Текст книги "Спасибо моей новенькой фритюрнице за чудесный ужин (СИ)"

Автор книги: Le Baiser Du Dragon и ankh976

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 48 страниц)

– Наказывать? – Тэргон насмешливо вздернул бровь. – Взрослый человек наказывает себя сам, Дейнар.

В этот момент я понял две вещи. Во-первых, что пламенные, несмотря на любвеобильность, так же не ценят извращенных темных страстишек, как и хаоситы. А во-вторых: чтобы получить вожделенную порочку, бедняжке одуванчику придется запалить свои похождения жене – уж темная-то с этим не задержится, будут ему розги.

А еще я придумал прекрасный способ – как избавить моего ударившегося в загул милашку от порочного пристрастия к грибочкам.

========== 44. Последний приют ==========

– Что это за место, Дейнар? – Ясси в волнении выглядывал из-за моего плеча.

– Последний приют, – я попытался слезть с мотоцикла, но Ясси вцепился в мою куртку и уперся.

– Нет! Я не хочу ни в какой приют! Поехали домой! – он разрыдался: – Как ты можешь оставлять меня в каком-то приюте, тем более последнем, я же ничего плохого не сделал…

– Вот глупыш, – я обнял его. – И как тебе такое в голову пришло, я тебя никогда не оставлю. По-моему, ты слишком переобщался с темными, Ясси.

– Прости, – он прижался ко мне и виновато потерся носом.

Последний приют был тем местом, где доживали свои дни отверженные – из тех, что не способны были уже ни работать, ни платить за комнату в самом жалком месте. Ну, то есть, как Лэйме до того, как Тэргон его нашел. Правда, светлого никто не отвел в приют, а о своих бывших родичах некоторые темные все же заботились. Или, может, пытались скрыть позор от соседей.

В общем, это был социальный проект нашей мэрии, и я там пару раз чинил отопительную и водопроводную системы (в них постоянно заводилась псевдожизнь) – оттого и знал это место. А еще среди отверженных было полно грибоедов – и многие из них на той стадии, когда уже не человек ест грибы, а грибы его. Именно этих грибоедов я и хотел показать Ясси – чтобы мой впечатлительный милашка никогда не смог этого забыть.

Нам открыл дверь кутающийся в серую форменную толстовку медбрат.

– Кого привели? – спросил он хмуро и оглянулся.

Ясси задрожал, цепляясь за мою руку.

– Забацай грибную экскурсию для моего милашки, приятель, – я подбросил на ладони пару золотых.

Медбрат покосился на деньги, не двигаясь с места, а потом уставился на меня.

– Хаосит.

– Ну, – я выдвинул челюсть и сжал кулак. Неужто еще один идейный хаособорец попался. – Какие претензии?

– Очисти нам подвал от нечисти, и я устрою твоему милашке незабываемую экскурсию. Даже на операцию свожу.

– Какую операцию? – встревожился Ясси. – Какая еще нечисть? – удивился я одновременно с ним.

Медбрат отступил, пропуская нас внутрь.

– Псевдожизнь разожралась и срослась с пауками, крысами и еще Бездна знает с чем, – сказал он. – Мы это нечистью называем. Заполонила весь подвал, а мэрия не хочет никого присылать. Мол, у вас же нет никаких технических проблем, пользуйтесь отвращающими знаками с периметром и спите спокойно. А оттуда скрежет и миазмы, и пациентам хуже становится!

Ну вот, судя по всему, меня рано или поздно все равно припахали бы на это дело, так что очень удачно: и среди ночи не вызовут, и экскурсию устроят.

Медбрат подвел нас к изъеденным и заколоченным дверям подвала. Оттуда действительно раздавался голодный вой и скрежет: наверное, псевдожизнь сожрала уже все, что возможно, и теперь варилась в собственном соку, не в силах пока вырваться за охранный периметр.

– Ужас! – прошептал Ясси. – Бедняжки.

– Уходи наверх, милашка, – сказал я, не желая травмировать его зрелищем безвинной кончины своры псевдожизни.

Ясси послушно поднялся и принялся подглядывать сквозь решетки лестничного пролета, якобы спрятавшись. Ну, как хочет.

– Дверь открывай, – сказал я медбрату.

