Текст книги "Долгая история (СИ)"
Автор книги: Becky Kill
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 47 страниц)
– Ты просто не мог выбрать кого-то тихого и милого, да? – тут же, повернувшись к брату, с тяжёлым вздохом поделилась мнением Сашка.
– Она правда тихая, – улыбнувшись, возразил Юра.
– «Молчаливая» ещё не значит «тихая»! – многозначительно фыркнула Бейбарсова, оглядываясь на – о чудо! – вполне непринужденно болтающую о чём-то с кассиршей девчонку.
– Она тебе совсем не нравится? – серьёзно уточнил Юра, глядя на сестру исподлобья. Между бровей у него залегла огорчённая складка.
Сашка сжалилась.
– Нет, ну, не знаю, – попыталась честно ответить она, складывая руки на груди и закусывая губу. – Она вся такая «давай, попробуй перепрыгнуть через мой трехметровый забор!», а у меня ножки устали. Но, честно – я не удивлена! В плане… От Тарабаровой у тебя волосы дыбом становятся! А учитывая нашу фамильную страсть к крайностям… – Сашка засмеялась. – Нечто такое я подсознательно и ожидала. Потому что надежда – она умирает последней, конечно.
– Хочешь сказать, ты всё-таки делала ставку на кого-то типа Тарабаровой? – недоверчиво усмехнулся Юра.
– Нет, Древнир упаси! – Сашка страшно расширила глаза. – Я просто думала, может…
Она замолчала, кинув оценивающий взгляд на Юру. А затем, усмехнувшись в ответ, качнула головой и отмахнулась от брата:
– Всё, забей, не важно! Вон, твоя возвращается. У-ух, наконец-то! Я уже пальцев на ступнях не чувствую!
– Это хорошо, здоровый признак! На ступнях они, знаешь ли, не растут, – с энтузиазмом одобрила услышавшая окончание Сашкиной фразы Лера, поправляя капюшон. – Ну идёмте, что ли? А то вдруг вырастут.
– Это можно устроить, – автоматически пробурчала в шарф Сашка, но, порадовавшись, что её шёпот не разобрали, громче повторять не стала. Только что прозвучала самая длинная реплика, которую она пока что слышала от Леры за сегодняшний день.
На единственной, но масштабной картине под названием «Последняя битва короля Артура», висящей на Жилом Этаже, царила полная идиллия. Бравые воины двух вражеских армий, которым полагалось героически скрещивать мечи в прямоугольнике золоченной рамы, покидав оружие в кучу, щедро разливали по шлемам содержимое бочки, прикаченной с винного погреба на картине двумя этажами ниже. В сторонке от них, по-турецки усевшись поверх расстеленного на траве плаща, Мерлин азартно рубился в карты с Морганой. На заднем плане из-под полога наскоро поставленной палатки торчали царственные ноги короля Артура. Несостоявшаяся битва действительно грозила стать для легендарного правителя последней – по крайней мере, с таким похмельем, с коим он рисковал проснуться на следующий день, обычные люди не выживают.
Юра, возвращаясь из душа и громко хлопая тапками, прошёл мимо картины и подмигнул Моргане. Великая тёмная колдунья – очень даже симпатично нарисованная – не обратила на пятикурсника-недоучку со свисавшим с головы полотенцем никакого внимания. Что ж, это было справедливо. Юра и сам признавал, что был не огонь – ну по сравнению с Мерлином-то!..
На повороте он разминулся со Славой. Зевая, вяло обменялся с ним парой ударов зубными щётками и, признав за Водолеевым победу в поединке, пинком колена под зад напутствовал его в сторону мальчишечьей ванной.
Но их комната не пустовала. На подоконнике, уперев босые ноги в стену под ним, скучала Сашка, в ожидании брата листая картинки в прикорнувшем на её коленях учебнике по нежитеведению. Она тоже только-только воспользовалась благами Тибидохской цивилизации (близнецы вернулись поздно): мокрые волосы свисали сосульками и капали с кончиков на пижамные штаны и Юрину футболку с Ведуньями, которую Сашка уже успела выудить из братового шкафа за время его отсутствия. Её собственная шерстяная кофта и растянутая майка валялись на кровати – причём даже не на Юриной.
