деревянная статуэтка какой-то светлой богине. А перед ней был установлен темный алтарь из тех, что входят в карманный комплект личного походного набора. Только этот алтарь был разрисован яркими красками и украшен перламутровыми ракушками и разноцветными камешками. На алтаре лежал принесенный в жертву цветок и горел волшебный огонек белой(!) свечи. А в глубине капища я обнаружил ту самую, погубленную мной фритюрницу. Она была вся оплетена лианами и тоже разукрашена. А на ее крышке лежал маленький посеребренный череп из того же походного темного набора. В таких черепах-шкатулках обычно носят прах предков те, кто живет слишком далеко от дома рода. Например, переселенцы в Безлюдье.

– Какое кощунственное сплетение светлых и темных культов, не правда ли? – заметил подобравшийся ко мне Лэйме.

– Ага, забавное, – отозвался я, и Лэйме слабо мне улыбнулся:

– На родине за подобное можно было изрядно поплатиться… Я рад, что вы не осуждаете, Дейнар.

– Я удивлен, что ты не осуждаешь, Лэйме, – хмыкнул я, делая ударение на слове “ты”.

– Ну, что вы, маги Жизни не способны на кощунство, – ответил Лэйме. – Они просто отражают и плывут с вечным потоком Жизни. Разве он виноват, что его жизнь такая… нестандартная.

Я покачал головой:

– По-моему, ты слишком восхищаешься мелким безобразником, Лэйме. Я не говорю об этом капище, но зачем ты позволяешь ему мучить себя всеми этими темными?

– Я… – Лэйме смутился, – Ясси не виноват, я сам хотел. Мне ведь надо привыкать, если я хочу работать с ними.

– Если ты мучаешься их присутствием, то лучше от него избавиться, – сказал я. – Терпение и страдание сделают только хуже и могут привести к отверженности.

– Если каждый раз избегать неприятного общения, то мне придется запереться в вашем доме навеки, Дейнар, – усмехнулся он.

– Неужели тебе ни разу ни с одним темным не было хотя бы любопытно?

– Было интересно, – Лэйме смутился, – с высокородным Рэйхесом. Но, сами понимаете, из всего благородного круга – я могу надеяться на общение только с вами…

Я засмеялся:

– Да уж, замашки у тебя княжеские. И как только ты смог смириться с мыслью стать слугой высокого рода.

– Не хотите меня поздравить с небывалым взлетом по социальной лестнице? – криво усмехнулся Лэйме.

Я пожал плечами:

– Для любого из этих милашек, – я кивнул в сторону все еще доносившегося до нас щебета, – это было бы пределом мечтаний. Но лично я предпочел бы низкородное состояние званию слуги. Хаоситы никому не служат и не прислуживают!

– Я бы тоже предпочел, – пробормотал Лэйме. – Если бы у меня был выбор.

Да уж, тут трудно было поспорить, Лэйме не создавал впечатление человека, способного искренне отдать свою преданность какому-либо темному роду. А значит, вступление даже в самый низкий род ему было заказано.

Мы пошли в сторону дома, не особо спеша. И вдруг Лэйме остановился, вцепившись в мой локоть:

– О боги, – прошептал он, – все же темные… когда-нибудь они сведут меня с ума.

Я прислушался к щебету.

– Ах, какой роскошный пламенный брутал! Какой огромный и отважный! И трепетный, благородных кровей водный, лишенный своего сословия! – ахали темные друзья Ясси, очевидно вспоминая снимок Эйтана с Лэйме. – Вода и Пламя! Сила и боль! Холод и страх! Как изысканно и захватывающе, ах, Ясси, надо будет еще такой комикс нарисовать!

– Надо подумать, – хихикал Ясси, – ой, Дейнар возвращается!

Темные поспешно сбежали.

– Привыкай, – сказал я Лэйме с ухмылкой. – Я, например, вообще к их болтовне не прислушиваюсь, чтобы не узнать о себе слишком много.

– Когда-то я считал отсутствие эмпатии недостатком наподобие глухоты, – сказал Лэйме, потирая виски. – Сейчас же это кажется мне благословением богов.

