Текст книги "Долгая история (СИ)"
Автор книги: Becky Kill
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 47 страниц)
Лёшка, Сашка, Юра и Софья не замедлили последовать предложению Жикиной и взяли Вику за руки – кто за ладони, кто за предплечья, кто за локти.
– Ты же на сегодня ещё не разрядилась? – дальновидно уточнила Софья. – Точно сможешь нас оттуда забрать?
– Пф! Стала бы я вам таксистом работать, если бы вышла за лимиты. Только один раз сегодня был, из дому. Туда всё должно быть гладко. Точность на обратном пути не обещаю, но если официально будет уже новый день – то без проблем.
– Тогда давай, скажем, в час ночи на том же месте, куда сейчас телепортируем, – предложил Юра, поудобнее берясь за Викин локоть.
– Окей, поехали, двери закрываются!
Не успела Вика договорить последнюю фразу, как окружение и температура воздуха резко сменились – словно кто-то перещёлкнул слайд на старом проекторе. Вместо освещённой лампами комнаты вокруг простирался мрачный, притрушенный белеющим во тьме снегом лес. Деревья гнулись и скрипели на фоне затянутого тучами ночного неба, хотя никакого ветра не было и в помине. Ребята стояли посреди просёлочной лесной дороги, снег на которой был усеян множеством следов: человеческих, звериных, но больше всего – нежити. По обеим краям дороги на всём её протяжении в воздухе висели пульсирующие шары холодного синего света. Покачиваясь в двух метрах над землёй, словно буйки на волнах, они освещали путь к скоплению жиденьких разноцветных огней где-то впереди. За пределами охватываемого дорогой пространства тянущий к ней лапы лес тонул в темноте и рычал, скрежетал, шуршал не десятки ладов. Между ближайших толстых стволов мелькали тени, кусты шевелились.
– Наконец-то! Вас только за Мамзелькиной посылать!
От тени ближайшей кривой ели, растущей на самой обочине дороги, уже за линией огней, отделились две фигуры: одна, повыше, в полосатом зимнем пальто с капюшоном, вторая в пуховике. Пергидрольно-блондинистый край хвоста, извернувшись под вязаным «хомутом», торчал у последней откуда-то из-под подбородка, словно козлиная бородка.
Мороз рьяно грыз всех новоприбывших за носы, уши и щёки. Вика в своей серой «кенгурушке», выдыхая облачка пара, обняла плечи руками. Сашка, торопливо натягивая шапку с помпоном, покосилась на подошедших девушек.
– Ой, только не заливайте, что вы тут уже час нас ждёте! Сами же только что пришли – у вас даже носы ещё не покраснели!
– Допустим, не час, но три минуты. Привет, дорогая! – девушка в пальто, жеманно поправив рукой в лаковой перчатке капюшон, повисла у низкой Софьи на шее – для чего ей пришлось наклониться – и чмокнула ту куда-то в район холодной скулы. Ответом ей послужило невнятное: «Виолетта, ну я не люблю, когда меня трога-… Уф-ф».
– Между прочим, это были очень долгие три минуты, – с нажимом заметила вторая, добродушно толкая Юру кулаком в плечо и приветственно шевеля пальцами в сторону Вики.
Совсем рядом, выделившись из общей какофонии ночных звуков, послышался топот мелких копыт по утоптанному снегу, и что-то рогато-волосатое, передвигающееся на задних конечностях словно человек, нырнуло в затрещавшие и струсившие налипший на ветвях снег заросли колючек.
– Сатир, что ли? – предположил Юра, вытягивая из поднятого ворота куртки шею в том направлении.
– Ага, к-нечно! Ты где, на Лысой Горе, или в Нарнии? Бес это, сто процентов! Я видела хвост, – с авторитетом местного жителя и трёх лет магспирантуры у Горгоновой саркастично цокнула языком старшая дочь Гробыни Склеповой. Затем приветствовала Сашку, Лёшку и удостоила прохладным «здрасьте» Вику.
