Текст книги "Спасибо моей новенькой фритюрнице за чудесный ужин (СИ)"

Автор книги: Le Baiser Du Dragon и ankh976

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 48 страниц)

– Рэйхес тор Ллоссарх, – представил Тэргон высокородного.

– Счастлив знакомству, – сказал Лэйме, машинально теребя амулет Хаоса на своем запястье. Может быть, эти темные вовсе и не были настроены враждебно, но он все равно не мог избавиться от унизительного страха.

– Рэйхес – лейтенант-инженер речной полиции и командир рейдера на Северном море, – сказал Тэргон. – Катера, с которыми он имеет дело по службе – двоюродные братья нашего “Огонька”.

Лэйме знал, что темные благородного сословия были военнообязанными только в том случае, если не служили полицейскими или спасателями. Ну или, естественно, кадровыми военными. Так что Рэйхес, чередующий службу в полиции и в Приграничье, был явный энтузиаст своего дела. И Лэйме его понимал. Он и сам бы ходил хоть на небольшом темном рейдере, хоть под началом темных – лишь бы на море. Река или озеро тоже хороши, но ничто не сравнится с морем. Лэйме бы даже отпуска не просил. Если бы только было возможно не воевать с бывшими соотечественниками, а перевозить, например, грузы. Или очищать берега от проказы и тварей…

– Это правда, что вы были капитаном корвета? – спросил Рэйхес с любопытством.

Лэйме кивнул, мучительно поморщившись.

– Круто! – воскликнул пламенный Эйтан.

– И сколько людей было у вас в подчинении? – продолжал любопытствовать Рэйхес, и Лэйме попытался взять себя в руки и закрыться, чтобы не дразнить его своими болезненными чувствами. Для темных это – как конфета детям, залезут в погоне за ней в душу и вылезут через задницу.

– Сто одиннадцать, – сказал Лэйме уже почти спокойно.

– Восхитительно, – Рэйхес мечтательно посмотрел в иллюминатор. – Когда-то и у нас были такие большие военные корабли. Парусники, конечно, но и тогда у них уже были темные сердца.

И Лэйме ему улыбнулся – разве можно плохо относиться к человеку, знающему, что у кораблей есть сердце. Пусть даже он и считает легкий корвет большим кораблем.

– Петрих из рода Лецк, моторист-рулевой, – представил Тэргон второго темного. – Эйтан, моторист-наводчик. Когда-то Эйтан был морским пехотинцем.

Оказалось, что яхту уже испытывали – именно с этим экипажем, и испытания были очень удачными. Темным нравилась быстроходность и мощь, дарованная пламенным сердцем, а бывший пламенный солдат был счастлив оттого, что может возиться с военной техникой и даже стрелять из орудий по учебным целям. А теперь Тэргон хотел посмотреть, как на их темно-пламенный гибрид повлияет магия Воды.

– А Дейнар сделал хаос-привод на свой мотоцикл, – заметил Лэйме. – Вы тоже рассчитываете ваши гибриды на будущих хаоситов?

– Да, – отозвался Тэргон, – когда-нибудь их станет много, и мы сможем модифицировать под Хаос пламенные моторы. И использовать хаос-приводы для темных.

– Какие возможности теряются ежедневно без хаоситов, – сказал Рэйхес. – Наверное, вам не привыкать к подобной мощи, Лэйме, но для нас эта яхточка – словно сказка. Следующее поколение. Хотите провести отшвартовку?

– Да, – сказал Лэйме и пропал на несколько часов.

Темные штурман и рулевой сменялись рядом с ним, помогая и обучая, а яхта постепенно оживала под его руками, заполняясь магией Воды. Несколько раз приходил Тэргон, и Лэйме чувствовал жар его магии и тяжесть его руки на своем плече – Тэргон сжигал вечно налипающие на него нити Тьмы. Прикосновения пламенного, всего несколько недель назад вызывающие у Лэйме неконтролируемый ужас, теперь отзывались лишь слабой дрожью в теле.

Лэйме успел привыкнуть к особенностям темных управляющих контуров, работая с Дейнаром, и даже научился с ними взаимодействовать. И теперь тонкие нити его стихии тянулись сквозь яхту. От реки – к ладоням и сердцу. Так отдаленно, но все же похоже на полуслияние со светлым кораблем. И темная река со смешным именем Подлянка ластилась к Лэйме не хуже светлых и не проявляла свой подлый характер.

