Текст книги "Легенда о мальчике, что учился дышать (СИ)"
Автор книги: chuckcloud
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 95 страниц)
– Нет! – скрестил руки на груди Харди, нахмурившись.
– Ты гей? – провоцирующе беззаботно ляпнула Мелиса.
– Что? Какого хуя? Нет! – рьяно зажестикулировал сержант.
– Значит женщины тебя все же привлекают? – накинула следующий вопрос Маккарти.
– Ну допустим, сука-бля, – из последних сил держа себя в руках, раздувал ноздрями Том, понимая, что его хотят вывести на какие-то определенные слова, а может и вовсе обещания. Он бросил взгляд на отца, который молча смотрел в тарелку, кусая пересохшие губы.
– Ага… То есть, если ты не гей, и женщины тебя привлекают, то, чисто теоретически, в мире может существовать некая особа, с которой ты будешь готов иметь какие-либо отношения, будь то просто секс или что-то серьезное? Я ничего не утверждаю, просто рассуждаю. Получается, что это возможно? – выпытывала Мелисса, уже чувствуя, что скоро добьется нужного результата.
– Наверно, возможно, – подвигал желваками Харди.
– То есть дело лишь за тем, чтобы найти ту самую? Получается, что ты просто ищешь, так скажем, любовь всей жизни? – покривила лицом Маккарти, не забыв нарисовать в воздухе кавычки и подкатить глаза.
– Чего ты добиваешься, Мел? – расставил ладони в стороны Том.
– Ты давай отвечай! Ты ищешь свою судьбу? – гнула свою линию толстая нянька.
– Пусть так! Дальше что? – хлеще всех на свете подкатил глаза сержант.
– А дальше вот что, маленький упертый говнюк! – ткнула Мелисса парня в грудь. – Ты настолько уперт, что даже в этот период жизни, не можешь позволить себе сказать отцу те слова, что согрели бы его душу и дали бы возможность дожить остаток дней в спокойствии! Нееет! Ты, будучи до сих пор глупым упрямым пацаном, вбил себе в голову какие-то непонятные принципы, и теперь не смеешь отказаться от них! И ладно ты действительно бы всего этого не хотел! Не хотел бы любви, не хотел бы семьи и всего такого, вот как я, например! Тогда бы это было понятно, и тебе и слова никто не сказал бы! Но я же знаю тебя как облупленного! Знаю, что ты совсем не такой, каким хочешь показаться окружающим! Вся эта твоя напускная дерзость, самоуверенность… Все это лишь для того, чтобы скрыть свою ранимую душу! И не ври хотя бы самому себе, что ты не хочешь любви и всего к ней прилагающегося! Ты можешь обманывать Кристофера, можешь попытаться обмануть меня, но сам ты знаешь о себе всю правду! Просто не хочешь показаться слабым и отступить от заявленных тобою ранее принципов! Так ведь, Том?
В столовой повисла неловкая пауза. Маккарти и мистер Уокен уставились на Харди. Было не понятно, то ли он сейчас взорвется и покроет няньку хуями, то ли расплачется.
– Мел, не стоило. Том не готов к этому, я же говорил – не стоит давить… – заговорил Кристофер таким тоном, будто извинялся перед сыном.
Но не успел он закончить мысль, как был перебит.
– Да! Да! Может, все это и так, Мел! – вскочил из-за стола Харди, сверля Маккарти гневно-обиженным взглядом. – Может, я и хотел бы найти ту, что полюбил бы! Может, я и хотел бы прожить с ней всю жизнь! И, может, даже хотел бы завести детей с ней! Но какой толк от всех этих моих желаний, если всего этого не будет! И дело тут не в моих принципах! Дело вот в чем! Та, что я полюблю, не полюбит меня! Та, что я полюблю, не захочет жить со мной бок о бок всю жизнь! Та, что я полюблю, не захочет от меня детей! Потому что я – чмо и неудачник! Ясно вам?
– Том… – в один голос протянули Мелисса и Кристофер.