Я засмеялся и пошел к Ясси. Наконец-то меня ожидал тихий семейный вечер: давно припасенный томик о магии Темного мира, милашка под боком и спокойные разговоры.

И все так и было в тот вечер и в ту ночь.

А утром я открыл газеты и увидел жирные заголовки: “Древний ужас оживает!”, “Воронка материи над храмом Хаоса!”, “ДЕСЯТКИ людей доставлены в госпитали с нервным срывом”.

Однако, фейерверк удался. Я, давясь от смеха, прочитал несколько абзацев про “нервные срывы”, потом про “воронки материи”. Кажется, тот кто это писал, никогда не видел настоящей воронки материи.

========== 61. ==========

– Оживший храм Хаоса! – восхитился Ясси, заглянув мне через плечо. – Пойдемте на него смотреть прямо сейчас!

– Я сейчас не могу, у меня важные лекции, – ответил я с некоторым сожалением: мне было интересно посмотреть на храм при свете дня. И поржать над впавшими в истерику темными.

Лэйме смотрел на меня с подозрением:

– А вы разве не видели момент оживления, Дейнар?

– Может, и видел, – засмеялся я и потянулся к Ясси за поцелуем и своим рюкзаком (в который он каждое утро складывал коробочку с перекусом).

Ясси хихикал, делая вид, что не отдает рюкзак, и прижимался ко мне пухлыми горячими губками. И, как всегда в такие моменты, я почувствовал мимолетное желание никуда не уходить, а так и миловаться с ним целый день.

– На том острове, что мы ходили вчера, тоже вспыхнули столбы Тьмы, – сказал Лэйме задумчиво. – Вы сами захотели оживить храм, Дейнар, или вам подали идею? И зачем вы зажгли столбы?

Я оторвался от милашкиных губок и прижал его к себе покрепче. Его хорошенькая круглая попка так удобно ложилась в мою ладонь.

– Мы сами решили, когда о тех столбах Тьмы прочитали. А что тебя смущает, Лэйме?

– Обычно подобные явления или являются частью рунического заклятия, накладываемого сильными магами на большую территорию. Или сигнализируют о глобальных сдвигах и прорывах стихий, – сказал Лэйме тихо.

– Вот проклятье, – сказал я и отпустил милашку. – А какого рода заклятие?

– Любого, – Лэйме пожал плечами, – просто руна большая и влияние, соответственно, тоже.

Его слова засели во мне занозой, и я размышлял о них все время пути до Университета. Получается, наш фейерверк мог:

– Во-первых, быть не плодом нашей воли и Силы, а зловещим прорывом стихии.

– Во-вторых, быть-таки плодом, но не нашим, а тех, кто уже зажег столбы Тьмы над Моржовым… то есть, Тюленьим Хреном. Типа, наши действия послужили катализатором для бомбы, заложенной не нами.

– В-третьих, быть и плодом и нашим. У этой вероятности существовало три подвероятности: наш плод абсолютно параллелен подобному же плоду темных и существует независимо; наш плод с темным коррелирует в гармонии (ха-ха); наш плод коррелирует в дисгармонии (вероятность очень злых высокородных темных на наши задницы, причем в компании Тэргона). За вариант с очень злыми темными выступал Закон Мировой Подлости, а против него – тот факт, что эти самые озлобленные темные за всю ночь так и не проявились.

– И, наконец, в-четвертых… Сюда входили все те вероятности, которые я вообразить не мог, так как не имел для этого данных.

На лекциях и практикумах я, конечно, забыл обо всей этой зловещей мороке и вспомнил только после обеда. И пошел в университетскую библиотеку, узнать что-нибудь о столбах стихий и рунических заклятиях на большие территории. Про столбы было, почему-то, совсем мало. Точнее, ничего, кроме нескольких упоминаний в разных летописях, которые мне помог найти библиотекарь. В тех летописях их называли зловещими знамениями катастроф. А про гигантские рунические заклятия не было совсем ничего. “Как вам могло прийти в голову подобное безумие, юноша, кто способен на столь чудовищное деяние – заклять страну и людей, в ней живущих”, – сказал библиотекарь, втягивая голову в плечи и бегая глазами. Он был весьма уважаемый исследователь по истории магии, и я спросил, как он смеет чинить препятствия рыцарю рода Ллоссарх и бесчестно врать в глаза.

