Текст книги "Долгая история (СИ)"
Автор книги: Becky Kill
сообщить о нарушении
Текущая страница: 42 (всего у книги 47 страниц)
У Софьи внутри похолодело.
Вадим, сунув руки в карманы длинного тёмного пиджака нараспашку (в котором ему явно должно было быть холодно, но вряд ли его организм в подобном состоянии это замечал), прошелся взад-вперёд плавающей походкой, на обратном пути скользнув беглым взглядом по кипящему за Софьиной спиной вареву.
– Что это там у тебя?
Софья открыла рот, ещё не зная, собирается соврать или сказать правду.
– Не отвечай, – скривившись, вяло отмахнулся от неё рукой Вадим, избавив от необходимости выбора.
Ведьма, переступив с ноги на ногу, обхватила себя руками. Маг снова встал у парапета и полез в карманы джинс. Со второй попытки вытащил из левого свёрток с мятыми самокрутками и сунул одну в зубы.
– Хошешь? – повернувшись к Софье, невнятно осведомился он, показывая вторую самокрутку. Но спрашивал просто так. Чувствовалось: если она согласится – не даст. Не из заботы, а из жадности.
Бейбарсова неодобрительно покачала головой. Вадим, как и ожидалось, не расстроился и сунул лишнюю самокрутку в зубы к первой, остальные снова затолкал в карман, поглубже.
– Что это? – наблюдая, как магспирант поджигает оба мятых бумажных конца и затягивается; как быстро, почти на половину длины тлеет бумага и то, что в неё завернуто, осведомилась Софья.
– О, всего понемножку, – пробормотал Вадим с лёгкой самодовольной улыбкой и задумчиво поковырял носком ботинка талый слипшийся снег, кое-где ещё лежащий островками на мокрой крыше. – Не переживай, перед тобой не откинусь – я сам отмеряю все дозировки. А, как я только что сказал, специально дохнуть я не собираюсь.
Вторая затяжка уничтожила ещё треть обеих сигарет, осветив желтое, болезненное лицо с густыми бровями-крыльями зловещим красным бликом. Дыма Вадим почти не выдыхал.
– Любовь – гребаная мясорубка, которая перемалывает все твои органы – мозги в первую очередь – в фарш. Добавляет туда дерьма по вкусу, а потом жарит из этого аппетитную котлетку, которую всем хочется отведать.
– Угу. Я вот недавно попробовала. Сначала было вкусно, а потом – не очень! – согласилась Софья, уже со своей сигаретой стоя у парапета.
Три красных уголька попеременно разгорались и потухали во тьме: один её, и два напротив, словно глаза какого-то Тартарианского чудища.
Вадим холодно, без симпатии посмотрел на одногруппницу.
– Да что ты знаешь? Ты нихрена не знаешь о любви. О настоящей, – дернув впалой скулой, вяло растягивая слова, заклеймил он её и отвернулся.
Софья напомнила себе, что на невменяемых не обижаются, но всё равно обиделась. Это было по больному. Она хотела много чего сказать в ответ, но не нашла, как.
Они докуривали молча.
– Я это сделаю, – щелчком пальца отправляя в черноту за краем два малюсеньких окурка, спокойно и уверенно вдруг произнёс Вадим, глядя куда-то перед собой. – Сварю зелье, и она передумает. Переменится.
– О чем ты? – вздрогнула Софья. – Хочешь накачать Зою приворотом? Совсем башку задымило? Кроме того, что это просто низко и в картину твоей «настоящей любви» не очень-то вписывается – он не действует на уже влюбленных!
Вадим презрительно фыркнул и качнулся – на ногах он теперь стоял совсем нетвердо, и если бы на крыше было больше света, Софья бы разглядела, что глаза у него стали совсем красные, слезящиеся и какие-то… одержимые.
– Какой к лешиному суку приворот – игрушки для втюрившихся тринадцатилеток! Я сварю другое. Создам другое. Настоящее, не с временным эффектом – а чтоб навсегда. И чтоб искренне.
– Такое создать в принципе невозможно. Это оксиморон***.
– У меня получится. У меня даже есть уже… – смазано щелкнул пальцами и бессильно уронил руку Вадим, не пожелав договаривать окончание фразы.