– Что Том? Что, ждали, что я в очередной раз начну отстаивать свои обдроченные принципы? – брызжа слюной, орал Харди. – Нихуя! Ты же сама сказала, что я ранимый! Вот и получайте ранимого Тома! Да, я такой! Я мало перед кем могу быть таким. Но если вам так больше нравится, то – пожалуйста! И да, отец, если тебе станет от этого легче – все, о чем ты мне твердил с самого детства, о любви, семье, детях и продолжении рода… Возможно, я всего этого и хочу, но никаких ложных надежд и обещаний дать тебе не смогу, потому что считаю это несбыточным! Так что, просто знай, что я хотел бы этого!
Мистер Уокен молча смотрел на сына. Взгляд его стал наполняться теплотой, в уголках глаз появились лучики морщинок, предвещающие улыбку.
– Сынок, все у тебя будет хорошо, – тихо, но уверенно сказал Кристофер. – Ты у меня самый лучший! У тебя будет все то, о чем ты мечтаешь. Но помни, что путь к счастью всегда тернист. Но не сворачивай с него, каким бы тяжелым он не казался! И ты обязательно придешь туда, куда хочешь. Я в тебя верю и хочу, чтобы и ты поверил в себя. Помни, что ты – та вторая мышка, которая взбила масло… – встал с места мистер Уокен, подошел к Тому и положил руки ему на плечи. – Пожалуй, пойду к себе, отдохну немного… – добавил он и направился к выходу.
Мелисса тоже похлопала Харди по плечу и, довольная собой, поспешила на свидание с очередным клоуном. Сержант же остался в одиночестве, погрузившись в свои мысли.
15 декабря 2003 года.
Ночью на Манчестер обрушился снегопад. Все улицы завалило так, что половина горожан опоздали на работу, вторая же половина даже и не смогли откапать свои машины из-под огромных сугробов. Жизнь замерла. Город словно ушел в зимнюю спячку. Лишь снегоуборочные машины неторопливо проезжали там и тут, пытаясь расчистить дороги, дабы растормошить Манчестер от декабрьского сна.
На заснеженной террасе фамильного поместья Харди, что громоздко расположилось средь однотипных домов на тихой Грин-Энд-роуд, сидели двое – Том Харди VII и Том Харди VIII – отец и сын, которые вот уже как несколько недель проводили вместе, но никак не могли наговориться, оба зная, что любой из разговоров может стать последним.
Том-старший, именуемый Кристофером, расположился в плетеном кресле качалке, накрывшись пледом. Его сын – сержант Том – уселся на верхней ступеньке возле ног отца, подстелив под себя диванную подушку.
– Может пойдем в дом? Что-то холодно, сука-бля, – потер рука об руку Харди.
– Нет, хочется свежего воздуха. В доме я задыхаюсь, – ответил мистер Уокен, полуприкрытыми глазами осматривая свои владения.
– Ладно, тогда я укрою тебя еще одним пледом, – встал Том и накинул на отца кашемировый плед.
– Спасибо, сын, – улыбнулся Кристофер. – Как на счет… Ммм? – достал он из нагрудного кармана пальто-кардигана два косяка.
– Эээм… Это трава что ли? – растерялся Харди и, приподняв шрамированную бровь, с подозрением посмотрел на самокрутки.
– Ну да, а что такого? Ты уже взрослый, – ухмыльнулся мистер Уокен, засунув один косяк себе в рот, а второй протягивая сыну. – Лучше уж со мной, чем потом где-то в подворотне с каким-нибудь отребьем…
– Дааа… Лучше так… – протянул Том, решив не признаваться отцу, что уже пробовал всякое и похлеще марихуаны. – Ну давай, сука-бля, – взял он косяк отца.
Харди достал из кармана дубленки зажигалку и подкурил сначала отцу, затем себе. Оба глубоко затянулись и задержали дыхание.
– Сукааа-бляяя… – прохрипел Том, выдыхая дым из легких. – Это что за хуйня? Где ты взял такую забористую дурь? – охуел он, рассматривая тлеющую папироску, набитую до отказа травой.
– Хах! – усмехнулся Кристофер, продолжая не дышать. – Так я вообще-то сам выращиваю. Неужели ты никогда не замечал между вон тех розовых кустов тайную клумбу конопли? – указал он рукой в сторону забора, отделяющего их имение от территории дома деда Фергюсона.
– Ебааать, – продолжал охуевать Харди. – Чем ты ее поливаешь? Это ж пиздец! – прыснул он и затянулся еще раз.