– Пять с половиной часов! – воскликнул Рэйхес, когда они вышли в Ядовитый залив. – Рекорд скорости, поздравляю, Лэйме.

Они обедали на палубе все вместе – высокородные, безродные и низкородный, невероятный для светлых земель демократизм – и Лэйме, слегка смущаясь, достал из рюкзака Яссины пирожки. А потом Рэйхес сказал, что пора отрабатывать маневры, и Лэйме поспешил в рубку, а Эйтан, сияя, бросился к артустановке.

– Вы совсем не наслаждаетесь своей яхтой, – сказал Лэйме Тэргону уже вечером. Тот практически все время путешествия и маневров провел в зоне отдыха на баке, валяясь в обнимку с блокнотом и парой книг. И глядя в небо.

– Я наслаждаюсь отдыхом, – отозвался Тэргон. – В конце концов, это роскошная яхта класса люкс предназначена для моего высокородного отдыха.

– Еще стюарда не хватает, – усмехнулся Лэйме и опустил глаза, ожидая в ответ “а вы тогда на что”. Он и сам не знал, зачем подошел к явно наслаждающемуся одиночеством пламенному. Возможно, его пригнало чувство наподобие тех, что заставляют людей снова и снова расковыривать ноющие раны.

– Передайте Рэйхесу, что пора идти к острову, – сказал Тэргон.

Темные с Тэргоном высадились на остров, называющийся оригинально: Соленый Тюлений Хрен.

– Милое темное имя. Интересно, каково самоназвание островитян? – сказал Лэйме, провожая их у трапа.

Темные засмеялись, а Тэргон невозмутимо ответил:

– Солончане.

Лэйме с Эйтаном остались ночевать на яхте, и пламенный сразу же смылся возиться со своими моторами и турелями. А Лэйме еще полночи лазил по яхте и читал документацию. “Резервный штурман”, сказал тогда Тэргон. Интересно, что это значит?

Лэйме заснул и увидел ужасный сон – будто бы ходит он среди темных и пламенных совершенно голый, еще и с ремнем на шее, подобно ошейнику. И кажется ему во сне, что именно так и надо и так положено. И никто вроде бы не удивляется. Только иногда бросают тяжелые взгляды и похабно ухмыляются.

Лэйме вскочил, весь взмокнув от такого сна, и сунул в гальюне голову под кран. Собственное отражение смотрело на него больным и затравленным взглядом. И Лэйме зажмурился и прижался лбом к зеркалу. “Неужели это никогда не уйдет”.

Он снова посмотрел на себя – бледное лицо, мутный взгляд, темные пряди волос липнут ко лбу – боги, что за жалкое существо. Кажется, сегодня днем он забыл свое положение и место. Посмел о чем-то мечтать, а по сути – был готов, подобно бездомному псу за кусок сосиски, лизать руки темным и пламенным предателям.

Он отступил, не сводя с себя полного отвращения взгляда. А потом спустил пижамные штаны и сказал вслух, зачем-то подражая надменной интонации Тэргона:

– Теперь отсоси мне.

И подпрыгнул на месте, чуть не завопив от прикосновения к плечу: Эйтан незаметно подкрался к нему сзади. И наверняка наблюдал позорный приступ истерики, какое унижение, кажется, сон сбывается, вот он и стоит со спущенными штанами перед пламенным…

– Прикажете отсосать вам, сэр? – сказал Эйтан, загораживая ему выход. – Так точно, сэр, с преогромным удовольствием.

– Я… – выдавил Лэйме и не смог продолжить, горло ему сжало спазмом.

Эйтан опустился на колени и уставился на его член. На лице его не было ни насмешки, ни каких-либо других чувств – оно было словно вырезано из камня. И Лэйме почти вспомнил, что надо делать – надо только перестать бояться и приказать Эйтану уйти, в пламенных слишком силен голос устава, он может и послушаться… Но Эйтан длинно лизнул его и взял в рот, и Лэйме задохнулся и вцепился в его волосы.

Сосал Эйтан отлично, со всех сторон демонстрируя позорные для солдата умения. Да, никто и никогда не доставлял Лэйме оральные удовольствия столь хорошо. А может, дело было в мучительном стыде и страхе, терзающих Лэйме и делающих все происходящее особенно ярким и острым… Восход уже занимался, и Лэйме закрыл глаза, прислушиваясь к пробуждающемуся морю. И услышал шаги – тот, кто сюда шел, не считал нужным таиться.