Валялкина, вздрагивая на морозе, сделала ей ручкой. Друг друга они не любили. Вика, будучи ярой феминисткой, утверждала, что Виолетта своей манерой поведения умаляет своё женское достоинство, а Виолетта, бесящаяся, как только кем-либо поднималась эта тема, слала её на три весёлых буквы. Поэтому последняя даже не потрудилась скрыть радость, когда выяснилось, что Вика не идёт, а Валялкина, в свою очередь, не задержалась и на минуту дольше нужного и телепортировала в Тибидохс. Ведущим фактором в скорости её отбытия, однако, между старшей Гломовой и температурой окружающего воздуха с наибольшей вероятностью стала температура.
– А где остальные ваши гарпищи? – Софья сунула руки в карманы. – Лолите, конечно, там делать нечего, а вот близняшки, я думала, увяжутся.
– Они плохо себя вели: сидели в душе каждая по часу, когда я опаздывала на свидание, – усмехнулась Виолетта. – Я перед уходом заглушила их Храпундусом. Потом я включу метод шантажа, так что не дрейфь: наша тайна умрёт с ними.
Процессия двинулась вперёд по дороге. Снег под ногами рассвечивался синим. Кое-где на дороге мелькали спешащие фигуры.
– Многовато народу для моих ожиданий. Это всегда так? – Сашка покосилась на идущую рядом пергидрольную блондинку в пуховике. – Ау, Марта!
– А? Да нет, ты чего! – хохотнула Марта, пнув ногой сугроб у обочины. – Если даже вы, на голову больные родственные души, не сунулись на Лысую Гору после захода солнца, то это, по-моему, показатель абсолютной повседневной безлюдности улиц. Сегодня все просто ловят момент из-за коридора – интересно, наверное, – сестра Виолетты пошевелила плечами и махнула рукой на ограждающие контуры дороги огоньки.
– Как это работает?
Софья, проходя мимо, заинтересованно потянула ладонь к одному из светящихся синих шаров. Тот покачнулся и, увернувшись от её руки, повис на том же месте.
– Ой, я знаю! – Виолетта с размаху вскочила на свою будуще-профессиональную лошадку и, жестикулируя, словесным галопом пустилась в объяснения: – Они изрядно попотели. Наложили пару десятков заклинаний против всех местных видов нежити, склеили их в концентрированные источники двенадцатичасового действия – что, технически, звездец как сложно, но возможно, – и, разместив по обеим сторонам дороги, таким образом образовали безопасный коридор. Столько магии и света, правда, привлекают крупную нежить, так что они все, вон, сползлись к границам – ну да пофиг, всё равно не пролезут!
– У этих ребят здорово с организацией, – уважительно присвистнул Юра. На его свист где-то справа отозвался воем целый выводок вурдалаков.
– Ну да, здорово. А кто-нибудь наконец расскажет мне, кто «эти ребята» и куда мы чешем? А то я заинтригован уже просто по не могу, – хмыкнул держащий Сашку за руку Лёшка.
Виолетта аж поскользнулась на замёрзшей луже, и с её головы свалился широкий капюшон, демонстрируя в синем свете щедро присыпанный блёстками, превосходящий агрессивностью даже Сашкин макияж вокруг разномастных маминых глаз.
– Он что, не в курсе? Да вы что! А ты что тогда здесь делаешь, невинное дитё? – зачтокала Виолетта. Миновав скользкий участок, она сочувственно похлопала Лёшку по спине и потянула назад капюшон.
– Меня совратили, – в тон ей сообщил Мухоморов и мотнул замком их сцепленных с Сашкой рук.
Младшая Бейбарсова выгнула дугой губы.
– Мне не захотелось вдаваться в детали – он же сам подписался, не спрашивая, на что. А я его даже не звала!
Лёшка подумал обидеться, но после подумал, что обижаться на ляпнутые мимоходом фразы – это как-то не по-мужски. К тому же, Сашкой такое сразу могло расцениться как сигнал к отступлению.
Марта ухмыльнулась.
– Мы идём на Ведуний Нудных Вуду, человече!
– Серь-ёзно?! – Лёшка запутался ногой в валявшихся на дороге ветках, от чего восклицание приобрело специфические оттенки. Он требовательно мотнул Сашкиной рукой. – На тех парней из Салема, из американской магической школы? Которые бросили обучение, превратили директрису в африканскую жабу, укатили в кругосветный тур и теперь играют в самых глубоких подпольных дырах? И вы достали на них билеты?