– Ты спать? – сквозь новый зевок с надеждой осведомился брат. За сегодня он вымотался, как Поклёп после недели ночных бдений в засадах, и ему очень уж хотелось лечь и заснуть, а не полночи таращить красные глаза в потолок, сражаясь со своим мозгом и уговаривая тот, что одному тоже спится очень классно, ну попробуй. Лера с Сашкой и необходимость четыре часа кряду выполнять между ними роль смягчающего буфера истощали силы почище, чем иная тренировка у Соловья.
Тем не менее, результатом Юра был доволен. Чуда не произошло, и после налёта на «Общество…» основательно укормленные для подобрения девчонки не кинулись друг к другу на шеи, но, по крайней мере, стали обмениваться между собой хоть какими-то не враждебными репликами. Иногда. Помня себя, Юра был благодарен сестре уже за это.
– Нет, – тем временем мотнула мокрыми волосами Бейбарсова, захлопывая книгу и роняя её на подоконник.
– Почему? – обиделся Юра, стаскивая с головы полотенце и швыряя ей.
Сашка поймала полотенце одной рукой и, свесив волосы на сторону, принялась активно тереть капающие водой уже на ковёр кончики.
– А я на ближайшие два часа занята. У меня свидание с Антоном.
Она сделала паузу, хитро уставившись на Юру и так и ожидая, чтоб он что-нибудь ляпнул. Учитывая своё нынешнее положение, Бейбарсову пришлось скрипнуть зубами и смолчать. Сашка похвально ему улыбнулась и миролюбиво добавила:
– Хочешь, я потом приду?
– Хочу! – всё-таки буркнул Юра.
Ему совсем не улыбалось всю ночь нюхать противнющий, сладко пахнущий Антонов одеколон – настолько сильный, что им наверняка будут до утра вонять Сашкины волосы. Но между выспаться с Сашкой и не выспаться без Сашки его значительно больше прельщало первое. К тому же, это давало стимул сестре особо не задерживаться на свидании. Потому что чего Юре совсем не хотелось – чтоб она пропадала где-то с Аистом посреди ночи.
– Договорились!
Бейбарсов подтянул ближайший стул и оседлал его, положив локти на спинку.
– Так ты чего зашла?
– А что мне, просто так в гости теперь нельзя?! – притворно возмутилась Сашка и приподняла краешки губ. – Я, под впечатлением от сегодняшнего променада, спросить хотела.
– Спрашивай.
Сестра задумчиво колупнула деревянный подоконник фиолетовым ногтем, а затем в лоб поинтересовалась:
– Что тебе в ней нравится?
Уточнять, в ком именно, не потребовалось.
Юра хитро улыбнулся, положив подбородок на руки.
– А ты не знаешь?
– Знаю, – спокойно подтвердила Сашка. – Поняла примерно на второй минуте знакомства. Просто интересно, как ты для себя это интерпретируешь. Ну давай, озвучь мне: почему – из всех! – именно она?
Шторы на окнах чуть колыхались от сквозняка, подметая кисточками пол. Юра заменил полотенце в Сашкиных руках на прилевитированную с кровати кофту, и Бейбарсова накинула её поверх футболки и мокрых волос.
– Она честная, – секунду подумав, Юра сказал первое, что пришло на ум. – Всегда говорит всё тебе в лицо – иногда прямо обескураживает! – он издал нервный смешок. – У неё обо всём есть своё мнение. Ну, там… У нас есть, о чём поговорить, мне нравятся её глаза…
Юра развел руками и, за неимением в своём мозгу больше веских причин, для количества приплёл:
– А ещё её собаки любят!
Сашка изумленно вздёрнула брови и расхохоталась.
– Ты чего? – не понял Бейбарсов.
– Да просто!.. —подхихикивая, она отгребла с лица волосы. – Вспомнила одну дурацкую теорию, которая, на поверку, не такая уж и дурацкая, выходит.
А затем, задрав подбородок, воззрилась на него и категорично отрезала:
– Нет!
– Что «нет»?
– Она не этим тебе нравится.
– А чем же? – съехидничал Бейбарсов.
Сашка пожала плечами и просто констатировала:
– Она похожа на маму.