– Нет, – прошептал Лэйме, глядя на появившегося Тэргона; сон сбывался снова и снова этим утром. Вокруг руки Тэргона был обмотан ремень, словно он собирался кого-то бить.

Но, увидев их, Тэргон замер, и на лице его отразилось искреннее изумление. Кажется, в кои-то веки Лэйме удалось выбить его из равновесия, самым кошмарным для себя способом.

– Господин Лэйме приказал мне сосать, – сообщил Эйтан, и Лэйме отчаянно пожелал, чтобы вода под ними взбесилась и поглотила их. Но, увы, на подобное ему не хватало ныне сил.

– Приказал? Тогда продолжай сосать, – сказал Тэргон, и от него полыхнуло смертельным жаром, а глаза засветились синим. – Привыкли пользоваться своим положением, Лэйме?

– Нет, – прошептал Лэйме, сжимаясь от его гнева и презрения.

Эйтан поднял на него глаза, в них тоже переливалось Пламя, но не синее, а рыжее и теплое:

– Можно вам дырку полизать, сэр?

– Нет! Нет!.. – задрожал Лэйме, и Эйтан не стал настаивать, принялся снова сосать.

========== 57. ==========

– Кончайте уже, – сказал Тэргон с ледяной усмешкой. И после паузы прибавил: – С этим позорищем.

Лэйме положил ладонь Эйтану на волосы – они были мягкими и рыжими – и шевельнул губами. Но не смог ни оттолкнуть его, ни выдавить из себя ни звука. Вязкое оцепенение напало на него; подобное тому, что преследовало, когда он был отверженным; а еще было жарко, невыносимо жарко.

– Однажды в кадетском корпусе мы поймали пару своих… соучеников за неуставными отношениями с младшими курсантами, – сказал Тэргон, все так же усмехаясь. – И выпороли их, – он щелкнул сложенным ремнем. – Но это наказание показалось нам тогда слишком слабым и обычным для подобного проступка. Мои товарищи предлагали покарать преступников, изнасиловав по кругу. Как вы полагаете, Лэйме, это было бы достойной карой?

Эйтан продолжал увлеченно сосать, Тэргон смотрел на Лэйме, не отводя взгляда, и похлопывал ремнем по ладони. “Этого всего просто не может быть, меня здесь нет”, подумал Лэйме – так же, как думал когда-то давно, когда темные притащили его на свой первый и последний допрос.

Эйтан заглотил особенно глубоко и стиснул Лэйме за задницу, а Тэргон, не дождавшись ответа, шагнул вперед. Его напряженный член четким рельефом проступал под тканью брюк. И Лэйме почувствовал, как клубок из стыда, отчаяния и страха, скручивающийся у него в животе, внезапно и болезненно оборвался вниз. Он кончил, почти не заметив этого, лишь спазм, сжимающий его горло, словно бы ослабил свою хватку.

– Давайте, – прошептал Лэйме, – свершите вашу достойную кару, я же вижу, вам этого хочется.

Эйтан встал и преданно уставился на Тэргона:

– Кого будем карать, сэр?

– Никого. Свободен, – сказал ему Тэргон, и Эйтан бесшумно выскользнул из гальюна. Тэргон посмотрел на Лэйме с явственным отвращением: – Неужели вы полагаете, что я променяю верность жене… и мужу на крайне сомнительное удовольствие – анально вас покарать?

– Какая похвальная верность, – руки у Лэйме тряслись, и все не получалось застегнуться. Он заставил себя поднять взгляд: – И что же вы тогда сделали со своими преступными соучениками, Тэргон? Чем закончилась ваша поучительная история?

Тэргон криво усмехнулся:

– Мы тогда увлекались карзианством. Все эти нравственные принципы – не множить подобное зло подобным; взрослый человек наказывает себя сам, последствиями своих поступков – значили в то время для нас очень много. Так что, после долгих споров, мы не сделали с ними ничего. Позже они оба покончили самоубийством.

Покончили самоубийством, не выдержав позора, подумал Лэйме и ясно увидел собственное будущее.

