Текст книги "Спасибо моей новенькой фритюрнице за чудесный ужин (СИ)"

Автор книги: Le Baiser Du Dragon и ankh976

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 48 страниц)

– Сколько бы нас ни было, Даэргон? – спросил солидный пламенный, выходя вперед. – Не много ли ты на себя берешь, идя один против всех.

– Ты не весь орден, Орэс, – Тэргон невозмутимо развернулся к ним спиной и прошел в центр зала, – бывший магистр тоже полагал себя законом и орденом, но он мертв, а орден и закон – живы.

– За что ты убил его, Даэргон? – спросил молодой пламенный, горячо сверкая глазами. – Почему, вернувшись из ниоткуда, ты первым делом пошел не к друзьям и родичам, а сюда на дуэль? Какова была ее причина?

Мы с Никрамом переглянулись. Мне одному все эти могущественные маги показались группой подростков, горячо обсуждающих подробности драки, наплевав на все остальное? Темные бы сразу вцепились в загадочные обстоятельства нашего появления, а этим было словно все равно. Или, может быть, наоборот – у них было некое очевидное для всех (кроме нас с Никрамом) объяснение?

– Я отомстил за друзей, – сказал Тэргон, – за братьев, которые уже не с нами. За Кирэна, за Эарсана, за Тогора, за всех, чьи имена нас заставили забыть. Бывший магистр виновен в их судьбе, и он не единственный.

Пламенные угрюмо притихли. Тэргон снял кольцо магистра и, не глядя, отдал его мне.

– Ну же, – сказал он, раскидывая руки в сторону, – пятеро на одного.

По рядам пламенных пронесся восхищенный полувздох-полувозглас. “Пятеро! Сурово берет магистр”, – сказал кто-то.

– Прости мои сомнения, брат, – сказал солидный Орэс и отошел в сторону.

Впрочем, он оказался единственным передумавшим, и против Тэргона вышло четыре пламенных.

И я не сказал бы, что эта дуэль давалась Тэргону легко: он не поддавался картинно, как наедине с бывшим магистром, и не разговаривал. Коллективная мощь четверых старших чинов была больше, а его преимущество – возможность уходить в расслоения пространства – они успешно компенсировали слаженной групповой работой. А еще я чувствовал (наверное, остатки единения), что Тэргон выдыхается с каждой минутой боя. Неудивительно, он тащил нас сквозь Темный и Светлый мир верхом на Источнике, он принял бой сразу после выхода, а теперь его Силы кончались. Я до крови закусил губу, когда его ранили в плечо. И сжимал кулаки, когда ему достали бок, и когда задели ногу. Почему мы не можем помочь? Разве справедливо – четверо на одного? И эти люди только что так дотошно выясняли честность дуэли! Вот бы натравить на них дракона.

Тэргон стоял в вихре расслаивающихся лезвий и провалов в пространстве, откуда уже выглядывала Бездна (он явно терял контроль над ее проявлениями), на которую было плевать всем пламенным. А может, они ее не видели, как не видели нависших теней и щупалец, которые так удобно было использовать для расслоения пространства. Я заметил синий призрачный хвост в одном разрыве и услышал знакомый голодный вой Источника. Я встретился глазами с Никрамом, и одна мысль пришла нам одновременно, и мы позвали его. И Источник полупроявился, сминая щупальца и расслоения, и пламенные снова не заметили это, словно… нет, они не ослепли. Я вдруг увидел, что многие были просто частью нависающей Бездны, но не они использовали ее, как Тэргон, а она поедала их. И среди противников Тэргона таких было двое, и это было еще одним его преимуществом – он с легкостью дестабилизировал этих двоих. Но их товарищи каждый раз восстанавливали равновесие своим единением. Однако именно единение, бывшее столь выигрышной тактикой до проявления нашего Источника, и стало причиной их поражения. Тэргон, явно в последнем напряжении, взнуздал свою Силу и швырнул ее к месту возмущения, мы с Никрамом замерли, держась за руки, как дети – тоже пытались сладить с рвущимся сквозь нас Источником. Кольцо магистра прожигало мою руку насквозь – в нем таилась огромная, накопленная тысячелетиями энергия ордена Пламени, и воля могущественного амулета стремилась ее применить. В зале завертелась локальная магнитно-стихийная буря. Упали, сгорая заживо, сросшиеся с Бездной противники Тэргона, скорчились, обгорая в муках, двое остальных – по ним ударил откат единения, вспыхнули багрово-красными факелами еще несколько человек – тоже из наиболее сросшихся. И бешеный азарт на лицах остальных пламенных сменился шоком и благоговением.