– Я сделаю его. Может полжизни положу, но сделаю.
– Неплохо, – кивнув, оценила размах амбиций Софья. – Премию, может, какую и получишь. Но будь уверен, ни один маг не скажет тебе за это открытие спасибо.
– Я не за спасибо работаю, – отрезал Вадим.
– Угу. За неё, значит? Ну допустим, твой посредственный гений достигнет небывалых высот, и ты родишь то, что не удавалось тысячелетиями величайшим магам мира. И что потом? Споишь Зое? Изменишь её, исправишь? Насильно заставишь «искренне» полюбить кого-то, кого она не может полюбить по самой своей природе?
– Да!
Софья долгим взглядом в полутьме посмотрела на профиль воспрянувшего духом магспиранта и, убрав сигарету ото рта, уверенно констатировала:
– Вадим, ты ебанутый.
– Или обдолбанный. Но где же эта тонкая грань? – иронично вопросил Вадим и, скривив рот в подобие ухмылки, качающейся походкой удалился с крыши. Крышку люка ему удалось откинуть только со второго раза, и на лестницу, судя по звуку, он скорее провалился, чем ступил.
– Дурдом, – покачав головой, пробормотала Софья и избавилась от сигареты.
Ночь была безветренная, оттого не слишком холодная. От Бережного зелья теперь валил густой, но не обладающий никаким специфическим запахом пар, плясал огонёк горелки, и в том месте на крыше, где та стояла, стало и вовсе тепло. Расстегнув верхнюю пуговицу пальто и поглядывая на часы, чтоб не пропустить момент, когда зелье нужно будет снимать, Софья, закинув ногу на ногу, сидела на уступе крыши рядом с котелком и зачем-то думала о некромаге, которого встретила сегодня на рассвете.
«Ну, не совсем некромаге», – поправила она себя. Она знала, что… (Как его? Матвей, вроде бы? Фамилию она и вовсе не помнила, Глеб говорил о нём лишь однажды, когда близнецы донимали его расспросами о том, остались ли ещё настоящие некромаги)… В общем, этот – не чистокровный маг смерти. Волхв, практикующий разные направления. Но некромагия сильнее, она всегда преобладает. Это не грязь, в которую можно запачкаться чуть-чуть, наполовинку, или только сапоги обляпать. Ты либо практикуешь, либо нет – и если практикуешь, называть ты себя можешь хоть Древниром Вторым, но ты будешь некромагом, и расплачиваться за это станешь согласно полному прейскуранту. Так папа сказал.
Глаза парня на Голове-камне это подтверждали.
Софья передёрнула плечами и неуютно сменила позу. У папы тоже были такие жуткие глаза? Пф, неудивительно, что мама была не в восторге от его подкатов! Лично Софью, несмотря на то, что в целом внешне Матвей этот был симпатичный, встретиться с ним снова отнюдь не тянуло. Да и характер у него, судя по тому, что она подсознательно уловила, был с гнильцой. С такой едва уловимой червоточинкой, но Софья чувствовала её очень остро, и она ей не нравилась, отталкивала. И все же разговор с некромагом – настоящим, реальным, и, скорее всего, последним если не в мире (как глупо было бы так полагать!), то в России уж наверняка – её взбудоражил, и она всё прокручивала и прокручивала его в голове.
Наконец ей это надоело, и чтоб отвлечься (зелье должно было кипеть ещё пятнадцать минут), Софья вынула из сумки Мишкин блокнот, который сама же ему и подарила, и с щемящим сердцем провела ладонью по кожаной обложке. С Лотковым она так и не помирилась: он, считая себя обманутым и оскорбленным, полностью игнорировал подругу; а Софья, в свою очередь ощущая себя преданной и непонятой, и только совсем чуть-чуть виноватой (но не больше, чем он был виноват в озвучивании всех тех гадостей в её сторону!), пока морально не готова была вывесить белый флаг. Но ей все равно было плохо, и она очень скучала. Она чувствовала себя неизлечимо больной.
Что ж, довольно похоже на настоящую любовь по определению Вадима. И выходит, кое-что о ней она всё-таки узнала, да? Ха-ха, она никак не подозревала, что будет думать о Мишке в таком ключе! Да даже пару месяцев назад она этого и представить не могла! А глядите-ка: вот она, здесь и сейчас. Сидит и думает.
