Текст книги "Долгая история (СИ)"
Автор книги: Becky Kill
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 47 страниц)
Юра тем временем заинтересованно указал на вторую кровать под стенкой.
– А где твоя соседка?
– Я принесла её в жертву Владыке Света, чтобы уговорить его смилостивиться над этим обреченным городом и прекратить хоронить нас в снегу в преддверие марта, – заявила Лера, оборачиваясь и кладя ладонь на спинку стула, а подбородок – на ладонь.
Нашарив взглядом недоуменно наморщенный Юрин лоб, она коротко рассмеялась и исправилась:
– Лене в прошлом месяце исполнилось восемнадцать, так что её вытурили. Теперь она снимает комнату у какой-то истеричной бабки и работает кассиром в супермаркете за углом. На полставки.
Лера закусила щеку и снова отвернулась. Юра просверлил внимательным взглядом её затылок и, качнувшись, направился к подоконнику.
– Слушай… Ты говорила, тебе «почти семнадцать». А почти – это когда? – заискивающе протянул он, с размаху усаживаясь на тёплую батарею и перекладывая Лерины ноги на свои колени.
Лера задумчиво шевельнула пальцами в носках, но оставила свои ноги, где были.
– Первого апреля.
Юра вздернул брови и недоверчиво поднял уголок губ.
– Прикалываешься?
Кузнецова красноречиво посмотрела на него исподлобья поверх геометрии.
– Тебе не подходит! – замотав головой, категорично заявил Юра. Его расстегнутая, «задубевшая» на морозе куртка громко зашуршала воротом.
– Потому что я мрачная и грубая? – хмыкнув, уточнила Лера.
– Нет, – серьёзно возразил Бейбарсов. – Потому что первое апреля – день дураков. А ты совсем не дура.
– То есть ты не собираешься возражать, что я мрачная и грубая, да? – с ухмылкой подколола Лера, резко дёргая ногой вверх, будто в попытке двинуть ему пяткой в челюсть.
Бейбарсов поймал её за щиколотку и неловко рассмеялся.
– Ну-у, есть такое дело… чуть-чуть, – резонно признал он. – Я над этим работаю.
– Да что ты?!
– Угу… – невнятно промычал Юра и, перекатив жвачку за щеку, полез целоваться. Стул скрипнул, когда он уперся руками по краям сидушки, обтянутой вытертой тканью в полоску. Ещё пахнущая холодом куртка снова зашуршала под Лериными пальцами.
– На самом деле мне нравится, что ты такая… неприветливая, – подумав, поделился Юра спустя какое-то время.
Все ещё наклоняясь вперёд и используя стул как основную точку опоры, другой рукой он отобрал у Леры геометрию и, почти не целясь, снова отправил на кровать к другим учебникам, куда книга приземлилась с тихим «бух!».
– Так честнее. Твоя жизнь – полное фуфло. Если бы ты порхала вокруг как прекрасная бабочка и слала всем встречным лучи добра, я бы бежал от тебя, только бы пятки за головой мелькали! Ты явно оказалась бы какой-то больной! А так… По-моему, у тебя вполне здоровая реакция на окружающий мир. Ты была бы мягче, если бы жить было проще.
– Вау, ты такой прямолинейный – очаровательно просто!.. И что, ты собираешься сделать мою жизнь проще и размять меня, как пластилин, или и так сойдёт? – саркастично осведомилась Лера, привычно ощетинившись на искренность.
Юра только уклончиво ухмыльнулся, накручивая на палец одну из Лериных каштановых прядей. Волосы на ощупь оказались приятнее и послушнее, чем с виду. Юрина ухмылка перетекла в улыбку.
– Пошли в кино!
Лера кинула взгляд поверх его плеча. За высоким, увешанным плотными занавесками окном, помахивая ей с улицы голыми ветвями деревьев, мела метель.
– Ну нетушки! Я с тобой сегодня никуда не пойду… и без тебя тоже.
Но Юра, у которого действия обычно шли вперёд слов семимильными шагами, уже топтался возле двери, наматывая шарф поверх застёгнутой куртки.
– Не-а, пойдешь.
– Да там сейчас одни сопли крутят! – не сдавалась Лера, в обнимку с сидением сворачиваясь в компактный калачик на своём стуле. И чего ему в тепле не сидится?!
