Текст книги "Спасибо моей новенькой фритюрнице за чудесный ужин (СИ)"

Автор книги: Le Baiser Du Dragon и ankh976

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 48 страниц)

– Темный мир выкинул нас в задницу, – возмущенно сказала Тиона. – А бронеходы остались в Тварюжкине!

– Проклятье! – расстроился я.

– Так, – сказал Никрам, вытаскивая навигатор. – Это местность похожа на приграничный Юг. Определяем свое местонахождение и идем до ближайшей заставы.

Мы выяснили примерную глубину засосавшей нас задницы и, построившись привычным боевым порядком, потопали в сторону предполагаемого расположения наших. Невнятный бред Темного мира почти исчез из моей памяти, я шагал и думал о Ясси и совсем немного – о поезде-многоножке… Ахахаха, многоножка! Точно, я нечто подобное видел в иллюстрированном справочнике о светлой технике.

– Ты ничего странного не видел в Темном мире, Дейнар? – спросил меня Никрам.

– Словил зачетный глюк! – хмыкнул я. – Про то, как мы типа светлые офицеры, курим ядовитую траву в бумажных палочках и шуруем по Светлой империи неизвестно куда на поезде! А у поезда – много лап.

Никрам помрачнел:

– И я видел такой же, но ничего смешного в нем не было.

– А я видел какую-то бесформенную муть, – сказал Эйлах.

– И я видела много, много мохнатых лап! Может, это был тот же поезд, вид снизу? – засмеялась Тиона. – А ты, Инссар?

– А я – ничего! – сердито ответил Инссар и отчего-то покраснел.

Тиона многозначительно зашевелила бровями, а я со смехом толкнул Инссара кулаком в плечо – наверняка ему привиделось много-много мохнатых членов, зуб даю.

Комментарий к 81. Темная месса

Пустыня заброшенного Юга: http://33.media.tumblr.com/be2bdff786478dd4291957848526ad07/tumblr_nagqd1Zf4V1t1l77no2_400.jpg

Просто неизвестная семейка с выводком – хотя, конечно, выводок должен быть черным или белым, но очень уж эти золотистые шарики похожи :Д

http://33.media.tumblr.com/787b9d14387b6ca14e80194e82911213/tumblr_nbr19q2noQ1t1l77no1_500.jpg

========== 82. ==========

По пустыне мы тащились четыре дня, и вода в наших фляжках кончилась уже на второй, как и парочка жертвенных пирожков, заныканных хозяйственными Эйлахом и Инссаром. Телефоны здесь не ловили, а темные магические вестники дохли от близости светлых земель. Как жаль, что магия Хаоса неспособна на создание вестников.

Список наших потерь (кроме бронеходов) пополнился еще одной, поистине безвозвратной: из моей нычки в Ясичкином брюшке исчез дневник Предвечной Ллос. Честно, я чуть не прослезился, обнаружив это.

Зато крошечная тварюжка, подобранная некогда в лесу, была жива-здорова, и даже, кажется, разъелась. Неужели смогла присосаться к энергетической структуре Ясички? Я задумчиво подергал тварюжку за лапы (та разверещалась), а потом провел Ясичке срочный техосмотр. Но никаких утечек и замыканий не обнаружил. Оставалось предположить, что Ясичка поделилась энергией добровольно. Я мрачно задумался: если Тьма – это разновидность магии Жизни, то не создал ли я живое существо с искусственной душой и свободой воли? Допустим, Ясси не видит в моих роботах души именно потому, что эти души искусственные. И еще – чем отличается свобода воли от взаимодействия множества случайно детерменированных алгоритмов искусственного интеллекта, которые я наложил на своего робота? Бесплодные размышления из разряда тех, о которых любила трепаться компания Эйлаха! От них только еще больше хочется пить.

– Давай выпьем из твоей твари кровь? – предложила Тиона, и я поспешно спрятал свою тварюжку и сказал:

– Что там этой крови – на один глоток, больше яда.

Днем в пустыне было жарко, а ночью – холодно, и оттого мы шли по ночам, а в самый зной дрыхли, вырыв в земле лежбище и прикрыв его палаткой, чтобы холод Хаоса не развеивался.