Тот потыкал в дверь ключом и подергал за замки. А потом растерянно обернулся:

– Не могу, все сплавилось… И ключ сожрало.

– Ладно, – фыркнул я и вынес дверь Хаосом. А потом запустил в подвал две волны очищающих заклятий – одно грубое, для массового уничтожения, а другое тонкое для подчистки пыли и мелких остатков.

– Неужели все? – спросил медбрат, заглядывая в пролом.

Оттуда веяло холодом, озоном и чистотой.

– Боги, действительно, все! – медбрат благоговейно уставился на меня: – Вы так сильны…

– Не без этого, – самодовольно ухмыльнулся я в ответ. Конечно, невелико достижение – извести псевдожизнь, но пусть, так сказать, познает силу Хаоса!

Ясси совсем не жалел погибшую псевдожизнь, как я боялся. Он послушно бежал рядом со мной и любопытно вертел головой, изучая черную рунопись на выкрашенных казенным красным стенах. Отвращающие знаки причудливо смешивались здесь с нравоучительными изречениями и загадочными то ли призывами к духам предков, то ли укрепляющими дух заклинаниями.

– Ах, как грустно! – воскликнул он, останавливаясь перед одной из надписей.

“Этот кошмар сотни раз. Повторяется. Пытки судьбы всё не прекращаются. Жертва стихов вовсе не просыпается. Сбылась мечта и теперь. Разрушается. Разрывается”, – было написано там.

– Зловеще, – оценил я.

– Творчество пациентов, – сказал медбрат несколько смущенно.

А потом он запустил нас в одну из комнат. И Ясси ахнул, прижимая руки к груди – и от сладкого запаха гниения, перемешанного с запахом зрелой грибницы, и от вида разъеденной плоти, и от пустых лиц отверженных грибоедов. Медбрат выбрал самых тяжелых для своей экскурсии.

В общем-то, сами грибы не так уж и опасны для здорового человека – повреждения от их яда проходят быстро, примерно за ночь. Но главная опасность не от отравления тела, а от отравления сознания. С грибами мир становится таким ярким и привлекательным, и человека со слабым духом они делают еще слабее. А потом, когда дух грибоеда ослабевает окончательно, а тело становится неспособным регенерировать, грибы начинают прорастать в нем. На этой стадии они уже особо не употребляют – яда своей грибницы достаточно для иллюзий.

– И теперь их мир состоит из боли и накатывающих галлюцинаций, почти всегда кошмарных, – рассказывал нам медбрат. – Говорят, кстати, что в живых человеческих телах растет самая ядреная грибница. И что многие грибные кланы держат этих бедняг в своих подвалах для того, чтобы производить редкие настойки.

– Ужас-ужас-ужас, – шептал Ясси, дрожа, по его щекам текли слезы, – как можно так с людьми…

Медбрат присел на корточки перед одним из пациентов.

– Смотри на его ногу, малыш. Она совсем сгнила, и плоть уже не восстанавливается. Доктор сказал сегодня, что надо отрезать, чтобы остановить заражение – он провел пальцем по изъязвленному бедру пациента, на котором была начерчена красная линия. Ниже шло обнажающееся мясо, а вместо голени была просто потемневшая кость.

“Не надо ногу, не надо, она же не вырастет, я знаю. Думаете, она вырастет?” – зашептал пациент, глядя в пол. Но не стал сопротивляться, когда медбрат потянул его за собой.

– Он пришел к нам сегодня сам, – рассказывал медбрат по дороге в процедурную. – Нога у него была замотана полиэтиленовыми пакетами. Когда мы их сняли, то его плоть отвалилась вместе с пакетами. Доктор сказал, что заражение не зашло бы так далеко, если бы он сам не сделал такой парник для грибов.

– Но зачем же ты так сделал? – спросил Ясси с болью в голосе.

– Чтоб не отваливалось, – отозвался пациент.

В процедурной нас ждало зловеще поблескивающее медицинское кресло. И поднос с какими-то крюками и пилами. Занятно, как на картинке о древних пыточных.

– Как же так, просто возьмете и отпилите, даже без обезболивающего? – прошептал Ясси.

– Обезболивающие на них не действуют, – объяснил медбрат. – Они ведь все на грибной основе. Да ты не волнуйся, малыш, он ничего особо не почувствует, там отмерло уже. Поможешь пилить?