– Отлично! Сопли сойдут. Погода сейчас для них как раз самая актуальная – сопливая! – с энтузиазмом согласился Бейбарсов. Из рукава пуховика, висевшего на дверном крючке, он вытянул шапку и, подойдя к Лере, обеими руками нахлобучил ту ей на голову.
– Ты не заставишь меня смотреть с тобой «Спеши любить»! —вместе с недоверчивым фырканьем выдохнула Лера, качая головой.
– Между прочим, нормальный фильм! Там классный саундтрек. Вот «Дневник памяти» – это действительно тако-ое фуфло-о!.. Я тебе говорю, я таких тормознутых героев в жизни не видел! – Юра с чувством хлопнул себя широкой ладонью по лбу.
Лера рассмеялась, закрывая лицо руками и отгораживаясь от Бейбарсова.
– Какой кошмар! Боже, с кем я связалась!.. Знаешь, что? Это ненормально: с помощью одного кольца и абракадабры ты можешь нафиг взорвать всё это здание, а меня действительно пугает сейчас только то, что ты видел эти фильмы.
Юра скривился.
– У меня две сестры. Ты даже не представляешь, сколько всего я видел в моей несчастной жизни!
– Я не пойду. Никуда не пойду, – с упрямой улыбкой качала головой уже одетая Лера, прислонившись спиной к двери.
– Ага, пойдешь, – снова повторял Юра, касаясь губами где-то в районе её уха.
– Нет!
– Угу… – он скользнул тёплым носом вдоль её щеки.
– Заколдуешь? – поддразнила Лера, переступив с ноги на ногу. – Зом…м-м, как это у вас?.. Зомбируешь, да?
– Возьму измором, – серьезно предупредил Бейбарсов, отстраняя голову.
Лера протянула было к нему шею, но тут же себя одёрнула. А затем окончательно капитулировала.
– Вот сдался тебе этот кинотеатр! Есть же… – уже открывая дверь, она беспомощно махнула рукавицей в сторону монотонно гудящего на столе ноутбука и снова кисло покосилась в окно.
– Я люблю кинотеатры, – пожав плечами, просто заявил Бейбарсов. – И снег люблю. И тебя я тоже люблю! – заверил он и вышел из комнаты.
На старой лестнице забухкали тяжелые подошвы ботинок. Лера захлопнула рот и, все ещё держась ладонью за ребро открытой двери, огляделась. Затем ещё раз, медленнее, цепляя взглядом привычные, реальные предметы, в существовании которых у неё не было повода сомневаться. Очень хотелось верить нынче днём, что у неё просто-напросто не едет крыша.
На чердаке Самой Маленькой Башни было пыльно и безлюдно. По крайней мере, до того момента, как старые половицы, ябедничая, скрипнули, и кто-то громко чихнул за Сашкиной спиной.
Бейбарсова разогнулась над старым, покрытым облупившейся синей росписью сундуком, в котором методично рылась до этого момента, и обернулась.
– О!.. Ты что здесь потерял? – она расслабилась, узнав подкравшегося.
– Да ничего, вроде бы, ещё не терял… Но искал! Тебя искал.
– Хм, – Сашка закусила губу. – Зачем?
– Поздороваться хотел! Привет! – Рома Накамура лукаво улыбнулся, заглядывая ей в глаза.
Сашка фыркнула, на мгновение задрав голову к переплетенному балками потолку. Круглый потолок из-за них напоминал гигантскую снежинку.
– Здрасьте!
Ведьме вдруг стало… ну, если уж не весело, то определённо веселее, чем минутой ранее. Был у Накамуры этот не поддающийся объяснению, редкий талант: заставлять мир казаться проще и добрее в местах своего пребывания. Рома был из тех людей, чью танковую доброжелательность невозможно было разгромить ни одним злобомётом, не подорвать ни одной гранатой обиды. Она просто продолжала напирать на тебя до тех пор, пока ты не оказывался полностью раздавлен под ней и неспособен к сопротивлению. Там же, где доброжелательность не справлялась, её подменяла адская вежливость, через которую было не перепрыгнуть, как через пятидесятиметровый кирпичный забор. Вместе же эти два качества составляли мощнейшее оружие массового поражения, действие которого Сашка, к своей досаде, чувствовала даже на себе. Накамуре как почётному члену команды-конкурента Тибидохской сборной за место в финале Мирового Драконбольного Чемпионата и лично человеку, науськавшему дракона «приземлить» её на землю с высоты сорока метров, полагалось как минимум вызывать у неё легкую неприязнь. Но… нифига подобного.