Мухоморов благоговейно уставился на всю честную компанию.
Юра громко кашлянул.
– Ну, вообще-то, нет, – лаконично сообщила Марта. – С учётом, что узнали о концерте мы в четверг, а билеты разгребли ещё пару месяцев назад. Но не дрейфь, прорвёмся!
Дорога вывела из леса и вильнула мимо завешенного ивовыми ветвями озера. На берег повыбрасывались русалки и принялись громко и кровожадно зазывать искупаться с ними – чего не хотелось уже просто при взгляде на них самих. В отличие от Тибидохса, где топиться, кроме школьниц, было-то особо и некому, контингент утопленниц на Лысой Горе охватывал более широкий спектр как возрастов, так и внешних параметров.
По пути стали попадаться заколоченные и завешенные на ночь сетью охранных заклинаний лавочки, и вскоре они уже петляли, следуя огням, по улицам. Навстречу или обгоняя их иногда проходили закутанные в плащи, меха или неприглядное тряпьё маги с надвинутыми на лица шляпами и капюшонами – передвигались они быстро, затравленно оглядываясь. Ребята инстинктивно сдвигались плотнее друг к другу, натыкаясь на кучки лысегорских магов.
Сбоку мелькнула размалеванная краской вывеска: «Деревянные колья Вампируса: от сердца к сердцу».
– Дрянные колья Вампируса – интересует? – глянув на вывеску, в порядке рекламной паузы осведомилась у остальных Софья.
Лёшка обернулся.
– Там написано деревянные.
– Написано, может, и деревянные, да только всё равно дрянные, – пожала плечами Сашка. – Небось вместо осины из какого-нибудь тополя настрогал. Будешь шпиговать ими упыря до тех пор, пока он тебя нежно не пригубит, успокоит…
– Соня видит правду, – не особо охотно пояснил Лёшке Юра, дёрнув щекой. – Жалко, правда, что это только на написанные слова действует.
– Если бы ты правду вместо врак ещё и слышала, цены бы тебе не было! – повернув голову к старшей сестре, прибавил он.
– Угу. Действительно, не было бы. Я бы покончила с собой к концу недели – от разочарования в этом мире, – фыркнула та.
Они завернули за угол. Главная дорога уходила дальше, к центральному рынку, в то время как цепочка огней обрывалась возле лестницы в полуподвальное помещение. Приземистое кирпичное здание с мало о чём говорящей надписью на карнизе «Руки-ноги» было напрочь лишено окон, а единственным видимым входом в него служила массивная металлическая дверь. Возле двери стоял бритоголовый маг с татуировкой крысы на черепе – коею было отлично видно сверху, у начала лестницы. Заметив новоприбывших раньше вышибалы, крыса ожила и, задёргав носом, перебежала с макушки на лоб.
– Супер, – пробормотал Юра.
– Не печалься, добрый молодец, смотри как взрослые тёти работают, – усмехнулась Марта, указывая на Виолетту. Её лицо, на котором лисьи черты сочетались с массивной отцовской челюстью, при этом приобрело какой-то дисбаланс.
Тем временем Виолетта по-деловому откинула капюшон и, отодвинув Софью, спустилась по узкой, накрытой козырьком лестнице к сторожащему дверь магу. Тот окинул ведьму двумя парами глаз – своих и крысиных – и, скучая, вопросил:
– Билет?
Ребята наверху нервно переглянулись.
– Да кому он нужен – такая пошлая формальность! А вы меня не помните? – бойко поинтересовалась Виолетта, накручивая прядь волос на палец. – Вы же Ярый? Мы с вами встречались на студии. Моя мать – Гробыня Склепова, она нанимала вас в качестве дополнительной охраны на тот выпуск, когда Чингисхан буйствовал.
– Да, – осклабился охранник, – прекрасно помню. Она хамила мне шесть часов съёмок кряду и урезала плату на пять зелёных мозолей. Билет?
Виолетта цокнула языком, мимолётно обернувшись к стоявшим наверху.
– Я прошу за маман прощения, – медовым голосом протянула Гломова. Казалось, вышибала сейчас увязнет в её словах как муха. – А у меня вот, все говорят, совсем другой характер: такой отзывчивый, сочувствующий. Люблю людей пожалеть, справедливость восстановить… Верите?
