Текст книги "Долгая история (СИ)"
Автор книги: Becky Kill
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 47 страниц)
– Нет, ты не понял, – строго посмотрела на брата Софья. – Пресноводная не подойдёт. Нам нужна чешуя морской русалки. Улавливаешь?
– А-а… – протянула, поморщившись, Сашка.
– Блин.
Морские русалки в магическом мире были явлением куда более редким, чем пресноводные. В количественном плане утопленниц в море, конечно, хватало, но они обычно не подплывали к берегам ближе, чем на несколько километров, а жить предпочитали в самых глубоких точках океанов, особенно облюбовав Маринскую впадину*, где, по последним данным, численно насчитывалась самая высокая концентрация подводных магических существ на планете. К тому же, вели себя сирены куда кровожаднее своих пресноводных родственниц. А поскольку свойства чешуи с их хвостов мало чем отличались от обычной русалочьей, ингредиенты эти, как правило, взаимозаменялись, что делало охоту за хвостами морских русалок не только трудной и опасной, но ещё и ненужной. Вследствие этого, достать чешую сирен даже в мире магов было практически невозможно. Если честно, казалось нереальным везением, что у обнаруженного Софьей торговца она была, да ещё и жил он, оказывается, так близко от их дома.
– Нда, ждать, конечно, долго придётся, ну да ладно, – забыв о перемотанной руке, Сашка хрустнула пальцами и болезненно скривилась. – Зайдём куда-нибудь, погуляем по Питеру…
Юра цокнул языком.
– Нет, погуляю я, наверное, один, – хмурясь, поправил он, глядя на Сашку. – У тебя круги под глазами.
– И температура, – определила Софья, положив ладонь ей на лоб.
Младшая Бейбарсова, у которой под глазами и правда уже проступали круги (сегодня она была почти не накрашена, отчего те, в другое время слившись с Сашкиным макияжем, были особенно видны) недовольно дёрнула голову назад, но Юра уже поймал Сашкину руку – ту, что была замотана платком. Размотал и критически изучил отпечатки острых зубов на тыльной стороне ладони. Прокушено было до крови, и в том месте кожа приобрела нездоровый зеленоватый оттенок, а вены вздулись.
– Всё-таки придётся идти в магпункт. Успела вбрызнуть яд – у-у, кикимора! – рассмотрев руку со всех сторон и вздохнув, удручённо проворчала Сашка, снова с помощью Юры завязывая место укуса.
Неподалёку отогнулся край пышного персидского ковра, и в коридор заглянула хаотично уложенная шевелюра Мишки Лоткова вместе с ним самим.
– А, наконец-то! – увидев Софью, обрадовался он. – Я уже ползамка облазил. Пойдём, Поклёп хочет тебя немедленно лицезреть. «Немедленно», правда, было уже минут тридцать назад, так что чем быстрее мы дойдём, тем меньше тебе перепадёт.
– А что такое? – недовольно крикнула Софья – от неё до Мишки было добрых шесть метров.
– Ты не сдала ему какой-то реферат! – развёл руками Лотков.
Софья чертыхнулась. Реферат по защите от духов она не то, что не сдала – она его ещё и не писала. Вытащив волосы из-под ремня закинутой на плечо сумки, она, махнув близнецам, бегом припустила к Мишке, по пути ненавидя систему высшего образования, которая, по совершенно непонятным ей причинам, кроме предмета, непосредственно необходимого для её будущей профессии, включала ещё с полдесятка абсолютно ненужных и только бесполезно отнимающих время. Вот зачем, спрашивается, – и, главное, когда – ей писать реферат Поклёпу, если Клопп нагрузил ей домашних заданий на дюжину тем (причём нужных тем) сразу? Совершенно не зная, как бы выкрутиться из этого положения, старшая Бейбарсова поравнялась с Мишкой и, пока не придумав ничего более действенного, пожаловалась ему на только что обдумываемую ситуацию.
Лотков почему-то обрадовался.
– Мне на тебя, Бейбарсова, прямо спорить можно! Столько дырок от бубликов заработаю!.. – мечтательно улыбнулся он и полез в сумку, щедро облепленную сувенирными значками драконбольных команд.