Ясси судорожно сглотнул и кивнул.

И в этот момент в процедурную вошел хаосит. Он был одет в серую форму медбрата и вел за собой еще одного пациента. Хаос в нем едва тлел, и на вид он был старше моего деда, хотя этого просто не могло быть – самые первые из вернувшихся хаоситов пришли за семь лет до моего рождения.

– О, Аскхар, не знал, что ты сегодня тоже на дежурстве, – улыбнулся ему наш медбрат.

– Взял внеочередное, – сказал хаосит и посмотрел на меня.

Глаза у него были мертвые. Не знаю, жил ли в нем когда-либо стальной меч духа или сиял холодом источник, похожий на его любимого… но теперь там был лишь пепел.

Впервые в жизни я ощутил то, что испытывают, наверное, темные, глядя на своих отверженных. Мучительное осознание собственной оскверненной стихии. Мои глаза не хотели его видеть, а разум стремился забыть о его существовании. Но я буквально заставил себя смотреть на него, словно сквозь Пламя шагнул.

А в следующее мгновение меня вынесло из процедурной. Я принялся рассеянно изучать надписи на стенах, насвистывая в ожидании Ясси. Малейшие воспоминания о встрече с павшим хаоситом покинули меня.

В коридор вышел медбрат и посмотрел на меня с какой-то гадкой понимающей ухмылкой. Я надменно (подражая то ли Тэргону, то ли Никраму) вздернул бровь.

– Аскхар когда-то был одним из наших пациентов. А потом выздоровел и остался работать в приюте, – сказал он. – Редкая история излечения.

– Какой еще Аскхар? – раздраженно нахмурился я.

– Тот хаосит, от которого вы бежали с исказившимся лицом, – уже совсем нагло ухмыльнулся он.

А я вспомнил. Проклятие! Никогда не думал, что собственная стихия способна настолько возобладать над моим сознанием. Я достал из внутреннего кармана Памятку хаосита и раскрыл на странице отложенных дел. “Хаосит Аскхар из приюта”, написал я, чтобы натыкаться на это почаще и не забывать.

К нам вышел Ясси. Личико у него было серьезное и грустное.

– Как же так, – сказал он. – Почему их совсем не лечат. Просто отпилили и бросили.

– Они не хотят выздоравливать, малыш, – сказал медбрат. – Кто хочет, тот вернется к жизни.

– Может, кто-то хочет, но не в силах вернуться, а ему никто не поможет! – воскликнул Ясси, сверкая золотыми глазками. Наверное, он видел на месте этих отверженных себя.

– Вот ты и помоги, – сказал медбрат. – Муниципалитет дает нам деньги, но не присылает людей. Никто не хочет здесь работать.

– Я буду, буду у вас работать, если позволите, – сказал Ясси и посмотрел на меня.

– Если хочешь, милашка. Это очень благородно с твоей стороны, – отозвался я. Не то, чтобы меня радовало, что Ясси будет возиться с отданным смерти отребьем, но все же это лучше, чем тусоваться с грибными кланами. Да и занятие как для него – он же обожает обо всех заботиться.

– Сначала добровольцем, а после обучения на ставку, у нас обычно так! – обрадовался медбрат и даже радостно потер лапки, как паук. Наверное, у них действительно были серьезные проблемы с кадрами.

– Сразу на ставку! – отрезал я. – Где ваш начальник?

– Завтра с одиннадцати будет, – заулыбался медбрат и подмигнул Ясси: – Обязательно приходи, малыш.

По дороге домой Ясси трепался о своих планах помощи “несчастным, покинутым всеми людям” и о каких-то светлых травках, укрепляющих дух.

– Травки? – засмеялся я, отвлекаясь от мыслей о завтрашней дуэли. – Как бы похуже грибов не вышло!

Ясси гневно стукнул меня кулачком по спине и принялся объяснять про немереную пользу своих травок.

