Текст книги "Долгая история (СИ)"
Автор книги: Becky Kill
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 47 страниц)
– Платье порвёшь! – предупредила Таня.
– Порву.
Услышав в мягком баритоне обещание, ведьма извернулась так, чтоб посмотреть ему в лицо, и безжалостно предупредила:
– Порвешь моё исторически значимое, почти антикварное платье – и неделю будешь ночевать на диване!
Софья прошла вдоль узкой прихожей, сняла с крючка свою куртку и, накинув на плечи, вышла на крыльцо. Слякотный вечер раннего марта дохнул ей в лицо сыростью. Снова потеплело, и огромные сугробы, наметенные и основательно примороженные всего несколько дней назад, медленно разливались по двору озёрами, в которых, словно сбившиеся с курса корабли, одиноко дрейфовали льдинки. Софья опустила голову. Пышный мех воротника, шевелящийся от залетающего на веранду ветра, пощекотал ей подбородок. Ведьма отошла в угол крыльца и полезла за сигаретами, глубоко засунув руку в потайной карман куртки.
Дверь открылась и закрылась. Софья, дёрнувшись, быстро обернулась. В рот ей при этом попала часть волос, и она с досадой выплюнула их: следом за ней вышел Баб-Ягун.
– Не злись, – испытующе глянув на Танину дочь, заметил Ягун. – Я вот тоже курить хочу.
– Можно? Свои я в комнате оставил, – пояснил он, ладонью вверх протягивая к ней руку.
Софья моргнула. Ягун, видя, что она так и обмерла на месте, выразительно поглядел на Бейбарсову, вздёрнув такие же кустистые, как у Мишки, брови. Софья скорчила гримасу и, хмурясь, хлопнула Ягуну на ладонь пачку сигарет, которую прятала в рукаве. Ну естественно! Мишка знал, что она курит – идиотски было думать, что для его отца-телепата это останется тайной за семью печатями.
– Не боись, не сдам! – легко сообщил Ягун, прислоняясь спиной к перилам, и тряхнул пачку. – ЗОЖ – прекрасная аббревиатура. Только буквы в ней, на мой взгляд, чуток не в той последовательности расставили. ЖОЗ – вот это другое дело!
– Жизнь Одна, Забей! – усмехнувшись, расшифровал он и, вытянув одну сигарету, вернул пачку владелице.
Баб-Ягун раскалил перстень и, искрой подпалив кончик сигареты, затянулся. Тем временем Софья, достав себе, спрятала остальные назад в потайной карман и воспользовалась зажигалкой. Она питала нежную любовь к атрибутике, к тому же, предпочитала не шутить с волшебными объектами, используя их для прикуриваний – тем такое пренебрежение могло не понравиться, особенно магическому перстню. Особенно со стороны ещё не доучившейся девчонки-ведьмы, а не зрелого опытного мага дальнего полубожественного происхождения.
От сигарет струйками закрутился вверх дым, развеиваясь на ветру. У Ягуна он был ядовито-зелёным, у Софьи – красным. Воздух едва уловимо запах лаймом и грейпфрутом. Маг, хмыкнув, повертел свою сигарету в пальцах и полюбопытствовал:
– Что ты с ними сделала?
У Софьи вырвался смешок. Она подошла к перилам и выдохнула во двор призрачно-красное облако.
– Все так спрашивают, – она пожала плечами. – Вообще, я хотела убрать этот мерзкий никотиновый привкус. Я каждый раз с новой пачкой пытаюсь, но вместо этого непременно случается какая-то фигня с запахом или цветом. Всё, что угодно, кроме того, что нужно. Как, впрочем, и всегда, – вздохнув, прибавила она.
Ягун кивнул и, повернувшись, оперся на перила рукой, другой почесав нелепую бороду, которая делала этого солидного взрослого человека смешным и похожим Софье на их домового. Чтоб Мишка ещё не вздумал, решив, что лёгкой небритости для творческого вида не достаточно, взять пример с родителя!
– Кхм! – глядя в тёмный двор, начал Баб-Ягун. – Итак, допустим, Катю не отпустили с дежурства. А какую байку стравил мой трусливый непутёвый отрок, чтоб оправдать своё отсутствие на сием дивном банкете?