Воздух вокруг нас заледенел, а библиотекарь разрыдался и сказал, что если меня так уж интересуют ядовитые знания, то почему бы мне не пойти за ними в мрачные хранилища своего высокого рода. Вместо того, чтобы пугать и мучить несчастного служителя истории, к тому же связанного клятвами.

И я остыл (точнее, оттаял). В принципе, сказанного было достаточно, чтобы подтвердить правдивость слов Лэйме – гигантские рунические заклятия на территорию не только существовали, но и были чем-то весьма опасным. И, скорее всего, верно и то, что столбы стихий имели к ним отношение. Например, они могли обозначать пересечение рунических граней. Но здесь мне этого уже не узнать. Спрошу у Лэйме, тот явно в этом весьма просвещен.

И тогда я выписал из летописей упоминания мест и времени возникновения древних столбов и поблагодарил все еще всхлипывающего библиотекаря, посоветовав ему прекращать уже свою показательную истерику. “Бесчувственный хаосит!” – донеслось мне вслед возмущенное.

Я же направился туда, где, по последним донесениям темных, находились мои собратья.

Никрам и Эйлах отмечали восстановление своей дружбы в отдельном кабинете благородного собрания и были уже изрядно веселы.

– Дейнар! – обрадовался мне Эйлах.

– Благородный Дейнар, – Никрам благосклонно кивнул.

– Приветствую, братья, – я сел за ломящийся от дорогих вин и закусок стол, и ниоткуда появившийся официант поставил предо мной несколько разномастных бокалов, а Эйлах налил искристого вина.

– За торжество Хаоса! – сказал Никрам, поднимая свой бокал.

– И величие ордена, – добавил Эйлах.

– За величие возлияния только были, – ухмыльнулся Никрам.

– Но ведь Дейнару надо догнать, – резонно заметил Эйлах.

– За торжество и величие, – сказал я и пригубил вино. – А к вам еще не обращались с претензиями пострадавшие от нервных срывов?

Они заржали.

– Продолжай, Дейнар, жги глаголом, – сказал Никрам.

– А вам было известно, что подобные прорывы стихии, что мы сотворили вчера, являются частью рунического заклятия на страну?

Они больше не смеялись, просто смотрели на меня – Никрам прищурившись, а Эйлах распахнув затуманившиеся от каких-то размышлений глаза.

– Я полагал, что столбы стихий – это просто визуализация разрядки напряжения. Ну, знаете, когда Силы в одном месте скопится слишком много и надо… слегка приоткрыть клапан, – сказал Эйлах. – Конечно, в древних источниках к ним относились с предубеждениями, но если вчитаться в хроники внимательнее, то можно заметить, что они никогда не являлись знамениями. Они всегда происходили в разгар каких-либо событий, как следствие. Ныне времена возвращения Хаоса, так что неудивительно… – он помолчал, а потом прибавил: – Так я полагал. У вас есть иные данные?

Мы посмотрели на Никрама и тот надменно ухмыльнулся:

– Никогда летописи пыльные не привлекали моего взора, но про столбы стихий слышал я, что они суть знамения величия.

– Хм, – сказал я. Судя по всему, вино придало речи нашего собрата особенный архаизм.

– Так говори же, что знаешь, – потребовал Никрам.

И я рассказал им и про слова Лэйме, и про истерику библиотекаря. И изложил свои выводы про сотворенное нами и его последствия. А потом показал выписки из летописей, наложенные на карту.

– Если это и руны, то я не узнаю их. А если фрагмент – то вариантов целого слишком много, – нахмурился Никрам. Он слегка усмехнулся и заметил: – Так вышло, что я знаю множество темных рунических заклятий высокого порядка. Совершенно мне бесполезных.

– Да, – сказал Эйлах, – я брал курс высшей магии… впрочем, лишь вводный, но основные плетения мы проходили, и я не могу с точностью сказать, частью какого заклятия могли бы являться эти пресечения.

– Та же фигня с вводным курсом, – откликнулся я. Вообще я, конечно, собирался пройти и углубленный и расширенный курс по высшей магии, но просто не успел за эти несколько недель, что провел в Университете.