– Хорошо идти по пустыне с хаоситами, – сказал Инссар, подбираясь к Никраму, чтобы использовать его в качестве подушки.

– Ты помнишь наше видение, Дейнар? – спросил меня Никрам.

– Как сон, – пожал плечами я и зевнул, тоже укладываясь, – вроде, когда проснулся – было так ясно, а теперь в памяти остались только слова, которыми я его вам описал. Не сказал бы тогда – сейчас бы не вспомнил.

– А я записал, – хмуро сказал Никрам. – И потерял запись. Я никогда ничего не теряю, – он подскочил, садясь, и уронил Инссара. – А что, если все нынешнее – лишь призрак Темного мира, медленно пожирающего нас?

– Не нагнетай! – рассердилась Тиона. – Призраком иного был тот ваш сон, потому и исчез из этого мира.

– И дневник Ллосс исчез, – негромко заметил Эйлах, и все расстроенно замолчали.

– Что толку гадать об этом, все равно нет исходных данных для достоверной гипотезы, – сказал я. – Надо накопить побольше загадочных фактов! Источники после ритуала замкнули нас в сферу. По-видимому, но не факт, что та коллапсировала. И нас выбросило на тысячу километров к югу. По дороге исчез дневник Ллосс. Путешествуя по Темному миру, мы увидели некий зловещий бред.

– Ты не доложил в свою копилку самый жирный факт, Дейнар, – сказал Эйлах. – Два последовательных ритуала слияния с источниками.

– Но ведь никто не умер, – сказал Никрам. – Жертвы не было. Все не так… фатально, Эйлах.

Я вспомнил, как Инссар говорил – мол, не лучше ли сразу принести источнику тринадцать жертв. И подумал, что вся эта депрессивная чепуха лезет нам в голову от жажды. Сколько можно жить на одной магии, словно выводкам? Скоро мы истаем и превратимся в шарики чистой энергии – три белых и два черных.

А на следующий вечер мы ощутили присутствие темных и сразу позабыли о своих тревогах. Это оказался небольшой мобильный госпиталь-база для десантных отрядов. Нас засекли издалека (естественно, мы не стали скрывать ауры) и выслали навстречу пять вооруженных до зубов бронеходов под предводительством офицера. “Высокородные! Три хаосита! Это же лесная форма, раздери меня светлые!” – переговаривались солдаты между собой.

– Приветствую, высокородная леди, господа. Какими путями привели вас боги? – обратился к нам офицер, выпячивая челюсть, и по его наглой белобрысой роже и характерной манере разговора я безошибочно распознал южного дворянина.

– Путями Темного мира, поручик тор Гхорасс, – ответил Никрам, прищурившись на его гербы и нашивки.

Они, называя друг друга исключительно “поручик тор Рхасс” и “поручик тор Гхорасс”, принялись обмениваться малопонятными, но явно оскорбительными любезностями и намеками. Я, ухмыляясь, переглянулся с нашими. Эйлах выразительно закатил глаза, Тиона явно веселилась, а Инссар напряженно внимал южным расшаркиваниям. Наверное, ему, как северянину, была интересна другая культура.

Наконец ритуальные переговоры завершились, и мы с ветерком помчались на базу. Причем Никрам сел на бронеход поручика тор Гхорасс, и во время езды они продолжали бурно общаться. Я склонился со своего бронехода к Тиониному:

– Их рода враждебные?

– Наоборот – родственные, – крикнула она сквозь рычание и лязг бронеходов. Судя по всему, десантники считали особым шиком ездить без глушителей.

И кого же я увидел на базе? Хвостатого милашку (забыл его имя), мужа моей сестры! Он тащил куда-то котел на колесиках.

– Эй, милашка! – я спрыгнул с бронехода и схватил взвизгнувшего хвостатика в охапку, обрадовавшись ему, как родному братишке.

– Отпустите, сэр, я женат, сэр! – завопил милаха, солдаты развеселились (“не дерите его, ваше благородие, он же женат!”), а поручик тор Гхорасс процедил: “извольте все же сохранять приличия, корнет”.

Я слегка смутился:

– Все в порядке, леди и господа, я просто знаю этого парнишку, – и поднял хвостатика за плечи, заглядывая в лицо: – Эй, ты меня не узнал?