– Магистр, – сказал кто-то. – Великий магистр, – отозвались другие, прижимая кулаки к сердцам.

Тэргон кинул на нас с Никрамом взгляд, и мы подошли и встали за его спиной, я протянул ему проклятое кольцо, успевшее изжечь мою руку почти до костей. Он снова надел его, и по его фигуре прошла судорога, заметная, надеюсь, только нам, благодаря остаточному единению: любой сильный амулет жаждет поработить своего носителя, и нет ничего опаснее, чем прикасаться к нему в минуту слабости.

Пламенные подходили к Тэргону, некоторые говорили “магистр”, некоторые просто молча прижимали кулаки к груди и склоняли головы. Они даже раненых подтащили, и те тоже безмолвно поклялись в верности. Слава богам, их было немного, и подходили они группами, а потом быстро сваливали, так что церемония завершилась буквально за десять минут. Темные развели бы торжество на несколько часов.

Впрочем, свалили не все, три человека, в том числе и отказавшийся от дуэли Орэс, остались. Тэргон, не глядя на них, куда-то поперся, и мы хвостом потащились за ним. Пламенные увязались с нами. Вот ведь настырные, не дают людям спокойно отдохнуть! Что они вообще хотят, еще дуэли? Предложи они такое, на месте Тэргона я бы подпалил им задницы кольцом.

Впрочем, скоро эти типы от нас отвязались, а Тэргон свернул в какую-то дверь, за которой обнаружилась мраморная комната с фигурными фонтанчиками, похожая на уборную. Ну, то есть, на это как бы намекала отдельная ниша, которая вполне могла скрывать унитаз, небольшой водопад с бассейном мог играть роль душа, а остальные фонтанчики – рукомойников. Но меня сбивало с толку отсутствие больших пушистых полотенец, фигурок волшебных уточек и плавающих паучков в бассейне, а также изображений и моделей корабликов, должных сопровождать каждую уборную. Может быть, это была, например, комната для светлых медитаций, а оттого даже рыбку здесь было нарисовать зазорно?

Тэргон поставил защитный щит на комнату и принялся с проклятиями стаскивать кольцо с пальца. То явно упиралось. Я, вдруг почувствовав разом всю накопившуюся усталость, сполз по стеночке на пол. Никрам сел рядом со мной. Тэргон победил, наконец, кольцо и сунул голову в фонтан. Руки у него дрожали, а глаза ввалились – он тоже отпустил себя с нами.

– Спасибо, – сказал он, – без вашей помощи я бы не справился. Не знал, что ваш контроль над Источником настолько высок.

– Мы тоже не знали, учитель, – сказал я.

Никрам встал:

– Пятеро на одного? Зачем это было, учитель? Если бы ты принимал бой с ними по двое или даже трое – сколь больше была бы возможность победы.

– Победить двоих – внушает уважение, троих – восхищение, а большее количество почти равных соперников – это зримое благословение богов и милость судьбы, – сказал Тэргон. – У меня не было времени на два обычных боя, Никрам, еще немного – и я бы их потерял, они бы отвлеклись от драк и выяснения статуса и начали думать. И сомневаться. И я бы не стал магистром – вернувшись из Тьмы, с сомнительной принадлежностью давно сгинувшему роду. Они бы опомнились.

– Не думал, что благородные пламенные таковы же, как и… – я запнулся, подыскивая слова из услужливо вертевшихся на моем языке эпитетов типа “чернь”. Вот Бездна, во всем виновато проклятое высокое наречие светлых! В голове вспухли вдруг разнообразные варианты речи – я знал, как говорит чернь, как общаются образованные, как изъясняются аристократы. А еще я внезапно осознал, что все пламенные друг другу фамильярно тыкают, причем мы с Тэргоном общаемся так же! Но это был именно фамильярный вариант высокого наречия, на котором можно было сказать: “Бездна сожрет твою душу, проклятая отрыжка Тьмы”, но нельзя: “двигай тазом, придурок, а то как надаю по заднице”.