Софья тяжко вздохнула и открыла на коленях блокнот. Рассказ, о котором ей говорил Лотков, она уже прочитала – на удивление, тот действительно оказался неплох! Конечно, и на этот раз вышел не шедевр, но автор явно был вдохновлён. К тому же, написано было в новом, отличном от обычного Мишкиного готического и безнадёжного романтизма, стиле детской сказки – несмотря на мрачноватое для неё содержание. Софья бы поставила данный опус (назывался он «Ивовая виселица») на второе место в своём топе Мишкиного творчества – первое по-прежнему занимала опубликованная школьным тиражом подпольная юмореска про Медузию и царя Мидаса.
Пропуская между пальцами веер страниц, Софья случайно наткнулась на жирно наведенное заглавие «Ведьма в колодце» и запнулась. Это был тот самый рассказ, что Мишка не давал ей читать, и о котором с такой странной улыбочкой вскользь упомянул Ягун, когда они курили на крыльце её дома.
Держа страницу вертикально, готовая перевернуть, Софья поскребла ногтем угол листа, вспоминая, как, отдавая блокнот, молитвенно упрашивал её Мишка не читать ничего «лишнего», надеясь на её честность.
Затем Софье вспомнилось, что он орал ей в пустом классе…
Обида вновь вспыхнула в ней факелом.
– Ну, раз я такая плохая!.. Сам сказал, – недобро сощурилась она и решительно, с каким-то внутренним удовлетворением, раскрыла разворот с «запрещенным» рассказом, склонившись ниже к огню горелки.
Поздним утром Мишка стоял у перил Изумрудного моста, лениво листая конспект по врачеванию необратимых сглазов и мрачно наслаждаясь чувством, что он ему больше не пригодится – по крайней мере, в этом учебном году. Духу заявить об этом Поклёпу он ещё не набрался, но уже начал привыкать к этой мысли. Мишку она ужасала… но и радовала тоже.
Взад-вперёд по мосту мимо него сновали ученики. Многие так же задерживались у перил, обычно кого-то дожидаясь. Они нетерпеливо потопывали ногами, оглядывались, переписывались с кем-то в зудильниках, вытягивали шеи, выглядывая на горизонте знакомые макушки… Лотков никого не ждал и поднял голову от конспекта чисто случайно. И посмотрел точно в ту сторону, откуда по мосту к нему неслась, словно фурия, Софья Бейбарсова. Широкие края шифонового зелёного шарфа развевались за её спиной как крылья.
Прежде, чем Мишка успел удивиться и даже испугаться, она подлетела к нему и от души шарахнула по макушке Лоткова его увесистым блокнотом.
– А-ай! – Мишка схватился одной рукой за голову, другой неловко ловя выпавший конспект. – Ты что?..
– Ты что, охренел?! – перебив его, прошипела Софья, оглядываясь вокруг.
Её нападение не прошло незамеченным, и парочка старшекурсников, скучающих в своём ожидании вторых половинок на общепринятом мосту свиданий, теперь любопытно косилась в их сторону. Софья железной хваткой уцепилась за Мишкин жёлтый твидовый жилет поверх белого свитера и поволокла его прочь с моста, в один из выводящих к нему коридоров – узкий и без окон, в данный момент пустующий. Вдоль одной из стен тянулась облупившаяся фреска с Древниром, возводящим Тибидохс.
– Ты адекватная?! – Мишка всё ещё был в шоке. В первую очередь, от того, что в их ссоре злиться на неё должен был он, а не наоборот.
Софья расхохоталась.
– Я – да, а ты? – она хлопнула его блокнотом ещё раз, теперь – по плечу.
Мишка, разглядев, чем его избивают, застонал.
– Ты что, прочитала?..
– Ну давай, ещё и в этом меня обвини! Извращенец хренов! Другие хотя бы держат свои озабоченные мысли в своей голове! Ты… Ну и как, понравилось про меня всё вот это писать? Молодец: красочно, сочно, будоражаще. Много раз представлял, наверно?
– Да нет же… Слушай, это не про тебя!
– О, да? – наиграно обрадовалась Софья. – А на бумажечке мне это напишешь? Так и пиши: «Софья Глебовна, сия порнуха не про Вас». А я почитаю!