– Поклёп валит на парах, зверствует с домашкой, он ничего не успевает, ему постоянно влетает, – не видя смысла скрывать (и Тьма, как она за последний месяц устала постоянно врать!) искренне ответила Софья, помрачнев. – Так что он сегодня убивает время в, скорее всего, бесплодной попытке высунуть из болота долгов хотя бы голову.
Ягун огорчённо поморщился, хотя, конечно, эта информация для него новой не была.
– Да. Когда я заколдовывал шнурки Поклёпа на втором курсе и подкидывал ему в суп дохлых мышей, о будущих поколениях я не думал, – виновато признался Мишкин отец.
– …И почему это «трусливый»? – встала на Мишкину защиту Софья. – Он, может, чуточку больше разумного трясётся за место в магспирантуре – пусть и такой мерзкой – но это, между прочим, не повод ещё…
Ягун снова затянулся и, выпустив дым аккуратным колечком, широко улыбнулся.
– И ты, дивное создание, абсолютно права. Но что-то мне подсказывает, что вылететь из магспирантуры сегодня вечером мой сын боялся меньше, чем очной ставки с твоим чутким родителем, – заметил Ягун и негромко рассмеялся с сигаретой в зубах, от чего несколько искр упали на бороду и чуть её не подпалили. Маг поспешно выдернул сигарету и захлопал себя по лицу.
– Вы рассказали папе?! – испугалась Софья. В том, что Ягун узнал про них с Мишкой, она уже даже не сомневалась.
– Нет. Что я, стукач какой-то? – даже обиделся Баб-Ягун. Затем проницательно покосился на Танину дочь и прибавил: – А есть смысл рассказывать?
Софья отвела взгляд и повертела в пальцах едва дымящуюся сигарету.
– Может быть, – в конце концов негромко произнесла она. – Может быть...
– Раньше я бы сказала вам, что нет. Но в последнее время всё так быстро меняется – со мной, со всеми нами – и мне кажется… – она вздрогнула и одним резким движением натянула сползающую куртку назад. – Я начинаю видеть вещи и людей под другими углами. И даже себя. И, с какими бы вещами это ни было связано, впервые за всю жизнь, наверное, я начинаю понимать, кто я действительно такая. Это как будто, – она схватила ртом воздух и, выдохнув, растопырила пальцы, говоря скорее в ночь вокруг, чем обращаясь к собеседнику. – Как будто я всю жизнь жила в огромном розовом пузыре, который отгораживал меня от всех бед мира, но вместе с тем – и от той части меня, которая должна была научиться с ними справляться. И вдруг пузырь взял и лопнул! И теперь мне холодно, и неприятно, и страшно, и я чувствую себя совсем, совсем не такой легкой на подъём, как раньше, но наконец-то целой. И может, наконец-то повзрослевшей.
– Говоришь, как человек, с которым случилось что-то плохое, – серьезно заметил Ягун, глядя на неё в полутьме. Он уже докурил, и кончик его сигареты оранжевой искрой погас в небытие – Таня персонально запретила Баб-Ягуну раскидывать бычки во дворе.
Софья обмерла и прикусила язык – но какой смысл, уже поздно. Этот разговор зашёл совсем, совсем не в ту сторону, и она даже не поняла, как! Она весь вечер тряслась за близнецов, и вот она сама треплет на крыльце Ягуну ещё чуть-чуть, и прямым текстом всё! Ну нет, так совсем не пойдет!
– Соня, всё в порядке? – тем временем спросил Ягун, беря её за плечи.
– Да! Конечно.
– Назови мне одну весомую причину, почему я не должен прямо сейчас пересказать весь этот разговор твоим родителям и не пожалею в ближайшие же дни, если этого не сделаю.
Софья открыла и закрыла рот, думая так быстро, как только была способна. И среди всех «Блин! Блин! Блин!», смерчем вертящихся у неё в голове, нашла единственный верный вариант ответа.
– Да нет причин, – скорчив гримасу, дёрнула ведьма плечом, и Ягун её отпустил. – Можете рассказать! Ну, на случай, если они всё-таки тайно не читали мой подростковый дневник, – рассмеялась она.
У Ягуна, которого сразу попустила отеческая забота, вырвался смешок.