– Не делайте это со мной. Не говорите Дейнару… и Рэйхесу. Пожалуйста. Я знаю, Тэргон, мне не оправдаться в ваших глазах, но я никогда не был виновен в неуставных отношениях. И сейчас… это было чудовищное недопонимание. Прошу вас. Вы достаточно унизили меня этой сценой, я не забуду ее до конца жизни. Но не говорите… им.

– Объяснитесь.

Лэйме снова поднял на него глаза:

– Что? И с кем?

– С мной. Что вы имеете ввиду под “чудовищным недопониманием”?

– Я… разговаривал сам с собой. Перед зеркалом. Вспоминал кошмар и… другое. Сон и явь, – он закрыл лицо ладонями и почувствовал влагу на своих щеках. Как позорно. – Я не слышал Эйтана, а потом не смог его остановить. Когда он принял мои слова на свой счет. Так глупо и трусливо, я знаю, вам не понять этой трусливости, Тэргон, но я… я не хотел происшедшего.

Тэргон вышел, не сказав ни слова, и Лэйме бессильно осел на пол. Он слышал голоса Тэргона и Эйтана, но не прислушивался, только раз вздрогнул от характерных звуков – словно кого-то ударили, и он врезался в стену. Между собой пламенные никогда не задерживались с рукоприкладством.

– Выходите уже, Лэйме, прятаться в туалете недостойно офицера, – вернувшийся Тэргон протянул ему руку, и Лэйме схватился за нее с жалкой поспешностью.

Ремень снова был у Тэргона на поясе.

– Вы мне верите, Тэргон?

– Да, – Тэргон дернул его на себя, выходя, и Лэйме вцепился в его плечо, пытаясь удержаться на ногах. – Хотите выпить?

Лэйме кивнул, и они поднялись наверх, чтобы расположиться в зоне отдыха на баке. Над Внутренним морем занимался рассвет, и оно играло всеми оттенками синего и розового. “Вина с водой”, – сказал Тэргон по пути, обращаясь куда-то в пространство.

И, когда они опустились на диванчики, около них бесшумно материализовался Эйтан и принялся разбавлять вино и разливать его по бокалам. Рядом с Лэйме он положил салфетку с двумя шоколадными конфетами и придвинул их к нему поближе.

Лэйме еле заметно вздрогнул и поднял на него глаза, но лицо Эйтана, украшенное здоровенным синяком, было абсолютно невозмутимо.

– Когда я вернулся на яхту и почувствовал сплетение ваших магий, то решил, что Эйтан вышел из-под контроля, – усмехнулся Тэргон, покачивая бокал в ладони.

– И что вы собирались делать? – тихо спросил Лэйме.

– Вырубить его и связать.

– Ясно. А… ваши солдаты часто выходят из под контроля?

– Было пару раз. Но не с Эйтаном, он очень стабилен, – Тэргон еле заметно улыбнулся: – Конечно, вы сами виноваты во всем произошедшем, Лэйме, но и я был слегка неправ. Я взбесился и упустил из виду, что фиксация Эйтана на вас, как на командире, стоит гораздо дальше от абсолюта, чем, например, его фиксация на мне. А ведь когда они что-то сильно не хотят делать, то даже мне приходится подтверждать свое право на власть. Легкими мерами воздействия, – он рассеянно потер кулак.

– Вы так говорите… словно не о человеческой преданности, а о сложном заклятии.

Тэргон молчал, пристально глядя на него, и Лэйме нервно поежился, прикладываясь к бокалу.

– Возможно, раньше вы не сталкивались с особыми проблемами при общении с нами, Лэйме. Но в следующий раз будьте поосторожнее с фразами типа “отсоси мне” в присутствии пламенных. Это будет воспринято, как долгожданное разрешение. А также с демонстрацией своей виктимности, мы ведемся на нее не хуже темных.

– Я заметил, – слабо улыбнулся Лэйме. – Дейнар совсем не такой.

– Дейнар всю жизнь жил, как адская гончая среди карликовых котиков, – фыркнул Тэргон. – И теперь он даже на злобных ирбисов смотрит, как на котиков-переростков… А они от этого млеют.

– А на вас он как смотрит? Тоже как на котика? – улыбнулся Лэйме уже смелее.