Домой мы вернулись совсем поздно, Лэйме уже спал. А может, просто прятался, после визита Тэргона он как-то захандрил и часто прятался у себя. Я добыл на кухне холодный мясной пирог и сладострастно вгрызся в него. В голове снова закружились мысли о дуэли, хаособорцах, свитке Хаоса и Тэргоне. Где учитель работает? Неужели в Имперской безопасности? Вряд ли бы он так скрывал работу, например, в полиции. Хотя кто пустит светлого в такую организацию…

На кухню пришел Ясси – чистенький и с влажными волосами. В руках у него была прозрачная гибкая линейка, спертая с моего чертежного стола. Хм.

– Ты сказал, что накажешь меня, Дейнар. Прямо по заднице, – прошептал он, испуганно тараща глазки. И протянул линейку: – Вот. Наказывай, я заслужил!

Я подавился пирогом.

========== 45. ==========

Ясси был в белых трусиках, белой же свободной футболке и банных тапочках. Он был такой милый и уютный на вид, и его хотелось вовсе не наказывать, а обнимать и тискать. На майке у него был нарисован зевающий черный котик.

– Прямо по сладкой розочке, милашка? – спросил я с нервной ухмылкой, вспомнив сцену из его порнокомикса.

Я думал, он испугается (и убежит) или засмеется над такой моей остроумной шуткой, но вместо этого Ясси положил линейку на стол и с решительным видом стянул трусики до бедер. А потом задрал майку, прижимая ее полы к груди, и повернулся ко мне спиной. Я сглотнул, увидев, что его круглые ягодицы покрылись мурашками. А еще он косился на меня влажным золотым глазом и весь дрожал. Я подошел к нему и заметил, что кончик его налившегося(!) члена тоже дрожит.

Неужели мой милашка такой же, как темные? Но ведь Тэргон говорил, что светлых эмпатов бить нельзя… Или нельзя только всерьез, а поиграть они тоже любят? Эти темные игры всегда казались мне скучными и глупыми. И ничуть не возбуждающими. Но Ясси обладал просто волшебной способностью все, что угодно, превращать в страсть и желание.

Я положил руку на его пах и погладил пальцами нежные яички. Ясси зажмурился и слегка поелозил. И я шлепнул его – не линейкой, а просто ладонью. “Ах!” – изогнулся Ясси, приоткрывая губки и толкаясь мне в кулак. Я возбудился и шлепнул его еще. Попка у него была упругая и шелковая, и из бело-золотистой она постепенно становилась светло-розовой. От моих шлепков Ясси постанывал, ахал, цеплялся за мое плечо и извивался, как будто от любви, и член его пульсировал в моей ладони. Маленький развратник!

– Безжалостный хаосит, пощади же меня, – проскулил он.

– Вот так будет с каждым хулиганом, пойманным на свалке! – сказал я и отпустил его.

А потом мой взгляд упал на линейку, и я подобрал ее и бездумно хлестнул своего милашку.

Тот вскрикнул, схватился за попу и метнулся куда-то в сторону. Наткнулся на кухонный диван в углу и разрыдался, утыкаясь личиком в кожаную подушку. Проклятье, о чем я думал! Я же знал, знал, что линейкой или ремнем больно – сколько раз получал по жопе сам за свои детские безобразия.

– Прости, милашка, прости, я не хотел, – я упал на колени с ним рядом и осторожно погладил по вздрагивающей спине.

На розовых ягодицах алела яркая полоса.

– Прости, – прошептал я, кляня себя за тупую выходку, и поцеловал его в эту полоску.

Ясси горестно всхлипнул, кажется, успокаиваясь. Я поцеловал его еще раз, а потом лизнул.

– Я сам виноват, Дейнар, – сказал он грустно и вильнул бедрами. – Еще и хотел, чтоб ты меня линейкой пошлепал, а сам и одного раза не стерпел…

– Я тебя люблю, милашка, – сказал я, размышляя – не намекает ли Ясси своими виляниями на вполне определенное продолжение? Или наоборот – жаждет разговоров и утешений?

Конечно же, Ясси намекал на продолжение, и мы продолжили прямо там, на кухонном диване. И при этом он болтал, что “порочка” совсем ему не понравилась, “и что она всем так нравится, Дейнар?”

– Мне никогда не нравилась, – сказал я, закидывая его ногу себе на плечо.

– Но рукой так возбуждающе было, – хихикнул Ясси.

– Да, милашка, рукой приятно, и попка у тебя теперь такая красивая, розовая в полоску.