– Это еще одна наша семейная реликвия, – развел ладонями мистер Уокен. – Я оставлю тебе секретный рецепт, сможешь выращивать такую же! Но помни, что все это противозаконно! И никому не говори, что это отец научил тебя таким плохим вещам! – наигранно строго сказал он.
– Я ж сам коп, пап! Уж мне ли не знать о таких противозаконных вещах? Да и что мне эти законы? Я – власть! – нес хуйню сержант, словив нехилый приход от отцовской травки.
– Мой сын – власть! Звучит круто! Это действительно круто, Том! – закивал Кристофер, выдохнув марихуановый дым и медленно втянув носом холодный манчестерский воздух. – Когда ты успел стать таким взрослым, мальчик мой? Казалось вот только недавно я привез тебя сюда, такого маленького, такого беззащитного и запуганного…
Том повернулся к отцу, тот протянул к нему руку и провел большим пальцем по шрамированной брови.
– Я так хотел тебя защитить… – сказал мистер Уокен, внимательно рассматривая лицо сына. – Я так боялся за тебя, боялся, что Мэрил тебя найдет и заберет… Но теперь я понял, какой ты сильный мальчик, всегда был сильным. И боялся я не за тебя, а за самого себя, боялся потерять тебя снова. Это было эгоистично с моей стороны, я не должен был скрывать от тебя ничего. Наверно, ты плохо помнишь те годы, что прожил в доме матери. Это были ужасные, тяжелые для тебя годы, но они были, и это навсегда останется частью тебя, ты не должен пытаться это забыть. И я не должен был пытаться огородить тебя от прошлого и внушить тебе, будто ничего этого не было…
– Я помню все, – перебил отца Том, задумчиво уставившись на мерцающий снег, белизна которого слепила глаза. – Каждый ее взгляд, каждое ее слово, помню ее запах… Все – будто это было вчера. Этого никогда не забыть, как бы я не старался. И я помню…
– Том, есть еще то, о чем ты не знаешь, – не дал договорить ему Кристофер, будто куда-то заспешив. – Я должен был сказать давно, но не решался. Не решался признаться еще в одной лжи… Том, у тебя есть еще брат…
– Я знаю, – кивнул Харди, и все прежние сомнения о существовании мальчика из шара будто улетучились.
– Его зовут… Дж… Дж… – закашлялся мистер Уокен.
– Джейк! Я помню, пап! Я всегда знал, что это был не воображаемый друг, – не моргая продолжал смотреть не белый покров Том. – Знал, что он существует. И поэтому я поехал туда. Я был там, пап. В Нампе. Я поехал в Штаты, ради того, чтобы найти мать и брата. Прости, что врал тебе, ты бы не пустил меня. Но теперь я съездил туда, и я встретил ее… И я не могу, пап! Я совсем не сильный, как ты говоришь. Перед ней я чувствую себя никем – пустым местом… Сколько бы силы во мне ни было – она всегда будет сильнее меня. Даже зная, что там, в ее доме, на втором этаже, в ебаном шаре, живет ребенок, которого она держит в плену, зная, что это мой брат… Даже зная все это, я не смог преодолеть свой страх… Я просто ссыкло! Ранимое гребаное ссыкло!
Повисла необъяснимо тихая пауза.
– Видишь, даже тебе нечего на это сказать… – усмехнулся Том, растаптывая берцем косяк.
Харди обернулся на отца. Перед глазами несколько секунд стояла пелена от созерцания ослепительно белого снега. Том несколько раз поморгал. Пелена стала рассеиваться, и тогда он смог рассмотреть отца. Открытые глаза безжизненно смотрели в небо, затянутое серым. На губах застыла едва заметная усталая улыбка. В руке, зажатый между пальцев, тлел косячок, от которого тонкой струйкой поднимался дымок.
Том усмехнулся то ли комичности, то ли трагичности этой ситуации.
– Я тут тебе, значит, душу изливаю, а ты просто взял и умер? – спустя пару секунд и вовсе истерично засмеялся сержант, будучи накуренным до неузнаваемости, и уткнулся лицом в колени. – Пап, ну какого ж хуя? Почему так рано? Мы еще столько должны были сказать друг другу! Почему мы не поговорили обо всем раньше? Пап, ну нет! Сука-бля… Почему так мало времени? – уже зашелся в рыданиях Харди, раскачиваясь взад-вперед и не поднимая лица.