– Если тебя эта информация порадует – то нет, не читали. И, так и быть, в этот отрывок я их тоже не посвящу, сочтя это их осознанным выбором воспитания. А вот я, не столь благородный родитель, Мишкино – да не побьет меня ногами на том свете товарищ Пушкин за такое название – творчество на досуге почитываю! Радует хотя бы, что моему литературному гению, прямо как мне, не чуждо самосовершенствование. Вот предпоследний рассказ про ведьму в колодце был неплох, – одобрительно хмыкнул Ягун.
– Правда, я так и не понял, как она под водой курила, – подмигнул ей Мишкин отец.
– Я не читала. Этот он мне не дал.
– О, и не без причины! – хохотнул Ягун.
Софья подозрительно сощурилась, но сливать информацию Ягун из мужской солидарности не стал. Вместо этого задумчиво провёл ладонью по перилам веранды и произнёс:
– Кажется, это понятно, что я буду рад, если у вас что-то выгорит – хотя нам с Танькой будет вот звездец как неловко, мне прямо уже неловко! Что до Бейбарсова – сдаётся, мой парень как раз таки единственный, кого он способен без убийств пережить в роли твоего кавалера. Ну, типа, двадцать лет вашей с Мишкой близкой дружбы его психологически должны были подготовить. Я вот всегда знал, к чему дело катится. У нас это семейное – влюбляться в недоступных красоток! – подмигнул ей Мишкин отец.
Ветер растрепал Софье волосы.
– Класс, – вяло порадовалась ведьма и неуверенно повертела в руках истлевшую сигарету, размышляя, что бы сделать с уликой.
Ягун облегчил её страдания, забрав бычок и проделав с ним тот же фокус, что со своим.
– Только матери, пожалуйста, не говори, что я тебя прикрываю, иначе уши она оторвёт не тебе, а мне, – и Баб-Ягун заботливо потрогал ладонями упомянутый анатомический экспонат.
Софья, не сдержавшись, хихикнула и, поблагодарив, пошла в дом.
– Ой, подожди! А можно ещё одну?
Бейбарсова пожала плечами и поделилась.
– Смотри, не скурись, как я. Я-то по приколу начинал! Для солидности, – хмыкнул Ягун, раскурив сигарету и любопытно к ней принюхавшись.
– Еще вопрос!.. – снова, уже на пороге, остановил её Мишкин отец. Теперь он стоял в фиолетовом облаке, почти сливающимся с ночью.
– А как тебе моя борода, а? Только честно.
Софья рассмеялась.
– Ужасно! Как будто мочалку привязали. Извините.
– Да ладно. Никто не заценил мой стиль дровосека, – грустно вздохнул Ягун. – А это модно, между прочим! Эх… Надо сбрить.
Софья переступила порог и нырнула в уютное тепло прихожей. Захлопнула дверь и привалилась к ней спиной. Фу-ух! Кто бы попробовал вести осмысленный диалог и одновременно напевать в уме Ведуний Нудных Вуду четверть часа кряду! У Софьи ушло много лет на практику подобных штук, и только что она, кажется, сдала выпускной экзамен. Оставалось только дожидаться результатов.
Электрические светильники мигнули, напоминая Софье, что отдыхать ей пока не от чего. Скинув куртку, ведьма, встав на цыпочки, вернула её на крючок и тщательно запахнула, чтоб не видно было потайных карманов. За этим действием её как раз застал Юра, вскакавший в коридор. На плечах у него с видом бывалого наездника восседал Лео, а по пятам, воодушевлённо прикрикивая «Н-но!», бежали Кирилл и Вася.
Софья одёрнула юбку, расправила лопатки и, сделав вдох, решительно направилась в гостиную. По пути она притормозила повосхищаться гривой ретивого Леопольдового скакуна, а так же уточнить у лошади:
– Где Сашка?
– Занимает твоё вакантное место, – съязвил Юра, кивая в сторону двустворчатых белых дверей.
Не до конца поняв, Софья мотнула головой и сообщила:
– Пора.
– Что пора? – тут же переспросил сверху Лео.
– Тебе спать! – ляпнула Софья, заправляя волосы за ухо.
– А вот и нет, – озадаченно возразил младший брат. – Ещё даже девяти нет, а я ложусь в десять, а сегодня мне разрешили в одиннадцать. И ещё тортики будут, и…
Софья, не дослушав, закатила глаза и, взмолившись: «Юра, разберись!» – пошла по своим делам. Она ещё успела услышать, как Сашкин близнец за её спиной снимает Лео с плеч и втирает мелким: «Значит так, ребят, у меня новое предложение…» Продолжение фразы заглушили голоса в гостиной.