– Дейнар? – прошептал тот, делая круглые глаза, и вдруг разрыдался и бросился мне в объятия.

– Если вы закончили обниматься с прислу… – начал было поручик тор Гхорасс, но Никрам его поспешно перебил:

– Дейнар, давай сначала представимся командованию, у нас будет время пообщаться со знакомыми.

Нет, ну нормально, как сам полчаса трепался с каким-то дальним родичем, а все ждали, так все в порядке! Я, в очередной раз прокляв в душе армейскую табель о рангах, погладил хвостатика по голове и, пообещав еще его найти, запрыгнул на бронеход.

Хвостатик ждал меня неподалеку от палатки местного штаба. Мои товарищи остались общаться с офицерами и врачами, живо заинтересовавшимися новыми людьми, а я вышел наружу, унеся в зубах лепешку с мясом, а в руках фляжку с подкрашенной вином водой. И сразу заметил хвостатика – он делал вид, что ужасно занят, надраивая щеткой флагшток.

– Привет! – я снова обнял его, и он уткнулся личиком мне в грудь, мучительно напоминая о Ясси. – А Динара тоже здесь?

– Нет, она на задании, – грустно прошептал он, тараща на меня черные блестящие глазки. – Но у нас с ней одна палатка! Хотите, покажу?

– Вот жалко, – расстроился я, – ну, пойдем в палатку.

Из рассказа хвостатика я понял, что дисциплина на передовой была не такая строгая, и солдаты даже заводили себе личные палатки. Так что Динара устроилась в десантный отряд при первой возможности, прихватив с собой хвостатика, и они свили себе уютное гнездышко в пустыне. Да, пара казенных подушек в их палатке были украшены ручной вышивкой, на стенках висели картинки с благонравными изречениями, а на ящике, заменявшем стол, в качестве вазы стоял отработанный боевой амулет – он был украшен паучками, и в нем цвела колючка.

– Тебя тут не обижают, милаха? – спросил я, разглядывая обстановку. – На, возьми денег.

Хвостатик краснел и лепетал благодарности, пряча монетки в шкатулку. И уверял, что никто его не обижает, все очень добрые, только офицеров много, иногда страшно бывает, а еще страшно, когда база внезапно передислоцируется, и тревоги так страшно воют… Я погладил его по голове и сказал: “бедняжка”. И хвостатик поделился со мной планами Динары – она собиралась отслужить год, а потом подать заявление на сержантские курсы. “А потом хочет тоже стать офицером, как вы, Дейнар, ах, даже не верится, что я буду мужем офицера, представляете?”

– Круто будет, Динара молодец, – согласился я. – А давай я добуду еды, и мы попьем чай?

Когда я вернулся в Динарину палатку с добычей (много вкусного), то обнаружил, что в гости набилась еще парочка приятелей хвостатика. И всю ночь я провел в обнимку со своим мелким родичем, слушая истории о Динаре, о местном житье и сплетни об офицерах. Если закрыть глаза, то можно было представить, что я обнимаю Ясси, а тот мне привычно щебечет о своих глупостях.

На следующий день мы уехали на попутном грузовике, и я оставил хвостатику на память тварюжку из джунглей.

– Этот солдатик ведь твой родич? – спросила меня Тиона.

Мы валялись в кузове – наконец-то заканчивался наш бесконечный пеший драл, и можно было просто ехать, и пить воду, и грызть лепешки с сушеным мясом, и бездумно таращиться в раскаленное небо пустыни. Эйлах уверял, что когда-то здесь цвели степи, качались рощи и текли реки. Когда-то давно.

– Ага, родич. Муж моей сестры, она в десанте служит, – сказал я, и Тиона засмеялась:

– Отлично тор Гхорасса перекосило, когда вы обниматься стали, – она приподнялась на локте и заглянула мне в лицо: – Я раньше думала, что ты специально такие штуки откалываешь, чтобы поиздеваться над сословными обычаями. Но тебе ведь на самом деле все равно, да? Просто не отвлекаешься на глупости.

– Я раньше тоже думал, что Никрам специально свои штуки откалывает, чтобы поиздеваться, а он просто не думал, – фыркнул я, а Никрам лениво пробормотал “да заткнись” и завернул голову в одеяло – пытался проспаться после пьянки.