– Чем занята?
– Раскопками. Присоединяйся!
Сашка махнула в сторону громоздящейся под узким маленьким окном пирамиды из сундуков и обеими руками заправила волосы за уши. Косички она уже расплела, и теперь волосы обрамляли её лицо и струились по спине мелкими волнами – словно бы ветер вдруг налетел на тихую морскую гладь, нагнав рябь. Сашке это не нравилось: волос вдруг стало как-то слишком много, и они мешали. Поэтому она постоянно запихивала длинные, упрямо выбивающиеся пряди за уши и в конце концов, свертев с запястья резинку, завязала их в низкий хвост.
Рома дёрнул вверх крышку крайнего, массивного на вид ларца. Внутри обнаружились кипы в полном беспорядке наваленных друг на друга пергаментов и бересты, большая часть из которых представляла собой нечто вроде карт звёздного неба.
– Что ищем? – деловито поинтересовался Накамура, пробегая пальцами по скатанным в трубочки созвездиям.
– Э-э… Схему расположения природных магических источников мира, наложенную на юлианский лунный календарь. Или хотя бы то и другое по отдельности.
Рома, сгорбленный над ларцом, заинтригованно полуобернулся к ней.
– А что, ты сама высчитаешь, куда в каком месяце будут стекаться основные силовые потоки магии? Насколько я помню, эта штука практически непредсказуема! Генрих Дотошный угробил триста четыре года, чтоб составить магическую формулу прогноза и связать её со своей картой.
Сашка страдальчески вздохнула.
– Нет – ни у меня, ни тем более у этой школы нет в запасе трёхсот лет. Поэтому очень желательно найти именно ту карту!
– А ты, я погляжу, сведущ в данном вопросе, – беззлобно усмехнулась она, кидая быстрый косой взгляд на кицунэ поверх крышки сундука. – Что, никогда не спал на уроках истории?
– Пытался, – Рома неопределённо мотнул головой. – Но сложно замаскироваться, когда ты – единственный ученик в классе, – улыбнулся он.
– Почему единственный? – не поняла Сашка.
Накамура хлопнул крышкой ларца и перешёл к следующему – ближе к Бейбарсовой.
– Я учился на дому, – пояснил он. – Поэтому моим единственным учителем был мой дед. А он у меня всесторонне развитая личность старой японской закалки и, ух, его было не провести! Так что я весьма сведущ практически во всём!
– Ты никогда не ходил в школу? – удивилась Сашка. – Почему? В смысле, ты же рос в России, ты мог поступить в Тибидохс!
– Мог, – беззаботно подтвердил Рома. – Да, мне предлагали… Я помню, прилетала одна из ваших, такая… в очках, с чёлкой. Очень милая, я её здесь видел. Родители разрешили, но дедушка высказался радикально против. А глава семьи у нас он. Плюс, моё поступление было бы сопряжено с определёнными неудобствами для вашей администрации.
– Какими это ещё?
Накамура постучал себя указательным пальцем в грудь.
– Кицунэ, – представился он. – Стандартная программа обучения не совсем нам подходит. В японских магических школах – у нас их две – есть отдельные факультеты для таких, как я. Нас там учат… м-м, как бы это сказать… воспитывать в себе лису, – улыбнулся он. – Поэтапное проектирование иллюзией с утра, курсы управления гневом после обеда…
Сашка хихикнула.
– Да, последнее тебе не помешает!
Ведьма снова наклонилась над сундуком, ныряя в него почти по грудь. Хвост соскользнул с плеча и свесился вниз, в сундук, вместе с выпавшими из-за Сашкиного ворота амулетами, которые, обвиснув на цепочках и шнурках, закачались и тихо забрякали друг о друга.
Бейбарсова недоуменно дёрнулась, когда чужая рука вдруг вторглась в её личное пространство и поймала один из кулонов – самый длинный – на ладонь.