Она сунула ему в руки чистый разворот блокнота и шлёпнула сверху красный карандаш. Но Мишка, по сравнению с которым теперь все помидоры мира страдали анемией, письменно подтверждать своё заявление не стал. В спешке захлопнув и затолкав блокнот в сумку вместе с Софьиным карандашом, он закрыл лицо ладонями, на шаг отступая.
– Прости. Соф, я просто… Прости, – через несколько мгновений удушливого молчания сокрушенно выдохнул Лотков, опуская руки. Щёки его всё ещё ярко пунцовели.
Софья, сложив руки на груди, огляделась по сторонам.
– Прощаю, – вдруг, довольно улыбнувшись, заявила она и ладонью пихнула Мишку к фреске. Прижав к которой, его и поцеловала – не так, как расписывала «Ведьма в колодце», но тоже довольно незабываемо.
Комментарий к Ведьма в колодце *Sayonara – До свидания, пока (яп.)
**имеется в виду героиня сказки братьев Гримм «Ге́нзель и Гре́тель», истории о брате и сестре, которые убили ведьму-людоедку, живущую глубоко в лесу, в доме, построенном из сладостей.
***Оксиморон – сочетание слов с противоположным значением.
====== Где заканчивается шутка ======
Нет человека, который был бы как остров, сам по себе; каждый человек есть часть материка, часть суши. И если волной снесёт в море береговой утёс, меньше станет Европа, и так же, если смоет край мыса или разрушит замок твой или друга твоего. Смерть каждого человека умаляет и меня, ибо я един со всем человечеством. А потому не спрашивай, по ком звонит колокол: он звонит по тебе.
(с) Джон Донн. Молитвы по возникающим поводам: Размышление XVII
Если от волнения можно было умереть (а магдицина в лице Мишки Лоткова утверждала, что очень даже было можно), то близнецы как раз находились при смерти в тот момент, когда щелкнула, повернувшись, круглая медная ручка, и в спальню вошла их старшая сестра. Раскрасневшаяся с мороза (температура после обманчивой оттепели по доброй русской весенней традиции снова упала в минус), с разваливающейся прической на голове и сбившимся на одну сторону меховым капюшоном зимней куртки.
Близнецы вскочили, словно на расправившихся пружинах.
– Ну?!
Софья выдохнула, расстегнула молнию и полезла во внутренний карман. На яркий свет из окна с широко раздвинутыми шторами была извлечена тяжёлая, массивная серебряная зажигалка с вензелем, по граням которой ползло холодное мартовское солнце.
Близнецы в унисон издали какой-то звук, больше всего смахивающий на облегченный стон, и снова попадали на свои места: Юра на Сашкину кровать, в гору разноцветной бумаги, а Сашка на стул у окна, из которого до этого гипнотизировала беспокойным взглядом отсвечивающий купол драконбольного стадиона. Они не были бы настолько счастливы, лежи на Софьиной аккуратно отманикюренной ладони по шестизначному чеку на каждого.
Сашка, впрочем, тут же снова вскочила и попыталась сцапать зажигалку. Софья, в попытке ей помешать, уронила огниво Царевича себе на ногу и ойкнула – весило то авторитетно, соответствуя названию больше чем внешнему виду. Помянув Чуму незлым тихим словом, сестра быстро нагнулась и подобрала зажигалку, надёжно зажав её в спрятанном за спину кулаке. Сашка обиженно выпятила губу.
– Даже посмотреть нельзя?
– Вы уже насмотрелись! И натрогались, и нащёлкались! – фыркнув, прибавила Софья с твёрдым намерением учиться на ошибках истории, и вернула зажигалку во внутренний карман.
– Как всё прошло? – живо поинтересовался Юра с кровати, шурша бумагой.
Софья скривилась и прислонилась спиной к комоду.
– Сносно.
– И что конкретно тебе пришлось снести? – так и не дождавшись раскрытия темы, подхлестнула Сашка, снова вскарабкавшаяся на подоконник и любопытно изучающая оттуда всклокоченную сестру.