– Как на немного психованного папочку, – засмеялся Тэргон. – Люди темных земель вообще поразительны, Лэйме. Меня не удивил их негативный спектр, но спектр положительного отношения… Никогда не испытывал ничего подобного.

– И ради этого вы готовы терпеть унизительное положение – делить собственную жену с кем-то еще? – внезапно завелся Лэйме. – Узаконенный разврат!

– Хотите поговорить о моей семье? – процедил Тэргон, и от него полыхнуло жаром.

– Простите, это не мое дело, – Лэйме опустил голову, кляня себя за непристойную несдержанность.

– Меня тоже это неимоверно бесило сначала, – вдруг сказал Тэргон. – Но маленький психологический трюк – и все стало на положенные места.

– Какой же? – спросил Лэйме с любопытством.

– Я предпочел считать себя главой семьи. Вроде бы не я – старший муж Ниары, а у меня есть и любимая жена, и послушный хорошенький наложник. Как в древние времена, – Тэргон ухмыльнулся: – Примитивно, но помогает отлично. К тому же это в некотором роде соответствует действительности. У темных кто сильнее – тот официально и глава семьи.

“Казуистика, разврат остается развратом”, хотел было заметить Лэйме, но промолчал. Не ему теперь осуждать чью-либо безнравственность – после сцены в гальюне.

Тэргон щелкнул пальцами и велел принести еду, снова обращаясь в пространство. И Эйтан опять появился словно из засады. И, расставляя перед ними закуски, пододвинул поближе к Лэйме то, что считал, по-видимому, особенно вкусным.

Лэйме мучительно покраснел, а взгляд его заметался по совершенно каменным лицам обоих пламенных в поисках подвоха и насмешки. И наверное, именно из-за этого своего внимания он увидел то, чего не замечал раньше: мутновато поблескивающие чужеродные плетения в области головы и сердца Эйтана.

Лэйме побледнел и, едва дождавшись, когда Эйтан уйдет, обернулся к Тэргону:

– Вы позволяете темным ставить на своих людей управляющие контуры? Теперь понятны ваши слова о “фиксации”. Какая низость!..

– Разве это похоже на темные плетения, безмозглый вы ублюдок?! – рявкнул Тэргон, и Лэйме в ужасе отпрянул.

А потом понял – плетения были светлые. А никто из светлых не может контролировать разум и душу, кроме…

– Но как же так, – прошептал он, – ведь этого же не может быть, Тэргон?

– Когда-то я тоже не мог поверить. Но это регрессирует без поддержки своих создателей, – холодно ответил Тэргон, выделяя голосом слово “это”. – Теперь это можно прозреть обычным магическим взором, и не верить больше невозможно. Как и не понимать, что рано или поздно все мои солдаты обречены на распад личности, и не в моих силах остановить регресс. Разве что удастся взять в плен одного из этих.

– Но почему… распад личности? Вы уверены? – Лэйме прижал руку к груди. – Послушайте, может, это не то, что вы думаете? Возможно, ограничители были наложены не зря, возможно эти солдаты были нестабильны? Не все, а именно эти?

– И какое совпадение, что в плен попали только такие. Нестабильные, – прищурился Тэргон. – Или вы тоже полагаете, что всех пламенных следует держать в узде?

– Почему – тоже? – прошептал Лэйме, отчаянно пытаясь собраться с мыслями.

========== 58.Река Подлянка, порт приписки ==========

– Не так давно вы называли меня предателем, – сказал Тэргон.

– Я… простите, – Лэйме поежился, все еще не в силах переварить недавнее открытие. – То есть, я не оправдываю вас, Тэргон, по всем статьям вы форменный предатель… впрочем, как и я… наверное, у вас не было выхода… Но я хочу извиниться. И поблагодарить вас за свое спасение, – он слабо усмехнулся: – Дейнар часто называл меня неблагодарным, и мне бы не хотелось оставаться таковым в ваших глазах.

– Вы помните заговор Алреда пятилетней давности? – слегка улыбнулся Тэргон. – Помните, что стало с разоблаченными заговорщиками?

Лэйме отлично помнил этот заговор высших орденских офицеров, возжелавших захватить власть в Светлой Империи.

– Кажется, их отдали на покаяние в Храм Духа, а потом отправили под вечный домашний арест в землях их родов, – откликнулся Лэйме. – Весьма милосердно, по моему мнению, такое преступление заслуживает смертной казни, а не отдыха в собственном поместье. Но к чему вы ведете, Тэргон? Я теряю ход вашей мысли.