– Натура людей не меняется от воспитания и уровня Силы, – сказал Тэргон.

Я тоже подошел к фонтанчику умыться, а потом принялся чистить и чинить подпаленную одежду.

– Дейнар, – смущенно позвал меня Никрам, – ты не мог бы помочь мне с… этими дырками?

Он тоже очистился, но ни одну из своих подпалин не залатал. Я сплел заклятия и для него, с ухмылкой поинтересовавшись:

– Двойка по домоводству, брат?

– У меня было домашнее обучение и никакого домоводства нам не преподавали, – хмуро отозвался Никрам, а я вспомнил, что свою испорченную форму в походе Никрам просто выкидывал. Повезло ему, что рейнджерская форма – такая штука, которую еще надо постараться испортить.

– У нас тоже не было домоводства, – сказал Тэргон, и я кое-как поправил и его безнадежную одежду. Хаос, вообще-то, не особо предназначен для таких вещей, и по домоводству у меня всегда была твердая тройка – выезжал на заклятиях разнообразной очистки.

Окончательно приличный вид нам придали посверкивающие Пламенем иллюзии Тэргона.

– Раз ты теперь магистр, учитель, то можно просто приказать доставить сюда Эйлаха? – спросил Никрам.

– Невидимый Храм, куда попал Эйлах, – это организация эмпатов, и заправляют там маги разума, – сказал Тэргон. – И с орденом они всегда находились в состоянии конфронтации. Если в нынешних обстоятельствах я дам им понять, что хочу этого пленника, то они, конечно, его вернут. Но в таком состоянии, когда милосерднее будет убить сразу. Надо выяснить его точное местоположение, не привлекая внимания, а потом произвести захват. Так для Эйлаха еще остается надежда.

– Надежда на что? – напряженно подался вперед Никрам. – Ты еще перед дуэлью говорил… Вы с Дейнаром знаете нечто ужасающее?

– Ты должен быть готов, Никрам, что, даже освободив Эйлаха, мы можем никогда не увидеть его прежним, – сказал Тэргон и рассказал Никраму то, о чем я примерно догадывался уже сам.

– Нет, – прошептал Никрам, – почему именно он…

Хрустально звенели фонтанчики и искусственный свет отражался от множества полированных поверхностей. История, рассказанная Тэргоном о своем друге, подтвердила самые худшие мои предположения. И, как и Никрам, я не мог представить, что Эйлаха – самого воспитанного, образованного и чистого из нас – могут превратить в послушного идиота. Это было настолько противоестественно, что было непонятно – как земля носит таких людей, а боги не карают сразу…

– Боги покарают их всех, – сказал я, – нашими руками или Бездной, пришедшей за нами.

– Да будет так, – сказал Тэргон. – Сейчас мы пойдем к ждущим меня братьям. Эти трое – мои бывшие товарищи по заговору, и надеюсь, товарищами они и остались. А завтра, восстановив Силы, мы будем искать Эйлаха и следы присутствия темного дракона. Эти Источники – парные, и проявляться должны рядом, несмотря на то, что мы не нашли следов второго.

– Я вот что думаю, учитель, – сказал я, вытирая глаза (туда натекла вода от умывания), – Тиона пошла спасать Инссара так же, как мы – Эйлаха. Но она была одна, и Источник задержал ее надолго. Пройдет пара недель, мы как раз найдем Эйлаха, и он выздоровеет, а Тиона с Инссаром вывалятся в тот зал прямо нам в руки! И мы поймаем темного дракона за хвост, и уйдем в Темный мир, и выйдем из него домой.

– Отличный план, – сказал Тэргон, а Никрам бледно улыбнулся.

Комментарий к 102.