Рома, перегнувшийся через откинутую крышку сундука, повертел плоский серебряный кругляш между большим и указательным пальцем и засмеялся.
– Ты знаешь, что это значит? —всё ещё веселясь, поинтересовался он, поднимая на уровень Сашкиных глаз прикованную к тонкой серебряной цепочке монетку, на которой был отчеканен японский иероглиф, издалека похожий на жука.
– Ну, явно не то, о чем нам с Юрой втирал продавец на Лысой горе – за четыре года уже догадались! – раздражённо фыркнула Сашка. – Магического заряда у него ноль, а смысла не знаем и знать не хотим! Мы их просто так носим.
С этими словами она выдернула из Роминых пальцев «счастливый» амулет и запихала назад в вырез свитера.
Солнце, прорываясь сквозь рваное одеяло туч на небе в узкое, единственное на весь маленький чердак окно-бойницу, купало фигуры магов в тусклом зимнем свете и вынуждало Сашку, стоявшую лицом к окну, недовольно щурить зелёные глаза. Пылинки, поднятые вознёй на чердаке, потревоженным роем вились в воздухе, щекотали нос и заставляли Накамуру то и дело чихать в кулак.
– У тебя опять настроение испортилось, – шурша бумагами и не глядя на ведьму, бесстрашно поделился своим наблюдением кицунэ. – Это из-за Юры? Ты нахмурилась, когда его упомянула.
Сашка вскинулась, испытав мимолетное желание ляпнуть что-нибудь ехидное и обидное, чтоб кицунэ знал своё место. Ещё сюда его лисья морда не лазила! Но отбрить его не смогла – Ромины тёмные глаза так и вопрошали тихим и проникновенным голосом психолога-практика: «Вы хотите об этом поговорить?». А Сашка очень хотела. Ощущала в себе потребность высказаться вслух и вытряхнуть из души ненужный сор, пока тот не скатался в огромные комья грязи. По большему же счёту как закоренелому экстраверту ей просто нужен был кто-то, с кем можно было поделиться текущими эмоциями – держать всё в себе Сашка не могла и не желала. На месте Накамуры вполне могли бы оказаться и Софья, и Вика, и даже Лёшка… Но сегодня это был Рома. И Роме она, почесав нос ладонью, проворчала:
– Да, Юра. Он тащит меня после обеда знакомиться со своей… – Бейбарсова скривилась, – девушкой. Нет, самое главное, когда я его уговаривала нас познакомить, этот гад – ни в какую! А теперь он, видишь ли, резко передумал! Вернулся от неё вчера и объявляет такой: «Я оценил степень Лериной стрессоустойчивости и прикинул, что встречу с тобой она всё-таки выдержит», – передразнила Сашка. – Угу! Небось это она его просто попросила! Значит, как я просила – так нет, а как она…
Бейбарсова обиженно замолкла. Рома глубокомысленно качнул головой и взъерошил жесткие волосы на затылке.
– Не думаю, что ты сама веришь в то, что придумала. Не могу похвастаться, что хорошо знаю вас с братом, но даже мне очевидно, что он ногу себе без раздумья отрубит, если ты его об этом просто попросишь. Ты зря переживаешь, что кто-то может сместить тебя в его глазах на второй план. Всё дело ведь в этом, да? Этого не будет.
В голосе Накамуры звучала такая непоколебимая уверенность, что Бейбарсова, присевшая на край одного из уже перерытых ящиков, удивленно воззрилась на него снизу вверх, подняв подбородок от подпирающих его кулаков. Но вдаваться в подробности, почему он так решил, Накамура не стал, а она не стала допытываться. Что-то тихим голосом подсказывало Сашке изнутри, что… не нужно. Она не хочет этого знать. Пока.
– Кхм… А как Юра отделался от этой вашей Панночки после того, как мы закончили с Клоппом? Вы все так быстро тогда разбежались, что я не успел полюбопытствовать, – кашлянув, поинтересовался Рома, чтоб сменить тему.
Подойдя к Сашке, он плюхнулся рядом на сундук и вытянул вперёд ноги в своих ярких красных кроссовках (каким-то образом на Накамуре они умудрялись смотреться стильно даже в диком сочетании с тёплой курткой камуфляжной расцветки, которую он таскал последние несколько дней).