Юра озадаченно моргнул. Затем скривился.
– Да не похожа она! Вообще не похожа!
Но Сашка, тонко улыбаясь, только цокнула языком:
– Похожа. Просто не так, как ты подумал.
Юра, не найдя в себе душевных сил спорить, заткнулся, уже ощущая, что его мозгу будет, чем занять себя до Сашкиного прихода. Нет, серьезно, блин, с чего она взяла?!
Мысли, найдя первый же повод, перескочили на Леру и забуксовали на ней, как Запорожец в сугробе. В голову при этом упорно лез не сравнительный анализ его девушки с Таней, а вещи куда более простые, но куда сильнее грузящие сознание: одноцветные корешки книг на её полке, и то, как она пытается не вестись на его шутки, но всё равно рано или поздно начинает смеяться, и что губы у неё тёплые даже когда вокруг трещит мороз…
Сашка заметила, что Юра подвис, и подавила невольный вздох. Конечно, со стороны он выглядел, как полный влюбленный идиот, но ей было… завидно. Потому что он действительно был влюблён. Полностью, тотально, по-настоящему. Как будто рубильник перемкнули. Она с детства знала тот не поддающийся внятному описанию, но совершенно ни на что не похожий взгляд, которым он сегодня, при ней смотрел на Леру: так отец всегда смотрел на маму. И так вдруг похожим на него, как сегодня, брат не казался Сашке ещё никогда. И ей было так эмоционально сложно… И радостно, и завидно, и даже обидно… Потому что Юра просто вот так, случайно, мимо проходя, нашёл то, что она безрезультатно искала вот уже два года.
Да, пожалуй, это была ирония жизни во всей своей красе.
Сашка сдула с лица тёмную прядь и полезла в карман.
– На!
– М-м?.. – Юра вернулся в реальность не сразу. Затем вопросительно сдвинул брови, забирая из протянутой Сашкиной руки плоский металлический прямоугольник с экраном.
– Это что, мобильник? – прокручивая телефон в пальцах, он издал недоверчивый смешок. – На кой он мне?
– Ну, не знаю! В рамочку на стену повесь, красиво будет. Вон, смотри, яблочко такое прикольное нарисовано!.. – съязвила Сашка.
Юра поднял на неё глаза. Сестра вздохнула и объяснила:
– Я поговорила с Евгением. Заставить лопухоидную технику работать на Буяне оказалось проще, чем соединить зудильниковую связь с телефонной. Тонна физико-магического бреда, я ничего не поняла! Просто сделала так, как мне сказали – вроде, работает. Ну, проверить мне не на ком, так что сам развлекайся!
– А что за аттракцион неслыханной магфордской доброты? – хмыкнул Юра. – Я же с ним так до сих пор и не помирился!
– Зато я с ним и не ссорилась! – веско напомнила Сашка, спрыгивая с подоконника.
Вернулся Слава, и из комнаты она выскользнула раньше, чем брат успел проголосить ей в угловатую спину: «Спасибо!»
Водолеев, подцепив валявшуюся на его постели девчачью майку, вопросительно помахал ею перед носом у Юры. Бейбарсов раздраженно отпихнул его руку – друг мешал ему вспоминать номер – и Слава, беззлобно фыркнув: «Ну вы, ребята, совсем оборзели!» – зашвырнул Сашкину майку в противоположную часть комнаты.
Там майка, как к себе домой, спланировала аккурат на Юрину подушку, под которую Бейбарсов сунул её полтора часа спустя, когда Лера на том конце трубки заснула прямо с телефоном, тем самым отослав спать и его.
Комментарий к Звёздные карты *Имеется в виду роман М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита»
====== Ветер в поле ======
Аннушка уже купила подсолнечное масло, и не только купила, но даже разлила. Так что заседание не состоится.
(с) М. А. Булгаков. Мастер и Маргарита
В Тайной Гостиной тёмных, как и полагалось задумке, было, в первую очередь, темно. Единственное высокое окно, ромбовидно переплетенное, стыдливо прикрывалось длинными чёрными шторами, впуская в комнату только узкую полоску дневного света, кое-как умудрявшегося сохранять в гостиной подобие видимости. Помогал ему в этом нелёгком деле только горящий сутками напролет камин – самый настоящий, с массивной каминной полкой, кованой решёткой и декоративными горгульями по бокам (самой, впрочем, хмыриной наружности). Лишним, разумеется, будет упоминать, что камень, из которого те были сделаны, так же был выкрашен с помощью малярной кисти и творческого гения какого-то несостоявшегося юного дизайнера в чёрный цвет.