Снег крупными хлопьями падал и бесшумно ложился на землю. Он ложился на оголенную шею и руки Тома, но тот не чувствовал его холода. Он ощущал лишь ледяную пустоту внутри, сковавшую его сердце. Парень развернулся и на коленях подобрался к креслу-качалке, где покоился Кристофер, укурившийся до смерти. Харди приложил голову на грудь отца, будто надеялся услышать стук его правостороннего сердца. Не услышав ничего, он подтянул к лицу кашемировый плед и зарыдал в него.
– Ты был самым лучшим! Спасибо тебе за все! Я люблю тебя, пап! – проговорил он, подняв голову и заглянув в глаза отцу, где увидел умиротворение. Парень слегка улыбнулся и закивал головой, а из его глаз брызнула очередная порция слез. Он попытался вытереть их рукавом, но те продолжали течь по щекам и скатываться на трикотажный кардиган-пальто.
Том-младший положил ладонь на лоб отца и провел ею вниз, опуская веки Тома-старшего.
– Я люблю тебя, – шепотом повторил Харди, похлопав своего старика по плечу.
Комментарий к Глава 59: Уходящий
Дорогой мой друг, на этой печальной ноте мы переходим к новому жизненному этапу нашего, сука-бля, героя. И пока ты находишься в ожидании новой главы, или уже есть продолжение, и ты порываешься побежать читать дальше, хочу напомнить, что твой фидбек для меня ебейше важен! Даже пару обыденных слов вдохновят меня на дальнейшее написание и согреют мою душу драматмчного клоуна) так что не стесняйся – пиши!
========== Глава 60: Прощание ==========
Последующие дни полетели для Тома в бешеном ритме. У парня было столько дел по организации похорон, что не оставалось ни минуты свободного времени, чтобы расклеиться и поскорбить по отцу. Телефон в поместье Харди не замолкал ни на минуту! Постоянно кто-то звонил и приносил Тому свои соболезнования. А тот принимал их будто на автомате, не давая себе ни малейшего шанса дать волю эмоциям. Сержант будто посадил себя в какой-то неведомый кокон, ведя себя сдержанно и хладнокровно. Он знал, что никто кроме него не будет заниматься похоронными делами мистера Уокена. А проводить отца в последний путь со всеми почестями – было сейчас для Тома превыше всего. Мисс Маккарти практически каждую минуту была рядом с Харди, помогая с организацией и то и дело утешая парня.
Зал, который раньше предназначался для проведения приемов, был переоборудован в некое подобие зала для прощаний. На небольшом постаменте стоял дорогой распашной гроб из красного дерева, где и покоился Кристофер Уокен, сплошь обложенный живыми цветами. Недалеко от гроба стоял мольберт, на котором было установлено фото Кристофера – немного уставшего, но волне себе пышащего жизнью. Так же рядом стоял флагшток с опущенным флагом Великобритании. По всему периметру залу ровными рядами стояли уютные скамеечки для тех, кто бы хотел прийти и попрощаться с Кристофером.
Люди тысячами съезжались в поместье, дабы отдать последние почести мистеру Уокену. Все любили этого умного добродушного планокура, который ни разу в жизни не сделал никому никакого дерьма! Народу было так много, что сами похороны было решено перенести, пока с Кристофером не попрощаются все его друзья и знакомые.
На четвертый день в поместье Харди заявилась королевская семья в лице принца Чарльза и двух его сыновей – стремительно лысеющего Уильяма и рыжего балбеса Гарри. Чарли никак не мог поверить своим глазам, что умер его не только верный и самый лучший из министров, но и закадычный друг. Он с горя напился и стал падать на колени перед гробом, слезно моля Кристофера немедленно подняться и жить дальше. Но сколько бы он не просил, как бы не умолял – мистер Уокен был неумолим и не желал воскресать. На вторые сутки принц Чарльз успокоился и заявил, что его дражайшая матушка тоже хочет проститься с Крисом. Но приехать лично не имеет возможности, ибо шанс коричневого кода в дороге слишком высок. А кто теперь скроет тайны королевской семьи, если мистер Уокен пал жертвой безжалостной болезни под названием рак? Посему принц решил организовать прощальное турне для Кристофера в Лондон, где гроб с его телом должен будет пару дней простоять в поминальном зале Букингемского дворца, где с мужчиной сможет проститься элита Великобритании. Том без раздумий согласился, ведь знал, что для отца это было бы важно, он всегда был патриотом до мозга костей. А церемония прощания в главном замке страны – не это ли успех?