Черно-белый Дейнар, найденный ВсЕяДнОе Жи, в редакции Ла Гебо:

http://38.media.tumblr.com/3da8cb57e6dccc91d92d4048a9099493/tumblr_nh6v5oT4W61t1l77no1_1280.jpg

========== 103. ==========

Товарищи Тэргона ждали нас в небольшом зале для совещаний, похожем по обстановке на башню основателей в нашем Храме: такие же панорамные незастекленные окна, голый каменный стол и резные каменные троны-кресла, суровая, так сказать, простота. Впрочем, это был стиль всей резиденции ордена Пламени. Никаких драпировок, шелковых обоев, мягкой мебели или хотя бы гобеленов на стенах я не заметил. Только резной камень, чеканка и литые орнаменты. Темного это местечко через пару часов пребывания довело бы сначала до истерики, а потом до депрессии. И, вспоминая Яссины понятия об уюте, я бы предположил, что светлому эмпату здесь находиться было бы тоже не особо приятно.

Пламенные возбужденно переговаривались, когда мы зашли, и, кроме тех трех типов, недавно увязавшихся за нами, я обнаружил там того молодого пламенного, что спрашивал Тэргона, почему он не заглянул к родичам по приезде. А также пятерых очень наглых на вид юнцов, судя по всему, таких же типа адъютантов, как и мы с Никрамом. И откуда только нарисовались, на дуэли ведь присутствовали только старшие. Я машинально выдвинул челюсть, меряясь с ними взглядом, а Никрам надменно вздернул подбородок.

– Магистр, – сказал отказавшийся от дуэли пламенный (Орэс, кажется) и хлопнул своего адъютанта по плечу: – Свободны.

Юнцы послушно свалили, а мы с Никрамом остались торчать у дверей (нам-то ничего такого не говорили), отчего в теплой компании произошла явная заминка. А потом они сделали вид, что все в порядке, и нас как бы нет.

– Рад видеть вас снова, дорогие друзья, – сказал Тэргон, обмениваясь с ними рукопожатиями. – Не ожидал, брат.

Последние слова были обращены к молодому пламенному, и тот вспыхнул:

– Все еще считаешь меня недостойным своей компании, Даэргон? Мне уйти?

– Я никогда не считал тебя недостойным, – улыбнулся ему Тэргон, – лишь берег младшего родича. Несмотря на произошедшее сегодня, компания моя до сих пор опасна. Но не мне ныне указывать тебе, брат. И да, я нуждаюсь в твоей преданности, Таэгред эль Эраиссэ, более, чем когда-либо.

Пламенный просиял. Надо же, Таэгред! Да, теперь я ясно видел их с Тэргоном кровное сходство.

– Это было невероятно, Даэргон, – пылко воскликнул ярко-рыжий пламенный, – твоя дуэль, никогда не видел подобной мощи! Еще вчера казалось, что стремления наши безнадежны, а сегодня приходишь ты, и все меняется, и ты уже магистр, и все будет, как мы мечтали!

– Мы мечтали, а Даэргон – магистр, – сказал Орэс негромко, и рыжий обернулся к нему с негодованием.

– Зависть – плохое чувство, Орэс, – усмехнулся Тэргон, подкидывая на ладони кольцо магистра, – да и завидовать поистине нечему.

Удивительное дело, но каменная морда этого Орэса покрылась смущенным румянцем. Тэргон подошел к арке окна. И я вдруг увидел, что там внизу, в дымке сиреневых сумерек, раскинулся прекраснейший город – его тонкие шпили и спиральные башни золотились в лучах заходящего солнца, его улицы утопали в зелени и цветах (и это зимой), а в его небе летали удивительные крылатые механизмы. Летали! О боги, сколько раз я изучал описания светлых летательных аппаратов, как завидовал я им, покорившим воздух, как мечтал увидеть воочию… А пламенные чуть не отвлекли меня своей грызней от воплощенной мечты.

– Так, как мы мечтали – уже не будет никогда, – сказал Тэргон и сжал кольцо, отчего его кулак стал испускать зловещее сине-багровое сияние. – Ведь больше нет мира, в котором жила наша мечта.

– Что это значит, Даэргон, ты отказываешься?.. – спросил рыжий неверяще.

– Что ж, такова цена власти, – сказал Орэс, уголки его губ горько опустились. Таэгред переводил растерянный взгляд с него на Тэргона.