– Те четверо пламенных были мои друзья, – медленно сказал Тэргон. – И их вовсе не отправили в поместья. Они вернулись в орден, под патронат своих бывших товарищей. И один из них стал моим адъютантом. Правда, я больше не мог назвать его своим другом. В Храме Духа ему вышибли душу, оставив вместо нее лишь абсолютное послушание уставу и вышестоящим офицерам. Мой бывший товарищ, некогда блестящий и отважный офицер, чья сила не уступала моей, превратился просто в куклу. Я мог бы приказать ему что угодно, подвигнуть на любое бесчестие – он бы не усомнился. Сколько раз, оставаясь с ним наедине, я думал, что такая жизнь – хуже смерти, и самой последней моей дружеской услугой было бы оборвать его существование. Сам бы я был благодарен за подобное на его месте. Но я этого не сделал. Знаете, почему?

– Почему? – прошептал Лэйме, не в силах избавиться от мысли, что смертная казнь была бы милосерднее подобного наказания. Разве можно лишать человека души и разума? Преступление похуже покушения на власть.

– Потому что я знал – негасимое Пламя не погасло в нем. Его дух горел, и даже те, кто неузнаваемо изуродовали его душу, не смогли погасить это Пламя. А значит – оставалась надежда на исцеление. И лучшим доказательством этому было то, что ни один из этих четырех, разоблаченных по несчастливой случайности, не выдал остальных, несмотря на то, как искромсали их разум. Ведь нас было девятеро заговорщиков. Так что, не стоит извинений, Лэйме. У меня всегда был другой выход. Но я предпочел то, что вы назовете предательством, заслуживающим смертной казни. Еще задолго до плена.

– Но… почему же, Тэргон? – Лэйме с трудом сглотнул болезненный комок, застрявший в его горле. – Неужели вам не хватало почета и власти? Неужели правда то, что пламенные, как истинные адепты Смерти, стремятся лишь к захвату и уничтожению? И что же – вы вновь нашли Хаос, свое отражение в Бездне, и хотите ныне весь мир обратить в пепел?

– О, конечно же, нам хватало власти, – процедил Тэргон. – Хватало с лихвой – над нашими бесконечно преданными и послушными солдатами. Не хватало лишь над собой и собственной судьбой. И над своим орденом. Вы же сами выбрали карьеру военного моряка, Лэйме?

– Да, я мечтал о боевых кораблях…

– Ни у кого из нас не было такого выбора. О чем бы мы ни могли мечтать, нам с шести лет было предопределено отправляться в кадетский корпус. Все наши мечты ограничивались офицерской карьерой и службой. В собственном ордене мы не чувствовали себя хозяевами, всегда получалось так, что интересы пламенных ставились ниже интересов остального общества. Даже преданность наших солдат нам была меньше их абсолютной преданности служителям Невидимого Храма Духа. Пожалуй, единственное, что спасало от оков разума нас самих… Я имею ввиду, старших чинов ордена, так это то, что сильное Пламя их не терпит. Оно разрывает эти оковы, а если они слишком сильны, то разрывает вместе с разумом. Так погиб мой осужденный товарищ, собственная стихия сожгла его сознание, а потом медленно выжгла тело. Так что желающие контролировать нас ублюдки были вынуждены пробираться в наши души через воспитание. Если не хотели потерять всех сильных офицеров.

– Я… я не знаю, что думать, – выдавил Лэйме.

– Я знаю, что вы думаете, – сказал Тэргон, прикрывая синее Пламя в своих глазах ресницами. – Точнее, вы не думаете, но чувствуете, что в некотором смысле с нами стоило так обращаться. Держать под контролем. Ведь пламенные опасны.

– Нет, я… Это не так!..

– Что вы ощутите, когда я скажу, что таким же образом они превращали в свои инструменты магов Жизни? Терзали их войной, пока те не вставали на путь Разума или же не угасали в невыносимых для себя условиях, что случалось гораздо чаще? Может быть, эти маленькие отчаявшиеся маги жизни вообще оканчивали свой путь на алтаре, кто знает? Все равно – расходный материал. Теперь, – он выделил это слово голосом, – теперь вы знаете, что думать и чувствовать, Лэйме?