– Ну, – вздохнула Софья, пальцами переделывая сползший с макушки, разваливающийся узел. – Всё было просто сказочно практически до самого финиша. Мы с Викой телепортировали на Лысую гору, нашли лавку барышника – искать пришлось чуть ли не заново, эти трущобы по-моему растут каждую неделю, – я освежила ему память насчёт нашей сделки… Затем отдала этому хмырю зелье, после чего ещё с полчаса он его и так и этак вертел, рассматривал на свет и причитал, что оно быть не может настоящим. Пришлось продемонстрировать.
Софья, качнув головой, отмахнулась от незаданного вопроса близнецов и продолжила:
– Когда Вика закончила кусать ногти, а барыга уверовал, мы получили назад огниво и мирно удалились… за порог. А от порога пришлось давать кросс через половину Лысой горы, потому что за нами спустили «пёсика».
– Тролль, – оглядев близнецов, с чувством пояснила Софья. – В ту ночь, когда он продал нам билеты на концерт, с ним был такой симпатичный троллик на поводке, помните? А вот я забыла! Я, конечно, ожидала какой-нибудь гадости напоследок – серьёзно, какой барыга не попытается оставить себе и плату, и товар, это же Лысая гора! – но не… э-э… живой. Эта уродина как выскочила из-под крыльца! Хорошо, Вика быстро среагировала и ка-ак засветила ему носком ботинка в нос… Как раз дало нам стартовое время. Между прочим, на Лысой горе сейчас гололёд, – закончила темой погоды ведьма, сгибая правую ногу и демонстрируя присутствующим порвавшиеся на коленке джинсы. Через прореху проглядывали более везучие, и потому целые колготы. – Что ты делаешь?
Вопрос был адресован Юре. Сестру он последнюю минуту слушал вполуха, остальное же его сознание было поглощено иным занятием. Периодически высовывая кончик языка от усердия, Бейбарсов старательно обклеивал на редкость унылую обложку какой-то увесистой книжки кусками разноцветной бумаги. При наличии фантазии в получающемся хаосе можно было заподозрить зачатки какой-то художественной аппликации.
– Пытаюсь расслабиться.
– Приносит последнюю жертву любви: здравый смысл! – одновременно с братом саркастично ответила Сашка, закатив глаза.
Юра, покосившись на неё поверх третьего набора цветной бумаги (с блёстками), укоризненно щёлкнул ножницами.
– Бросай это! – критически поизучав стилизованный с помощью синей шариковой ручки портрет какого-то мрачного чувака на обложке, напоминающего Чарли Чаплина, распорядилась Софья. – Идём выгружать нежить назад в подвалы и болота родины.
– Что, сейчас?! – опешили близнецы.
– А что, через неделю? – передразнила Софья.
– Но игра через четыре часа!
Ведьма скептически уперла кулак в бедро.
– И что? Вернуть нежить в биоценоз Буяна как можно скорее важнее, чем ваш дурацкий драконбол. И что-то я не вижу, чтоб вы были заняты подготовкой!
– Мы заняты! Моральной! – возмутилась Сашка.
– Ну и занимайтесь! – рассердилась Софья. – Тогда я без вас всё сделаю. Опять.
На это уже близнецы пойти не могли и пропускать такой торжественный момент, ради которого были пролиты пот, слёзы и даже кровь, наотрез отказались.
Решено было, в целях всеобщей безопасности, использовать огниво подальше от замка и от людей – а то мало ли, как эта нежить должна вернуться? Будет неприятно, если одну маленькую комнатку с тремя магами вдруг наводнят с пару тысяч пропавших хмырей!
Софья подождала, пока близнецы оденутся. Затем вся компания двинулась к подвесному мосту через замок, бурлящий в предвкушении грядущей к обеду игры.