– Злой, безжалостный хаосит, – тихо засмеялся Ясси.

Я подхватил его под горячую попку и отнес в спальню.

***

А на следующее утро милашка как ни в чем ни бывало распевал, болтал и готовил завтрак, только почему-то без штанов, в одной длинной майке (белой, с черными птичками). Я принес с улицы газету и, проходя мимо, погладил его под майкой. Ясси хихикнул, продолжая рассказывать Лэйме о своих планах.

– Ты должен быть готов к тому, что не сможешь пробудить в темных желание жить, Ясси, – тихо заметил Лэйме. – Скорее всего, они не восприимчивы к твоей магии.

“Такого не может быть!” – горячо возражал ему Ясси, а я, перестав к ним прислушиваться, принялся изучать газету. Про вчерашние события упоминали на пятой странице, в разделе криминальной хроники. “Успешная полицейская операция: ликвидировано гнездо гриботорговцев”. Ну отлично, никакого дерьма не вылилось, репутация ордена пока в безопасности.

На кухне вдруг установилась зловещая атмосфера, и я поднял глаза.

Ясси, рассеянно насвистывая, переворачивал блинчики на сковородке и почесывал при этом себя за бок – под майкой. И майка, естественно, у него задралась, обнажая золотисто-розовую попку с пересекающей ее бордово-синей полосой. Лэйме смотрел на нее, побелев и сжав губы.

– Ясси, ты почему себя не вылечил?! – воскликнул я пораженно. – И надень трусы!

– Вы!.. – Лэйме вскочил и уставился на меня, гневно раздувая ноздри. – Вы посмели его пороть, а теперь обвиняете в том, что он не вылечил себя!..

Ясси обернулся и похлопал ресничками:

– Ой, Дейнар, прости, я забыл вылечиться, – глазки его счастливо сияли. – А трусы задницу натирают, она такая чувствительная сейчас, вот я их и не надел!

И тогда я впервые вдруг подумал – неужели милашка выкидывал все эти штуки намеренно? Ну, например, когда он позорил меня, показывая Тэргону свой порнокомикс. Или когда говорил – мол, “Лэйме такой образованный, ему не с руки по дому возиться, да и посуда целее будет”. И еще куча разных мелочей… Ну конечно же! Он был точь-в-точь темный с их мелкими похабными шуточками и укусами. Только темные, сделав свою маленькую гадость, радостно таращились и сочились Тьмой, а взгляд моего милашки светился после аналогичных деяний любовью и счастьем.

Некоторое время я потрясенно переваривал свое открытие, а потом отвлекся на Лэйме.

– Я думал о вас лучше, Дейнар, – сказал тот и отвернулся, уставившись в окно. Уголки его губ горько опустились. – Избить мага Жизни – все равно, что избить младенца.

Ну, вот, сейчас Лэйме обидится и снова будет сидеть у себя в комнате. А ведь на выходных мы собирались заняться опытами с псевдожизнью! И еще я хотел обсудить с ним труды исследователей псевдожизни – я же видел, что Лэйме их тоже читал, а поговорить за эту безумную неделю мы так и не успели.

– Вот видишь, милашка, ты расстроил своими глупыми выходками Лэйме, а ведь он едва после визита учителя оправился! – сказал я. – Изводишь человека, а еще хочешь помогать отверженным.

Конечно же, Ясси тут же раскаялся и захлопотал вокруг Лэйме, уверяя его, что “все это просто мы так играли, ты не подумай, Лэйме, ну глупости же, один раз по заднице линейкой хлестнули, и даже не по дырке”. Я, ухмыляясь, принялся изучать газету дальше. Уж с чем-чем, а с шуточками темных мне не привыкать разбираться, тут милашке меня не обхитрить… пока. Все же как быстро он становится похожим на них!

Однажды настанет то утро, когда я проснусь рядом с темным милашкой. Что бы это ни значило.

========== 46. ==========

Темные зашумели и заволновались перед обедом – как раз ко времени выпуска дневных газет, как я понял позже. Тогда же я, привычно не замечая шепотков и взглядов, шел в столовку, обсуждая с приятелями недавнюю лекцию (точнее, лектора) по сравнительному языкознанию. Как тебя занесло на такой бред, неужели враги заставили?! – поразитесь, конечно, вы. А вот и нет!