В этой комнате всё было чёрным. Чёрные кожаные диваны и манящие глубины матово отблескивающих кресел, чёрные, заговоренные от клептоманских порывов молодёжи полки с мелкими, натасканными сюда тёмными разных поколений артефактами, которые разрешалось по мере нужд брать под расписку и Громус у Дракона-хранителя (должность эту, общими голосованиями тёмных кочующую среди магспирантов, сейчас занимал Вадим); низкие квадратные столики из чёрного дуба; чёрный же, местами изрядно ощипанный, но все ещё довольно пригодный для своего назначения ковёр; чёрные, украшенные кисточками бра на светильниках, которые можно было зажечь тут и там в темноте гостиной, если нужно было почитать новый выпуск «Сплетен и Бредень» или переписать у кого-то домашку; выкрашенная тем же цветом тисовая скамья возле одной из стен (пережиток исторического прошлого и единственный уцелевший предмет мебели после затеянного тёмными пару десятков лет назад тотального ремонта); даже обои и потолок здесь были глухо-чёрными, от чего при первом посещении гостиной у новичков развивалась и параноидальная уверенность, что за порогом их превратили в волнистых попугайчиков, а теперь кто-то накинул на клетку куртку и наступила ночь.
Надо сказать, такую зашкаливающую атмосферность выдерживали не все, отчего гостиная всегда, за исключением каких-то особенных событий, была полупуста – даже вечером. Но в глазах той части учеников, психика которых была покрепче, это только добавляло ей очков. Здесь всегда хватало места, чтоб с комфортом занять весь диван одной своей значимой персоной, и укромных закутков, чтоб поговорить без посторонних ушей (что, разумеется, не значило, что можно расслабиться и не ставить противоподслушивающую блокировку).
Софье в Тайной Гостиной нравилось. В отличие от близнецов, которые, имея полное право сюда захаживать, предпочитали тусоваться со всеми в Общей, она находила её довольно уютной, да и мебель тут была не в пример новее и удобнее, чем там. Мрачность окружающего пейзажа Софью не давила, только давала возможность отдохнуть глазу и восстановить душевное равновесие. Юра с Сашкой крутили пальцами у виска и предлагали махнуться отделениями. Софья в ответ рассеянно почёсывала средним пальцем переносицу.
Двадцать восьмого февраля, в последний день зимы, против комфорта и чёрных стен близнецы, впрочем, не возражали. Валетом развалившись на двухместном кожаном диване, который практически поглотил их своим мягким сидением, и положив затылки на подлокотники, они перебрасывались последней уцелевшей из домашней посылки мандаринкой. Сначала Юра пытался заставить Контрабандного, шлявшегося здесь какое-то время назад, играть с мандаринкой вместо мячика, но ленивый кот продемонстрировал хозяину хвост и закатился спать под диван (откуда потом мифическим образом испарился). С Сашкой дело увенчалось большим успехом.
Софья, поджав ноги, свернулась в кресле рядом и зачарованно водила чёрным маркером по поверхности круглого карманного зеркальца. Иногда, соскальзывая с пересекающих поверхность линий, взгляд её встречался с парой зелёных глаз по ту сторону стекла, и рука с маркером задумчиво замирала на несколько мгновений. На светлую поминутно с неприязнью косилась с другого конца комнаты небольшая компания тёмных, играющая в куриные кости на лайки ВАстрале. Но сунуться к Бейбарсовым, чтоб выдворить её вон, никто не решался. Все трое были старше и магически сильнее. Это уж если забыть о том, что они были Бейбарсовы.
– Я разобралась с картой.
Сашка получила мандарином по лбу.
– Ой! Извини-извини-извини! – Юра, охнув от лягнувшей его в бок Сашкиной ноги, обернулся к Софье.
– Ты раньше не могла поделиться с нами этой благой вестью? А то пришла и высиживаешь тут уже двадцать минут непонятно чего!