– Гнусная клевета! – вскинулся Лэйме, трепеща от негодования и какого-то отчаяния. А потом вдруг зажал ладонями рот и посмотрел на Тэргона с ужасом: – Боги… я ведь и правда был в глубине души уверен, что вы заслуживаете подобного… Как вы могли прочитать это во мне?

– Это легко, я видел эту мысль и эти чувства столько раз, что научился распознавать их малейшую тень, – усмехнулся Тэргон.

– Я… не могу извиниться за всех… но простите. Ни один человек не заслуживает жить в рабстве, – тихо сказал Лэйме. Ему казалось, что этот разговор вынул из него всю душу, оставив после лишь пустоту. Словно он побывал в Невидимом Храме, как тот давний товарищ Тэргона. Или, может, провел в его сени всю жизнь. Он закрыл глаза и прошептал: – Чувствую себя ничтожеством.

– Не казните себя, Лэйме, – сказал Тэргон. – Когда-то меня самого бесило лишь то, что наши солдаты ставят власть своих офицеров ниже власти каких-то штатских. А вовсе не слабое подозрение о том, что их искалечили, зачаровав.

На яхту, о чем-то негромко разговаривая и смеясь, поднялись темные.

– Прошу меня извинить, – прошептал Лэйме и встал, – мне нужно отдохнуть, хотя бы пару часов.

Он чувствовал себя полностью выжатым и обессиленным – примерно в том состоянии, в котором приползал домой Дейнар после первых уроков с тем же Тэргоном. Разве что ауру Лэйме Тэргон не жег, измучив одними лишь словами.

Лэйме пошатнулся от прибрежной волны, направляясь вниз, в ту самую каюту, где недавно терзали его кошмары. Он бессильно свернулся на кушетке. И неведомо откуда взявшийся Эйтан накрыл его пледом, а потом замер рядом. Лэйме спрятал лицо в сгиб локтя, давя в себе слезы, и едва слышно попросил:

– Пожалуйста, оставь меня.

Эйтан исчез.

Лэйме больше не снились кошмары, хоть он и ожидал их. Ему снился шелест и гул Внутреннего моря, а потом – журчание и плеск реки Подлянки. Призрачная вода беспрепятственно текла сквозь него, возвращая своему глупому сыну так безрассудно потерянные силы.

Он проснулся через пять часов и обнаружил на своем телефоне множество сообщений от Ясси. Наверное, малыш вспомнил о нем вчера, когда Лэйме был в море, а его телефон не ловил сети.

“Как ты там, Лэйме, веселишься? Пришли фотку!” – писал Ясси.

И волновался:

“С тобой ничего не случилось?”

“Ответь же, я так тревожусь!”

“Неужели пламенные сожгли тебя?!?! Лэйме, где ты!”

И одно сообщение было от Дейнара, оно было послано в четыре часа ночи: “Лэйме, подонок, напиши сразу, как попадешь в зону доступа. У меня уже утешалку натерло Ясси утешать”.

“Простите, я был на Внутреннем море. Сейчас пришлю фоток”, ответил им Лэйме и поднялся наверх.

Тэргон и Рэйхес были в рубке, причем Тэргон стоял у штурвала и закладывал виражи.

– …ведь для вас же это только игрушка, баловство одно, Тэргон, – горячился Рэйхес. – А для приграничников – возможно, вопрос чьей-то жизни и смерти.

– Эта игрушка бесполезна без пламенных, Рэйхес, – отвечал Тэргон. – А их я не могу отпустить и на неделю. И это уж точно вопрос чьей-то жизни и смерти. Так что, максимум – столичная речная полиция. Или ищите подходящих хаоситов, чтобы сделать Хаос-мотор.

– Хаоситы? Страшно представить, – пробормотал Рэйхес. – Но, значит, в полицию малышку вы отдаете? Тогда надо готовить еще пламенных для сменного экипажа.

– Боги, Рэйхес, вы из тех людей, что пусти на порог, а они уже твою еду выжрали и жену уводят, – засмеялся Тэргон, а Рэйхес смутился.

– Простите, господа, – обратился к ним Лэйме с улыбкой, – вы не могли бы меня сфотографировать? А то у меня просят фотографий, а камера на моем телефоне оставляет желать сильно лучшего…

Так что Лэйме получил кучу фотографий – и на фоне рубки за штурвалом, и на палубе, и в компании всей команды – без снимающего их Эйтана.