Признаться, меня давно интересовал вопрос – почему все встреченные мной светлые, независимо от образования и возраста, безупречно говорили на одном с нами языке. И в то же время наречие южан несло в себе некие “архаические конструкции”! Как можно вообще представить, что светлые, с которыми мы не общаемся, говорят так же, как мы? Я даже спрашивал об этом Лэйме, но попал в неудачный момент: тот, терзаясь после Тэргонова визита, пробурчал что-то типа “вашего языка не существует” и спрятался у себя в комнате. Что за человек! Мне захотелось отвесить ему тогда подзатыльник, но я, как всегда, сдержался.

Так что я пошел задавать свои вопросы преподавателю языкознания, а мои приятели с инженерного увязались за мной. На лекции мы, естественно, поняли только отдельные слова, так как приперлись не на какую-нибудь вводную, а для третьекурсников (и, кстати, обнаружили там Эйлаха).

– Да, я говорил со светлыми, – сказал преподаватель после лекции. – И выяснил, что их собственного языка не существует! Тот набор малоосмысленных звуков, которые они издают, просто подстраивается под нашу высокоорганизованную лингво-семантическую матрицу.

У меня от такого заявления аж челюсть отвисла. Я отступил от него на шаг и придирчиво оглядел, пытаясь понять: то ли надо мной глумятся, то ли этот тип – сумасшедший. Преподаватель вдохновенно сверкал глазами, не глядя на меня, из чего можно было сделать вывод, что если он и играл, то не для меня. Стоящий неподалеку Эйлах заржал.

– И почему же под эту высокоорганизованную матрицу не организуются диалекты Империи? – спросил я.

– Потому что эти диалекты существуют внутри матрицы в качестве ее отдельных сегментов! То есть, юноша, они и так уже организованы ею.

– Ээ… ясно, – сказал я и ретировался, опасаясь, что безумие двинутого гуманитария может оказаться заразным. Нет, ну надо же “малоосмысленные звуки”! Даже мне, человеку крайне далекому от всей этой социологии-филологии, было очевидно, что люди, сумевшие построить сложную цивилизацию, не могут общаться “малоосмысленными звуками”.

По дороге в столовку Эйлах нам втирал, что этот псих – “хороший преподаватель, невзирая на отдельные заскоки”.

– Ничего себе заскоки! – ржал я. – Это уже не заскоки, а серьезная инвалидность умственного труда! Его надо заслать диверсантом к светлым, для подрыва психического здоровья студентов.

– Светлые не берут пленных, – сказал Эйлах и распрощался.

А в столовке шепотки и взгляды вокруг меня усилились. Впрочем, я и тогда не обратил внимания – все же, после милашек из простонародья, самый сильный ажиотаж образованных выглядел не более, чем легкий интерес.

К моему столику присел сокурсник из тех, с кем я особо не общался. Присел и замялся, явно не решаясь что-то сказать. Мои темные зашевелили бровями и тихо захихикали между собой.

– Говори, – разрешил я, приступая к десерту (красный кисель с плавающей в нем запеканкой).

– А это правда, что возродившийся орден Хаоса приносит кровавые жертвы, выкидывая их потом на свалку? Ты тоже режешь людей на алтаре, Дейнар? – выпалил сокурсник и втянул голову в плечи, любопытно тараща глаза.

Проклятье, вот и бомбанула вчерашняя заварушка.

– Нет, – сказал я. – Я никогда ничего и никого не выкидываю на свалку, только испепеляю. Ну, в крайнем случае, поджариваю живьем и съедаю. Тоже живьем. Такие принципы. Принципы чистоты.

Мои приятели нерешительно засмеялись. Любопытный сокурсник побледнел и забегал глазками.

– Ты… ты же шутишь, да? – прошептал он. – Если да, то как-то несмешно. Вот, – он протянул мне сложенный трубочкой выпуск “Ежедневного Почтальона Тьмы”.

– Ну извини, – буркнул я, – такое у меня чувство юмора, не всем смешно.