Софья подняла от зеркала тяжёлый взгляд. Маркер замер.
– Я всё утро протопталась вокруг котла, ровно через каждую минуту бубня заговор и помешивая щучьим хвостом три оборота по часовой стрелке и пол против. А Кити с Вадимом, вместо того, чтоб помогать, в это время крушили у меня над ухом фарфоровые ступки, как две мыльнооперные истерички! А потом вернулся Клопп с Зоей и раздал всем звезделей, хотя я вообще не при чём к их любовнотреугольным тёркам и даже, несмотря на все посторонние усилия, ничего не запорола и не грохнула. Так что прости-извини, пожалуйста, что я пришла сюда отдохнуть, а не переходить этапом от одной мозгодробилки к другой.
– Отдохнула? – безжалостно уточнил Юра и сел, спустив на пол ноги. – Выкладывай!
Сашка в противовес задрала свои ноги прямо на сидение и повернула голову к сестре, одновременно выцарапывая из угла дивана закатившийся мандарин. Её тёмные шёлковые волосы сюрреалистично сливались с чёрной кожаной обивкой дивана.
Софья снова принялась водить по зеркальцу маркером. Тусклый, еле различимый солнечный зайчик скакал по тёмному потолку над её головой.
– Ближайшее время, когда контур Пустынных колдуний будет открыт на вход – четвёртое марта.
Сашка клацнула зубами, не донеся до рта дольку.
– Нет! – в такое невезение она просто не верила. Разве не хватит с них уже?!
– Да, – хладнокровно подтвердила Софья.
– Ты издеваешься?! – страдальчески проскулил Юра, роняя лицо на ладони и энергично растирая его.
Софья беспомощно развела руками.
– Я три раза перепроверила! Следующий раз после четвёртого – в ночь с шестого на седьмое…
– Вот и класс, нам подходит!
– …июня, – едко припечатала Юрин энтузиазм старшая сестра.
Близнецы скорбно доели мандаринку.
– А, хочешь? – не донеся последнюю дольку до рта, вспомнил Юра и вежливо предложил её Софье.
– Получай свой диатез на здоровье.
Юра с удовольствием и чувством выполненного долга получил.
– Ну и чего делать будем?
Сашка «жабкой» села на диване и обвела взглядом их военный совет.
– А какие варианты? – Софья вытянула в нитку бледно-розовые губы и глянула на неё через Юрино плечо. – Пойдём четвёртого. Просто надо будет сделать всё быстро.
– Под носом у родителей? Быстро? – скептически растягивая слова, осведомился Бейбарсов. – Смотри, я только две фразы сказал, а уже две охренительно сложных задачи обрисовались.
– Ой, не делай проблему хотя бы там, где её нет! – отмахнулась Софья. – Если уж Лео под носом у родителей вынес из дома многоглазку, не думаю, что для нас такая сложная задача будет испариться оттуда на час-полтора, не вызвав подозрений. Да там же как всегда будет такой гвалт стоять, что они нашего отсутствия и не заметят! Возьмём Вику, а если что, скажем, ходили в коттеджный городок. Какие проблемы?
– Ягун, – лаконично напомнила Сашка.
Софья закусила щеку.
– А с чего ему нас зеркалить?
– А что нам в папин День Рождения делать в коттеджном городке?
– Ой, всё! «А если, а да кабы!..» Это точно вы?! – психанула Софья, бессознательно проворачивая браслет на правом запястье. Близнецы зашикали на неё. Голос сестры снова упал на несколько тонов. – В любом случае альтернативных вариантов у нас нет, так что давайте будем решать проблемы по мере их поступления. В лучшем случае нам фантастически повезёт, в худшем мы с фантастическим дебилизмом спалимся. Последний вариант, если честно, будет громадным облегчением! Но всё-таки немножко жалко, с учётом, как мало нам осталось.
– А как мало нам осталось? – заинтересовалась Сашка.
– Буквально? – Софья сосредоточенно нахмурила лоб, вспоминая. – Кроме того, что мы стащим у колдуний, и дождевой воды из следа оборотня (это в самый последний момент, на основу)… Ну да, ещё два. Второе – русалочья чешуя.