Рука в лаковой перчатке доверительно скользнула от плеча до локтя охранника.
– Мы с друзьями можем пройти без билетов, а мы с вами после окончания вашей смены можем пройти куда-нибудь ещё…
Крыса на черепе у охранника показала зубы. Маг скинул с себя ладонь Виолетты.
– Предъявляй билет и проходи, или убирайся отсюда!
Красная искра, разгораясь, поползла по ободу его массивного перстня. Виолетта, сдавшись, ретировалась наверх и развела руками.
– Я пыталась! Бесплатный вариант исчерпан. Гей, небось! – презрительно фыркнула она и поправила капюшон.
– Значит будет платный, – вздохнула Софья, оглядываясь.
– Кого ты ищешь?
– Перекупщиков, – понял Юра, тоже вертя головой. – Всегда должны крутиться поблизости в таких случаях.
– А денег хватит? – сомнительно протянул Лёшка, ладонью зачёсывая назад длинные волосы.
– Не бедствуем!
Едва прозвучала последняя реплика, словно по волшебству, от стены противоположного дома отделился какой-то тип в сопровождении карликового тролля. Когда оба подошли ближе, в голубоватом свете магических шаров и вывески ребята разглядели торчащие из-под широкополой шляпы с пером пейсы и повязку на правом глазу.
– Билетики, ребятки, интересуют? – каркающим голосом осведомился пират-еврей. Полез во внутренний карман свалявшейся шубы и, пошарив, продемонстрировал пачку белых прямоугольных картонок.
– Настоящие? – прищурился на них Юра.
– Настоящие! Разрази громус! – настоящие.
Где-то в чёрном небе сухо треснула молния. Юра деловито кивнул и осведомился:
– Сколько?
Прозвучала цена. Челюсти у всех присутствующих, кроме тролля, попадали. Тролль в это время подошёл к Софье и, серым пальцем-сосиской потрогав её буйную рыжую шевелюру, с глупой улыбкой сообщил перекупщику:
– Краси-и-вая.
– А не офиге-, – Юра не дал возмущённой Сашке договорить, за локоть уведя её в сторону и подозвав остальных.
– Таких денег у нас нет. Ценные каменья и металлы имеем? – взгляд его обратился на Гломовых.
– Разбежались! Подавится он моими изумрудами – мне их папа подарил, – огрызнулась Виолетта, теребя тяжёлые длинные серьги с зелёными камнями.
– Пойду вырублю охранника. Хук левой, хук правой – дешевле выйдет, – заявила Марта, разворачиваясь в сторону лестницы.
Её поймали за руки.
– К насилию прибегать не будем. К тому же, что-то мне подсказывает, что вы с ним в разных весовых категориях, – высказала общую позицию Софья.
Юра вздохнул, вытолкнув из лёгких в холодную ночь облачко пара, и принялся поочерёдно выворачивать карманы своих джинс, куртки, а затем и толстовки. Из карманов посыпалась куча мелкой всячины, начиная от конфетных обёрток, заканчивая Сашкиным лаком для ногтей: у Юры была привычка пихать всё в карманы, а после напрочь забывать о существовании туда погружённого.
Ничего, достойного сойти за плату, из всего разнообразия в карманах Бейбарсова, однако, не обнаружилось. Юра распихал извлечённое по прежним местам и без обиняков запустил руку в карманы Сашки. У той было пусто, только старый чек да кошелёк, содержимое которого уже пошло в общий банк. Софья, не дожидаясь, пока Юра и ей учинит обыск, обыскала себя сама и тут выудила из пухлого нагрудного кармана подаренную Сашкой зажигалку.
Софья вопросительно продемонстрировала её публике.
– О! Вот это может подойти, – воодушевился Бейбарсов, забирая зажигалку и задумчиво вертя в руках. Затем покосился на владелицу. – Ты как, не против?
– У меня есть другая. Не серебряная, конечно, но выделываться мне всё равно не перед кем.
Юра, собрав со всех по посильному денежному вкладу, вернулся к ожидающему его на углу перекупщику и ковырявшему ногтем в ноздре троллю. Разглядев это, Софья опасливо провела рукой по волосам: ей немедленно захотелось вымыть голову.