Остановившись на пороге, старшая Бейбарсова окинула взглядом комнату, по чисто автоматической привычке первым делом отыскивая папу. Глеб Бейбарсов сидел на том же диване, которым до ужина распоряжались Таня с Жанной. Только первая куда-то вышла, а вторая теперь стояла за спинкой, нагнувшись так, чтоб оба они попадали в угол обзора зудильника, который держал на небрежно вскинутом колене Бейбарсов. Под боком у него, привалившись к отцу и втянув на диван ноги, пристроилась Сашка. Софья глухо пошлёпала тапочками по ковру в этом направлении.
– …В любом случае, прилетай на днях, Лен. Мы скучаем, – подходя, уловила она кусок зудильникового разговора.
– У меня два бока, – как бы между прочим скосил на неё глаза Глеб и, мимолетно приподняв кончики губ, снова вник в продолжающийся между бывшими некромагами разговор.
– Я обязательно воспользуюсь этим знанием… чуть позже! – лучезарно улыбнулась Софья и потянула сестру за руку. – Идём, я тебе сейчас такое про Тарабарову расскажу!..
Сашка вопросительно зыркнула на неё и, утвердившись во мнении, нехотя спустила ноги с дивана. Глеб отпустил кисточку её косы, которой рассеянно игрался до этого.
Уводя Сашку, Софья оглянулась и встретилась взглядом с замершей Викой.
Минут через пять, примерно, Вика прекратила почухивать Тангро брюхо, поднялась с ковра, передала крылатую ящерку отцу и ушла наверх, попросив позвать их к десерту.
Огонь в маленьком камине библиотеки чуть приплясывал на прошмыгивающем в дымоход сквозняке – ветер к ночи постепенно усиливался. Разноцветные корешки книг, плотно выстроившихся на полках полукруглых книжных шкафов вокруг комнаты, приглашающе переливались остатками полуоблетевших тиснений. В большинстве своём, это были старые книги, в меньшинстве – очень старые. Печатные и рукописные. А некоторые – и наполненные такими знаниями, которые сама владелица библиотеки рада была бы посчитать и вовсе утерянными. Например, три чёрных тома во втором ряду верхней полки, крайней от двери. Пособия по некромагии. Фолианты, выкинуть которые было слишком рискованно, а попытаться уничтожить – опасно для жизни. Воистину, дивный человек был тот её предок, который приволок это в дом. А уж светлый – до мозга костей! Глеб когда-то предложил отдать трёхтомник Сарданапалу так же, как всю прочую опасную дрянь, оставшуюся после некромагини на Алтае, которую он вытаскивал оттуда ни один год. Но Таня не захотела – что-то внутри не дало. Да, это была дрянь, но, в конце концов, это была дрянь, принадлежавшая её семье. А значит, её семье она и будет принадлежать. После всего, что она пережила в жизни, Таня предпочитала иметь такие вещи у себя под боком, чем где-то там в мире – неизвестно где.
Сейчас, впрочем, о чёрных фолиантах Таня не думала. Вытянув ноги вдоль компактного, втиснутого в библиотеку заботливыми предками полосатого диванчика, ведьма не столько сидела, сколько полубоком улеглась на мужа, сидящего на углу дивана. Одна рука Бейбрсова была закинута на деревянный гребень спинки, другой он обнимал её выше груди. Зелёный бисер тускло играл бликами в освещении камина.
В дверь вопросительно постучали.
– Ну-ну! – подала голос Таня.
Дверь отворилась, и в библиотеку заглянула вихрастая светлая голова.
– Вику не видели? – окинув их взглядом, поинтересовался Ванька Валялкин – впрочем, уже явно не рассчитывая на положительный ответ.
– Наверно, где-то с нашими, – зевнула Таня. – Заходи. Дверь только закрой.
– Вот-вот, – поступив, как было велено, усмехнулся Валялкин. – Это меня и настораживает.
Пройдя в глубь комнаты, он отодвинул штору и уселся на подоконник, спиной к безлунной мокрой ночи.
– Ну, – вздохнул Бейбарсов, закидывая ногу на ногу, – Софьи тоже нет, что значит – она с ними. А раз она с ними – всё в порядке.