Сашка хохотнула.
– С боем! Он был так зол, когда вернулся!.. Панночка, естественно, не поверила внезапно проснувшемуся в моём братце учебному трудоголизму и решила, что он на неё запал. Ещё бы, так на неё пялиться! – Сашка, не моргая, картинно выпучила глаза на Накамуру. – Прямо там, на месте, обратилась в бабку и как начала его чихвостить!.. Юра уже испугался, что она сейчас его оседлает и кататься начнёт, пока не загонит вусмерть – как лопухоидов на хуторах когда-то. Клялся мне, что тем вечером нашёл у себя седой волос, – Сашка прекратила смеяться и качнула переброшенной через колено ногой.
– К слову, благодарствую. Ну, что не дал мне возможность навечно оставить на своей психике неизгладимый след поцелуя с Клоппом, – она скривилась и лукаво глянула на Накамуру. – Вот пенделя преподавателю я от тебя не ожидала! А как же твои манеры?!
Рома красноречиво причмокнул губами и изобразил руками жест, будто отметал от себя что-то.
– Экстренные меры, – оправдался он. – Я выполнял свой общественный долг!
– Какой это?
Он широко улыбнулся, явно довольный собой.
– Так я же защитник. Вот я тебя и защищал.
Сашка недоверчиво прищурилась.
– Ой, а что это за тон? Это что сейчас, сарказм был, да? Я на тебя плохо влияю!
Рома покаянно кивнул головой и охотно признал:
– Влияешь! Ничего не могу сделать.
Солнце светило им в тёмные затылки и создавало вокруг голов сюрреалистичные золотистые ореолы. Паук, перебирая длинными тонкими ногами, спускался на паутинке с балки прямо между ними. Сашка с Ромой, как загипнотизированные, следили за пауком, пока тот благополучно не завершил свой спуск и не юркнул в щель между половицами, оставив после себя едва серебрящуюся нить в воздухе. Рома вытянул указательный палец и порвал её.
– Знаешь, мне нравится проводить аналогии между людьми и животными. Потому что есть в нас что-то звериное… во всех. Человек в душе – просто животное, и всё, что нам на самом деле нужно: еда, безопасность и чужой тёплый бок, в который можно уткнуться носом – и я действительно так считаю! Так вот, со мной всё ясно: я лиса, – Рома ухмыльнулся. – Твоя сестра – вот она тоже лиса, самая настоящая! Иошши, например, на самом деле стопроцентная пантера, а Юра – здоровый, мохнатый и кусачий, но пёс. А вот ты… Я всё не могу разобрать, какая из двух крайностей ты в этой пищевой цепочке: волк или просто храбрый зайчишка? – Накамура сощурил и без того узкие глаза, склонил голову на бок и пытливо глянул на Сашку. – Совсем непонятная. Так кто ты на самом деле: хищник или жертва? Ты меня съешь, или я тебя?
– А ты сунься – и узнаешь! – сузив глаза, посоветовала ведьма.
Ну Рома и сунулся.
– Я же говорила тебе не воспринимать мои слова буквально! – возмутилась Сашка, отдёргивая лицо назад. – А ты уже и губы раскатал! Развел тут метафорический зоопарк… У меня, между прочим, парень есть. И вообще, ты сейчас даже не третий лишний, а как минимум четвёртый, так что всё: руки по швам!
К Сашкиному удивлению, Накамура не смутился – а по её расчётам должен был. Вместо этого кицунэ скорчил показательно умиленную физиономию, слушая предназначавшуюся ему отповедь.
– А ещё, а ещё? – с азартом подзадорил он. – Ещё мне что-нибудь скажешь? Ну, что-то там про заклятых врагов… Для драматичности!
Бейбарсова, встав, посмотрела на него сверху вниз. Дурак, что ли?
Нет, точно она его испортила. Эх, а ведь ещё пару недель назад таким милым парнем был!
Накамура засмеялся.
– Да ладно, ну не обижайся, пожалуйста!
– Пф! Вот ещё! – дёрнула плечом Сашка и отвернулась, пряча озорную ухмылку.
Она перекинула длинный тёмный хвост через плечо и нагнулась над предпоследним непроверенным ларцом – хлипким, исцарапанным, с проржавевшим сбитым замком и стёртой временем, некогда витиеватой резьбой по краям.