Все трое дружно вздохнули. Юра уже полмесяца дважды в неделю, как на работу, в ясные ночи маршировал на побережье и горланил там арии океану. Его знали уже все местные чайки. Но ни Ламара, ни какая-либо другая жаждущая пойти на сделку с магом сирена сольные концерты Бейбарсова не оценила и до сих пор так и не объявилась, оставляя их с большим кукишем вместо хоть одной грёбаной золотой чешуйки. Если так будет продолжаться и дальше, придётся придумать другой способ достать чешую. Нельзя ведь – в прямом смысле – ждать у моря погоды вечно.
– А первое? – спросила Сашка.
– Кровь, – лаконично сообщила Софья, раскладывая руки по подлокотникам и втапливая себя в широкое кресло.
– Из пальчика подойдёт? – младшая Бейбарсова с надеждой продемонстрировала готовую быть принесённой в жертву часть тела.
– Ну это смотря раскаявшаяся ты убийца, или не раскаявшаяся! – расхохоталась старшая сестра.
Сашка разочарованно уронила руку и обворожительно усмехнулась.
– А я не убийца. Ну, разве что метафорически. Там, говорят, от разбитых сердец кто-то помирает.
– Вот-вот! Ну, а нам нужна «кровь душегуба, в грехе своём ни пред богами, ни пред людьми, ни пред самим собой не покаявшегося». Чем качественнее донор – то есть, чем больше у него поводов к покаянию – тем лучше.
– И сколько галлонов тебе нужно? – скептически уточнил Юра.
– Одну мерную чашечку, пожалуйста.
– Умничка. Вот так на лысегорском зельеварском рынке и повторишь.
– Смешно, – оценила Софья и действительно посмеялась. Затем вытащила откуда-то из-под себя сумку и начала сгружать в неё аккуратную стопку конспектов, которые многообещающе выгрузила на журнальный столик полчаса назад и с тех пор к ним не прикасалась. Последним в сумку отправился увесистый учебник по продвинутому зельеварению, из которого торчало с полсотни разноцветных закладок.
– У тебя ещё занятия?
– Не, – рассеянно мотнула головой Софья. В такт движению мотнулся и пружинящий кудряшками «конский» хвост. – А у вас?
– Тренировка.
– А! Ну, не выплюньте на поле обед! – жизнерадостно напутствовала их сестра и, уронив изрисованное зеркальце на столик возле кресла, куда оно приземлилось с громким дребезжанием, к немому торжеству тёмных покинула Тайную Гостиную. Маркер она, вертя в руках, унесла с собой.
Юра скосил глаза на зеркало. По круглой поверхности стекла ходил пятнистый барс и нервно подрагивал кончиком пушистого хвоста, заставляя солнечный зайчик на потолке далеко вверху менять форму.
– Ой. Я не видела, что она тоже тут.
Бейбарсов повернул голову сразу туда, куда смотрела сестра. Олю Тарабарову он заметил ещё тогда, когда они вошли в комнату, и с тех пор в ту сторону – аналогично с Софьей – старался не глядеть. Отвернувшись лицом к спинке, Тарабарова лежала на одном из дальних диванов тихо, словно мёртвая. Светло-русые волосы рассыпались из большой заколки. Ноги в тонких капроновых колготках она подтягивала к животу, от чего край юбки демонстрировал явно больше задуманного дизайнером. Все подружки от неё разбежались – в это время дня Оля обычно пропадала, так что у остальных выработался рефлекс «саморазвлекания» – и с её дивана просто таки сквозило унынием.
– Не надо! – испугано шикнула Сашка и попыталась поймать Юру за капюшон толстовки.
Но Бейбарсов уже пошёл к той чёрной дыре, которую проделала в гостиной Тарабарова. Его тянуло туда, как тянет погладить по морде больного тигра, не способного поднять от земли голову.
– Привет.
Он опустился на край дивана у изножья, и мягкое сидение прогнулось. Оля подтянула ноги выше. Со своего места Юре видно было, что она не спала, а просто пялилась в спинку дивана и вяло колупала ногтем трещины в грубой чёрной коже. Бейбарсову так и хотелось говорить с ней приглушённым шёпотом, как с тяжело больной, поэтому пришлось приложить психологическое усилие, чтоб голос его звучал нормально.