Ванька испытующе покосился на него и чуть улыбнулся, качнув головой.
– Ты настолько ей веришь? Она лиса!
Бейбарсов криво усмехнулся – а то он не в курсе!
– Не ей. Себе, – лаконично отозвался он.
Из Ванькиного рукава высунулась зелёная рептилья морда. Тангро повертел ею по сторонам, затем выбрался полностью и, помогая себе крыльями, быстро забрался вверх по рукаву, где свернулся вокруг Ванькиной шеи зеленым чешуйчатым манто, распластав по плечам крылья. Там же Тангро, смежив веки, вознамерился вздремнуть. Из правой ноздри у него вырвалась струйка дыма.
– Если твой дракон спалит нашу библиотеку, я сдеру с тебя моральную компенсацию, – выразительно пообещала Таня, поудобнее сползая в руках Глеба. Она, конечно, шутила. Ванька уже больше двадцати лет преспокойно жил с этим драконом в деревянном доме.
Впрочем, это скорее была заслуга основательного слоя противопожарных чар, в разное время накладываемых на коттедж разными магами, чем воспитания Тангро. Но и у её фамильного дома магическая защита была не лыком шита, так что…
В дверь снова постучали, и на этот раз в комнату сунулся Ягун.
– Ну всё, я полетел! Иначе вместо аукциона меня унесёт в страну Оз, – проворчал он.
– Выход сам найдешь, – не утруждаясь вопросительной интонацией, напутствовал его Бейбарсов.
Ягун заверил, что очень постарается, но если что – будет кричать.
– Пошли, Маечник, поможешь мне в поисках – не видишь, люди от тебя отдыхают!
Ванька, улыбнувшись, спрыгнул с подоконника и мимо Ягуна вышел в гостиную. Зазубренный хвост Тангро, подрагивая кончиком, словно кошачий, свисал вдоль его мускулистой спины. Баб-Ягун уже почти затворил дверь, когда его окликнула Таня:
– Погоди! Ты Софью видел?
– Да, – снова открыв дверь и держа ладонь на ручке, подтвердил друг. – Последний раз часа пол назад. А что?
– Ничего, хорошо. Счастливо обанкротиться! – поддразнив, помахала ему ведьма. – Если Катя тебя завтра выгонит, можешь приходить сюда ночевать.
Дверь закрылась, снова оставляя их с Глебом наедине. Бейбарсов откинул затылок на спинку дивана. Таня подтянула к себе одну ногу, от чего край узкого платья задрался.
– Сашка сегодня нервничала – рукава постоянно подкатывала. А Софья вообще такая прелесть, что тут явно что-то не то, – задумчиво протянула она и, извернувшись, подняла на мужа голову.
– Думаешь, стоит взять их за шкирку?
Глеб какое-то время посмотрел на неё, затем скептически хмыкнул.
– По поводу? Ты в школе мало нервничала и подлизывалась?
Таня громко фыркнула.
– Вот именно, что дофига! И вспоминая, по каким поводам, а потом сопоставляя с нынешней обстановкой в школе, тематически пообщаться с нашими цветами жизни вот прямо-таки тянет… Но это уже пахнет паранойей, – хмыкнув, самокритично закончила она. – «Не судите сыновей по делам отцов», или как там. А поэтому пока пусть. На Буяне каждый день что-то случается – это же Буян! В конце концов, объективно – нам не с чего думать, что они там хоть при чём-то.
– Ну что, пошли – надо к чаю начинать накрывать, – под завывания ветра за окном вздохнула Таня, делая попытку подняться. Бейбарсов протестующе замычал, не отпуская.
– Идём-идём, – развеселилась Таня, выскальзывая из его захвата и за руку стягивая мужа с дивана. – Без торта Аня устроит бунт, и Лео его возглавит!
Бейбарсов подчинился.
– Объясни мне эту ежегодную закономерность, пожалуйста: почему День Рождения мой, а развлекаются по этому поводу все остальные? – проворчал он.
– Вообще-то, потому, что, хотя ты очень старался, на этой планете всё же развелись люди, которые тебя любят.
– Мне больше нравилось, когда меня любила только ты.
Полено в камине треснуло.
– Правда? – чуть прищурившись, обернулась к нему Таня.
– Нет, – после паузы, сдавшись, признался Глеб. – Конечно, нет.