Вот так вот гроб с уставшим телом Кристофера путешествовал по стране еще несколько дней. И, наконец, на утро десятых суток был возращен в фамильное поместье Харди. Том же решил больше не оттягивать с погребением отца, ведь, кажется, бренное тело того уже не на шутку начало приобретать негожий вид.
И вот ближе к полудню помпезный гроб был вынесен на задний двор. Многочисленные друзья и коллеги больше часа прощались с Кристофером, после чего его тело переложили в каменный саркофаг. Зачем? Все дело в том, что не одно поколение семьи Харди захоранивалось в фамильном склепе, что располагался на заднем дворе поместья. Каменные гробы с Томами или их женами спускались в крипту, находящуюся под склепом, где и обретали вечный покой усопшие.
– Прощай, пап… – подошел к каменному гробу Том, положив руку на плечо Кристофера. – Мне так повезло с тобой… Ты лучший отец во вселенной. Я буду любить тебя вечно и постараюсь прожить жизнь так, чтобы ты гордился мной, – шептал он. – Вот тебе, чтоб, сука-бля, не скучал там, – усмехнулся он, подсунув под поля шляпы мистера Уокена косячок. Тут к его горлу подступил ком, и парень поспешил зажмуриться и зажать пальцами переносицу, дабы не разрыдаться при всех этих незнакомых и нахуй ему не нужных людях.
– Том, пора… – подошла к нему сзади толстуха Маккарти, положив руку на плечо.
Дальнейшие события для Тома прошли как в тумане. Он запомнил все какими-то обрывками. Вот навек закрывается каменная крышка гроба, далее сразу же поминки в поместье, нескончаемый поток соболезнований от неизвестных людей, траурные вуали и шляпки, канапе из кутьи на фуршетном столе, истории о Кристофере – веселые и не очень.
Стрелка часов приближалась к восьми вечера, когда Харди проводил последних гостей и не на шутку уставший плюхнулся на диван в холле.
– Ну, как ты? – уселась рядом Мелисса, взяв в свои тучные руки ладони Тома.
– Устал… – констатировал факт Том, тяжело выдохнув и закрыв глаза.
– Тебе так идет этот наряд, – решила разрядить атмосферу нянька, указав на черный дизайнерский костюм-тройку парня. – Такой ты в нем… Породистый! – ляпнула она хуйню.
– Спасибо, – утомленно усмехнулся Харди, грустно посмотрев на Мелиссу.
– Что собираешься делать дальше? Останешься?
– Нет, Мел, я вернусь в Штаты… Не хочу жить здесь один. Слишком больно и тяжело все это. Знаешь, папа наполнял поместье каким-то шармом. А теперь ушел он, а вместе с ним и весь этот шарм… Не хочу… Сука-бля…
– И что будет с поместьем? – прищурилась Маккарти. – Том, ведь оно – неотъемлемая часть истории вашей семьи. Ты не в праве продавать его…
– Я и не собирался, сука-бля! Я что, конченый?! Просто распущу всех работников, обеспечив их финансово на первое время, пока не найдут другую работу, – бредил сержант Харди. – В самом же замке запру все окна и двери, оставив все вещи на своих местах… Может, когда-нибудь, я и вернусь сюда. Но точно, сука-бля, что не в ближайшее время…
В холле повисла минута молчания.
– Пацан, знай, что можешь звонить мне в любое время суток, если что-то будет тебя тревожить, если захочется получить совет или просто излить душу. Знай, что мой дом всегда открыт для тебя в тысячу дверей, – наконец, прервала тишину Мелисса, приобняв Тома и погладив его по плечу.
– Спасибо, Мел… Это важно для меня… Правда, сука-бля… – печально улыбнулся парень, заглянув в толстые глаза няньки.