Тэргон хранил молчание, он стоял спиной к окну, и его силуэт казался черным на светлом фоне, лишь горело в его руке кольцо, и пылали из-под полуопущенных век глаза. Когда мы с моим милашкой ходили в кино, то в такие моменты тот прижимался ко мне и шептал: “Ах, какая зловещая пауза, Дейнар, какая дивно Очень Зловещая Пауза!”. От этого воспоминания у меня защемило в груди. Как там мой глупыш без меня?

– Ты тоже не видишь это, Орэс? – спросил Тэргон и поманил его: – Подойди, мой друг.

Орэс послушно приблизился, и Тэргон сжал его за плечо и снова повернулся к окну:

– Смотри, – он провел рукой, на которой сверкало кольцо. А я не заметил, когда он надел его. Очевидно, последствия нашего единения уже развеялись.

В небе сгустились темно-фиолетовые тучи, в которых крутились вихри и били беззвучные разряды молний, и среди них заполошно метались крылатые механизмы светлых. И во всем этом буйстве стихии стали особенно заметны щупальца и воронки нависающей Бездны.

– О боги, какая Сила… – сказал рыжий, – но что за гнусь копошится в небе?!

– Сие есть блевотина Тьмы, отвратная ее отрыжка, – с убеждением заявил до сих пор молчавший пламенный. Вот ведь уродец, лучше б и дальше молчал! Мы с Никрамом посмотрели на него с негодованием.

– Должно быть, ты давно не был на фронте, Ирион, раз увидел в этом Тьму, – ухмыльнулся Тэргон. – Это Бездна, она пала на наши земли, и сердце нашей Родины уже поражено ею, и я своими глазами видел, как пожирает она многих из наших братьев.

Орэс расширенными глазами следил за дымкой расслоения, ползущего совсем рядом с ним. Он потянулся, чтобы дотронуться до этого, и тут же с проклятием отдернул руку.

– Орден наш стоит на коленях, опутанный заклятиями и ложью, страна наша погибает, а вы говорите о власти и о наших детских мечтах о ее справедливом переделе, – сказал Тэргон. Лицо его застыло и побелело, словно от боли, одной рукой он сжимал другую, очевидно и тщетно пытаясь снять кольцо. – Перед лицом Бездны надо успеть спасти главное.

– То, что превыше всего, – сказал Таэгред эль Эраиссэ, не отрывая взгляда от неба за окном. Тучи рассеялись, но теперь, наверное, он видел Бездну сквозь прозрачное небо, как видел ее я, стоило только сосредоточиться.

– Орден и род, – сказал Орэс, остатки растерянности покинули его, и он снова обрел каменную твердость морды.

– Но что за заклятия, опутавшие орден, ты имел в виду, Даэргон? – вдруг нахмурился Таэгред эль Эраиссэ, и трое остальных пламенных перевели на него нечитаемые взгляды.

Тэргон подошел к нам с Никрамом (типа внезапно вспомнил) и принялся выпроваживать:

– Прикажите на кухне подать нам ужин, братья, и идите отдыхать. Ученики моих товарищей покажут вам все. Завтра предстоит тяжелый день.

Я мгновенно ощутил, что меня разрывают противоречивые стремления: с одной стороны, мне было интересно еще понаблюдать за тем, как Тэргон обрабатывает товарищей, явно готовя к военному перевороту. А с другой: при упоминании о кухне и ужине мой желудок, давно уже прилипший к позвоночнику, жалобно завыл.

– Ну, если ты так настаиваешь, учитель, мы уйдем… – оскорбленно начал я и не закончил.

Тэргон засмеялся одними глазами, а Никрам схватил меня за локоть и вытолкал из зала. “Где ты откопал таких наглых юнцов, Даэргон?” – сказал кто-то нам вслед. Дверь захлопнулась, и я обернулся к Никраму с негодованием. Но тот меня проигнорировал, вместо этого пристально разглядывая компанию тех самых адъютантов, к которым нам посоветовал обратиться любимый учитель. Пятеро из них возбужденно тусовались перед окном (незастекленным), а шестой сидел за столом (из резного камня, с инкрустациями) и сверлил этот стол застывшим взором – даже при нашем появлении головы не поднял.

– Приветствую, господа, – сказал Никрам надменно. – Не соизволите ли сообщить, кому следует передать приказ об ужине?

Пятеро адъютантов переглянулись и принялись зловеще к нам приближаться.