Он легонько боднул лбом ведьмин затылок, выдохнул ей в волосы и за руку повёл к гостям – прочь из комнаты.
Комментарий к Cтарый дом, новые люди *Аути́зм – расстройство, возникающее вследствие нарушения развития головного мозга и характеризующееся выраженным и всесторонним дефицитом социального взаимодействия и общения, а также ограниченными интересами и повторяющимися действиями.
**«Ракета» – название популярной марки пылесосов, которые выпускались в СССР – по тем временам, очень мощных.
====== Песочные часы ======
Любовь – белиберда, непростительная дурь.
(с) И. С. Тургенев. Отцы и дети
– Ну и… где мы?
– На краю света, – мрачно цокнула языком Вика, оборачиваясь вокруг и разглядывая местность. – …Видимо, там ты был, когда мы обсуждали вообще весь этот план.
Она дёрнула ногой, пытаясь вытрясти засыпавшийся в кроссовок песок. Юра тяжело посмотрел на неё, обходя любопытно вертящую головой и щурящуюся в темноте Сашку.
– Координаты пункта нашего прибытия мне известны. Что меня интересует – насколько далеко мы от него оказались?
– Сантиметров на пять. Ценю твою необоснованную веру в меня.
Вика, подтянув к животу коленку, хотела было стянуть кроссовок, чтоб избавиться от песка внутри. Но затем оглядела дюны, покатые тёмные спины которых высились вокруг них на фоне более светлого, переливающегося миллиардами звёзд неба, и, признав безысходность, снова поставила на песок светлую резиновую подошву, только перешнуровав потуже.
Юра закатил глаза и отвернулся. Снова она перекрутила всё! Да не собирался он, блин, её обижать! Она же сама говорила, что защита контура может внести погрешность в её магию.
– Велком ту Сахара, – тем временем, паясничая, раскинула Валялкина руки перед всеми тремя Бейбарсовыми. – Вернее, в Нубийскую пустыню, что является её восточной частью. Скорпионов не пинать, песочных драконов не откапывать, в зыбучие пески не нырять, на кофе к Маланье Нефертити, – Вика ехидно повернулась к Юре, – не напрашиваться. Мы сейчас между Нилом и хребтом Этбай, ближе к реке. Если верить карте Генриха Дотошного, вход в контур песчаных колдуний сегодня – тоже. От заката до рассвета весь в нашем распоряжении!
– Но нам нужно уложиться со всем паломничеством туда-сюда-обратно как максимум в час, – вставила Софья, кивая. – Если мы хотим обстряпать это дельце без публичного разоблачения и сидеть на своих местах за столом к десерту.
– Поэтому, пока вы гоняли в тучах мячики, мы с Софьей выбрали оптимально близкое расстояние, на которое магия контура допустит мою телепортацию. Если всё верно – а всё верно, – Вика задрала голову вверх, к звёздам, затем обернулась через плечо назад и указаниями вытянутого пальца наглядно сопроводила свои следующие слова: – Египет там, горы, противоположно, вот там, долина Нила начинается километра через три за той группой дюн. Ну а нам немного левее, за эту, крайнюю. Оазис должен был переместиться точно туда.
– Угу. Должен, но не обязан, – пробурчала Сашка.
– Больше, больше оптимизма! – обеими руками махнула Валялкина, и простые дешёвые кольца на её пальцах мигнули металлом в тусклом свете звёзд. – Вы как будто мумию упокаивать собрались. Ну, или поднимать… хотя тогда бы как раз радости у вас были полные штаны! – подумав, фыркнула она.
Бейбарсовы переглянулись. Все трое не признавались, но молча признавали, что от подобных приключений их начинало уже знатно подташнивать. Вика знала, что случилось в цыганском таборе, но она там не была, да и Софья явно поделилась не всеми подробностями. Валялкина была умна, рациональна – так похлеще подруги, и вообще та ещё комсомолка, но вряд ли она осознавала в полной мере, какой это был пиздец и как не хотелось лезть из огня да в полымя даже близнецам. Ну нахер такое ещё раз!
Юра шевельнул челюстью и пнул мелкий камушек, которые тут и там были разбросаны по безжизненному ночному ландшафту (вдалеке за их спинами плавные контуры дюн обретали резкие углы, по которым можно было предположить, что там песчаные хребты перетекали в каменистое плато).