– Как ты?
Над Тарабаровой только транспарант «Мне в двадцать раз поганее, чем тебе при виде меня!» не висел. Но может, он надеялся, ей стало чуточку получше.
Видимо, не стало.
Бейбарсова ведьма продолжала целенаправленно игнорировать. Юра досадливо дёрнул завязку капюшона, разглядывая её ноги. По тонким капронкам от косточки на стопе до середины голени тянулась затяжка. Почти прозрачная бежевая ткань плохо скрывала разбросанные тут и там синяки. Пальцы были сбиты, и мелкие багровые капельки пропитали колготы на «носках». От ступней к коленям с обоих сторон тянулись пять красных царапин, словно бы Оля пыталась отомстить своим ногам за то, что те её не слушались.
Если честно, это была жесть. В смысле, не такая жесть, как кровь и кишки в духе любительского лысегорского кинемаготогрофа, или как воскрешение из дохлых Чумы-дель-Кекс, но меньшего размаха, в масштабе одной личности, которую смяли, как пустой бумажный стаканчик. И лучше бы Юра смотрел на кровь и кишки.
– Может… Ну, принести тебе чего-то? Одеяло? – дёрнув плечами, беспомощно предложил Юра. – Нужно что-то?
– Угу. Нужно.
Бейбарсов выжидающе уставился на неё.
– Уйди, – бесцветно высказала своё пожелание Тарабарова, продолжая ковырять обивку.
Юра, ощущая одновременно досаду и облегчение, собрался поступить, как велено. Но тут Оля ожила и, полуобернувшись на лотке, вяло поймала его за край рукава. Поймала и сразу отпустила.
– Вообще… – нос у неё был красный, глаза припухшие, и она шмыгнула, подтверждая Юрино предположение о том, что нынешняя заторможенность одноклассницы была отходняком после продолжительных рыданий втихомолку.
– Может… Не знаю, может, сводишь меня куда-нибудь? Подальше, прямо сейчас? Типа, куда-нибудь на Лысую гору, или ну, не знаю… – повторила она и неопределённо мотнула головой, от чего заколка окончательно спала с волос и завалилась в щель между сидением и подлокотником.
Ну и кто тянул его за язык?! Посыл в Олиных словах был ясен, и тем хуже было, что сказаны они были искренне. В смысле, он предложил, и она реально назвала то, чего ей хотелось: его и свалить из Тибидохса. И месяц назад Юра, поглядев на Олин жалкий вид, ей бы это организовал, и нельзя сказать, что сильно бы при этом страдал. Вот только теперь…
– Оль, у меня есть девушка, – предупредил он.
Тарабарова, всё ещё опираясь на локоть, недоверчиво уставилась на него. Когда же чутьё безошибочно подтвердило ей, что Бейбарсов не врёт, выражение её лица изменилось. Практически неуловимо, но Юра мог бы поклясться, что видел, как внутри у ведьмы щёлкнул маленький переключатель, делающий сброс поведения на стандартные настройки.
– Кто? Твоя сестра?
Тигр щёлкнул зубами, и наваждение рассеялось. Юра очнулся и вспомнил, что Тарабарова злобная мелочная тварь.
Не расшаркиваясь, он поднялся и пошёл прочь, ощущая колющий спину взгляд. Дожидающуюся его Сашку перехватил возле двери. «Говорила же, не надо!» – укоризненно буркнула она и, положив ладонь на спину брата, вперёд себя выпихнула через короткую прихожую в коридор.
Оля проводила макушку Бейбарсова настороженным взглядом и снова калачиком свернулась на диване.
Софья сунула маркер в задний карман джинс и свернула в узкую мраморную арку. Её отражение мелькнуло в мутном зеркале в полный рост, вделанном в боковую часть прохода.