– Это что? – Софья озадаченно уставилась на стопку листов, которые Мишка выудил из своей сумки и теперь настойчиво совал ей.
– Даже не знаю. Наверное, твой реферат, который ты сейчас будешь сдавать моему куратору.
– Я не писала реферат.
– Ну, если его писал я, то логично, что не ты! – фыркнул Мишка, наконец всовывая Софье в руки стопку листов – та их чуть не выронила, в последний момент собрав все в кучу и примяв пару верхних страниц.
Бейбарсова неверяще уставилась на Лоткова.
– Ты написал за меня реферат? – по правде, она чуть не растрогалась.
– Не то, чтобы написал – переоценивать мои приступы благородства тоже не надо. Взял из шкафов Поклёпа кучу старых, подобрал нужный и переписал твоим почерком. За оригинал Поклёп когда-то поставил четыре. Ну, тебе же четыре хватит? – безразличным тоном Мишка явно хотел показать, что ничего особенного он не сделал, но выглядел при этом он как герой, только что сразивший дракона, освободивший красавицу из заточения и ожидавший свадебный пир на весь мир и полцарства в придачу.
– Конечно хватит! Ну… спасибо, – Софья, удивлённо покачивая головой, перебирала страницы. Почерк был неотличим от её собственного: Мишка превосходно умел подделывал чужую руку, от «кардиограмм» до идеальных художественных завитушек, в то время, когда сам писал как курица лапой.
– Принято! – Мишка, пока Софья на ходу запихивала в сумку свой новоприобретённый реферат, обнял её рукой за плечи. Бейбарсова тут же вывернулась.
– Ну ладно, Соф, ну мы же друзья! – заискивающе улыбаясь, протянул Мишка.
– Угу, друзья! – безжалостно подчеркнула Софья и влезла в тайный проход за любезно отодвинутым Мишкой ковром. Лотков страдальчески вздохнул и полез следом.
Доведя Сашку до магпункта и передав её на попечение до Лигула сердитой на Панночку Ягге (Бейбарсова была уже восьмой пациенткой за сегодняшний день, явившейся после урока нежитеведения), Юра вернулся на Жилой Этаж. Захватив у себя в комнате деньги, куртку и сноуборд, он, не мешкая, отправился на поиски Вики Валялкиной.
С помощью интуиции и компасного заклинания (первое, как выяснилось, у Юры работало лучше второго), Валялкина была обнаружена на четвёртом этаже за гигантским портретом старика Хоттабыча. Спрятавшись в узком каменном проходе за портретом, она целовалась со Славой. Прерванный в своём увлекательном занятии, Водолеев вопросительно воззрился на своего соседа по комнате и недовольно изрёк:
– Чего тебе?
– Дико извиняюсь! На мгновение! – заверил Юра, беря Вику за плечи и увлекая дальше по коридору.
– Ну что? Ты в курсе, что я имею право на свою личную жизнь, отдельно от вас троих! – прошипела Вика, останавливаясь вне пределов слышимости Славы.
– Конечно имеешь! – заверил Юра и перешёл сразу к делу: – Скажи, что у тебя ещё остались на сегодня телепортации!
– Остались! – нетерпеливо топнула носком Вика, тоскливо поглядывая на своего ожидающего в конце прохода парня.
– Класс! Тогда мне, пожалуйста, в Питер, куда-нибудь в район, эм… – он вынул из кармана бумажку с написанным рукой Софьи адресом и сощурился, разбирая в полутьме почерк. – Адмиралтейской, кажется.
Вика, едва дослушав, сгребла Юру за лацканы куртки и тут же отпустила. За ворот ему сразу же начал сыпать снег, и Бейбарсов, пошевелив плечами и дёрнув шеей, натянул на голову капюшон.
Они стояли на Английской набережной. Хмурое зимнее небо щедро трусило целые сугробы на снующих и сующих носы в шарфы прохожих. Широкая Нева, кое-где не замёрзшая, неспешно катила мимо свинцово-серые воды. Какая-то девочка-подросток в разноцветной шапке с ушками восторженно щёлкала профессиональным фотоаппаратом, наводя его на всё подряд. Казалось, никто не обратил внимание на вдруг возникших посреди тротуара парня и светловолосую девчонку.