Коридоры были забиты непривычным для субботы количеством человек. Вся школа была взбудоражена не столько очередным матчем (которых каждый из обитателей замка повидал на своём веку по четверть сотни минимум), сколько сопряжённым с ним широким освещением в магическом обществе, что означало целую лавину магпортеров и несколько десятков именитых гостей, наряду с прочими купивших билеты на полуфинал Мирового Чемпионата. Женская половина замка была особенно взволнована известием о том, что во спешно вклиненной между трибунами ВИП-ложе купил себе место престарелая, но все еще ярчайшая звезда зарубежного магвидения и ведьмовских сердец Бред Бит, о чем накануне сообщил в «Магспорт ньюс» его агент. На матч ожидались также такие именитые и рельефные фигуры магического шоу биза как Джаред Осень, Попаяный Гопслинг и главная дива зудильников по результатам прошлогоднего зрительского голосования «Сплетен и бредень» – леди Га-га-га, обскакавшая Гробыню Склепову в рейтинге на целый десяток баллов. И всё это не считая бывших и действующих звёзд спорта, русской маг-тусовки, Бессмертника Кощеева и нескольких сотен простых смертных ведьм и колдунов, которые должны были втиснуться на школьные трибуны – разумеется, вместе со всей школой, так как, по правилам проведения соревнований, места для членов организации, которой принадлежал используемый стадион, предоставлялись бесплатно.
Создатели правил, правда, не учли, что под большим и комфортабельным, новеньким драконбольным стадионом в Подмосковье, принадлежавшем команде Бабаев в количестве девяти особей, на котором проводились все прошлые матчи нынешнего чемпионата, откроется портал в Верхний Тартар и сожрет не только весь стадион, но и два гектара пространства вокруг, образовав – буквально – чёрную дыру, расширение которой едва удалось ограничить с помощью стражей (Свою вину в инциденте русская Канцелярия Мрака не признавала, но судя по тому, с какой готовностью бросилась помогать, была очень и очень лично заинтересована в скорейшем устранении казуса). Матч же пришлось переносить на ближайший пригодный стадион и, согласно треклятым правилам, скрепя зубами бесплатно выдать билеты всем пятистам желающим членам данной «организации», причём дважды – на дружескую игру и на в три раза подорожавшую официальную.
Тибидохс никогда ещё не впихивал такое количество гостей на свой стадион. На официальный матч трибуны пришлось расширять Пятым измерением, да так, чтоб при этом не нарушить конфигурацию самого игрового поля и купола, а так же не искажать у зрителей восприятие происходящего под ним. Организаторы вместе с преподавателями – возмущающимися, что им делать больше нечего, – пыхтели всю последнюю неделю, проклятыми вениками носясь по острову и доставляя кучу неудобств учебному процессу, подчас его и вовсе срывая, к неописуемому удовольствию учеников.
– Любуйтесь, им колдовать можно, а нам – шиш, – ворчал Юра, просачиваясь вслед за сёстрами между двух стремянок, на которых балансировали домовые, заменявшие в коридоре изживший свою магию факел. Реплика, разумеется, относилась не к ним, а к одному из толстеньких деловых организаторов с темными кругами недосыпа под глазами, который как раз орошал себя целым дождём зелёных искр в попытке выжать из кофейного заклинания весь максимум, на который то было способно.
– Без магии никто здесь ничего не организует, а Сарданапал ведь соглашался до того, как всё случилось… Ну и как бы вот. Это всего на один день – потом все испарятся. Если наша магия по-прежнему будет ограничена, ресурсов острова хватит на питание чужой, – пожала плечами Софья.
– Ну, я надеюсь, что через час эта проблема уже не будет актуальна, – вздохнул Юра.
Они как раз миновали нишу в стене, в которой стриженная «под ёжик» четверокурсница самозабвенно целовалась с мраморной статуей молодого Мерлина. Хитрый ушастый Мерлин, всякий раз заслоняя их мраморным плащом, мешал ей щёлкнуть процесс на зудильник, тем самым этот процесс продлевая.
– Почему все сосутся со статуями? – недоуменно вопросил у сестёр Юра, оглядываясь. – Одинокие ботаны совсем озверели? Это уже третья «парочка», которую я вижу только за сегодня.
– Челлендж в Инстамаге, – пояснила Сашка. – Мне Вика вчера скинула, пришлось на минуту пасть в объятия малахитовой любви к Хозяйке Медной горы со второго этажа. Между прочим, классный пост получился, можешь тоже с ней зафоткаться!
Юра хохотнул.
– Нет, я с этой фигни пас! Живой девушки мне целиком достаточно.
– Поздно! – пакостно пропела Сашка. – Я тебя уже отметила. Так что у тебя времени до завтра, не то зудящий сглаз схлопочешь.