Взметнувший снежинки с сугробов ветер донёс до них бахвальские Юрины увещевания:
– …Фамильная реликвия! Чистое серебро – оборотни рыдать начинают уже за милю от владельца. Полезная вещица. Стащил вчера из отцовского тайника…
Через минуту перекупщик, захватив тролля, торопливо скрылся за поворотом улицы, а Бейбарсов уже вручал всем по невзрачной белой бумажке с логотипом Ведуний (перечёркнутая двумя мётлами электрогитара).
Гурьбой скатились по ступеням. Маг на входе и его вытатуированная крыса внимательно изучили каждую бумажку по отдельности так, будто там было, на что смотреть. Затем вышибала поочерёдно приложил массивную печатку своего магического перстня к билетам. Те осветились синим и сменили цвет. Маг хмыкнул и, вернув бумажки, коснулся печаткой на этот раз центра двери.
Металл взбугрился и принялся стекать по стене, образуя проход в обитый фиолетовым бархатом коридор. Оттуда доносились гул, приглушенные запилы электрогитары и грохот барабанов. Друг за другом, толкаясь, все юркнули в коридор. За Лёшкой дверь снова вползла на стену и затвердела, оставляя вышибалу одиноко торчать на морозе.
Коридор привёл их к тяжёлой плотной портьере. Софья дёрнула её в сторону.
Квадратное помещение клуба, в высоту превышая длину, находилось ниже уровня земли, и становилось ясно, что то, что было видно с улицы – нечто вроде чердачной надстройки. Коридор обрывался где-то под потолком зала, а вниз оттуда змеями ползли кованые металлические лестницы.
Шаги компании зазвенели по ступеням, но звук этот заглушала музыка. Ведуньи, разодетые в эпатажные кожаные балахоны, и их солистка с накрученными на голове из волос витыми рогами заняли скромную сцену в одном из концов зала, на которой обычно размещались диджеи. Группа играла уже с полчаса, поэтому рога солистки (платье её, к слову, фасоном явно делало отсылку к салемским корням) слегка съехали набок, солист фальшивил на высоких нотах, а с музыкантов градом катил пот – в помещении, ко всему прочему, было чудовищно душно. Но, судя по мнению пытающейся танцевать под рок толпы на занимавшем центральную часть зала танцполе, это было потрясающе. Голубые, красные и розовые лучи прожекторов метались в полумраке по дёргающимся ведьмам и магам. Сигаретный дым расползался по помещению.
Ребята, ощущая себя на седьмом небе от удовольствия, под стенкой кое-как протиснулись к зоне столиков, окружённых волнообразно изгибающимися кожаными сидениями. В купленных ими билетах за владельцами были закреплены места – хоть что-то приятное, учитывая сумму, которую пришлось выложить за эти злосчастные бумажки. Отыскав нужный столик, все завозились, стягивая верхнюю одежду и швыряя ту в кучу на сидения. После чего Сашка, от усеянной пайетками кофты которой блики разлетались как от диско-шара, сразу же утащила Лёшку в толпу на танцполе. Юра стартанул за ними. Марта, закинув ноги на стол, сообщила, что без коктейля-другого с места не сдвинется, и Виолетта, у который мысли текли в том же русле, направилась к расцвеченному неоном бару.
Софья поторопилась составить старшей Гломовой компанию: спиртным она брезговала, но, в отличие от близнецов, которые поужинали в школе захваченным из дому, с самого отлёта не сунула в рот ничего, кроме пары раздобытых у Вики печенюшек. И теперь Софьин живот жалобно урчал под синей тканью платья, надеясь разжиться поблизости бара чем-то более удобоперевариваемым, чем коктейли. Это ей таки удалось, и, с огромным куском торта на пластиковой тарелке, Бейбарсова вскоре пристроилась на освободившийся рядом с Виолеттой стул за барной стойкой.