– Кстати, не забыл, что сегодня Рождество? – решила вновь разрядить атмосферу пышка. – Помнишь, как Крис провел тебе урок полового воспитания прямо во время застолья?
– Еще бы, сука-бля! – взбодрился Том. – Сперма – это вязкая липкая масса беловатого цвета, с резким запахом, – спародировал он усталого отца в шляпе, припоминая его уроки.
Еще целый час Том и Мелисса предавались воспоминаниям о Кристофере Уокене, попивая виски и продолжая поминки в узком семейного кругу. Затем Том заявил, что валится с ног и отдал бы все на свете, чтобы добрести до кровати и провалиться в сон. Мелисса упорно предлагала остаться и переночевать в поместье, дабы не оставлять Тома одного. Но парень уверил, что все нормально. На самом же деле он пиздил – нормально не было ничего! Сержант уже мечтал остаться наедине со своими мыслями и ощутить тягость потери отца.
Когда, наконец, он остался один, то молча подошел к огромному портрету Кристофера, висящему в холле, встал напротив него и начал осознавать то, что больше никогда не поговорит с отцом, никогда не посмотрит в его выпученные глаза, не поделится успехами, не получит родительского тепла и похвалы… И только теперь Том понял, как бы много хотел он сказать отцу! Поделиться с ним своим внутренним миром, выложить все то, о чем многие годы умалчивал! Его разрывало на части из-за того, что он ничего не рассказал о себе отцу раньше! Но увы – теперь все это было до безобразия невозможно. Из глаз сержанта хлынули слезы, и он забился в агонии невосполнимой потери. Но тут поток его безысходных мыслей был вновь прерван! В кармане брюк завибрировал мобильник.
– Леонид? – поднял Харди трубку.
– Томми! Томми, я самый грошовый друг! Я должен был быть сегодня с тобой! Прости, что не прилетел! – с ходу завизжал в трубку Батлер, громко сморкаясь в плащ.
– Леонид, все в порядке… Правда… – поспешил успокоить друга Том. – Твоей вины, сука-бля, нет в том, что из-за хуевой погоды поотменяли все рейсы.
– Я должен был прилететь на прошлой неделе! – не желал униматься ор Батлера. – Быть с тобой рядом и помогать с похоронами!
– Прошу тебя, сука-бля, хватит, – перебил его сержант. – Я же сто раз уже говорил, что справлюсь сам, а ты в мое отсутствие, должен заниматься нашим бизнесом один, чтобы…
– Что бы ты там не гутарил, Томми, я плохо поступил! У моего лучшего друга умер батюшка, а меня и рядом не было! Это ни в одни ворота не лезет!
– Леонид, все нормально. Ты поддерживал меня удаленно, а это, сука-бля, тоже важно, – пытался угомонить собеседника Харди.
– Как только аэропорты откроють, я первым же рейсом вылечу! – продолжал гнуть свою линию Батлер.
– Не надо, Леонид. Я не буду здесь находиться долго. Планирую прилететь на днях. Давай, лучше расскажи, что там с кафе, – решил перевести он тему.
Пообщавшись с другом еще немного, наконец-то, Том вновь остался наедине с самим собой.
Парень молча уселся в кресло, закурил и вновь принялся осматривать портрет отца. В поместье стояла звенящая тишина, прерываемая лишь монотонным тиканьем старинных часов с кукушкой. Вся эта не на шутку гнетущая атмосфера смогла дать Тому шанс накрутить себя до неузнаваемости.
– Сука-бляяя… – простонал сержант, закрыв ладонями лицо, и зарыдал в голос.
«Пойми Том – я не вечный. Настанет такой момент, когда ты останешься абсолютно один в этом поместье. Тогда-то ты узнаешь – какого это – остаться без семьи…» – всплыли у него в голове речи Кристофера, и только теперь Харди понял, что имел ввиду отец, говоря все это.
Хотя у него и была поддержка и от друга Леонида, и от такой родной и толстой Мелиссы, но Тому сейчас хотелось совсем иного! Чтобы его поддержал кто-то близкий и родной по крови. Но кто же есть у него? Мэрил? О, нет! Чья-чья, а вот ее поддержка ему как бы и нахуй сейчас не нужна! Но тогда кто? На минуту сержант Том даже бы не отказался иметь ребенка, дабы малолетний пиздюк смог морально поддержать его своими орами, ну или беззаботным смехом.