– Ничего, не расстраивайся. Уверена, Лера простит тебе эту измену… может быть, – ехидно добавила она и ткнула пальцем в Софью. – Тебя я тоже, кстати, отметила. Тебе нужно разнообразить свою скудную романтическую жизнь!
– Что бы мы без тебя делали, – проворчал Юра и помахал по пути Коле Воле.
Защитник сборной Тибидохса нежно-салатового волнительного оттенка был загнан в тупик коридора стайкой восторженных младшекурсниц, с ног до головы облепленных Лилиными значками с его изображением, и покорно получал причитающуюся ему дозу народной любви и вдохновения на предстоящие подвиги. Немногочисленных, но преданных фанаток вовсе не смущало, что в предвкушении своего скорого триумфа герою, видимо, отчаянно хотелось блевать.
Зато близнецы, греясь в лучах скоротечной народной любви, так и лучились удовольствием, когда им оглушительно свистели в переполненных коридорах, хлопали по плечам или останавливали, чтоб пожелать удачи в предстоящем матче. Причём делали это так часто, что Софья уже потихоньку начинала беситься, понимая, что с такими темпами они не выберутся из замка и за час. И почему они такие нарциссы?! Было бы чему радоваться! У половины учеников, желающих им победы, на рукавах были повязаны оранжево-серые ленты фанатов Кицунэ – что говорило о том, что здравый смысл русского народа все же бежал далеко впереди патриотизма: занимать оранжевые сектора. От группы первокурсников, которым Юра с Сашкой посреди главной лестницы с восторгом принялись подписывать календарики, Софья оттащила их уже волоком.
На выходе из школы пришлось пробиваться через забитый людьми холл. Основной наплыв зрителей ожидался через пару часов, но некоторые гости, мелкие лавочники-торговцы и основная масса магпортеров уже начали прибывать на площадку перед подвесным мостом. По большей части это были иностранцы, желавшие перед матчем посмотреть знаменитую русскую школу магии. Для них были предусмотрены короткие экскурсионные туры под предводительством краснощекого Готфрида Бульонского, Светы Попугаевой в розовых мохнатых наушниках вместо шапочки и двух подружек Тарабаровой во главе с ней самой. Пропихнувшись среди всей этой галдящей и выдыхающей в холодный воздух облачка пара кутерьмы к одной из боковых аллей парка, Бейбарсовы, хрустя ботинками по примерзшей грязи, рванули по путаным дорожкам к тому месту, где окультуренные парковые деревья примыкали к бескультурным диким, и нырнули в лес.
Зайдя довольно далеко и сочтя дистанцию от основного скопления народа безопасно-приемлемой, остановились. Справа безмолвствовало болото со вмерзшими в лёд клочьями тины. К дереву за Сашкиной спиной был криво приколочен деревянный указатель в сторону сторожки Древнира. Ветки сетью переплетались высоко над их головами, частично заслоняя небо. Между голыми стволами и чахлыми сосенками по ногам змеился неизвестно откуда взявшийся в такую погоду туман.
– Ну что? – с волнением спросила Софья, пальцами в перчатках доставая зажигалку и снова торопливо застегивая куртку под шею. – Кто хочет?..
Вопрос повис в весеннем лесном воздухе. Зажигалка, поблескивая дорогим металлом, лежала на её вытянутой ладони.
– Ну давайте я! Так будет правильно, что ли, – вздохнула Сашка, покосившись на Юру.
Но тот возражать не стал, и младшая Бейбарсова сомкнула пальцы вокруг даже сквозь перчатку веющего холодом серебра.
Юра подобрал с земли толстый обломанный сук и добросовестно очертил в подмерзшей болотной грязи защитный круг, а сёстры, встав внутрь, навесили на границы защитные чары. Придирчиво убедившись, что линия нигде не размыкается и чётко видна на земле, Бейбарсов отшвырнул сук и встал рядом с Сашкой, положив руку ей на плечо. Все уставились на артефакт, зажатый в её ладони.
Младшая Бейбарсова глубоко вздохнула и положила большой палец на колёсико.
– Только!.. – близнецы дернулись от тонкого Софьиного оклика и вопросительно повернули к ней головы.
Сестра куснула нарисованную помадой алую губу.
– Только крути в обратную сторону. Ровно два раза, не больше.