– Назад своим ходом? – суя руки в карманы джинс и передёрнув плечами (она была без куртки), деловым тоном осведомилась Вика, кивнув на сноуборд в Юриных руках.
– Не, это для внутренних передвижений, – дёрнув краем губ, пояснил Бейбарсов. – Я тебя по зудильнику наберу потом. Бр-р, ну тут и холодрыга!
«Ага, прелесть!» – буркнула Вика, дав понять, что услышала, и исчезла. Видимо, время продуктивного общения со Славой она ценила больше, чем разговоры о погоде с Юрой.
Бейбарсов вздохнул и, сунув под мышку сноуборд, прошёлся вдоль набережной, затем свернув с неё по указанному адресу. Попетляв какое-то время по улицам и забравшись в глубь квартала, он вышел к старой толстостенной четырёхэтажке, педантично огороженной декоративным заборчиком. Перешагнув через заборчик и промочив в сугробе ноги, Юра сверился с указанным на бумажке адресом и, с помощью Тумануса Прошмыгуса зайдя в крайний подъезд и взбежав по высоким бетонным ступеням, два раза коротко стукнул в резную деревянную дверь на площадке второго этажа.
В квартире зашаркали старческие шаги, и в глазок сунулся чей-то мутный глаз.
– Кто? – настороженно вопросил хриплый немощный голос по ту сторону двери.
– Покупатель! – отозвался Юра. – Мы связывались с вами по поводу…
– Тихо!
Защёлкали замки, грюкнул засов. Дверь отворилась, являя Бейбарсову тёмное нутро квартиры и сгорбленного плешивого старичка в полосатом халате и высоких носках с дыркой на большом пальце. Замахав Юре худой рукой с жёлтыми ногтями, чтоб проходил, старик оглядел площадку, живо захлопнул за ним дверь и только после этого, обернувшись, уточнил:
– По поводу?
– Русалочьей чешуи, – напомнил Юра, хмуро оглядываясь. Торговец ему не нравился: как и от всего вокруг, от него пахло старостью и плесенью, и хотелось побыстрее убраться отсюда восвояси.
– А, да-да, разумеется! – взмахнул руками старичок и зашаркал по коридору, маня Юру за собой. – Отличная чешуя, сам собирал. Помню, чуть сирены не загрызли! Совсем немного осталось, молодой человек, совсем немного!.. Больше нигде не найдёшь…
Они прошли сквозь завешивающую проход портьеру (выцветшую и пахнущую мокрой тряпкой) и оказались в комнате, заставленной полками и шкафами. В них и на них в ужасном беспорядке громоздился, по меньшей мере, миллион предметов – по большей части, колбочки и скляночки с различными ингредиентами для зелий, но встречались и чучела магических животных, какие-то книги, рукописи, статуэтки и даже вазы разной степени целостности. Единственное окно было плотно закрыто шторами, и весь этот хлам тонул в окрашенном жёлтым цветом полумраке.
Пока Юра топтался возле входа, рассматривая примостившуюся на ближайшей полке заспиртованную голову гидры (которой, судя по её состоянию, было уже под сотню лет), старик, кряхтя, нагнулся и выудил из-под одного из шкафов открытый деревянный ящик. Грюкая и звякая, он долго рылся в нём, и наконец, подтянув сползший носок, разогнулся, держа в руке фигурную скляночку, наполовину заполненную крупными чешуйками.
– Двести дырок от бубликов! – фальцетом объявил он, подходя к покупателю и чуть встряхнув содержимое склянки. Чешуя тускло блеснула золотом в полутьме.
– Мы договаривались на сто, – мрачно поправил Юра.
– Двести, юноша, двести! Что делать, что делать: курс зелёной мозоли так вырос! Видишь, сам впроголодь живу, внучек не балую!.. – запричитал старик, чуть отодвинувшись назад и настороженно зыркнув на Юру – словно боялся, что тот сейчас отнимет у него товар.
Бейбарсов вздохнул и, потерев шею рукой, отсчитал старику, сколько тот требовал. Получив деньги, торговец тут же сунул Бейбарсову в руку склянку и, ненавязчиво подталкивая того ладонью в спину, заторопил его к выходу. Юра, не поддавшись, остановился.