– Что-то здесь холодновато как для пустыни, – не без удивления констатировал он, дрогнув плечами.
– Ночь, – в лаконичный унисон отозвались магспирантки – вернее, их спины, так как Софья уже побрела вслед за Викой, при каждом шаге увязая в песке по щиколотки.
Сашка двумя пальцами подтолкнула брата между лопаток, и близнецы двинулись за старшими.
Идти по пустыне было тяжело. Приходилось высоко вскидывать ноги, чтоб высвободить их после каждого следующего шага – к тому же, они шли вверх по покатому боку дюны, и песчаная почва с охотной радостью съезжала у них под подошвами, то и дело норовя приземлить кого-нибудь на четвереньки. Несмотря на то, что в ночной, охладевшей пустыне оказалась вполне комфортная для лёгких кофт магов температура, вскоре все они обливались потом. Полное отсутствие ветра тоже не помогало.
Софья, ухватившись рукой за одиноко торчащий на мили вокруг иссушенный куст, остановилась передохнуть, и Юра, пыхтя, нагнал Вику, полосатая кофта которой до сих пор маячила впереди.
– Мир? – негромко предложил он, замедляясь в шаг с ней.
– Я с тобой не воюю.
– Правда? А у меня в последнюю неделю такое чувство, что меня прицельно бомбят из истребителей каждый раз, как из твоего рта вылетают звуки!
– Меня твои чувства не колышут, Бейбарсов, – спокойно отрезала Вика.
Юра губами изобразил звук, похожий на свист снаряда. Вика со второй попытки раздраженно сдула с лица короткую прядь, прилипшую ко взмокшему лбу.
– Ну послушай: я извиняюсь, ясно? Я не думал тогда, что говорю что-то обидное. Но, в своё оправдание: «спасибо» там тоже прозвучало! – подняв кверху палец, заметил он и слегка улыбнулся. – Так что давай наконец-то замнём, и ты перестанешь меня третировать.
До верхушки оставалось ещё немного. Миллионы песчинок почти беззвучно перекатывались под их подошвами и маленькими водопадами ссыпались в кроссовки.
В полутьме по её профилю Юра уловил, как Вика, подобрав губы и сдвинув брови, на мгновение насупилась – не то сердито, не то обижено. Затем вздернула подбородок, мазнув заворачивающимися кончиками волос по плечам, глянула на него и невозмутимо заявила:
– А я тебя не третирую! Расслабься.
С этими словами она сбавила шаг и отстала от него, чтоб подождать Софью. Когда старшая Бейбарсова, на ходу подбирая пышные и взмокшие у корней волосы в кой-какой узел, поравнялась с подругой, ещё пару метров они миновали молча, обходя струйки песка, которые ползли из-под ног близнецов (похоже, те решили, что чем быстрее дорвутся до гребня, тем быстрее закончится пытка физкультурой). Вдруг Вика, кивком подбородка указав вперёд, задала Софье вопрос:
– У него в Питере подружка, да?
– Да, – Софья кинула на неё один внимательный взгляд, нисколько не удивлённая, что Вика догадалась.
Валялкина кивнула – такое ощущение, что больше сама себе.
– Отлично. Давно пора!
– Ну а с тобой тогда что? Если серьёзно: ты чего на него всю неделю кидаешься?
– Лечусь, – буркнула Вика и, выдохнувшись, остановилась, уперев ладони в колени.
Софья решила не стеснять себя условностями и бухнулась попой на холодный (как оказалось) песок. Ну хоть минуточку посидеть!.. Она подтянула к себе уставшие ноги (перед тем, как отправиться в Сахару, Софья благоразумно сменила узкую юбку на более пригодные в данной локации штаны) и удивлённо уставилась на Валялкину.
– От чего?
– Да так… От ветрянки, – рассеяно оглядываясь, отозвалась та.
– Но ты ей уже болела.
– К моему огорчению, ветрянкой можно заразиться повторно.
Софья недоверчиво сощурилась, пытаясь разглядеть Вику в темноте. До неё не доходило. Вернее, не доходило, доходит ли до неё, или она себе придумала.
– У тебя нет ветрянки.
– Это не та ветрянка.