Коренастый маг у рядов бутылок мешал старшей Гломовой Мартин «Трупальдинио», цвет которого оправдывал название. Сама Виолетта уже потягивала через соломку ядовито-розовое «Рандеву у морга». Софья, зацепившись ногами за перекладины стула, пластиковой вилкой отламывая от чёрствого торта огромные куски и отправляя те в рот, в свете прожекторов рассматривала Виолетту. Та по-королевски восседала на клубном насесте, облокотившись на стойку, но поза эта, несмотря на помпезность, была вымучена, зажата. Высокие сапоги; ярко-алое платье с вырезом и разрезом, которые пора бы уже запретить законом; лаковые перчатки до локтя, которые Виолетта так и не сняла, заявив, что это стиль; кричащий макияж… Естественными и натуральными в ней остались только волосы. Тёмно-каштановые, средней длины, которая была рваной и неравномерной из-за заметно посеченных кончиков. Софья вздохнула.
– Тебе, – зубцы пластиковой вилки с застрявшими между ними крошками указали на Гломову, – не обязательно копировать мать, ты помнишь? Мы ведь с тобой уже об этом столько раз говорили, я думала…
– Ты хочешь, чтоб я послала тебя как Валялкину? – перебила Виолетта, отвернув голову от сцены и в упор уставившись на Бейбарсову. Ноздри её опасно раздулись.
Софья раздосадовано отмахнулась от неё вилкой и, уворачиваясь от толкущихся и снующих туда-сюда магов, ушла к Марте с пластиковой тарелкой в одной руке и болотно-жёлтым «Трупальдинио» в другой. За её спиной к Виолетте уже клеился какой-то колдун с приплюснутой мордой лица, но зато в щегольском вельветовом костюме.
Время текло под басы гитар и чередующиеся соло рогатой вокалистки и обильно потеющего вокалиста. После второго коктейля воодушевившаяся Марта ускакала к без передыху толкущимся на танцполе близнецам, затем все четверо (вместе с в край замученным Лёшкой, с которого пот катил сильнее, чем с музыкантов) вернулись, и их сменили Софья с Виолеттой. Затем ещё пару раз менялись (вместе не уходили, потому что, зная народец на Лысой Горе, бросать вещи за столиком без присмотра не рисковали: денег-то, конечно, у них к тому времени уже не осталось, но тут могли и просто куртки спереть). Ведуньи ушли на перерыв, их сменила какая-то тонконогая певичка, которую все дружно и с удовольствием засвистали, а кто-то даже набрался наглости и швырнул в неё искру Храпундуса. Певичка нокаутировалась, вернулась группа. Подпольный концерт продолжился.
Впоследствии так и осталось непонятым, что произошло раньше, и от чего по толпе начали расползаться первые импульсы паники: вспыхнула от чьей-то шальной искры бархатная портьера над сценой, или в зал, перевалившись через перила и растеряв в полёте выгнившие глазные яблоки, рухнул первый мертвяк. Но через полминуты уже стало ясно: потушить магический огонь тяжело, а мертвяк пришёл не один. И как только отуманенный музыкой, алкоголем и дымом ум большинства связал два и два и понял, что где-то лопнул барьер против нежити, а находились они на Лысой Горе и до спасительного рассвета было ой как далеко, паника наконец взорвалась с эффектом атомной бомбы.
Музыканты бросили играть – только гитара истерично взвизгнула на прощание, когда её уронили на пол. Убрались Ведуньи со сцены очень вовремя – ровно к том моменту, как полусгоревшая портьера рухнула на то место и, пыхнув, протянула огненную руку к вельветовой стене. Толпа, молотя друг друга локтями, спотыкаясь и сыпля случайными искрами с перстней (которые попадали на деревянные предметы и приводили к подначиванию пожара), колыхнулась в сторону лестниц. Но в этот момент из соединяющего лестницы с выходом коридора повалила, заползая друг другу на головы, встречная толпа голодно лязгающей челюстями нежити.
Вопли и заклинания смешались. Волна магов колыхнулась назад и раскололась. Кто-то штурмовал лестницу. Кто-то в судорожной надежде искал запасной выход. Кому-то уже перегрызли горло, и по устланному разноцветной мозаикой полу растекались багровые ручейки, на которые наступали бегущие. Огонь со зловещей неотвратимостью полз к полному горючих веществ бару.