– Сука… У меня же есть брат… – наконец осознал действительность Том, убрав от лица ладони. – Такой я долбоеб… Какой же ебалой, сука-бля, я занимался последние годы! Сержант должен срочно ехать в Штаты и вызволять младшего братишку из плена старой бляди! – ударил он кулаком по подлокотнику кресла.
Ой, в пиздууу! Сколько раз тебя преисполняла решительность на эту тему? Сколько раз ты орал и бил себя в грудь, что немедленно отправляешься в Нампу? Все это лишь слова! Не более того! Никто уже не верит в тебя, пустозвон!
Том уверенно поднялся и все же решил, что должен переступить через себя, сделать шаг и вновь отправиться в Нампу. Ведь там, в шаре, заперт его брат! Его родная кровинушка! Он обязан спасти его, одарить братской любовью и пробить ему дорогу в светлое будущее! Но все это завтра. Сегодня Харди должен завершить незаконченные дела – окончательно проститься с отцом.
Парень взял бутылку виски, стакан и пошел на второй этаж – в спальню Кристофера. Спустя десять минут, он спустился и пошел в музей семьи Харди. Там он остановился у обнаженного манекена, налил себе стакан, выпил его залпом и начал делать то, зачем пришел, а именно – наряжать манекен в костюм мистера Уокена: строгие клетчатые брюки, выглаженная рубашка, до блеска начищенные оксфорды, плащ-пальто и, конечно же, шляпа.
Пока сержант Том занимался наряжательными делами, все его мысли заполнил брат. Джейк… Его зовут Джейк… Интересно, какой он сейчас? И тут в голове Тома стали яркими вспышками всплывать воспоминая, которым раньше он не давал волю и прятал их где-то глубоко в душе, думая, что это лишь плод его больного воображения. Но сейчас все это бурным потоком вырвалось на свободу! Харди отчетливо вспомнил, как дурачился с братиком из шара, играя в бодалки, читая ему книжки, принося сладости, а однажды и вовсе подарив куклу-мать. Том вспомнил, как в одну из их тайных встреч и сам проник в этот дурацкий шар, застряв в отсеке для передачек. Как раз в этот нелепый момент домой вернулась его мать – их мать… А Джейк так ловко втащил Харди внутрь и спрятал его, еще и выпроводив Мэрил из дома, дабы Том мог покинуть шар незамеченным. Но… Откуда взялся Джейк? Сколько ему лет? О, Боже! Тут сержант Харди наконец-то догнал, что тогда было в подвале! Он, будучи четырехлетним ребенком, принимал у матери роды! А значит, что тогда на кушетке была никакая не печень с кишками, а плацента с пуповиной! Ого! Вот это поворот! От осознания действительности Харди вновь нехило разозлился на мамашу! Ведь норма ли это, вовлекать в родовые передряги маленького ребенка с несформировавшейся психикой? Абсолютно точно, что нет! А кто же тогда отец Джейка? Кажется… Дядя Бен! Том вспомнил и этого долбоеба, который какое-то время нагло проживал с ними под одной крышей, ни раз подставляя маленького сержанта!
– Джейку сейчас пятнадцать… – рассуждал вслух Том. – Его день рождения где-то недалеко от моего, сука-бля, – говорил он, аккуратно застегивая пуговки на плаще манекена-отца. – А нахуя этот шар? Хм… Скорее всего, очередная хуйня Мэрил! Наверняка придумала для Джейка какую-то неведомую болячку и посадила в полиэтиленовую конструкцию, как в свое время надела на меня ебливую маску… Я немедленно должен спасти братишку! Почему же ты молчал раньше, пап? – приподняв шрамированную бровь, заглянул он в якобы глаза безликого манекена. – Знаю, прости отец… Ты просто хотел меня уберечь, – похлопал он его по плечу, после чего в его больной голове вновь перещелкнуло, вернув в действительность и напомнив о том, что больше никто не ждет его так, как ждал Кристофер. – Сука-бля, ну, пап! Ну как же так! Как мне быть без тебя! – зарыдал он, обняв пластикового мужчину.