– Счастливое свойство – не думать, иногда даже завидую вам с Никрамом, – сказал Эйлах с тонкой усмешкой.

“И ты заткнись”, – глухо сказал Никрам сквозь одеяло, а Инссар, хихикая, принялся рассказывать о его ночных похождениях – гуляли южные лорды с невиданным размахом, даже я на дальнем конце базы слышал отзвуки их развлечений.

До ближайшей железнодорожной станции мы добирались два дня на перекладных. И, добравшись, погрузились на военный состав, в товарный вагон, который сменили на пассажирский еще через сутки. Билеты покупал Эйлах, и взял он, естественно, первый класс. Я чуть не удавился, когда представил, сколько деньжищ надо будет отдать ему. В десять раз больше, чем за эконом-класс! Да я и бизнес-класс всю жизнь ненужной роскошью считал, а ведь даже он в два раза дешевле… Ну, зато у меня теперь была не только спальня, но и ванна, так что удалось, наконец, нормально помыться, а то от очищающих заклятий уже судороги пробирали.

Кстати, о нестираных, истлевающих от очищающей магии рубахах. Как-то я заскочил в купе Никрама – тот недавно позвонил из ресторана и попросил меня что-то захватить. И обнаружил там Инссара, уткнувшегося носом именно в такую рубаху, принадлежавшую, конечно же, Никраму. Он поднял голову и в ужасе уставился на меня:

– Это не то, что ты думаешь, Дейнар… Умоляю, только никому не говори! – на его глазах показались слезы.

– Не буду, – сказал я, смущенный неприличной сценой, – только ты зря подкатываешь, Никрам не собирается уходить из рода.

– Я знаю, – прошептал Инссар.

– Ну, ладно, – пробормотал я и свалил, поспешив изгнать увиденное из памяти.

Мне ужасно хотелось позвонить Ясси, чтобы он прибежал меня встречать. А с другой стороны, хотелось устроить сюрприз и увидеть, как он радуется моему неожиданному возвращению, как изумленно распахиваются его глазки, и как вспыхивают в них свет и любовь.

Так что, в конце концов, я ему не позвонил, и нас с Никрамом никто не встречал, в отличии от остальных: к Эйлаху пришла куча друзей и родичей, а Тиону обнимали ее родители и братья. Инссара приветствовала сама владычица тор Ллоссарх, а ее старший муж стоял рядом, не смея подойти. Инссар молча кивнул ему и сжал руки владычицы, о чем-то с улыбкой ей рассказывая.

– До встречи в университете, Дейнар, – сказал Никрам, прощаясь, и, заглянув ему в лицо, я увидел, что уверенное и открытое выражение покинуло его, сменившись надменной замкнутостью, столь привычной для столичного облика моего друга.

Меня же дома ждало счастье, и предвкушение встречи заставляло мое сердце биться радостью, пока я ехал на такси. У нашего забора стояли два раскрашенных пламенеющей аэрографией джипа, в гараже – чей-то подержанный готмог, а в гостиной сидели гости – и родичи, и приятели Ясси, и парочка пламенных (что они здесь забыли?!). Родичи бросились меня целовать, приятели Ясси дергали за рукава и амуницию, пламенные стучали по плечам, а Лэйме спрашивал – почему же я не предупредил. Я же смотрел на Ясси и видел, как сияют в нем счастье и свет – все ярче и ярче.

И я схватил его в охапку и потащил наверх, в спальню, а он вжимался в меня своим горячим маленьким телом, которое я видел во сне каждую ночь нашего похода.

========== 83. ==========

Я встал и, обнаружив на тумбочке кувшин с водой, жадно к нему присосался, предварительно выкинув оттуда веник с цветочками.

– Дейнар, там же удобрения, – хихикнул Ясси и шевельнул попкой. – Дай и мне попить, только из-под крaна свежую…

Я хмыкнул и подошел к нему. Ясси раскинулся на кровати звездочкой, золотые его волосы потемнели от пота и торчали ежиком, бедра были бессильно разведены, а круглая попка выпирала кверху – под бедрами у него лежала подушка. Я провел пальцем по его влажной спинке и приласкал слегка припухшую и покрасневшую дырочку. Она была скользкой от масла, и мой палец легко провалился внутрь. Ясси покрылся крупными мурашками и судорожно вздохнул. Я присел на корточки и, раздвинув теплые половинки, лизнул его дырочку

– Ах, Дейнар, – прошептал Ясси, его яички медленно наливались новым желанием – завораживающее зрелище – и я снова провел языком по его розочке, а потом ниже, к яичкам, к месту, где находилось его нижнее средоточие Силы.