Когда началась вся эта какофония, Сашка толклась среди танцующих, остальные развалились на волнообразных кожаных диванчиках. Когда вспыхнула портьера, Софья тревожно вскинула голову. Затем кто-то вскрикнул: «Мертвяк!» Все, кто это слышал – за их столиком и ещё за парой соседних, – напряжённо обернулись в ту сторону, пытаясь разглядеть за стеной тел нечто, ухнувшее вниз. Затем раздалось Виолеттино короткое и приказное:
– Убираемся отсюда.
Юра, побледнев, рванул за Сашкой и пропал в толпе (большая часть танцпола, не сочтя горящую портьеру помехой и даже не обратив на неё внимание, ещё развлекалась, Ведуньи ещё играли). Остальные похватали куртки. Лёшка хотел тоже кинуться за Сашкой, но Софья крепко схватила его за шкирку: «Не лезь!»
Огонь трещал, по помещению стал распространяться чад – на руку играла только высота потолка. Но проблема была не в пожаре. Нежить обильно повалила по лестницам и коротким путём – через перила – в зал. Марта сделала шумный вдох. Сбоку раздался скулящий стон Виолетты: «Твою ма-а… Да они ещё и с савантами!»
Мелкой нежити вроде хмырей не было и вовсе. Мертвяки, бесы, упыри, мавки, вурдалаки, запечники… И самое хреновое: красивые бесстрастные юноши в серебряных плащах и шляпах, со страшными глазами, от которых стопроцентного способа избавления не существовало – саванты. Вот, кто прорвал защиту.
Маги, теснясь назад, уже оттолкали крепко уцепившихся друг за дружку ребят к бару, а близнецы всё не возвращались. Софья жадно вытягивала шею в ту сторону, где исчез Юра. Её мелко трясло, глаза блестели – то ли слезились от едкого дыма, то ли ещё чего.
Сзади что-то взорвалось, и на них посыпался град осколков – это огонь добрался до бара. Девчонки взвизгнули. Одна за другой стали лопаться бутылки алкоголя, разливая по полу свое тут же загорающееся содержимое. Лёшка, Софья и Гломовы кинулись в противоположную сторону, но им навстречу снова отхлынула толпа.
– Как выбираться будем?!
Ответить Виолетте не успели. Ползком пробравшийся между ногами мертвяк попытался вцепиться Марте в лодыжку.
Он выбрал не ту жертву. Младшая Гломова, встретив его челюсть своим ботинком, опрокинула мертвяка навзничь и несколькими яростными ударами ноги проломила нежити череп.
Рогатые бесы, которых лопухоиды всегда принимали за чертей, с потолка опрокинули на толпу прожекторы. Те камнями рухнули вниз и придавили собой с полдесятка магов, мавок и одного упыря. Последний прожектор со свистом спикировал на то место, где были между двумя частями толпы зажаты Гломовы с друзьями. Спасаясь, сёстры шарахнулись в одну сторону, Лёшка с Софьей – в другую, и их мгновенно разделила толпа, поглотив безвозвратно. Бейбарсова в отчаянной досаде издала сиплый визг и поверх голов швырнула несколько искр в поймавших какую-то малолетку упырей. Кожа упырей зашипела и воспламенилась. Малолетка вырвалась, но своё полено в общий костёр Софья подкинула.
Бейбарсова, как-то странно и судорожно схватив воздух, бросилась туда, куда раньше Юра, и где уже во всю пылал огонь. Толпа теснилась от того места. Софья принялась расталкивать людей. Её грудную клетку сдавили, она охнула, но всё равно упрямо пыталась протиснуться вперёд. Чья-то рука схватила её за куртку и рванула назад.
– Их там давно нет! – Лёшка кричал ей прямо в ухо. – Давай скорее, валим отсюда!
– Но остальные!..
– Тоже выберутся! – рявкнул он. – Мы найдём их в этой мясорубке не раньше, чем сами станем нежитью или хладными кусками мяса – да включи же ты голову быстрее!
Софья на мгновение застыла, вертя шеей и кидая умоляющие взгляды поверх голов. Какая-то девица, проскочив мимо, со всей дури толкнула её на Лёшку.
– Ладно! Как?
– Здесь есть ещё два выхода: один чёрный, другой потайной! Дедуля моей бывшей – владелец этого заведения, я был здесь пару раз. До чёрного выхода нам не добраться, но мы почти около другого! – всё это Лёшка кричал, уже таща Софью за руку в густом дыму.