– М-м… Мне кажется, этот. Точно должен быть этот! – пробормотала она, проведя ладонью по крышке, и тут же с фырканьем принялась отирать о штаны слой оставшейся на пальцах пыли.
– А ты уверена, что карта вообще где-то здесь? Как по мне, довольное странное место для хранения таких реликтов, – протянул Рома, с сомнением озираясь. – Довольно… небрежное.
– Уверена-уверена! – проворчала Сашка, с усилием поднимая рассохшуюся, но тяжёлую крышку, и с гулким стуком откинула ту назад на петлях. Вверх взвилось облачко пыли. – Мы лично её куда-то сюда запихали… когда у Поклепа упёрли. В справедливое наказание за любовь к истязанию несчастных учеников сей обители! Мы, правда, три года назад были не в курсе, что нам ещё находить её придётся – иначе бы я потрудилась запомнить, какой именно Чумихин ящик это был!.. А ты чего расселся? Ищи давай!
– …Так ты нашла её?
Юра, пряча мёрзнущие руки в карманы (он забыл перчатки), повернулся на пятках, сделал несколько шагов спиной вперёд и сразу по середину голени угодил левой ногой в наметенный дворником придорожный сугроб.
– Нашла, естественно! – самодовольно скривила губы Сашка, пока брат, чертыхаясь, прыгал на одной ноге, отряхивая другую от снега. О том, что нашёл карту, вообще-то, Накамура, причём в том ящике, который она уже проверила, Сашка скромно умолчала. – Кто молодец? Я молодец! И буду теперь отмывать себя от пылищи ещё как минимум трое суток!
– Ой, что-то ты раньше, когда лазила со мной по загаженным нежитью подвалам, на пыль не жаловалась… и на грязь, и на… – Юра подавился смехом, уворачиваясь от Сашкиной руки.
Серебристая иномарка возмущённо просигналила им с проезжей части и на новеньких зимних шинах самоуверенно унеслась за поворот довоенного жилого дома с подпирающими балконы кариатидами – близнецы в своей возне заступили за бордюр, номинально присутствующий где-то под слоем утрамбованного ногами снега. Юра, перестав ржать, нервно оглянулся ей вслед и за рукав потянул Сашку назад на тротуар.
– Долго нам ещё пилять? – проныла сестра, растирая перчаткой нос. – У меня уже лицо отмёрзло! Вика что, не могла выкинуть нас прямо на месте?
– Она не знает адреса. Да тут идти всего ничего! Ты прямо как Лера: фиг на улицу вытащишь! Ты когда такой стала? – удивился Юра.
– Сегодня, двадцать шестого февраля, когда мороз минус двадцать семь после оттепели шарахнул и лопухоиды штормовое предупреждение в городе объявили! – проворчала Сашка.
Сравнение ей не понравилось. К тому же брат, как ей хорошо было известно, тоже не шибко любил совершать променады на свежем воздухе, когда холоднющий ветер бьет в лицо и ноги вязнут в рыхлом снеге – как и любой нормальный человек! А сейчас, смотрите, прёт как ни в чём не бывало – и не остановишь! «Жила бы эта Лера в кратере извергающегося вулкана – он б и туда полез!» – с ужасом осознала Сашка.
Юра остановил её за поворотом, перед большим зданием красного кирпича, вместе с обширной примыкающей территорией надёжно упрятанным за кованые прутья забора, далее переходящего в глухой бетонный.
– Всё, жди здесь – я её приведу. Только, Саш… Обещаешь быть хорошей? – Юра заглянул ей в глаза.
Сашка покосилась на него в ответ из недр отороченного мехом капюшона – который приходилось придерживать рукой под подбородком, чтоб не слетел – и наморщила замёрзший нос.
– Торжественно клянусь, что я не буду её намеренно обижать! – саркастично протянула она. – Показывай уже!
Юра отчего-то развеселился.
– Ну, я бы ещё поспорил, кто из вас кого обидит! – качнув головой, заметил он и, юркнув в калитку, широкими шагами удалился по вытоптанной тропинке к дому.
Сашка, притопывая на месте каблуками и зубами освободив руку с кольцом от перчатки, осталась бурчать в капюшон согревающее заклинание.