Интересно, много ли Тьмы он накопил? Из дневника Ллосс я понял, что светлые мужчины могут произвести не один темный выводок… А вдруг Ясси так сильно захочет выводок, что заведет шашни с какой-нибудь девчонкой, например, с одной из моих многоюродных сестричек? А потом, конечно же, не захочет оставить детей, ведь для магов Жизни они дороже всего, как и для темных, а я уже обещал свою свободу роду Ллоссарх, и будем вынуждены мы расстаться?! У меня аж зубы свело от внезапно накатившей ревности, так захотелось укусить Ясси за доверчиво выставленную попку.

– Что ты там разглядываешь, Дейнар, – снова захихикал Ясси и тем спас свою левую ягодицу от укуса, – неужели нашел проход в Темный мир?

– Нет, – сказал я и встал, легонько его шлепнув, – просто задумался.

Ясси ойкнул и живо развернулся:

– О чем это, милый? Неужто о том, как скоро я засохну от жажды?

– Нет, о розочках и Хаосе, – сказал я и многозначительно пошевелил бровями, – вот, вроде бы розочка у нас имеется, Хаос тоже, осталось теперь воплотить на твоей попке все твои фантазии, те самые, на которые уже подрочило пол-Империи. Ты у меня такой затейник, милашка!

Ясси поспешно уполз на другой конец кровати и прикрылся подушкой:

– Это… это ничего не значит! Просто фантазии, я вовсе не хочу на себе! – щеки его, казалось, светились в полутьме алым.

– Да? – ухмыльнулся я и припомнил выражение из комикса: – А как же “прекраснейшее в мире зрелище, задница в кровавую клеточку”? Неужели вы не мечтаете об этом под одеялком, уважаемый Яссих Д.?

Я сделал вид, что бросился, пытаясь его поймать, и Ясси с воплем кинул в меня подушкой и, скатившись с кровати, спрятался под ней. Я заржал и подхватил кувшин, направляясь в ванную за свежей водой для моего милашки.

Когда я вернулся, то Ясси уже выбрался из-под кровати и теперь сидел, завернувшись в одеяло и подозрительно поблескивая на меня глазками. Вот глупыш.

– Спасибо, Дейнар, – прошептал он опасливо и, взяв у меня кувшин, принялся жадно глотать.

Я запустил руку в его кокон и помял его за животик и яички, отчего он захлебнулся и фыркнул, окатив меня водой. Мы принялись возиться и хихикать, я спрашивал Ясси, готова ли его розочка к новому проникновению Хаоса, а он уверял меня, что там уже не розочка скоро будет, а “розища”, и вместо того надо бы заново проверить мою “ледяную дырку, заодно и согреть бедняжечку крепким членом”.

И он почти уломал меня, я уже закинул руки за голову, готовясь раздвинуть ноги и получать удовольствие… Если бы Ясси не начал болтать. Ну, он всегда болтал, а уж в активной позиции вообще не затыкался, выливая на меня непрерывный поток своего сознания. Какие только смешные вещи он мне не рассказывал в таких случаях! Трепался о родственниках, о приятелях, о Лэйме, о своих планах, пересказывал какие-то случаи из своей и чужой жизни – мозг у меня обычно становился в режим автофильтрации, и улавливал я из этого процентов десять.

Но сейчас он вдруг принялся мне рассказывать, что в приют привезли новых пациентов, “ты же читал, Дейнар, об этом клане, где людей для веселого дома калечили?”

Я читал, когда ехал в своем купе первого класса – наша доблестная полиция вновь накрыла гнездо отвратного разврата. Статья была полна каких-то скандальных намеков и малоприятных упоминаний. Я не вчитывался, просмотрев по диагонали, как всегда делал с подобными вещами: вроде надо знать основные факты, но без подробностей можно еще лет сто прожить. А Ясси вывалил на меня как раз это – подробности. “Это был остров на реке, и Лэйме там был, когда шла операция… Ты представляешь, Дейнар, им отрезали руки и ноги, а потом помещали в железную конструкцию, чтобы они вросли в нее. Боги, а видел бы ты, во что превратились их дырки – я навещал их в клинике – словно драная, уже не заживающая ветошь… Конечно же, они давно стали отверженными, и их сразу отправили к нам в приют, едва подлечив, темные так безжалостны, Дейнар”.