– Я тоже хочу с вами, – сказал Эйтан и протянул камеру темному рулевому: – Щелкни нас.

Лэйме тревожно оглянулся на Тэргона – не ржет ли тот над ним тайно? Эйтан перехватил этот взгляд и забеспокоился, тоже обращаясь к Тэргону:

– Но ведь несправедливо, сэр, все есть, а со мной нет!

Тэргон отвернулся, а Эйтан вытянулся рядом с красным как помидор Лэйме, позируя для снимка.

Оставшиеся пару часов Лэйме вел яхту. И даже почти самостоятельно пришвартовался. По пути Рэйхес уверял его, что постарается устроить ему место вольнонаемного штурмана в полиции, несмотря на то, что Лэйме безродный – шанс есть, хоть и слабый.

– Конечно, было бы гораздо лучше, если бы вы хоть в какой род вошли, – фыркнул Рэйхес. – Или, например, стали слугой высокого рода, – он посмотрел в лицо Лэйме и добавил: – Я не хотел вас обидеть, слуга высокого рода – положение подостойнее низкородного и гораздо лучше вашего нынешнего… Простите.

Тэргон смеялся над Лэйме одними глазами. Лэйме некоторое время смотрел на него, а потом сказал, чуть склоняя голову:

– Я согласился бы называться и слугой высокого рода, если бы это позволило мне встать за штурвал.

Пожалуй, Тэргон удивился этим словам не меньше, чем когда обнаружил член Лэйме во рту Эйтана.

– И служить закону и порядку Темной Империи? – поднял он бровь.

– Да, – сказал Лэйме.

– Вы не долго сможете пробыть вольнонаемным штурманом на этой яхте, – заметил Тэргон. – Только на время обучения пары пламенных. В полицейских операциях участвуют только полицейские. Или вы и на учебу в академии Мира и Порядка согласны? Туда принимают лишь тех, кто искренне радеет о соблюдении законов.

– Я… – Лэйме сглотнул, – я искренне желаю мира и порядка в той стране, где проведу всю жизнь.

– А если вас позовут на родину? – прищурился Тэргон.

Лэйме закусил губу, с отчаянием понимая, что его мечта о штурвале в руках рассыпается в прах. Но он не мог врать:

– Я вернусь. Вернусь и постараюсь излечить ее ото зла.

– Хорошо, – кивнул Тэргон, – очевидно, мне придется научить кое-кого из солдат сжигать нити Тьмы на вашей ауре.

И Лэйме счастливо просиял – несмотря даже на пугающую перспективу будущих ожогов от пламенных дуболомов.

========== 59. ==========

Никрама уже выпустили из госпиталя (хоть и с не до конца отросшей рукой), и теперь он мрачно жрал в университетском клубе благородных.

Не подумайте, что я тоже зашел туда питаться – не по этим ценам! В клуб меня затащил Эйлах под предлогом “подбодрить товарища”. Ну-ну, сильно сомневаюсь, что моя рожа особенно порадует Никрама, но я никогда не бывал в благородном собрании и потому (предварительно нажравшись в столовке) пошел смотреть на то, что мне теперь по чину положено.

Обстановочка была симпатичная – чем-то похоже на открытые для посещений части бывшего императорского дворца. Я туда в детстве со школьной экскурсией ходил.

Никрам сидел один и ловко орудовал одной рукой.

– Приветствую, брат, – сказал Эйлах, опускаясь за его стол.

– Благородный Эйлах, благородный Дейнар, – процедил Никрам.

– Высокородный Никрам, – так же официально отозвался я.

Мы зловеще помолчали. Точнее, это Эйлах с Никрамом зловеще молчали, сверля друг друга взглядом, а я изучал картины на стенах. Там были изображены сцены из деревенской жизни: одетые в полупрозрачные шелка милашки пасли рогатый скот, изящно работали какими-то мотыгами (оттопырив попки) и гоняли стайки пауков серебристыми хворостинками. Занятно! Наверное, это благопристойные занятия древних милах – из тех, что назывались рабами рода. Да, когда-то считалось неприличным брать в мужья слабых… Разврат, короче.

– В чем дело, Никрам, – наконец разродился Эйлах, – ты так и собираешься меня избегать и сбрасывать звонки?