Я развернул газету и на первой странице обнаружил заголовок: “Страх и ужас возвращаются в столицу: жертва кровавых ритуалов Хаоса обнаружена на свалке”. На фотографии к статье был изображен совсем юный темный, раскинувшийся среди мусора. Он был почему-то голый и со следами побоев и ожогов по всему телу. Глаза у него были вырезаны. И, разумеется, этот бедняга был совсем не похож на ту обугленную и скрюченную жертву Никрама, которую я помнил во всех подробностях. Мой взгляд наткнулся на фразу: “Полиция оставила наш вопрос о жертвах Хаоса без комментария, но и не опровергла информацию”.

Я притронулся к фотографии пальцем, и она ожила, наливаясь цветом и кровью, по свалке полетели какие-то бумажки, а камера закружилась над телом, запечатлевая все подробности.

– Какой ужас, – выдохнула моя синеволосая приятельница рядом.

– Это не следы Хаоса, – сказал я. – Это обычный огонь, Хаос оставляет после себя плоть, изъеденную как будто кислотой.

– Значит, это все ложь, и хаоситы никого не убивали? – спросила меня вторая приятельница с надеждой.

– Этот человек умер точно не от Хаоса, – сказал я. – Но те, кто его замучили и посмели свалить вину на нас, имеют все шансы сдохнуть именно от Хаоса, – я встал и спросил, ни к кому не обращаясь конкретно: – Где высокородный Никрам и Эйлах?

Темные загомонили, докладывая, где хаоситы были недавно замечены. Ну, кто бы сомневался, что любой шаг моих побратимов был отмечен. Наверняка, все были в курсе нашей вчерашней поездки на свалку. Я отправился в библиотеку, а темные побежали за мной, теряя от любопытства свое напускное достоинство.

Хаоситы нашлись около одного из спортивных уголков на балконе библиотеки: Никрам занимался на турниках, а Эйлах что-то сосредоточенно писал за столом, обложившись кучей томов. За соседними столами скопилось множество якобы усиленно занимающихся темных. Я бросил газету перед Эйлахом:

– Видели новость?

Эйлах поднял на меня затуманенный взгляд, а потом нехотя развернул газету. Никрам спрыгнул с турника.

– Вот Бездна! – Эйлах вскочил и подошел к краю балкона.

– Но это же не тот… – начал было Никрам и тут же осекся, подозрительно оглядываясь на окружающих нас темных.

– По крайней мере, теперь стали понятны мотивы заманивших нас вчера, – сказал Эйлах.

– И каковы же сии мотивы, кроме желания облить нас безосновательным дерьмом!? – вспыхнул Никрам.

– Репутация – это очень важно, – прошептал Эйлах, сжимая виски. – Сейчас мне хочется кинуться на немедленные поиски врагов. И мстить. Но, кажется, это тоже может быть ловушкой. Поговорим в отдельном кабинете?

Я покачал головой:

– Поговорим после дуэли, у меня сейчас важные лекции.

Эйлах кивнул:

– Хорошо. Заодно будет время остыть.

По дороге в аудиторию я заметил того давешнего придурка, что напал на меня когда-то, и хотел было его окликнуть, но он, едва меня увидев, дал стрекача. Подозрительный тип! Надо будет его отловить и побить.

***

Университетский дуэльный зал обладал мощными щитами и сложной системой безопасности – сразу видно, не на слабаков рассчитано. А еще там были места для зрителей, забитые сейчас под завязку. Да уж, если я сейчас проиграю, то это случится на виду множества благодарных зрителей. Неприятно. Впрочем, проиграть высокородному – небольшой позор, единственное, что Никрам наверняка же зазнается еще больше. Я потер запястье, разглядывая своего противника. Тот выглядел как обычно – самоуверенно и слегка скучающе. Может, хорошо скрывал волнение, а может, действительно меня ни во что не ставил и был уверен в быстрой победе.

Моего потенциала Силы хватало на семь полноценных проклятий Сути Хаоса – самых сильных из моего арсенала. Правда, управлять ими как следует я так и не научился. Впрочем, достаточно того, что они летели, куда надо. Интересно, что припасено у Никрама?