Короче, у меня все упало. Я сел на кровати и мрачно спросил:

– И для чего ты мне все это рассказал?

– Ну… – растерянно распахнул глаза Ясси, – просто вспомнилось вдруг… Я об этом думаю и тебе рассказал.

Он погладил меня по бедру, и я со вздохом прикрыл нас одеялом:

– Давай спать, милашка, уже рассвет. Так значит, Лэйме допустили уже до полицейской практики? Рад за него.

Ясси с волнением закопошился под одеялом, ласкаясь и целуясь, так что я снова возбудился.

– Да, Дейнар, ты не представляешь, какой скандал там разрастался, у меня знакомый журналист, они уже готовили серию гневных статей, мы думали, что после процесса можно, наконец, поменять родовое право, ведь это вообще безобразие! Ни в какие ворота! Все в душе переворачивается! – он гневно стукнул меня кулачком по плечу.

– Вот еще, родовое право менять, – возмутился я. Мне родовое право нравилось, оно всегда было на моей стороне, и я никогда не одобрял всех этих демонстрантов, из-за которых у нас время от времени вводились какие-то поправки. Хотя, ни само право, ни поправок я не читал, просто мне и так все было хорошо. Может, эти поправки и на самом деле что-нибудь улучшали, избавляли законы от излишней архаичности, например.

– И ничего не вышло, да, – грустно сказал Ясси, – Имперская безопасность наложила запрет на подробности дела, якобы это повлияет на общественную нравственность…

– И правильно, – отозвался я, – темным только дай пример, они немедленно захотят повторить это у себя на дому.

– Может быть, – вздохнул Ясси и поцеловал меня в головку члена, виляя при этом попкой. А потом поднял сияющие чистым светом глаза, и я увидел, что в них стояли слезы: – И процесса никакого не будет. Имперская безопасность забрала задержанных и посадила их в свой подвал. И позвали всех, имеющих отношение к этому делу, полицейских, врачей, журналистов, санитаров из приюта и даже пару наших пациентов из выздоравливающих. Офицер безопасности зачитал приговор суда, мы и не знали, что он уже состоялся, так быстро. И там кого-то приговорили к каторге, кому-то позволили ее заменить на армию, а многих – к смерти. И они исполнили приговор прямо на наших глазах, просто раздавили их каким-то древним железным прессом, и офицер сказал, что справедливость свершилась, и Империя избавилась от грязи… Разве это справедливо? И после этого он еще говорит, что исправлять людей магией – аморально! Лучше давить заживо?! Я до сих пор вижу это перед глазами.

Губы Ясси задрожали, а по щекам потекли слезы. Я его обнял:

– Бедняжка, тебе не следовало этого видеть.

– Разве что-нибудь изменилось бы от моего отсутствия? – всхлипнул Ясси. – Так нельзя!

– Нельзя было поступать, как эти преступники, – сказал я. – Гнусные извращенцы, намеренно превращающие людей в отверженных калек и испытывающие от этого удовольствие, это как же надо было извратить свою природу, чтобы творить подобное! Темные не пинают павших, они их вообще с большим трудом заставляют себя замечать. Эти преступники переродились в тварей, и правильно их всех раздавили, нечего там исправлять, Ясси. Из говна не сделаешь конфетку, только сам извозишься.

Ясси поднял голову и заглянул мне в лицо:

– А если бы это были твои оступившиеся дети, Дейнар, ты бы тоже так говорил?

И я внезапно вспомнил дневник Ллосс и ее первого мужа, водного мага, и понял отвращение светлых к детям Тьмы. Они видели в них мерзкое извращение своей природы, и оттого испытывали облегчение, уничтожая их.

– Преступники – не невинные дети, Ясси, и они заслужили свою смерть, и раздавить их было в тысячу милосерднее того, что они делали с другими. Если боги не выкинут их поганые души, то они смогут переродиться и прожить новую жизнь. И кто этот “он”, который говорит, “что исправлять людей магией – аморально”?