Вика разогнулась, аккуратно обошла место, на котором умостилась Бейбарсова, и бодро возобновила штурм вершины. Софья, обернувшись ей вслед, сочувственно поморщилась и, упершись ладонями в песок, вскарабкалась на ноги. Аккуратно отряхнув друг о друга руки, старшая Бейбарсова замкнула процессию как раз в тот момент, когда близнецы наконец выползли на узкий гребень, венчавший подъем.
За ним начинался пологий песчаный спуск, а с того места, где выстроились ребята, открывался вид на бесконечное море точно таких же – разве что пониже – дюн, тонущих в ночи. Если ещё что-то и находилось в этой безлюдной пустоши, то оно надёжно было скрыто от глаз магов покровом ночи. Только слева вдалеке тускло отблескивала какая-то полоса, ловя далёкий свет звёзд – если верить Вике, там лениво катил свои мутные воды древний Нил. Поверхность пустыни, перетекая в его долину, постепенно становилась плоской и сменялась чахлой зеленью, которая отсюда лишь смутно угадывалась верхушками пальм. Казалось, до долины рукой подать, но Софья, как и остальные, знала, что по наметенным столетия назад пескам путь этот займёт как минимум сутки.
Хорошо, что нужно им было в место, находящееся гораздо ближе.
– Смотрите, – тоже заметила Сашка, указывая куда-то вниз, к подножью дюны, на вершине которой они стояли.
Темнота там, в одном-единственном месте пространства, как будто была чернее, чем вокруг, и в воздухе то и дело проскакивали серебристые искры, на доли секунды вспыхивая и тут же погасая.
– Это он? Вход в контур?
Софья медленно покивала и, спохватившись, что этого не заметили, озвучила подтверждение.
– Ни зги не видно, – щурясь, высоколитературно проворчал Юра. – Саш, как там это заклинание?..
– Это? – участливо обернулась к нему Вика, и Бейбарсов, дёрнувшись, с чувством матюкнулся. Глаза Валялкиной фосфоресцировали в темноте зелёным, словно у матёрого вурдалака (при этом само заклинание носило скромное название «кошачьего зрения»).
В темноте рядом с первой поочередно вспыхнули ещё три пары зелёных огоньков и медленно начали двигаться вниз по склону.
Спуск оказался ещё тяжелее подъема: то ноги застревали в песке, то склон ехал под ногами.
– Эх, сейчас бы сноуборд!.. – мечтательно протянул Юра, в очередной раз навернувшись.
– Тебя что, от одного его вида ещё не тошнит? – пырхнула рядом Сашка, вспоминая утреннюю тренировку с Соловьем. – В последнее время мне кажется, я провожу с доской больше времени, чем с тобой!
– Ты просто непостоянная, – хихикнула сзади Вика.
– Я очень постоянная, – так, что никто не услышал, пробурчала Сашка, пропуская её и брата вперед, сама же попятилась. – А ну-ка кыш! Разойдитесь! Мне надоело…
– Ку-уда?! – выкинув в сторону руку, попыталась поймать её Софья, но Сашка, сорвавшись с места, уже понеслась вниз, взвизгивая на бегу. Ноги её уходили в песок по щиколотки, и казалось, она вот-вот полетит кубарем по чистой силе инерции – но всё же не летела. Да и сам спуск был и вполовину не так быстр, как мог бы быть, вздумай она сбежать с земляной горки, и со стороны скорее был похож на замедленную съёмку или шаги по поверхности Луны. Тем не менее, так спускаться было быстрее и проще. Вика и Софья переглянулись с Юрой, а затем последовали Сашкиному примеру.
Ещё спускаться так оказалось веселее.
Пырхая смехом, ребята налетели друг на друга у подножья, хватая друг дружку за одежду. В ботинках и голенищах штанов у них шуршал песок, со лбов катил пот, кофты прилипли к спинам, но гнетущее чувство, висевшее над Бейбарсовыми со времени прибытия, откатило, словно волна во время отлива. Задача представилась в ином, изначальном свете. Это снова было всего лишь забавное приключение, а не потенциально опасная, непрогнозируемая ситуация.
– Твою мать, ну вы и стрёмные! – отфыркиваясь, хохотнула Софья, оглядывая их маленькую банду. У каждого на физиономии мигали по два ярко-зелёных фонаря, и, вдобавок к тяжелому дыханию, им только на четвереньки для полного сходства с вурдалачьим кодлом, вышедшим на охоту, опуститься оставалось.