– Одну минуточку.
Порывшись в кармане куртки между заполнявшей его мелкой всячиной, Бейбарсов достал закупоренную пробирку. Старичок, сощурив глаза и сцепив узловатые руки на мешочке с деньгами, настороженно наблюдал, как Юра разматывает тряпицу, которой было завязано горлышко проданной склянки.
– Отличный товар, ну что ты!.. – заблеял он, махая руками.
– Угу.
Юра зубами откупорил пробирку и опрокинул её над горлышком склянки.
Едва содержимое пробирки попало на чешую, раздалось тихое шипение, и та принялась скрючиваться, словно горящие листья. Позолота облезала, обнажая тёмно-зелёную поверхность под ней.
– Что, морская русалка с аллергией на солёную воду? – выплюнув пробку, саркастически поинтересовался Юра. Он был доволен, что торговцу не удалось его кинуть, но от этого не менее сердит.
– Ой, обманули! – тут же, словно птица взмахнув руками, пискляво заголосил старик. – Самого обманули! Матушкой Древнира тебе клянусь, не ведал, ничего не ведал! Пятьдесят пять дырок от бубликов заплатил!..
Бейбарсов мрачно уставился на него, ставя склянку с подделкой назад на полку.
– Деньги верните.
Старик на мгновение замолк, крепче вцепившись в мешочек с вырученными дырками от бублика, и снова испытующе зыркнул на Юру. Но, видимо, оценив того и придя к заключению, что лучше будет разойтись мирно, торговец покорно вернул Бейбарсову деньги, ещё больше горбясь, лебезя и продолжая причитать, что «не знал, не ведал».
Юра, с отвращением покосившись на мошенника, отпихнул вонючую портьеру, быстро прошёл коридор и, толкнув дверь, выскочил на площадку. Дверь за ним тут же захлопнулась, торопливо загрюкали замки и засовы, и мутный глаз из дверного глазка проводил его куртку, пока та не исчезла на лестнице.
Снова оказавшись на улице, Юра глубоко втянул через нос свежий морозный воздух, выгоняя из него воспоминания о стоявшей в квартире вони. Взъерошив волосы и снова натянув капюшон, он забрал оставленный за кустом сноуборд и побрёл прочь.
Времени у него было ещё вагон и маленькая тележка. Родители редко когда уходили к себе раньше двенадцати, а ещё даже темнеть не начинало. Если бы Вика была не ограничена тремя-четырьмя телепортациями в день, или Тибидохс находился значительно ближе, можно было бы вернуться в школу, а потом заскочить домой. А так приходилось тратить полдня впустую.
Бейбарсов вернулся на набережную и неприкаянно бродил там некоторое время. Ему быстро надоело, но он продолжал измерять шагами длину Невы и пялиться на скачущих по парапетам ворон до тех пор, пока не замерз и не проголодался. Часы к тому времени показывали пятнадцать минут пятого. Уйдя с осточертевшей набережной, Юра снова пустился петлять по улицам с определённой целью раздобыть где-нибудь еды и отогреться. Попадались ему, как назло, только напыщенные рестораны для туристов с такими же претензионными названиями, куда ему не хотелось.
Наконец, отойдя уже достаточно далеко от мест скопления народа, на одной из улиц он обнаружил более или менее отвечавшую его требованием кафешку, печатными буквами вывески сообщавшую, что он вознамерился посетить «Общество чистых тарелок». Зайдя внутрь, отряхнувшись от снега и минув прихожую с цветочной кадкой, он обнаружил себя в небольшом помещении, устланном паркетом. Разглядывая светлые стены, белые деревянные стулья и широкие чёрные плафоны, Бейбарсов вспомнил, что уже был здесь пару раз с Сашкой. В этом месте вкусно готовили и, при этом, никогда не бывало людно. Сейчас народу, несмотря на приближающийся вечер, тоже было не особо. Шумная семья в углу, две школьницы-подружки и несколько парочек.
Стянув куртку и пристроив её на вешалку, Юра облюбовал себе незанятое место в углу возле окна. Через пятнадцать минут к нему подошла официантка – молодая и симпатичная, но с таким постным выражением лица, что ей и заказывать-то ничего не хотелось, не то, что стрелять телефончик. Тем не менее, голодный Бейбарсов не погнушался заказать у неё суп, чай и свой любимый черничный пирог.