– Господа? – процедил один из них, самый наглый и рыжий на вид. – Вы только посмотрите, братья, эти господа ставят себя так высоко, что брезгуют даже на словах уравняться с нами.

Да уж, Никрам умел расположить к себе людей с первой фразы.

– Полагаете, что если прибились к новому магистру, так вам все можно? – с явной обидой воскликнул другой пламенный – русоволосый и зеленоглазый.

Вот Бездна, и что теперь делать – сразу в морду бить или все же попробовать выяснить, где кухня?..

– Кто вы вообще такие и откуда вылезли? – сказал третий, выдвигая челюсть. – Эль Ниорай? Никогда не слышал о таком роде.

– С высоты происхождения моего рода не видно разницы между тобой и императором, – сказал Никрам таким тоном, будто что-то цитировал. Все (в том числе и я) обомлели от его беспримерной наглости. А Никрам ухмыльнулся и добавил: – Ты сам-то чьих будешь?

– Ах ты, выродок! – рявкнул зеленоглазый и рванул на себе китель, кидаясь в драку.

Я зарядил ему в рожу (мне-то расстегиваться не надо было), и мы сцепились, от души дубася друг друга: вот и пригодились уроки пламенной борьбы. Что характерно, больше никто в драку не полез – ни Никрам, ни остальные юнцы. Может, правило какое?

Мой противник был хорош, очень хорош: уж он-то занимался этой борьбой не пару месяцев, а всю жизнь. А кроме того, он был бодр, сыт и полон сил… короче, меня бы уделали под орех, если бы в самый разгар нашей потасовки из зала совещаний не вышел Орэс и не поинтересовался, где ужин для магистра.

– Продолжим, когда я поем и высплюсь, – сказал я, когда Орэс свалил.

– Продолжим, – ухмыльнулся мой противник.

Я встал с пола и спросил:

– Так где все-таки местная кухня… братья?

– Пусть тебе Румил покажет, он все здесь знает! – рыжий ткнул кулаком тихо сидевшего за столом пламенного: – Давай, Румил, похлопай ресничками перед новыми хозяевами, может, снова удастся прибиться к свите магистра.

Румил встал (у него действительно были очень пушистые и длинные ресницы) и сказал:

– Когда твой учитель погибнет, не угодив новому магистру, эти слова вернутся к тебе, Заэрон.

– Действительно, – обронил Никрам с презрением.

– Недостойно… – согласился тот пламенный, с которым я подрался, а остальные посмотрели на рыжего Заэрона с осуждением.

Очевидно, этот Румил был учеником погибшего магистра, догадался я. Заэрон отчаянно покраснел и выплюнул:

– С чего это моему учителю погибать? Они с магистром друзья!

– Как будто ты забыл нрав брата Даэргона, некогда принадлежавшего роду Эраиссэ! – сказал Румил, и все оглянулись на нас.

– Учитель суров, но справедлив, – сообщил я (слава богам, Никрам молчал, наверное, размышлял о своем дипломатическом фиаско). – Так где же кухня?

И Румил отвел нас на кухню, а остальные пламенные потащились следом. Ощущеньице, скажу я вам, не из приятных: это тебе не толпа темных поклонников, тут было больше похоже на преследующую свору адских гончих. По дороге я попытался расспросить Румила об Эйлахе – не знает ли он, мол, куда его бывший учитель девал недавно пойманного им в резиденции темного? Но Румил лишь злобно прошипел: “Магистр мертв и теперь его можно обвинить во всем, даже в сговоре с темными тварями?”

Вот проклятье, и почему Тэргон вертит пламенными, как хочет, а у нас с Никрамом вечно на два метра мимо?

На кухне работали низкородные светлые эмпаты, которых наш приход напугал до полусмерти. Разумеется, вся прислуга была в курсе последних событий в резиденции, и они даже наготовили кучу еды, а теперь только и ждали приказа ее доставить.

Я отобрал у одного из слуг блюдо с маленькими птичками, и тут же сожрал две штучки.

– Это рябчики в ананасах, господин! – пискнул слуга, тараща глаза.

– Я так голоден, что сожру и тебя в ананасах! – засмеялся я. – Накройте нам тут.

– На кухне? – прищурился Никрам.