Лера подсветила экран телефона, сверяясь с зависшими на фоне заснеженной вершины Эвереста цифрами на экране. Юра, при всей своей безалаберности, был довольно пунктуальным в отношении времени, что Леру немного напрягало. Уже полностью одетая – только в пуховик поверх белого свитера под горло упаковаться и оставалось – она ощущала себя солдатом на плацу, выстроившимся в ожидании командира, который вот-вот явится на смотр.
«Тьфу блин, тоже мне, смотрины устроил!» – Лера, полусидя на краю располагавшегося недалеко от двери письменного стола, недовольно пошевелилась и уперлась ладонями в столешницу. Перед встречей с Сашкой она нервничала. Её раздражало то, что она нервничала – да с чего это она вообще должна?! – и от этого Лера нервничала ещё больше. Не являясь страстным поклонником бессмертной саги о ГП, как и её любительницей вообще, представление о ведьмах Лера имела самое булгаковское*. И, надо сказать, перспектива знакомства с оной вне книжных страниц её не шибко радовала. Но Юра с чего-то резко упёрся в мысль, что познакомить её с его сестрой совершенно необходимо, и хоть трава не расти! Пришлось соглашаться на своих условиях, пока он в один прекрасный день не притащил ту просто так, с бухты-барахты, и не уронил оглоблей ей на голову. Для такого испытания со скрипом сходящаяся с новыми людьми Лера – всё ещё не до конца освоившаяся с внезапным возникновением в своей жизни Бейбарсова – предпочитала быть морально подготовленной.
Кузнецова через плечо оглянулась на висящее между шкафом и столом овальное зеркало. Поймав своё поджавшее подбородок отражение взглядом, соскользнула со стола и уже полностью обернулась к отражающей тёмную комнату зеркальной поверхности. Снова опершись на стол, критически поизучала Леру напротив несколько секунд, начиная с как всегда неуложенных, словно только со сна, волос, обвисших с плеч, и кончая синтетической декоративной вязью свитера (он кололся, зато сидел, вроде бы, прилично – и на том спасибо!).
Уже собралась уходить. Затем вернулась к ящику стола и, выцарапав из недр косметички – которой сегодня не пользовалась – единственную помаду (которой не пользовалась и подавно), сдёрнула колпачок и провела яркий росчерк по губам. И пускай что хочет думает, наплевать! Сугубо человеческое желание помахать перед мордой у быка тряпкой и установить в научном эксперименте, различает ли он цвет, как всегда взяло верх над робким стремлением животного инстинкта самосохранения обойти сотрясающееся от ударов копыт ограждение окольной тропой.
Заперев дверь комнаты и теребя позвякивающий о брелок ключ, Лера, не застёгивая куртку, прошла устланный вытертым ковром коридор и свернула на лестницу. Уже с середины, за поворотом, она заметила поджидающего её на полпути, на первом пролёте, Бейбарсова, прислонившегося к стене под опасным углом и далеко выставившим в проход ноги. На старых советских часах, висящих над входом в холле, стрелки показывали три часа и одну минуту дня.
Уловив шум на лестнице, Юра поднял взгляд от собственных, пристально изучаемых, зимних ботинок и залип.
– Привет? – миновав шесть разделявших её с магом ступеней, Лера вопросительно подняла брови, так и не дождавшись от Бейбарсова никакой вербальной реакции на своё появление.
Юра, продолжая пялиться на неё, моргнул и вместо приветствия хриплым с мороза голосом произнёс:
– Охренеть, какая ты красивая.
– Очень смешно! – буркнула Лера, надёжно спрятав в уголках губ дурацкую, наивно-счастливую улыбку. – Идём уже! Или ты, я надеюсь, передумал? – почти жалобно уточнила она.
– Идём-идём! – весело хмыкнул Юра, беря её сзади за плечи и направляя вниз по лестнице.
– Саш, это Лера… Лера, это Сашка! Пожалуйста, не сожрите друг друга, иначе мне будет очень грустно! – громко объявил Юра спустя десять минут, разводя руками и делая шаг в сторону.