На самом деле, черничный пирог любила Сашка, а не он. Но Юре казалось, что раз она его любит, то и он тоже.
Когда постнолицая официантка принесла еду, выяснилось, что голоден он был не настолько, насколько рассчитывал. Суп дался на ура, но пирог в горло уже не лез. Ковыряя вилкой пропитанный черничным сиропом угол, Юра мрачно изучал отполировано-деревянную поверхность стола. Настроение было паршивое. Мало того, что маленький старичок-маг в полосатом халатике оказался бессовестным кидалой, и неизвестно было, где теперь достать настоящую чешую сирены, так ещё приходилось торчать здесь, как приклеенному – как будто других дел не было. К тому же, один ботинок у него, как выяснилось, протекал, а применить канцелярское заклинание он не рисковал, так как был не очень хорош в нём и отнюдь не уверен, что вместе с щелью в ботинке не склеит одну половину с другой и вообще не останется без обуви.
Пока он размышлял в таком ключе, дверь, ведущая из прихожей с кадкой, первый раз за время его присутствия отворилась, и в «Общество чистых тарелок» завалилась высокая круглолицая девчонка в ярко-зелёной, но осенней – явно не по погоде – куртке. Поставив на подоконник большую бутылку отбеливателя, которую зачем-то притащила с собой, она принялась отряхивать с тёмных волос налипший снег.
Юра покосился на неё, закатил глаза и снова вернулся к изучению столешницы. Девчонки! Нет бы надеть шапку, нормальный пуховик и не париться – нет, обязательно надо выпендриться. А после сидят с красными носами в ряд по поликлиникам. Зато «красиво» было.
Юра отпихнул тарелку с почти нетронутым пирогом и пошёл искать свою официантку, чтоб расплатиться: ждать ещё полчаса, пока она соизволит явиться сама, ему не хотелось. Бейбарсов уже достаточно отогрелся, и ему только что пришла в голову замечательная идея потратить время с пользой и подняться над городом, попрактиковать фигуры высшего пилотажа.
Перехватив обслуживающую его девицу с чеком около подсобки, он рассчитался – при этом, забывшись, чуть не отсчитав ей, к немалому возмущению официантки, дырок от бубликов. Торопливо извинившись и забрав дырки, Юра заменил их лопухоидными купюрами – которых в карманах еле-еле нашкреблась нужная сумма, что ещё более усилило недовольство постной девицы – и направился назад, чтобы забрать куртку.
К своему неприятному удивлению, около своего столика он обнаружил девчонку в зелёной куртке, которая как раз недвусмысленно вознамерилась утянуть с его тарелки кусок покинутого черничного пирога.
– Эй, это моё, вообще-то! – возмутился Юра.
– Ну и что? Ты всё равно его не ешь! – ничуть не устыдившись, развернулась к нему девчонка. Волосы её, кое-где мокрые от снега, в других местах были сухими и ломкими, и торчали из-за ворота куртки паклей – что вдруг очень напомнило ему Виолетту. Только у этой оттенок был чуть светлее, вроде как каштановый. И странно – просто как специально подобрано – сочетался с большим карими глазами, которые в данный момент сердито уставились на Бейбарсова.
– Это для бездомных собак. Тебе что, бездомных собак не жалко? – накинулась на него круглолицая девчонка.
– Жалко, – смутился Юра.
– Ну и всё!
Она схватила с тарелки кусок пирога и, забрав с подоконника отбеливатель, вышла из кафе. Бейбарсов удивлённо качнул головой и принялся натягивать куртку.
Покинув «Общество чистых тарелок», Юра, к своей радости, узнал, что снег перестал идти, и уже начинало темнеть – что как нельзя лучше подходило для его планов.