Продравшаяся через людей мавка выбросила когтистую руку и ухватила Бейбарсову за подол платья. Платье с треском порвалось, оставив в руках у мавки только кусок синей ткани. Софья с Лёшкой, закрывшись рукавами, проскочили сквозь горящие портьеры и очутились перед дверями с табличками «М» и «В». Мухоморов толкнул ту, что вела в туалет для ведьм, они залетели внутрь. Дверь, качнувшись на петлях, захлопнулась.
Гулко стуча по отделанному кафелем полу Бейбарсова добежала за Лёшкой до четвёртой по счёту кабинки и встала, нервно стуча каблуком сапога, у того за спиной, пока Мухоморов, сбиваясь и тихонько ругаясь, колдовал перед стеной за унитазом. Софья поймала своё отражение в зеркале напротив. Порванное платье, разодранные узорчатые колготы. Обкусанный мех на куртке и всклокоченные рыжие волосы. На носу и лбу грязь, а выражение самого лица такое, будто она только что видела, как всю её семью спалила на костре святая инквизиция (она от души надеялась, чтоб эта аллегория частично не оказалась правдой). Софья отвернулась от той Бейбарсовой, что была в зеркале.
Лёшка издал возглас облегчения. Стена за унитазом пошла рябью, и в её верхней части открылся ведущий прямо на улицу квадратный проход размером со среднее окно. Оттуда в душное и заволакивающееся дымом помещение хлынул поток свежего мороза.
– Давай!
Софья вскочила на унитаз, с него встала на бачок и, подтянувшись, выкарабкалась на улицу. Мухоморов вылез за ней, и они, даже не отдышавшись, припустили прочь по главной дороге. Ограждающие голубые огни вдоль неё больше не горели. Спотыкаясь в снегу, оскальзываясь на льду и петляя по соседним проулкам они, задыхаясь, неслись вперёд. Крики стихали по мере удаления от клуба, но топот лап и копыт, вой, стрекот и шипение нежити остались. Непонятно было, преследовали их, или это был обычный звуковой ряд для лысегорской ночи, но Лёшка с Софьей то и дело швыряли через спину заклинания – просто на всякий случай.
Прямо сказать, идея бежать в лесную чащу при данных обстоятельствах была не лучшей. Но это было место встречи, и договориться о другом в данном случае было ой как тяжело. Поэтому, добравшись наконец до того места на дороге, где оставила всех Вика (никого не было, и у Лёшки с Софьей ухнуло сердце), Софья первым делом бухнулась на колени и при свете магического кольца веткой очертила в утоптанном снегу дороги широкий круг. Пока она, так и оставшись сидеть, упершись голыми ладонями в снег, унимала боль в лёгких, Мухоморов, откашлявшись, начал укреплять заклинаниями защитный круг. Через полминуты Бейбарсова помогла ему.
Время тянулось жвачкой. Нежить, видимо, отхлынула из лесу на улицы, однако вокруг то и дело трещали ветки. Софья каждый раз вскидывалась со снегу. Лёшка успокаивал её, усаживая на место.
– Не дёргайся, скоро вернутся, – твердил он, снегом счищая с лица и ладоней гарь и скорее убеждая себя. – Скоро…
Ветки снова затрещали, и в тусклый свет их колец выскочили два чёрта.
Через несколько секунд молчаливого вглядывания в них узнались Юра с Сашкой, перемазанные в саже с ног до головы. Софья, охнув, всхлипнула и метнулась к своим.
Близнецы с отразившимся на лицах неописуемым облегчением сгребли сестру в охапку, и трое Бейбарсовых слиплись в кажущийся со стороны единым живой организм. Софья чмокнула Юру в чернющую щёку и снова уткнулась лбом в Сашкино плечо. Радостный Лёшка топтался рядом, не решаясь сунуться к ним: кашляющему Юре, всклокоченной Софье и бледной, меловой под слоем гари Сашке.
Младшая Бейбарсова подняла голову и вынырнула из общих объятий. Сажа у неё на лице шла разводами. Подойдя к Лёшке, она быстро обняла его и, чмокнув в губы, сообщила, что рада его видеть. После чего вернулась к брату и сестре. Софья уже пересказывала Юре схему её с Мухоморовым спасения.