Лера, в равной мере настороженно и любопытно, прямо посмотрела на украдкой изучаемую ещё издалека фигуру. На ведьму Юрина сестра, как ни странно, чисто внешне действительно походила. Тонконогая, бледнокожая… Слишком тонконогая и слишком бледнокожая. Длинные тёмные волосы, выбивающиеся из-под шапки и накинутого поверх капюшона. Странные черты лица: не поймёшь, то ли симпатичные, то ли наоборот – но этим и обращали на себя внимание. Острые и тонкие, в женской вариации они были обозначены сильнее, чем в Юрином лице. И всё же…
– Вы похожи, – нейтральным тоном констатировала Лера.
– Мы близнецы, – тем же тоном Сашка могла бы заявить: «Мы женаты!»
– Близнецы? – выгнув брови, Лера хмыкнула и, сунув руки в карманы пуховика, обернулась к Юре. – Ты не говорил!
– Правда?! – в унисон отозвались Бейбарсовы. Сашка с возмущением, Юра – озадаченно.
Он поднял ладонь к затылку и, за невозможностью взлохматить волосы, поправил шапку под двумя жаждущими объяснения девчачьими взглядами. А объяснения, собственно, не было. Данный факт для него был настолько самим собой разумеющимся, что он, рассказывая Лере о Сашке, вероятно, действительно забыл уточнить только что всплывшую подробность. Н-да, неудобно получилось.
– Извините, – оскалился Юра. – Пускай совместное негодование на меня положит начало вашей крепкой женской дружбе, окей?
Но крепкая женская дружба ложиться на холодный и мокрый снег упорно не хотела. Лера с Сашкой, демонстративно шагая по обе стороны от Юры и изредка настороженно зыркая друг на друга из-под капюшонов, разговор поддерживали исключительно через него, так что Бейбарсову быстро надоело играть роль свахи перед обоюдно не переносящей друг друга парочкой. К тому же, резкий северный ветер и скользящий на льду под ботинками грязный снег активному и тёплому общению тоже не способствовали. Так что, в конце концов перестав вытягивать из ещё более, чем обычно, замкнувшейся Леры хоть какие-то реплики, Юра сдался и повёл девчонок в «Общество чистых тарелок». Ещё светскими кругами было установлено, что если занять рты малознакомых людей едой, неловкое молчание получается более непринужденным. Имелся небольшой шанс, что, отогревшись, после двух-трёх кусков черничного пирога они друг к другу подобреют. Сам, уже вконец охрипший, Юра, у которого, к тому же, начинало саднить горло, мечтал исключительно о бездонной кружке горячего чая. Желательно, прямо кипятка.
За квартал до кафе на замерзшей луже перед маленьким, пристроившимся в жилом доме ликеро-водочным магазинчиком, навернулся приличного вида господин в дорогом пальто и шапке-ушанке, отчаянно взмахнув при этом характерно зазвеневшим пакетом. Ценой больно ушибленного о лёд зада недавняя покупка была спасена, и мужик, всё ещё сидя на дороге, облегченно вздохнул, запихивая назад во в последний момент прижатый к груди пакет высунувшееся из него горлышко верхней бутылки.
– Надо же, чуть вино не бахнул. Красное! – присмотревшись, определила Сашка – с мужиком их разделяло не больше пяти шагов. В голосе у неё при этом промелькнула определённая задумчивость. Что-что из спиртного, а вот вино ей нравилось.
– Хочешь, я тебе куплю? Мне без документов продают! – правильно уловив её интонацию, усмехнулась Лера.
– Н-да? – Сашка прищурилась, повернувшись к Кузнецовой. – Это потому, что у тебя всегда такое выражение лица, словно у прокурора на допросе?
Юра страдальчески закатил глаза.
– Ага, – ничуть не смутившись, дерзко подтвердила Лера. – Они боятся проявить неуважение!
На следующей улице Леру с видимой радостью от встречи окликнула коротко стриженная крашенная блондинка, топчущаяся «на перекуре» у чёрного входа большого продуктового супермаркета. Из-под не застёгнутой, только наскоро запахнутой куртки выглядывал форменный передник кассира. Лера махнула ей, мимолётно коснулась Юриной руки – Сашка при этом невольно поджала посиневшие губы – и отошла к дымящей блондинке. Близнецы сошли с середины тротуара, чтоб не мешать прохожим, и окопались в ожидании под заснеженным клёном.