Отойдя от кафе дальше по улице и свернув за угол, он, однако, снова обнаружил девчонку в зелёной куртке. Усевшись на расчищенный дворником бордюр, она, нахохлившись и втянув голову в плечи, ела его пирог. Поблизости действительно крутились несколько бездомных собак, но девчонка только недружелюбно косилась на них. В конце концов, она всё-таки отломила самый поджаристый кусок с тёмной корочкой – Юрину любимую часть – и швырнула псам. Крайняя собака, грязная и кудлатая, проглотила подачку на лету и жадно уставилась на девчонку. Но та доела всё остальное сама. Вытерев о снег перепачканные липкой черникой пальцы, одёрнув и отрусив куртку, она снова подхватила с тротуара большую бутылку отбеливателя и с той в обнимку целеустремлённо пошла дальше по улице. Дворняги потащились было за ней, но девчонка несколько раз сердито оглянулась на них через плечо, и собаки, поняв, что ловить здесь больше нечего, разбежались.
В Юре, всё это наблюдавшем, праведное возмущение вскипело пополам с любопытством. Странная такая была эта круглолицая девчонка в осенней куртке и с отбеливателем… Странная и наглая. Что-то так и тянуло его увязаться за ней.
Да ну, чушь какая! Идёт – ну пусть себе и идёт. С другой стороны… времени же у него всё равно ещё полно?
Ещё до конца не определившись, Бейбарсов поймал себя на том, что шагает по другой стороне дороги, минуя прохожих на узком тротуаре. Сумерки сгущались, зажглись высокие кованые фонари, отбрасывая на серый от проезжающих машин снег желтоватые пятна.
Юра перебежал мимо зебры дорогу и пошёл вдоль ограды какого-то садика. Особо догнать девчонку он не старался, про себя решив, что потеряется – и леший с ней. Но ярко-зелёная куртка постоянно маячила впереди в свете фонарей, так, что ему в какой-то момент стало казаться, что сверни он на какую-нибудь другую улицу или вообще развернись и пойди назад – он и там на неё наткнётся.
Руки в перчатках замёрзли, и Юра, зажав сноуборд под мышкой, сунул их в карманы. В голове навязчиво вертелась строчка из какой-то песенки: «Дело было вечером, делать было нечего!»
Плелись так, петляя по улицам и дворикам, они уже достаточно долго. Юра устал, и ему уже начало откровенно надоедать, когда зелёная куртка свернула на улицу Писарева, а там – к большому, в несколько этажей, кирпично-красному зданию довоенной постройки, ограждённому забором. Толкнув незапертую калитку, девчонка исчезла на территории здания. Сквозь прутья забора подошедший Юра увидел, как она привычно, не оглядываясь, направилась ко входу. Навстречу ей вышла сморщенная престарелая женщина в форме технички, с косынкой на волосах.
– Ты где так долго лазишь? Я могла уже десять раз туда и назад сходить, толку тебя посылать было? – сварливо накинулась на неё техничка, забирая бутыль с отбеливателем.
– А сдача где?
Девчонка – выражения её лица Бейбарсов разобрать не мог, фонарь над входом не работал – полезла в карман и сунула той несколько бумажек. Техничка скрупулезно пересчитала бумажки в свете окон и, очевидно, оставшись довольной, махнула рукой:
– Ну всё, иди-иди, ты на ужин опаздываешь!
Девчонка, растирающая ладонями щёки и, видимо, только этого отпуска и ждавшая, живо протиснулась мимо женщины и исчезла за дверью. Техничка, сунув деньги в карман передника, с отбеливателем поковыляла за ней.
Юра отлепился от ограды и прошёлся вдоль неё до калитки. На калитке обнаружилась большая синяя табличка, гласившая:
«Государственное образовательное учреждение
для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей,
Детский дом № 26
Адмиралтейского района
города Санкт-Петербурга»
Бейбарсов перечитал табличку. Вспомнил куртку и мокрые волосы, и пирожок, и свои мысли по этому поводу, и ему так совестно стало, что хоть в петлю лезь. Здание, сперва показавшееся ему красивым, теперь навевало гнетущее впечатление. Юра бесцельно потоптался на снегу возле калитки ещё несколько минут. Ничего не происходило, девчонка в зелёной куртке больше не выходила, да и никого вообще на улице не было. В прямоугольниках окон мерно горел свет, расчерчивая двор, словно шахматную доску. Делать здесь ему было нечего, и Юра ушёл. Летать ему к тому времени уже перехотелось.