– Вообще-то, крайне сомнительно, что в летописях упоминались все столбы того времени, – сказал Эйлах. – Современных средств массовой информации тогда не было, а даже у осведомленности темных есть свои пределы. При их-то страсти к тайнам. Вся надежда на твоего… друга, Дейнар.

– Верно, ты же говоришь, твой безродный наложник не по чину осведомлен о гигантских рунах? – прищурился Никрам. – К чему гадать, следует немедленно и с пристрастием допросить сего раба!

У меня, натурально, отвисла челюсть, и подобрать я ее догадался лишь через несколько мгновений (от беззвучного ржания Эйлаха).

– Никрам, – сказал я, – Лэйме мне дорог как друг и брат, так что изволь воздержаться от подобного тона и эпитетов. И, кроме того, по происхождению он высокородный, хоть и был лишен своего рода в результате плена.

– Держать высокородного на положении слуги и наложника?! – взбесился и Никрам, вскакивая, и все бутылки с вином в нашем кабинете заледенели и лопнули. – Пусть даже и светлого ублюдка?! Светлого ублюдка надлежит посадить в подвал на цепи, но не сметь унижать Древнюю кровь!

Я тоже встал:

– И с чего ты взял, что слугой и наложником?! Я, кажется, сказал, что он мне – как брат и друг, хоть и был изначально отдан слугой!

Температура в кабинете упала еще ниже, и на стенах начали нарастать кристаллы льда.

– Ибо таково положение безродного в доме, ежели он не пленник в цепях. Как известно то любому тупице, – процедил Никрам. – Пусть даже ты, Дейнар, не тронул его и пальцем и проявлял снисхождение при обращении.

Я растерянно замер – неужели и для Лэйме все было тоже так? Хотя… конечно же, именно так, ведь изначально он отдан был мне слугой, и ничего не изменилось в его положении от того, что я стал считать его другом.

– Никрам, обычаи низкородных не столь формальны, – сказал Эйлах примирительно. – По правде говоря, этих обычаев у нас в несколько раз меньше. Я уверен, что Дейнар искренне заботился о вверенном ему человеке.

Мы с Никрамом некоторое время таращились друг на друга, как нерешающиеся подраться темные, а потом отвели глаза.

– Лэйме готов стать слугой высокого рода Ллоссарх, – сказал я, неизвестно зачем.

– Унижение почище вхождения в низкий род, – пробормотал Никрам, не глядя на меня.

– Я знаю, – ответил я, – но разве есть иной выход для светлого, неспособного принять темный род?

– Ты же старший у себя, – Никрам посмотрел на меня. – Прими его братом или мужем, и ваша совместная Сила соблазнит слабых духов твоего рода. Если этот… светлый не таит зла против вас и испытывает столь же теплые дружеские чувства к тебе, как и ты к нему, они уверятся, что он не несет опасности. И прельстятся Силой высокородного, несмотря на его недостаточную преданность. Спускаться неизмеримо легче, чем подниматься.

– Спасибо за совет, – сказал я растерянно. – Не думал, что тебя так заденет Древняя кровь неизвестного светлого.

Мы посовещались и решили сначала съездить на место преступления (к храму), потом ко мне домой – поговорить с Лэйме.

Около храма творился балаган, который могут устроить только темные. Там выступали, размахивая руками и вопя в мегафоны, какие-то сектанты, рядом с пикетами и транспарантами митинговали борцы за свободу и хаособорцы. Носились выводки, визжали и хохотали детишки, кто-то бился в истерике, и его утешали, поливая водой. Прилично одетые люди толпились кучками и с наслаждением наблюдали за происходящим, сочась Тьмой. Тут же носились лотошники, продавая сладости, пирожки, шипучку и пиво. Среди толпы бродили полицейские патрули, судя по растерянным мордам, не представляющие, что именно им надо защищать, а что – пресекать. В сияющий металлическим светом Хаоса храм, впрочем, темные проникать явно опасались. Зато туда с независимым видом заходили хаоситы, собравшиеся, видимо, со всей столицы. Заходили и выходили, явно красуясь перед публикой, а потом снова удалялись в таинственные глубины Хаоса (под восхищенно-возмущенные ахи и вопли толпы). Вот наглые хари, будто это они оживили храм!