Постепенно Софья сбавляла шаг, так что к тому моменту, как ведьма миновала половину пути к Левой башне, где она должна была, как вернувшегося с войны героя, встретить Лоткова с трех Поклёповских пар, ведьма уже практически плелась. Она чувствовала себя уставшей, просто вымотанной – не физически, но морально. Гонка за ингредиентами Лигулового зелья за месяц потрепала ей порядочно нервов. Тарабарова мозолила глаза и выгоняла всех кошек, ночующих по закоулкам души, на плановую заточку когтей. Её напрягала не столько ситуация с Олей, сколько то, насколько это напрягало Юру. Он носился с ней, как маленький мальчик с собачкой, которой, играясь, случайно отрубил лапку. Это могло завести его куда-нибудь туда, откуда будет очень сложно вернуться. Нужно было исправлять то, что они сделали, пока не слишком поздно, но Софья не имела ни малейшего представления, как. В нагрузку к этому добавилась теперь неопределённость в отношениях с Мишкой, вернее – неопределённость её к нему отношения. В голове периодически всплывала брошенная Виолеттой за одним из завтраков теорема.
«Ты твердишь и твердишь как попугай: не люблю его, не люблю!.. – кривляла Гломова, прокапывая ложкой канавы в подгоревшей перловке, которой тогда потчевала их скатерть-самобранка. – Ну, а ты подумай: а если любишь, но просто не понимаешь? Смотри, мы опять возвращаемся к твоей зашоренности, да вы все вообще этим страдаете! Вы смотрите на родителей и думаете: вот это любовь! Вот так это должно быть. А если что-то чуть не так – всё, крест! Ни то, ни оно, не по-настоящему!.. Вы такие ужасные максималисты! Вам надо, чтоб свет клином на одном человеке сошёлся! Юре, Сашке, тебе… Ты понять не можешь, что любовь – это не та штука, которая штампуется под копирку! Она разная настолько же, насколько разные люди, насколько по-разному они чувствуют и привыкли себя вести. Нет определённого списка событий, которые должны случиться, или вещей, которые два человека должны сделать, чтоб их любовь официально обрела статус Той Самой, Великой. Нет эталона того, что именно ты должна ощущать, чтоб назвать это чувство Большим и Светлым. Это для каждого по-разному, по-своему. У твоих родителей была хреновая жизнь, поэтому целиком вероятно, что они в ней были лучшим, что появилось друг у друга, и друг с другом у них связано все хорошее, что случилось с ними после. Естественно, у них свет клином друг на друге сошёлся! – Виолетта резко сомкнула ладони, нарочно оставив между ними узкий промежуток, и затем уронила на стол. – Реальность, моя дорогая, такова, что ты никогда не сможешь почувствовать к кому-то то же самое. Слишком многим людям ты действительно, по-настоящему дорога, и многие слишком дороги тебе. Ты никогда не сможешь поставить любовь к одному человеку выше, чем любовь ко всем ним, потому что ни один человек не сможет заменить тебе всех их сразу. Ты ждешь от своего подсознания невозможного, поэтому не видишь тот максимум, которого твоя способность полюбить кого-то уже достигла, и относишь это чувство в категорию дружбы исключительно умом».
Софья не могла не признать, что в такой трактовке был смысл. По крайней мере, это многое объясняло ей о себе же. Но трудно было чисто психологически с этим смириться и вот так вот хлоп – и начать смотреть на всё кардинально под другим углом, включая отношения с Мишкой. От неизбежно возникающего при подобных попытках чувства полного смятения становилось просто таки страшно.
Всё это очень напрягало. Софья не привыкла париться о стольких вещах сразу. Она вообще не привыкла сталкиваться в жизни со сложностями. До начала этого февраля самая трудная задача, из когда-либо перед нею стоявших, заключалась в поступлении к Клоппу в магспирантуру.
Ведьма снова вытянула маркер из кармана. Рассеянно вертя его в руках, сдергивая и надевая захлопывающийся с тихим щелчком колпачок, она миновала ещё несколько лестниц и коридоров, пока не вышла в широкий наружный переход зелёного мрамора, ведущий в Левую башню и застеклённый в промежутках между стрельчатыми арками, перекидывающимися через него по всей длине.
По Изумрудному мосту в ожидании бродило несколько человек. Последние несколько лет он по загадочной причине считался традиционным местом встреч всех школьных парочек. Софья подозревала, что Мишка ждал её здесь не столько из-за того, что мост находился как раз по пути от его классной комнаты, сколько затем, чтоб подчеркнуть новый статус их отношений в глазах широкой общественности.