Следующие несколько часов он снова гулял в районе Адмиралтейской, но раз за разом ловил себя на том, что, делая круги, возвращается к зданию на Писаревой. Придя туда в третий раз, он застал во дворе группку детей. Под предводительством нескольких старших девчонок (зелёной куртки не было) они пытались соорудить под фонарём снеговика. Снег лепился плохо, и комья распадались. Едва они кое-как накатали один, во двор вышла женщина в длинном сером пальто и погнала всех внутрь. Малышня, недовольно артачась, побросала работу и поплелась за ней и за старшими.
Юра какое-то время смотрел на брошенного снеговика, а затем, став на выступ, перемахнул через забор (калитка к тому времени была уже заперта). Во дворе он дошёл до вытоптанного детьми места и, набрав в горсть снега, принялся обкатывать её. Снег и правда лепился хреново, и Бейбарсов смухлевал, обдав его водой из перстня. Зато после процесс строительства пошёл настолько легко, что Юра не заметил, как втянулся. В результате снеговик вышел богатырский. Пошарив по двору и найдя пару веток и камешки, Юра соорудил ему руки, лицо и даже причёску. Любуясь на дело рук своих, Бейбарсов пожалел, что назавтра его творение разнесут в пух и прах. Поэтому он укрепил прочность снеговика одним слабеньким заклинанием – ну хотя бы, чтобы тот продержался до конца недели.
Почти все окна в детдоме к тому времени погасли. Спохватившись, Юра посмотрел на часы и обнаружил, что было уже около одиннадцати – а значит, теперь он запаздывал. Напоследок ещё раз окинув снеговика взглядом скульптора и ощущая какое-то душевное удовлетворение, Бейбарсов снова перемахнул через забор и быстро дошёл до угла улицы. Там он вскочил на сноуборд и, поднявшись над мигающим сонными огнями городом, взял курс на дом.
Дорога на Торопыгусе заняла сорок минут. Когда Бейбарсов приземлился неподалёку от дома, свет до сих пор не был потушен, и ему пришлось ждать ещё порядка двадцати минут, пока окна не погаснут. Тогда он пролез во двор и примостился на сноуборде возле крыльца, с тоской оглядывая тёмные и до мелочей знакомые очертания своего родного дома. Хотелось зайти, доплестись до своей комнаты и бухнуться спать, по уши замотавшись в одеяло. И чтоб мама с утра растолкала и отправила завтракать. А вместо этого приходилось играть тут в шпиона, мёрзнуть под крыльцом, возвращаться в школу и на восемь утра тащиться на урок к Зубодерихе.
Входная дверь над головой у Юры тихонечко скрипнула, и на крыльцо в сапогах и куртке поверх пижамы высунулся Лео.
– Эй! Вы тут? – раздался во дворе громкий шёпот.
Юра подскочил, и тихо охнув, схватился за ногу – он её отсидел. Отпрыгавшись, Бейбарсов присел на корточки возле подошедшего брата – Лео едва был высокому Юре по пояс – и приветственно потрепал его по примятой подушкой рыжей шевелюре.
– Привет. Ну что, добыл?
Лео, гордясь собой, поднял ладонь, демонстрируя брату коробку из-под спичек. В коробке, еле-еле сияя в темноте, лежал засушенный синий цветочек.
– Правильно?
– Да. Молодец! – обрадовался Юра. В конце концов, хоть в чём-то его сегодняшние мытарства оказались не напрасными.
Отдав коробку и видя, что брат собирается уходить, Лео обнял его за шею.
– А вы когда вернётесь?
– Ну, как получится, – стушевался Юра, отпуская брата и выпрямляясь. – Посмотрим. Скоро, наверное. Всё, иди назад. Холодно тут. Я сейчас буду сваливать. И, эй, родителям ничего не рассказывай, помнишь?
Лео вздохнул и, осуждающе покосившись на Юру, затопал по притрушенным снегом ступенькам на крыльцо. Зайдя в дом, с окна кухни он, отодвинув штору, пронаблюдал, как брат тыкал что-то на блюдце тускло светящегося зудильника. Затем во дворе появилась хорошо знакомая Лео Вика в куртке поверх ночнушки – её длинные светлые волосы он узнал даже в темноте – и Юра исчез вместе с ней и со сноубордом. Лео зевнул и, тихонько взобравшись по ступеням и прошмыгнув мимо родительской спальни, наконец отправился спать.