– Наглые смерды, – процедил Никрам, – это наш Храм!

– Может, побить их? – предложил я.

Эйлах, идущий впереди нас, обернулся и, вглядевшись в наши рожи, сказал с нажимом:

– Возможно, это наши будущие братья.

Толпа привычно раздавалась перед нами. Правда, истерические припадки, сопровождающие нас по пути, были не сказать, чтобы очень привычны.

– Мерцает! Мерцает! – вопили темные. – Хаос! Бездна!

Мне позвонил милашка и спросил, кого я хочу позвать на субботний прием.

– Какой еще прием? – поразился я, разглядывая пульсирующие столбы Хаоса.

– Ну, кого бы ты из родственников хотел видеть, любимый? – прощебетал Ясси, и его голосок доносился так ясно сквозь стоящий вокруг гам.

– Ну, сестру, – сказал я, все еще не в силах отвести взгляд от мерцания. Мне казалось, что мой столб приветствует именно меня, и что-то в моей груди пульсирует ему в унисон.

А потом к нашей завороженной троице подошли высокородные темные и попросили последовать за ними.

– Я люблю тебя, милашка, – сказал я, прерывая звонок и Яссин щебет о неведомом приеме.

Высокородная с неизвестным гербом на брошке (проклятье, надо выучить хотя бы основы геральдики!) сурово смотрела на меня.

– С какой это стати мне следовать за вами, госпожа? – спросил я.

– В интересах здоровья Империи, благородный Дейнар тиррше Ллоссарх из рода Дартзих, – сказала она, демонстрируя мне знак имперской безопасности: поросший грибами череп, пронзенный кинжалом в глаз.

Вот проклятье. Попались.

========== 62. Встретимся в Бездне ==========

Я оглянулся на Никрама с Эйлахом и увидел, что их уводят такие же вежливые люди в темных дорогих костюмах, как и моя безопасница.

– Пожалуйста, не надо ни с кем разговаривать, благородный Дейнар, – сказала она.

– Хорошо, высокородная госпожа, – отозвался я вежливо. И подмигнул своим собратьям.

Эйлах помахал мне рукой, а Никрам высокомерно кивнул.

Это было совсем не похоже на полицейское задержание – мы просто прошли с моей безопасницей к ее крошечной спортивной тачке, как два приятеля. Ни машин с решетками, ни подавляющих магию наручников.

– Что имперской безопасности от меня нужно? – спросил я уже в салоне. – Я ни в чем не виноват!

Она засмеялась:

– Кроме того, что зажгли столбы Хаоса прямо в центре столицы? Конечно, ни в чем.

Я откинулся на сиденье и пристегнулся. Забавно, мне казалось, что я просто не помещусь в этой игрушечной машинке, но внутри оказалось просторно и удобно. Безопасница рванула с места, и меня вдавило ускорением почти как на родном мотоцикле. Да, темный форсированный движок А-класса – отличная вещь. Вот бы ему еще хаос-привод! Я прикрыл глаза, прислушиваясь к песне мотора. Спортивная тачка Тэргона урчала так же мягко. Надо будет все же разориться и пару запчастей купить для моего мотоцикла не на свалке, а с завода! Точно, так и сделаю… если рыцари гриба и кинжала не лишат меня последних накоплений зверскими штрафами. Я покосился на безопасницу и вдруг обеспокоился – как бы меня вообще не закрыли надолго. Удивительное дело, но мне было так много, что терять – Ясси и Лэйме, университет, мой проект, зарождающийся орден… уважение рода Ллоссарх и рыцарское звание! Удивительно, с какой частотой в последнее время ставится под угрозу все, что мне дорого. Может, это зловещее знамение из тех, что обожают темные? А может, и не зловещее, а доброе – ведь с последнего раза, когда на меня окрысились родичи Никрама, дорогих вещей стало больше. Тогда я еще не был рыцарем.

– А почему вы решили, что это именно мы зажгли столбы, высокородная госпожа? – сказал я. – Там много придур… хаоситов в храме ошивалось! А нас и близко не стояло.