– Тэргон, – прошептал Ясси горестно.

– Лучше отпустить душу, чем терзать ее узами, похожими на рабские, пытаясь “исправить магией”, Тэргон прав, – сказал я.

– Лучше жить, чем умереть, – не согласился со мной Ясси. – Никто не знает о перерождении, а пока живешь – надеешься. А вдруг не все из казненных были так уж виноваты? Вдруг тайный суд ошибся? Вдруг они бы раскаялись и стали достойными членами общества?

– Волнуйся лучше не только о нуждающихся в помощи, но и достойных ее, – пожал плечами я и откинулся на подушки, рассеянно поглаживая Ясси по спинке.

Будь бы на моем месте Эйлах, он бы с удовольствием подискутировал, а меня же не интересовали проблемы этичности наказания неизвестных ублюдков. Мне достаточно было знать, что справедливость свершилась, виновные покараны, о выживших жертвах позаботятся, а Империя стала чище. Я смотрел на светлеющее окно и думал о том, что Ясси изменился всего за два с половиной месяца моего отсутствия. Он вырос на пару сантиметров, его золотой свет приобрел ярко-белый оттенок, а бессмысленный лепет превратился в слова, которые невозможно пропускать мимо ушей. Как быстро вылупляются маги разума! Ллосс повзрослела всего за год… О! Надо попросить Ясси что-нибудь написать, чтобы заценить развитие его рунописи.

– Ты опять не хочешь? – грустно спросил меня Ясси, тиская за яйца, и я рассмеялся:

– Милашка, если ты хотел возбудить меня своими историями, то надо было выбирать другую тему! Я не темный, чтобы дрочить на раздавленных людей и вживленных в железные конструкции ампутантов. Лучше бы продолжал трепаться о своих глупостях.

– Я… не подумал, прости… – растерянно прошептал Ясси, личико его стало отчего-то совсем несчастным.

– Да ладно, – фыркнул я и погладил его по голове, – все равно утро уже, пора вставать. В Университет бежать, а то учебный год позавчера начался, а я болтаюсь неизвестно где. Ты как, кстати, милашка, поступил в колледж на соцработника?

Ясси покивал, жалобно улыбаясь и держа меня за руку, и я поцеловал его в щечку:

– Поздравляю!

Лэйме уже завтракал, когда мы спустились: пил кофе и ел разогретые булочки, читая утренние газеты. Он был в форме кадета речной полиции, и китель его висел на стуле, а на руке поблескивало офицерское кольцо. Даже лицо его изменилось, став серьезнее и строже.

– Дейнар, Ясси, – воскликнул он с улыбкой, – не думал, что вы выберетесь из постели раньше сегодняшнего вечера.

– Я тоже не думал, благородный Лэйме, – фыркнул я, пожимая его руку, а потом все же не удержался: – Или вы уже сменили имя на Лэймс?

Лэйме отчаянно покраснел, снова став похожим на себя прежнего, и я заржал:

– Мы читали ваш комикс в самой жопе Империи, в Больших Гнилищах! Как им удалось втянуть тебя в это, Лэйме?

– Я и сам не понял, – пробормотал Лэйме, пытаясь вырвать свою руку. – Только умоляю, никому не говори, особенно Тэргону.

– Душераздирающие тайны, – сказал я со смешком, – не буду говорить, раз ты так не хочешь. Но за образ хаосита вы мне крупно должны оба!

– Расскажи лучше, как ваш поход, Дейнар, – ловко перевел разговор Лэйме, – были ли вы на границе светлых земель?

– Не только были, но даже изображали светлый отряд, и чуть не передрались со своими, – засмеялся я, поддаваясь ему.

***

– Он разлюбил меня, Лэйме, ты был прав когда-то давно, – сказал Ясси, замирая над своим рюкзаком. – Ему не нравится, что я стал умнее.

Лэйме остановился в прихожей, глядя на него с удивлением. А потом осторожно сказал:

– Мне так не показалось, Ясси, и, хоть я не могу называться специалистом по детям Бездны… Но мне представляется, что они очень постоянны в своих привязанностях. Забудь о моих тогдашних словах, скорее всего, я ошибался.