Вика, рассерженная тем, что Юра её разбудил, в одной ночнушке бесцеремонно вытолкала его из своей комнаты на коридор и захлопнула дверь. В полутёмном жилом коридоре Бейбарсов чуть не столкнулся с крадущейся куда-то Светой Попугаевой – которая, судя по тому, как любопытно она на него зыркнула и прошмыгнула дальше, видела, откуда его выталкивали.
– Вот так и расползаются слухи, – вздохнув, пробурчал Юра и, поглядев вслед Попугаевой, отправился своей дорогой.
Комментарий к Холодный город на Неве *Мариа́нский жёлоб (или Мариа́нская впа́дина) – океанический глубоководный жёлоб на западе Тихого океана, самый глубокий из известных на Земле. Назван по находящимся рядом Марианским островам.
====== Лис, лань и семейство кошачьих ======
Да, да, представьте себе, я в общем не склонен сходиться с людьми, обладаю чёртовой странностью: схожусь с людьми туго, недоверчив, подозрителен. И – представьте себе, при этом обязательно ко мне проникает в душу кто-нибудь непредвиденный, неожиданный и внешне-то черт знает на что похожий, и он-то мне больше всех и понравится.
(с) М. А. Булгаков. Мастер и Маргарита
Следующим утром старые деревянные тибидохские рамы дребезжали от замогильно подвывавшего зимнего ветра, пока Юра спускался в Зал Двух Стихий на завтрак. За окнами к тому времени даже ещё толком не рассвело. В Зале за только-только накрытыми столами зевающими и клюющими носами кучками сидели одни пятикурсники – то есть те, кому не повезло в пятницу иметь первым уроком сглазы. Великая Зуби сгоняла учеников в свой класс ровно в восемь, что было сущим кощунством – даже Поклёп не начинал занятия раньше половины девятого.
Бейбарсов, тыльной стороной ладони растирая слипающиеся глаза и выглядывая Сашку, прошёл мимо уже завтракавшей компании девиц с тёмного отделения, центром которой была закинувшая ногу на ногу и разглаживающая пальцем светлые брови Оля Тарабарова.
Тарабарова, заметив Юрино отражение в маленьком складном зеркальце, захлопнула зеркальце и обернулась на лавке.
– Эй, Бейбарсов! Говорят, тебе не спится. Что это ты вчера ночью делал в спальне у Валялкиной, а? – прелестно улыбаясь, окликнула она.
– Рыбу ловил! – подавив зевок и тупо уставившись на Олину родинку возле носа – та была первой, на что обычно обращали внимание на незапоминающемся Олином лице, – не задумываясь, ляпнул первое пришедшее в голову словосочетание Юра.
– В смысле?.. Где? – не поняв, смялась Тарабарова. Ответ Бейбарсова прозвучал так непринужденно, что она невольно – не мозгом, а подсознательно – поверила.
– В озёрах твоих слёз! – огрызнулся Юра и пошёл дальше. Настроение у него было невежливое. Погода была мерзкая, хотелось спать и, вдобавок, он уже почти сутки не видел Сашку.
Тарабарова у него за спиной, вспыхнув, сделала разозлённый вдох и отвернулась. Можно было не сомневаться, что к обеду полшколы будет свято уверено, что он спит с Валялкиной.
Юра вздохнул. Вике это не понравится. Причём даже больше, чем Славе.
Через довольно значительный пустой промежуток от Тарабаровой и её подруг на лавке примостились Марта Гломова и Слава Водолеев. Лёшка Мухоморов сидел напротив. Скатерть сегодня была вафельно-винегретная, и Лёшка, вооружив вафлей левую руку и орлиным пером правую, списывал у Марты домашку по сглазам. Марта, периодически лениво оглядывая помещение, караулила на случай, если появится Зубодериха, и единственная из всех за столом ела винегрет.
– Здорово, неспящая красавица! – целиком сунув в рот очередную вафлю и запивая чаем, невнятно окликнул подошедшего Бейбарсова Водолеев.
Юра приветственно хлопнул его по руке и без перехода отвесил Славе подзатыльник.