– Ну, а что! Надо же проверить, чем магистра кормят, а то вдруг ему не понравится? – заявил я, жадно оглядывая появляющиеся передо мной яства.

Никрам подумал и тоже присел за стол. Да уж, голод не папочка, перед ним даже снобизм южных лордов пасует. Не успел я заморить первого червячка, как к нам присоединились пламенные с коньяком: очевидно, раскаялись в своем поведении и решили наладить отношения. В результате мы напились и нажрались, как кадавры, а также в малейших подробностях обсудили обе дуэли Тэргона – единственную тему, которая волновала этих высокородных пламенных придурков (“Бывший магистр не снял кольца перед дуэлью! – Как недостойно! – Он не снял, но и не пользовался! – Да, конечно!”).

Румил проникся к нам внезапно дружескими чувствами и пообещал узнать все насчет “той темной твари, что проникла некогда в покои бывшего магистра”: я наврал, что в своем дальнем монастыре занимался коллекционированием тварей, и Никрам меня чуть не убил. Нервный какой. Тот пламенный, с которым я подрался, предложил мне комплект запасной формы, узнав, что мы прибыли в столицу без багажа и не успели обустроиться.

– Спасибо, брат, давай две! – воскликнул я с чувством (не так-то и приятно в рвани ходить, даже залатанной) и обнял его, а он предложил выпить на брудершафт – забавный светлый обычай, во время которого, как выяснилось опытным путем, надо было целоваться в губы.

Я так ошалел, когда он присосался ко мне, что даже не стал сопротивляться, что меня и выручило в щекотливой ситуации.

Короче, из кухни мы едва выползли, и в качестве напутствия нам прозвучало ласковое: “какие же вы все-таки деревенщины, ребята”. Я покосился на Никрама, но тот, замороченный обжорством, коньяком и общением с пламенными малолетками, на оскорбление не отреагировал.

Слуга отвел нас в гостевые покои, и там мы обнаружили новую засаду. Нет, конечно, я в какой-то мере уже ожидал незастекленных окон в спальне и ледяной воды в ванной (зима здесь была теплее, чем у нас, но это все же зима, Бездна подери этих пламенных), но деревянная кровать, накрытая двумя шелковыми покрывалами (одно типа матрац, другое типа одеяло)! Деревянная подушка! Натурально, деревянная подушка, я не шучу: в изголовье огромной кровати лежали гладкие, фигурно выточенные бруски. Все было очень дорого и богато отделано – драгоценные камни, инкрустации, золотое шитье, но как на таком спать? Ну, то есть, в походе мы и на камнях спали, но в спальне лично я ожидал перину, пуховые подушки и пушистые коврики… Судя по всему, жратва и выпивка было единственным, где пламенные изменяли суровому аскетизму.

На нас с Никрамом это все нагнало такую тоску, что мы решили ночевать на одной кровати (благо, размеры позволяли), как когда-то – в походе и на камнях.

Впрочем, приняв ледяной душ и переодевшись в подаренную форму, я воспрял духом и решил натырить из соседних спален одеял – все уютнее. Набег мой вполне удался: я добыл целый ворох шелковых покрывал. И все было бы отлично, если бы уже у дверей меня не поймал Тэргон.

– Куда ты это несешь, Дейнар? – спросил он.

– Для смягчения постели, учитель! – бодро отозвался я.

Он отобрал у меня одеяла и швырнул их на какую-то скульптуру в нише:

– Советую забыть о своей изнеженности, Дейнар. Она выглядит очень подозрительно, особенно для воспитанника дальнего монастыря.

– Ну… хорошо, – пробормотал я уныло.

Тэргон усмехнулся и кивнул на мою форму:

– Вижу, вы уже наладили контакт с младшими офицерами? Молодец, я не сомневался в тебе, Дейнар.

– А тебе удалось снять сие злонравное кольцо? – ответил я, глядя на его обожженный кулак.

– Да, – Тэргон разжал кулак и подкинул кольцо. – Кстати, если тебе когда-нибудь доведется рассказать о судьбе бывшего магистра в присутствии Лэйме… Будь осторожнее в выражениях. Все же этот человек был его отцом.