Спустя минут десять рыданий, Харди уселся на пол и обнял ноги.
– Послушай, Том, тебя нужно как-то успокоиться… Да, это невыносимо больно. Но, сука-бля, все к этому и шло! Ты ж готовился! Соберись! – захлопал он по смазливым щекам, пытаясь взять в руки. Затем парень оттопырил пиджак и достал из внутреннего кармана пакетик кокаина. Он насыпал порошок на тыльную сторону ладони и быстро вынюхал. Но сержант решил не останавливаться на достигнутом и втер добрую порцию кокаина в десны. Но, кажется, и этого показалось Тому мало! Тогда он потянулся и достал из пальто отца портсигар, сплошь набитый косяками с убористой травой.
Трижды раскурившись, по заветам Джеррарда, разум Тома Харди не то что затуманился, улетел к хуям!
– Сука-бля, Рождество же! – нес чепуху сержант, поднимаясь с пола. – Пойдем, пап, у меня для тебя сюрприз, – схватил он манекен Кристофера и поволок прочь из музея.
Оказавшись в зале для приемов, Том быстро убрал скамеечки для прощаний и прочую траурную чепуху и приволок старинный граммофон. Сержант, не на шутку объебошенный наркотиками, поставил рядом с ним манекен отца, включил какую-то пластинку и пробежал в центр зала. Когда заиграли первые аккорды мелодии, Том встал в стойку, сосчитал до трех и пустился вальсировать с невидимым партнером.
– Смотри пап, кажется, я танцую вальс – великолепно! – веселился сержант Харди, громко хохоча и задрав еблет к потолку. – И все это ты! Ты научил меня этому! Ну, что ж ты, сука-бля, стоишь, как ебанат? Иди-ка сюда! – подорвался он к манекену, потянул к себе и закружил в вальсе.
Этот нелепо-обдолбанный танец продолжался целых полчаса! Пока правосторонний мотор Харди не начал выбиваться из груди не только из-за жаркого танца, но и из-за количество выпитого алкоголя и принятых наркотиков. Ох, Том, не стоит так шутить с организмом, а то отправишься вслед за своим отцом! И кто нарядит твой манекен?
– Помнишь, как танцевали с тобой каждое Рождество, м? – усадил он «отца» на одну из лавочек, сам сел рядом и закурил. – Хули молчишь-то? – взглянул он на манекен и вновь осознал, что отец-то его умер, а перед ним просто его глупая бездушная подделка. – Сука… Пап… Ну, как же так?! – в который раз заистерил Харди, обняв кусок пластика, олицетворяющего мистера Уокена.
Со стороны было непонятно – то ли Том плакал, то ли хохотал. Кажется, у него началась самая настоящая истерика! Но, это не точно. Ведь зная этого психически неуравновешенного человека, кидающегося из крайности в крайность и так резко меняющего настроение… Так что, это наверняка норма для нашего сержанта.
– Ух… Да что ж, сука-бля, за трава такая? – оторвался от манекена Харди, стряхивая с щек слезы-истерички. – Ты говорил, что это семейный рецепт? И где ж мне его взять, а, шляпа? – снял он с «отца» головной убор и надел на свою вновь повеселевшую голову. – Точно! Твой кабинет! Жди меня тут! Сержант скоро вернется! – подскочил он с места и поскакал на второй этаж.
Оказавшись в кабинете мистера Уокена, первым делом Том бросился к письменному столу, на котором лежало несколько писем.
– Так-с, что это тут у нас? – взял он в руку первое попавшееся письмецо. – Мистеру Харди от Джакса Ф. Хуйня какая-то, – откинул он его за спину. – Томасу, – прочел он единственное слово, написанное на конверте следующего. – Тоже какая-то ебала! Наверное, отцу кто-то что-то нахуярил, – откинул он в сторону и его.
Так сержант раскидал по сторонам еще около дюжины каких-то писем и еще столько же ненужных бумаг. Затем он принялся рыскать по ящикам стола, где, наконец, и наткнулся на тайный рецепт суперзабористой марихуаны.
– То, что нужно, сука-бля! То, что нужно! – самодовольно изрек Харди, положив в пиджак найденный рецепт. – Хммм… А это что еще такое? – прищурился он, приметив на дне ящика какой-то мятый конверт.