– Ты не знаешь всего, – махнул на него рукой Ясси, прощаясь.

Ведь Лэйме никогда не видел, как снисходительные ласка и тепло исчезают из глаз человека, заменяясь холодным интересом. А Ясси видел это дважды – впервые с Тэргоном, а второй раз и гораздо страшнее – сегодня утром, в глазах любимого. И, когда Лэйме убежал на службу, Ясси уткнулся лбом в стенку и подумал, что отказался бы от всего – и от колледжа, и от комиксов и сценария, лишь бы этого никогда не произошло. Но разве можно стать прежним, раз изменившись? Приходится жить дальше.

Комментарий к 83.

просто замученный няха:

http://31.media.tumblr.com/34b88e0835cb9673cb881658c7770a6e/tumblr_nbr1jwGPbl1t1l77no2_1280.jpg

========== 84. Солнце в стеклянной баночке ==========

Ясси закрыл блокнот, куда он заносил наблюдения для колледжа, и погладил пациента по короткому ежику волос.

– Ну, вот, – сказал он бодро, – ручки уже отрастают! Скоро совсем как новенький будешь. Сейчас массажик…

Пациент перевел на него огромные, словно опрокинутые в себя глаза, и Ясси сглотнул и прижал ладонь к сердцу.

– Зачем? – прошептал пациент.

– Чтобы все было хорошо, – ответил Ясси и принялся массировать искалеченное тело бедняжки. – Все обязательно будет хорошо, ведь ты сохранил самое главное – рассудок. Не всякий даже и благородный смог бы это на твоем месте, твой дух сильнее столь многих!

Все остальные поступившие к ним ампутанты были безумны и, скорее всего, обречены. Этот же пациент попал к преступникам не так давно, не в самом детстве, а пару лет назад. Правда, он делал вид, что свою прошлую жизнь помнил очень смутно, даже род забыл. Полиция смогла выяснить лишь то, что он был из южных переселенцев, и рода, как такового у него могло и не быть. В приюте его прозвали Обрубочек, так как свое имя он говорить отказывался…

– Говорят, их раздавили живьем? – спросил пациент внезапно.

Ясси кивнул, сморщившись от воспоминания.

– Хотел бы я узреть сие, – сказал пациент. – Как дохнут они, подобно тварям. Но о нас и не вспомнили, когда приглашали свидетелей на казнь.

– Они не знали, что кто-то из жертв сохранил твердый разум, – сказал Ясси.

– Можно ли это назвать твердым? Или разумом, – прошептал пациент. Ресницы его намокли от слез, но он не зарыдал.

– Ты говоришь, как образованный, – сказал Ясси. – И почти не несешь печатей отверженности, несмотря… Ты не вспомнил свой род и имя?

– Нет, – пациент зажмурился и отвернулся, сжимая губы.

Ясси лишь тихонько вздохнул, подозревая, что тот помнит гораздо больше, чем говорит. После массажа Ясси побежал во двор, у его группы как раз были занятия по садоводству.

– Ну, как там наш Обрубочек? – спросил один из санитаров. – Может, все же вытащить его на воздух?

Санитары искренне беспокоились об этом пациенте, чувствуя, что он не является по-настоящему отверженным.

– Он не хочет, – покачал головой Ясси, – лучше не надо, а то будет, как в прошлый раз.

В прошлый раз Обрубочек вопил полчаса, не переставая, пока его снова не унесли в палату.

– Ладно, буду кормить его снова, как барина – отдельно и с почестями, – хмыкнул санитар, уходя.

Ясси посмотрел на часы в телефоне. До начала лекции оставалось чуть больше часа: быстро провести занятие и бежать. Иногда он мечтал об умении волшебно растягивать время, чтобы в один день помещалась неделя. Ведь идей и важных дел было так много, а времени – совсем мало…

На заставке телефона улыбался Дейнар – в рейнджерской форме, загорелый и счастливый, на фоне плавящегося от жары Юга – и у Ясси защемило сердце. Он шмыгнул носом и записал в свою книжечку: “Поверхностные печати отверженности исчезают даже быстрее, чем исцеляется тело. Кажется невероятным, что эмпат, пусть даже и темный, способен на такую твердость духа”.