– Отцом Лэйме?! – поразился я, вспоминая перекошенную от ненависти рожу бывшего магистра. Он совсем не был похож на Лэйме, разве что цветом волос. – Что ж, неудивительно, что Лэйме такой нервный. С таким-то папочкой.

– О, да, – засмеялся Тэргон, – знаменитая темная история о том, как мальчика недолюбил папочка, и он вырос несчастным в глубине души злодеем! Спокойной ночи, Дейнар.

– Спокойной… – начал было я, но в этот момент из спальни выглянул Никрам (мокрый после душа и с покрывалом на бедрах), и осведомился:

– Ну, где там одеяла?

– Вы… спите вместе? – потрясенно спросил Тэргон.

– Да, а что, тоже подозрительно и нельзя? – огорчился я.

– Можно. Как раз сей грех вполне в духе юных пламенных, – усмехнулся Тэргон и свалил в свои покои.

Я почувствовал, как жар заливает мои щеки, “это не то, что ты подумал, учитель!”, воскликнул Никрам, но Тэргон не обернулся. И я взял одно из выкинутых Тэргоном одеял (два пламенных – два одеяла, не слишком же изнеженно), и попер к кровати. Определенно, сегодняшний день был слишком длинным. А еще я так объелся, что, едва закрыв глаза, увидел короткий сон: еда в моем животе преобразуется в чистую энергию и выбирается наружу в виде пламенных хвостатых шариков. А вокруг меня бегает Ясси и восхищается: “Ах, Дейнар, какой выводок! Какой хвостатый и большой! Я так счастлив! Посмотрите, дети, на вашу мамочку!”. Я успел еще немного порадоваться своему выводку, а потом провалился в глубокий сон без сновидений.

Комментарий к 103.

Внутренняя быдло-сущность Дейнара (спасибо -ла Гебо– за найденную картинку)

http://33.media.tumblr.com/17dfa85e514cece612d0de71ae03585e/tumblr_nhezfwSVYe1t1l77no1_1280.jpg

========== 104. ==========

Лэйме поправил шелковый шарф и поднял воротник своего тренча, глядя на митингующих южан. Зима подходила к концу, но в столице было особенно холодно, и воротник Лэйме был обшит мягким черным мехом. А вот южане одеваться по погоде совсем не умели: их голые цыплячьи шеи выглядывали из вороха мучительно не сочетающихся, холодных и даже рваных одежек.

Как это было непохоже на привычные демонстрации на Дворцовой площади: с прилично одетыми гражданскими активистами, развеселыми студентами и скучающими в отцовском отпуске папочками со взорами горящими и корзинками в обнимку.

– Почему бы их всех не погрузить в вагоны, вручив теплые шмотки, и не отправить в Безлюдье? – поморщился стоящий рядом коллега. – Что они все забыли в столице? Какой-то рассадник пороков и преступлений, видят боги. Смотрю на них и вижу мясо для кланов и пациентов приютов.

– Наверное, если бы справиться с этим было так просто, то уже бы справились, – откликнулся Лэйме, хотя всей душой был согласен с коллегой. Но тот был обычным детективом, не из офицерского корпуса, и поэтому Лэйме говорил ему только правильные вещи.

– И что мешает?! – воскликнул коллега с негодованием. – Не понимаю наших властей! Да я даже не понимаю, что эти хотят, – он махнул рукой на митингующих и сердито нахохлился, пряча нос в теплом воротнике куртки.

– Если вас это действительно волнует, то почему бы вам не предложить свои услуги комитету помощи беженцам? – сказал Лэйме.

– Вот еще, помогать этим, как будто мне их художеств на работе не хватает, – буркнул коллега.

И снова Лэйме был настолько согласен с ним, что ему пришлось напрячь свое моральное чувство, чтобы ответить правильно:

– Помогая им, вы поможете городу стать чище, разве не это – стремление любого полицейского? К тому же, как я слышал, в этом комитете занимаются как раз тем, о чем вы говорили. Пристраивают этих людей к партиям переселенцев, обучают нужным специальностям и снабжают необходимыми вещами. В конце концов, когда владыки Юга держали этих людей в полурабском состоянии, мы только смеялись над правозащитниками, хотевшими распространить общие законы на всю Империю. Бездна расставила все на свои места, и теперь все пожинают плоды своих ошибок.