– Я помню, – нахмурилась Сашка и, помедлив, без предупреждения щелкнула колесиком. Один раз и сразу же второй.
Зажигалка мигнула фиолетовой вспышкой, затем зелёной.
Ничего не случилось.
Полчища освобождённой нежити не хлынули по сторонам; из болота, протаранив лбом лёд, не вынырнула Милюля; из кучи прошлогодних перегнивших листьев не выкатился ни один самый дохленький хмырь.
Вокруг изменилось ровным счётом ничего.
Бейбарсовы постояли пару минут в защитном круге, настороженно озираясь по сторонам и с каждой секундой ощущая себя всё большими дураками.
– Чувствуете какое-нибудь изменение магического фона?
Близнецы неуверенно пожали плечами.
– Вот и я нет, – хмуро пробормотала Софья, прикладывая замёрзшую ладонь (перчатку пришлось снять, чтоб не пропалить искрами от перстня) к щеке.
– Может я неправильно щелкнула? Ещё раз попробовать?
– Нет! – тут же хором гаркнули Софья с Юрой. Юра отобрал у Сашки зажигалку.
– Может, она ненастоящая? – предположил Бейбарсов, внимательно рассматривая артефакт, и поскрёб ногтем по вензелю.
– Уверена, что барышник тебя не кинул? – поднял он голову на старшую сестру.
– Уверена! Я проверила! – возмутилась та. – И потом, искры же были. Наверное, это значит, что сработало.
– Наверное! – пискляво перекривлял её Юра.
Софья влепила ему подзатыльник, смяв на глаза шапку.
– Если сработало, то где, стесняюсь спросить, эффект? – демонстративно развела руками Сашка и прежде, чем кто-то успел поймать её за куртку, вышла из круга.
На живца пропавшая буянская нежить являть себя миру тоже не стала – только вдалеке ехидно раскаркался ворон. Юра с Софьей разочарованно повздыхали и тоже покинули круг. Бейбарсов, подойдя к кромке воды, ногой расчистил от грязного снега маленький участок льда и вопросительно сделал по нему тук-тук носком ботинка.
– Никого нет дома, – критически поизучав пространство подо льдом, окончательно констатировал он и отвернулся от болота.
– Ну, круто! И что теперь? – расстроенно поинтересовалась Сашка.
– Ничего, – буркнула Софья, зарываясь посиневшим носом в шарф. – Идёмте. У вас игра через три часа.
– А как же вернуть нежить? Мы что, зря столько времени мучились с этим зельем?! – вознегодовала младшая сестра.
– Нет. Подождём, и если ничего не произойдёт, завтра ещё раз попробуем – Юра, спрячь её пока у себя. Идёмте, – повторила Софья и поманила близнецов за собой вдоль еле-намеченной тропинки, где за покрученными старостью ветвями деревьев виднелись белые башни Тибидохса.
С настроением поверженной армии, разбитой численно уступающим ей врагом, компания Бейбарсовых удалилась по этой тропинке, ломая тонкие ветки кустарника.
Когда в чаще затихли последние отголоски их присутствия, туман рассеялся и снова начал сыпать мелкий, похожий на крупу снег. Он засыпал тропинку, грязь у болота и расчищенное Юриным ботинком окошко во льду. Прежде, чем белоснежно-ледяная пыль окончательно его запорошила, где-то в мутной глубине под треснувшим льдом скользнула и пропала длинная тень.
Но это вполне могла быть и простая игра света в тёмной воде.
К двум часам дня всё пространство, которое могло быть на Буяне занято людьми, было занято, а все, кто мог быть поставлен на уши, были поставлены. До игры оставался ещё час, но практически все сектора болельщиков уже были забиты. Бурлящий поток прибывающих горной рекой вливался в широкие ворота драконбольного стадиона, после предъявления билетов распадаясь на отдельные ручейки. Среди шума, гама, свиста и выкриков лоточников уже с полчаса пепелометными очередями щелкали магпараты журналистов: ВИП-ложа уже вместила в себя звездное эго Попаяного Гопслинга вместе с ним самим и двумя его телохранителями целиком, а через два кресла от него качалась на ветру необъятная жёлтая шляпа с малиновой вуалью, под которой предположительно все ещё находилась леди Га-га-га.