Мы встали в позиции друг напротив друга и подняли щиты, готовясь напасть по первому знаку секундантов. Никрам неправильно держал руки – темная школа – я успел отметить это, творя заклятие, так же как и “финтифлюшки” в его жестах. Но обдумать не успел, так как, честно говоря, слегка зассал. И оттого выпустил две Сути Хаоса очередью. Те взорвались знакомым грибовидным облаком. Я метнулся от сети видоизмененных пульсаров Никрама и вслепую добавил своих лезвий. Весь дуэльный зал заволокло дымом, и оттуда на меня понеслись какие-то чудовищно разбалансированные и мощные проклятия, похожие на дисковидную воронку. Одно из них меня достало, порвав щиты и разодрав бок до крови. Я долбанул в ответ еще двумя Сутями Хаоса туда, откуда была предположительно послана воронка.

Пространство вокруг меня странно расслоилось и словно замерзло, так что каждое движение давалось с неимоверным трудом. Мне казалось, что вокруг меня сочится льдом Бездна. Никрам почему-то бездействовал, упуская отличный шанс. Может, это расслоение было спровоцировано не его проклятием, а, например, слишком большой концентрацией Хаоса в замкнутом силовыми полями помещении?

Я сотворил несколько Призраков Бездны и направил их на разведку, но они сдохли, ничего не обнаружив.

А потом Никрам, весь в крови, вышел из какой-то пространственной щели прямо передо мной и метнул в меня еще одну дисковидную воронку. Мои щиты окончательно лопнули, и я долбанул его навскидку двумя Сутями Хаоса. И попытался наскрести Силу на последний щит. Проклятая воронка, казалось, живьем содрала с меня кожу. Дышать было больно. Если Никрам не угомонится, то скоро придется сдаваться…

Внезапно сверху начали падать сети Тьмы, а периметр завибрировал. Что это – враги или система безопасности? Я сгреб несколько нитей и наполнил их Хаосом, готовясь взорвать.

– Все, Дейнар, бой закончен, вы победили! – ко мне, с трудом продираясь сквозь расслоения Бездны и завитки Тьмы, вышел мой секундант.

– Победил? – растерялся я.

Секундант нервно оглянулся:

– Мне кажется, что мы находимся внутри замершего перед взрывом реактора, Дейнар. Пойдемте отсюда.

Конечно же, он преувеличивал в свойственной темным манере – защита древнего зала, помнящего еще орденские времена, была рассчитана на что-то гораздо более мощное, чем сражение пары студентов. Но находиться здесь и правда было крайне неприятно.

Зрители встретили меня сдержанными хлопками.

– А где Никрам? – спросил я.

– В реанимации, – хмыкнул секундант. – Упрямец не смог сдаться вовремя. Вы не заметили, что под ваш последний удар он вышел почти без щитов, всю Силу вложил в нападение? А ведь было очевидно, что это безнадежно, ваша скорость в нападении при прочих равных условиях дает вам неоспоримое преимущество. Мне кажется, дело в постановке руки и жестах, помните, на вашем втором ударе…

Я перестал к нему прислушиваться. Судя по всему, мой секундант был из тех любителей драк, что способны обсуждать каждое движение часами. Я достал из кармана батончик и сел прямо на ступени, вгрызаясь в него. Подходящие с поздравлениями темные угощали меня конфетами и батончиками с соком. Кто-то предложил перевязать мне раны, и я согласился.

В дуэльном зале все падала и падала Тьма, силясь залатать нанесенные Хаосом прорехи.

Почему-то я не чувствовал радости от победы. Как Никрам перенесет унижение, потерпев поражение от низкородного? Сейчас я даже не знал, что было хуже с точки зрения отношений с ним – выиграть или проиграть. Впрочем, если и то и другое плохо, то лучше, конечно, выиграть.

Силы постепенно восстанавливались, и, сожрав килограмм конфет, я почувствовал наконец-то радость и удовлетворение. Подумать только – я надрал задницу высокородному!

Да я крут! Еще немного (лет пять… ну ладно, десять) и стану круче Тэргона!

Надо немедленно поехать домой и похвастаться милашке. Пусть он обо мне заботится. И восхищается.

========== 47. Доброволец ==========

Ясси поставил велосипед около парковочного камня и пристегнул его к кольцу в форме паука. Кажется, он уже начал привыкать к постоянному присутствию этих тварей в своей жизни… Не такие уж они и мерзкие, а те, которые с разноцветной пушистой шерстью – даже милые. Но котики все равно в сто раз милее. В кармане Ясси чирикнула птичка – пришло новое сообщение.